Текст книги "Горячая зола"

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Мэгги и Соколиный Охотник проснулись утром лишь только небо начало немного розоветь. Сборы были недолгими, и вскоре они вновь путешествовали по землям резервации к деревне Соколиного Охотника.

Мэгги глазами следила за стайкой птиц, смотрела вдаль на широкие равнины, которые заканчивались скалистыми горами. Ослепительно красная скала контрастировала с гладким ковром зеленой травы. Она увидела достаточно для того, чтобы знать, что на землях Арапа-хо водятся бурый медведь, бизон, лось, олень, горный лев, а также много других мелких животных. В ручьях и реках в большом количестве водились бобры и всякая рыба.

Мэгги теперь могла расслабиться, любуясь пейзажем. Невдалеке она сумела рассмотреть индейский лагерь, удобно устроенный в тополином леске на берегу Уинд Ривер. Наконец-то они доберутся до дома Соколиного Охотника! Теперь ей не надо так сильно бояться родов. Рядом будут женщины. Конечно же, Они сжалятся над беременной женщиной и помогут ей при родах даже несмотря на то, что у нее белая кожа.

Единственное, что ее продолжало беспокоить – это отношение к ней Соколиного Охотника после того, как он узнает, что она ждет ребенка. Он может не позволить женщинам помочь ей, он может прогнать ее из своей деревни.

Она отвлеклась от своих мыслей, когда несколько воинов выехало им навстречу из деревни. Они встречали Соколиного Охотника взмахом руки, гортанными криками и гиканьем.

Мэгги наблюдала, как воины остановились и поприветствовали Соколиного Охотника на языке арапахо. Она была благодарна тому, что Соколиный Охотник знал английский язык достаточно хорошо, и она имела возможность беседовать с ним все это время, которое они провели вместе.

Затем вдруг установилась напряженная тишина и все глаза, включая и Соколиного Охотника смотрели на Мэгги, изучая ее. Она распрямила спину и еще шире расправила пончо, надеясь, что никто из индейцев, так тщательно ее изучающих, не сможет догадаться о ее секрете. Впрочем, у нее не было выбора, как только поскорее рассказать обо всем Соколиному Охотнику. Вряд ли у нее оставалось время на секреты между ней и этим мужчиной, которого она молча обожала.

Затем Соколиный Охотник медленно отвел свою лошадь назад и нежно обнял Мэгги за плечи, одновременно все еще разговаривая на арапахо со своими многочисленными друзьями.

– Не правда ли, она красива и созрела для любви? – сказал Соколиный Охотник на арапахо после того, как рассказал друзьям о своих чувствах.

Мэгги застенчиво улыбалась, глядя на него, желая узнать, как он ее представил: как незнакомку в поисках убежища? Или как женщину, к которой он испытывает особые чувства?

Когда на многих лицах стало появляться забавное выражение, любопытство Мэгги еще больше возросло: что он мог сказать этим воинам?

Она даже подпрыгнула, когда некоторые из них начали смеяться и похлопывать Соколиного Охотника по спине, как будто поздравляя его с чем-то. Она залилась краской смущения, полагая, что эти поздравления касались ее. В этой ситуации мысль о беременности еще больше отягощала ее сознание. Если Соколиный Охотник хвастался тем, что скоро завоюет ее расположение или, возможно, уже завоевал, то у него будет гораздо больше причин ее ненавидеть после того, как он узнает о ее положении.

Какой обузой она может тогда стать для Соколиного Охотника!

Когда воины поскакали назад в деревню, а Соколиный Охотник остался, чтобы проводить туда Мэгги, она настороженно смотрела на него снизу вверх, с ужасом ожидая того, что должно произойти в ближайшие часы.

– Глаза Пантеры, теперь пойдем со мной в мою деревню, – сказал Соколиный Охотник; разворачивая свою лошадь в нужном направлении. – Мои воины разнесут весть о нашем прибытии.

– Кажется, они не возражают, что я с тобой, – сказала Мэгги, нервно наматывая и разматывая вожжи вокруг своих пальцев. – Что ты им сказал?

– Соколиный Охотник объяснил, что ты недавно овдовела, – сказал он, улыбнувшись ей. – Я также сказал им, что когда я заглянул в твои серые, как у пантеры, глаза, то увидел в них гораздо больше, чем овдовевшую женщину. Я увидел женщину, которая пробудила чувства в сердце их вождя, чего не удавалось сделать ни одной другой женщине. Я сказал им: этот арапахо верит, что эта красивая белая женщина тоже испытывает нежные чувства к их вождю.

Сердце в груди Мэгги билось с такой силой, что его можно было сравнить с кузнечным молотом. У нее даже перехватывало дыхание, когда она слушала то, о чем он говорит. Она чувствовала себя, как в западне. Он настолько уверен в ее чувствах к нему, что даже счел возможным похвастаться этим.

Да, она любит его! В этом нет сомнения! Но все бесполезно… Когда он узнает о ребенке, все изменится.

Вдруг его слова поразили Мэгги: глаза ее расширились и губы прошептали:

– Вождю? Ты – вождь? – спросила она, хотя, по сути, совершенно не была удивлена. Она видела благородство в его осанке и во всем его существе. Уже в самую первую минуту, когда они встретились, она поняла, что это не обычный индеец.

– Да, вождь, – сказал Соколиный Охотник, гордо распрямив свои мускулистые плечи.

Затем он кивнул в сторону деревни.

– Теперь мы пойдем, – сказал он, послав свою лошадь мелкой рысью рядом с фургоном Мэгги, когда она ударила вожжами и волы пошли вперед своим обычным неторопливым шагом.

– Арапахо живут небольшими группами, – объяснил Соколиный Охотник, посмотрев на Мэгги. – Каждый лагерь состоит примерно из двадцати вигвамов. Каждое селение управляется уважаемым вождем, которого выбирают за благородство и здравые суждения. После смерти моего любимого отца, я был назначен вождем моей деревни. Я продолжаю традицию моего отца и до него его отца в поисках мира и гармонии даже с белыми людьми, которые вынудили нас жить в резервациях. Великая Невидимая Сила также благословила меня как вождя.

У нее не было времени ответить. Из деревни выбежало много детей и собак, пришедших в возбуждение при виде своего молодого вождя. Они подходили к нему, прикасались, с обожанием улыбались, глядя на него снизу вверх. Некоторые неторопливо бежали рядом с фургоном Мэгги, некоторые указывали на кур, некоторые похлопывали корову, явно восхищаясь ею.

Остальные смотрели на нее недоумевающе с недоверием.

Мэгги улыбнулась каждому из них, затем снова посмотрела вперед, когда они въехали в деревню. Она бросала взгляды в разные стороны и сердце ее учащенно билось от сознания того, что она сейчас входила в жизнь, которая ей и не снилась даже в самых диких снах. До этих двух прошедших дней ее знания об индейцах ограничивались тем, что она читала в справочниках или дешевых новеллах, где они описывались страшно дикими и кровожадными.

Теперь она видела деревню индейцев собственными глазами, и ничего не казалось ей диким. Она была, на ее взгляд, странная, но абсолютно не дикая. Эти люди, по всей вероятности, вели простой образ жизни. Их любовь к животным была очевидна. Различные малые лесные звери либо находились в клетках, либо свободно бегали по деревне уже как домашние животные. Деревенские собаки устроили лай вокруг ног ее волов.

Пока она продвигалась дальше вглубь деревни рядом с Соколиным Охотником, она сумела заметить нескольких стариков, которые стояли или сидели группами. Можно было увидеть и нескольких женщин.

Она обратила внимание, что одежда индейцев и их лошади были украшены природными материалами: лосиный рог, иглы дикобраза, волос американского лося, орлиные перья, медвежьи когти и раковины, найденные вдоль речных берегов.

Повсюду горели крошечные костерки, мерцающие в вечерних сумерках, бросая причудливые тени среди вигвамов. Когда сменился ветер, до Мэгги дошел запах готовящейся на костре пищи и она поняла, насколько была голодна. Хотя Соколиный Охотник сказал, что они приедут в деревню раньше, это заняло у них большую часть дня и они ни разу не остановились, чтобы утолить голод.

Желудок ее изнывал, когда она приблизилась к кострам, где готовилась пища.

Однако все мысли о еде вылетели у нее из головы, когда Соколиный Охотник остановился у самого большого вигвама, находящегося в центре деревни на небольшом возвышении. Затаив дыхание, она рассматривала рисунки, выполненные на коже с внешней стороны жилища. Они были великолепно выполнены разноцветными красками.

Что-то еще привлекло ее внимание. Она даже слегка открыла рот от удивления, когда увидела красивого орла, отдыхавшего на шесте, установленном высоко над входной створкой вигвама. Он был привязан за одну ногу веревкой и как будто ожил, когда Соколиный Охотник подошел к нему с кусочком мяса.

Когда птица приняла угощение из его руки, Соколиный Охотник погладил красивую голову орла свободной рукой.

Вид этой явной любви между человеком и птицей согрел сердце Мэгги. Этот мужчина, вождь арапахо, действительно был необыкновенным.

Грусть вкралась в ее сердце от страха, что им придется расстаться, и она не увидит его больше никогда.

Как только он узнает правду…

Соколиный Охотник вытер руки о ткань, которая свисала с шеста птицы, затем переключил все свое внимание на Мэгги. Боясь, что он поможет ей сойти с фургона и таким образом обнаружит, что она намного тяжелее, чем должна быть, Мэгги спустилась сама до того, как он к ней подошел.

Она встретила его приближение улыбкой, хотя все внутри ее медленно умирало от сознания, что уже все скоро изменится для них навсегда. Ее сердце буквально вырывалось из груди, когда он двинулся к входной створке и приглашающе взмахнул рукой.

– Входи, – нежно произнес он. – Раздели это жилище с вождем Соколиным Охотником.

– Ты имеешь в виду, что здесь… я проведу ночь? – спросила она, не в состоянии унять дрожь в голосе.

– Если таково твое желание, тогда пусть так и будет. Именно так и должно быть, – сказал Соколиный Охотник, подняв входную створку. – Входи. Тебе будет предоставлена вода для ванны, чистая одежда и пища. Затем мы поговорим о наших чувствах.

– Ванна? – сказала Мэгги. Она старалась вести себя осмотрительно внутри вигвама.

– Ты примешь ванну, то же сделает и Соколиный Охотник, – небрежно пояснил он. – Дорожная пыль прилипает к лицам как мед, смешиваясь с потом, – продолжил он, гортанно засмеявшись. – Вот только запах у нее не столь хорош, как у меда, и на губах остается неприятный привкус.

Мэгги пыталась усмотреть юмор в том, что он сейчас сказал, но ее страх перед предстоящим разоблачением разрушил все, что показалось бы великолепным при любых других обстоятельствах.

Соколиный Охотник шел за ней, направляя ее к огню, который горел в центре жилища, где в земле было сделано небольшое углубление, выложенное камнями. Еда варилась на медленном огне в горшочке низко над пламенем.

Брови Мэгги поднялись от удивления, когда она обнаружила аппетитно пахнущую еду. Она уже знала, что у него нет жены. Он явно высказал свое желание, чтобы этот пробел в его жизни восполнила она.

– Но кто же тогда поддерживает в доме огонь? – спрашивала она себя. – Кто готовит пищу в большом котле? И кто содержит дом в такой чистоте?

Она осмотрелась. Вигвам был конической формы. Столбы, поддерживающие его, покрывала подкладка из кожи, разрисованной письменами. Внутри по кругу на земле лежали прутья и тростник, на которые были наброшены стеганые и шерстяные одеяла. Она пришла к выводу, что в течение дня на них сидели, а ночью спали.

Рядом с отверстием, служившим дверью, в чистоте содержалась кухонная посуда: сковорода, кофейник, ведро для воды и несколько оловянных тарелок и кружек. За всем этим находился небольшой запас бакалейных товаров: кофе, сахар, мука.

Между столбами вигвама были натянуты веревки, на которых по-всякому висели кожа, оружие, корзины, пучки каких-то трав. Вдоль стен лежали стопки шкур.

Затем, когда ее глаза привыкли к слабому освещению вигвама, она заметила, что в северной части помещения стояла настоящая кровать, которая имела заставку, сплетенную из ивовых прутьев. Она могла видеть, что матрас был набит сухой травой, а поверх него лежал толстый слой шерстяных одеял. Подушки выглядели большими и удобными. Скорее всего их набивали волосом или пером.

Рядом с противоположной стеной Мэгги увидела воинский головной убор из перьев. Ей приходилось читать в книгах, что это украшение являлось символом подвигов воина. Каждое перо представляет крупную битву. Когда этот головной убор надет, он рассматривается, как могущественный талисман, охраняющий своего владельца и доставляющий слова молитвы воина Великой Невидимой Силе.

– Ты смотришь на воинский головной убор моего отца, – сказал Соколиный Охотник, который вдруг оказался рядом с Мэгги и своим взглядом следовал за ее взглядом. – На мою долю не выпало много войн, всего лишь несколько небольших стычек с различными враждебными племенами. Все же я выставляю напоказ символы подвигов отца словно свои собственные.

Медленным жестом руки он показал и на другие предметы, которыми гордился.

– Как ты видишь, – сказал он гордо, – здесь есть мои трофеи, узелки с амулетами и мешок со священной трубкой. Это доказывает, что вождь из богатой и могущественной семьи. Такие вещи дозволено иметь лишь тому, кто прошел через высокий обряд посвящения или чрезвычайные испытания.

Соколиный Охотник повернулся к Мэгги, обнял руками ее лицо.

– Женщина, все это я хочу разделить с тобой, – произнес он тихим голосом. – Можешь ли ты сказать, что прошло достаточное время, чтобы ты забыла того мужа, который ушел в иной мир? Какое время полагается белой женщине носить траур? Любила ли ты его настолько, что твой траур продлится дольше, чем обычно? Чувствуешь ли ты сейчас себя свободной для того, чтобы поведать о своих чувствах, которые ты испытываешь к этому вождю арапахо?

Мэгги просто таяла под взглядом его темных глаз. Перед ней все плыло от одного прикосновения его рук к ее телу. Она хотела только, чтобы этот красивый мужчина ее поцеловал и обнял. Страсть, которую она испытывала, была настолько сладостной, что в ней не осталось сил рассказать ему правду о себе.

Вместо того, чтобы ее поцеловать, как того ожидала Мэгги, его руки сместились к завязкам пончо и он быстро снял его ей через голову.

Когда Соколиный Охотник бросил пончо на пол, то его взгляд невольно обратился вниз. У него раскрылся рот и перехватило дыхание… Он понял истинную причину того, почему на протяжении всего времени, когда они были вместе, она упорно носила это грязное одеяние. Под ним она скрывала свою беременность, и по виду ребенок мог родиться в любой момент.

– Ты… ждешь ребенка, – задыхаясь, произнес он, вновь посмотрев ей в лицо. – Ты это скрыла от меня?

Зная о том, какие чувства к тебе испытывает Соколиный Охотник, ты не сказала правду о том, что ждешь ребенка? Разве ты мне недостаточно доверяла для того, чтобы сказать? Что, ты думала, мог тебе сделать этот индеец?

– Сначала нет, я не была уверена, могу ли я тебе доверять, – произнесла Мэгги, нервно заламывая руки. – Затем, когда я начала понимать, как я тебе нравлюсь и как ты мне нравишься, я испугалась, что ты посмотришь на меня с отвращением, узнав о моей беременности. Я… Я не могла этого вынести, Соколиный Охотник. Сейчас ты на меня так смотришь, как будто ненавидишь. Пожалуйста, скажи мне, что это не так! Пожалуйста, не надо меня ненавидеть…

Не в состоянии унять свой гнев при мысли о том, что женщина носит под сердцем ребенка другого мужчины, он развернулся и выбежал из вигвама, сжав кулаки.

Обескураженная реакцией Соколиного Охотника, Мэгги долгое время смотрела на входную створку, затем вся в слезах опустилась на пол. Она поступила неправильно. Она поступила дурно, не сказав ему правду. Что ей теперь делать? Что с ней будет? Прогонит ли он ее из своей деревни, чтобы никогда больше о ней не вспомнить? Торговый пост был слишком далеко, чтобы до него можно было бы добраться до рождения ребенка.

Она обхватила голову руками и плакала до тех пор, пока не почувствовала рядом с собой чье-то присутствие. Она быстро подняла голову и увидела, что ее внимательно разглядывает красивая девушка арапахо, глаза которой были широко раскрыты, злы и явно выражали ревность.

– Кто… ты? – прошептала Мэгги, вытирая со щек слезы.

– Меня зовут Тихий Голос, – ответила девушка тоном, который был скорее ненавидящим, чем добрым, хотя, действительно, голос индианки был тих и нежен, словно ветерок красивым весенним утром.

– Что ты от меня хочешь? – спросила Мэгги, медленно поднимаясь на ноги и отходя от нее немного в сторону.

– Меня прислал Соколиный Охотник, – сказала Тихий Голос, вызывающе вскинув голову.

– Зачем? – спросила Мэгги сдавленным голосом.

Две длинные косы Тихого Голоса подпрыгнули, когда она сердито шагнула к Мэгги, испугав ее. Мэгги взглянула на нож, покоящийся на боку Тихого Голоса, и ее вдруг поразила страшная мысль о том, что, возможно, Соколиный Охотник прислал эту женщину для того, чтобы заставить Мэгги расплатиться за ложь.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

– Сними свою одежду и отдай ее Тихому Голосу, – сказала женщина арапахо холодным, бесстрастным голосом.

Мэгги отошла подальше от Тихого Голоса.

– Нет, – сказала она, прижав руки к своей груди, как бы защищаясь. – Я отказываюсь.

– Ты должна снять одежду, чтобы принять ванну, – попросила Тихий Голос. – Отдай мне грязную одежду. Я ее выброшу.

– Ты ее выбросишь? – удивленно спросила Мэгги. – Зачем?

– Все должно быть выполнено так, как повелел Соколиный Охотник, – сказала Тихий Голос, поворачиваясь и кивая двум другим женщинам арапахо, входящим в вигвам. Одна несла таз с водой, а вторая – очень приятную хлопчатобумажную сорочку, которая свисала у нее через руки. На ладонях этой женщины лежали мягкие мокасины.

– Соколиный Охотник? – тихо произнесла Мэгги. – Так это все он?

Это вселило в нее надежду. Если бы он ее возненавидел, ему стало бы все равно, как она выглядит. Она ожидала, что он вернется и скажет, что она должна уехать. Возможно, он смягчил свой гнев по отношению к пей. Хотя, скорее всего, это была просто жалость к ней и ее ребенку, который скоро родится. Надежда, что он все еще любит ее, улетучилась в небытие.

– Да, Соколиный Охотник приказал, – сказала Тихий Голос. Ее глаза сердито сузились, когда она посмотрела вниз на живот Мэгги. – Тихий Голос повинуется, потому что он вождь, и его слово – закон в этой деревне арапахо.

Тихий Голос сделала шаг по направлению к Мэгги и протянула к ней руку ладонью вверх.

– Теперь отдай мне свою одежду, чтобы я смогла заняться своими делами, – сказала она ледяным голосом.

Лицо Мэгги залилось краской от смущения. Она посматривала то на одну женщину, то на другую, не желая перед ними раздеваться. Она простояла так еще какое-то время, затем с облегчением увидела, что женщина, которая принесла платье и мокасины, отложила их в сторону, взяла одеяло и стала держать его перед Мэгги, таким образом закрывая ее от посторонних глаз, чтобы дать ей возможность переодеться.

Молча кивнув в знак благодарности этой женщине и зная, что Тихий Голос не уйдет до тех пор, пока не получит ее одежду, Мэгги начала раздеваться. Вещь за вещью она перебросила всю одежду через одеяло и, оставшись совершенно обнаженной, взяла у этой доброй женщины одеяло и обернулась им.

– Я надеюсь, что могу помыться в уединении, – попросила Мэгги, высоко подняв подбородок и глядя на Тихий Голос. Она поняла, что эта красивая женщина арапахо никогда не будет ее другом. В глубине ее карих, как у лани, глаз и в ее голосе было что-то такое, что говорило – она враг Мэгги.

Мэгги не знала – было ли это потому, что Тихий Голос ненавидела всех белых людей, или эти недобрые чувства она испытывала только к Мэгги, ведь та была не только светлокожей, но и с большим сроком беременности, и привезена красивым вождем арапахо. Какова бы ни была причина, было ясно, что Тихий Голос едва ли хотела находиться здесь и выполнять то, что приказал Соколиный Охотник.

– Ты будешь одна, – сказала Тихий Голос, жестом приглашая остальных женщин покинуть вигвам. Тихий Голос в последний раз окинула взглядом Мэгги, ее выступающий под одеялом живот, с отвращением простонала, затем развернулась и вышла, унося с собой грязную одежду Мэгги.

Облегченно вздохнув, – ведь столкновение уже было позади, – Мэгги села рядом с углублением для огня возле таза с водой. Она смотрела на огонь и чувствовала, как подступают слезы. Она была благодарна за надежду, которую дал ей Соколиный Охотник, надежду, что он ее простил. Означало ли его поведение то, что он все еще любит ее? Она не могла перестать его любить. Она бы сделала все, что угодно, чтобы вернуть его любовь! Она хотела остаться с ним, и не только до тех пор пока не родится ее ребенок, а навсегда.

Думая, что теперь все это невозможные мечты, она в отчаянии опустила руки в таз с водой и начала брызгать ею себе в лицо. Затем, омыв все тело, она насухо вытерлась.

Потом она подняла хлопчатобумажную сорочку и надела ее через голову. Она нашла, что сорочка была очень мягкой. Затем Мэгги натянула мокасины, которые показались ей удобными для ее отекших, уставших и болевших ног.

Чтобы распутать свои волосы, Мэгги причесала их пальцами, сидя на одеяле и глядя на котелок, от которого до сих пор исходил чудесный аромат, однако, поесть не осмелилась. Она не была уверена, оставалась ли там еда. Мэгги чувствовала себя совершенно изолированной и одинокой, но со вздохом подумала, что, по крайней мере, она спасена. Ей не придется рожать в одиночестве.

– Секреты, – безутешно прошептала она сама себе. Со дня смерти отца ей неоднократно приходилось хранить секреты. Сначала она не рассказала Мелвину о спрятанных деньгах…

Все внутри ее похолодело при мысли о сумке с деньгами. Она должна ее спрятать прежде, чем кто-либо из индейцев обыщет ее вещи. Она была почти уверена, что останется в вигваме Соколиного Охотника до тех пор, пока не оправится после рождения ребенка, чтобы предпринять путешествие. Она должна достать сумку из фургона и спрятать ее под вещами Соколиного Охотника.

Встав с одеяла, Мэгги подкралась к входной створке, отодвинула ее в сторону, осторожно выглянув наружу. Когда она увидела, что рядом никого нет, то тихонько направилась к фургону и залезла в него. Снаружи было уже темно, но она и без света знала, где искать.

Вскоре ее пальцы обнаружили сумку. Крепко прижав ее к своей груди, Мэгги покинула фургон и поспешила назад в вигвам. Сердце ее бешено колотилось, когда она отчаянно подыскивала подходящее место, чтобы спрятать деньги. Она остановилась в дальней части вигвама, перед кроватью, где хранились скатанные одеяла и другие принадлежности.

Она стала там на колени и, отодвинув все в сторону, затаив дыхание, начала пальцами раскапывать землю до тех пор, пока ямка не стала достаточного размера, чтобы спрятать там деньги.

После того, как все было возвращено на свои места, она повернулась, чтобы возвратиться к огню, но что-то еще привлекло ее внимание.

Звук поющих голосов снова привел Мэгги ко входу. Она приподняла створку и посмотрела в сторону центра деревни. Собравшись вокруг большого костра, множество мужчин, женщин и детей пели, затем пение надолго прекращалось для того, чтобы что-то рассказать, затем пение возобновилось.

Мэгги казалось, что для них происходило что-то важное, но для нее все это было покрыто тайной.

Она вспомнила о договорах между белыми людьми и индейцами, которые вынуждали этих приветливых людей жить здесь, в резервации Уинд Ривер. Недалеко от границы этой местности располагалось индейское агентство, которое обслуживало потребности индейцев.

Она напряженно всматривалась в темноту, разыскивая в толпе вокруг огня Соколиного Охотника. Не увидев его, она вернулась в вигвам и устроилась возле огня. Он постепенно угасал, превращаясь в кучку дымящихся угольков. Ночь подползала к ней все ближе. Она дрожала, чувствуя одиночество, понимая, что должна найти в себе силы и сосредоточиться на рождении ребенка. Но это было тяжело.

В ожидании Соколиного Охотника, она глядела вокруг, рассматривая различное оружие. Взгляд ее остановился на копье с искусно выполненным острием, длина которого достигала трех дюймов. Оно было прикреплено к тонкой палке из коричневого дерева с помощью жилы. Возле острия было привязано несколько ярких перьев. Это было изящное, красивое оружие.

Вздохнув, она снова посмотрела по направлению входа, затем, оттолкнувшись, встала и вернулась к створке, приподняв ее. Мэгги посмотрела на звезды. Они были яркие и чистые в темном небе, предвещая спокойную ночь.

Но, Бог мой, где же Соколиный Охотник? – молча вопрошала она.

Соколиный Охотник стоял на коленях на крутом холме, обозревая свою деревню, отсылая молитвы Великой Невидимой Силе.

– О, Великая Тайна, Великая Невидимая Сила, мое сердце открыто, – сказал он, глядя на небо, усеянное звездами. – Я раскрываю тебе свою душу. Нет ни одной мысли во мне, которая была бы спрятана от тебя. Направь этого вождя арапахо принять решение, которое бы больше всего подходило для его будущего. Сделай так, чтобы я смирился с тем, что эта женщина, которую я так сильно желаю, носит под сердцем ребенка другого мужчины. Этот муж умер, оставив женщину и ребенка одних и этом мире. Дай мне силу и знание превратить зло и добро для нее. Позволь мне возобладать над гневом к ней за то, что она все скрыла от меня.

Соколиный Охотник встал во весь рост и протянул руки к небесам.

– О, Великая Невидимая Сила, мое сердце открыто. Направь меня на путь истинный, где бы мог я познать себя и свою судьбу. Я всегда прошу мира и гармонии во всех вещах. Сегодня вечером я прошу направить меня, ибо я люблю женщину с другим цветом кожи. Дай мне силу принять ребенка, которого она носит, как если бы он был моим собственным. Я не могу жить без Глаз Пантеры теперь, когда я полюбил ее.

Соколиный Охотник опустил свои руки и глаза. Он немного постоял там с опущенной головой, чувствуя то умиротворение, что снисходило на него лишь в минуты уединения с Великой Невидимой Силой.

Легкая улыбка тронула его губы и он кивнул молчаливому приказанию Великой Тайны.

– Хайх-ниах-уэх – спасибо, Великая Тайна. Мне понадобится твой совет. Я пойду к своему деду, – прошептал он, будто в ответ на сказанные ему слова. – Он сама мудрость в этом мире.

Спустившись с холма, вождь поспешил назад в деревню. Этим вечером он особенно ощущал близость со своим народом, когда их голоса в пении поднимались к небу. Он хотел присоединиться к ним, но сегодня ему был нужен мудрый советчик.

Делая большие шаги, он вскоре пришел к красочно разрисованному вигваму деда. Приподняв створку, Соколиный Охотник вошел внутрь. Он тихо ступал по циновкам, которыми был устлан пол, подошел и сел у огня напротив деда.

Соколиный Охотник смотрел через огонь на Длинные Волосы. Тот сидел, скрестив ноги, одетый в свободную робу, отблески огня бегали по его лицу и мерцали в глазах. На нем было ожерелье из наконечников стрел, которое символизировало долгую жизнь. Как всегда, его длинные волосы были сплетены в пучок надо лбом, липкие и спутанные.

Когда Длинные Волосы посмотрел через огонь и обнаружил там Соколиного Охотника, то широко улыбнулся, отчего его лицо покрылось еще большим количеством морщинок.

– Что заставило тебя навестить этого старого человека? – сказал Длинные Волосы, подняв свой веер из орлиного крыла, чтобы прикрыть глаза, когда, прищурясь, старался получше рассмотреть внука. – Связано ли это с женщиной, которую ты привез в нашу деревню? Я слышал, что она ждет ребенка. Где тот мужчина, чей это ребенок?

– Тот мужчина, отец ребенка, умер, – сказал Соколиный Охотник, скрестив ноги и положив руки на колени. – Я нашел эту женщину одну. Она заблудилась в поездке. Я привез ее сюда. Только после того, как мы приехали сюда, я узнал, что она ждет ребенка. Но было уже поздно, чтобы что-то поделать с чувствами твоего внука. Сердце Соколиного Охотника уже наполнилось любовью к женщине. Этот вождь и твой внук желает оставить женщину и ребенка. Этот вождь и твой внук желает жениться на белой женщине. Но нужно твое благословение. О, мудрейший, скажи мне, что ты даешь мне такое благословение, что этот внук поступил разумно, позволив подобной любви войти в его жизнь.

Длинные Волосы опустил свой веер и начал им постукивать по коленям.

– Эта женщина белая. Она доставит тебе беспокойство, – сказал он с напряжением в голосе. Все белые люди приносят неприятности.

– Эта женщина отличается от большинства белых людей, которых я когда-либо знал, – тихо ответил Соколиный Охотник, защищая Мэгги. Он старался выбросить из своего сознания тот факт, что она скрыла от него правду, и прилагал все усилия для того, чтобы понять, почему она это сделала. – Если я приведу ее к тебе, то ты увидишь. Мне привести ее, дедушка? Ты познакомишься с ней?

– Этого не требуется, – сказал Длинные Волосы, отложив в сторону свой веер. Он скрестил на груди руки. – Скоро, но не сегодня вечером. – Он какое-то время помолчал, затем продолжил: – Когда ребенок должен родиться?

– Я бы сказал, что со дня на день, – ответил Соколиный Охотник, кивнув головой.

– А ты будешь любить этого рожденного не от тебя ребенка? – спросил Длинные Волосы тихим размеренным голосом. – Ты будешь воспитывать этого ребенка как собственного?

– Испытывая такую большую любовь к матери ребенка, мне будет нетрудно полюбить также и ребенка, – сказал Соколиный Охотник, кивнув головой.

Длинные Волосы долго молчал, глядя на Соколиного Охотника, затем жестом руки отпустил внука.

– Иди, – добавил он. – Ты внук мудрого человека. Значит и сам мудр. Твое сердце принадлежит этой женщине, а кто я такой, чтобы утверждать, что ты должен отвергнуть свои чувства. Иди. У тебя есть мое благословение. Но, мой внук, помни о том, о чем я тебя предупредил. Неприятности. Все белые люди приносят неприятности.

Когда Соколиный Охотник поднялся в полный рост, глаза его переполняла радость. Он обошел очаг с огнем, наклонился, крепко обнял своего дела и покинул вигвам в приподнятом настроении.

Уверенным шагом он направился к своему вигваму. Когда Соколиный Охотник вошел, то увидел, что Мэгги спит на одеяле. Он встал рядом с ней на колени и нежно прикоснулся к ее лицу, чтобы разбудить ее.

Мэгги внезапно открыла глаза и с испугом посмотрела на Соколиного Охотника. Ее сердце колотилось, когда он взял ее за руки и заставил встать на ноги. Она едва дышала, когда он приподнял сорочку и увидел ее обнаженный раздутый живот. Она позволила ему это сделать, потому что он был такой нежный, и еще потому, что она увидела в его глазах прощение и готовность принять ее такой, какая она есть.

Когда он положил ей руку на живот, Мэгги почувствовала тепло от этого жеста признания. Она закрыла глаза в экстазе, когда его пальцы нежно продвинулись выше и обхватили ее твердые, наполненные молоком груди.