Текст книги "Куда исчезла Чарити?"

Картер Браун
Куда исчезла Чарити?

Глава 1

Ночь была просто восхитительна. На бархатное небо выкатилась ослепительная луна, и ее отражение тихо закачалось рядом со мной в чистой воде. Я перевернулся на спину, неторопливо доплыл до конца бассейна, выбрался на бортик, накинул махровый халат и, удостоверившись, что луна и ее отражение по-прежнему великолепны, пошел в гостиную.

Джин “Том Коллинз” в моем полном распоряжении, спешить было некуда, неприятности остались в прошлом, и скоро я погрузился в то блаженное состояние, которое в последнее время не очень часто выпадало на мою долю. Все было просто прекрасно – ничего не надо делать, ни о чем не надо беспокоиться.

Резкий, нетерпеливый звонок безжалостно разрушил сладостное состояние нирваны. Пришлось подниматься и идти открывать входную дверь. На краю крыльца стояла девушка. Позади нее, на дороге, застыл черный силуэт автомобиля. Ее лицо скрывала тень, но все остальное было достаточно различимо – длинные черные волосы, плавные очертания элегантной фигуры, белый свитер и черные брюки в обтяжку.

– Прошу вас, помогите! – торопливо заговорила она низким взволнованным голосом. – Там моя мама. У нее, кажется, сердечный приступ! – Она показала в сторону машины. – Я везла ее домой, и вдруг ей стало плохо. Могу я воспользоваться вашим телефоном, чтобы вызвать врача?

– Конечно, – ответил я.

– Не могли бы вы посмотреть за ней, пока я буду звонить? – Ее голос дрожал.

– Пожалуйста, – сказал я. – Телефон в гостиной. Я прошел с ней к автомобилю и распахнул дверцу. Свет внутри почему-то не зажегся, и в то же мгновение мне в лоб уткнулся холодный ствол пистолета.

– Только никаких глупостей, мистер Холман! – послышался позади меня голос девушки. – Когда палец на спусковом крючке, Чак становится очень нервным!

– Не волнуйтесь, – мрачно отозвался я. – Я сейчас нервничаю не меньше, чем он.

Кто-то – это, конечно, была все та же девушка – ловко завязал мне глаза черным шелковым шарфом, затянув на затылке тугой узел.

– Кажется, мне полагается попросить выкурить последнюю сигарету? – попытался пошутить я. – Не находите, что это очень смешно – расстрел на пороге моего собственного дома?! Репортеры будут в восторге!

– Заткни пасть и повернись! – оборвала меня девица. Я подчинился, и тут же дуло пистолета твердо уперлось мне в затылок. Кто-то быстро и умело связал мне руки за спиной, затем схватил меня за локоть и потащил вперед. На ступеньках крыльца я споткнулся и чуть было не упал, но державший меня за локоть даже не остановился. Затем я услышал, как закрылась входная дверь, и мы наконец-то остановились посредине гостиной.

– Что теперь? – спросил я. – Будете казнить или миловать?

– У нашего друга большие неприятности, – послышался спокойный девичий голос. – Так уж сложились обстоятельства, да и характер у него… Кроме всего прочего, его неприятности очень деликатного свойства, он не хотел бы взывать к полиции. Мы почти уверены, что единственный человек, к кому он может обратиться, – это вы – гениальный консультант по самым щекотливым вопросам Рик Холман, которого в Голливуде многие называют мастером на все руки. Так вот, великий детектив-консультант, он, по нашим расчетам, свяжется с вами через пару дней. Выйдет на вас, очевидно, не напрямую, а через своего человека по фамилии Маннинг. Вам придется под любым предлогом отказаться от этой встречи и поручения нашего друга.

– Почему? – спросил я.

– Именно это мы и попытаемся сейчас объяснить. Я почувствовал, как пальцы девушки развязали мой пояс и распахнули на мне халат. Послышался похотливый смешок.

– Не советую вам впредь плавать голым, мистер Холман. Даже в вашем собственном бассейне вам не избежать встречи с людьми, которые могут заявиться буквально в любую минуту. Вам следует встречать их в более приличном виде. Можешь приступать, Чак. Давай мне пистолет и постарайся, чтобы он хорошенько все понял.

– Мне кажется, вы уже убедили меня не принимать приглашение, – без всякой надежды на взаимное согласие пробормотал я.

– Поверим, когда вы повторите это минут через десять, – ответила она. – Наши аргументы должны быть достаточно весомыми, не правда ли, Чак?

Дуло пистолета перестало давить мне на затылок. Я догадался, что оружие теперь держала девушка, оставив Чаку свободными обе руки. С завязанными глазами, со связанными за спиной руками я чувствовал себя стопроцентно уязвимым. Услышав какое-то движение перед собой, я напряг мышцы живота. Но это не очень-то помогло – меня схватили за горло. Задыхаясь, я забыл, что надо по-прежнему держать мышцы живота в напряжении. Страшная боль от удара кулаком в солнечное сплетение объяснила мне мою ошибку. Я бы сказал, что в глазах у меня потемнело, если бы они у меня не были завязаны. Мне казалось, что это длится бесконечно – методичное битье, специально рассчитанное на то, чтобы причинить сильнейшую боль, но не изувечить до смерти. Через некоторое время я опустился на колени, затем упал на пол. Откуда-то сверху донесся голос девушки:

– Надеюсь, мы убедили вас, мистер Холман?

Я не стал утруждать себя ответом, но, когда в мою правую почку, как повторный вопрос, с глухим стуком ударил ботинок, я невольно вскрикнул. Может быть, они приняли это за ответ.

– Хорошо, Чак, – подытожил довольный женский голос. – Я думаю, на этом можно закончить. – И снова прозвучал все тот же непристойный смешок. – А не сделать ли ему еще кое-что? Тогда он станет совсем красавчиком!

С невероятной силой Чак долбанул меня ребром ладони по шее, и я вырубился окончательно.

Не знаю, как долго я пробыл в таком состоянии, но приходить в себя было очень больно. Я лежал на кровати, руки мои были свободны, повязки на глазах не было.

Через некоторое время мне удалось сесть и медленно свесить ноги. Я поднял глаза и увидел, что напротив, разглядывая меня, сидит Оно. В моем мозгу шевельнулась мысль, что я, должно быть, брежу: такое создание просто не может существовать в действительности. Это был какой-то чудовищный гермафродит с телом мужчины и длинными черными женскими волосами, падающими на плечи. Я сморщился от отвращения, и Оно в ответ тоже гадливо сморщилось. Только тогда ко мне вернулась способность здраво рассуждать, и то, что я понял, уничтожило последние остатки моего былого тщеславия. С пронзительным чувством ярости я вспомнил последние слова, которые сказала девушка, прежде чем Чак вырубил меня: “Тогда он станет совсем красавчиком!” Уставившись на свое собственное обезображенное отражение в зеркале на двери клозета, я запустил пальцы в шевелюру из грубых черных волос и снял ее с головы. В руках я держал дешевый парик. Мое тело превратилось в одну сплошную боль, и это абсолютно лишило меня всякого чувства юмора.

Заснуть я смог только с помощью снотворного и проснулся где-то после полудня с тяжелой, ничего не соображающей головой. Телефон зазвонил, когда я ковылял по направлению к ванной. Подумав, кто бы это мог быть, черт возьми, я не остановился. Долго стоял под горячим душем, долго чистил зубы, пока не удалось перебить противный вкус во рту, затем осторожно оделся. Когда я завтракал (впрочем, это вполне можно было посчитать и обедом), снова затрещал телефон, и я опять мысленно послал к черту звонившего. После третьей чашки кофе я решил, что у меня еще есть кое-какие шансы дожить до завтрашнего дня – пожалуй, пятьдесят на пятьдесят. По-прежнему все болело, тело онемело, я почти не мог двигаться. При всем желании мне никак не удавалось забыть садистские издевательства моих вчерашних посетителей.

Телефон между тем продолжал звонить с регулярными десятиминутными интервалами. Около четырех часов пополудни я не выдержал и снял трубку.

– Мистер Холман? – спросил раздраженный женский голос.

– Да.

– С вами очень трудно связаться. Я звоню вам весь день.

– Я слышал, как звонил телефон, – подтвердил я. Наступило молчание – так, наверное, немеет студентка, только что узнавшая, что она беременна.

– Меня зовут Сара Маннинг, – наконец произнесла она. – У меня к вам срочный конфиденциальный разговор, мистер Холман.

– Понятно, – сказал я без всякого воодушевления.

– Что-то вы не очень приветливы! – В ее голосе снова зазвучало раздражение.

– Я всегда неприветлив по вторникам, – объяснил я. – Это у меня по гороскопу трудный день.

– Могли бы мы встретиться в вашем офисе?

– У меня нет офиса.

– Однако! – Было слышно, как она глубоко вздохнула. – Тогда подскажите, где я могу вас увидеть?

– У меня дома, – предложил я. – Часов в восемь?

– Хорошо.

– Только с одним условием, – попросил я, – не берите с собой маму.

– Маму? – удивилась она. – Зачем мне…

– Затем, что, если с ней, бедняжкой, случится сердечный приступ возле моего дома, я этому просто не поверю, – сказал я и повесил трубку.

Телефон снова зазвонил секунд через пять.

– Это номер мистера Рика Холмана? – сердито спросил тот же женский голос.

– Да, это я, и вы приходите сюда сегодня вечером, в восемь.

– Да? – Чувствовалось, что она слегка ошарашена. – Я вдруг подумала, что могла набрать не тот номер и говорила с каким-то психом! – И она повесила трубку.

Я неплохо провел следующие три часа. Полежал на кровати, потом пообедал бифштексом-с кровью. Когда время стало приближаться к восьми, я достал из верхнего ящика письменного стола пистолет, проверил, заряжен ли он, и спрятал в карман. Теперь я готов был встретиться с кем угодно. Ровно в восемь раздался звонок, и я открыл дверь.

– Мистер Холман? – Плотно сжатые губы стоявшей на крыльце блондинки изобразили слабую безразличную улыбку. – Я Сара Маннинг.

Она была высокой, гибкой, длинноногой. Ее волосы, чуть темнее шотландского виски двенадцатилетней выдержки, были зачесаны назад. Серые глаза широко расставлены, нос строгий и прямой. Ее деловая улыбка, как мне показалось, легко могла превратиться в хищный оскал или насмешливую ухмылку опытной соблазнительницы. На ней был экстравагантный черный шелковый костюм. Низко сидящие на крутых бедрах брюки поддерживал пояс с деревянными шариками. Свободная блузка была совершенно прозрачна, и только нагрудник из ярких бус соблазнительно скрывал большую часть ее крупных грудей. С первого же взгляда я понял, что Сара Маннинг вполне могла бы стать тем средством, которое вылечило бы меня в два счета. Мы вошли в гостиную, она уселась в кресло, а я подошел к бару. Сделав ей и себе шотландское виски со льдом, я подал гостье напиток и сел в кресло напротив. Она глубоко вздохнула, и яркие бусы на груди замерцали отраженным светом.

– Мистер Холман, – начала она очень серьезно, – я представляю всемирно известную кинозвезду.

– Великолепно, – сказал я и сделал большой глоток.

– Прежде чем раскрыть имя, я хочу, чтобы вы дали слово, что примете наше предложение и будете держать это имя в тайне.

– Рассказывайте о предложении.

– Надо найти потерявшегося человека. – Она помолчала пару секунд и добавила:

– В течение семидесяти двух часов.

– Это невозможно, – спокойно возразил я.

– Мы думаем, что вы единственный человек, который смог бы сделать это возможным, мистер Холман. – Ее серые глаза пристально изучали мое лицо. – Вы попробуете?

– Ладно, – пожал я плечами. – Надеюсь, вы понимаете, что нет никакой гарантии успеха. Она кивнула и спросила:

– И вы будете держать в секрете имя вашего клиента?

– В разумных пределах.

– Что это значит?

– Буду держать в секрете до тех пор, пока это не станет бессмысленным.

– Упрямый сукин сын! – Она гневно сверкнула на меня глазами, но тут же успокоилась. – Думаю, нам придется положиться на вашу репутацию и принять это условие.

Открыв свою расшитую бисером черную сумочку, она вытащила свернутый клочок бумаги и подала его мне. Это оказался банковский чек на пять тысяч долларов. Я аккуратно расправил его и положил в бумажник.

– Клиент считает, что это вполне приличная плата за ваши специальные услуги в течение последующих трех дней, – обронила она. – Если вы все-таки найдете пропавшего человека за это время, он готов удвоить вознаграждение.

– Звучит неплохо, – признал я. – Может быть, пора теперь назвать имя моего клиента?

– Эрл Рэймонд, – заявила она не без торжественности.

Я тут же ясно представил себе грубое, помятое лицо, клочок черных волос, свисающих на один глаз, вечную ухмылочку, словно говорящую каждому: “Плевать я хотел на весь этот ваш проклятый мир”. Фильмы с участием Рэймонда всегда имели бешеный кассовый успех, но еще больше он был известен как скандалист и бабник. Тем не менее он всегда возвращался к своей жене, которая терпела все это уже лет двадцать. Во всяком случае, это тянулось до тех пор, пока он не снялся в одном фильме с Клаудией Дин. Их пылкий роман вызвал скандал, о котором судачили во всем мире. Насколько мне помнилось, он закончился тем, что Рэймонд женился на Клаудии Дин примерно год назад.

– Неужели пропала Клаудиа Дин? – спросил я. Она слегка улыбнулась и покачала головой:

– Пропала его дочь Чарити. Знаете историю с его разводом и женитьбой на Клаудии?

– Кто ее не знает?

– Его первая жена, когда он ее бросил, очень ожесточилась. Она отсудила себе огромную сумму денег и еще настояла на том, чтобы он мог видеть Чарити, пока ей не исполнится двадцать один, только раз в год и всего три недели. Сейчас уже кончается третья неделя ее ежегодного визита к отцу, и вдруг она исчезает. Специально для трехнедельного ежегодного свидания мы вернулись из Европы. Мы – это Эрл, Клаудиа и я – личный секретарь Клаудии. Мы встретили ее в доме Эрла в Бель-Эре, потому что по соглашению между бывшими супругами ежегодное свидание должно проходить только в пределах США. Вчера утром она не вышла к завтраку, мы подумали, что она еще спит. Когда же она не спустилась к обеду, Клаудиа поднялась в ее комнату и обнаружила, что Чарити исчезла. Постель была не разобрана, значит, она даже не ночевала дома.

– Что было дальше?

Она пожала плечами – гладкие плечи под прозрачным шелком…

– Мы предприняли, наверное, то же самое, что сделал бы каждый в таких обстоятельствах. Обзвонили ее друзей, проверили гараж – все ли машины на месте. Потом Эрл решил, что надо подождать, пока она не объявится сама. Когда она так и не вернулась к сегодняшнему утру, он пришел в отчаяние. Если Чарити хотя бы на один час опоздает к матери, будут очень большие неприятности. Она обвинит его в безответственной неосторожности или еще в чем-нибудь похуже!

– Сколько ей лет?

– Девятнадцать.

– И никто из вас не имеет ни малейшего представления, куда она могла уйти?

– Смутные догадки. Я еще вернусь к ним.

– Может быть, она решила возвратиться к матери на несколько дней раньше?

– Ее мать вчера вечером звонила по междугородному, чтобы поговорить с дочерью. Мы извинились перед ней, сказали, что Чарити нет дома, что она ушла на вечеринку и придет очень поздно.

– Как выглядит Чарити?

Сара Маннинг снова открыла свою черную бисерную сумочку, достала фотографию и протянула ее мне. Я увидел молодую девушку с длинными черными волосами, мятежным взглядом и отцовской ухмылочкой.

– Чарити – бунтовщица, – вдруг сказала моя посетительница. – В отношениях с отцом у нее то любовь, то ненависть, а как с матерью – не знаю.

– Как она относится к Клаудии Дин?

– Ненавидит! Клаудиа хотела остаться в Европе, пока не закончится визит Чарити, но Эрл настоял на том, чтобы она поехала вместе с ним. – Ее губы искривила улыбка. – Он сказал, что нуждается в ее моральной поддержке. В более точном переводе это означало: если ее не будет рядом, он найдет с кем спать. Клаудиа это сразу поняла.

– Вы говорили о каких-то смутных догадках…

– В Биг-Суре есть один из тех знаменитых дурдомов, где занимаются групповой терапией. Сестра Клаудии недавно провела там неделю и рассказывала нам об этом за ужином позавчера вечером. Они забираются в горячий серный источник по шею, становятся в круг и берут друг друга за руки для общего физического контакта. Я видела, что Чарити всем этим очень заинтересовалась.

– Разве Рэймонд не проверил, там ли она?

– Видите ли, там гарантируют анонимность пациентов. Это одно из условий их терапии. По телефону они никогда не назовут ни одного имени. У вас есть ручка, мистер Холман?

– Конечно.

Я взял ручку и записную книжку.

– Это называется “Санктуари”. – Она продиктовала номер телефона, который я старательно записал. – Занятия ведет психолог Даниэла.

– Даниэла… А фамилия?

– Не знаю. – В ее голосе чувствовалась усталость. – Чтобы попасть в “Санктуари”, вам надо спросить Даниэлу, объяснить ей, что ваши комплексы совершенно разболтались, нервы ни к черту и что Мэри Рочестер порекомендовала вам обратиться к ней. Мэри – это сестра Клаудии.

– Если и другая ваша догадка из той же серии, я, пожалуй, откажусь от этого дела прямо сейчас!

Она, не скрывая презрения, глянула на меня, но, подумав, решила продолжать:

– Эрл обыскал ее комнату. В одном из ящиков стола нашел записку от какого-то Джонни. Цитирую по памяти (память у меня отличная!): “Встретимся в кабачке на Стрипе не позже одиннадцати. Я сейчас в таком напряге, детка, что, кажется, вот-вот расколюсь пополам”. Думаю, вам ясно, что никто из нас никогда не слышал, чтобы Чарити когда-либо имела какое-то отношение к кому бы то ни было по имени Джонни?

– Дружок, наверное?

– Судя по этому вопросу, мистер Холман, кажется, Рэймонд сделал большую глупость, нанимая вас. Мне наверняка известно, что Чарити проводит сорок девять недель в году со своей матерью на севере штата Нью-Йорк. Заиметь за пару недель в Лос-Анджелесе дружка – не находите ли, что это было бы слишком?

– Мне кажется, мы с вами поладим, мисс Маннинг, – улыбнулся я. – Только оставьте при себе все ваши личные мнения, мне нужны только факты.

– Всего две наводки, о которых я вам сообщила, – это все, с чего мы можем начать, мистер Холман. Эрл надеется на чудо и на то, что вы как раз тот человек, который способен творить подобные чудеса.

– И у меня целых три дня, прежде чем я буду вынужден разочаровать его, – проворчал я.

– Похоже на то. – Даже не пригубив свою рюмку, она поставила ее на столик и встала. – Я желаю вам удачи, мистер Холман. Спокойной ночи.

– Только один маленький вопрос… – удержал я ее. – Что, если я захочу связаться с Эрлом Рэймондом? Мне что – щелкнуть пальцами три раза – и он материализуется прямо передо мной?

– Как же я забыла! – Она медленно, по одной цифре, назвала номер телефона. – Это закрытый номер. Не исключено, что где-нибудь на прогулке вы можете случайно наткнуться на Чарити.

Я проводил ее к выходу. У самой двери она повернулась ко мне. Ее серые глаза загадочно блестели. Медленно, осторожно она взяла меня за запястье, подняла мои руки и крепко прижала к своим грудям, теплым и податливым под тонким черным шелком.

– Я вам нравлюсь, мистер Холман? – тихо спросила она. – Я имею в виду – чисто физически, конечно.

– Да, мисс Маннинг, – согласился я, – чисто физически – несомненно.

– Спасибо. – Она оттолкнула мои руки от своих грудей. – Прожив три года в тени Клаудии Дин, девушка начинает комплектовать…

– В любое время, когда вы почувствуете, что вам надо избавиться от ваших комплексов, вы найдете мой телефон в справочнике, – вежливо сказал я.

Она повернулась ко мне спиной и терпеливо ждала, пока я открывал дверь, затем шагнула на крыльцо.

– Спокойной ночи, мистер Холман.

– Еще одна маленькая деталь… Я могу понять, что Эрл Рэймонд расстроен исчезновением своей дочери, – естественная реакция отца. Странно только, что он беспокоится, что газеты поднимут шум, когда узнают о случившемся. Мне кажется, ему не привыкать к большим черным заголовкам.

Она пожала плечами:

– Наверное, он стал чересчур чувствительным. Только не просите меня объяснить его характер. Клаудиа упорно изучает его, но я думаю, она не намного продвинулась вперед в этой науке.

– Мне кажется, мисс Маннинг, – осторожно заметил я, – вы ревнуете Эрла Рэймонда к Клаудии. Во всяком случае, в вашем ответе прозвучало нечто похожее на это.

Она улыбнулась, но ее улыбка выглядела не очень естественно.

– Мысль о том, что Клаудиа тайная лесбиянка, весьма забавна, мистер Холман. Если бы вы ее знали так же, как я, вам бы это никогда не пришло в голову. В глубине души она скорее безрассудная нимфоманка!

– А кто вы в глубине души, мисс Маннинг?

– Глубоко просверленная дырка. – Ее серые глаза неторопливо оглядели меня сверху донизу, как будто раздевая. – Не ложитесь спать сегодня слишком рано, мистер Холман. Я могу попозже вернуться и изнасиловать вас.

Пока она шла к своей машине, я смотрел на ее свободно покачивающийся зад, очертания которого проглядывали через тонкий черный шелк, и думал, что женская агрессивность растет не по дням, а по часам: вчера ночью на меня напала предводительница шайки налетчиков, а сегодня мне угрожает женщина-насильница. Если так будет продолжаться дальше, скоро мужики не будут чувствовать себя в безопасности даже в своей собственной постели!

Вернувшись в гостиную, я допил свой напиток, сделал еще один и только принялся за него, как зазвонил телефон. Я снял трубку, назвал свое имя, мне ответил грубый мужской голос:

– Это Эрл Рэймонд. Сара Маннинг у вас?

– Ушла пять минут назад.

– Вы приняли предложение?

– Без всякого энтузиазма.

– Тогда вам лучше прямо сейчас приехать ко мне, Холман.

Он тщательно, как будто маленькому ребенку, продиктовал адрес.

– Понял, – сказал я. – Почему так срочно?

– Потому что подо мной ад разверзся, – свирепо прорычал он и повесил трубку.

Поняв, что мне перестало грозить на сегодня изнасилование в собственной постели, я почувствовал глубокое разочарование. Но может быть, предводительница шайки налетчиков шляется где-нибудь неподалеку и ждет, когда я выйду? Я почувствовал себя намного лучше, когда пистолет 38-го калибра оказался в кобуре, висящей у меня на поясе. Только после этого я вышел из дому.