Текст книги "Зеленоглазые джунгли"

Картер Браун
Зеленоглазые джунгли

Глава 1

Шестиэтажное административное здание, состоящее почти целиком из зеркального стекла, сияло отраженным солнечным светом, словно заколдованный дворец из сказки Андерсена, перенесенный каким-то чудом на бульвар Уилшир. Все вокруг сверкало новизной; даже медная дощечка, на которой готическим шрифтом было выведено: «Каденция филмз», казалось, излучала девственный аромат ничем не запятнанной чистоты. Внутри здание тоже выглядело таким легким и воздушным, что я старался стоять в центре лифта, чтобы не нарушить равновесия и не создать тем самым еще одну архитектурную загадку, соперничающую с Пизанской башней.

А в поисках нужного кабинета на пятом этаже я держался подальше от лиловых стен коридора, поскольку создавалось впечатление, что краска не совсем еще высохла… Похоже, компания «Каденция филмз» не пожалела средств, чтобы появиться на свет без малейшего дефекта; сейчас, судя по всему, она пребывала в младенческом возрасте. Как же вышло, что ей уже понадобилась моя помощь?

Глава отдела по связям с общественностью, сидевшая за широким, скандинавского дизайна столом, строго оглядела меня синими глазами. Ее стриженые светлые волосы были аккуратно зачесаны назад, не отвлекая внимания от прекрасной формы лица с высокими скулами, классическим носиком и плавно изогнутыми губами широкого рта. Короткий пиджачок шелкового костюма, искрящегося, словно шампанское, тесно облегал полную грудь и еще теснее – талию, подчеркивая, как она тонка.

– Мистер Холман? – Голос у нее оказался хриплым, но приятным. – Присаживайтесь. Меня зовут Ленора Палмер.

– Благодарю вас. – Я уселся в кресло скандинавского же дизайна и зажег сигарету.

– Рик Холман? – непринужденно спросила она. – Вы не против, Рик, если мы отбросим излишнюю официальность и будем называть друг друга по имени?

– Что ж, это было бы вполне по-дружески, Ленора, согласился я.

В больших синих глазах мелькнул стальной блеск.

– Не обязательно быть чертовски искренним, Рик, хмуро посоветовала она, – особенно когда вам нужны деньги.

– Мне всегда нужны деньги, – честно заметил я.

– Хорошо! – Блондинка улыбнулась, показав ослепительно белые зубы. – Должна вам сказать, Рик, что меня заставила пригласить вас ваша прекрасная репутация в шоу-бизнесе. Я наслышана о вас, как о человеке, умеющем улаживать любые внутренние неурядицы эффективно и благоразумно.

«Шоу-бизнес»! Я мысленно содрогнулся от этого слова. Но что могла знать обо мне блондинка? Казалось, она появилась в киноиндустрии примерно в то же время, когда завершилось строительство этого здания, то есть вчера или в крайнем случае позавчера. Однако вслух я произнес:

– Очень приятно, что вы слышали обо мне, Ленора. Надеюсь, вы не сочтете бестактностью, если я в свою очередь признаюсь, что ничего не знаю ни о вас, ни о компании «Каденция филмз»?

Она снова улыбнулась или скорее ощерила зубы.

– А о компании «Ария продакшн», Рик? И о ее бывшем президенте Оскаре Нельсоне?

– Конечно. Кто о них не слышал!

– "Каденция филмз" – филиал «Арии», и заведует им лично мистер Нельсон, – пояснила блондинка покровительственным тоном. – Возможно, вам ничего не известно обо мне потому, что последние четыре года я работала в Европе пресс-секретарем мистера Нельсона.

– Его пресс-секретарем? – Мой голос сохранил полную невозмутимость. – У вас, наверное, было множество развлечений?

– Не наглей, парень! – отрезала она с ледяным презрением. – Оскар Нельсон никогда не путает дело с развлечениями, особенно если речь идет о его ближайших подчиненных! Надеюсь, я выразилась достаточно ясно?

– Вполне. Думаю, мистер Нельсон большой олух.

– И не пытайтесь мне льстить, – добавила она раздраженно. – Мы отлично сработаемся, если вы запомните, что у нас обоих есть дело и его нужно выполнять.

– Это был искренний комплимент, – осторожно разъяснил я. – Сами знаете, Ленора, вы очень привлекательная женщина. Или ваша близорукая гордыня не позволяет вам надеть очки?

– Ладно, забудем об этом! – Она глубоко вздохнула. – Только попусту тратим время. Буду вам благодарна, Рик, если в будущем вы ограничите свои замечания только делом. Надеюсь, теперь, начиная работать на меня, вы поняли, что я отношусь к типу самых ретивых исполнителей и просто не потерплю потери даже минуты служебного времени. Так что настраивайтесь внимательно выслушать меня, и мы сойдемся, как парочка попугайчиков, поющих свою прекрасную песенку!

– До тех пор, пока я позволю вам петь соло, в противном случае вы взъерошите мои милые перышки?

– Снова грубите?

Меня удивляли внезапные резкие нотки в ее голосе, но потом я понял, что ей, очевидно, хотелось установить между нами такие же дружеские отношения, как бригадиру слесарей – с его бригадой, когда необходимо поскорее закончить ремонт канализации.

– Не беспокойтесь, Рик, – белые зубы снова сверкнули, – через некоторое время вы убедитесь: не такая уж я стерва.

– А меня только что осенило: в этом месяце уплата по закладной уже произведена. В конце концов, деньги мне не так уж и нужны.

– Что вы хотите этим сказать? Выразитесь точнее! – Светящиеся глаза приобрели едва заметное озадаченное выражение.

– Хочу сказать, что не позволю кастрировать себя даже самому голосистому попугайчику, – размеренно произнес я. – Между прочим, был бы не против работать и на скверную старую стерву, но вы – позолоченная молодая стерва, а это намного хуже. – С этими словами я поднялся с кресла и с улыбкой посмотрел сверху вниз на ее побледневшее лицо. – Так что можете исполнять вашу каденцию, милая, кому-нибудь другому; боюсь, что я внезапно потерял слух.

Почти у самой двери она окликнула меня приглушенным голосом:

– Подождите!

Увы, вежливость всегда была характерной чертой Холмана. Обернувшись, я получил полный разряд убийственного гнева из светящихся кобальтово-синих глаз. Ее лицо было белым как мел, а щеки пылали двумя ярко-красными пятнами.

– Садитесь, вы… Вы, чувствительный пройдоха… – Она чуть не задохнулась, выдавив эти слова. – До ваших кроманьонских птичьих мозгов еще не дошло, что мы живем в двадцатом веке? Не понимаете, что теперь у женщин равные права с вами? Им требуется от жизни нечто большее, чем проводить время у горячей плиты и получать время от времени жалкое вознаграждение в виде клочка сена от хозяина… Кто вы такой, черт возьми, чтобы уходить от меня прежде, чем…

– Почему вы мне сразу не сказали, что сделка заключается в этом? – страстно прервал я ее тираду. —Ленора, милая, буду счастлив приглядывать за вашей горячей плитой, да еще за такое дивное вознаграждение.

Вот что я вам отвечу! Сейчас запру дверь, вы скинете одежду, и мы при деле!..

На какой-то миг показалось, что она просто распадется на части. Затем неожиданно тяжело согнулась на стуле и испустила тонкий плачущий звук. Я не сразу сообразил, что это был смех.

– О'кей, – сказала она слабым голосом спустя минуту. – Извините меня, Рик, и садитесь. Я провела последние два года в Риме. А если с итальянцами не говорить в таком тоне, они все время пытаются исподтишка тебя ущипнуть, даже если ты стоишь к ним лицом!

Пришлось снова сесть, хотя это и не входило в мои планы. Ленора Палмер слегка коснулась носовым платочком глаз и быстро восстановила утраченное спокойствие; на сей раз оно не было столь несносным.

– Как случилось, что у вас возникли проблемы, если «Каденция филмз» совсем новая компания? – спросил я.

– Они перешли к нам по наследству, – объяснила она. – У мистера Нельсона возникла блестящая идея. Он всегда был лояльным стопроцентным американцем, поэтому для него перенос производства в Европу не…

– Особенно теперь, когда это стоит там столько же, сколько здесь? – пришел я на помощь. Но, не встретив поддержки, не стал продолжать.

– Мистер Нельсон понял, что многие европейские звезды засверкали благодаря своей яркой индивидуальности, – с энтузиазмом продолжила Ленора. – Вот его и осенила идея: привозить оттуда талантливых звезд и снимать их прямо здесь, в Голливуде. Поэтому он и создал собственную компанию, чтобы управлять этими делами. Это и есть «Каденция».

– И одна из таких звезд – Карола Руссо? – поинтересовался я. – Помнится, читал о ней в киноновостях. Она приехала около месяца назад?

– Да. – Уголки широкого рта выразительно загнулись вниз. – Проблема в ней, Рик. С нею приехал ее продюсер – Джино Амальди.

– Он же и муж?

– В любом смысле этого слова, но только не в том, что дано в словаре, – пояснила Ленора, пожав плечами. – У него уже была жена, когда он встретил Каролу. В сущности, Амальди никогда не сможет узаконить свою связь с Каролой: в Италии большие проблемы с разводом.

– Их отношения, наверное, мало чем отличаются от тех, что так распространены сегодня в Европе? Он – крупный продюсер, который открыл Каролу и сделал из нее звезду. А она влюблена в него до такой степени, что не решится выпить стакан апельсинового сока без его согласия?.. Угадал? Такой порядок?

– Вы совершенно правы, – сказала Ленора, – все так и было еще три недели назад! Но тут Карола Руссо познакомилась с Доном Талантом, который играет вместе с ней в фильме, и…

По словам Леноры, это было как ядерный взрыв всего через пять минут после того, как они встретились, Талант пылал от страсти, а Карола не сводила с него влюбленных глаз. Затем, два дня спустя, Амальди понадобилось съездить по делам в Рим. Это освободило и раскрепостило Каролу. Даже сам мистер Нельсон заметил, что происходит между нею и Талантом!

– Мистер Нельсон, похоже, проницательный парень? – произнес я восхищенно.

– Оскар Нельсон – гений! – Ровный голос Леноры не допускал возражений. – Но была еще одна маленькая проблема, сдерживавшая Таланта…

– Его жена? – утомленно предположил я.

– О, я начинаю думать, что вы уже побывали здесь, Рик? – Ленора мрачно усмехнулась. – Его жена Моника Хейс – женщина, которой в телевизионных драмах всегда достаются роли доверчивых и любящих супруг. А в жизни она так доверчива, что снимает отпечатки пальцев с получаемых им конвертов и бандеролей, прежде чем передать их ему, а потом проверяет в ФБР. Но удача сопутствовала Дону. Моника получила роль в вестерне и уехала на съемки в Колорадо через несколько дней после того, как Амальди отбыл в Рим. Но тут у влюбленных возникла еще одна проблема – мистер Нельсон. Он сделал все, чтобы у них не было никакой возможности остаться наедине. Жертвуя своим собственным временем, Нельсон находился рядом с Каролой постоянно.

– Мистер Нельсон не только гений, у него еще и доброе сердце, – заметил я с уважением. – Это впечатляет.

– Срабатывало отлично! – проскрипела Ленора. —Только вот три дня назад они неожиданно исчезли.

– Вы имеете в виду Каролу и мистера Нельсона? – спросил я наивно.

– Вы чертовски хорошо знаете, кого я имею в виду! рявкнула она. – Это не тот случай, чтобы шутить, Рик, у нас серьезная проблема. Они просто испарились. Но это было бы еще полбеды! Неожиданно Амальди вернулся из Рима на неделю раньше, чем предполагал, и орал тут с пеной у рта двадцать четыре часа. Затем оказалось, что в Колорадо была прекрасная погода и у съемочной группы ни одна сцена не заняла больше трех дублей. Моника Хейс тоже вернулась раньше и обнаружила, что ее ждет прекрасный, но необитаемый дом. Она шумела так, что портовый грузчик, только что уронивший себе на ногу стальной крюк, по сравнению с ней мог бы показаться Томасом Элиотом[1]1
  Элиот Томас Стернз (1888 – 1965) – английский поэт, эссеист и автор статей о культуре и поэзии. Лауреат Нобелевской премии (1948).


[Закрыть], читающим лирические стихи нескольким избранным друзьям.

– Следовательно, в любую минуту она может взорваться и пересказать эту историю кому-нибудь из голливудских репортеров?

– Совершенно правильно! – На мгновение прекрасное лицо моей собеседницы помрачнело.

– Не понимаю, – сказал я. – Кто-то из нас сошел с ума. И мне кажется – это вы.

– В чем дело?

– Вы же руководитель отдела по связям с общественностью – и говорите, что у вас большая проблема. Какая проблема? Лишь только Моника Хейс обратится в газету, ваша компания получит миллион долларов! Это же самая лучшая реклама фильма, причем совершенно бесплатная!

– Нет! – Ленора заметно вздрогнула, при этом искрящийся шелк на груди очаровательно подпрыгнул. —Если хоть что-то вылезет наружу, мистер Нельсон перережет мне горло. Это может погубить всю сделку с Амальди, а картина без Каролы Руссо в главной роли – ничто! Мистер Нельсон уже потратил двести тысяч, и если у него не будет Руссо, эти деньги можно считать спущенными в унитаз. Вам нужно найти ее и Дона Галанта и обоих привезти сюда. Да побыстрее, Рик!

– Их нет уже три дня? – спросил я уныло. – Но только теперь вы надумали обратиться к кому-то, чтобы их разыскать?

– Мистер Нельсон, естественно, очень расстроился, когда это случилось. – Но был уверен, что они вернутся раньше, чем Амальди и Моника. Весь ужас в том, что Руссо не ожидает возвращения Амальди раньше, чем на следующей неделе, а Талант уверен, что его жена еще на съемках в Колорадо. Как только им станет известно, что оба вернулись, будет нетрудно ускорить и их возвращение. Они сами сразу примчатся, Рик!

– Фокус в том, что сначала их надо найти, – напомнил я Леноре. – Откуда вы знаете, что они вместе?

– В тот вечер у мистера Нельсона было совещание по сценарию, поэтому он оставил Каролу на пару часов одну в ее гостиничном люксе, – объяснила Ленора. —Когда совещание закончилось, он поднялся в люкс и обнаружил, что ее нет. Дежурный клерк сказал, что примерно час назад приезжал мистер Талант, позвонил Кароле в номер, и она уехала с ним спустя десять минут, прихватив небольшой чемоданчик.

– Конечно же им ни к чему, чтобы их увидели где-нибудь вместе и узнали, – сказал я, опираясь на очевидную логику. – Госпожа Руссо здесь впервые, ничего не знает, так что подыскать тихое и хорошее убежище должен был Талант.

– Продолжайте! – На лице у Леноры появилось глупое выражение надежды, что Холман вот-вот решит всю проблему за две минуты.

– Считая, что Амальди в Европе, а его жена, Моника Хейс, на съемках, может Талант беспокоиться, что кто-то станет их преследовать?

– Талант знает, что мистер Нельсон никогда не унизит себя и компанию «Каденция филмз», организовав какую-то дешевую слежку на людей, – произнесла Ленора с величайшим достоинством.

– Значит, все, что необходимо Таланту, – это убежище, которое гарантировало бы уединение и предохраняло от случайной встречи со знакомыми?

– Думаю, это так, Рик.

– Может быть, у него есть коттедж на каком-нибудь тихом пляже? – предположил я. – Или маленький бревенчатый домишко в горах, или палатка на двоих, разбитая под одинокой сосной?

– Не знаю, но, черт возьми, уверена, что могу узнать! – Глаза Леноры загорелись, когда она потянулась к телефону.

После оживленной беседы с какой-то девушкой по имени Долли, – я надеялся, что в любом случае это была девушка, потому что у компании «Каденция филмз» и так было много проблем, – и долгого ожидания, за которым последовала еще более оживленная беседа, Ленора положила трубку.

– Маленький бревенчатый домик в горах, – наконец сообщила она мне, затаив дыхание. – Сейчас запишу вам его координаты, которые мне дала Долли, так что вы не заблудитесь.

Она деловито написала что-то в блокноте, потом вырвала из него листок и протянула мне через стол.

– Вы должны вернуть Каролу и Таланта до вечера. Вы гений, Рик! Решить проблему прямо здесь, на моих глазах… Вот это да! – Ленора щелкнула пальцами, торжествуя победу.

– Вы завопите, когда увидите мой счет, – мрачно сказал я.

– Если вернете Каролу и Таланта сегодня – никто даже бровью не поведет ни от какой суммы, – заявила она самоуверенно. – Желаю удачи, мой храбрый рыцарь!

Я промолчал, но, открыв дверь, обернулся и с вожделением посмотрел на нее.

– А вы продолжайте присматривать за плитой, пока меня не будет, прекрасная леди. И подбросьте сена к моему возвращению.

В лукавых светящихся глазах Леноры Палмер заплясали чертики.

– Но я все такая же позолоченная исполнительная стерва, даже когда речь идет о клочке сена. Надеюсь, вы не перепугаетесь до смерти, если подхватите сенную лихорадку?

Глава 2

Часа через два я нашел бревенчатый домик, рискованно прилепившийся на горном склоне. Моя машина оказалась третьей перед входом в убежище Таланта.

«Какого черта? – растерянно подумал я. – Может, он президент лиги тайных любовников, и сейчас в его убежище проходит их ежегодный съезд?»

Первой в ряду была пустая сногсшибательная белая спортивная «джиа». Вторым – «тандерберд» с опущенным верхом, за рулем которого сидела девушка и наблюдала за мной с выражением слабого любопытства. Выйдя из машины, я направился к ней.

У девушки был натуральный темно-каштановый цвет волос, вышедший, как мне казалось, из моды, поскольку встречался очень редко. Но ее волосы – с одной стороны зачесанные за ухо, а с другой нежно обрамляющие шаловливое личико – смотрелись хорошо. Умные карие глаза, нос слегка вздернут, полные и чувственные (разумеется, когда она этого хочет, подумалось мне) губы. Белая вязаная блузка из хлопка обтягивала высокие груди, а трикотажная юбка плотно облегала щедрые ягодицы и упругие бедра.

– Сейчас угадаю! – Она закрыла на мгновение глаза. – Готово! Вы – сексуальный маньяк!

– Я ищу Дона Таланта, – пришлось ее разочаровать. —Но меня не предупредили, что здесь собралась целая компания.

Девушка пристально вглядывалась в мое лицо еще несколько мгновений, потом слегка покачала головой.

– Нет, вы не можете быть женой Таланта. Она уже там и тоже занята поисками. Но судя по зловещей тишине, окутывающей эту хижину последние десять минут, похоже, еще ничего не нашла.

– Я – Рик Холман, – представился я упавшим голосом. – Студия, в которой снимается Талант, наняла меня найти его прежде, чем произойдет что-либо подобное.

– Ну ладно, – она весело улыбнулась, – возможно, вы одержите победу в следующий раз?

– Кто вы?

– Подруга брошенной жены, оказывающая ей моральную поддержку на всем долгом пути от Бель-Эра[2]2
  Бель-Эр – город на северо-востоке штата Мэриленд (США).


[Закрыть] досюда.

Ее нижняя губа отвисла в не правдоподобной пародии на оскорбленную женщину, снятую крупным планом, – таких можно увидеть едва ли не каждый вечер на телеэкране.

– Вам, наверное, неизвестно самое печальное, – жалостно пробормотала она, кивнув на домик. – Дон Талант и Моника провели в этом уютном гнездышке свой медовый месяц. А теперь, как подозревает Моника, ее заблудший муж прячется тут с маленьким кусочком итальянской пиццы.

– Сейчас пойду и соберу то, что там осталось, – проворчал я.

– Отлично! – воскликнула девушка с неподдельным энтузиазмом. – Пойду с вами. Ждала хоть какого-нибудь повода, чтобы полюбопытствовать, и повод появился – вы, приятель.

Когда она встала рядом со мной, то оказалась выше, чем я предполагал. Сильный ветер с горных вершин прижал юбку к ее ногам, и я увидел, что они намного стройнее, чем думал.

– Рик Холман? – спросила подруга Моники.

– Правильно.

– Видите, какая у меня превосходная память! – Она самодовольно улыбнулась. – Никогда не забываю имен. А вот с лицами – проблема. Меня зовут Дженни Трент. Когда я не занята, помогая подругам, у которых что-то стряслось, то рекламирую мыло на телеэкране.

– Мыло?

– Ну, разные моющие средства, – уточнила она. —Всякий раз, когда вы видите, как две руки ныряют в груду посуды и появляются оттуда такими прекрасными, какими никогда не были, благодаря чудесным добавкам в продукте рекламодателя, – то вы, приятель, видите мои руки.

– Это невероятно, – пробормотал я.

– Позвольте вам сказать, что у меня лучшие руки в этом бизнесе, – гордо произнесла Дженни. – Правда, есть и еще кое-какие достоинства, тоже нисколько не хуже, но это только мое личное мнение. Хотите, расскажу?

– Вы – как раз то самое развлечение, которое мне сейчас необходимо, – сказал я, подхватил ее под локоть и мягко подтолкнул к домику.

– Мне двадцать три года, не замужем, но не без определенного благоразумия и опыта, – продолжала между тем девушка. – Никогда не ношу нижнего белья, потому что от него просто чешусь. Сплю нагишом, так как невозможно предвидеть все. Вдруг какой-нибудь высокий симпатичный тайный агент захочет однажды ночью найти убежище в моей квартире? Еще предпочитаю пить хлебную водку – если уж вообще что-то пить. Моя фигура лучше, чем вы думаете, но я настоящая интеллектуалка – можете посмотреть список книг, которые я никогда не читала! Знаю-знаю, о чем вам хочется спросить. Отвечаю. Моя чарующая карьера на телевидении меня совсем не изменила. Остаюсь все такой же стервой без предрассудков, какой была всегда.

Когда она сделала паузу, чтобы передохнуть, мы уже подошли к грубо сколоченному крыльцу. Входная дверь была широко открыта. И все, что я мог слышать из глубины дома, – это ту самую зловещую тишину, о которой уже упомянула Дженни Трент.

– А кто вы? – спросила она. У нее слишком быстро восстановилось дыхание.

– Всего лишь неудачник, который только что пополнил ряды безработных, – сообщил я. – Давайте посмотрим, какие увечья ваша подруга и обманутая жена нанесла потерпевшим, что она там натворила.

Открытая дверь сразу вела в гостиную, обставленную дорогой мебелью в грубом стиле конца пятидесятых годов – примерно того времени, когда Таланты проводили здесь свой медовый месяц. Посреди комнаты две женщины, казалось, замерли, словно в драматической сцене, но, когда мы вошли, обе повернули головы и свирепо посмотрели на нас.

Та, что небрежно раскинулась в кресле, несомненно, была Каролой Руссо – рыжие волосы, ниспадающие на плечи, и зеленые глаза, пылающие яростью, выдавали ее безошибочно. Следовательно, брюнетка, стоявшая, глядя на нее злыми глазами и сложив руки под своим оскорбленным сердцем, – обманутая жена Моника Хейс.

– Какого черта вам надо? – прорычала брюнетка.

Я подумал, что если бы режиссер мог увидеть ее сейчас, она больше никогда не получила бы даже самой маленькой роли доверчивой и любящей жены.

– Моника, милая, – непринужденно сказала Дженни Трент. – Это Рик Холман. Его прислали со студии, поэтому я решила, что, возможно, мне следует пойти с ним на случай, если тебе потребуется моральная поддержка.

Откровенно ненавидящий взгляд, которым одарила меня Моника, заставил бы встать дыбом волосы самого Самсона[3]3
  Самсон – библейский персонаж, обладавший необыкновенной физической силой, источником которой были его волосы.


[Закрыть].

– Что? – Она словно хлестнула меня этим словом. – Как только Нельсон узнал, что я вернулась, у него внезапно пробудилась совесть, да? Его не беспокоило, что мой муж спутался с этой кучей иностранного дерьма, пока я была в Колорадо, а когда он увидел, что я вернулась раньше, чем предполагалось, начал заботиться о моральном облике снимающегося у него актера?! Так можете передать ему, что это будет сенсационной новостью в завтрашних газетах. По всей стране! От берега до берега! Я взорву его и похороню. Эта сенсация выроет прекрасную глубокую могилу, достаточную и для Нельсона, и для этого подлого бездельника, за которого я вышла замуж, и для этой бродячей кошки. Уложу туда всех троих, бок о бок! Уж доставлю себе удовольствие бросить лопату грязи в их сопливые рожи!..

Моника Хейс перевела злобный взгляд с меня на рыжеволосую женщину, развалившуюся в кресле. Итальянка презрительно ухмыльнулась по адресу разгневанной жены, потом выпалила что-то резкое, от чего содрогнулся воздух. Смысл был понятен даже не знающим языка. По тому, как вспыхнуло лицо Моники Хейс, было ясно, что и до нее он дошел тоже.

– А где Дон? – энергично спросила Дженни Трент возможно, за две секунды до того, как напряжение между двумя женщинами разрядилось бы элементарной дракой.

– Его здесь нет! – рявкнула Моника. – Я все обыскала, но он куда-то исчез… Может, когда увидел меня, выскочил в окно? Лежит теперь там, в долине, со сломанной шеей! – Ее глаза загорелись при этой мысли.

– А она не знает, где он? – Дженни указала на Каролу Руссо.

– Понятия не имею! – прорычала Моника. – Я не говорю на языке спагетти, а ты?

Дженни покачала головой, затем вопросительно посмотрела на меня.

– Увы, я тоже не говорю по-итальянски, – признался я.

Ты хочешь подождать его, милая? – спросила Дженни.

– Думаю, не стоит, – ответила Моника неохотно. —Если он видел меня, то теперь уже на полпути в Беверли-Хиллз! – Оскорбленная душа Моники внезапно поднялась над мелкой мстительностью. – Я уже было собралась оставить Лукреции Борджиа[4]4
  Борджиа Лукреция (1480 – 1519) – дочь Папы Римского Александра VI и родная сестра правителя Романьи Чезаре Борджиа, создавшего в Средней Италии обширное государство, в котором он обладал беспредельной властью. Лукреция Борджиа была их послушным орудием в многочисленных кровавых интригах и заговорах. Несколько раз была замужем, отличалась разнузданностью поведения.


[Закрыть] на память что-нибудь вроде разорванной губы, но тут вы вошли. Думаю, огласка принесет больше пользы!

– Миссис Талант… Мисс Хейс! – нервно сказал я. – Вам не кажется, что нужно немного успокоиться и все обдумать, прежде чем предпринимать какие-то действия? Впоследствии вы можете пожалеть о такой поспешности!

Ее ответ прозвучал оскорбительно, как пощечина.

– Вы ничтожество! – прошипела она резко. – Вы не только похожи на этих недоношенных рекламных агентов Нельсона, но и говорите точно так же! Возвращайтесь к этому самозваному цезарю и передайте ему от меня, чтобы он собирал чемоданы и убирался из города – приближается лавина! – Затем она посмотрела сверху вниз на рыжеволосую итальянку. – А эту возьмите с собой и спустите в ближайшую канализацию, ее место там!

Карола Руссо снова заставила воздух треснуть, как уже это сделала недавно. Только на сей раз сопроводила свое высказывание вульгарным плевком сквозь зубы.

Брюнетка побледнела, затем шагнула к ней с видом, выказывающим убийственную решимость. Дженни Трент выполнила что-то вроде прыжка с места, схватила Монику за руку и потянула к двери. Когда они достигли ее, Дженни сначала вытолкнула обманутую жену на крыльцо, затем повернулась ко мне и сочувственно улыбнулась.

– Не думаю, что вы похожи на этих недоношенных агентов, Рик Холман, – сказала она нежно. – Даже если говорите, как один из них.

Наконец они ушли. А вскоре и шум «тандерберда» замер в отдалении. С каждой секундой тишина в комнате становилась все невыносимее.

Я подошел к Кароле Руссо, которая с презрительным видом все еще сидела развалившись в кресле, и предложил ей сигарету. Она взяла одну, а я держал спичку, давая ей возможность прикурить.

– Благодарю. – Итальянка выпустила облако дыма мне в лицо. – Думала, эта глупая старая корова никогда не уйдет!

В изумлении я тупо уставился на нее.

– Полагал, вы говорите только на одном языке – итальянском…

– Неужели корова была права насчет вас? – Она выпустила новое облако дыма мне в лицо. – Если бы вы были хорошим рекламным агентом, то знали бы, что некоторое время я была английской кинозвездой, хотя мне не повезло в Лондоне. Надеялась добиться своего в Риме, когда Джино Амальди нашел меня. Вы что, никогда не читаете пресс-релизы?

– Я вовсе не рекламный агент, но это не важно. Зачем вам понадобилось изображать перед Моникой Хейс, что вы не говорите по-английски?

– Это был самый простой выход из затруднительного, а также опасного положения, – устало объяснила Карола. – Кстати, вы вовсе не похожи на безнадежного идиота, но, заимствуя фразу коровы, почему-то говорите как он, мистер Холман.

Она поднялась с кресла гибким плавным движением, поистине кошачьим, и вытянула руки над головой.

– Хочу выпить!

Это позволило мне впервые с тех пор, как я вошел в дом, хорошенько ее разглядеть. У Каролы Руссо было лицо осиротевшей, бездомной и потерявшейся в этом жестоком мире женщины. Стройная мальчишеская фигура не соответствовала высокой и пышной груди, которая казалась больше, чем была на самом деле, из-за контраста с узкими бедрами. Каждое ее движение было женственным и по-кошачьи изящным. Она излучала сексуальность с презрительным безразличием к производимому эффекту, что означало – эта ее способность была врожденной, а теперь стала просто частью повседневной жизни, как еда, сон, умывание.

Черная шелковая рубашка с золотой монограммой, удачно расположенной на твердой покатости левой груди, была смята, будто она спала в ней прошлой ночью. Черные брюки из ткани с вплетенной в нее серебристой металлической нитью были такими узкими, что казались приклеенными прямо к голому телу. Когда она отошла от меня к бару, я решил, что Джино Амальди не нужно было быть таким уж гением, чтобы открыть в ней потенциал кинозвезды. Только слепой мог этого не заметить.

Карола щедро налила себе и одним глотком выпила половину, прежде чем снова повернулась ко мне с рюмкой в руке.

– Ах, как это кстати! – Напряженность сквозила в ее глазах, хранивших выражение загнанности, словно по ее следам в вечнозеленых джунглях крался безжалостный охотник, находящийся вне пределов видимости.

– Что случилось с Доном Талантом? – спросил я.

– Подруга коровы сказала, что вы со студии? – В ее голосе сквозила подозрительность с сильным оттенком страха и истерики. Было удивительно, что второсортная актриса Моника Хейс, даже если она долго исполняла роль обманутой жены, могла настолько испугать такую девушку, как Карола Руссо.

Я объяснил ей, что «Каденция филмз» в лице Леоноры Палмер наняла меня, чтобы найти ее и Таланта и как можно быстрее доставить в город, надеясь, что это произойдет раньше, чем Моника Хейс и Амальди узнают, где они были.

– Джино? – Она втянула воздух со свистящим звуком. – Джино вернулся?

– На неделю раньше, чем предполагал, – процитировал я Ленору Палмер, – и, говорят, орал с пеной у рта целых двадцать четыре часа.

На мгновение Карола закрыла глаза; дрожь пробежала по всему ее телу; потом одним глотком допила рюмку.

– Как насчет Таланта? – вернулся я к своему вопросу. – Куда, черт возьми, он запропастился?

– Он в подвале, – прошептала она.

– Пойду и скажу ему, что теперь можно выходить, его жена уже пять минут как уехала, – усмехнулся я.

– Он не сможет выйти. – Карола прижала тыльную сторону ладони ко рту и неистово прикусила кожу, прежде чем произнесла:

– Он мертв!

– Мертв?

– Вот почему я была так напугана все это время, пока корова была здесь, – продолжила она тем же сдавленным шепотом. – Думала, она собирается убить меня тоже!

– Вы хотите сказать, что Моника Хейс убила его? —Неожиданно для себя я заметил, что и в моем голосе появились визгливые нотки. – Как, черт возьми, это случилось?

– У Дона что-то вроде мастерской в подвале. Он работал там пару часов утром, пока я спала. Проснувшись, я спустилась сказать ему, что пора бы выпить, он вышел и вдруг… – Карола прикусила нижнюю губу. —Раздался выстрел, Дон упал назад, в мастерскую, весь в крови! Я рванулась к нему, но тут грохнул второй выстрел и сразу же раздался треск: пуля вонзилась в дверной косяк, прямо рядом со мной. Ясно, что, кто бы это ни был, он пытался убить меня тоже. Я испугалась, побежала наверх, в дом…

Взяв рюмку из ее дрожащей руки, я прошел к бару, чтобы налить еще.

– Не знала, что делать!.. – Карола снова в отчаянии закусила палец. – Там в углу телефон, но кому звонить? Потом услышала снаружи ее шаги, и, прежде чем я успела что-то сообразить, корова вошла в комнату. Я не увидела у нее оружия, поэтому подумала, что, возможно, она собирается меня ударить. И упала в кресло, как маленький ребенок, пытающийся спрятаться там, где спрятаться невозможно.