Текст книги "Орудия Смерти. Город небесного огня"

У нее в руках была большая чашка горячего какао, и по телу уже разливалось приятное тепло. Сейчас Клэри чувствовала себя почти что обычным человеком: как и все, она пришла на Пятую авеню поглазеть на витрины и елку – у них с Саймоном это вообще была нерушимая многолетняя традиция.

– Как в старое доброе время, правда? – сказал он, словно подслушав ее мысли.

На Саймоне было черное короткое пальто и шарф, подчеркивающий бледность лица. Под глазами расплылись густые тени, свидетельствующие о том, что он уже довольно давно не пил крови. Словом, он выглядел тем, кем, собственно, и был: голодным, усталым вампиром.

«М-да, – подумала она. – Почти как в старое доброе время…»

– С той только разницей, что народу вокруг нас прибавилось, так что надо дополнительно запастись подарками, – сказала Клэри. – И еще эта вечная пытка: что бы такое подарить на Рождество человеку, с которым только-только начинаешь встречаться?

– Действительно, что можно презентовать Сумеречному охотнику, у которого все есть? – усмехнувшись, кивнул Саймон.

– Джейсу больше всего нравится оружие, – продолжала рассуждать девушка. – А еще он любит книги, но ведь в Институте и так громадная библиотека… – Тут она просветлела лицом. Саймон был музыкантом, и хотя его группа играла из рук вон плохо, да к тому же они вечно меняли название – недавно остановились на «Летальном суфле», – все же у ее друга было настоящее музыкальное образование. – Слу-ушай! А что бы ты подарил человеку, который любит бренчать на пианино?

– Рояль.

– Саймон!

– Ну, тогда во-от такущий метроном. Чтоб им можно было охаживать врагов. Как дубиной. Ежели понадобится.

Клэри раздраженно топнула.

– Тогда купи ему ноты. С Рахманиновым еле совладаешь, но ему же нравится борьба…

– А что, хорошая мысль. Надо взглянуть, нет ли здесь поблизости какого-нибудь музыкального магазинчика. – Клэри прикончила свое какао, закинула бумажный стакан в ближайшую урну и вытащила мобильник. – Ну а ты? Что придумал для Изабель?

– Вообще без понятия, – пожал плечами Саймон.

Ребята двинулись в сторону авеню, где толпились зеваки, разглядывая нарядные витрины.

– Ой, да брось! Мне кажется, она непривередливая.

– Ты это… имей в виду: мы сейчас обсуждаем мою девушку. – Саймон сдвинул брови: – Девушку… Не знаю. Мы с ней еще это не обсуждали. В смысле, наши отношения.

– Саймон, не откладывай. РВТ – важнейшее дело.

– Чего-чего?

– РВТ, говорю. «Расставь все точки». Определись: что у вас за отношения? Куда они ведут? Какая из вас получается пара? Скажем, вы просто весело проводите время или у вас, как бы это выразиться… все очень сложно и так далее. Например, она собирается рассказывать о тебе родителям? Держит на коротком поводке, или тебе разрешено встречаться с кем-то еще? Такие вот вещи.

Саймон окончательно побелел:

– Да ты что… серьезно?

– Серьезней некуда. Ну а тем временем – парфюм! – Клэри схватила спутника за воротник и развернула лицом к магазину косметики, где в колоссальной витрине стояли шеренги сверкающих флакончиков и пузырьков. – Да не простой, а особенный, – добавила она, решительно увлекая парня в сторону ароматической секции. – Изабель же не может пахнуть, как все, верно? Здесь надо что-нибудь типа инжира, ветивера или…

– Инжир? Ты издеваешься?! – На лице Саймона был написан неподдельный ужас.

Клэри уже собиралась расхохотаться, как проснулся ее мобильник. От мамы.

«Ты где?»

Девушка закатила глаза, потрясла головой и принялась набивать ответную смску. Джослин до сих пор нервничала, когда полагала, что дочь находится в компании Джейса. И это несмотря на тот простой факт, о котором не уставала напоминать Клэри, – что Джейс, пожалуй, самый безопасный вариант из всех возможных: во-первых, ему возбраняется злиться, во-вторых, он не имеет права распускать руки и, в-третьих, не может совершать любые действия, вызывающие прилив адреналина.

С другой стороны, Джейс и вправду одержим. Они с матерью своими глазами видели, как все происходило, когда Себастьян угрожал Люку. Клэри до сих пор не решалась рассказывать про все, чему была свидетелем в доме Себастьяна, который мог перемещаться куда угодно. Про эту жуткую смесь грез и кошмаров: есть вещи, которые Джослин знать не следует. Вещи, взглянуть в лицо которым сама Клэри до сих пор не желала.

– Думаю, Магнус сошел бы с ума от восторга, попав в этот магазин, – заметил Саймон, беря в руки одну из бутылочек с масляно отсвечивающей жидкостью, где плавал какой-то сверкающий порошок. – А скажи-ка, есть такие правила, что запрещали бы покупать подарки для человека, который только что перестал поддерживать отношения с твоим близким другом?

– Трудно сказать. А ты кого имеешь в виду под другом? Магнуса или Алека?

– Алек, во всяком случае, помнит мое имя, – ответил Саймон, возвращая бутылочку на место. – И я за него переживаю. Я понимаю, отчего Магнус так поступил, но ведь Алек себе места не находит… Мне кажется, если кто-то тебя вправду любит, то обязан простить, когда ты искренне сожалеешь о допущенной ошибке.

– Знаешь, тут все зависит от того, что человек натворил, – заметила Клэр. – И я не имею в виду одного лишь Алека, это общее правило… Зато Изабель, думаю, простит тебе что угодно, – торопливо добавила она.

Саймон недоверчиво нахмурился.

– Так, не шевелись, – скомандовала девушка, пшикая из какого-то пузырька возле головы Саймона. – Ровно через три минуты я узнаю, чем пахнет твоя шея.

– Ого, – фыркнул тот. – Долго же ты решалась на этот шаг.

Клэри не стала утруждаться поиском остроумной шпильки в ответ – ее мысли до сих пор были заняты словами Саймона насчет прощения. В памяти всплыли еще один голос, еще одно лицо и пара глаз. Себастьян, сидящий напротив них за столиком парижского кафе. «Как ты думаешь, ты смогла бы меня простить? В смысле, достойны ли прощения такие, как я?»

– Есть вещи, которые никогда не извинить, – сказала она. – Я никогда не прощу Себастьяна.

– Ты его не любишь.

– Пусть не люблю, но он все-таки мой брат. При других обстоятельствах… – Что бы да кабы… К чему мусолить? Она постаралась выкинуть из головы эту мысль и подалась вперед, делая глубокий вдох носом. – Ну вот, пожалуйста. Ты пахнешь финиками и курагой.

– Думаешь, Иззи понравится напоминать кулек сухофруктов?

– Гм… Не факт. – Клэри выбрала другую склянку. – Ну и какие у тебя планы?

– А?

Она вскинула глаза, отвлекаясь от текущей головоломки – чем конкретно тубероза отличается от обычной розы, – и увидела недоуменный взгляд.

– Ты же не можешь вечно делить крышу с Джорданом, верно? – пояснила она. – Есть, скажем, всякие колледжи…

– Куда ты сама поступать не собираешься, – возразил он.

– Допустим, но ведь я принадлежу к Сумеречным охотникам. Мы продолжаем учиться и после восемнадцати, скажем, нас отправляют стажироваться в другие филиалы, это и есть наши университеты.

– Я бы очень не хотел, чтобы ты куда-то уезжала. – Саймон сунул руки в карманы пальто. – А в колледж я поступать не могу. Или ты думаешь, моя мать возьмется оплачивать учебу? Студенческого кредита мне не видать как своих ушей, я же по всем документам мертвец. И вообще, сколько надо времени, чтобы народ заметил, что я, в отличие от них, не меняюсь с годами? Шестнадцатилетний старшекурсник… Об этом ты не думала?

Клэри отставила склянку:

– Саймон…

– А и правда, может, для матери чего купить? – горько продолжил он. – Подскажи-ка, какой именно подарок может означать: «Спасибо, что вышвырнула меня из дому и сделала вид, будто я сдох».

– Букет орхидей?

Но сарказм Саймона успел улетучиться.

– Знаешь, наверное, сейчас уже не старое, доброе время. Раньше я бы принес тебе коробку карандашей, альбомы, прочие художнические штучки, но ты же больше не занимаешься рисунком, правда? Если не считать работы со стилусом… Вот так-то. Ты уже не рисуешь, а я уже не дышу. Найди десять отличий с прошлым годом.

– Тебе надо с Рафаэлем потолковать, – посоветовала она.

– С Рафаэлем?

– Он знает, как и чем живут вампиры, – пояснила Клэри. – Как обустраиваются, как зарабатывают деньги… не знаю… как снимают квартиры, наконец. В общем, он в этом разбирается. Наверняка смог бы помочь.

– Вот именно, что смог бы. Не станет же, – насупившись, возразил Саймон. – С тех пор как Морин сменила Камиллу, от ребят из «Дюмора» ни слуху ни духу. А я знаю, что Рафаэль ходит под ней. Думаю, они до сих пор уверены, что на мне Каинова печать, в противном случае уже давно бы выслали кого-то по мою душу. Вопрос времени, я считаю.

– Нет-нет. Они знают, что тебя трогать нельзя. Не то жди войны с Конклавом. Институт ясно дал понять свою позицию. Ты защищен.

– Клэри, – вздохнул Саймон. – Мы все беззащитны, до единого.

Не успела девушка ответить, как прозвучало ее имя. В полнейшем недоумении она принялась озираться по сторонам и увидела собственную мать, которая пробиралась сквозь скопище покупателей. За витринным стеклом, на тротуаре, поджидал Люк. Своей фланелевой рубашкой в крупную провинциальную клетку он резко выделялся на фоне пижонистых, модно одетых ньюйоркцев.

Выбравшись наконец из толпы, Джослин поспешила к ребятам и с чувством обняла дочь, пока та строила удивленные глаза Саймону. В ответ он пожал плечами. Наобнимавшись, мать отступила назад:

– Ведь я места себе не находила! С тобой могло приключиться что угодно!

– Мам, да что ты так разнервничалась?

Джослин опешила:

– Как? Разве ты не в курсе? Я думала, Джейс уже прислал тебе смску.

По жилам Клэри побежал холод, словно ее окунули в ледяную прорубь.

– Нет… Я не… Так что случилось-то?!

– Саймон, извини, пожалуйста, – обратилась Джослин к спутнику Клэри, – но нам с дочерью надо немедленно в Институт.

С прошлого раза у Магнуса мало что изменилось. Джейс увидел все ту же тесную площадку и знакомую желтую лампочку. Применив ко входной двери отпирающую руну, он взбежал по лестнице, перескакивая по две ступеньки за раз, и позвонил в нужную квартиру. «Здесь уже лучше без рун, – решил он. – На всякий, как говорится, пожарный…» В конце концов, Магнус мог сейчас резаться в какую-нибудь видеоигру – в голом виде. И вообще, тут можно ожидать чего угодно. Кто их знает, этих колдунов; еще неизвестно, чем они занимаются в свободное от работы время…

Он позвонил еще разок, понастойчивей. Еще два длинных звонка, и Магнус наконец дернул дверную створку на себя, демонстрируя взбешенную физиономию. Одет он был в мантию из черного шелка поверх белоснежной сорочки и штанов из мягкого твида. Ноги босые. Темная шевелюра всклокочена, на подбородке тень от щетины.

– Какого хрена ты приперся? – рявкнул он.

– Батюшки-светы, – промолвил Джейс. – Что ж так неласково-то?

– Да оттого, что тебе здесь не рады!

Джейс задрал бровь:

– А я думал, мы друзья.

– Это вы с Алеком друзья. Он был мне очень дорог, вот и приходилось терпеть твое присутствие. Но теперь все иначе, так что держитесь-ка вы все от меня подальше. Такое впечатление, что до вас вообще медленно доходит. Ты уже… я не знаю… четвертый за сегодня? Ходят и ходят, будто им тут медом намазано. Надоели. – Магнус принялся загибать пальцы: – То Клэри пожаловала, то Изабель, то этот ваш Саймон…

– Саймон? Саймон был здесь?

– А ты этому удивляешься?

– Вот уж никогда бы не подумал, что его так волнуют твои с Алеком отношения.

– Ты что лепечешь? Какие такие отношения? – с ходу возразил Магнус, но Джейс уже отпихнул его плечом и прошел в гостиную, с любопытством озираясь по сторонам.

Одной из особенностей квартиры Магнуса, которая приводила его в настоящий восторг, была вечная изменчивость обстановки. То все было выполнено в ультрамодерновом стиле, то царила атмосфера французского борделя или, скажем, опиекурильни Викторианской эпохи, а то ты вдруг оказывался на борту космической станции. Сейчас, впрочем, кругом царили полумрак и хаос. Кофейный столик заставлен коробками из-под китайской стряпни навынос, на коврике, разбросав все четыре конечности, в полнейшей неподвижности валялся Председатель Мяо, смахивая на застреленную лань.

– Попахивает инопланетным вторжением, – повел носом Джейс.

– Это все китайские обеды, – махнул рукой Магнус, падая на кушетку и вытягивая длинные ноги. – Давай не тяни. Чего пожаловал?

– Я считаю, ты должен вернуться к Алеку.

Магнус возвел очи горе;

– С чего вдруг?

– Потому что ему плохо. Потому что он просит прощения. Такого больше не повторится.

– Другими словами, он не собирается вновь за моей спиной спеться кое с кем из моих бывших, чтобы укоротить мне жизнь? Очень мило с его стороны.

– Магнус…

– К тому же Камилла мертва. Так и так ничего не выйдет.

– Ты сам знаешь, что я хотел сказать, – возразил Джейс. – Он не будет тебе лгать, не будет водить за нос, чего-то скрывать… или, я уж не знаю, что там тебя так задело. Не будет, короче. – Он плюхнулся в кожаное кресло напротив и надломил бровь: – Итак?

Магнус перевалился на бок:

– А ты-то чего так стараешься? Ну, расстроился Алек, тебе-то какое дело?

– Какое дело?! – эхом отозвался Джейс, да так громко, что Председатель Мяо подскочил, словно его ужалило током. – Ты в своем уме?! Алек – мой лучший друг, он мой парабатай, в конце концов! И сейчас ему плохо. Как и тебе, между прочим. Я тоже, знаешь, не слепой. Жрет не пойми что, в квартире свинарник, любимый кот и тот вон в истерике бьется.

– Ври, да знай меру!

– Короче, я за Алека болею, понял? – напирал Джейс, сверля Магнуса взглядом. – Больше, чем за самого себя.

– А тебе никогда не приходило в голову, – слегка прикрыл веки Магнус, ковыряя некогда накрашенные, а нынче облупившиеся ногти, – что вся эта парабатайская канитель чересчур уж сурова? Да, ты волен сам выбирать себе парабатая, но это уже раз и навсегда, потом не отделаешься. Даже если он поднимет на тебя меч. Взять хотя бы Люка с Валентином. И пусть ближе твоего парабатая нет никого на свете, ты не можешь, к примеру, в него влюбиться. А когда парабатай гибнет, часть тебя умирает вместе с ним.

– Откуда тебе так много известно?

– Я не первый день имею дело с Сумеречными охотниками, – отозвался Магнус, хлопая по кушетке рядом с собой. Председатель тут же отозвался на приглашение и, подпрыгнув, устроился рядом, ткнувшись головой в бок хозяину. Длинные пальцы колдуна утонули в кошачьей шерсти. – И даже не первый год. Вы, если честно, странные существа. С одной стороны, полны хрупкого благородства и человеческого сострадания, а с другой – преисполнены бескомпромиссного и беспощадного ангельского огня. – Он сверкнул глазами на непрошеного гостя: – Это в особенности касается тебя, Джейс Эрондейл. Коль скоро этот огонь течет в твоих жилах.

– Допустим, в Сумеречных охотниках ты разбираешься. Но среди них кто-либо был тебе другом? В смысле, раньше, до Алека?

– Друг… – покрутил головой Магнус. – Что вообще означает это слово?

– Вот был бы у тебя всамделишный друг, ты бы не задавал таких вопросов… Ну так что? У тебя есть хоть один друг? Настоящий, а не просто приятель или знакомец, заскакивающий на вечеринку. Большинство тебя попросту боится, из других ты сделал своих должников, с кем-то еще переспал, но вот чтоб настоящий товарищ… Не ломится твой дом от друзей-то, как я погляжу.

– Это что-то новенькое, – отозвался Магнус. – Никто из вас еще не пытался меня оскорбить, ты первый.

– И как, сработало?

– Если ты имеешь в виду, не испытал ли я внезапный порыв возобновить отношения с Алеком, то нет. С другой стороны, отчего-то вдруг захотелось пиццы, но я не исключаю, что это не имеет отношения к делу.

– Алек предупреждал об этом, – кивнул Джейс. – Дескать, Магнус всегда старается обойти сугубо личные вопросы, сведя все к шуточкам.

Колдун сощурил глаза:

– Хочешь сказать, я один такой?

– В яблочко, – ответил Джейс. – Уж поверь знатоку. Ты терпеть не можешь говорить о самом себе, ты скорее готов разозлить людей, чем дать им повод тебя пожалеть. Сколько тебе лет, Магнус? Без вранья?

Тот отмолчался.

– Как звали твоих родителей? Отца, к примеру?

Магнус обжег его взглядом зеленовато-золотистых глаз:

– Если б я захотел лечь на кушетку и пожаловаться кому-то на своих родителей, то нанял бы психолога.

– А! – кивнул Джейс. – Понимаю-понимаю. Но мои-то услуги бесплатны.

– Да, я слышал, что ты дешевка.

Джейс ухмыльнулся и поерзал в кресле, устраиваясь поудобнее. На кушетке валялась подушка с вышивкой под британский флаг, и он без дальнейших церемоний подложил ее себе под голову:

– Знаешь, я ведь не тороплюсь. Хоть весь день готов тут просидеть.

– Замечательно, – сказал Магнус. – А я, пожалуй, подремлю.

Он потянулся было за скомканным пледом, что лежал на полу, но тут зазвонил мобильник Джейса. Застыв на полпути, колдун выждал, когда его собеседник извлечет телефон и взмахом кисти его раскроет.

Изабель.

– Джейс?.. – сказала она.

– Я у Магнуса, – отозвался тот. – Вроде что-то клеится, пока не знаю. Как у тебя?

– Немедленно назад, – сказала Изабель, и Джейс резко выпрямился; подушка свалилась на пол. Голос девушки звучал напряженно, он отчетливо различил в нем резкие, царапающие слух нотки, словно от расстроенного пианино. – Возвращайся в Институт, Джейс. Как можно скорее.

– Да что случилось? Ну?

Он увидел, как подобрался, насторожился Магнус. Плед выпал из его разжавшейся ладони.

– Себастьян, – ответила Изабель.

Джейс прикрыл веки. Мысленным взором различил золотую кровь и белые перья, раскиданные по мраморным плитам пола. В памяти всплыли цепкие пальцы Себастьяна на запястье… бездонный мрак глазниц, с насмешливым интересом пялившихся прямо в лицо… звон в ушах.

– Что происходит? – Голос Магнуса пробился сквозь мысли. Только сейчас Джейс осознал, что уже очутился возле входной двери; мобильник вновь был в кармане. Он обернулся. Колдун стоял в шаге за спиной: взгляд жесткий, черты заострились. – Что-то с Алеком? Он в порядке?

– Тебе-то какое дело? – бросил Джейс, и Магнус вздрогнул, как от пощечины. Надо же, никогда такого не доводилось видеть, Магнус всегда держался непрошибаемо. Это единственная причина, отчего Джейс не грохнул дверью со всей силы, вылетая наружу.

В институтской раздевалке было полно незнакомых плащей и пальто. В плечах Клэри заныли мышцы от непроизвольного напряжения, когда она, озираясь по сторонам, стаскивала свою шерстяную куртку и вешала ее на свободный крючок.

– Вы уверены, что Мариза не сказала, в чем дело? – вновь переспросила Клэри. От тревожных предчувствий у девушки слегка охрип голос.

Джослин наконец развернула длинный серый шарф, обмотанный вокруг шеи, и не глядя сунула его в руки Люка. Ее зеленые глаза простреливали вестибюль, внимательно обшаривая лифтовый холл, выцветшие от древности фрески с человеческими и ангельскими фигурами и даже сводчатый потолок.

Люк покачал головой:

– Она лишь упомянула, что совершено нападение и всем нам предписано как можно быстрее собраться здесь.

– Это твое «всем нам» меня особенно беспокоит. – Разговаривая, Джослин закручивала волосы в тугой узел на затылке. – Я не заглядывала в Институт вот уже несколько лет. Я-то им зачем понадобилась?

Люк пожал ей плечо: держись. Клэри знала, чего опасается мать, вернее, от чего им всем не по себе. Причина, по которой Мариза затребовала присутствие Джослин, могла быть связана лишь с тем, что появились новости про ее сына.

– Мариза просила подняться в Библиотеку, – сообщила Джослин.

Клэри шла впереди, за спиной звучали негромкая беседа матери с Люком и мягкое пошаркивание их подошв: походка отчима была уже не столь бодрой, как раньше. Он так и не оправился до конца после инцидента, который чуть не стоил ему жизни.

«Ты и сама знаешь, в чем тут дело», – прошелестел фантомный голос в голове. Конечно, внутри нее никто не сидел, это понятно, но ощущение все равно жутко неприятное. Брата она не видела со времен битвы в долине, но постоянно носила его призрачное – и зачастую бесцеремонное – присутствие на задворках мыслей.

«Все из-за меня. Ты знала, что я еще вернусь, что ушел не навечно. Я же предупреждал. Все, можно сказать, разжевал и в рот положил».

Erchomai.

Я гряду…

Вот и Библиотека. Сквозь полуприкрытую дверь доносилось зудение голосов. Джослин на секунду замешкалась, на лице – напряженная маска.

Клэри положила ладонь на дверную ручку:

– Всё, мы готовы?

Лишь в эту секунду она наконец обратила внимание, что на матери черные джинсы, высокие сапоги и черная же обтягивающая водолазка. Словно сама того не осознавая, она выбрала наряд, ближе всего напоминающий боевую униформу.

Джослин кивнула дочери.

Кто-то сдвинул всю мебель в конец читального зала, расчистив пятачок по центру, где пол был украшен мозаичным портретом Ангела. Теперь здесь стоял солиднейший стол в виде мраморной плиты, опирающейся на каменные фигурки коленопреклоненных херувимов. За столом – Анклав в полном составе. Кое-кого, например Кадира и Маризу, Клэри знала по именам, остальных лишь в лицо. Мариза не сидела, а стояла.

– Берлин, – громко говорила она, загибая пальцы. – Ноль выживших. Бангкок – ноль выживших. Москва – ноль выживших. Лос-Анджелес…

– Лос-Анджелес? – встрепенулась Джослин. – Это же семейство Блэкторнов! Они…

Мариза вздрогнула, словно и не подозревала о появлении Джослин. Взгляд ее голубых глаз скользнул по Люку и Клэри. Сама она выглядела осунувшейся, изнуренной; волосы безжалостно стянуты на затылке в тугой пучок, здоровенное пятно – красное вино или кровь? – сидит на рукаве модного жакета.

– Там выжившие есть, – сказала она. – Дети. Сейчас они в Идрисе.

– Хелен, – промолвил Алек, и Клэри тут же подумала про девушку, которая билась вместе с ними при Беррене. Помнится, она еще видела ее в фойе Института, в компании с темноволосым пареньком, который словно прилип к ее руке. «Мой брат Джулиан…»

– Подружка Алины, – непроизвольно вылетело из ее уст, и взгляды всего Анклава обожгли девушку еле скрываемой враждебностью. Вот так всегда; можно подумать, то, кем она была и что собой представляла, вызывало у них реакцию отторжения. «Валентинова дочка! Валентинова дочка! Тьфу!» – Она в порядке?

– На момент атаки Хелен находилась в Идрисе вместе с Алиной, – ответила Мариза. – Ее младшие братья и сестры уцелели, а вот в отношении старшего брата, Марка, имеются сомнения.

– Сомнения? – переспросил Люк. – Мариза, так что происходит, в конце концов?

– Думаю, все детали прояснятся, только когда мы сами окажемся в Идрисе, – ответила та, приглаживая и без того безупречно уложенные волосы. – Точно известно лишь, что за две последние ночи на различные Институты совершено несколько нападений, а именно шесть. Пока что непонятно, как именно были пробиты их защитные периметры, но поступают донесения, что…

– Себастьян, – сказала мать Клэри. Она не вынимала рук из карманов своих черных джинсов, но Клэри могла поклясться, что пальцы Джослин сжаты в кулаки. – Хватит бродить вокруг да около. Речь идет о моем сыне. Вина падает на него. В противном случае, Мариза, ты бы меня не вызвала. Скажешь, нет?

Взгляды женщин встретились, и Клэри показалось, что, если бы они обе не находились в Круге, острые грани их характеров высекли бы искры при столкновении.

Не успела Мариза вымолвить и слова, как дверь распахнулась, впуская Джейса. Лицо ярко-розовое от небольшого морозца, но головного убора нет; светлые волосы растрепаны ветром. Руки без перчаток, покрасневшие от холодной погоды пальцы, вязь старых и новых рун. Увидав Клэри, он подарил ей беглую улыбку, усаживаясь в кресло у дальней стены.

Как обычно, роль миротворца принял на себя Люк:

– Мариза, Себастьян в самом деле повинен в нападениях?

Та сделала глубокий вдох:

– Да, это так. И с ним были Помраченные.

– Ну конечно, это Себастьян, – не выдержала Изабель. Пока что она сидела, не отрывая взгляда от столешницы; теперь девушка вскинула голову. На лице застыла маска ярости и гнева. – Он же предупреждал о своем приходе. Ну, убедились?

Мариза вздохнула:

– Мы думали, что он атакует Идрис. На это указывали все разведданные. Идрис, а не Институты.

– Стало быть, он обманул ваши ожидания, – понимающе кивнул Джейс. – Как раз в его стиле. Сдается мне, Конклаву и нам давно следовало разработать планы на этот случай. – Он понизил голос: – А ведь я вам говорил. Я предостерегал, что ему понадобятся новые солдаты.

– Джейс, – укоризненно произнесла Мариза. – Хватит колоть глаза. Этим делу не поможешь.

– А кто вам сказал, что я собрался помогать?

– Я бы скорее ждал атаку именно у нас, – поделился соображениями Алек. – Помните, что говорил Джейс? И ведь это правда: те, кого Себастьян ненавидит или любит, все здесь.

– Никого он не любит, – резко бросила Джослин.

– Мам, прекрати, – поморщилась Клэри. У нее колотилось сердце, в груди нарастала боль, и в то же время возникло странное чувство облегчения. Все это время она подспудно ждала появления Себастьяна – и вот он пришел. Неся с собой войну. – Так что предлагается делать? Укреплять подступы к Институту?

– А давайте-ка я попробую догадаться, – сказал Джейс, сочась сарказмом. – На повестку дня вынесен созыв Совета. Сто первый по счету. В яблочко?

– Конклав настаивает на немедленной эвакуации, – сухо обронила Мариза, и все притихли, даже Джейс. – Каждого Института, без исключения. Все члены Конклава должны вернуться в Аликанте. Не позднее чем послезавтра защитные обереги вокруг Идриса должны быть усилены вдвое. Чтобы никто не проскочил ни внутрь, ни наружу.

Изабель проглотила ком в горле:

– И когда мы покидаем Нью-Йорк?..

Мариза выпрямилась. К ней начинала возвращаться былая надменность, рот превратился в узкую линию, нижняя челюсть воинственно выдалась вперед.

– Можете паковать вещи, – сказала она. – Эвакуация начнется этим вечером.