Текст книги "Сердце дьявола"

– Вера? – переспросил Максим. – Уж не хочешь ли ты сказать, что Констанция и та девушка, о которой вы мне рассказывали, – одно и то же лицо?

– Ну… у меня есть такие мысли, Макс. Но я, правда, не уверена. Она очень изменилась… Наверное, Стас мог бы определить точнее, но он в Бразилии по поручению Линды. Черный знал Веру дольше остальных, хотя никогда не был с ней близок.

– Простите, – голос Констанции дрогнул. Она плюнула на попытки сохранить лицо. Сейчас гораздо важнее было вытянуть из арабки все, что та могла знать. – Вы приняли меня за кого-то? Мне хотелось бы узнать, за кого именно. Я уже давно ищу свое прошлое, и вот… – Вампирша взмахнула руками. Она чувствовала себя растерянной. Волнение, смешанное с предвкушением, соревновалось в ее душе со страхом. Она боялась, что незнакомая светлая девушка ошиблась.

– Я не уверена, – повторила Хадижа. Она еще раз окинула темную взглядом и, забравшись с ногами в кресло, достала сотовый. Спустя несколько секунд в комнате послышались гудки. Тот, кому звонила Розовая, долго не брал трубку. Максим подошел к Констанции и приобнял за плечи.

– Привет, Стас, – пролепетала Хадижа, прежде чем ее собеседник успел сказать «алло».

– Что-то стряслось, Хадижа? – поинтересовался глава. Голос у него был усталый. Максим прислушивался к диалогу очень внимательно, стараясь не упустить ни единого слова.

– Ничего особенного, просто… – Арабка не знала с чего начать разговор и на секунду замолчала. Стас терпеливо ждал продолжения. – Когда ты видел в последний раз Надю Измайлову?

– Надю Измайлову? – Черному потребовалось некоторое время, чтобы понять, о ком идет речь. – Ты имеешь в виду дочь Веры?

– Да.

– На похоронах ее матери. – Макс мог поклясться, что глава пожал плечами. – Она служит Катерине Любовнице Света, если не ошибаюсь, в «котах». А что?

– А у тебя нет ее контактов? – Хадижа закусила нижнюю губу, наманикюренный пальчик отбивал дробь по подлокотнику кресла.

– Конечно, нет. В восьмом году прошлого века еще не придумали ни сотовых, ни интернета, – Стас на секунду замолчал. – Зачем она тебе понадобилась?

– Ну… – некоторое время Розовая раздумывала, говорить ли Стасу о своих подозрениях или лучше промолчать. – Есть одно дело. Это не имеет никакого отношения к Линде. Я вам все потом объясню.

– Попробуй позвонить Алисе. Она много с кем из чужих общалась, может, у нее и Надин телефончик завалялся, – посоветовал Стас.

– Ок.

Хадижа нажала отбой и тут же снова уставилась на экран. Через минуту она уже опять ждала, когда ей ответят.

– Алло, – голос Алисы раздался на фоне громкой музыки. Басы гремели с такой силой, что казалось, будто музыканты стоят прямо в квартире Макса.

– Привет, у меня вопрос. Ты что-нибудь знаешь о слуге Катерины Наде Измайловой? – перешла сразу к делу Хадижа.

– Что, что? – переспросила Алиса. – Подожди, я сейчас на улицу выйду, тут ничего не слышно!

Через пару секунд музыка стихла, ее сменил шум проезжающих мимо машин.

Хадижа повторила свой вопрос. Некоторое время, показавшееся Констанции вечностью, Алиса размышляла, пытаясь, очевидно, припомнить что-то.

– Я с ней лично не знакома. Но я знаю парня, за которого Надя вышла замуж пару лет назад. Его зовут Жан-Мишель Анри. А зачем тебе понадобилась Измайлова?

– Есть дело, – коротко ответила Хадижа. – У тебя есть контакты этого Жана-Мишеля?

– У меня есть номер его аськи. Телефон он сменил, когда решил остепениться, – хмыкнула Алиса. – Сейчас сброшу СМС. Только предупреждаю: он из современной молодежи и очень специфический. Фанатик социальных сетей. Любит сочинять всякие байки для своих бывших одноклассников и прочих знакомых по смертной жизни.

– Мне нужен только телефон его жены. Слушать его байки мне неинтересно, – отрезала Хадижа. Сейчас был один из тех редких случаев, когда Розовая не была настроена на длинные разговоры и перемывание косточек знакомым и незнакомцам.

– Ок, сейчас сброшу, жди.

Хадижа положила телефон рядом с собой. И пока Алиса выискивала в своей длиннющей записной книжке нужный набор цифр, принялась разглядывать Констанцию. Она пыталась вспомнить все, что когда-либо знала о Вере, представить ее лицо, фигуру, манеру говорить, но за давностью лет образ первой возлюбленной Макса упорно ускользал. Впрочем, того, что память сохранила, было вполне достаточно, чтобы почти не сомневаться в том, кого она видит перед собой.

Максим попытался усадить вампиршу на диван, но она вывернулась из его объятий и принялась мерить комнату шагами. То и дело Констанция бросала взгляд на светлую. Впервые за долгие годы она встретила человека, который знал ее прежнюю. От неожиданности этого события захватывало дыхание. В конце концов, вампирша решила не дышать вовсе и замедлить стук сердца до предельно допустимого. Так немертвые могли уменьшить волнение. Но, несмотря на принятые меры, ее руки продолжали трястись, а нервы напоминали раскаленные добела стальные канаты.

Громкое треньканье возвестило о том, что Алиса прислала СМС. Хадижа в сопровождении Макса направилась к компьютеру. Загудел вентилятор, голубоватым светом зажегся экран.

– Войди в аську, – распорядилась Розовая. Когда Макс выполнил ее просьбу, она застрочила пальцами по клавишам, периодически сверяясь с цифрами в телефоне. – Есть! Он на сайте! – воскликнула Хадижа пару минут спустя.

– А ник-то какой, – хмыкнул Максим, перегнувшись через плечо арабки и разглядывая надписи на экране. – Казанова-666!

– Коалиция Любви, Максик, что ты хочешь? Спорим, они там все Дон-Жуаны недоделанные, – ответила Хадижа, набирая текст своего послания. Констанция замерла у противоположной стены и, закрыв глаза, молча ждала.

«Здравствуйте, Жан-Мишель, – написала Розовая, – я Хадижа Уилкс, светлая на службе Линды Солнечный Свет, коалиция Жизни. Извините, что беспокою вас, особенно в такое неурочное время. Мне нужна ваша помощь. Мое дело личного характера и касается вашей жены Надежды. К сожалению, я не знаю, как с ней связаться. Если бы вы могли мне помочь, была бы очень признательна».

Перечитав письмо, Хадижа секунду поколебалась и нажала на «отправить».

– Теперь ждем ответа, – глубоко вздохнув, сказала она. – Констанция, успокойтесь, такое ощущение, что вы вот-вот опять умрете.

– Все в порядке, – вампирша открыла глаза и впервые встретилась взглядом со светлой. – Просто я так долго ждала этого дня, и вот – слегка растерялась. Так неожиданно…

– Вот как бывают полезны ночные визиты добрых друзей! – улыбнулась миссис Уилкс, подмигнув Максу.

– Кажется, месье Анри нам ответил, – привлек Бордовый внимание подруги к монитору.

– «Здравствуйте, мадам, – принялась читать вслух Хадижа, – я буду рад вам помочь, если вы сообщите мне о вашем личном деле и о причине, по которой вам понадобилась моя жена. Также хотелось бы знать, кто дал вам мои координаты».

Хадижа прикусила губу и вновь опустила пальчики на клавиатуру. Ноготки застучали по клавишам:

«Ваши координаты дала мне Алиса Кузнецова, в девичестве Корнева, светлая на службе Линды Солнечный Свет. К Надежде у меня дело, касающееся ее матери Веры Измайловой, до сегодняшнего дня считавшейся погибшей в 1908 году в Берлине возле замка Маргариты Полярной Звезды. У меня есть сведения о том, что Вера прошла ритуал перерождения и стала вампиром на службе у Маргариты. К сожалению, я знала ее недостаточно близко и могу ошибиться, а ее жених, который, безусловно, узнал бы бывшую возлюбленную, является первым светлым вампиром и, соответственно, лишен своих воспоминаний. Очень прошу Надежду откликнуться на мою просьбу о помощи в идентификации личности некой Констанции Фурньер. Уверена, что с этим щекотливым вопросом никто не справится лучше нее».

В этот раз ответа пришлось ждать дольше. Видимо, Жан-Мишель советовался с женой по поводу неожиданной просьбы Хадижи. Когда наконец он ответил, сообщение состояло всего лишь из нескольких цифр – это был номер телефона Надежды Измайловой.

– Я звоню? – спросила Розовая, обращаясь к Констанции.

– Эта девушка, Надежда, – неуверенно спросила темная, – она может быть моей дочерью?

– Если вы – Вера Измайлова, то да, она ваша дочь. Надежда родилась еще до того, как Вера, то есть вы, стала воительницей. Ее отец был смертным и им остался до конца дней. Когда девочка достигла положенного для получения знака возраста, она предпочла служить коалиции Любви. Линда не стала ее удерживать. Вера Измайлова входила в число первых десяти воителей нашей госпожи и была старше Линды на два года. – Хадижа старательно ввела в телефон высветившиеся на экране компьютера цифры, не забыв присовокупить к ним код страны.

Констанция жадно впитывала каждое слово Хадижи, ведь то, что та говорила, возможно, принадлежало ее собственному прошлому. Когда в трубке, которую Розовая плотно прижимала к уху, раздались гудки, вампирша слегка вздрогнула. От одной мысли, что она вот-вот услышит голос родной дочери, все внутри вибрировало и трепетало.

– Мадам Уилкс? – голос у Надежды Измайловой был тонкий и больше напоминал детский. Она слегка растягивала слова и чуть-чуть картавила на французский манер.

– Да, – подтвердила Хадижа, – вы мадам Анри, в девичестве Измайлова? – уточнила Розовая на всякий случай.

– Да, да. Муж рассказал мне о вашем деле. Мне не терпится узнать подробности. Что именно вам известно? Прошу, не томите!

– Я встретила женщину-вампира, очень похожую на вашу мать. К сожалению, я не слишком близко общалась с Верой и не могу быть до конца уверена, что не ошиблась. Я подумала, вы лучше всех знали ее и потому сможете помочь в установлении истинной личности Констанции Фурньер.

– Это очень трудно. Она – вампир, темная. Даже если когда-то она была моей матерью, то непременно сильно изменилась. В ней не осталось ничего от того человека, которого я любила. Она же даже не живая. – Надя говорила очень быстро. Из-за сильного акцента, который она приобрела за долгие годы жизни во Франции, ее трудно было понять. Но в ее словах отчетливо слышались негативные нотки. Различив их, Констанция заметно сникла.

– Конечно, она изменилась, – резче, чем того требовала ситуация, ответила Хадижа. – А кто не изменился за сто лет? Вы? Или, может быть, я? Сама суть вампиров меняется не так сильно, как принято думать. Раньше я, как и вы, полагала, что после ритуала преображения человек превращается в монстра. Но, можете мне поверить, это неправда. Вампиры остаются собой, даже лишившись воспоминаний. Им приходится начинать новую жизнь, и не забывайте, что их воля при этом несколько скована желаниями и целями их господина. Но мы не имеем права судить их. В конце концов, никто из нас не застрахован от такой судьбы!

– Наверное… я это понимаю, – протянула Надежда. – Но все равно очень трудно привыкнуть к мысли, что твоя мать стала вампиром.

– Вы предпочли бы, чтобы она умерла? – взорвалась Хадижа. С тех пор, как Максим стал немертвым, ее отношение к вампирам сильно изменилось. Она начала видеть все в ином свете и перестала люто ненавидеть каждого, кому не посчастливилось пройти через страшный ритуал. К тому же сам факт того, что, несмотря на отсутствие воспоминаний и такие крутые перемены в жизни, Максим и Вера снова встретились и между ними вспыхнули чувства, казался очень романтичным. А романтика всегда была слабой стороной Розовой. В глубине души она все еще оставалась юной девушкой, которая умела мечтать.

– Нет… Не знаю… Наверное, да… Она сама бы этого хотела… Я не уверена… – мадам Анри сильно смутилась. Было очевидно, что она разрывается между естественными дочерними чувствами и столь же естественной ненавистью к порождениям тьмы.

– Может быть, она и хотела этого раньше. Но теперь она стала тем, кем стала. Этого не поправить. Но вы можете помочь вернуть ей ее прошлое. Это очень немного по сравнению с тем, что она дала вам! Если бы не она, вы вообще не увидели бы этого мира или умерли бы пятьсот лет назад! Вы нам поможете? – в голосе Хадижи звучала сталь, что с ней случалось крайне редко. Жеманная девчонка вывела ее из себя.

– Хорошо, – после минутного молчания ответила слуга Катерины. – Я думаю, что смогу достать билет на ближайший рейс до Москвы. Вы же находитесь там? Куда мне ехать?

Хадижа обменялась с Максимом быстрыми взглядами и, удостоверившись, что Бордовый не против, продиктовала его адрес.

– Констанция Фурньер будет ждать вас, – закончила Розовая.

– Она будет одна? Это ее квартира? – Надежда все еще колебалась, но теперь к нелюбви к вампирам примешивались опасения и страх оказаться один на один с темной на ее территории.

– Нет, с ней буду я и Максим Дубровин. Вы будете на территории Линды Солнечный Свет, так что можете не опасаться, – Хадижа презрительно скривилась. Она не любила трусов и, хотя знала, что не привыкшие к боям воители из коалиции Любви, больше напоминали дорогих куртизанок, нежели хороших солдат, считала неприемлемым показывать свою слабость чужим людям.

– Максим? Жених мамы? А он не может сам установить ее личность? – дочь Веры не стремилась покидать уютный и безопасный Париж ради сомнительной встречи с темной. Она цеплялась за любую возможность остаться на месте. Хадижа не сомневалась, что даже если ее подозрения верны, светлая Надежда не захочет общаться с матерью.

– Он не может никого опознать. Если вы хоть иногда читаете нашу прессу, вы должны знать, что он стал первым светлым вампиром. Так мы вас ждем?

– Да, – наконец решилась мадам Анри. – До свидания.

– Только не переживайте из-за ее реакции, – обратилась Розовая к Констанции. – Вы же понимаете, что для любого светлого настоящая трагедия, если кто-то из близких становится вампиром.

– Я понимаю. Я ожидала нечто подобное. Но я готова идти до конца… Надежда сказала, что Максим был моим женихом? Это так? – Констанция переводила взгляд с Розовой на своего любовника. Она рассчитывала узнать ответы на все свои вопросы, тем более разговаривать с этой девушкой было легко. Она была настроена дружелюбно и не испытывала неприязни к немертвым.

– Да. Максим и Вера собирались пожениться. Свадьба должна была состояться в августе. Вера погибла в мае. Он сильно переживал. Максим, у тебя есть что-нибудь пригодное для еды или питья? – Хадижа села на диван и устало потерла виски. У нее слипались глаза, но теперь придется ждать, пока приедет Надежда.

– Только телефоны службы доставки, – ответил Макс. Все это время он обнимал Констанцию, успокаивающе гладя по спине. Историю своей первой любви он прекрасно знал и потому, чтобы отвлечь девушку от тяжелого ожидания, принялся рассказывать то, что ему самому поведали друзья. Хадижа вооружилась телефоном и принялась обзванивать рестораны. Ей просто необходим был кофе или что-нибудь покрепче.

– Будь внимательнее! – крикнула Линда, взмахом руки рассеивая туманное облачко, которое за секунду до этого стало материализовываться перед Романом. – Я что тебе сказала? Взять пять розовых потоков f, переплести второй справа с первым слева на уровне средней трети. Потом строго перпендикулярно пропустить через них два зеленых V. Третий шаг – окружить полученную фигуру одним серебряным Q-потоком и все это замкнуть на середину желтого H. А ты что делаешь? Мало того, что ты использовал потоки B вместо f, так еще и замкнул на нижней трети Н. Что ты хочешь получить в результате?

Роман сильно смутился. Опустив глаза, он неуверенно, совсем как не выучивший урок школьник, промямлил:

– Я хочу получить рой бабочек-вестников, способных отправить сообщение на другой континент любому магу по моему желанию.

– А зачем тогда ты делаешь связку, из которой непременно получится стадо гиппопотамов? Эти животные слишком заметны и не умеют оглашать послания, – вздохнула Линда.

– Ну, Лида, – завыл Рома. – Сейчас три часа ночи. Я устал. Я хочу спать. Мы тренируемся уже десять часов. Я ничего не ел со вчерашнего утра…

– И? Что дальше? Думаешь, кто-нибудь будет считаться с твоим расписанием, когда придет время битвы? Или на большом Совете председатель поинтересуется, успел ли ты пообедать?

– Председатель – ты, и я уверен, что ты обязательно подумаешь о моем комфорте, прежде чем начинать заседание, – Роман подошел вплотную к своей учительнице и посмотрел на нее сверху вниз глазами кота из мультфильма «Шрек». Он уже давно знал, что ни одна девчонка не устоит перед таким взглядом. – Ну, Лида, не сердись…

Вот только перед ним была не обычная девчонка из класса и даже не школьная училка.

– Во-первых, я для тебя не Лида, а Учитель. Или, на худой конец, Линда. Во-вторых, я не собираюсь отдавать предпочтения никому, как бы близок этот человек мне ни был. А в-третьих, я председатель всего месяц и искренне надеюсь, что Иоанн возьмет свои полномочия назад!

– Не возьмет, потому что ты лучше, – категорично заявил Роман.

Однажды ему довелось встречаться с главой коалиции Хранителей мудрости.

Тогда Иоанн Одинокий Волк приехал к Линде по какому-то делу. Юноше разрешили присутствовать. О чем говорили старшие маги, Рома не понял. Слишком много в их разговоре было таких терминов, которые ученику, только-только начавшему изучать премудрости колдовства, казались китайскими трактатами. Но он отлично запомнил впечатление, которое на него произвел Иоанн. Это был высокий, очень крепкий мужчина. Его русые волосы спускались по плечам, а из-под мохнатых бровей на мир смотрели горящие диким огнем зеленые глаза. Казалось, он видит насквозь любого. Роман отчетливо понял, что он Иоанну не понравился, как не нравилась и его учительница. Только с ней глава Хранителей был вынужден считаться, и это его угнетало. А еще юноша осознал, что более несчастного человека, чем Одинокий Волк, ему еще никогда не приходилось видеть. Этот человек был поистине одинок и страдал от этого. Но угрюмый нрав и репутация, доставшаяся Иоанну от мага, который некогда его обучал, не позволяли ему сблизиться ни с кем из коллег. Его воители любили своего господина и преклонялись перед ним, но к этому примешивалась изрядная доля страха и желание держаться подальше. Даже любовницы невольно сторонились Иоанна, чем причиняли ему немало внутренних терзаний. Однако показывать свои чувства колдун не умел и от этого нещадно мучился. Успокоение приносило лишь то, что его уважали. С ним считались абсолютно все, признавая его педагогические таланты и многовековую мудрость. Ему отправляли на перевоспитание трудных подростков и зарвавшихся воителей. Никто не испытывал к Иоанну ненависти, но и любви он никому не внушал. Каким образом Одинокому Волку при всех его особенностях удалось стать главой коалиции, да еще и председателем совета магов, Роман не понимал…

– Иоанн очень силен. Он давно живет на свете и обладает такими знаниями, которые мне и не снились, – улыбнулась Линда, которой против воли польстил комплимент ученика. – Ты даже не представляешь, насколько он мудр.

– Почему же? Прекрасно представляю. А еще я представляю, что он тебя на дух не выносит, – возразил Рома. Он был полностью убежден в своих словах, будто всю их короткую встречу с Одиноким Волком некий внутренний голос нашептывал ему сокровенные мысли колдуна. И все они были неприязненные, отталкивающие, заставляющие задуматься.

– Ох, Рома, ты еще так молод! – вздохнула Линда. – Тебе кажется, что ты знаешь все обо всем, а на самом деле видишь мир сквозь призму своих собственных эмоций.

Волшебница присела на стул, который прямо сейчас материализовался посередине зала для проведения ритуалов. Именно здесь Солнечный Свет обучала своего ученика всем премудростям ремесла мага.

– Ну и что! – воскликнул Роман и принялся мерить шагами окружающее пространство. – Да, я молод. И оттого мой взгляд свежее. За сотни лет вы настолько присмотрелись друг к другу, что не замечаете очевидного. Вы, как дети… или, скорее, старики, видите то, что вам хотят показать. Моя бабушка смотрела телевизор с утра до вечера, а потом перед сном донимала нас всех тем, что в современном мире одно насилие, все вокруг маньяки, убийцы или воры, а на улицу выходить страшно. Она верила всему, что показывали в новостях и в ее любимых передачах, где главные герои по часу выясняют отношения. Ваши собрания и встречи и тем более те газетенки, что мне показывали твои ребята, ничем не отличаются от человеческих. Вы обманываете друг друга, строите свои козни, а в результате сами перестаете понимать, где правда, а где вымысел. Меня тошнит от этого лицемерия. От всей этой кутерьмы! Неужели вы не понимаете, что все ваши идеи – как светлые, так и темные – имеют общую основу и рождаются из эгоистического стремления к власти. Вы просто меряетесь известными органами, вот и все. И Иоанн тебя не выносит, а ты терпеть не можешь его. От Вероники у тебя головная боль, а Ромильда навевает на тебя смертную скуку. Олаф бесит своей тупостью, а Оливера ты попросту боишься, потому что никто ничего о нем толком не знает. И те МагСи, которые ему приписывает коалиция Порядка, могут оказаться совсем не теми, какими он обладает на самом деле…

Роман запыхался. Он замолк буквально на секунду, чтобы перевести дух, но Линда прервала его, не дав продолжить:

– Я не знаю, с чего ты взял, что к своим коллегам я отношусь столь… – Волшебница задумалась, подбирая правильное слово. – …негативно. Я искренне их уважаю. А что насчет свежего взгляда… Все, о чем ты с таким пылом здесь вещал, не является для меня новостью. Мы как стая волков – всю жизнь деремся за одну и ту же кость, которая по большому счету никому не нужна. Когда ты закончишь обучение, ты будешь вправе выбирать, на что положить свою вечную жизнь. Выбор не велик: изменить что-то к лучшему, как ты это представляешь, или существовать в своем собственном вымышленном мире. Именно так поступают несколько тысяч вольных магов. Только, решая эту задачку, не забудь – остальные не перестанут перекраивать реальность по своему вкусу, и, возможно, результат их совместных усилий не понравится тебе еще больше, чем то, что ты видишь сейчас. Если же мы начнем драться между собой, то непременно уничтожим все живое, в том числе и самих себя. Или нас всех разом прикончит кто-то более сильный или более везучий. Ты не видел магический мир несколько месяцев назад, когда был жив Сантьяго. Вот кто открыто показывал всем и каждому свое отношение…

– И был прав! – закричал Роман. Ему до смерти надоело, что Линда его поучает. – Так и надо! Он отстаивал то, во что верит!

– И чем он кончил? Тем, что его предал собственный генерал! – взорвалась волшебница. – Сантьяго не боролся ни за что, кроме собственного величия, которое привело бы исключительно к войнам, убийствам и воцарению хаоса и порока. Он хуже анархистов из коалиции Хаоса. Для них беспредел – это утопия, которая, возможно, приведет к торжеству отдельной личности над массой. Для него же существовала только одна личность – его собственная. – Линда мысленно досчитала до десяти и уже спокойнее продолжила: – Среди нас многие в самом начале карьеры мыслили, как ты. Считали свой взгляд самым свежим, принципиально новым. Думали, что смогут стать выше всех этих норм, которые навязывает нам строжайший этикет и диктует свод законов. Но это быстро проходит, когда «свежесть» взглядов сменяется опытом и жизненной мудростью. Иоанну нет равных в умении держать под контролем остальных магов. В его руках такие знания, какие нам, слава Богу, и не снились. И еще ни разу он не использовал их во зло.

– Потому что он хранит их. Как сказочный дракон, восседает на груде бесполезного ему золота! Он не использует их не только во зло, но и во имя добра тоже! И он ограничивает остальных, не давая никому совершить что-либо по-настоящему великое. А ваши расшаркивания друг перед другом напоминают встречу двух кокеток, которые в лицо говорят друг другу комплименты, а за спиной – лишь гадости.

– Ты ребенок. Поговорим об этом лет через десять, когда поумнеешь. А для этого тебе надо учиться, а не валять дурака, чем ты неизменно занимаешься весь последний месяц. Вместо того чтобы рассуждать о материях, в которых ничего не понимаешь, лучше бы впитывал в себя все, что я могу тебе дать, и читал древние труды, написанные умными людьми, а не ту ерунду, что ты покупаешь в человеческих магазинах. Фэнтези, которое ты так любишь, пишут наши «коты» и «растлители», чтобы влиять на умы смертных.

Рома хотел возразить, продолжить спор, но разгневанный вид Линды заставил его прикусить язык. В карих глазах молодого мага кипела ярость, но он усилием воли заставил ее остаться внутри, не позволив вырваться наружу непроизвольным волшебством. Он отвернулся от учительницы и постарался справиться со своими эмоциями. Спиной Роман чувствовал ее взгляд, и от этого кровь буквально закипала в жилах.

– Если тебя устраивает то, как ты живешь, – уже спокойно сказал он, – почему ты несчастна? Если лицемерие надо положить в основу карточного домика, который вы для себя воздвигли, почему ты плачешь по ночам в подушку? Почему не можешь сосредоточиться на политике, вместо того чтобы предаваться эротическим фантазиям и мечтать, как самая простая девчонка, о том, чтобы Он тебя заметил? Только Он не замечает уже пять столетий. А знаешь почему? Потому что ты так привыкла маскироваться, что не подумала просто открыть ему душу, когда Он был свободен. Когда не принадлежал никому. И теперь ты сходишь с ума от ревности и желания, но не можешь ничего изменить…

– Замолчи! Заткнись! – Линда вскочила на ноги и, подлетев к ученику, со всей силы вцепилась в отвороты его рубашки. Она так тряханула парня, что его голова безвольно откинулась вначале назад, а потом вперед.

Роман не сопротивлялся. Он знал, что перешел границу и затронул тему, о которой не должен был даже догадываться. Впервые за несколько недель ему стало по-настоящему страшно. Он никогда не видел Линду в таком состоянии. Щеки бледные, глаза лихорадочно блестят, руки трясутся, а воздух в комнате наэлектризовался от сдерживаемого колдовства.

– Я не знаю, кто тебе сказал всю эту ерунду, не понимаю, кого ты имеешь в виду под словом «Он». Я – маг, я занимаюсь только тем, чем мне положено и, в отличие от остальных своих коллег, не распыляюсь на всякие глупости.

– И поэтому ты смотришь на Стаса Иванова, словно голодный, увидевший отбивную? Поэтому ты краснеешь, когда он случайно задевает тебя рукой или садится слишком близко? – Роман закусил удила. Он понимал, что отступать поздно, да и не мог больше владеть собой. Назвав ученика ребенком, Линда задела его гордость, и теперь он был не в силах сдержаться. Короткая жизнь еще не успела научить его владеть собой, и он несся на всех парах вперед, не задумываясь над последствиями своих слов. Ему было все равно, чем это кончится для него, причиняет ли он боль той, кому обязан быть благодарным. – Поэтому сейчас во время урока, ты представляла, как он целует тебя?

Линда замерла, словно от пощечины. Ее пальцы разжались. Воспользовавшись свободой, Рома отступил от нее на несколько шагов.

– Откуда ты знаешь, о чем я думаю? – запинаясь, спросила волшебница. – Я выставила мощнейшие щиты, чтобы защитить свое сознание. Никто, даже Сантьяго, будь он жив, не смог бы прочитать мои мысли. А ты еще не владеешь столь мощной магией.

– Выходит, владею, – бросил Роман. – Я вижу все, о чем ты думаешь. Проверь свой щит, в нем огромная дырка!

– В нем нет дырки, – задумчиво проговорила Линда. Ее гнев прошел, сменившись глубоким недоумением. В голову закрадывались невероятные подозрения. – Я уже проверила. Он цел и невредим. И я никогда не говорила тебе, что считаю Олафа… несколько поверхностным… В этом я абсолютно уверена… Может, это ты не полностью контролируешь свою магию? Ты не применял того, чему я тебя учила?

– Применял, – буркнул Роман, – но я все равно постоянно чувствую то, что и ты. И когда я общаюсь с другими, происходит то же самое, только картинки не такие четкие. Я не знаю, что это – их мысли или моя фантазия. Именно поэтому я и говорю, что Иоанн тебя не выносит. Я это чувствовал, будто кто-то шептал мне всякие разные вещи, пока он тут был. Я уверен, ты тоже могла бы ощущать мысли других, если бы не закрывалась щитами…

– Нет, не могла бы. Я могу проникнуть в чужое сознание, но не в сознание мага. Даже в сознание воителя или вампира могу только в том случае, если он мне это позволит. А чтобы узнать, что в голове у мага, нужно очень мощное заклинание, да и то, скорее всего, его просто поглотит ментальный щит.

– Значит, у меня отличная интуиция, – покачал головой Роман.

Его совершенно не беспокоили все эти мелочи, о которых размышляла Линда. Он знал то, что чувствуют и думают другие. Так было еще во времена человеческой жизни. Мама говорила, что у него отличная интуиция, как он только что сказал учительнице. Скорее всего, так и было. А еще он наблюдательный. В конце концов, Линда краснеет, когда в ее фантазиях Стас дотрагивается до нее, а Иоанн во время визита метал глазами молнии – только слепой не заметил бы. Если Рома чуть внимательнее остальных, это не его вина. Правда, странные ощущения, будто он проникает в чужие мысли, усилились с тех пор, как в нем проснулся дар, но парень не сомневался: это доступно любому магу. По крайней мере, могло бы быть доступно, если бы они не прятались всю жизнь за непробиваемыми щитами, спасаясь от воображаемых нападок противников – лицемеров.

– Очень интересно… – Линда отошла от своего ученика, в задумчивости потирая виски. – Очень интересно, – повторила она. – Сейчас я буду о чем-то думать, а ты постарайся сказать, о чем именно.

– Зачем? – удивился Роман. В отличие от своей наставницы, он все еще пылал гневом.

– Не задавай вопросов, делай, что я сказала! – приказала Линда.

– Ладно, – парень понял, что продолжать спор бессмысленно. Волшебница уже переключилась на другой предмет, и теперь ее не вернуть к прежнему разговору никакими силами. В конце концов, лично ему не было абсолютно никакого дела ни до Иоанна, ни до остальных магов, ни до большой политики.

Заставив себя сосредоточиться, Рома выкинул из головы все лишние мысли. Он внимательно посмотрел на маленькую девушку, стоящую напротив, и позволил ее эмоциям захлестнуть себя. Там было много растерянности, не успевшее до конца схлынуть раздражение, смущение. Все эти чувства клубились где-то в глубине и не были оформлены в четкую мысль. По крайней мере, так показалось Роману. Он пробовал уловить что-то более конкретное, хоть и не понимал, чего именно от него ждут. Юноша никогда не пользовался умением чувствовать других намеренно, всегда это выходило спонтанно и не зависело от его воли. Сейчас, когда он слишком много размышлял над тем, что делает, ничего не получалось.