Текст книги "Падение и величие прекрасной Эмбер. Книга 1"

Глава двадцать первая

Когда я на этот раз пришла в себя, я находилась в помещении, напоминавшем гостиную в лондонском особняке. Изящный диван, покрытый дорогим ковром. Большой ковер на полу. Полированная мебель красного дерева. Ход корабля почти не ощущался.

Должно быть, уже наступил вечер. Ярко горели свечи в серебряных подсвечниках.

Я лежала на диване, прикрытая легким покрывалом. На мне было мягкое кашемировое платье. Волосы уложены в легкую, не отягощающую головы прическу.

Я поняла, что заснула. Сон явно освежил меня. Приподнявшись, я рассматривала окружающую обстановку. Я догадалась, что нахожусь на корабле Брюса.

Никакой тревоги я не чувствовала. Я была уверена в том, что дети вне опасности. Конечно, у Брюса были свои недостатки, но в некоторых случаях на него можно было положиться безусловно.

Я попыталась разобраться в мозаике происшедшего. Почему Карлтон преследовал посудину Мердока?

Но долго раздумывать мне не пришлось. Дверь тихо отворилась, и вошла Нэн Бриттен с подносом. Посуда была серебряная. Да, чувствовалось, что Брюс преуспевает. Нэн поставила поднос на стол и начала снимать крышки с блюд. Кажется, она полагала, что я сплю.

– Нэн, – тихо позвала я.

– О, госпожа!

Нэн кинулась ко мне. Мы обнялись.

– Нэн, как дети? Как Большой Джон? А Бесс и Мери (я имела в виду нянек)?

– Все здесь, госпожа! Всем удалось спастись. Ах, если бы вы знали, если бы вы знали!

– Я понимаю, вам пришлось нелегко.

Я вдруг отчетливо осознала, что Нэн что-то пытается скрыть от меня, чего-то не хочет мне говорить. Но почему? Нет, это не может касаться детей, ведь она с такой радостью в голосе сообщила мне о том, что они живы. Но что же тогда? Конечно, я могла бы прямо спросить у нее. Но стоило ли? В конце концов я все узнаю.

– Как все получилось, Нэн? Расскажи, объясни мне.

Нэн рассказала, что вскоре после того, как Мердок запер меня в каюте, он, разумеется, запер и ее, и Большого Джона, и нянек с детьми. Дети не понимали, почему нет меня. Впрочем, они были еще слишком малы, их удалось успокоить, уверив их, что я скоро вернусь.

Нэн ни на секунду не переставала думать о нашем освобождении. Помогла случайность. Большой Джон заметил сквозь оконце каюты корабль Брюса Карлтона, хорошо ему знакомый. В умной голове Нэн тотчас созрел рискованный план. Большой Джон должен был выбраться на палубу, броситься за борт, доплыть до корабля лорда Карлтона и рассказать ему обо всем. Благодаря храбрости Большого Джона, эту часть плана удалось выполнить. Корабль Карлтона поплыл следом за кораблем Мердока. Но Мердок еще не понимал, в чем дело. Нэн передала мне напильник. Вскоре я уже оказалась на палубе корабля моего первого супруга. Через рупор Карлтон потребовал, чтобы Мердок немедленно выдал ему моих детей и служанок.

К счастью, Мердок сразу понял, что все его попытки сопротивления бесполезны. Он был слишком опытен для того, чтобы делать подобные роковые ошибки. В Карлтоне он распознал старого пирата. Мердок узнал лорда Карлтона, чье имя было достаточно известно в южных морях. О, если бы Мердок с самого начала знал, что мне покровительствует лорд Карлтон, одноглазый капитан не пустился бы в свою сомнительную авантюру.

Мердок покорно позволил детям и служанкам покинуть корабль. Он не посмел задержать и мой багаж.

Теперь Мердок был заперт в своей каюте, а его корабль, как пленник, следовал за кораблем Карлтона.

Я заволновалась. Мне вовсе не хотелось, чтобы Брюс Карлтон узнал, какого рода заточению подверг меня Мердок. Но с моей верной Нэн я могла говорить прямо.

– Нэн, – спросила я, – лорд Карлтон… он знает, что именно со мной произошло? Мердок что-то говорил ему?

– Я-то обо всем догадалась, – ответила Нэн. – За поганый язык этого негодяя Мердока, конечно, нельзя ручаться. Но вы ведь знаете лорда Карлтона, у него ничего не поймешь; что он знает и чего он не знает, болтать лишнее он не станет, настоящий джентльмен, одним словом!

Но меня по-прежнему мучил этот вопрос: знает или не знает.

Как мне повести себя? Как заговорить с Брюсом? В конце концов я решила, что лучше всего будет сказать ему обо всем. Разумеется, Мердок успел наговорить ему кучу гадостей. Возможно, этот негодяй даже утверждал, что я сама отдалась… Какая подлость!

– Милорд желает отужинать с вами, – предупредила меня Нэн.

Моя тревога усилилась. Что ждет меня? О чем мы будем говорить?

Нэн приблизилась к дивану, чтобы помочь мне подняться. Но я чувствовала, что в силах встать сама. Нэн оправила мне прическу. Я подошла к столу. Пудинг со взбитыми сливками, мясной суп, фаршированная ароматными травами утка. Я любила эти блюда. Значит, Брюс помнил…

Дверь снова приоткрылась. Он показался на пороге. Я подняла глаза. В коричневом камзоле из плотного бархата, открывавшем загорелую шею, в темном парике, Брюс показался мне молодым и сильным.

Нэн присела в почтительном поклоне. Брюс кивнул ей. Она вышла, успев бросить мне ободряющую улыбку.

Глава двадцать вторая

В несколько широких шагов Брюс очутился рядом со мной. Он подал мне руку и повел к столу. Я изо всех сил сдерживала дрожь в пальцах.

Мы сели. Брюс налил мне вина.

– Надеюсь, вы хорошо себя чувствуете? – вежливо осведомился он.

– Да, благодарю вас, – я поняла, что мой ответ прозвучал несколько чопорно, но я никак не могла найти верный тон.

Несколько минут мы ели в молчании.

– Прекрасный ужин, – наконец решилась произнести я. – Все прекрасно в этой каюте, словно находишься в лучшем лондонском особняке, а не плывешь на корабле.

– Да, – непринужденно откликнулся Карлтон, – вот преимущества, которые получаешь, будучи хозяином судна.

Ужин подошел к концу.

– Завтра утром вы встретитесь со своими детьми, – обратился ко мне лорд Карлтон. – Сейчас они уже спят.

Я снова поблагодарила его.

– Как Брюс? – спросила я о сыне.

– Прекрасно, как всегда.

Я снова замолчала, поглядывая на трепещущее пламя свечи. Я отлично понимала, что Брюс был хозяином положения. Он легко мог бы вызвать меня на откровенность, унизительно заставить говорить первой. Но он проявил великодушие и заговорил сам.

– Зачем вы это сделали, Эмбер? – спросил он. Ответить на этот прямой вопрос мне было не так-то легко. Конечно, он спрашивал, зачем я отправилась в Америку, следом за ним. И что же я могла ответить? Сказать, что я поплыла, потому что получила известие о смерти его любимой жены? Это выглядело бы достаточно гадко. Но у меня не было времени на обдумывание точного и изящного ответа.

– Я не могла без вас, – тихо проговорила я.

Брюс легко вздохнул. Я чувствовала, что не произвожу на него впечатления как женщина. Да, конечно, он знает, что я запятнана грязными объятиями подлого Мердока…

– У меня достаточно доказательств того, что вы можете обходиться без меня, – возразил мне Карлтон, также тихим голосом.

– Вы судите с точки зрения мужской логики, – невпопад бросила я.

– Я сужу, исходя прежде всего из вашей жизни.

Я начала терять контроль над собой. Все оборачивалось наперекор моим мыслям, чувствам, желаниям. Так пусть все пропадает. Мне все равно!

– Разве не вы бросили меня, юную и неопытную? Разве не вы скрывали наш брак? Разве, вступая во второй брак, вы спросили моего согласия?

– Но кажется, и вы никогда не спрашивали моего, – Карлтон улыбнулся чуть иронически. Затем лицо его сделалось серьезным.

– Чего вы хотите, Эмбер? – спросил он грустно.

– Мне ничего от вас не нужно.

Я сознавала, что говорю все не то и невпопад, но я уже ничего не могла с собой поделать.

– Не лучше ли вам с детьми вернуться в Лондон? – осторожно начал Брюс. – Я готов всячески содействовать вашему возвращению.

– Нет! – выкрикнула я. – Нет!

Я не хотела возвращаться назад к прежней жизни, видеть насмешливые косые взгляды. Нет!

– У меня достаточно средств для того, чтобы обосноваться в Америке! – голос мой звучал резко и отрывисто. – Я куплю плантацию.

– Воля ваша, – он снова говорил насмешливо.

Я поднялась из-за стола и приблизилась к его креслу.

– Брюс! – с тихим отчаянием позвала я. – Брюс! Он вздрогнул.

Ведь совсем еще недавно, в Лондоне, он любил меня наперекор всему.

Он опустил голову. Я протянула к нему руки. Он не отстранялся.

– Брюс! Я могу себе представить, что наговорил обо мне этот негодяй Мердок. Я не могу и не хочу лгать тебе. Да, он несколько дней продержал меня в свой каюте… Это животное…

– Молчи! – с болью произнес Брюс.

Я мгновенно поняла, что отнюдь не безразлична ему.

– Он больше никогда не скажет о тебе ни слова! – это было сказано жестко.

– Но разве его корабль не следует за твоим как пленник? Нэн сказала мне…

– Нэн еще не знала. «Форчун», корабль Мердока, затоплен.

– Как? – я почти шептала. – А люди?

– Погибли все, – мрачно сказал Брюс. – Мне некогда было решать, на честность кого из них можно положиться.

Всю свою жизнь я прожила в жестоком мире. Не раз сталкивалась я с беспощадностью. Но впервые в моей жизни я стала причиной, непосредственной причиной гибели многих людей.

Думал ли Брюс только о моей чести, или его больше заботила его собственная честь?

– Брюс! – слова рвались из самого сердца невольно, – я умоляю о прощении. Я люблю вас. Я надеюсь на вашу доброту. Я виновата. Я виновата во всем. Я понимаю, что сейчас… когда… когда вы… – я запнулась, что-то мешало мне заговорить с ним о смерти Коринны.

Я почувствовала, как его горячие руки сжимают мой стан.

Неужели я победила?

Но он тотчас же отпустил меня и поспешно покинул каюту.

Но в моем сердце зародилась надежда.

Через несколько минут вошла Нэн и слуги. Их прислал лорд Карлтон. Слуги начали убирать со стола. Нэн пришла проводить меня в отведенную мне каюту.

Глава двадцать третья

Я последовала за Нэн. С подсвечником в руке она шла впереди.

– Нэн, – окликнула я. – Мне хотелось бы зайти к детям. Я войду тихонько и не разбужу их.

Нэн обернулась и кивнула.

Мы тихо приблизились к двери каюты, где спали дети. У Нэн был ключ. Она осторожно открыла дверь.

Чарльз и Сьюзен спокойно спали в кроватках. Молодые няньки еще не ложились. Они вскочили, готовые удивиться моему внезапному приходу. Но мы с Нэн разом приложили палец к губам.

Я поочередно склонилась над спящими детьми, пристально вгляделась в их личики. Дети, слава Создателю, не выглядели бледными, истощенными. Я поцеловала их, едва коснувшись губами нежных лобиков.

Отведенная мне каюта также напоминала прекрасные лондонские апартаменты. Широкая дубовая кровать, застланная алой дамаской, зеркала, золоченый туалетный столик.

Нэн принялась раздевать меня, распустила мне волосы на ночь и начала причесывать меня. Кажется, она сгорала от любопытства и в то же время казалась виноватой и напряженной.

Что за тайну она скрывает от меня?

– Ну, как же все оборачивается? – спросила Нэн.

– Пока мне трудно сказать что-то определенное, – сдержанно ответила я.

Я протянула руки, Нэн подала мне халат.

– Ты знаешь, скоро ли мы прибудем? – задала я последний перед сном вопрос.

– Большой Джон говорит, что нам осталось плыть меньше недели.

– Что ж, это хорошо. Ступай, отдыхай.

Я потушила свечи и лежала с закрытыми глазами.

Да, это и в самом деле хорошо, что скоро закончится мое странное и тягостное путешествие. А там, на суше, разрешатся все загадки. С этой мыслью я заснула.

Когда засыпаешь крепко, пробуждение всегда неожиданно. Должно быть, служанка или Нэн уже успели раздвинуть занавеси. Яркое солнце играло на лакированной поверхности мебели, сверкала позолота. В окна каюты видны были волны.

Я поднялась с постели, сунула ноги в легкие домашние туфли и позвонила в колокольчик.

Нэн принесла теплый хлеб с медом и кофе со сливками. Накинув пеньюар, с неубранными волосами я села завтракать. Нэн ушла.

К счастью, пережитые несчастья не лишили меня аппетита. Я завтракала с удовольствием.

Раздался стук в дверь.

– Да, входите, – машинально пригласила я.

И тотчас же быстро подумала, что постучали как-то странно. Это была явно женщина. Одна из служанок? Но у меня уже не оставалось времени раздумывать.

В легко приоткрытую дверь проскользнула женщина.

Я увидела ее всю, ярко освещенную солнцем. В изящном голубом платье, с туберозами в пышных черных волосах.

Я не верила в привидения. Но все равно была ошеломлена и замерла. Я не могла произнести ни слова. Мне было страшно. Я прежде была уверена, что привидений не бывает. Но вот… Что это? Как это понимать? Кто передо мной?

Я с усилием вскинула голову и встретилась с этим уже знакомым мне, спокойным взглядом ясных голубых глаз.

У меня не осталось больше сомнений. Конечно, это не призрак. Это живая Коринна. Значит, она жива! Но тогда…

Анонимное письмо, извещавшее о ее внезапной смерти!

Я стала жертвой интриги. Как нелепо, как глупо!

А теперь… Что я могу сказать ей? Что я делаю здесь, на этом корабле? На что я могу надеяться? Я совершенно одинока, я никому не нужна. Боже!

– Как вы себя чувствуете? – мягко произнесла Коринна.

Здесь все только и делали, что заботились о моем здоровье!

– Благодарю вас, прекрасно, – кажется, я произнесла это спокойно.

Я лихорадочно обдумывала, что же мне сказать дальше. Но Коринна опередила меня.

– Я хотела бы поговорить с вами, – спокойно произнесла она. – Вы не возражаете?

– О нет! Прошу вас.

Я уже кончила завтракать и пересела в кресло. Моя собеседница вежливо присела на канапе.

– Мне хотелось бы знать планы вашей светлости, – Коринна удивительно умела сохранять спокойствие в самых рискованных ситуациях.

– Что вы имеете в виду, леди Карлтон? – лишь бы мой голос не звучал резко и иронически. В сущности, я не ждала и не хотела от Коринны никаких объяснений. Я просто тянула время. Я ведь отлично понимала, что именно хочет она мне сказать. Она воображает, будто в своем праве; полагает, что она – единственная законная супруга лорда Карлтона, а я для нее – наглая разрушительница ее семейного гнезда. Впрочем, а если Карлтон все рассказал ей? Или нет? Мне вдруг сделались отвратительны все эти увертки, обтекаемые фразы, фигуры умолчания. Мне захотелось говорить обо всем прямо и четко.

– Мне кажется, вы догадываетесь, что я имею в виду, – сдержанно произнесла Коринна.

– Да, я не просто догадываюсь; я, по-видимому, просто-напросто знаю. Но я не знаю, что именно известно вам, миледи Карлтон. Вы, конечно, считаете меня наглой и бессовестной женщиной, пытающейся отнять у вас любимого супруга, разрушить ваш семейный очаг. (Резким движением головы я откинула на спину распущенные волосы.) А между тем, я мать наследника и первенца лорда Карлтона, Брюса Младшего; я законная жена лорда Карлтона, мы обвенчаны. Известно ли вам это?

В комнате повисло мрачное молчание.

– Мне все известно, – выдохнула Коринна.

– Что ж (это явилось для меня в некоторой степени неожиданностью), вы вправе осуждать меня. Но вы должны, вы можете попытаться понять меня. Вы, вероятно, провели детство и раннюю юность под крылышком любящих родителей; вам не было нужды обдумывать свою судьбу, решаться на рискованные поступки. Со мной все было иначе. Я всегда должна была сама заботиться о своем благополучии. И в чем же можно обвинить меня? В том, что я не пожелала прозябать? В том, что я не захотела, чтобы моя молодость и красота угасли без всякой пользы? В том, что я пыталась, как могла, бороться с тяжелыми обстоятельствами моей жизни? Я готова признать себя виновной. Но все же мне кажется, что для того, чтобы судить меня, нужно, простите за грубость, побывать в моей шкуре!

Я резко оборвала свою взволнованную речь. А, пусть все летит к чертям!

Вдруг я почувствовала, что Коринна обняла меня за плечи. Нервы мои не выдержали, я разрыдалась. Разве я из железа? Разве я не нуждаюсь в тепле и доброте? Почему во мне видят лишь расчетливую интриганку? Почему никто не хочет защитить меня, согреть мою душу?

– Я все понимаю, – ласково говорила Коринна, – но поймите и вы меня. Вы такая сильная, независимая. А я и вправду тепличный цветок. Да, мы обе любим лорда Карлтона, мы обе – матери его детей. Видите, я честна с вами. Я не говорю лицемерно: пусть выберет он сам. Я просто прошу, умоляю вас: оставьте его мне. Вы изумительно хороши, вы еще сможете устроить свою судьбу. Я умоляю вас!

В голосе ее слышались слезы непритворного отчаяния.

Я почувствовала себя сломленной, обессиленной. Да, у меня нет больше сил добиваться любви Брюса. Я измучена, я устала. Все в этом мире – против меня. Все кончено.

– Я отступаюсь от него, – с трудом выговорила я хриплым голосом, – но я… Я хочу, чтобы он пришел сюда, сейчас! Пусть он поговорит со мной, здесь. С нами обеими!

– Да, он придет. Я позову его, – голос моей соперницы дрожал от рыданий.

Она выскользнула из каюты.

Разбитая, с опустошенной душой, я накинула на плечи шаль и ждала, бросив руки на колени.

Глава двадцать четвертая

Вошел Брюс. За ним тенью следовала Коринна.

Я подняла голову. Наверное, я выглядела ужасно с распухшей от слез физиономией, ненакрашенная. Но теперь мне было все равно.

– Все кончено, Брюс, – я не узнавала своего хриплого голоса, – Коринна знает все. Я отступаюсь от вас. Все кончено. Коринна может быть спокойна. Мне больше ничего от вас не нужно, Брюс!

Мгновение он пронизывал меня пристальным, испытующим взглядом. Я тоже смотрела прямо ему в глаза. Я знала, что мой взгляд выражает боль и отчаяние.

То, что произошло дальше, явилось для меня неожиданностью.

Брюс наклонился, взял мою руку, губы его коснулись тыльной стороны ладони.

– Вы прекрасны, Эмбер, – тихо и выразительно произнес он. – Вы достойны счастья. Я верю, вы еще узнаете счастье.

Он стремительно покинул каюту. Коринна быстро обняла меня и вышла следом.

Я, пошатываясь, подошла к постели и упала на нее. Я была слишком измучена. Силы оставили меня. Я погрузилась в глубокий сон без сновидений.

Но проспала я недолго; должно быть, не больше часа. Я села на постели, спустила ноги, позвонила.

Поспешно вошла Нэн. Может быть, ждала за дверью?

– Ну что, что? – она кинулась ко мне.

– Все кончено, Нэн. Лорд Карлтон навсегда остается супругом леди Коринны. Мне уже больше ничего не нужно в этой жизни.

Нэн ахнула.

– Как же все это вышло? – несмотря на все свое сочувствие ко мне, она не в силах была подавить любопытство.

Я рассказала ей все.

– Пойдем к детям, – заключила я свой рассказ. – Это единственное, что у меня осталось.

– Погодите, я одену и причешу вас, – напомнила Нэн.

Я отдала себя в ее умелые ловкие руки.

– Здесь ваши платья, – продолжила Нэн, легко водя гребнем по моим волосам. – Что вы хотите надеть?

– Что-нибудь попроще и поскромнее. Здесь мне вовсе не следует рядиться. Достань из шкафа серое. Волосы убери в сетку.

– Напрасно вы так отчаиваетесь, – Нэн все еще занималась моими густыми волосами. Не так-то просто было сделать мне даже самую простую прическу, настолько густы и длинны они были.

– Я не отчаиваюсь, Нэн, – спокойно ответила я. – Мне уже не так уж мало лет. Я не безоглядно влюбленная девчонка.

– Вот и славно! Да может, вы только теперь и начнете жить.

– Нэн, не говори глупостей.

– Вовсе это не глупости! – с жаром возразила Нэн. – Прежде у вас только и свету в окошке было, что лорд Карлтон. Даже его величество короля вы так не любили, как Брюса Карлтона.

– Он – мой первый мужчина, Нэн, мой первый муж и первый возлюбленный. Не забывай хоть этого.

– Первый! Ну и что с того! Разве первый всегда означает лучший? И что это вы там толкуете о своем возрасте? Перед вами вся жизнь. И я не я буду, если не увижу вас счастливой и безумно влюбленной!

Она выговорила это с такой уверенностью, что я невольно коротко рассмеялась.

– Идем к детям, Нэн. Ты все-таки помни, что, какая бы красавица я ни была, я прежде всего мать троих детей.

Мы вышли из каюты и по удобной лестнице поднялись на верхнюю палубу.

Погода стояла теплая. Волны легко перекатывались за кормой. На палубе я встретила много людей. Чарльз и Сьюзен весело играли с Мелиндой, старшей дочуркой Коринны. Девочка была немного моложе Чарльза и очень походила на мать. Кормилица вынесла и маленького Джона, младшего сына четы Карлтон. Я еще не видела его. Это оказался прелестный здоровый младенец, который легко переносил плавание. Мой старший сын Брюс стоял с отцом и смотрел на волны.

Коринна улыбнулась мне смущенно. Дети, увидев меня, подбежали ко мне. Младшие наперебой рассказывали о своем переселении на новый корабль.

– Мама! – ко мне приблизился мой старший сын. – Как хорошо, что ты все-таки надумала отправиться в Америку. Вот увидишь, как там интересно!

Я обняла мальчика и повела к борту. Там, внизу, виднелись черные лоснящиеся спинки дельфинов.

Я не заметила, как лорд Карлтон ушел с палубы. Коринна заговорила со мной. Мы поговорили о детях. Мы беседовали спокойно, ничего недосказанного между нами не осталось. Мы уже не были соперницами, не враждовали друг с другом.

Дальше мы плыли без приключений. Иногда я обменивалась несколькими фразами с лордом Карлтоном. Я почувствовала, что и с ним теперь могу говорить спокойно.