Текст книги "Ханаан. Феррер"

–И ты говоришь это так грустно. -хмыкнул Каин. -Мне казалось, у вас не возникает проблем в общении.

–Она верит, что мы… друзья. Соратники, не более. -ответил Хан, нервно переминая пальцы. -А я… боюсь ей сказать.

–Кто бы мог подумать, что даже бесстрашные воины акари боятся признаться в нежных чувствах. -протянул Каин. Хан промолчал. -Удивительно.

–Вы – архипретор, господин Каин. -вдруг серьезно сказал Хан, и в его голосе была слышна просьба. -Про вас говорят, что акари могут вам доверять. Даже Кира не постеснялась рассказать вам о своих проступках перед кланом. Я прошу вас, не говорите ей.

–Почему же? С такими вещами не стоит тянуть, Хан. И если тебе не хватает смелости сказать ей это лично…

–Я боюсь, что это станет концом нашей дружбы, господин архипретор! -взволнованно ответил Хан. -Я рассказал вам это, в надежде что вы сумеете подсказать мне как поступить правильно – не нарушив долга перед кланом, и не изменив себе. Я не могу задать такой вопрос дома, отцу. Он не поймет.

–С каких пор мужчине Ву'Лан нужно согласие незамужней женщины, что бы назвать ее своей?

–Мне нужно ее согласие, архипретор. Клан не терпит ее характера, а мне она нравится такой, какая она есть. Я хочу, что бы мы с ней стали еще ближе. Я не хочу ее подавлять, не хочу, что бы она стала… обычной, но я должен буду это сделать – ради нее. -Каин тяжело вздохнул, и горько улыбнулся.

–Скоро ведь Инициация, Хан. Те, кто ее пройдут, получат право заводить жен. Ты понимаешь, что ее может увести другой, верно? -Хана словно ударила молния. Он остановился, и встревожено посмотрел на Каина, всем своим видом спрашивая у него, что же ему делать. Каин остановился рядом. Он продолжил: -Кроме того, если провести всю жизнь в нерешительности, или страхе потерять дружбу, ты умрешь один. Без любви. Со ставшей фальшивой дружбой за спиной. -Каин бессознательно потянулся к безымянному пальцу на правой руке. Там, на скрытом под перчаткой безымянном пальце, остался уже едва заметный след от когда носимого кольца, давным-давно выброшенного, но к которому в моменты душевных переживаний его всегда тянуло. -Ты обратился ко мне за советом, Хан. Вот он: если ты встретил в своей жизни кого-то настолько для тебя ценного, то либо хватайся за этого человека, и оберегай что есть сил – или же, немедленно отсеки эти чувства, удались от этого человека, и никогда, никогда больше не возвращайся, посвяти себя другому делу. Жизнь имеет свойство… -Каин, заметив что вновь позволил себе запрещенные самим собой воспоминания, убрал руку от безымянного пальца. -…очень жестоко наказывать за нерешительность. Не медли до той поры, пока жизнь не поставит тебя в положение проигравшего. А что из двух вариантов выбрать – решай сам. -Хан слушал Каина внимательно, внимая каждому слову.

–Спасибо вам, господин архипретор. -неспешно произнес Хан, все еще обдумывая услышанные слова. -Как сын своего отца, я не имею права на… слабость, которой являлись эти мои мысли. И не мог спросить совета ни у кого из соплеменников, или родных. Но ваши слова… вселили в меня уверенность. И… ясность. -произнес он, заметно смягчившись.

–Пообещай мне только одно, Хан. -вдруг попросил Каин. Хан, исполненный благодарности к этому человеку, незамедлительно кивнул.

–Чего вы хотите, господин архипретор?

–Ты смог вырасти среди своих сородичей другим, не таким как они. -серьезно сказал Каин. -Обретя твердость тела и духа, ты не потерял способности слышать свое сердце и душу. -он сделал короткую паузу, придав большего значения и силы следующим словам: -Не потеряй этих качеств, Хан. Не сломайся. -Хан простоял несколько секунд молча, в полной мере пытаясь осознать то, чего просил архипретор, а затем, приложив кулак к сердцу, сделал ему кроткий поклон.

–Обещаю, господин архипретор. -Каин услышал едва различимый на ветру звон бьющихся ножен где-то позади. Он не сразу признал вернувшуюся Киракию: теперь она носила плащ-накидку из звериных шкур, накинутый поверх одежды, неся за спиной несколько перевязанных друг с другом предметов – по форме, очевидно, мечей – обернутых в белую материю.

–Простите что так долго, господин архипретор! -поспешила она извиниться, на удивление легко дыша после столь долгой и спешной пробежки. -Я готова продолжить путь! -энергично заявила она. Каин и Хан, оба смотрели на нее, и она, кажется, почувствовала изменение в их взгляде. -Что-то не так? -осторожно спросила она. Каин молча увел взгляд в сторону. Хан стоял в нерешительности.

–Идите вперед, я пойду следом. Хан? -Каин бросил на юношу взгляд, призывающий к действию.

–Ты замерзла? -пытаясь вернуть своему тону прежнюю твердость, спросил Хан.

–Что? Я? Нет, это все мама! -оправдывалась Киракия. -Не хотела выпускать меня из дома, как увидела, что я полезла за мечами.

–Пойдем, нельзя заставлять господина архипретора ждать. -приобняв девушку за плечо, Хан продолжил путь по тропе ввысь.

–Да, вперед! -поддержала Киракия зашагав вместе с ним. Каин, позволил им обогнать себя на несколько шагов, и неспешно двинулся следом. -Представь себе, мама снова их перепрятала! -энергично продолжила Киракия свой рассказ, весело улыбаясь в компании старого знакомого. -Пришлось сказать ей, что меня ждет сам архипретор, что бы выбраться из дому – и то, заставила меня одеться теплее! -Хан с доброй улыбкой слушал ее рассказ. Двое вновь начали говорить о своем, казалось, почти что забыв про присутствие архипретора позади. Каин шел следом.

–Так будет лучше. -тихо, почти про себя, говорил он сам себе. -У них будет свое счастье. Я здесь не за этим. Не стоит испытывать судьбу. У меня был свой шанс. -на пару секунд, задул сильный встречный ветер. Капюшон Киракии откинулся назад, позволив Каину увидеть ее лицо еще раз, перед тем как она снова накинула его на голову. Каин приложил усилие. Отыскал в себе силы. Выбросил ее образ из головы. -Так будет лучше. -в последний раз сказал он себе, вновь сосредоточив мысли на предстоящих делах.

Глава VII

29.11.1489 г. Н.Э.

Святилище клана Ву'Лан, их боевой монастырь, уместнее было бы назвать крепостью, или дворцом. Этот комплекс соединенных меж собой живописных деревянных сооружений, каждое из которых включало в себя от двух, до пяти архитектурно изящных ярусов, выстроенных на мощном каменном фундаменте, был окружен низкими стенами и бастионами, и поражал своей красотой и величием любого пришельца. Конструкция из местного скального камня местами перемежалась с древесными вставками, служившими стилистическими архитектурными украшениями, или чем-то более бытовым, вроде перил, лестниц или внешних переходов между разными частями монастыря. Основное, и наиболее крупное здание монастыря делилось на три структурно разных этажа: так, первый, и вместе с тем, наибольший в просторе этаж был высотой в десять метров, выстроен почти целиком из камня, с мощными опорными колоннами, толстыми стенами и редкими древесными вставками, чем более всего походил крепость, нежели на часть священного для своего народа храма. Второй этаж, в своем составе, балансировал между древом и камнем, и стилистически все еще напоминал твердыню, но с большим количеством деревянных украшений изящной ручной работы, и открытыми верандами. Третий, самый малый в размерах, но, вместе с тем, самый визуально утонченно красивый этаж, в своей конструкции из камня оставил лишь опорные колонны. Он был особенно богат украшениями, но попасть туда было возможно только со второго этажа, так как к нему не вело никаких внешних переходов. Это было место для уединений, медитаций, и созерцаний.

Удивительно широкое пространство плоской вершины горы позволяло акари разместить на ней не только сам монастырь, но и несколько примыкающих к нему тренировочных площадок, вычищенных от снега. Такой "монастырь" мог вместить в себя сотни, быть может, тысячи людей, и выдержать серьезную осаду, даже если бы располагался на равнине. Здесь же, на вершине горы, что подымалась выше первых слоев облаков, это была неприступная крепость.

Каин не сразу поверил своим глазам, увидав монастырь во всем его великолепии. Ожидавшие такой реакции Киракия и Хан весело улыбались, глядя на лицо архипретора, прибывшего из столицы.

–Нравится? -гордо спросила Кира, заранее зная ответ.

–Я ожидал… меньшего. -сдержанно ответил Каин. Хан провел его и Киракию до главных ворот. Массивная дверь-половинка отворилась, пропустив пришельцев во внутренний двор. Еще на подходах к вершине, троице были слышны возгласы и боевые выкрики групп молодых учеников, тренирующихся во дворе монастыря. Теперь, они могли видеть эти стройные шеренги воинов акари, разделенных на возрастные группы, усердно повторяющие тот или иной прием, захват, стойку или удар, показанный их мастером.

Киракия, казалось. сгорала от нетерпения. Хан был собран. Каин шел уверенным, спокойным шагом, его взгляд выдавал всю ту сосредоточенность и целеустремленность, которые он смог себе вернуть.

Наконец, Хан подвел Каина и Киракию ко вратам самого монастыря, где их уже ждал его отец. Не дойдя до врат монастыря десяти шагов, Каин догнал сопровождавших его акари, и шепнул им, что они отныне свободны, и могут отправляться по своим делам. Ему пришлось проигнорировать прощание Киракии, и почтительный поклон Хана – он не хотел рисковать вновь потерять душевное спокойствие. Быстрым шагом сблизившись с Аркатом-ран, он заговорил тоном, лишенным лишних эмоций:

–О'ран в обители на третьем этаже? -мастер Аркат молча кивнул. -Ведите. -мастер открыл для него дверь-половинку, и зашел внутрь. Каин следовал не отставая. Изнутри дворец выглядел скромнее, но от того не был менее красив. Отсутствие помпезных украшений, дорогих люстр, живописных картин и прочих атрибутов роскоши и изобилия – в угоду хорошего освещения от множества простых настенных ламп, свободному пространству, и удобству перемещения, по-своему красили это место. Они шли по длинному коридору со множеством ответвлений к другим сегментам монастыря, мимо дверей ведущих в тренировочные или спальные залы. Им редко кто-либо встречался на пути: сейчас шли часы тренировок. -Могу я задать вам личный вопрос, Аркат-ран? -вдруг заговорил Каин, когда они, завернув за угол, шли к уже видневшейся лестнице на второй этаж.

–Задавайте, архипретор Феррер. -все так же сухо ответил мастер.

–Кому из своих сыновей вы прочите свое место в семье, когда ваше время в этом мире подойдет к концу?

–Хану. -ответил мастер. Этот человек не был лишен эмоций, скорее наоборот, в нем они были исключительно сильны, однако его над ними контроль казался почти нечеловеческим, что лишь укрепляло производимое им впечатление несгибаемого, "железного" человека. -Упреждая ваш вопрос, архипретор: мой старший сын – отличный воин. Воин, привыкший исполнять приказы. Глава рода обязан уметь их отдавать. -мастер ступил на первую ступень лестницы вверх. -Мой второй сын, вне всяких сомнений, осилит все испытания Инициации, и вместе с ней, обретет пока не достающую ему силу духа. Он станет достойным лидером.

–Что, если он решит отправиться на службу в столицу?

–Это не его судьба. -отрезал отец юноши. -Мы оба прекрасно понимаем, архипретор, что вы избавились от моего присутствия на пути в монастырь, только что бы обговорить с моим сыном что-то, что вы хотели бы оставить от меня в секрете. И я позволил вам это лишь потому, что опыт вашего общения с моим старшим сыном располагает меня верить в ваше видение. Но не думайте, что ваше видение, или видение моего сына стоит выше блага Ву'Лан. -спокойным, сильным и волевым, не оставляющим права на протест тоном, сказал Аркат-ран. -Я положил всю свою жизнь на алтарь благополучия моего клана. Принимал решения, действия, выборы и бои, что несли процветание клану и роду, не мне. Как это делали главы моего семейства до меня. Как это делают главы иных больших семей клана. Эта же судьба ждет Хана.

–Вы не желаете сыну иного будущего?

–Это не имеет никакого значения, архипретор. Я знаю, что другим жителям равнин не дано понять нашего уклада. Вопреки заблуждениям, нам не чуждо понятие справедливости, и желания жить так, как мы того хотели бы сами. -невозмутимо ответил мастер. -Но вы, как близкий нам по духу человек, должны понять. Если все то, что я о вас слышал – правда, то вам известна необходимость человеческих жертв, ради выживания и процветания родного народа. -завершил мастер. Они преодолели приличную часть второго этажа, но лестницы выше все не предвиделось.

–Я знаю, каково отказывать себе, мастер. -ответил Каин, не уступая Аркату в самообладании и спокойствии речи. -Знаю, что процветание большинства – для иных оборачивается зверем, требующим новых жертв. Я их приносил. Но мне никогда не приходилось требовать того же от тех, кого я бы любил. -слова Каина, кажется, задели мастера Арката. Что-то неуловимое в нем отреагировало на эти слова сдавленной, приглушенной болью. Но он не дал этому проявиться внешне. -И я не знаю, мастер, хватило бы мне сил и духа потребовать этого от близкого человека, зная каково это. -мастер Аркат остановился, и обернулся к Каину, всего в трех шагах от образовавшейся за поворотом винтовой лесенки на третий этаж.

–Мой сын упоминал о вашей заботе к своим подчиненным, архипретор. Но он не упоминал о том, что вы боялись ими жертвовать. Разве посылая своих преторианцев на смерть, вы не просили их о жертве?

–Мне никогда не приходилось посылать своих солдат "на смерть", мастер. -уверенно ответил Каин. -Люди совершают ошибки. -серьезным тоном добавил он. -Цена моих – была высока. Я не ищу им оправдания. Я принял их. Но не могу исправить. -он посмотрел мастеру Аркату в перевязанные лентой глаза. -Дайте сыну шанс пожить, мастер. Позвольте ошибаться, учиться, бороться, понять, принять. -Аркат слегка нахмурился. Казалось, он вот-вот вспылит, но что-то его удерживало. Каин не ослаблял напора: -Дайте принять это решение самому. Вы всегда успеете принудить его поступить так, как считаете нужным, но пока… не совершите ошибку, мастер, которую не сможете исправить. -Каин ступил на первую ступень вверх, и стал подниматься. Аркат не следовал за ним, а Каин его не ждал. -Вам стоит гордиться своим сыном. -добавил Каин напоследок, пропав из виду.

Мастер все еще стоял на месте. Выражение полного спокойствия вернулось к нему, но он казался задумавшимся над словами архипретора. А возможно, пропустил его слова мимо ушей…

Глава VIII

29.11.1489 г. Н.Э.

Каин был искренне удивлен самообладанием мастера Арката. Тот ни разу не повысил тона во время беседы о своем сыне, а когда О'ран клана попросил оставить его с Каином для важного разговора наедине – не подал виду задетой гордости, подчинился. Он даже почти не изменился в лице, когда после беседы с Каином, О'ран и вправду попросил его сопроводить к святыне клана чужака, пусть хоть десять раз архипретора, но – чужака. Он не задавал вопросов о том, как Каин добился разрешения. Не спрашивал, зачем ему это.

Путь к O'Ahatera Inkai лежал по восточной части горы – той самой, куда был закрыт путь не только чужакам, но даже сури, и это был непростой путь. Аркат-ран старался вести Каина обходными путями – впрочем, "путями" это назвать было сложно, скорее уж маршрутом, который физически возможно было преодолеть человеку не прошедшему тренировок акари. Дорог к святыне не было – акари не прокладывали их туда, и намеренно разбили более-менее ровные участки, что сошли бы за тропу. Считалось, что право узреть святыню своими глазами должно быть заработано силой и бесстрашием.

Хоть Каин и понимал, что этот путь иные сочли бы вовсе непреодолимым, а он, как ни крути, все же справлялся с какой-то его частью самостоятельно – все же он чувствовал себя ужасно неловко от того, что большую часть спуска по восточной части горы, он был вынужден просить у мастера Арката помощи. Подъем из поселения сури к вершине горы теперь казался прогулкой. А ведь ему потом придется отсюда выбираться. От этих мыслей становилось немного не по себе, он гнал их прочь.

O'Ahatera Inkai, с особого наречия акари, своего рода "второго языка", используемого их мастерами во внутреннем круге, можно было перевести как "Земля великих предков Духа Клинка", или "Родина Клинка Духа", или иначе в том же ключе – понять этот язык, одновременно предметно-грубый и образно-поэтичный, чужаку было исключительно сложно. Каин был наслышан о святом для акари всех кланов месте, но никто, даже его самые преданные друзья-акари в столице, никогда не рассказывали о том, что оно из себя представляет – табу на такие подробности не имело для них границ. Он ждал чего-то невероятного, но… пещера. Огромная пещера в скале, по какой-то таинственной причине совершенно незаметная до тех пор, пока к ней не приблизишься вплотную. Мастер Аркат, пояснив что в Шен не принято посещать святыню без важной причины дабы не гневить духов, пожелал остаться у входа. У Каина, с его слов, такая причина была, раз он преодолел столь сложный и долгий путь, а потому "гнев духов" ему грозил куда меньше. Решение мастера развязывало Каину руки, теперь он мог заняться делом не опасаясь агрессивной реакции со стороны Арката. Впрочем, делиться информацией о том, что было такого особенного в этой пещере, или хотя бы, насколько она глубока, мастер тоже не стал.

Каин вошел внутрь. Не сразу, спустя пару секунд, он что-то почувствовал. Внутри было темно, очень темно. Свет не проникал сюда снаружи – что было странно. Каин сделал всего несколько шагов, он все еще был у входа, лучи солнца должны были сюда попадать, но… тьма. Каин вытянул перед собой правую руку, и, щелкнув пальцами, мысленно произнес заклинание. На кончиках его пальцев на несколько секунд ярко засиял огонек, лучащийся светом, солнечным светом. Огонек сиял, но ничего кругом не осветил, а еще через несколько секунд угас. Каин изумленно приподнял бровь. Еще раз. Снова вспыхнул огонек, и снова он погас – еще быстрее.

–Lampsi. -тихим, но уверенно твердым голосом произнес Каин, повторив жест. На этот раз, огонек стал гаснуть еще до того, как успел разгореться на полную яркость. Каину стало не по себе. Он заволновался. Но то не было влияние внезапно начавшей давать сбои магии, – что-то другое стало касаться его разума, сердца, а может даже души. Каин опустил руку, и успокоил начавшее немного першить горло. Магия здесь бессильна, новых попыток что бы понять это нужды не было. В зачарованной сумке Белой Гильдии лежало необходимое снаряжение, но в такой тьме он не мог толком разобрать его, как и не мог ступить вперед хоть на шаг, не боясь провалиться в какую-нибудь пропасть. Выход нашелся быстро. -Ну раз так… -он решил прибегнуть к Чудесам Веры. Ему, воспитанному лучшими наставниками Белого Собора, были ведомы пути обращения своей чистой веры в Силу, способную менять мир. Силу, исходившую от самих Богов. Скептикам, невеждам, и необразованной черни сложно было понять разницу между Силой Веры и магией. Называть Жрецов – магами в Конклаве считалось смертной ересью, но многие крестьяне так и называли их, за глаза и шепотом. Каин, как и прочие посвященные, знал разницу. Знали ее и архимаги Триувирата, платящие щедрую награду всякому, кто принесет им голову высокопоставленного жреца, паладина или святого рыцаря Конклава. Когда во времена открытой войны с Триумвиратом ему предложили возглавить Солисскую Базилику, он отказался, ведь одеть мантии жреца в те времена означало нарисовать на себе мишень для убийц.

Каин сделал шаг вперед, вслепую, но уверенно, глядя во тьму впереди так, слово бросает ей вызов, и вместе с тем обрекает на поражение.

–И во Тьму ступив не убоюсь я Скверны, ибо Свет живет в сердце моем и правит им, аки правит полуденным небом. -каждое слово он говорил твердо, уверенно, четко, будто давая тысячи раз отрепетированную клятву. Его слова гудели в воздухе, и, создавая мелодичный отзвук, со временем начинали казаться на молитвенную песнь. -И ослепнет тот, что встанет на пути моем со злобным умыслом, ибо сам Свет вторит шагам моим, а уста мои вторят Его воле! -пространство загудело, а вокруг Каина понемногу стал проступать световой ореол. Он стал лучиться необыкновенно притягательным золотым свечением, в котором была сила и покой. но… и этот свет стал гаснуть. Каин напряженно вздохнул. Словно раскаленный докрасна клин, в его мысли вонзились самые темные его воспоминания, страхи, печали, сожаления, гнев. Даже то, что он считал забытым. Даже то, с чем, казалось, он давно смирился. Но свет померк даже до того, как Каин растерял свою концентрацию. Каин встряхнулся, несколько раз протер лицо. Тьма в пещере стала еще гуще и темнее. Каину стало не по себе. Он машинально оглянулся на выход, и почувствовал как мурашки пробежали по его спине. Все пространство до выхода, казалось, вытянулось. Свет дня снаружи стал таким далеким… но самое главное, Каин вдруг осознал, что не слышит ни звука снаружи – даже воя горного ветра. Ужасное чувство опасности, одиночества и беспомощности охватило его. Он нервно сглотнул. Быстро потянувшись к сумке за спиной, он на ощупь отыскал внутри небольшой цивиумский прибор – крохотный фонарик. Вытащил. Ткнул во тьму. Включил. Он уже использовал его. Фонарик был совсем мал – помещался на одной ладони, но светил ярко. Однако сейчас была густая тьма. Мрак, что чернее ночи на дне океана. Но сгущающаяся тьма была лишь вершиной того мрачного айсберга, что таила пещера. Каин ощущал это. Страх. Не простой испуг или волнение. Животный, инстинктивный ужас, сводящий с ума кошмар, постепенно стали проникать в саму его сущность. Он не слышал голосов, не слышал никаких зловещих звуков. Лишь тишина, и тьма. И он сам. Каин вдруг понял, что источником его ужаса был он сам. Он буквально до дрожи испытывал ужас… сам перед собой. Он не мог сбежать от себя. Не мог сказать себе слова. Не мог сопротивляться. Он вновь потянулся к сумке за спиной. Его рука тряслась, он еле контролировал ее. С трудом отыскав внутри связку защитных амулетов, он крепко сжал их в руке. Они все, как один, задрожали и завибрировали, один из них взорвался в его руке. Каин даже не почувствовал боли от вонзившихся в его руку осколков зачарованного аметиста.

Аркат-ран не казался удивленным, когда пред ним предстала прелюбопытнейшая картина архипретора, что есть мочи бегущего прочь из пещеры. Поглощенный ужасом, Каин, не издавая ни звука, молчаливо бежал наутек, казалось, даже не дыша.

Ловкая подсечка, быстрый прием – и вот мастер уже уложил Каина на снег, и склонился над ним. Архипретор был в шоке. Широко раскрытые глаза, уставившийся в точку перед собой взгляд, плотно сжатые зубы, перенапряженные мышцы лица, сделавшие Каину неуклюжую физиономию, и бешенный стук сердца. Аркат, не говоря ни слова, хлопнул Каина по груди, затем отвесил ему несколько увесистых пощечин, приводя в себя.

Наконец, Каин вздрогнул, и испуганно-изумленным взглядом посмотрел на Арката.

–Что произошло?

–С возвращением, господин архипретор. -Аркат звучал спокойно, будто ничего и не случилось. -Надеюсь, вы нашли то, что искали? -он немного помолчал, позволяя Каину опомниться. -Искренне надеюсь, что да. Потому что второй попытки у вас не будет.

–Почему это? -Каин ухватился за протянутую Аркатом руку, и поднялся на ноги, все еще отходя от пережитого. -О'ран не говорил что…

–Я не стану мешать, если вы решитесь войти внутрь снова, господин архипретор. -прервал его Аркат-ран. -Но вы не сможете. Лишь два типа людей способны выйти из O'Ahatera Inkai. Мастер Inkai, – или тот, кто больше никогда не сумеет ступить вовнутрь. А вы, господин архипретор, не мастер. -холодно процедил он. Каину было нечего ответить. Он, почему-то, начисто забыл что его так ужаснуло. Но точно знал, что ни под угрозой смерти, ни в окружении телохранителей, ни за какие сокровища, он никогда больше не ступит туда. Ни за что. Аркат-ран знал, о чем говорил. -Итак, вы преуспели?

–В основном… да… -протянул Каин, приложив руку к груди, в которой все еще с бешенной скоростью билось сердце. -Но я наделся, что смогу больше.

–Значит, сегодня вы познакомились с пределами своих возможностей.

Глава IX

29.11.1489 г. Н.Э.

Изначально, в планы Каина не входило возвращение в поселение акари. Пусть посещение O'Ahatera Inkai и прошло, мягко говоря, не совсем так, как он рассчитывал, нужные сведения он все-таки получил. Незадолго до панического приступа, он, рискуя растерять во мгле пещеры все содержимое сумки, распахнул ее настежь, позволив нескольким спрятанным внутри ловушкам запечатлеть "отпечатки" энергии. Конечно, потом пришлось потратить несколько минут на их поиск в снегу снаружи – часть содержимого все-таки рассыпалась во время бегства, но потерю удалось вернуть.

Поблагодарив мастера Арката за помощь, архипретор стал присматривать маршрут для спуска на равнину, на что мастер заметил, что Каину требуется помощь лекаря. Рука, в которой застряли осколки зачарованного аметиста, бывшего совсем недавно защитным амулетом, стала приобретать неестественное синевато-серый оттенок, а проступившие на ней вены едва заметно отдавали фиолетовым. Каин не чувствовал боли, но понимал, что дело и вправду было плохо: защитная сила амулета, что был призван защищать хозяина от влияния наиболее гнусных и черных проклятий и сглазов, обернулась против него самого. Ирония была жестока. Такие амулеты были довольно редки и недешевы, особенно этот. На случай, если сила проклятия оказалась бы чересчур сильной, магистры Белой Гильдии специально заколдовали его так, что в виде крайней меры амулет впитывал в себя насланное проклятие, и взрывался, поражая начиненными теперь уже темной силой осколками того, кто угрожал носителю амулета. Но в момент взрыва, амулет не свисал с пояса, шеи, или руки Каина, как было положено. Вместо этого, он был зажат в кулаке, да и источника угрозы рядом не было видно, что в совокупности факторов, не позволило магии амулета отвести траекторию полета осколков от своего носителя.

Каин мог оказать себе кое-какую первую помощь, да и влияние силы разбитого амулета он вполне мог ослабить, но не подавить. Акари, в свою очередь, учились сражаться с противниками наделенными самыми разными способностями – в том числе и магическими. А потому их лекари, помимо прочего, нередко знали толк в борьбе с влиянием заклятий. Путь предстоял долгий, неизвестно как сильно такая рана могла бы повлиять на Каина. Недолго подумав, он согласился вернуться назад, в поселение на вершине. С этим были связаны риски.

Во-первых, дорога назад все по тому же почти непроходимому маршруту – теперь, вдобавок, с раненной рукой. Во-вторых, Паулюс, который, вероятно уже очнулся, и стал искать брата. Наконец, сроки. К этому вечеру он должен был успеть спуститься к заранее оговоренному торговому аванпосту; там его ждала группа контрабандистов, которой он заранее уплатил за место в их фургоне. А ждала его эта группа самое большее – до полуночи. Стоило поспешить.

Дорога обратно далась Каину на удивление легче, чем дорога сюда. То ли он стал понемногу осваиваться, то ли это был остаточный эффект от пережитого шока. Так или иначе, вернувшись Аркат-ран повел Каина на другой конец поселения, к дому где жила лучшая клановая врачевательница.

Ее дом оказался довольно большим, окруженный домами чуть по меньше, стоящими особняком от общего поселения. Эта врачевательница явно принадлежала к большой и уважаемой семье. И хоть владения этой семьи были поменьше владений семьи мастера Арката, сходство было заметно.

Их встретили тепло, и, увидев руку Каина, сразу предложили проводить их в отдел дома, отданный под "приемную" врачевательницы.

Аркат-ран попрощался с архипретором, напоследок пожелав ему добраться до дому в целости и сохранности. Каин хотел ему что-то ответить, когда перед ним открылась раздвижная дверь кабинета.

–Здравствуйте. -он не ожидал услышать обращение на родном для себя языке. А когда обернулся к встретившей его врачевательнице, не смог скрыть удивления. "Лучшая врачевательница клана" даже не была акари. Это была женщина очень милой внешности, едва переступившая третий десяток лет. Длинные соломенные волосы, ярко-голубые глаза, белая шелковистая кожа. У нее был нежный, располагающий к доверию голос, а одета она была в белое. -Проходите, прошу. -она жестом пригласила Каина внутрь.

–Мое почтение, леди…

–Каса. -с вежливой улыбкой ответила она. Усадив Каина на мягкий матрац, что был расстелен перед низеньким столиком, она села с ним рядом, и стала внимательно рассматривать его руку. -Боль чувствуете? -Каин отрицательно помотал головой.

Каса явно не была акари. Дело было не только в цвете ее кожи – в конце концов, акари из разных кланов разительно отличались друг от друга внешне, – он бы с легкостью распознал акари любого клана в толпе людей. Нет, эта целительница, Каса, была, как и он, жительницей равнины. Но носила типичное для акари имя, да и имела повадки поведения, роднящие ее как с жителями равнин, так и с акари. Вежливая и сдержанная, она напоминала соборную жрицу Конклава, но то, как она обращалась со своим пациентом, – сидела совсем близко, заботливо, почти по-матерински ухаживая за его раненной рукой – так вели себя лекари акари, у которых врачевание было не просто профессией, а призванием, требующим особого склада ума и духа.

–Могу я задать вам вопрос, леди Каса?

–Разумеется.

–Вы ведь не родились здесь?

–Конечно нет. Я родом из Солиса.

–Какое совпадение. И я родом оттуда.

–Я знаю, господин архипретор. -добро заулыбалась Каса. -Вся молодежь только о вас с утра говорит. А вы в этих краях личность известная. Надо думать, вас к нам привели поручения вашего отца, принцепс-лорда Кустодия?

–Скорее, личный интерес. -протянул Каин. Каса смущенно засмеялась.

–Простите мне мой интерес, господин Феррер. Не следует мне задавать таких вопросов главе Высокого Суда. Мне лучше помолчать. -она вынула из руки Каина последний осколок – совсем крохотный, и протерла рану платочком, смоченным в черной полупрозрачной жидкости. Затем, недолго порывшись в маленьком ящике, коих было много, особым порядком расставленных в высоком белом шкафу, достала оттуда красиво ограненный прозрачный камень, похожий на хрусталь, внутри которого, казалось была какая-то дымка или жидкость. Приложив этот камень к руке Каина, она стала водить им от кончиков каждого его пальца до локтя и обратно, при том беззвучно что-то произнося. Каин узнал этот камень.

–Это "Слеза чародея", верно? -поинтересовался Каин. Каса положительно кивнула.

–Я думал, Белая Гильдия принципиально никого не обучает ими пользоваться.