Текст книги "Япония. Все тонкости"

Никогда не говори «нет»

В Японии не принято говорить «нет». Точнее, как: отрицательный ответ вы научитесь понимать спустя какое-то время, но его изощрённое преподнесение будет будоражить вам нервы не один год. Жители Японии не часто позволяют себе категорические формулировки, а японский язык в этом плане очень удобен для того, чтобы скрывать или довольно расплывчато выражать свои мысли. Тут очень характерны полунамёки и склонность к недоговорённости: местные жители вообще научены понимать друг друга с полуслова, и вы, прожив в стране самураев и гейш не один год, точно так же должны обучиться этой нехитрой премудрости.

Например, в деловых кругах или на переговорах японский бизнесмен, внимательно выслушав ваше предложение и поняв для себя, что сделке не бывать, никогда не скажет вам напрямую «нет». Он начнёт ходить вокруг да около, тяжело вздыхая и повторяя о трудности вашей сделки, тем самым намекая, что она не состоится. Если вы услышите, что-то вроде «мы рассмотрим ваше предложение», то знайте, что в большинстве случаев это будет ответом не в вашу пользу. Даже если вы потребуете что-то с грозным лицом, японец обязательно постарается увильнуть от прямого ответа. Если он не хочет выполнять вашу просьбу, то скажет, что подумает над тем, как вам помочь, что ему нужно время на раздумья и в итоге тихонько испарится из вашего поля зрения. Категоричное ииэ («нет») японцы предпочитают обходить стороной, применяя различные обороты речи, по которым совсем непонятно, то ли на самом деле «да», то ли «нет».

Вне профессиональной сферы всё будет точно так же. Например, предложили вы встретиться японскому товарищу, а у него что-то не лежит к вам душа. Японец перенесёт встречу на другой день один раз, потом – второй, а ближе к дате – опять откажет, придумав какой-нибудь предлог. Точно так же, когда вы разговариваете со знакомым, собеседник будет кивать, поддакивая хай, хай («да, да»), но при этом может быть с вами не согласен или иметь абсолютно иную точку зрения. Согласие в этом случае – лишь элементарная форма вежливости, обозначающая, что он не спит, а внимательно вас слушает.

Японцы избегают чётких форм выражения, не желая причинить боль собеседнику своим отказом. Они часто заменяют резкие формы ответа на что-то неопределённое, вроде вежливых отходов от темы или слов, которые ни к чему не обязывают. Отсюда в японской речи такое огромное количество выражений как тётто («чуточку»), нанто-наку («как-то необъяснимо»), соноути («как-нибудь») и так далее. Если уж ситуация обязывает, то чуть более выразительными будут такие обороты речи, как, например, дэва най дэсё ка… («не будет ли это так, что…») или дэва най-ка то омоимасу га… («думаю, а не обстоит ли дело таким образом, что…»). Японцы боятся быть категоричными и вместо того, чтобы быть связанными словом, выкладывая всё напрямую, предпочитают дать возможность вам самим почувствовать подтекст и сделать свой вывод. Это, конечно, здорово, но подобные действия часто приобретают форму лицемерия и нежелания брать на себя ответственность, делать то, что не очень приятно, но необходимо. Что уж говорить о том, что такое поведение может действительно причинять неудобства как вам, так и другим окружающим.

Однажды, когда я в спешке пыталась купить заветный билет на поезд, служащий кассы сделал причудливый поворот шеей, а затем произнёс долгое и трагическое тётто…, после чего последовала напряжённая тишина. Все билеты закончились, кассир так и не сказал напрямую «нет», но несколько минут продержал меня напрасно, и из-за этого я пропустила ещё один поезд – на другой линии. Подобные примеры можно также встретить в кафе, ресторанах и других повседневных местах: очень часто, попав в нестандартную ситуацию или услышав необычную просьбу, японец впадает в тупик, не давая чёткого ответа. Если прожить долгое время в Японии, то можно легко понять, что такая реакция попросту подразумевает отказ. А вот для простого обывателя подобное поведение будет казаться весьма необычным.

В Японии, как и во многих других восточных странах, очень важно не «потерять лицо». Прямо выразить своё несогласие, ответить в резкой форме или сказать то, что думаешь, – всё это, по японским меркам, может задеть и обидеть собеседника, а там кто знает, что будет… поэтому жители Страны восходящего солнца тщательно фильтруют свою речь. А ещё постоянно извиняются, даже если ни в чём не виноваты. Пожалуй, самая парадоксальная ситуация – это когда вы случайно наступили японцу на ногу. Едва отскочив, очень часто вы можете услышать в ответ гомэн насай («извините») от потерпевшего. Вот чудеса! Жители Японии всегда стараются извиняться первыми, даже если ни в чём не виноваты. Спустя какое-то время я заметила эту пикантную особенность и за собой: начиная писать письмо на работе или обращаясь к собеседнику, я очень часто начинала свою речь со слова «извините».

Понятное дело, что проявление всех этих качеств часто зависит от конкретного человека. В Японии это тоже не исключение: попадаются такие, кто вообще никогда в жизни не даст хоть один категоричный ответ, или, наоборот, такие, кто не будет церемониться и сразу отрежет напрямую. В любом случае в силу сложных взаимоотношений, которые в Японии окружены различными группами, многочисленными условностями и правилами, самый расслабленный и прямолинейный вариант японца можно увидеть в кругу его семьи.

А вот для незнакомцев, коллег и случайных знакомых есть особый этикет, одно из предписаний которого будет заключаться в том, чтобы просто никогда не говорить «нет».

Обнажённые толстяки

Оговорюсь сразу: долгое время я почему-то считала, что сумо и я – понятия изрядно несовместимые. Сколько раз я натыкалась на очередную трансляцию турнира, где всё было так увлекательно, традиционно, прямо очень по-японски… и сколько раз я выключала телевизор спустя несколько минут, так и не поняв, что к чему.

Всё изменил первый турнир, который я увидела воочию. Где ещё, как не в Японии, можно прогуляться среди небоскрёбов и надземных магистралей, а потом как будто бы отправиться на несколько столетий назад. Оказалось, это возможно, если вы решили посмотреть сумо – вид японской национальной борьбы, один из древнейших разновидностей единоборства, который опутан различными ритуалами, напрямую связанными с национальной религией синто:. Япония – единственная страна, где проводятся соревнования профессиональных борцов рикиси.

Поединок проходит на помосте дохё:, сделанном из утрамбованной глины и покрытом слоем песка. В центре квадратного помоста находится круг диаметром 4,55 метра, границы которого обозначены соломенной верёвкой. Задача сумоиста – вытолкнуть соперника за пределы этого круга или заставить его коснуться поверхности круга любой частью тела, кроме ступней. Поединки обычно продолжаются не дольше минуты, несколько минут – большая редкость. Борцам запрещается наносить удары кулаками, ногами, хватать за волосы, за уши или душить друг друга. Это только с виду они кажутся огромными, неуклюжими толстяками: на самом деле по части гибкости каждый сумоист даст фору любому практиканту йоги.

Единственный одеждой для борца служит набедренная повязка маваси, а его волосы укладываются на макушке в специальный пучок, который могут заплести только настоящие профессионалы. Образ судьи гёдзи ещё более колоритный: на нём красуется что-то вроде кимоно древней эпохи, причудливой формы колпак, в руках – боевой веер, которым он указывает на победителя. И причёски, и одежда участников зрелищной битвы строго регламентируются – как во время поединков, так и вне.

Сумо часто упоминается в различных исторических хрониках самых давних времён: то как вид развлечения при императорском дворе, то как часть церемонии празднования урожая, то как воплощение ритуальной схватки. И это неспроста, ведь многие символы религии синто существуют в поединках и по сей день: например, навес над кругом выполнен в стиле крыши святилища, судья напоминает древнего служителя, а бросаемая борцами соль – это символическое очищение ринга от злых духов.

Сами борцы, хоть и граждане весьма состоятельные (точнее, те, что достигли высшего звания ёкодзуна), ведут довольно спартанский образ жизни: суровый режим, многочасовые тренировки и наращивание веса путём плотных обедов. Одним из основных блюд борцов является тянко-набэ – питательный суп из овощей, мяса и рыбы, его можно отведать в многочисленных заведениях токийской станции Рёгоку, возле которой находится не только стадион сумо, но и школы хэя, где живут и тренируются рикиси.

Среди борцов попадаются не только чистокровные японцы, но и русские, монголы, болгары и грузины, а также представители других наций, хотя квоты на количество иностранцев в каждой школе постоянно сокращаются. Иностранные борцы точно так же тренируются, участвуют в соревнованиях, побеждают, становятся ёкодзуна и присваивают себе японские имена. Правда, полных прав они не имеют: право голоса в Ассоциации сумо принадлежит только японским подданным.

В тот день, когда шло соревнование, мы вышли со станции Рёгоку, завернули за угол, заказали большую кастрюлю супа тянко-набэ – и вдруг перед глазами они, настоящие путешественники из прошлого, прибыли в XXI век будто из книг и кинофильмов: праздно шагают в своих ярких юката (летнее кимоно) среди современных построек Токио. Такое возможно только в Японии.

Вот как тут не растрогаться?

Люди искусства

На удивление всем иностранцам, проживающим в Японии, и не на удивление всем туристам одним из моих самых любимых мест был и остаётся город Киото – бывшая столица, колыбель японской культуры и искусства. Первые считают, что город совсем «опопсел» и в нём не осталось ничего сокровенного из-за нашествия иностранных туристов, другие же, прочитав «Золотой храм» Юкио Мисима несколько раз, по-прежнему мечтают о городе с замиранием сердца.

Киото – это не только способ ещё раз окунуться в богатую японскую культуру, помедитировать, полюбоваться удивительной природой или прогуляться среди старинных домов и улиц, которых осталось на японском архипелаге всего ничего. Для меня это ещё и возможность столкнуться хотя бы на пару секунд с самой загадочной профессией Японии под названием «гейша» (правильнее «гэйся»), о которой, наверное, слышал любой человек, и даже тот, который никогда не интересовался японскими инопланетянами, аниме или айкидо.

Именно в Киото и по сей день находятся самые известные ханамати (города цветов) – Гион и Понто-тё, районы, где с давних времён жили, обучались и работали гейши. Их элегантные фигурки и сейчас можно заметить краешком глаза, неспешно прогуливаясь среди чайных домиков, а если повезёт – запечатлеть всё это дело на плёнку фотоаппарата.

– Так гейши ведь проститутки! – прервёт меня иной простой обыватель.

И, к сожалению, большинство таких же, как и он, воскликнет тоже самое. В голове среднестатистического иностранца образ гейши как жрицы продажной любви засел настолько прочно, что не поможет ни одна книга, хоть подсовывай её под нос каждый день.

Нет, гейши не проститутки, иначе разве стали бы сами японцы развешивать плакаты женщин с выбеленными лицами как достояние национальной культуры? Гэйся в переводе с японского означает «человек искусств». Смесь психолога и тамады, она излечит душу даже самому неприступному самураю: где-то ловко сочинит анекдот, где-то сыграет на сямисэне (японский трёхструнный щипковый музыкальный инструмент), где-то станцует, порой подольёт саке, а иной раз увлечёт долгой познавательной беседой. Задача гейши – развлекать вас и уносить в чарующий, незнакомый мир. Вы, главное, плати́те денежку, и будет вам счастье.

Известно, что первыми гейшами были мужчины. Правда, вместо игры на традиционных музыкальных инструментах и умелого обращения с веером они развлекали клиентов непристойными шутками и народными песнями. Это уже потом им на смену пришли лица женского пола: неприличные шутки приобрели рафинированный характер, а «меню» развлечений увеличилось в два раза.

Во второй половине XIX века гейши были настолько популярны, что становились музами для многих поэтов и писателей. Их считали воплощением национального духа, всячески воспевали и приглашали на самые важные мероприятия. Именно в то время были окончательно заложены нормы поведения и жёсткие традиции их искусства, которые сохранились неизменными и по сей день.

Стать мечтой японского мужчины – дело долгое и очень дорогое. Раньше девочки начинали своё обучение ремеслу в очень раннем возрасте: от девяти до двенадцати лет. Сейчас, ввиду существования закона об обязательном среднем образовании, в гейши можно податься лишь после получения школьного аттестата. В былые времена бедные семьи зачастую продавали своих дочек в окия (дома гейш), в наше время в профессию идут сами, изучив все подробности в Интернете: главное, договориться с владелицей одного из домов и стать прислужницей, которая будет выполнять работы по дому, помогать в сборах старших сестёр и учиться национальным танцам и игре на музыкальных инструментах. Именно так и начинается путешествие рядового человека в неуловимый мир цветов.

Это уже потом соискательница начнёт познавать азы японского искусства путём наблюдения (минараи): будет носить те же макияж и причёску, что и ученица гейши майко (правда с поясом покороче), наблюдать за опытными гейшами, посещая вместе с ними выступления и перенимая их уловки, движения и манеру беседы с клиентами – самое важное в загадочной восточной профессии. Ну а потом случится важное событие: в один прекрасный день она превращается в настоящую майко и получает рабочий псевдоним. Осталось ещё чуть-чуть, и майко познает все секреты изящного ремесла и, если повезёт, получит хорошую базу клиентов.

Обучение искусству гейши – дело очень дорогостоящее. Одно шёлковое кимоно стоит как пять зарплат рядового японца, поэтому для гейши очень важно обзавестись покровителем (данна), который будет покрывать её многочисленные расходы на дорогие ткани, украшения или шпильки для волос. Всю жизнь гейша живёт в кредит, выплачивая долги в окия, отдавая в дом гейш львиную долю своих доходов. Если повезёт, покровитель-меценат может стать её мужем, ну или, по крайней мере, любовником, или близким человеком, хотя во многих случаях отношения между гейшей и данна носят сугубо платонический характер. Тут уж как говорят?.. «Свечку не держал…» Да и вообще, никто же не запрещает красиво ухаживать за гейшей, а там гляди – вдруг что-то и выйдет.

В жизни японских мужчин гейша всегда играла особенную роль. Традиционно жёны японцев не могут присутствовать на корпоративных банкетах, их удел – следить за домом, рожать и воспитывать детей. Гейша стояла за границами этого семейного круга: к ней приходили излить душу, отдохнуть за чашечкой саке, поболтать о важном и просто хорошо провести время, а потом «собрать все свои пожитки» и отправиться домой, к жене. Так как в современном мире провести вечер с дамой искусства – развлечение затратное и недоступное простым смертным, японские мужчины выбирают вариант попроще под названием хостес (читай дальше). Кимоно, сямисэн и танцы обойдут вас стороной, зато поболтать удастся на славу… обо всём другом история умалчивает.

Вымирающая профессия

Всю жизнь я мечтала хотя бы раз побывать на ужине с гейшей. В наше время такие ужины доступны даже иностранцам: в Киото за 200 $ вы и ещё дюжина других зевак сможете насладиться кусочками свежего тунца или лосося, наблюдая за изящными движениями японского достояния искусства под звуки флейты. Если повезёт, сможете даже поиграть с гейшей в «камень, ножницы, бумага» – излюбленную игру в кварталах цветов. Но у меня то руки не доходили, то хотелось чего-нибудь более эксклюзивного, поэтому удовольствие за денежку вечно откладывалось на потом.

И тут случилось чудо.

Холодным январским вечером 2019 года в одном из старинных районов города Кагурадзака мы с друзьями на радостях выходили из идзакая (что-то вроде трактира на японский лад). Напротив – малюсенький бар с большими окнами, а там… за стойкой сидела гейша. Через «верю-не верю» мы один за другим заглядывали в окна и долго спорили между собой о том, настоящая она или нет. Потом мы решили проверить свои догадки, открыв двери того самого бара: всё же подлинность гейши подкреплялась самим районом Кагурадзака – он до сих пор считается одним из древних кварталов ханамати в Токио, где находятся несколько окия.

Расположившись за барной стойкой по соседству с нашей экзотической незнакомкой, мы заказали по бокальчику вина и несколько тарелочек японских бобов эдамамэ. Еле скрывая свой восторг и перебрасываясь между собой словами, каждый из нас то и дело ненароком поглядывал на соседку. Ещё несколько минут, и, на удивление владельца бара и его загадочной гостьи, мы завязали беседу на японском. Так начался один из самых удивительных вечеров в моей жизни.

Дама за стойкой и правда оказалась настоящей гейшей. Её подлинность выдавали все детали одежды, манера разговора и уникальная визитная карточка: на небольшом листочке бумаге красивым каллиграфическим шрифтом были указаны инициалы гейши и эмблема её дома. И всё. Мне долго хотелось себя ущипнуть, чтобы поверить в реальность происходящего, ведь такие неформальные посиделки с гейшей – «миссия невыполнима» не то что для иностранца, но и для коренного японца.

Сначала бросились в глаза её шутки: она ловко вела разговор, то и дело жонглируя словами. Было легко, весело, местами непонятно, но очень интересно. За все свои одиннадцать лет в Японии я ни разу не слышала такую живую повседневную речь среди японских женщин. Гейша показывала нам элементы своего кимоно, немного покручивая веером, а потом сняла одну из сандалий гэта и показала все её детали, приоткрыв занавесу в свой далёкий, но современный мир.

Если в начале XX века насчитывались десятки тысяч лиц этой уникальной профессии (некоторые подсчёты указывают на 60–80 тысяч), то к середине века гейши стали медленно исчезать. Во время Второй мировой войны был введён запрет на чайные дома, а гейш правительство отправило работать на заводы и фабрики. После этого многие из них не вернулись в профессию: во второй половине прошлого века число гейш неумолимо сокращалось, и в современном мире их осталось чуть меньше тысячи. Киото по-прежнему лидирует по количеству гейш, но даже там встретить представительницу изысканной профессии на улице – явление уникальное и теперь уже довольно редкое. Главное – не спутать её со статистом кино или туристкой, которая выбелила лицо, надела парик и пошла медленно прогуливаться по городу (ещё один сервис, доступный всем гостям Киото).

Наша соседка рассказала нам, что среди главных районов гейш в Токио лидирует Симбаси: он насчитывает до пятидесяти гейш. Следом за ним идут Асакуса и Кагурадзака, где работают 25–30 действующих «дам искусства». В начале XXI-го века профессия гейши стала немного набирать популярность, но, несмотря на возрастающее число желающих стать частью «цветочного мира», многие бросают обучение уже в первый год – настолько строги правила в обучающих домах. Об этом то и дело говорила наша новая знакомая. Несмотря на то, что в Киото каждая ученица в срочном порядке должна переехать в окия, а в Токио ученицам разрешается жить на съёмных квартирах, каждодневные переодевания и встречи с клиентами до позднего вечера уже порядком наскучили нашей соседке:

– Всё! Вот возьму всё и брошу, вы даже и не представляете как это сложно!

Через несколько минут гейша достала айфон.

– Смотрели «Ла-Ла Ленд»? – спросила она. – Я вот посмотрела, и так хотелось сделать такую же фотографию! – протянула она нам телефон.

На снимке красовалась молодая девушка в чёрном платье: от нашей знакомой гейши – ни следа. Я с удивлением смотрела на фото: уж совсем не так мне представлялась представительница самой загадочной профессии в Японии. А может быть, это из-за того, что она из Токио? Интересно, что бы сказали её коллеги в Киото? Может быть, позавидовали. А может быть, наоборот, пригрозили бы пальцем: всё-таки не дело это для гейши – гулять по Лос-Анджелесу. А вдруг ещё не вернётся…

«Осторожно, двери закрываются!»

Япония – вообще страна удивительных профессий. Помимо экзотических гейш, борцов сумо или типичных клерков в сфере торговли тут имеются и те, кто играют роли немного проще, но от того не менее значимые. Даю руку на отсечение: наверное, каждому, кто жил или живёт в Японии, любопытные обыватели не раз задавали вопрос: а правда ли, что в стране аниме и суши существуют такие дядечки, которые заталкивают пассажиров в поезд?

Что уж лукавить, в Стране восходящего солнца существует всё!

Так как Токио – огромный мегаполис, население которого в дневное время увеличивается более чем на 2,5 миллиона рабочих, то легко представить всю масштабность происходящего в поездах. И несмотря на то, что поезда ходят сугубо по секундам (всё, как рассказывают путеводители), каждый пассажир больше напоминает элемент одной большой переплетённой массы, нежели сборище индивидуумов в выглаженных рубашках.

Я всегда говорю: хотите развеять миф о японской вежливости, смело садитесь в поезд в час пик обязательно по направлению в Токио! Сначала народ борется за свободные места, сметая всё на своём пути, даже древнюю старушку, которая медленно движется в сторону мест для инвалидов и беременных. Потом бороться за места теряет смысл: одно большое месиво из людей еле-еле может слиться с новыми пассажирами. Тут-то на помощь и приходят они – люди в специальной форме и белых перчатках. Ровно там, где находятся двери поезда, они ждут момента, чтобы совершить героический поступок: втиснуть в поезд столько людей, сколько возможно; отсеять всех тех, кто уже не влезет до следующего поезда и сделать всё возможное, чтобы соблюсти утренний график движения. Замешкался кто-нибудь на полпути в вагон – того и затолкнут без проблем.

На «толкателях» мой список не заканчивается. Например, в каждом приличном японском универмаге типа Isetan или Seibu можно встретить молодых и не очень девушек в форменной одежде, манерно наблюдающих за лифтами. Они ждут, пока образуется очередь, перенаправляют вас из стороны в сторону, а потом кланяются перед тем, как закроются двери. Не знаю, сколько раз они выполняют этот манёвр, но судя по тому, что утром и вечером я встречаю одни и те же лица, элементарные движения вежливости у них растягиваются на весь рабочий день.

Иногда бывает, например, что при входе в магазин можно услышать громкое «Иррасяймасэ!» («Добро пожаловать!») или пронзительный вопль при выходе – «Аригато: годзаимасу!». Некоторые учреждения специально нанимают таких людей: они целый день стоят у входа, воодушевлённо приветствуя или прощаясь с посетителями. В банках, муниципалитете и других местах – изобилие подобных работников. Одни целый день стоят у автомата с номерками, спрашивая о цели вашего визита, нажимая на ту или иную кнопочку на экране терминала. Другие принимают документы, перепроверяют их по нескольку раз, а потом относят уже к другому сотруднику для совершения всех необходимых процедур. Япония – целый кладезь бессмысленной работы, где одно дело выполняет несколько человек. Любой специалист в области автоматизации всех ручных процессов радостно потёр бы руки.

«Мыльный пузырь» в Японии уже давно лопнул, а в дополнение появились и новые проблемы: быстрое старение населения и низкая рождаемость. В Японии и сейчас огромное количество людей пенсионного возраста, которые честно отработав на элитный клуб «Ниппон», пускаются во все цивильные грехи: путешествуют по миру, занимаются любимым хобби, ведут активный образ жизни и тратят свою пенсию.

Пенсионная система здесь работает за счёт отчислений трудящейся части населения, которая стремительным образом стареет, а новое поколение с трудом приходит ей на смену. Современные японцы вступают в брак довольно поздно. Средний возраст впервые рожающей японки уже давно перевалил за тридцатилетний рубеж. Местные дамы начинают потихоньку строить карьеру, но и среди тех, кто не собирается становиться следующей леди-боссом, есть те, кто не спешит обзаводиться семьёй: среди моих коллег было немало одиноких барышень. Не знаю, что у них не сложилось на любовном фронте, но свадебных приглашений на моём столе не наблюдалось.

Даже вступив в брак, не все пары торопятся заводить детей, а если и решаются на ребёнка, то чаще только на одного.

– Как так? – начала я разговор со своим парикмахером. – Вроде столько японских женщин-домохозяек, прямо как в Америке 50-х, а детей так мало!

– Ты что? Дети – это ж так дорого. Хотя бы одного прокормить! Вот никто и не думает о больших семьях… – Моя парикмахер, женщина далеко за сорок, так и не обрела семью, зато обрела любимое дело и открыла свой бизнес.

«Дорого» и «обременительно» – вот два главных фактора, тормозящие рост населения. И как тогда пополнять трудовые ресурсы?

Сейчас в Японии много разговоров на тему демографической ситуации в стране. Об этом пишут книги, разговаривают за чашечкой саке в первом попавшемся баре и даже обсуждают в новостях. По телевизору крутят программы о растущем количестве пустующих домов в японской глубинке. Тут, собственно, и телек не нужен: достаточно отъехать на машине немного от Токио – и заросшие зеленью дома-привидения появляются, как грибы после дождя. Говорят, при таких тенденциях Японию ждут довольно плачевные перспективы. Всё больше и больше местные и иностранные жители обсуждают коллапс пенсионной системы: если раньше три молодых работника поддерживали одного старичка, то очень скоро на смену трём придёт один измождённый рабочий, а вскоре исчезнет и он. Картина довольно печальная, если вспомнить, что тех, кому за 65 (пенсионный возраст в Японии) становится всё больше и больше.

Проблема прироста населения уже не первый десяток лет прочно связана с вопросом иммиграции: «А пустить ли нам иностранцев на божественную японскую землю или нет?». Ещё во время магистратуры мне удалось побывать на многочисленных конференциях, где этот вопрос будоражил умы многих политиков и учёных. Но с тех пор время нарисовало на моём лице первые морщинки, а проблема иммиграции так и осталась неразрешённой.

В этом вопросе Япония сильно отличается от стран Америки или Европы. Большинство «продвинутых» в плане иммиграции стран представляет собой спокойное (иногда не очень) сосуществование различных общин и культур. В Японии же культура одна, и она японская. До сих пор местное общество прекрасно функционировало благодаря своим уникальным институтам: системе пожизненного найма, полному подчинению старшим, коллективному мышлению и семейным отношениям внутри компании, где желания начальника обычно стоят выше желаний вашей жены. Как трудно в эту систему влиться иностранцу, понять очень легко: достаточно хотя бы один день провести в нескольких японских компаниях. К тому же глупо надеяться, что каждый новый сотрудник быстро выучит местный язык: на это уходят годы, если не вся жизнь.

Несмотря на остроту миграционного вопроса, бо́льшая половина японского общества считает, что лучше уж жить в стеснённых экономических условиях, чем открыть свои двери иностранцам, которые точно станут чужеродным элементом в местных устоях. Удивительно, но похожее настроение преобладает и среди иностранцев, проживающих в Японии. «Япония будет уже не та!» – повторяет большинство моих знакомых. Многие довольно прохладно высказываются по поводу недавнего закона о пропуске в страну нескольких сотен тысяч иностранных рабочих. Некоторые слегка воодушевлены, мечтая о мультинациональном государстве по типу Сингапура, и с удовольствием завязывают беседы с приезжими из Бангладеша и Узбекистана, которые сменили японцев на своих постах в «комбини». Тут нужно отметить, что работают они ничуть не хуже местных жителей (по крайней мере, в магазине рядом с моим домом).

Я пока не знаю, как ответить на демографический вопрос, несмотря на годы, посвящённые проблемам иммиграции и правам иностранцев в Японии. Во всяком случае, бывшие самураи умудрились построить общество, подходящее только им, ну и ещё нескольким сотням немного сумасшедших иностранцев.

– Иррасяймасэ! – встречает меня старичок в одном из супермаркетов в центре города.

Кто знает, как долго японская «машина» сможет поддерживать эти удивительные и совсем ненужные профессии ввиду углубляющегося кризиса?.. Как всегда, покажет время.