Текст книги "Учитель"

Глава восьмая
Хозяин

Тогда

Когда такси остановилось возле дома, дверь уже была распахнута настежь. Знакомую девушку рвало в ближайших кустах, в боковой аллее бесстыдно целовались парочки. Эбби представила, что они с Кристианом обнимаются так же откровенно, и внезапно ощутила совершенно новый интерес. В интимной глубине, где-то внизу, зародился странный трепет. Громкая музыка пронзила насквозь и обострила нетерпеливое ожидание. Проходя по комнатам, Эбби заглядывала во все углы. Каждый считал нужным поздороваться с Дэни, и вскоре та отстала, задержавшись в одной из компаний. Дальше Эбби пошла одна. Впервые в жизни она ощущала на себе взгляды – не снисходительные, насмешливые и презрительные, а голодные и похотливые. Так вот, значит, как это бывает. Вскоре в руке оказался бокал, и Эбби осушила его с уверенностью человека, знакомого с алкоголем значительно ближе, чем на самом деле. Сегодня она не собиралась оставаться примерной скучной Эбби, мечтала стать иной – интересной, желанной. «Прекрати себя контролировать и наслаждайся!» Она всегда понимала, что проблемы с самооценкой создала сама. Выросла без матери, а отец не сумел привить необходимые девушке социальные навыки. Приходилось полагаться исключительно на собственные догадки и наблюдения.

Под звуки «Фейерверка» Кэти Перри Эбби вышла в сад. На ветках деревьев и в живой изгороди мерцали, подмигивая, разноцветные волшебные фонарики. Вскоре появился Кристиан. Эбби почувствовала себя героиней фильма. Глубоко вздохнула и зашагала по аллее в надежде, что он увидит ее прежде, чем Даниэлу. Но первым заметил добычу Джейми. Что-то шепнул, и Кристиан обернулся. Эбби притворилась, будто не видит парней, хотя липкие взгляды обжигали.

– Рад, что ты смогла прийти, – произнес Кристиан, и Эбби уловила в его голосе возбуждение и вожделение.

Он наконец-то оценил в ней женщину. Улыбаясь в ответ на улыбку Джейми, она чувствовала остановившийся на груди жадный взгляд. Вдруг мелькнула мысль, что Джейми улыбнулся впервые – улыбка получилась натужной и неловкой. Эбби стряхнула отвращение и снова посмотрела на Кристиана, который по-прежнему старался скрыть плотский интерес, хотя явно ждал, чтобы она отвернулась: наверное, видел это платье на Дэни и знал о вырезе на спине. Кто бы мог подумать, что оголенная спина вызовет не меньше хлопот, чем глубокое декольте? Кокетливо прикусив губу, Эбби направилась к чаше с пуншем. От похотливого взгляда и одной лишь мысли, что этот взгляд означает, стало не по себе. Почему-то представилось, как Кристиан прикасается губами к пояснице. Эбби покраснела и залпом осушила бокал.

Затем последовали еще четыре бокала, после которых она смеялась громко и беззаботно. Зачем было так долго прятаться по углам? Внимание казалось вполне заслуженным. Сегодня Эбби выглядела по-настоящему хорошенькой и едва ли не вдыхала голод парней, наперебой старавшихся завоевать внимание и не скупившихся на комплименты. Сегодня ее достоинства потребовались всем. Вскоре Эбби уже сидела на диване в тесной компании трех игроков крикетной команды и пила текилу. Текилу она не любила, однако вечеринка оказалась настолько веселой и приятной, что возвращаться в свое обычное скучно-разумное состояние не хотелось. Дэни сидела напротив и не скрывала радости, глядя, какой успех выпал на долю соседки и протеже.

– Послушай, Эбс, давай сделаем по-другому, – предложила она, когда Эбби поморщилась в ответ на предложение еще одной порции текилы.

Парни с восторгом наблюдали, как красавица перекинула волосы на одно плечо, лизнула ладонь и провела по обнаженной шее, а потом посыпала блестящую от влаги кожу солью. Образ означал готовность отдаться вампиру. Эбби, в свою очередь, склонилась над кофейным столиком, туманно сознавая, что для подобной позы платье слишком коротко, и радуясь, что не послушалась Дэни и не надела трусики танга. Опершись коленом на стол, высунула язык и принялась медленно слизывать соль с шеи подруги. Потом Дэни вылила текилу в рот Эбби и призывно улыбнулась, зажав в зубах лимон. Под прицелом телефонных камер Эбби высосала сок. К всеобщему восторгу чрезмерно разгоряченных и возбужденных юнцов, губы девушек сомкнулись в долгом чувственном поцелуе. Отстранившись, Эбби заметила, что Кристиан внимательно наблюдает за происходящим, и внезапно ощутила острое чувство вины: словно только что предала его, изменила – пусть даже вовсе не она, а Дэни была его подругой. Возникло сомнение: может, взгляд предназначался не ей, а Даниэле? Но нет, Кристиан смотрел именно на нее. От безудержных радостных криков туман в голове стал еще гуще, а в желудке текила смешалась с пуншем. Пришлось срочно уйти из комнаты, подальше от шума.

Цепляясь за перила, с трудом волоча ноги, Эбби медленно брела по лестнице к ванной комнате, опасаясь, что может не успеть. Споткнулась на пороге и рухнула, успев крепко обхватить руками унитаз. Ядовитая смесь фонтаном брызнула изо рта. На обратном пути текила оказалась такой же отвратительной. Вдобавок в отсутствие лимона огненная вода обжигала горло. Внезапно кто-то легко коснулся ее шеи и убрал волосы подальше от потока скверны.

– Все в порядке. Я с тобой.

Эбби чувствовала себя слишком плохо, чтобы удивиться голосу Кристиана, однако с благодарностью приняла сочувствие и помощь.

Сознавая, что появление в столь неприглядном виде означает конец еще не начавшихся отношений, она решила, что парня больше волнует судьба ванной комнаты, чем ее самочувствие. Кристиан помог ей подняться и протянул полотенце.

– Спасибо, – смущенно, едва слышно пробормотала Эбби.

– Не переживай, со всеми бывает. Если хочешь, возьми мою зубную щетку. У меня есть еще одна.

Когда кто-то смотрит, как ты чистишь зубы, возникает странная близость. Эбби чувствовала себя слабой, беззащитной, будто все это имело какой-то особый смысл. Она никогда не умела читать знаки, но в эту минуту сомневаться не приходилось: Кристиан смотрел не так, как смотрит друг, а с особым, значительным выражением.

Заботливый хозяин показал, где расположена спальня. Эбби прилегла на кровать, а он принес воду и парацетамол – незаменимое средство в критических ситуациях. На стенах не было ни единого плаката, комната выглядела сдержанно, строго и свидетельствовала о методичном и организованном характере обитателя. Полное отсутствие индивидуальных черт. Эбби не знала, что именно ожидала увидеть, но уж никак не подобное безличное и холодное пространство. Наверное, она на минуту задремала, а едва проснувшись, увидела, что Кристиан сидит на краю постели со стаканом воды и таблетками. Эбби приподнялась на локте, проглотила таблетки и жадно запила.

– Уже лучше? – Кристиан убрал с глаз упавшую прядь и с сочувственной улыбкой положил руку ей на плечо.

– Вообще-то я не пью текилу.

– Хорошо, что сегодня ты отпустила себя на свободу… и выглядишь потрясающе. – Ладонь скользнула по спине, пальцы сблазнительно коснулись кожи. – На самом деле ты очень хорошенькая. – Кристиан склонился и поцеловал Эбби. Нежно, так, чтобы она почувствовала горячее влажное дыхание. «А как же Дэни?» – спросила себя Эбби, отвечая на поцелуй. Может, это всего лишь сон? Неужели он действительно целует ее? Покрепче зажмурилась, опасаясь, что, если откроет глаза, ошибка сразу обнаружится и сказочный принц с отвращением отвернется.

Рука легла на колено, и инстинкт девственности приказал сжать ноги, чтобы не пропустить дальше, однако какой-то другой, более властный инстинкт заставил первый замолчать и позволил ладони подняться, заглушив отчаянные вопли всего существа. Дэни ведь простит, правда? Или обвинит и возненавидит? Да и узнает ли вообще?

Глава девятая
Фокус

Кевин Харт потянул потускневшее, поцарапанное обручальное кольцо. Снять его оказалось непросто: мешал распухший сустав. Годы невоздержанности в еде и в питье оставили заметный след: сейчас Кевин выглядел значительно массивнее, чем на своей свадьбе, хотя сам ощущал это, лишь когда пытался снять кольцо. После долгих усилий упрямый золотой ободок сдался и отправился в карман. Розовые огни раздражали, в висках пульсировала острая боль. Кевин проглотил таблетку от мигрени и глотнул виски.

Среди новых посетителей бара Кевин Харт был давним, привычным завсегдатаем. Как всегда, сидел в отдельной кабинке, в дальнем углу, и внимательно разглядывал танцующих, уже изрядно пьяных молодых людей, выискивая в толпе одиночек – разочарованных в жизни неудачников. Бармен давно привык к повадкам гостя, без слов понимая далеко идущие намерения. Когда отчаявшийся юнец умоляюще жался к стойке, он бросал на Кевина вопросительный взгляд, ожидая зеленого света. Кевин не обладал теми достоинствами, которыми природа наградила парней: он давно утратил и молодость, и внешнюю привлекательность, однако на его стороне оставались деньги и власть – преимущества, в этой игре значительно более весомые.

Кевин наблюдал за пестрым павлином, каждым экстравагантным движением старавшимся привлечь всеобщее внимание. Надо сказать, что это ему удавалось, и некоторые из мужчин отворачивались от своих не столь ярких партнеров и пытались попасть в поле зрения красавчика. Вот потный молодой самец, проигравший в борьбе за лидерство, выбрался из толпы, подошел к стойке и заказал выпивку. Бармен взглянул на Кевина, который жадно рассматривал очередную жертву, и в ответ тот, подняв стакан, слегка оттопырил мизинец в знак согласия.

– Оплачено джентльменом, сидящим за столом для почетных гостей. – Бармен поставил виски на стойку и кивнул в сторону Кевина. Парень выпрямился и выпятил грудь: он отлично знал, что кабинки предназначены исключительно для богатых клиентов. Кевин показал на свободное место рядом, и новый друг послушно приблизился.

– Мартин, – представился он и протянул руку.

Кевин сделал вид, будто не заметил. Не любил вставать на одну доску черт знает с кем. Любопытство заставило парня присесть, хотя улыбка поблекла, а самоуверенности поубавилось. Кевин хотел, чтобы Мартин сразу понял, кто здесь главный: молодость и красота – повод недостаточный, чтобы заламывать цену. Мартин должен ловить каждое слово, и для этого следует говорить мало и с расстановкой.

– Хочешь заработать кое-какие деньги? – произнес Кевин после продолжительного молчания.

– О, я не про… то есть я не… – беспомощно залепетал Мартин.

– Расслабься.

Кевин знал, что каждый имеет свою цену – за все. Годы деловых переговоров доказали, что можно уговорить человека продать новорожденного ребенка – если точно знать, чего он действительно желает. Мартин был хорошо одет, однако потертые швы на дизайнерских джинсах и бахрома на футболке выдавали правду. Парень отчаянно нуждался в богатом покровителе, потому и откликнулся на призыв. На время Кевин вполне мог стать таким покровителем. Угодить Мартину будет нетрудно.

– Заплачу две тысячи фунтов, если проведешь со мной выходные.

Кевин взял бутылку виски и наполнил свой стакан. Протянул бутылку Мартину и помедлил, почти физически ощущая, какие мучительные сомнения тот испытывает. Каждый из собеседников неотрывно смотрел другому в глаза, пытаясь разгадать, с кем имеет дело. Для Кевина в этом заключалась часть забавы, игры: тайна, предвкушение, страх неизвестного завораживали. Так что, когда Мартин взял из руки Кевина бутылку, оба поняли, что принял он вовсе не виски.

В замке щелкнул ключ, и Кевин распахнул дверь, предлагая Мартину первым войти в квартиру. Даже в темноте было заметно, как тот улыбнулся, едва глаза немного приспособились к новым условиям. Комната освещалась уличными огнями, отраженными в узких окнах стоявшего напротив готического собора. Все мужчины, которых Кевин приводил сюда, неизменно восхищались чистыми, лаконичными линиями строгой мебели, выходившим на соборную площадь полукруглым окном, ароматами египетских тканей и нержавеющей стали. Хозяин не сомневался в произведенном впечатлении: местечко было престижным, модным и успешно поддерживало тот образ, какому он старался соответствовать, – образ человека с деньгами и властью. Эта квартира была убежищем, домом вдали от дома, местом, где можно оставаться самим собой и делать то, что позволяло сохранить рассудок. Жена давно привыкла проводить выходные без него. Марта любила красивую жизнь, и Кевин знал, что до тех пор, пока деньги исправно поступают на счет, задавать вопросы, а тем более выслеживать мужа она не станет. Здесь, на соборной площади, никто не помешает ему стать самим собой.

– Заплачу прямо сейчас. – Кевин бросил на стол пачку пятидесятифунтовых банкнот.

Мартин нервно взглянул на деньги, а потом схватил и поспешно засунул их в задний карман.

– Славное местечко. Действительно славное, – одобрительно проговорил Мартин с грубым деревенским акцентом и внимательно посмотрел на семейный портрет на стене.

Жизнерадостное лицо мужчины мало напоминало лицо стоявшего рядом человека: тот, на картине, был значительно моложе и стройнее. Он обнимал за плечи двух подростков: высокого худощавого мальчика со смущенной улыбкой и девочку чуть помоложе, в белоснежном платье. Картину Кевин держал здесь для того, чтобы во время визитов жены квартира выглядела просто вторым домом: так обоим было легче притвориться, будто ничего предосудительного не происходит.

Тяжелой ладонью Кевин наотмашь ударил Мартина по лицу. Тот вздрогнул и поднял руку для ответного удара. Кевин перехватил запястье и посмотрел ему в лицо. В те короткие мгновенья, пока парни вот так реагировали, он всякий раз спрашивал себя: искреннее ли удивление или малыш просто играет? Впрочем, какая разница? Скорее всего те, кто соглашался прийти сюда, смутно догадывались, за что им платят. Вряд ли были настолько наивны, что ничего не подозревали. Он любил этот взгляд, шок, удивление, негодование. В глазах Мартина блеснули слезы.

– Могу забрать деньги и отпустить, – прошептал Кевин. – Или оставь деньги у себя и исполняй приказы.

Одно дело отказаться от крупной суммы, совсем другое – отдать крупную сумму, которую только что держал в руках. Для Кевина этот момент служил мощным стимулом возбуждения – момент приятия, когда молодые сильные мужчины, уже зная, что произойдет дальше, все-таки соглашались на немыслимые унижения. Он жил ради этого мига абсолютной продажности.

– Что я должен делать? – Мартин подавил слезы и опустил руку.

– Разденься. – Отступив, Кевин наблюдал, как тот с отвращением снял одежду и остался в трусах, наверное, лучших из тех, что у него были – безвкусно ярких, с фирменным ярлыком, облегающих, возможно, даже дорогих. – Совсем.

И вот Мартин стоял посреди комнаты обнаженным, а Кевин любовался его смущением, стройным золотистым силуэтом, обрамленным отраженным светом собора. Мартин скрестил руки, пытаясь сохранить хотя бы толику скромности. Кевин внутренне улыбнулся: к концу их встречи о скромности тот забудет навсегда.

Спальня выглядела темнее и суровее гостиной – кровать торжественно занимала центральную часть пространства. Мартин споткнулся, и Кевин толкнул его на матрас, лицом вниз. Пол показался Кевину странным – что-то было не так, – однако он списал ощущение на стремительно возраставшее возбуждение. Одной рукой расстегнул ремень, рывком вытащил из брюк, свернул петлей и набросил его Мартину на шею, словно тот был бродячей собакой. Никаких предисловий и прелюдий. Плюнул на руку и засунул пальцы в Мартина, который перестал извиваться, едва почувствовав, что чем больше сопротивляется, тем туже затягивается ремень. Вот уже несколько месяцев Кевину не удавалось так славно поиграть. Мешали дела рабочие и семейные, тупые селекторные совещания, театральные выступления дочери. А сейчас, запихивая руку все резче и глубже, он наслаждался молодым сильным телом, искаженным судорогами и конвульсиями.

Потянул ремень, вздернул Мартина в вертикальное положение, и тот жалобно взвизгнул. Проверил эрекцию – он знал, как надо действовать даже без участия жертвы. Знал все фокусы.

– Хватит! Слишком туго! – прохрипел Мартин, но ремень затянулся еще крепче.

– Не бойся, навсегда не искалечу, – отозвался Кевин.

Если бы Кевин Харт проявил больше наблюдательности, то непременно заметил бы, что странное ощущение под ногами создавал вовсе не мягкий ворсистый ковер, а толстый слой пыли. Если бы не сосредоточился на собственном всемогуществе, а со вниманием отнесся к тому, что его окружает, то увидел бы стоявшую в углу темную фигуру. Но Кевин Харт ничего не заметил и не увидел.

Безжалостно исследуя член Мартина, Кевин и сам начал твердеть. Настало время показать, на что он действительно способен. Разумеется, все самое важное ожидалось впереди, а сейчас началась лишь разминка. Мартин останется в его полном распоряжении на сорок восемь часов – конечно, если протянет так долго. Обычно все они выдерживали, мысли о деньгах придавали силы. Кевин понимал толк в садизме, много лет он приводил молодых людей в эту квартиру. Как каждый истинный хищник заставлял жертвы соглашаться на многое, чем обеспечивал полное молчание, равно как внушал, что они вольны уйти в любой момент, всего лишь вернув полученные деньги. Иногда, понимая, что зашел слишком далеко, напоследок платил еще. Именно поэтому Кевин и выбирал тех молодых людей, которые от отчаяния соглашались на все. Каждые два месяца выделял в плотном графике время для оргий, совмещая зверские игрища с посещением периферийного отделения в Эксетере, а жене говорил, что уезжает проводить регулярную аудиторскую проверку. Как правило, этого хватало для удовлетворения болезненно острого интереса к отвратительной стороне секса.

Внезапно Кевин ощутил резкую боль в затылке, слишком острую для мигрени. Попытался удержать ремень, но рука беспомощно упала, и как бы он ни старался снова поднять ее, ничего не получалось. Мартин судорожно вздохнул и дернулся. В непроглядном тумане головокружения Кевин рухнул на колени. Хотел о чем-то подумать, что-то сказать, однако вместо слов из горла вырвалось лишь невнятное булькание, будто рот наполнился пеной. Дотронувшись до шеи другой, еще живой рукой, ощутил влажное тепло. Попытался откашляться, но вместо кашля вырвался непонятный, ни на что не похожий свист. Вопросительно взглянул на Мартина, ожидая объяснения, однако тот скорчился в противоположном углу кровати, прижав колени к подбородку и глядя широко раскрытыми, полными ужаса глазами.

– Убирайся! – послышался за спиной чужой, незнакомый голос.

Попытка повернуть голову не удалась. Мартин поспешно и неуклюже слез, на ходу сорвав ремень с шеи. На искаженном ужасом лице мелькнула улыбка. Он с силой швырнул ремень в Кевина. Тяжелая пряжка попала в лицо, и зубы отвратительно клацнули. Кевин посмотрел вниз и увидел, что рубашка пропитана чем-то красным.

Растирая шею и грязно ругаясь, Мартин выскочил из комнаты.

Кевин не раз задумывался, когда же прошлое его настигнет, и вот наконец это произошло. Сквозь туман он различил стоявшего рядом человека. Может, один из многочисленных юношей, которых он долгие годы приводил сюда, вернулся, чтобы отомстить? Кевин всегда заходил дальше, чем оговаривал сначала: сопротивление доставляло больше удовольствия, чем согласие, а потому он почти ожидал новой встречи с кем-то из давних гостей. Нет, этот мужчина не принадлежал к его типу, и все же что-то в нем казалось знакомым.

В руке мстителя блеснул кривой церемониальный нож, и тело непроизвольно сжалось. Выброс адреналина – естественная реакция на страх – заставил мышцы напрячься с такой силой, что каждый волосок встал дыбом. Застыв, Кевин смотрел, как блестящее лезвие вонзилось в живот, и ощущал странное безразличие. Убийца медленно потянул деревянную ручку в сторону, поперек живота, низко наклонился и выдохнул в ухо:

– Я принес твой нож.

Глава десятая
Убийство

Эдриана разбудил громкий стук в дверь.

– Сейчас! – простонал он и снова уснул.

– Проснись скорее, Майли! – позвала Грей сквозь щель почтового ящика.

Эдриан с глухим стуком упал с кровати, выгнул спину, потянулся и наконец встал.

– Уже иду! – крикнул он и в одних трусах бросился вниз по лестнице, чтобы отпереть замок прежде, чем Грей сломает его. Распахнул дверь и увидел перед носом стакан кофе.

– Одевайся, пора ехать.

– Который час? – Уличные фонари еще горели, хотя уже рассвело. Очевидно, утро было ранним, раз их не успели выключить.

– Половина седьмого, но поверь, надо спешить. – Явно взволнованная, Грей прошмыгнула в гостиную, на ходу допивая остатки своего кофе.

Эдриан заметил, что одета напарница так же, как вчера, и подумал, что, хотя они работали вместе, у него дома она оказалась впервые. Возникло неприятное чувство уязвимости, и не только потому, что стоял он почти голым.

– Ты спать-то ложилась?

– Отосплюсь на том свете. Не знаю, как тебе, Майли, а мне уже надоело оставаться в дураках.

– Придется подождать, пока они найдут другой объект недовольства.

– Еще чего! Может, у тебя терпения хватит, а я по горло сыта всем этим дерьмом.

– Не знаю, как было на твоем прежнем месте, но здесь придется сидеть тихо.

– К черту. Я кое-что услышала и сообразила, что назревает большое дело.

– Насколько же большое?

– Понятия не имею. Пока все тихо, но вызвали солидную судебно-медицинскую команду.

Эдриан вытащил из лежавшей на диване стопки чистой одежды черную форменную рубашку и быстро оделся. Грей отвернулась, по своему обыкновению дотошно обследовала комнату, проведя пальцами по доступным поверхностям, а потом засунула руки в карманы.

– Ты уже видела меня в трусах.

– Милое местечко.

– Это сарказм?

– Игрушки твои или ребенка?

– Пока мои. – С опаской поглядывая на Грей и надеясь, что она не успеет ничего сломать, Эдриан завязал шнурки.

– Готов? Поехали.

Они сели в маленькую черную машину. Грей включила зажигание, и сразу в динамиках загремел жесткий рок. Автомобиль резко рванул с места, на первой передаче, и затылок Эдриана плотно прижался к подголовнику. Оставалось лишь догадываться, что подумали соседи.

Они припарковались возле собора и вышли на вымощенную булыжником мостовую. Стало ясно, что Грей не ошиблась: здесь действительно происходило нечто серьезное. В их городе редко возникали проблемы, требовавшие более двух полицейских нарядов одновременно, за исключением субботних вечеров, когда часто приходилось вызывать «Скорую». А тут собралось сразу пять машин, не считая трех без опознавательных знаков. Явился даже начальник полиции.

– Что ты здесь делаешь? – окликнул Моррис Эдриана через головы подчиненных.

Он стоял на тротуаре, возле витрины антикварного магазина – в центре древнего города стариной торговали на каждом шагу. Фонарь светил в лицо, и было ясно, что Моррис не просто зол, а взбешен. Эдриан взглянул наверх и увидел в окне квартиры движущиеся силуэты криминалистов, медицинских экспертов и еще каких-то незнакомых людей.

– Что случилось?

– Немедленно возвращайся в управление! – Начальник подошел и, чтобы стало совсем понятно, пальцем показал, куда следует отправиться.

– Босс, я не на службе. Смена начнется только через четыре часа.

– Это дело тебя не касается, Майлз.

Грей посмотрела вопросительно, она явно думала о том же, о чем и Эдриан. Убийство, сомневаться не приходилось. К тому же, если Моррис лично приехал на место преступления, а теперь возмущается, значит, существуют особые обстоятельства. Кто бы, черт возьми, это мог быть?

– Немедленно убирайтесь оба! – приказал Моррис, седые брови угрожающе сомкнулись.

– Хорошо, ухожу, – произнес Эдриан и отступил.

Моррис повернулся и быстро зашагал к квартире. По пути оглянулся, чтобы удостовериться, исполнено ли распоряжение, и исчез в дверях.

Эдриан обратился к Грей:

– Что-то происходит.

– Причем, судя по всему, нечто, касающееся тебя лично. – Она нахмурилась и сосредоточенно, с подозрением посмотрела по сторонам.

– Меня?

– Майли: все сторонятся тебя, словно ждут, что ты взбесишься. Язык тела никогда не врет.

Эдриан посмотрел на коллег и понял, что Грей права: выходя из квартиры и завидев его, все, как один, опасливо опускали головы.

– Что такое?

– Пойдем. – Грей достала сигарету, закурила и медленно приблизилась к одному из офицеров: небрежно прислонившись к машине, тот зорко следил за всем, что происходило вокруг.

– Привет, Джейк!

– Имоджен! – Офицер улыбнулся, переступил с ноги на ногу и скрестил руки: классический образец оборонительного поведения.

– Кто покойник? – осведомилась она.

– Не знаю, какой-то состоятельный бизнесмен. – Джейк пытался казаться безразличным, однако было ясно, что смотреть на них он не желает.

– А что связывает состоятельного бизнесмена с сержантом Майлзом?

– Лучше не встревайте.

– Но это же смешно! Через полчаса сообщит пресса, и все будут знать, – заметил Эдриан.

– Хорошо. Только я вам ничего не говорил. – Джейк обернулся, чтобы убедиться, что никто не обращает на них внимания, и посмотрел на Эдриана. – Убит Кевин Харт, причем зарезан жестоко.

– Кевин Харт – отец Райана Харта?

– Он самый.

– Ты серьезно? – Эдриан сжал зубы, выхватил из рук Грей сигарету и кивнул Джейку: – Пока, дружище.

Он торопливо вернулся к машине, и Грей последовала за ним. Эдриан рухнул на сиденье и глубоко затянулся, надеясь, что никотин поможет дожить до той минуты, когда можно будет залить в себя что-нибудь покрепче. Грей села за руль и завела мотор.

– Может, объяснишь, кто он такой? Если не ошибаюсь, имя кое-что для тебя значит?

– Поедем, тогда скажу.

– Куда именно?

– Райан Харт – преступник. Помнишь, я говорил, что упустил торговца наркотиками? Он поставляет в город почти весь фальшивый алкоголь, контролирует продажу марихуаны и прочей дряни, более сильной.

– Полезное знакомство. – Грей улыбнулась.

– Я накрыл его, мы обнаружили за городом целый подпольный цех с кучей улик и взяли свидетелей, готовых выступить против него.

– Из-за этого дела тебя и отстранили от службы?

– У меня были документы, записи телефонных разговоров, контракт на аренду помещения – неоспоримые вещественные доказательства, – но все пропало. Свидетели замолчали или исчезли. А я отчаянно запил. Не знаю, что случилось, но дело развалилось. – Эдриан вытащил из пачки еще одну сигарету. – Там было оружие…

– Проклятье!

– До сих пор не понимаю, куда все это могло деться. Но я вел расследование, а потому шишки посыпались на мою голову. А потом Кевин Харт пригрозил подать в суд за оскорбление чести и достоинства сына. Тогда меня едва не уволили за халатность и служебное несоответствие. Моррис дрался по-настоящему. Если бы не он, я бы точно пропал. Но у него не осталось выбора, кроме как отстранить меня от службы, посоветовав собраться с мыслями.

– Сурово. По-твоему, убийство имеет какое-то отношение к Райану?

– Он водил дружбу с подозрительными типами, так что я бы не удивился. Нужно поговорить с…

– Остынь, Майли! Наверное, тебе не следует лезть в это дело!

– Посмотрим.

Они затормозили возле небольших террасных домов неподалеку от главной дороги, менее чем в двух милях от того места, где обнаружили тело Кевина Харта.

– Из-за тебя нас обоих отстранят от службы, – искоса взглянув, проворчала Грей.

– Разве ты не устала от рутины?

– Устала, но в отставку не собираюсь. Чем тебе так мешает этот тип?

Эдриан помолчал, размышляя, нужно ли говорить откровенно. Так или иначе, надо в этой жизни кому-то доверять, так почему бы не Грей? Нельзя снова позволить себе отступить и сдаться.

– Ты когда-нибудь видела, как действует метамфетамин? Человек начинает медленно разлагаться, еще не успев умереть. – Эдриан глубоко вздохнул и поспешно отвернулся к окну, чтобы Грей не заметила предательского блеска навернувшихся на глаза слез.

– Ты в порядке? – Она накрыла ладонью его руку.

– Мой отец всю жизнь страдал какой-нибудь зависимостью: женщины, азартные игры, алкоголь. Но когда дело дошло до этой гадости, стало в миллион раз хуже. Райану безразлично все: что люди, которым он сбывает отраву, имеют семьи, что многие из них сами еще дети. Я для того и пошел в полицию, чтобы убрать с наших улиц таких негодяев, как Райан Харт.

– Прости, тебе, очевидно, было очень тяжко. – Имоджен посмотрела на дом, потом снова на Эдриана и кивнула.

– Обещаю действовать осмотрительно. – Он вышел из машины и наклонился к окну. – Быстро взгляну и проверю, что там происходит.

– Хорошо! Только не подставь нас обоих под увольнение.

– Клянусь соблюдать осторожность и не вступать в разговор.

Отдав недокуренную сигарету, Эдриан осторожно приблизился к дому, пытаясь понять, что происходит внутри. Ни света, ни движения. В задернутых шторах первого этажа оставалась щель, под ногами шуршал гравий. Едва он оказался возле окна, в доме залаяла и завыла собака, и за матовым стеклом парадной двери возник массивный силуэт. Собака все больше волновалась, и дверь дрожала от толчков.

– Проклятье! – пробормотал Эдриан и попытался бесшумно вернуться к казавшейся недостижимо далекой машине.

Дверь открылась. Райан Харт стоял в проеме абсолютно голым. Он обладал сложением гончей: сухощавое мускулистое тело покрывал лишь тонкий слой татуированной кожи. Рядом, тяжело дыша и ожидая приказа к нападению, сидела огромная немецкая овчарка.

– Полагаю, за все это время ты не проникся ко мне любовью, детектив. – Райан широко улыбнулся.

Стоя лицом к лицу с собакой и обнаженным убийцей, Эдриан почувствовал, что попал в западню.

– Райан, у тебя новый друг?

– Да, это Спайк. Кажется, вы с ним не знакомы. Неофициальный визит, офицер? Вот только точно знаю, что тебе запрещено подходить ко мне ближе, чем на пятьсот футов.

– Где ты находился этой ночью?

– С твоей матерью, – огрызнулся Райан.

Эдриан обреченно смотрел, как тот выдвинул ящик стоявшего в прихожей комода и запустил руку в глубину. Пора прощаться с жизнью: не иначе как сейчас появится пистолет. Однако Райан достал лишь визитную карточку.

– Конечно, подозреваешь, что я нагло торговал наркотиками, но на самом деле всю ночь я провел вот у этого парня.

– И он подтвердит? – В конце улицы показалась полицейская машина, а это означало, что пора уходить.

– Да, он и еще человек пять. Мы играли в покер.

– Что ж, спасибо за потраченное время.

Эдриан попытался добраться до машины Грей так, чтобы не заметили коллеги. Не хватало еще, чтобы его застукали во время встречи с Райаном! Из короткого разговора следовал один важный вывод. Эдриан хорошо знал Райана: не зря несколько месяцев ходил за ним по пятам, следил за каждым движением, допрашивал – преследовал по-настоящему. И в результате мог определить, когда тот лжет, а когда нет. Видел насквозь. И вот сейчас не сомневался, что Райан говорил правду. Более того, он понятия не имел, что отец мертв.