Текст книги "Кто, если не я?"

Катажина Колчевська
Кто, если не я?

© Katarzyna Kołczewska, 2013

© Shutterstock.com / Julza Andrey Armyagov, обложка, 2016

© Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга», издание на русском языке, 2016

© Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга», перевод и художественное оформление, 2016

© ООО «Книжный клуб “Клуб семейного досуга”», г. Белгород, 2016

* * *

Моей дочери

Часть 1

Глава 1

Я пообещала себе, что буду отвечать на каждый пятый звонок. Приходилось иногда брать трубку, иначе бы и в дом могли вломиться в поисках трупа, моего трупа.

Зазвонил телефон. Как раз пятый звонок.

– Алло. – Я надеялась, что мой тон был достаточно отпугивающим.

– Пани доктор? Это Марцинковска. Помните меня? – заорала трубка мне в ухо.

– Да, да, помню, пани Марцинковска, – ответила я, застигнутая врасплох. – Вот только не могу понять, откуда у вас мой номер?

– Пани доктор, дорогая, спасите меня, – зарыдала в трубку моя бывшая пациентка. – Пани доктор, у меня кровотечение не прекращается.

– Простите, пани, но я в отпуске за свой счет, надолго, и сейчас не принимаю, – твердо заявила я. В общем, я уже догадалась, куда свернет разговор, и начала злиться. И хватило же у нее наглости звонить домой!

– Знаю, мне в кооперативе сказали, но пани доктор… Только вы мне можете помочь, – заныла умирающим голосом Марцинковска.

– Я же сказала, что не работаю и пациентов не принимаю. Езжайте в районную поликлинику, – сообщила я непререкаемым тоном.

– Пани доктор, я всюду была. Туды-сюды гоняют, пилюли прописывают и домой шлют. Уже два месяца хожу. Пани доктор, а у вас руки золотые, примите меня, – запричитала Марцинковска, переходя на местный говор.

– Но я сейчас вообще нигде не работаю. Вам ясно? Не работаю и никого не принимаю. – Я уже почти орала.

– Пани доктор, ну пожалуйста. У меня все болит и слабость такая… Никто мне помочь не может. Умоляю, пани доктор.

– Нет, извините. До свиданья, пани, – рявкнула я и бросила трубку, хотя в ней еще звучали рыдания Марцинковской.

Меня трясло от возмущения и злости. Ну почему эти женщины думают, что если я их оперировала сто лет тому назад, то можно звонить мне домой? Неужели букет цветов и коньяк из «Певекса» давали им на это право? Мне уже несколько месяцев пациентки не звонили. Я так разозлилась, что пришлось выпить стаканчик чего покрепче. Потом еще два, и, в общем, до вечера кое-как дотянула.

Магда опять прислала письмо. Судя по дате на конверте, оно пролежало в почтовом ящике пару недель. Надо бы ответить, а то она начнет волноваться и пристанет с расспросами и упреками. Вот только что я могла написать? Рассказать правду о том, что все бросила и ничем не занимаюсь? Написать я не успела. Магда позвонила сама. Это оказался как раз пятый звонок.

– Анна?

– Она самая. Родную сестру не узнаешь. – Я надеялась, что мой тон отобьет у нее охоту продолжать разговор.

– Голос у тебя странный. Спала?

– Нет, с чего бы?

Конечно не спала, уже целую неделю не спала. Я пригоршнями глотала снотворное и запивала коньяком, но состояние после этого трудно было назвать сном.

– Ну конечно, кто ж спит в такое время, – заявила Магда учительским тоном.

О господи, началось.

– Кажется, я простыла немного, – соврала я. Хотя как можно простудиться, если не выходишь из дому?..

– У вас тоже погода ужасная? – спросила Магда.

– Да-а-а…

Да откуда мне знать, какая у нас погода!.. Зачем оно мне надо. Разговор тем временем становился все более нелепым и бессвязным.

– Мы с Робертом за тебя переживаем. На письма не отвечаешь, трубку не берешь. Ты хоть иногда бываешь дома?

– Да, иногда бываю.

– Может, я приеду тебя проведать? Я сейчас свободна, Роберт то в командировках, то на работе, а я дома так давно не была.

Я потеряла дар речи. Вот только визита сестры мне не хватало.

– Слушай, а может, давай ты к нам? – Магда совсем разошлась. – Чего тебе сидеть одной в таком большом доме? Приезжай прямо сейчас, погостишь до Рождества.

– Я бы рада, – вежливо соврала я в очередной раз, – но у меня столько дел…

Еще одна ложь.

– Ой, Анна, ну что за отговорки! Какие у тебя там дела?

– Ну, знаешь, с гминой[1]1
  Гмина – наименьшая административная единица Польши. (Здесь и далее примеч. пер.)


[Закрыть] рассчитаться, кухню отремонтировать, на чердаке порядок навести и все такое.

Ложь, ложь, ложь…

– Так ты еще не рассчиталась? И кухню не доделала?

Вопросы, вопросы, вопросы. Вот откуда она взялась на мою голову? Я вышла из себя.

– Нет, не доделала, – ответила ей холодно.

Честно говоря, я так разозлилась, что не смогла сдержаться.

– Извини, я не хотела лезть в твои дела. Просто надеялась, что ты приедешь и мы проведем вместе хоть немного времени, – заявила Магда тоном обиженной младшей сестры.

– Магда, пожалуйста, перестань. Я разберусь с делами и позвоню тебе…

– А может, на Вигилию[2]2
  Вигилия – семейный ужин в ночь накануне Рождества, 24 декабря.


[Закрыть] приедешь? Ну пожалуйста, пообещай! Будет Гося с семьей, и Игорь, и еще несколько друзей. Мы все будем рады, если ты приедешь.

Да, могу себе это представить. Ну просто море радости. Куча незнакомых варшавских снобов.

– Постараюсь, – соврала я в очередной раз.

– Пожалуйста, позвони мне на следующей неделе. Позвони – и мы обо всем договоримся.

Магда, моя младшая сестричка, когда-то была самым близким для меня человеком. Когда-то… Потом все стало так сложно. Она единственная, кто остался из моей семьи. Единственная, кто хоть что-то значит для меня. Вот только сказать ей об этом я не могу. Как не могу сказать, что не делала того, в чем она меня винила. Я не убивала нашу маму.

Зазвонил телефон. В пятый раз за последние три дня. Какого черта им всем от меня надо? То за целый месяц пяти телефонных звонков не набралось, а тут на тебе. Ужасно болела голова. Да иду уже!

– Алло, – ответила я отталкивающим тоном. Как обычно.

– Анна, привет. Это Тадеуш.

– Тадеуш? – воскликнула я.

Уж чего-чего, а звонка из отделения, от моего заместителя, я никак не ожидала.

– Тебя дома не застанешь. Ты уезжала куда-то?

Вот почему люди задают столько лишних вопросов?

– Да, ненадолго. Чем вызван такой интерес к моей персоне?

– Мы тут всем коллективом о тебе переживаем. Не соскучилась еще о нас? Как ты там, без дежурств и пациентов?

– Уж как-то справляюсь, – ответила я холодно.

«И по вам совершенно не скучаю», – продолжила про себя.

– Может, тебе чего-нибудь надо?

– Чего, например?

– Ну не знаю, купить тебе чего-нибудь. Может, книжки, газеты?

– Тадеуш, я не калека. Вопрос не по адресу. – Телефонная трубка с моей стороны уже льдом покрылась.

– Анна, извини, ты не так поняла. Не злись, пожалуйста.

– Тадеуш, я всегда была злой, с чего бы мне сейчас меняться?

– Может, я не вовремя позвонил? Давай я перезвоню попозже.

– А зачем ты вообще звонил? Может, и перезванивать не стоит…

– Просто хотел спросить, как ты. Извини, – запнувшись, сказал он. – А еще хотел спросить, не могла бы ты нам помочь? У нас людей не хватает в консультации. Я тут подумал, может, вернешься, подзаработаешь немного. – Он запинался, как ученик. Выглядело это жалко. Я молчала, наслаждаясь мгновениями триумфа. – А вообще, как дела? – закончил он совсем уж испуганно.

– Ты надо мной издеваешься?

– Скажешь тоже. Зачем? – ответил он тихо. Казалось, что на том конце провода маленький мальчик. Разговор становился все более неприятным.

– Как у меня дела? А какое тебе дело? Ты у нас получил что хотел. О, извини, еще и исполняющий обязанности. Ты думал, я тебя всю жизнь за ручку водить буду? Вернуться в клинику? Ничего себе, отличное предложение! – заорала я в трубку. – Я в отпуске, в заслуженном отпуске, отдыхаю я.

– Аня, ты не так меня поняла! – на том конце провода был уже не ученик, а дошкольник.

– Нет, я все отлично поняла. Я тебя всему научила, я позволила защититься. Ты стал ездить на конгрессы и встречи. Вот только своего отделения не было. Ты подговорил своего дружка, этого, прости господи, директора, меня с работы выпереть. Неоплачиваемый отпуск!

– Аня, – простонал он.

– Не перебивай! Не смей! Я сама закончу! Я не должна была уходить в отпуск. Я со всем прекрасно справлялась, и с работой, и с пациентками, и с отделением. Но я же тебе мешала, да? И таких хороших друзей, как у тебя, у меня не нашлось. А сейчас я тебе должна в консультации помогать? Как кто? – Я сопела и плевалась в телефонную трубку. – Не звони мне больше! Ни тебя, ни коллег твоих чертовых я знать не желаю! И в твою заботу не верю! – проорала я и швырнула трубку.

«Надо выпить!» – сказала я себе.

Я проснулась. Опять звонил телефон. Вот холера! Который час? Очень хотелось пить. Кто-то постучал. Это в дверь звонят?

Мысли путались.

О господи. Это в дверь звонят! Кого там, к чертям собачьим, принесло?! И зачем? Почтальон? Или колядники? Так еще не Рождество. Или мне так показалось.

– Иду, – крикнула в сторону коридора, чтобы перестали звонить. Звонок отдавался в голове глухой болью.

Наконец мне удалось отыскать какую-то блузку и туфли.

– Кто там? – крикнула через двери.

– Иоанна.

Иоанна? Да мы уже полгода не виделись. С тех пор как я ушла из больницы.

– Ты что здесь делаешь? – продолжила я разговор через закрытую дверь, все еще надеясь, что Иоанна уйдет.

– А ты как думаешь? Открой, а то я стою тут, внимание привлекаю. На меня уже все оглядываются – четверть часа в дверь тарабаню.

– Как ты узнала, что я дома?

– Да открой ты наконец.

– Сейчас, сейчас, ключи ищу.

Пришлось открывать – иначе бы отделаться от Иоанны не удалось. Я нашла ключ и повернула его в замочной скважине. Нажала на ручку, и дверь с трудом открылась, впуская в дом ледяной воздух.

– Под домом же машина стоит, где ты еще можешь быть? Тебя уже месяц никто не видел, трубку ты не берешь. Что происходит? – повысила она голос.

– Все в порядке. Просто я была занята. А ты труп приехала искать? – спросила я холодно, давая понять, что ее тут никто не ждал.

– Что? Какой труп? Ты о чем? Была занята? Чем? – Она задавала вопросы, а сама тем временем продвигалась все дальше и дальше вглубь дома, пока наконец не остановилась на пороге моей комнаты.

– Господи, да что ж тут творится! – воскликнула она. Ей было все равно, что я ее не приглашала и, в общем, что не слишком довольна этим визитом.

– Иоанна, мне сейчас не до гостей. У меня все в порядке. Я тебе на следующей неделе позвоню, приглашу на кофе. Устраивает? – Я все еще стояла в коридоре, надеясь, что визит будет недолгим.

Голова раскалывалась от боли. Я не мылась уже пару дней. Меня трясло, и мучила изжога. Сейчас я могла мечтать только об одном – чтобы Иоанна побыстрее убралась. Иначе все закончится катастрофой.

– Боже, что ты с собой сделала… Взгляни на себя в зеркало! Почему тут такой беспорядок? О боже, ты пила?! – Она орала, а я удивлялась, откуда столько силы в ее старых легких.

– Нет.

– Как это нет, я же вижу. А это что?

«Бутылка “Яся Вендровничка”[3]3
  Виски «Джонни Уокер».


[Закрыть]. Слепая, что ли?» – подумала я. Боже, как болит голова!

– Анька, ты сама все выпила? За день? Или за два? – спросила она, немного успокоившись, а через мгновение уже отвернулась и продолжила обыскивать комнату.

– Аська, у меня сил нет и голова болит. Отцепись, а? – попросила я. На вежливость меня уже не хватало.

– Еще бы у тебя голова не болела. О, эстазолам и еще реланиум. Неплохой набор.

Она уже добралась до кофейного столика. Кофе там тоже был, но на него она почему-то внимания не обратила. Я так разнервничалась, что у меня начали трястись руки. И голова тоже.

– Ты с ума сошла? Что ты делаешь? Решила счеты с жизнью свести? – продолжила допрос Иоанна. Морщины на ее лице стали еще глубже. Только сейчас я заметила, как она постарела за это время.

– А почему бы и нет? – холодно ответила я.

– Глупо так мучиться. Можешь сразу со всем покончить – у тебя тут таблеток столько, что проще раз и наверняка.

Это было уже слишком.

– Оставь меня в покое, Аська! Чего приперлась. Тебя кто-то просил?..

От боли и злости слезы брызнули из глаз. Меня еще сильнее затрясло. Я злилась и на нее, и на себя.

– Вообще-то, просили. Если бы ты брала трубку, мне бы не пришлось ехать сюда и торчать, как дуре, под дверью. Магда позвонила, просила посмотреть, как у тебя дела. Она сейчас не может вырваться из Варшавы. Что ты с собой сделала? Сколько времени прошло? Полгода? Да ты уже в развалину превратилась!..

– Очумела, Аська? Ты лучше на себя посмотри и не лезь в чужие дела. Ты же у нас сильная. Реалистка. Вот только нормальным врачом стать не смогла. Педиатр, тоже мне. Ты кроме колик и цвета какашек хоть в чем-то еще разбираешься? Извини, но я тебя сюда не звала. Это мой дом, не сестры, а мой! – Я орала так, что почти сорвала голос.

Болели легкие и голова. В мозгах крутилась только одна мысль – как бы поскорее напиться. Я мечтала, чтобы крепкий пряный алкоголь наполнил желудок и высушил слезы.

– Хорошо, я ухожу. Только ты загляни в зеркало. Всего на секунду. Хотя бы ради того, чтобы было с кем выпить. Или чтобы заглянуть в глаза болезни, которая тебя убивает.

– До свидания, – сказала я, имея в виду «иди к черту».

– Завтра около двенадцати придет девушка, приберет у тебя. Откроешь ей. Если не откроешь – я позвоню в полицию или вызову пожарных. Ты же знаешь, я могу.

Я знала. Побрела на кухню, вытащила бутылку из холодильника и сделала большой глоток. От крепкого ледяного спиртного перехватило горло. Дыхание сбилось, но лишь на секунду. Потом плотная жидкость опустилась в желудок, в голове привычно зазвенело, но по-прежнему кое-чего не хватало. Нужно принять успокоительное. Я вернулась в свою комнату, и тут меня охватила злость. Кровь бросилась в лицо. На столике ничего не было. Эта тварь забрала мои лекарства!

Я так распсиховалась, что без таблеток не уснула бы. Вот холера. Запасов у меня не было – только то, что на столике. Я умылась, оделась, причесалась и села в машину. Меня трясло. Грипп, наверное, начинается или простуда, подумала я.

Машину я вела с трудом, но до аптеки все-таки добралась. В темноте, на коленке выписала себе рецепт. Но, к сожалению, без разговора с фармацевтом не обошлось.

– О, добрый вечер, пани доктор. Ужасная погода, правда? Не хочется нос из дома высовывать, – заговорила со мной милая пани магистр лет сорока.

– Да, конечно. – Я тоже попыталась быть милой.

– Только три рецепта? Сейчас посмотрю, все ли у нас есть. Вы приехали в последнюю минуту, я уже закрываться собралась. Что-то мне нехорошо, может, грипп подхватила. Вы тоже плохо выглядите, – озабоченно отметила фармацевт.

– Тоже грипп, наверное. Сколько с меня?

– Пятнадцать сорок. А от гриппа вам ничего не надо?

– Нет, дома что-то есть, – сказала я и быстро вышла из аптеки. Продолжать разговор не хотелось.

Вернувшись домой, я приняла сразу две таблетки и отправилась в постель. Давно уже так крепко не спала. Утром я встала рано, неожиданно бодрая и выспавшаяся, и решила позвонить Иоанне. Новых проблем мне не хотелось.

– Добрый день, это Анна, – начала я заискивающе.

– Ну как настроение – получше?

Боже, да эта женщина кого угодно с ума сведет. Я ей вчера нахамила, а она, судя по голосу, рада моему звонку.

– Я хочу извиниться за вчерашнее. Знаешь, меня понесло и я наговорила кучу глупостей. – Я старалась сохранить остатки достоинства.

– Да не бери в голову, я не обиделась.

Хотя имела на то полное право.

– Иоанна.

– Да.

– Прошу тебя, не говори Магде, в каком виде ты меня застала.

– Ха, я сразу поняла, что ты из-за этого звонишь.

– Пожалуйста, сделай мне одолжение. Это наши семейные дела, и мы сами разберемся.

– Не скажу, но при одном условии.

– Каком?

– Если ты сегодня позвонишь Магде, договоришься и поедешь к ним на все праздники.

– Да ты… – разозлилась я, но потом напомнила себе, что надо быть милой.

– Знаю, я чудовище. Ну что, договорились? Завтра ты звонишь Магде. А если я узнаю, что вы не поговорили, то в красках опишу ей вчерашнюю картину.

Я не хотела, чтобы сестра знала, что со мной происходит. Не хотела, чтобы она приезжала и рассказывала, что я гублю свою жизнь. Я и без нее это знала.

Девушка пришла ровно в полдень. Она была с Украины, но по-польски говорила вполне сносно. Мы условились об оплате. Позвонила Магде, мы договорились о том, что я приеду к ним на праздники, и обсудили все детали. Потом я вышла из дому: не хотела смотреть, как чужая баба будет выгребать мой мусор. Оделась потеплее, прихватила одеяло и устроилась на скамейке под орехом. На той самой, где раньше, в ясные дни, сидели родители, когда у них выпадала свободная минутка, а отец был трезвый.

Я пробыла там до вечера. Сколько уже месяцев на свежий воздух не выходила… В тот день я уснула без таблеток.

Глава 2

Через несколько дней все опять пошло по-старому. Я потеряла счет времени, не знала, день или ночь, утро или вечер, даже какой сегодня день недели. Не раздвигала шторы, не выключала свет. Телевизор работал целыми днями. В доме опять был беспорядок. Я не мылась и не брала трубку.

Зазвонил телефон – не знаю, посреди дня или ночи. Он звонил упрямо, непрерывно, как будто кто-то вновь и вновь набирал мой номер. Где-то в глубине черепа и под сердцем билась мысль: «Да возьми ты уже трубку!»

– Да, – ответила я, наконец добравшись до телефона.

Мимоходом взглянула на часы. Час… Час дня или ночи?

– Аня, о боже, Аня. Хорошо, что ты ответила. – Голос в трубке был похож на голос моей сестры.

– Магда, ты плачешь? Что случилось?

– Аня… они в аварию попали… – простонала моя сестра.

– Какая авария? Кто попал?

– Анна, господи, ну почему? – продолжала она рыдать.

– Магда, что случилось? Кто попал в аварию? – Я пыталась понять, что произошло. Повысила голос, надеясь, что она все-таки сможет хоть что-то объяснить.

Как обычно, голова раскалывалась и меня тошнило. Голос Магды доносился как из-за океана. Господи, ну какого я подняла трубку.

– Гося… Гося с Павлом попали в аварию… Наверное, все плохо… Нам сказали, чтобы мы приехали прямо сейчас… и что им не повезло…

– Магда, успокойся! Перестань плакать и расскажи, что случилось, – приказала я, надеясь, что она наконец придет в себя, но тут же поняла свою ошибку. – Магда, Роберт с тобой?

В трубке раздавался то ли плач, то ли вой, трудно было разобрать, что творится на другом конце провода. Меня трясло, бросало то в жар, то в холод. Волосы встали дыбом, и сердце колотилось, как бешеное.

– Магда, Роберт… позови Роберта, – рявкнула я во всю мощь своих легких. – Дай ему трубку.

На той стороне провода все стихло.

– Слышишь меня? Алло! – вновь заорала я.

– Анна? Это Роберт, – ответил через мгновение мой зять.

– Роберт, ради бога, объясни, что происходит.

– Гося с Павлом попали в аварию под Торунем. Ехали к тебе и врезались в фуру.

– Ко мне? – удивилась я, но тут до меня дошло.

Холера! Ведь это сегодня! Мы же договаривались, что они заедут за мной и отвезут на праздники в Варшаву, потому что Магда не хотела, чтобы я так далеко ехала сама. Господи, да это сегодня, а я совсем забыла.

– Роберт, что с ними? Где они?

– Нам по телефону сказали только, что Гося в реанимации, а с Олей все в порядке. Обе в больнице Святого Йосифа. О Павле ничего говорить не захотели. Не знаю, как он. Мы так переживаем, Аня. Боимся самого худшего, – отрывисто сказал Роберт.

– Не говори так, мы же еще ничего не знаем. Слышишь! Даже думать не смей о таких глупостях! – одернула я его.

«Нужно все разузнать, все точно выяснить», – лихорадочно думала я. Нельзя сейчас поддаваться панике.

– Оля ехала с ними? Боже, Роберт, ну зачем они взяли ее с собой! – воскликнула я.

– Конечно, с ними. Они же на праздники ехали. Как же они могли ее оставить?

– Где вы сейчас? – попыталась выяснить я.

– Выезжаем из Варшавы, будем там через три часа.

– Я тоже выезжаю, встретимся на месте! – заявила так твердо, как только смогла.

Я разговаривала с Робертом, но все время слышала всхлипы Магды.

Господи, ну почему меня не оставят в покое? Я села в машину и поехала.

Меньше чем за час добралась до больницы, спросила, где можно найти дежурного врача из реанимации, и постучала в дверь.

Я его разбудила. Он оказался совсем пацан, лет на двадцать младше меня. «Он вообще хоть что-то умеет?» – подумала я и уже смотрела на него, как на врага.

– Вам сегодня привезли молодую пару после аварии. Я хотела бы узнать, в каком они состоянии?

Неожиданно я поняла, что не знаю фамилию Госи по мужу. Примчалась узнать, как они, а даже не представляю себе, о ком спрашивать.

– А вы член семьи?

– Тетка.

– У них больше нет близких родственников? Родители?

– Моя сестра с мужем сейчас едут сюда, будут через час. Пан доктор, я сама врач, можете мне все рассказать.

– Пожалуйста, присядьте. У нас в отделении только женщина, – он потянулся за бумагами, – пани Малгоржата Урбаник. Она в очень тяжелом состоянии. Травма головы и повреждение внутренних органов. Пани доктор, если честно, мы не знаем, доживет ли она до утра, – сказал он спокойно. Знаю я ваши штучки!

– Что значит «доживет ли»? Сделайте все, чтобы дожила. Она должна выжить. Что вы сейчас предпринимаете? Оперируете, проводите анализы? – Я почти кричала, задавая ему вопросы и высказывая претензии.

– Сейчас мы ждем.

– Чего вы ждете? – взорвалась я. – Чего ждете?

Мои надпочечники вырабатывали литры адреналина, повышая давление до предела. Артерии еле выдерживали. Мысли путались. Возбужденные мышцы спровоцировали дрожь в руках, с которой я не могла справиться.

Молодой врач смотрел на меня, как на капризного пациента, и соображал, как от меня отделаться. Я ненавидела его за то, что вынуждена находиться здесь и вести этот разговор.

– Успокойтесь, пожалуйста, – сказал он неприязненным тоном. – Она в тяжелом состоянии, слишком много внутренних повреждений. Сейчас мы ждем консультацию нейрохирурга. Мы считаем, что у нее могла наступить смерть мозга.

– Считаете? Вы так считаете? Так почему тогда ничего не делаете? Где начальник отделения? Я хочу поговорить с ординатором! Если он закончил смену, то вытащите его из дома. Слышите! Немедленно! – орала я.

– Успокойтесь, пани. Как только получим результаты анализов, примем решение об операции. Но пока мы можем только ждать, – сообщил он спокойным тоном. Он был хорош, я признавала это. И оттого еще больше ненавидела.

– Ждать! Ждать! Чего мне ждать? Сейчас приедут ее родители, и что я должна буду им сказать? Что их дочка умерла, пока вы ждали?

Я понимала отчасти, что зря срываю на нем злость. Понимала, что этот мальчишка не может мне помочь, и именно беспомощность доводила меня до отчаяния. Когда я думала о Малгосе, о той очаровательной девочке, которую помню с рождения, за грудиной начинала пульсировать боль. Я пообещала себе, что не буду думать о самом худшем. Только не сейчас. Сейчас надо было что-то делать!

– Я понимаю, что вы нервничаете, но вы же сама врач и знаете, что бывают ситуации, в которых мы просто бессильны. Мы можем только ждать. Это жизнь, а не серия «Скорой помощи». Пытайтесь не думать о плохом, – холодным, заученным тоном ответил мне мальчишка.

Я молчала целую минуту. Отчаянно искала в этой ситуации хоть что-то, что могло зависеть от меня, что я могла изменить.

– А как ребенок? – вдруг воскликнула я.

– Насколько я знаю, девочка в аварии практически не пострадала и сейчас находится в педиатрии, – ответил он вежливо, но тем же тоном.

– А что с Павлом? Это ее муж.

– Его к нам не привозили.

– Не знаете, где он может быть? Может, в другом отделении? Если бы с ним все было в порядке, то он сейчас сидел бы рядом с Малгосей. Если его здесь нет – значит, что-то случилось. Может, его в другое отделение положили? – допытывалась я, надеясь, что хоть тут я что-то смогу сделать.

– Насколько я знаю, в нашу больницу его вообще не привозили.

– Значит, он в другой больнице? Конечно же, в другой. Кто еще сегодня дежурит? – Теперь, когда у меня появилась цель, я почувствовала себя лучше.

– Вот номер «скорой». Можете позвонить и спросить, – сказал он и зевнул.

– А откуда можно позвонить? Телефонной карты у меня нет, и купить ее сейчас негде. Можно отсюда?

Не похоже это было на просьбу, да и прозвучало не совсем вежливо.

– Мы не разрешаем пациентам пользоваться нашим телефоном.

– Где вы тут, молодой человек, пациента видите? – рявкнула я.

– Ну… ведь… – начал он несмело.

– Пожалуйста, сынок, набери этот номер и дай мне трубку. Видишь, у меня руки дрожат. Иначе я буду тут сидеть, пока ты этого не сделаешь, – заявила я, медленно и четко выговаривая каждое слово. Я старалась говорить спокойно и веско.

Видимо, в моем голосе было что-то такое, что заставило парнишку выполнить мою «просьбу». Через минуту я выяснила, что случилось с Павлом. Я готова была поспорить, что этот молодой идиот тоже все знал, вот только по какой-то непонятной причине не хотел мне говорить.

– Желаю тебе, сынок, если окажешься в такой ситуации, нарваться на такую же сволочь, как ты сам, – пожелала я ему ледяным голосом, выходя из кабинета.

Может, он не заслужил такого отношения, но я была в ярости. Я злилась на свое бессилие, на Магду, которой мне придется все рассказать. На этого молодого докторишку, который ничего не делал. На Павла, из-за того, что он попал в аварию и погиб. Злилась на Госю, которая лежала сейчас, опутанная трубками, и отказывалась дышать. Да что они себе думают! Какое они имели право взваливать это на меня? Плевать на все, я еду домой! Я слишком стара для такого. Зачем мне здесь торчать?! Помочь я ничем не могу, они сами все узнают и сами решат все свои проблемы. «Я умываю руки!» – решила я и твердо зашагала к выходу из больницы.

Мы встретились на ступеньках. Когда я увидела Магду, то машинально схватила ее за запястье. Не знаю, чего я ожидала. Неудивительно, что пульс у нее был слабый и нерегулярный. Магда сразу же бросилась мне на шею, как ребенок, который ищет помощи и поддержки и надеется, что все тревоги сразу исчезнут. Только мне нечем было ее утешить. Я не могла сказать того, что она хотела услышать, и сбежать тоже не могла. Пару раз глубоко вдохнула. Придется мне за это браться. Кто, если не я? За годы работы врачом я приобрела навыки, которые могли пригодиться в самых неожиданных случаях. Отрастила толстую кожу. Потому вдохнула поглубже и сглотнула. Профессиональная толстокожесть часто помогала мне пережить такие ситуации.

– Мадзя, присядь, пожалуйста, – заговорила я с ней, как с капризной пациенткой, и подвела к стульям в больничном коридоре.

– Аня, где она, где моя Гося? – простонала сестра. Смотрела на меня доверчиво, как ребенок.

– Скоро мы к ней пойдем.

– Почему скоро? Почему не сейчас? Что с моей маленькой доченькой? Аня, я хочу видеть Госю! – требовала Магда. Выражение лица, и голос, и глаза были у нее сейчас как у четырехлетней девочки. Маленькой, обиженной девочки. Мне стало жаль ее.

– Магда, пожалуйста, прими эту таблетку и выпей воды. – Я протянула ей лекарство. На всякий случай теперь я хранила в сумочке небольшой запас.

Магда посмотрела на меня, и вдруг что-то изменилось в ее глазах. Изменилось выражение лица. Плотно сжались губы.

– Что это? Что ты мне даешь? Почему ты меня к ней не пускаешь? Я хочу увидеть Госю. Я должна к ней пойти. Понимаешь? Должна! Я ей нужна! Я нужна моей маленькой дочечке! – закричала она, вскакивая со стула. Видимо, она решила сменить тактику. Превратилась теперь в заботливую мамочку.

Я начала с ней бороться. Наконец с помощью Роберта мне удалось усадить ее на стул.

– Магда, прошу, сделай то, что тебе Аня говорит, – вмешался мой зять. Он был бледен, но держал себя в руках.

– Мы сейчас не можем к ней пойти, ей делают какие-то анализы, – соврала я, пытаясь выиграть время. – Прими таблетку, немного успокоишься. Не можешь же ты пойти к ней в таком состоянии, только ее растревожишь. Успокойся, Магда, а то нас никто в реанимацию не пустит. Там лежат тяжелобольные, а ты ворвешься с криками и истериками, – уговаривала я ее с упреком в голосе.

– Хорошо, давай свою таблетку, – согласилась она, но через минуту опять сорвалась с места. – Какие анализы? Что они с ней делают? Ты с врачом говорила?

– Да, говорила.

– И что? – спросила она, глядя мне прямо в глаза.

– Еще не до конца известно, какие у нее повреждения. Мы еще не знаем, что с ней… Проглотила? Запей. – Я протянула ей бутылку минеральной воды.

– Как это не знаешь? Ты же врач! – сказала она уже вполне осмысленно.

– Я гинеколог.

– А это не одно и то же?

– Кое-кто так не считает. Магда, давай посидим еще минутку, хорошо? А потом пойдем к Малгосе. Нам надо сейчас о Павле поговорить, – наконец набралась я смелости. Почему-то мне казалось, что рассказать о нем будет проще, чем о ее дочери.

– А Павел тоже здесь? – спросила Магда уже почти спокойно.

– К сожалению, нет.

– А где? В другой больнице? В какой? – продолжала она задавать вопросы, даже не пытаясь понять, что я хочу ей сказать.

– Магда, подожди, дай Анне договорить, – вмешался Роберт, который держался спокойнее. Какой-то он был слишком спокойный.

– Павел не в больнице. Он погиб, – выпалила я одним духом.

– Боже, Анна, что ты говоришь?! Как это? – Магда посмотрела на меня, как на умалишенную. – Я тебе не верю, просто не верю! Он в другой больнице и, наверное, очень беспокоится о жене и дочке. Ты ослышалась. Сама пей свои таблетки, а то ты какую-то чушь городишь. Роберт, поезжай в «скорую». Поезжай туда, ты должен его найти. Представляешь, как он сейчас волнуется, – командовала Магда своим отработанным учительским тоном.

Лицо сестры изменилось и теперь напоминало устрашающую маску или личико дефективного ребенка. Хуже всего было то, что Магда перестала плакать. Я обливалась холодным потом.

– Ты уверена? – вмешался Роберт со своей мужской практичностью.

– Да, я разговаривала с врачом «скорой», который был на месте аварии. Они попытались реанимировать Павла, но безрезультатно. Магда, что ты делаешь? – спросила я, совершенно сбитая с толку.

Сестра вела себя очень странно. Она рылась в сумочке и поправляла одежду. Потом вытащила пудреницу и начала пудрить нос.

– Тебе рассказали, как все случилось? – спросил Роберт, совсем не обращая внимания на то, что творит его жена.

– Фуру занесло на льду, и она столкнула их машину с дороги. Они в дерево врезались.

– А… где… Оля? – спросила Магда, крася губы красной помадой.

Я дар речи потеряла. Украдкой заглянула в сумку – вдруг лекарства перепутала?

– Мадзя, с Олей, похоже, все в порядке. Я ее еще не видела, но мне и в больнице сказали и в «скорой», что у нее лишь несколько ушибов и она сильно напугана, – объясняла я сестре, как маленькому ребенку, все еще растерянно глядя на нее.

– Ну, так давай заберем ее. Гося, наверное, захочет увидеть дочку. Вот мы все вместе к ней и пойдем!

Я совсем перестала понимать, что происходит.

– Магда, Гося без сознания, – попыталась я объяснить.

Ты должна придерживаться фактов, думала я. Главное, придерживаться фактов.

– Она проснется, как только мы придем! – холодно ответила моя сестра.