Текст книги "Куда исчезла Чарити?"

Глава 2

Я припарковал свой автомобиль на дорожке, ведущей к дому Рэймонда, поднялся на парадное крыльцо и увидел, что входная дверь широко распахнута, Сара Маннинг ждала меня в холле.

– Если бы Рэймонд позвонил всего на пять минут раньше, мы бы поехали вместе, – сказал я. – И если бы вы вели машину, я бы чувствовал себя в безопасности. Я имею в виду – вы держали бы в руках руль, и я бы не боялся, что вы меня изнасилуете.

Она не улыбнулась.

– Они ждут вас в гостиной, – сообщила она. – Эрл уже наполовину сошел с ума.

Она проводила меня в гостиную, которая имела поразительно нежилой вид. Мгновенно узнаваемый Эрл Рэймонд прислонился к дальней стене с рюмкой в руке.

Мгновенно узнаваемая Клаудиа Дин сидела на кушетке, тоже с рюмкой в руке. Брюнетка, которую я совсем не узнал, сидела на другом конце кушетки без рюмки. Все трое так пристально уставились на меня, словно я только что не выдержал проверки на умственную полноценность.

– Это Рик Холман, – представила меня Сара Маннинг. – Мистер Холман, это Эрл Рэймонд, Клаудиа Дин и Мэри Рочестер.

Клаудиа Дин вяло улыбнулась мне, а ее сестра от меня отвернулась. Дружелюбный прием, нечего сказать.

– Дайте ему выпить, Сара, – сказал Рэймонд. – Садитесь, Холман.

Я сел в ближайшее кресло, а он убрал прядь волос с глаза и уставился на меня.

– Сразу после того, как это случилось, – произнесла Клаудиа Дин своим глубоким, гортанным голосом, – ты сказал, дорогой, что мистер Холман – единственная возможность. Так?

– Так! – проскрипел Рэймонд. – Никак не могу свыкнуться с тем, что случилось. Когда-то Беверли-Хиллз и Бель-Эр были тихими, уютными уголками, и, если ты мог позволить себе жить в этих районах, тебе уже ни о чем не надо было беспокоиться. Все это кончилось, когда была убита Шарон Тэйт!

– Думаю, ты прав, – согласилась она. – Но может быть, мистер Холман все-таки поможет нам вернуть Чарити? Одно я знаю точно – философствовать здесь бесполезно!

Сара Маннинг задержалась на мгновение у моего кресла, подала мне рюмку, отошла и встала позади кушетки, где сидели женщины.

– Перед тем как я позвал вас, мне звонила Чарити, – сказал Рэймонд. – По тому, как она говорила со мной, мне стало ясно, что она испытывает сильнейший стресс. Пару раз у нее срывался голос, она не могла говорить. Из того, что она сказала, я понял, что у нее пока все в порядке, но кто-то ее похитил и держит в плену. Они созвонятся со мной позднее, сообщат, сколько денег они хотят за ее освобождение. Приказали не предпринимать никаких мер. Если я свяжусь с полицией, то никогда больше ее не увижу. Потом она заплакала, и они отключили телефон!

– У вас только один выход, как мне кажется. Обратитесь в местное отделение ФБР. У них есть специалисты по похищениям; они пойдут на все, чтобы жизни девушки не угрожала опасность. Даже на то, чтобы позволить вам заплатить выкуп.

– Знаю! – проворчал он. – Я даже снялся несколько лет назад в одном паршивом фильме точно с таким сюжетом. Но я не собираюсь вызывать ФБР или полицию. Они раздуют это дело! Если вся эта история связана с моим именем, то об этом трудно будет умолчать. Кто-нибудь где-нибудь разболтает все репортерам.

– Тогда делайте все так, как вам велят похитители, – сказал я. – Платите, сколько бы они ни запросили, когда они захотят и где они захотят. И все же у вас не будет никакой гарантии, что вы получите назад свою дочь.

Он неприязненно посмотрел на меня:

– Я все это знаю! Единственный маленький шанс, на который я надеюсь, – это вы, Холман. В том случае, если я сделаю вас посредником между мной и похитителями.

– Что вы конкретно от меня хотите?

– Дайте им их проклятые деньги, как и когда они скажут. Но непременно заполучите взамен мою дочь. А если будет уже слишком поздно, непременно заполучите их самих!

Все это выглядело так, словно мы были на съемках того самого паршивого фильма, в котором Рэймонд снимался несколько лет назад. Мы даже говорили теми же пошлыми фразами. Я уже готов был в любой момент услышать команду режиссера: “Снято!"

– Ну? – В голосе Рэймонда звучало явное нетерпение. – Вы сделаете это, Холман?

– Нет, – сказал я.

– Нет?! – Выражение его лица говорило, что он этому не верит. – Но.., но вы не можете отказаться при таких обстоятельствах! Поставлена на карту жизнь невинной девятнадцатилетней девушки. – Его лицо перекосила свирепая гримаса. – Если речь о деньгах, Холман, можете сами, черт побери, назвать свою цену!

– Дело не в деньгах, – мягко заметил я.

– Тогда в чем?

– Вы можете обратиться к кому-нибудь другому, – осторожно сказал я. – Например, в агентство Трушмана. Они занимаются этим, пожалуй, лучше всех. Вы можете на них положиться.

– К черту агентство Трушмана, – проворчал он. – Мне нужны вы, Холман, и, если вы не беретесь за это дело, я хочу знать, почему?! – Он вдруг развернулся и бросил через всю комнату свою пустую рюмку. Ударившись о камин, она вдребезги разбилась. – Если вы, Холман, не скажете сами, я из вас выбью ответ!

– Я бы не стала угрожать мистеру Холману, дорогой, – мягко сказала Клаудиа. – Здесь нет режиссера для постановки драки, и поэтому нет никакой гарантии, что он будет махать кулаками вполсилы.

– Считаешь, что это чертовски смешно? – огрызнулся Рэймонд.

Она пожала плечами:

– Не смешно, просто практично. Ты забыл, что сейчас ты не на съемках в своем очередном фильме. Почему бы тебе не попытаться по-хорошему попросить мистера Холмана объяснить причину его отказа.

– Пошел он! – снова разозлился Рэймонд. – Я сам с ним справлюсь, если захочу! Кишка тонка у этого козла против меня!

– Не лучше ли Тебе, дорогой, заткнуться! – В ее голосе зазвучали стальные нотки. Она слегка повернула голову и посмотрела на меня с неожиданной нежностью в темно-фиолетовых глазах. – Пожалуйста, забудьте, если можете, о глупости и плохих манерах Эрла, мистер Холман. Мы все были бы вам глубоко признательны, если бы узнали, по каким причинам вы отказываетесь нам помочь.

– Я думаю, это своего рода предчувствие, – сказал я ей, – основанное на нескольких пустяковых фактах, которые не складываются вместе.

В ее глазах промелькнул неподдельный интерес.

– Например?

– Как рассказала мне мисс Маннинг, вы обнаружили, что Чарити потерялась вчера, примерно в обед, и, судя по всему, она ночью не спала в своей кровати?

– Все правильно, – кивнула она.

– По-видимому, ее похитили во вторник вечером, если не днем. Похитители ждали до сегодняшнего вечера, прежде чем связаться с вами, – прошло сорок восемь часов. За это время вы уже должны были обратиться в полицию и заявить, что Чарити потерялась. Они или очень неразворотливы, или просто дилетанты. – Я повернулся к Рэймонду:

– Мисс Маннинг сказала, что вы решили пригласить меня только сегодня утром?

– Да, – подтвердил он.

– А прошлой ночью со мной произошел довольно забавный случай – у меня до сих пор не прошли синяки.

И я рассказал им историю о девушке и ее несуществующей матери, с которой случился сердечный приступ в машине у моего дома. Они внимательно выслушали мой рассказ и, когда я кончил, довольно долго молчали.

– Ничего не понимаю, – сказал наконец Рэймонд.

– Я тоже, – согласился я. – Но получается так, что мои ночные посетители наверняка знали еще до того, как вы это решили, что вы пригласите меня. Знали и то, что вы пошлете мисс Маннинг сказать мне об этом.

– Как они выглядели? – спросила Клаудиа Дин.

– Было темно… На девушке был парик, а мужчину мне так и не удалось разглядеть. – Я вспомнил про рюмку у меня в руке, отпил глоток. – И вот еще что… Мисс Маннинг смогла предложить мне только две улики, которые могут иметь некоторое отношение к исчезновению Чарити: написанная каким-то Джонни непонятная записка и еще тот факт, что она была восхищена описанием сеансов групповой терапии, которые посещала Мэри Рочестер в психушке в Биг-Суре.

Рэймонд снова убрал с лица прядь волос.

– Итак?..

– Итак, за какую ниточку вы бы сначала потянули на моем месте?

– Я бы начал с Биг-Сура.

– Вы совершенно правы, – холодно сказал я. – Потому что тянуть за другую ниточку не имеет никакого смысла – слишком уж она тоненькая. Просто чертовски тоненькая!

– К чему вы ведете, мистер Холман? – тихо спросила Клаудиа Дин.

– Не люблю, когда меня держат за сосунка, – сказал я. – Не люблю, когда меня используют.

– Вы думаете, мы пытаемся использовать вас? – зарычал Рэймонд.

– По-моему, я совершенно ясно дал вам это понять, – резко ответил я.

– Видишь, дорогой, он дал нам понять, – пробормотала Клаудиа. – Совершенно ясно дал понять!

Помятое лицо Рэймонда сморщилось. Он посмотрел на жену, потом на меня, потом снова на жену. Мне показалось, что сейчас у него над головой, как в комиксе, появится надпись: “Думает!"

– Не пойму, что происходит? – устало спросил он.

– Почему бы мне не увезти мистера Холмана в какое-нибудь тихое местечко, где бы мы остались одни и где я бы ему объяснила, что все это для него значит? – спросила Клаудиа.

Рэймонд обмяк.

– Ты считаешь, так будет лучше? – промямлил он.

– Конечно, иначе зачем бы я это предлагала? – Она была сама невинность с широко раскрытыми фиолетовыми глазами. – Как ты думаешь, Сара?

– Кто-то ведь должен все объяснить, – сухо сказала Сара Маннинг. – Я думаю, вы сможете это сделать лучше нас всех.

– Мэри, – Клаудиа Дин сладко улыбнулась своей сестре, сидящей рядом с застывшим выражением лица, – а ты как думаешь?

– Групповая терапия тут ни при чем! – жестко сказала побледневшая сестра. – Это оскорбительно для Даниэлы. В конце концов, она квалифицированный…

– Я знаю, дорогая, – сладким голосом пропела Клаудиа. – Я не это хочу разъяснить мистеру Холману.

Она встала и пошла к двери, а дойдя до нее, грациозно оглянулась:

– Идете", мистер Холман?

– Конечно, – с готовностью сказал я и встал с кресла.

– А вы все попытайтесь расслабиться, – пропела она успокаивающим голоском. – Сара, налей Эрлу еще рюмку и постарайся сделать так, чтобы он меньше волновался.

Я вышел вслед за ней на крыльцо и подождал, пока она не закроет входную дверь.

– Я думаю, мы поедем в вашей машине, мистер Холман, – промурлыкала она. – Домой я всегда смогу добраться на такси.

– Куда же мы едем? – удивленно спросил я.

– К вам, куда же еще!

Мы ехали, может быть, минут десять. Клаудиа сидела возле меня и заговорщически молчала. Я сосредоточил все внимание на дороге, потому что думать о чем бы то ни было стало вдруг чертовски трудно. Когда мы вошли в дом, она остановилась в центре гостиной и стала осматриваться.

Я прошел к бару.

– Что бы вы хотели выпить?

– Чего-нибудь меланхоличного, – ответила она и тихонько вздохнула. – Водки со льдом и с долькой лимона. – И снова вздохнула. – Я всегда хотела жить одна, но мне это никогда не удавалось. Я имею в виду – по-настоящему одна. Без личного секретаря, без прислуги, без мужа и даже любовника, который прячется на чердаке.

Я приготовил напитки и поставил их на откинутую крышку бара.

– Знаете что? В жизни вы даже лучше, чем в кино.

– Спасибо. – Она быстро провела руками по изгибу своих бедер.

– Эти прекрасные черные волосы, ловко собранные в простенькую прическу, как у маленькой девочки, – продолжал я. – Эти великолепные фиолетовые глаза, которые всегда смотрят так невинно, этот рот, как будто созданный для нежных поцелуев… А ваше решение – надеть на это великолепное тело закрытое шелковое платье с длинными рукавами – просто гениально. По сравнению с вами Сара Маннинг выглядит совершенно вульгарно!

Она потрясающе улыбнулась мне:

– С каждой минутой вы начинаете нравиться мне все больше и больше, Рик Холман!

– Все дело в стиле, – согласился я. – Это удается немногим. Сколько вам лет, Клаудиа?

Она бросила на меня быстрый взгляд, и уголки ее губ слегка дрогнули.

– Тридцать четыре. Вы почти испортили начало прекрасной дружбы.

– Вы не выглядите ни на день старше тридцати трех, – сказал я. – Волшебные тридцать три года: полная зрелость и красота женственности, которая появляется от совершенствования природных качеств благодаря долгому ученичеству у настоящих мужчин.

– Я надеюсь, вы не пользуетесь этим методом с каждой девушкой? – спросила она, медленно двинувшись к бару. – Страшно подумать, что весь этот поток слов может излиться на какую-нибудь идиотку, которая с утра до вечера продает лифчики старым разжиревшим бабам!

– Вы единственная и неповторимая Клаудиа Дин, – продолжал я в том же тоне. – Я смотрел все ваши фильмы, но не помню ни одного сюжета. Помню только, как вы выглядели – одетая и раздетая, всю вашу фигуру во весь рост, анфас и в профиль.

Она уселась по другую сторону стойки бара, внимательно посмотрела на меня и медленно улыбнулась:

– Никогда еще не встречала поклонника, который бы так точно выражал свои мысли. Мне это нравится, Рик!

– Можно выразиться и по-другому, – сказал я. – Я уже давным-давно покорен вашей красотой – с тех пор как увидел первый фильм, в котором вы появились. Так что понравиться мне больше, чем вы мне нравились всегда, вам вряд ли удастся. Лучше расслабьтесь и, если хотите, снимите свой поясок.

Она медленно подняла бровь, что уже само по себе было достаточно красноречиво, укоризненно посмотрела на меня своими широко раскрытыми фиолетовыми глазами, и ее нижняя губа слегка дрогнула.

– Ну-у, Рик, – произнесла она низким голосом, – что за ужасные вещи вы говорите!

– Вы могли бы сыграть и получше, – уважительно отозвался я. – Однажды я видел – и даже крупным планом! – как у вас из уголка глаза выкатилась слезинка…

– Вы ублюдок! – хихикнула она. – Я рассчитывала на то, что повалю вас на ближайшую кушетку, и все бы уладилось за тридцать страстных минут!

– Уверен – Эрл думает, что как раз это тут сейчас и происходит, – сказал я. – Как вы считаете, это будет его волновать?

– С его точки зрения, это меньшее из двух зол. – Она подняла рюмку. – Кроме того, ему тоже стоит преподать урок в искусстве беспрестанных супружеских измен.

– К сожалению, у меня буквально все болит, – признался я. – Но прошлой ночью было избито не только мое тело. Гораздо серьезнее было уязвлено мое самолюбие, да еще таким странным способом. Больше всего на свете, черт побери, мне хотелось бы разобраться, в чем тут дело.

– Это единственное, чего я никак не могу понять, – серьезно сказала она. – И никто не смог бы: вы видели, как ваш рассказ поверг бедного Эрла в полную прострацию? Но все остальное я, наверное, смогу объяснить. – Она пожала плечами. – Что поделаешь, приходится объяснять, я ведь замужем за этим уродом уже больше года!

– Я, как всегда, надеюсь и терпеливо жду, – скромно заметил я. – Вы помните ту костюмированную киношку “Рабыня султана”, в которой снимались в молодые годы? Вы там сбрасывали с себя всю одежду. К сожалению, спиной к камере! Я видел ее три раза в трех разных кинотеатрах, надеясь увидеть вариант, где вы поворачиваетесь к камере лицом.

Она чуть не поперхнулась водкой.

– Никогда не забуду этой сцены! Как только это было снято, откуда-то вылетела проклятая пчела и ужалила меня в правую.., щечку. Я потом неделю сидеть не могла!

– Так какую же, черт возьми, выгоду кто-то – и я предполагаю, что это Эрл Рэймонд, – пытается извлечь из похищения Дочери? – резко спросил я.

– Вы, должно быть, читали о нас с Эрлом? Он был женат на одной женщине двадцать лет, и все эти годы пресса трубила об их безмятежном счастье. Потом он встретился со мной, роковой женщиной, которая совратила его и увела от верной супруги. Никто не удосужился упомянуть, что его первая жена была сукой и он стал жить отдельно от нее еще за три года до того, как встретил меня.

– Итак?

– Итак, из-за этой вонючей кампании, раздутой газетчиками, все козыри остались у нее на руках. За развод она запросила чуть ли не полцарства в придачу! Эрл был вовсе не расположен к торгу, поэтому он дал ей все, что она пожелала.

– Включая соглашение – видеть свою дочь только три недели в году до достижения ею двадцати одного года?

– Это ему кишки узлом завязало с того дня, как мы поженились, – сказала она. – Попытаться объяснить эту дурацкую ситуацию, Рик, не так-то легко. Давайте я вам сначала расскажу кое-что о его дочери.

– Можно, – согласился я. – Я никуда не тороплюсь.

– Чарити была испорчена ими обоими, начиная с того дня, как она родилась. Когда брак распался, она посчитала, что Эрл бросил ее, а не ее мать. Поэтому через три месяца она ушла из дома. Ее мать была слишком напугана, чтобы рассказать Эрлу, что случилось. Можете себе представить, как он был шокирован, когда она заявилась на свой ежегодный трехнедельный визит – в таком виде!..

– Ну, как же она выглядела? – терпеливо спросил я.

– Он открыл входную дверь и увидел на крыльце двух хиппи. Они были замызганы донельзя: на ней было рваное ситцевое платье и нитка бус, на парне – то же самое. Правда, у него имелась еще длинная спутанная борода. Я думаю, для того, чтобы можно было определить его пол. Чарити сказала отцу, что его зовут Джонни и что она притащила его с собой на свое ежегодное посещение, так как им захотелось попробовать, хорошо ли спится в кровати. Думаю, до этого они прекрасно обходились без нее. Эрла чуть удар не хватил, но, когда она рассказала, как провела последние несколько месяцев после того, как убежала из дома, ему стало еще хуже. Он понял, что у него нет другого выхода, кроме как впустить их обоих – Чарити отказывалась остаться без своего дружка.

– Где теперь Джонни?

– Смылся неделю назад. Заявил Чарити, что она стала мещанкой, и они поссорились. Примерно в это время Мэри вернулась из Биг-Сура и прожужжала нам о нем все уши, каждый вечер добавляя в свое описание все новые и новые подробности. Ее рассказы так заинтересовали Чарити, что однажды вечером она заявила, что это все очень здорово и что, наверное, подобная терапия могла бы помочь и ей. Тогда Эрлу и пришла в голову блестящая идея.

– Мне надо налить еще, – сказал я. – Меня нервирует даже сама мысль о том, что Эрлу пришла в голову блестящая идея.

– Я отреагировала точно так же, – мрачно сказала она. – И оказалась права! Эрл с помощью Мэри устроил ее в Биг-Сур на двухнедельную интенсивную терапию, а потом связался со своим менеджером Дэнни Малоуном и попросил его организовать все остальное. – Она медленно покачала головой. – С самого начала я говорила ему, что это безумная затея и что он сошел с ума, если думает, будто это ему поможет. Но он ничего и слушать не хотел.

– Действительно, это была безумная затея! – согласился я.

Ее глаза широко раскрылись.

– А вы откуда знаете? Я ведь вам еще ничего не сообщила.

– Рад, что наконец-то вы об этом вспомнили, – раздраженно сказал я. – Может, расскажете, наконец?

– В Биг-Суре сейчас живут всякие разные хиппи и психи, – продолжила она. – Эрл считал, что это просто идеальное место для организации постановки, которая была ему нужна. В этой постановке он собирался предстать перед общественностью в самой выгодной роли – благородного страдающего отца. Дэнни должен был затесаться в компанию хиппи в Биг-Суре, потом похитить Чарити и некоторое время подержать, ее в укрытии. Конечно, Дэнни это не стал бы делать сам, а нанял бы парочку парней, которым он мог бы доверять, и проследил бы, чтобы все сработало. Затем, по плану Эрла, для большей убедительности он нанял бы вас для поиска своей потерявшейся дочери и подбросил бы вам хорошую улику насчет групповой терапии в Биг-Суре. Вы бросаетесь в Биг-Сур, а Дэнни уже тут как тут и подкидывает вам кое-какие сведения насчет местных хиппи и насчет того, что пару дней назад видел тут Джонни. В конце концов они вывели бы вас туда, где они прятали Чарити, а те два парня исчезли бы перед вашим приездом. Вы в очередной раз предстали бы перед публикой героем, и благодаря вашей репутации ни один репортер, каким бы подозрительным он ни был, не стал бы сомневаться во всей этой истории. Эрл появился бы на первых полосах газет как заботливый отец, которому удалось спасти свою дочь от похищения или чего-нибудь похуже, а виноватой во всем оказалась бы мать. Он считал, что после этого ни один суд нашей страны не утвердил бы первоначальное решение, по которому он виделся с дочерью только три недели в году.

– Он псих! – убежденно сказал я. Она энергично кивнула в знак согласия:

– Я говорила ему, что это не сработает. Вы, Рик, разгадали все еще сегодня вечером, до того, как все вышло наружу!

– А какова же тогда была цель визита моих ночных посетителей? – спросил я. – Выбить из меня мозги, чтобы я от злости непременно взялся за работу, которую мне предложит Сара Маннинг?

Она зажала зубами свою полную нижнюю губу и легонько покусывала ее пару секунд.

– Это было первое, от чего поехала крыша у Эрла. Он этого не организовывал. Он об этом от вас впервые услышал. Все мы впервые услышали!

Я мысленно выругался и вытер пот со лба.

– Счастлив признать тот факт, что Эрл Рэймонд, а может быть, и все вы вместе с ним сошли с ума. Только почему вы хотите, чтобы и я к вам присоединился?!

– Клянусь вам, Рик! – страстно воскликнула она. – Пусть лопнет мое сердце и треснет голова, если я говорю не правду! У Эрла этого и в мыслях не было! Никто из нас не имеет ни малейшего понятия, кто эти люди! – Она с беспокойством посмотрела на меня. – Вы бы присели на кушетку и отдохнули. Вы плохо выглядите.

Чувствовал я себя действительно не очень хорошо, поэтому без возражений поплелся к кушетке и плюхнулся на нее. Клаудиа встала позади меня и начала нежно массировать мне лоб своими прохладными пальцами.

– Теперь лучше? – спросила она через пару минут.

– Да, спасибо, – сказал я, с удивлением почувствовав, что мне действительно стало легче.

Она принесла обе наши рюмки и поставила их на маленький столик перед кушеткой.

– Подумайте о чем-нибудь приятном и расслабляющем, Рик, – сказала она успокаивающим голосом. – Например, о том, что вы не дали Эрлу сделать из себя идиота и что он не собирается просить вас вернуть его чек на пять тысяч долларов!

– Да, эта мысль успокаивает, – согласился я.

– По-моему, я тоже могу немного расслабиться, прежде чем вызвать такси, – сказала она. – Вы, кажется, сказали несколько минут назад, что мне можно снять поясок?

– Вы же моя гостья, – ответил я.

– Спасибо. – Ее голос был по-прежнему мягок, но внезапный блеск в глубине фиолетовых глаз насторожил меня.

Она завела руки за спину, и в следующее мгновение скромное шелковое платье аккуратно соскользнуло к ее ногам. Теперь она стояла передо мной в белом атласном лифчике и трусиках. Лифчик едва удерживал восхитительную волну ее полных грудей, а трусики крепко держались на изгибах ее бедер, плотно облегая все, что им положено было облегать.

– Я думаю, с вашей стороны нечестно было намекать на то, что я ношу поясок, – проговорила она беззаботно. – Попробуйте, Рик, сказать теперь – нуждаюсь ли я в нем…

Она медленно, как манекенщица на подиуме, повернулась и секунд на десять показала мне, как она выглядит сзади. Зад у нее нисколько не обвис, и самый придирчивый ценитель в худшем случае мог бы назвать его восхитительно пухлым. Затем она оборотилась ко мне, во взгляде ее мерцало ожидание.

– Признаюсь, с моей стороны это был дешевый, гадкий и совершенно не соответствующий действительности намек, – произнес я с раскаянием в голосе. – Простите меня, Клаудиа.

– Я знала, что вы замечательный! – радостно воскликнула она. – Вы совсем не пытались меня обольстить. Просто сказали правду о моих прекрасных черных волосах и обворожительных фиолетовых глазах!

В следующую секунду я был распростерт на спине по всей длине кушетки, а она распласталась на мне сверху. Ее губы крепко сомкнулись с моими, и тут же ее язык начал исследовать мой рот. Ее пальцы свирепо вцепились в мою грудь, а одна голая нога протиснулась между моими.

Я обычно умею держать себя в руках и прохладно реагировать на любое проявление страсти со стороны красивой женщины, но тут я пришел в неистовство! Мои пальцы уже наполовину стянули ее трусики, когда раздался звонок в дверь. Потом еще и еще раз – зло, нетерпеливо.

– О черт! – с яростью воскликнула Клаудиа. – Неужели этот ублюдок стал меня ревновать?

– Надо ли пойти посмотреть, кто там? – неуверенно спросил я.

Она вскочила на ноги и подтянула трусики на место.

– Сначала дай мне одеться, любимый. Пусть он не думает, что помешал нам, – я не хотела бы доставить ему такое удовольствие!

Я тоже поднялся.

– Возможно, это не Эрл. Может, это вернулись мои друзья, которые немножко поиграли со мной прошлой ночью. Подготовили какую-нибудь новую репризу.

Ее глаза широко раскрылись, когда она увидела, как я вытащил из-за пояса свой пистолет 38-го калибра.

– Ты что, все время носил эту штуку? – Ее всю передернуло. – Представь себе, если бы он выстрелил, когда мы… – Она побледнела. – Я могла бы получить пулю прямо в…

– Он стоял на предохранителе, – успокоил я ее.

– Все равно, – с женской логикой возразила она и попыталась через силу улыбнуться.