Текст книги "Дурила"

5

Череда дней плавилась в однородную безвкусную массу. Но одно событие выбивалось… Сашку разбудил шелест мотора. В ночной темноте блестела серебристая «тойота». В распахнутой пассажирской двери вертелась громоздкая фигура. Афоня сволок с сиденья чьи-то худые белые щиколотки, а потом ловко приподнял тело за поясницу. Вдруг это, казалось бы, безжизненное тело ожило и нарушило лопатихинскую тишину высоким девичьим криком.

В соседских домах зажегся свет. Афоня отреагировал оперативно и заткнул нежный рот грязным носовым платком. В несколько широких шагов он запрыгнул в дом. Старики не успели понять, что случилось. Долго искали очки и долго надевали тапочки, а когда прильнули к запыленным окнам, то ничего не увидели. Что ужасного могло произойти в Лопатихе с тридцатью домами? Ничего. Поэтому старики снова повалились на свои советские кровати, сетуя на прерванный сон.

– Что ты творишь?! – ругалась Татьяна.

– Я вколол ей лошадиную дозу транквилизатора!

– Коли еще!

– Черт! Чемодан в машине. Не думал… Не думал, что случится такая осечка, – Афоня разговаривал будто сам с собой.

– Так давай неси. Чего ждешь?

Афоня выскочил из дома. Сашка притаился на лестнице, ведущей с чердака. Ему очень хотелось увидеть девушку, и неожиданно для себя он спустился.

Девушка лежала в коридоре на боку со связанными руками и ногами. Одета жертва была в потертые синие джинсы и черную майку, которую слегка оттопыривала маленькая изящная грудь. Сашка по-прежнему не видел лица. Пытаясь выплюнуть кляп, девушка давилась слюной. Каштановая голова тряслась от насильно сдерживаемого кашля.

– Я слышал крик. Что-то случилось? – Сашка принял обеспокоенный вид, будто только проснулся.

– Не мешай, – обрубил отец.

– Только воды попью.

Сашка неуверенно шагнул в кухню. Через пару секунд наполнил водой стакан и, не моргая, чтобы лучше рассмотреть девушку, стал выходить. В эту секунду, запыхавшись и издавая хриплый свист, заскочил Афоня с красным пластмассовым чемоданчиком, похожим на медицинский, но без креста. Он встал спиной, загородив Сашке дорогу, и тому пришлось проявить гибкость, чтобы протиснуться вперед. Мельком он увидел девушку. Ей было не больше пятнадцати—шестнадцати лет. В чертах еще проступала юношеская нежная угловатость, но лицо было по-женски притягательным – раскосый разрез глаз и точеные скулы. Цвет глаз Сашка не рассмотрел, все происходило очень быстро. Афоня, открыв «аптечку», присел на карточки и достал шприц.

– Этого точно будет достаточно, – сказал он обнадеживающе, как медбрат скорой помощи. – Скоро все будет хорошо. Все будет хорошо…

Сашка стоял на ступеньках и впитывал все, что происходило дальше.

– Ну, как вам она?

– Сила в ней есть. Вижу, – ответила Татьяна.

– Причем какая сила! – добавил Виктор.

– Сегодня, значит, получу неплохое вознаграждение, – Афоня пустил смущенный смешок.

– Может, и не получишь! Баран, ты что устроил?!

– Ладно-ладно… А вы думаете, что слепые и глухие старухи что-то заподозрили?

– Всяко может быть. И предчувствие у меня нехорошее, – раздосадовалась Татьяна.

– Да бросьте. Никто ничего не услышал. А вот оплатить мои услуги все же требуется.

Наступила пауза, прерываемая шагами и каким-то шуршанием. Сашка понял, что мать пошла за деньгами. Откуда у них взялись огромные сбережения – Сашка был не в курсе. Знал, что из поколения в поколение все жили впроголодь, накапливая богатства, имевшие ритуальный характер. Всеми деньгами и драгоценностями занималась мать, и, казалось, даже отец не ведал им счета.

В век технологий у Сашки, его брата и сестры не было смартфонов, компьютеров и прочих гаджетов. Но они не оставались далеки от прогресса и понимали преимущества глобальной сети. Настя тайком собиралась купить мобильник, Сережа поддерживал ее затею. Сашка, однажды подслушав их разговор, отметил про себя, что никому ничего не расскажет и купит тоже.

– Смотри, если у нас будут проблемы… – пригрозила Татьяна.

– Все будет хорошо, Танюша, – фамильярничал Афоня. – У меня к тебе маленькая просьба.

– Ну.

Снизив голос, Афоня что-то забурчал, и Сашка расслышал лишь несколько слов: «мать больна» и «помоги». Этого было достаточно, чтобы понять, о чем просил большой, но слабый мужчина.

– Помогу, – сухо сказала Татьяна.

– Век тебе буду благодарен.

– Попридержи язык и помни: ты несешь ответственность.

Афоня кивнул или сделал какой-то другой жест. Татьяна холодно сказала: «До встречи», – хлопнула дверь и вновь зашелестел мотор.

Сашка поднялся на чердак. Рассматривая в окне Большую Медведицу, он думал о незнакомке. Накатило беспокойство: Сашка предчувствовал необратимость, когда каждое действие повлечет следующее, и это неизбежно все перевернет. Но выбора уже не будет. Сашка видел прошлое и будущее других людей, но не свое.

Сашку разбудило воркование бабы Клавы и ее неразлучной подруги прямо под чердачным окном.

– Ты слышала ночью крик? У меня аж давление подскочило, – пожаловалась баба Маня. – Что случилось?

– Ничего не слышала. В коем-то веке спала как убитая. Вместо десяти таблеток валерьяны приняла двадцать. Ох, давно я так крепко не спала!

– Такой сильный женский крик стоял. Ты не представляешь! Только я подошла к окну, все закончилось. Но я не поленилась, вышла из дома. Думаю, вдруг убивают кого-то – надо помочь. Вот, слушай. Вышла я, крика уже нет. Но возле дома Благовых стояла какая-то машина. Знаешь, как их там называют, внедорожник, по-моему. Подозрительно это как-то все.

– Чего подозрительного?

– Не знаю. Чувствует мое сердце, что-то здесь не ладно. Крик шел, как мне показалось, со стороны этой машины. Раньше ее здесь не видела.

– Ну и что? Может, родственники приехали или гости.

– Ни разу не видела, чтобы к ним приезжал кто-то.

– Это ни о чем не говорит, – насупилась баба Маня, аргументы подруги ее не убедили. – Ты стала слишком подозрительной. Уверена, ночью случилась очередная размолвка между Анной и Федором. В нашей забытой богом Лопатихе ничего не происходит. Ни хорошего, ни плохого. Сама знаешь.

– Говорю же тебе: нет. Не веришь мне, за дуру держишь!

Разозлившись, баба Маня молча развернулась в сторону дома. Ее подруга так же горделиво отправилась в другую.

День предвещал дождь. Небо медленно чернело, ветер швырял по Лопатихе газеты и сухую траву.

С момента встречи с Анной прошла уже неделя, а Сашка до сих пор не отправил письмо. Он решил, что пора сделать это. Слишком совестно было, что не сдержал обещания. Парень мысленно видел, как Анна бродит по дому и ждет новостей. Шаги, как метроном, отмеряли конец нынешней ненавистной Сашкиной жизни. «Надо поторопиться», – с этой мыслью он улизнул из дома.

Возле почтамта было пусто. Как только Сашка опустил конверт в ржавый синий ящик, застучал дождь.

– Прыгай, подвезу!

На своем «Урале» в черном дождевике сидел дядя Степа. Когда он седлал мотоцикл, то, как ковбой, держался прямо и разговаривал резко. И это был не тот дядя Степа, которого знал Сашка.

– Что тут делаешь? – морщась от хлеставшего по лицу дождя, спросил дядя Степа.

– Письмо отправлял.

– Неужели сейчас молодые пишут письма?

– Пишут.

Дядя Степа рассеянно хмыкнул.

– Ночью такой крик был. Слышал?

– Нет, ничего не слышал. Крепко спал. Наверное, каких-нибудь алкашей занесло из соседней деревни.

– Хм… – протянул дядя Степа. – Поживем – увидим.

К чему это сказал дядя Степа, Сашка не понял. Но было в его словах что-то подозрительное, будто он о чем-то догадался. Может, последний разговор натолкнул на мысли?

– Вы куда ездили?

– К дочке в Псков.

– Не знал, что у вас есть дочь.

– Есть. Но я приехал, ее дома не было. Считай, вхолостую съездил, – тут дядя Степа вернулся к прежнему разговору. – Этот крик был женский. Пугающий. Сразу представил, что с моей дочерью случилась беда… – поежился дядя Степа. «Болван, – подумал он, – надо было дождаться ее, сидеть под дверью столько, сколько потребуется. А я проявил малодушие, затаил мелочные обиды, что дочь совсем не заботится обо мне. Болван!»

– Думаю, с ней все хорошо. Не переживайте.

– Надеюсь, – сказал дядя Степа и поддал газу.

– По мобильнику ей позвоните.

– Был когда-то, сломался.

Стало ясно, почему мужчина был таким хмурым. Сашка задумался, а что если и вправду новая жертва оказалась бы его дочерью? Смог бы он смотреть своему единственному другу в глаза?

Дядя Степа остановился возле своего дома. Накрыл мотоцикл брезентом. Повисла неловкая пауза. Сашка ждал приглашения в гости, а дядя Степа ждал, когда парень уйдет домой. Они топтались на месте, глядя друг другу в глаза. Первым прервал молчание Сашка:

– Спасибо, что подвезли. Я пошел. До встречи!

Дядя Степа кивнул, еще раз посмотрев на мотоцикл. День выдался напряженным, и дядя Степа захотел снять усталость коньячком. «А вдруг снова придется в Псков ехать?» – подумал он и отказался от своей затеи. Лицо, когда он прощался с Сашкой, окаменело. Даже не морщилось от холодного дождя.

Настя встретила Сашку на крыльце. Явно специально поджидала:

– Где тебя носило?!

– Гулять ходил, встретил дядю Степу, он согласился меня подвезти. Больше нечего рассказывать.

– Ясно…

– Настя, хотел с тобой поговорить.

– Ну…

Сашка пригласил сестру пройти за теплицы. Ливень закончился, робко выглянувшее солнце размывало краски. Реальность становилась не такой гротескной и концентрированной, и Сашкина хмурость рассеялась.

– Тебе не кажется, что мы должны жить по-другому?

– На что ты намекаешь? – Настя подозрительно прищурила один глаз.

– Как нормальные люди.

– Тише ты! Все, что мы делаем, очень важно.

– Это все чушь! Просто так тебе мама вдалбливала. И если все, что делает наша семья, правильно, почему мы тогда так боимся, что кто-то узнает и к нам нагрянут правоохранительные органы?

– Не знала, что в твоем крохотном мозгу шевелятся такие мысли.

– Настя, ты сейчас врешь! Нам надо выбираться отсюда. Ты сама об этом думала. Не так-то все тебе нравится, как ты говоришь.

– Знаешь что? Это мое дело! Мне самой решать, во что верить!

Настин нос брезгливо сморщился гармошкой.

– Забудь про этот разговор. И, пожалуйста, ничего не рассказывай матери.

– Забыли, – снисходительно согласилась Настя. – Но ты задумайся. Мы знаем то, что другим неведомо. Мы особенные. Пожалуйста, ничего не отвечай.

– Пусть так, – не сдержался Сашка. – Почему тогда не приносить в жертву куриц, свиней и прочий скот?

– Потому что у всего есть своя цена.

– Я не согласен!

Сашка воскликнул так, будто ему только что вынесли приговор, который он незамедлительно хотел обжаловать. Настя пошла прочь легкой танцующей походкой. Сашка был раздавлен.

Целый день он старался не попадаться домочадцам на глаза. Предстоящий ритуал занимал все мысли матери. Ее настрой передался остальным членам семьи – суетились все. Настя несколько раз перемывала посуду. Сережа беспокойно слонялся по дому. Отец пытался одновременно и траву косить, и сарай чинить, в итоге плюнул на все и сказал, что займется этим в другой день. Такое поведение ему было не свойственно. Он предпочитал не откладывать на завтра то, что мог сделать сегодня.

Сашка понимал, что убежать можно только этой ночью. Другой возможности не будет. Завтра, когда небо прорежет молодая луна, девчонку принесут в жертву. Сашка решился: он не Грегор Замза, чтобы терпеть ненавистную себе жизнь. Если уж он и будет превращаться, то только в насекомое, имеющее крылья, а не в большого неповоротливого жука.

6

Было очень темно, Сашка боялся включить фонарь. Продираясь сквозь лес, он все время оглядывался. За ним плелась девчонка, имени которой он не знал. Лес мрачно нависал над молодыми людьми. Казалось, весь мир взбунтовался против Сашкиной новой жизни. Его обязательно найдут по треску веток под ногами, сбивчивому дыханию или уханью совы, которая, будто нарочно, указывала на беглецов.

– Давай отдохнем. Я больше не могу, – девчонка плюхнулась прямо на корни.

– Хорошо.

Сашка освободил плечи от тяжелого рюкзака.

– Что происходит?

– Давай потом поговорим?

– Я хочу сейчас! Вы меня убить хотели?

Девчонка зарыдала, ее лицо заблестело от слез. Сашка ничего не хотел объяснять. Он был очень вымотан, и этот разговор начинал ему действовать на нервы.

– Послушай. Я тебе все расскажу, только потом. Ладно?

– Ладно. А как мне к тебе обращаться?

– Саша.

– Какое совпадение! И я – Саша. Правда, мама звала меня Шурой.

Сашка не поразился этой удивительной мелочи, обычно располагающей друг к другу едва знакомых людей. Ему вообще сначала хотелось сказать вместо настоящего имени «Дурила», но он постеснялся произвести плохое впечатление.

– Куда мы идем?

– Тут недалеко есть заброшенный сарай. Ни разу не видел, чтобы кто-то ошивался возле него. Переночуем там, а завтра решим.

Сашка взвалил на плечи рюкзак. Ничего особенного в нем не было – теплая кофта, фонарь, кулек печенья и бутылка воды. Самое ценное он хранил в кармане джинсов – украденные у матери десять тысяч рублей.

– Долго еще идти? – не унималась Шура.

– Осталось немного.

Сашка думал о своей семье. Интересно, что они сейчас делают? Наверное, отправились на поиски беглецов. С другой стороны, Сашка им точно не нужен. Ни родители, ни брат, ни сестра его не любят. Единственное, за что они опасаются, так это за то, что, если Сашка расскажет всю правду, им крышка. Пусть попробуют объяснить тогда, что просто чтили память предков. Ни один адвокат не сможет спасти их грешные задницы. Они прекрасно знали, вся их жизнь – это уголовная статья.

Сбежав, Сашка по-прежнему злился на семью, только теперь гораздо больше. Отныне он себя ни в чем не сдерживал, поэтому ненавидел их открыто и страстно. Его жизнь, а самое главное, душа, разделились на до и после. И сейчас в ночи он думал о прошлом, а будущее совсем не занимало Сашиных мыслей. Оно было для него размазанным пятном, в котором парень так же размыто видел своих родственников.

– Это он? – спросила Шура.

Сашка очнулся от мыслей. Шура была воодушевлена, стирая страх двухдневного плена.

Сарай был сколочен из деревянных паллетов. Несмотря на то что доски местами прогнили, он был в неплохом состоянии, а самое главное – целым, способным защитить от ветра и дождя. Шура бойко юркнула внутрь.

– Вполне ничего. Можно переночевать. Интересно, откуда это все?

В сарае нашлись раскладушка, журнальный стол и несколько свечей.

– Я приволок с помойки. Знал, что сарай пригодится.

Шура плюхнулась на вонючую раскладушку, но мерзкого запаха не почувствовала. Все происходящее казалось ей страшно интересным сном. Почти безлюдная деревня, странная семейка, побег, черный лес и теперь вот эта раскладушка. Когда девушка задремлет, то обязательно проснется в реальности. Так ей казалось, когда сомкнулись ее отяжелевшие веки. Сашка вымотался, но сна не было ни в одном глазу. Гадал, что же творится дома: злится ли мать, рассказала ли Настя об их последнем разговоре, выдвинулся ли на поиски отец. Все, что бы он ни представил, было логическим умозаключением. Но происходящее на самом деле он не чувствовал.

Свет в доме Благовых горел всю ночь. Вся семья собралась на кухне. Отец стоял перед окном в надежде, что непутевый сын вернется. Мать подпирала осунувшееся лицо руками и тупо глазела на столешницу. Проступавшие слезы она смахивала, стараясь скрыть их от близких.

Потусторонние звуки становились четче и подозрительнее. Дом будто звенел от всеобщего напряжения: трещали половицы, поскрипывало крыльцо, громыхала крыша, моргая, шипела лампочка.

Настя металась из стороны в сторону, чем очень напрягала Сережу:

– Сядь. Голова уже кругом от тебя.

– Не вякай!

– Что будем делать? – поникшим голосом спросила мать.

– Ох, дурила! – отец будто не расслышал вопроса.

– Надо попробовать его найти, – предложила мать.

– Где его искать будем? Ты чувствуешь, куда он сбежал?

– Нет. Я вижу, что он в лесу. Больше ничего.

– Здесь кругом лес! А девчонку видишь?

Татьяна, погрузившись в себя, не шевелилась. Она пыталась нащупать дорогу, по которой убежала пленница.

– Вижу.

– Ну так давай найдем их.

Все воодушевились, даже Настя перестала мерить шагами пространство.

– Не будем их искать, – отрезала мать.

– Почему? – изумился отец.

– Захочет – сам придет.

– Если девчонка заявит в полицию?

– Мне кажется, нам не о чем беспокоиться. Моя прародительница Прасковья нас бережет.

– Будем надеяться.

Настю разрывало, она хотела выдать семье последний разговор с Сашкой. Но что-то останавливало ее – то ли жалость к родителям, то ли сострадание, которого она раньше не испытывала. Признаться в том, что Настя переживала за брата, было трудно. Лицо Сережи не выражало беспокойства, часто подергиваясь от широких зевков.

Начинало светать, смолкли назойливые шорохи и скрипы, рождались привычные утренние звуки: заверещали птицы, прокричал петух и пропищала кошка. Напряжение угасало, и тела Благовых невольно расслабились. Лица приняли туповатые, простодушные выражения.

– Пора спать, – промямлила мать заплетающимся языком, и все, как по команде, разошлись.

Сашка проснулся в полдень от сильной духоты. В сарай бесцеремонно долбило дерзкое солнце, от которого не спасали редкие, но широкие ветви. Потное лицо облепили мошки. Спать было невозможно. Сашка сначала заерзал на спине, пытаясь отогнать назойливых насекомых, но как только опустил руки, снова подвергся атаке. Не выдержав, парень вскочил. Тело ломило и ныло. Никогда раньше Сашка не спал на земле. Первый опыт, как обычно бывает, оказался горьким.

В сарае он находился совершенно один. Ткань раскладушки провисла. Все-таки Шура спала на ней. Но где она сейчас? Сашка, как преступник, украдкой выглянул наружу, а потом распахнул скрипучую дверь. Шура, прислонившись, стояла возле толстого дуба. Завидев Сашку, девчонка встрепенулась, но через секунду ее плечи опустились, и она приняла непринужденную позу.

– Ты замечал, что деревья – самые лучшие батарейки? Один поток энергии идет сверху, с неба, другой – от земли. Далеко не все деревья аккумулируют два потока. А у этого два. Очень хорошее дерево. Постоишь так немного – и как новенький.

– Не обращал внимания на деревья. Мне всегда были интересны люди.

– Попробуй.

Сашка нехотя прислонился к шершавому стволу. Конечно, он чувствовал мощную чистую энергию. Но ему было это совсем неинтересно, детские забавы – не более.

– Ну? – уставилась Шура.

– Да, ты права, – без энтузиазма ответил Сашка.

– Зря ты так…

Сашка не понял, чего он сказал не так. Ведь подтвердил то, что она хотела услышать. Он не мог поддержать разговоры об энергии дерева не от того, что был бесчувственным олухом, просто это его не занимало. Куда занятнее было наблюдать за людьми со всеми их противоречиями. Человек создан для борьбы. Внутренняя гармония – это плод борьбы, остановка перед началом новой битвы.

– Давай перекусим.

Сашка принес овсяные печенья и воду. Молодые люди жадно захрустели. Сашка проголодался гораздо больше, чем думал. Желудок, как бездонный мешок, мог вместить неограниченное количество еды.

– Что будем делать дальше? – поинтересовалась Шура, не переставая жевать.

– Не знаю. Ты где живешь?

– В Москве. Мы сейчас где?

– Ого! Как далеко! Это Псковская область, деревня Лопатиха.

– Вот блин! Я так и знала, что этому чертовому Афоне нельзя верить. Козел он, а не учитель! За решетку мудака! Ему бы пожизненное впаять!

– Как ты познакомилась с ним?

– Знаешь, с четырнадцати лет со мной стали происходить странные события…

– Сколько тебе сейчас? – перебил Сашка.

– Скоро девятнадцать будет, – без кокетства ответила девушка. – Так вот. Происходило что-то очень странное. Я не могла спать, постоянно чувствовала чье-то присутствие. По комнате будто ходил кто-то невидимый. Я отворачивалась к стене и думала, как бы побыстрее заснуть. Это невидимое присутствие мучило меня до утра. Потом бывали очень необычные сны. Однажды я проснулась и увидела перед собой мужские ноги в черных брюках. Мужчина, как мне показалось, был очень высоким. Я не видела его лица. Он меня словно придавил собой. Как я ни старалась, даже голову не смогла поднять. А он продолжал стоять. По-моему, он что-то говорил. Я хотела убежать от него. Но каково было мое удивление, когда я поняла, что продолжаю спать. Я не могла проснуться. Когда я открывала глаза, то думала, что наконец-то пробудилась. Но потом снова понимала, что сон продолжается. Не знаю, сколько времени я мучилась. Но когда мои глаза действительно открылись, сердце было готово выпрыгнуть из груди. Страшнее кошмара в жизни не видела. Потом был еще подобный случай. Только я задремала, снится мне моя комната. В тот момент я, конечно, не понимала, что это сон. Встаю с кровати, чтобы убрать книги на полку, и неожиданно отрываюсь от пола. Я взмываю к потолку и вижу себя на кровати. Представляешь, я видела себя со стороны! Стало страшно, что не вернусь в свое тело. Не помню, как это мне удалось. Но проснулась я одновременно напуганной и обновленной.

Теперь я вижу будущее. Оно приходит ко мне в виде картинок или знания. А тогда мне казалось, что схожу с ума. Я выпила пачку феназепама, но меня откачали. Очнулась я в реанимации. Потом несколько месяцев лежала в кризисном отделении. Ты не подумай, там не психи лежат. Обычные люди. Например, со мной в палате была женщина, у которой дочь погибла в автокатастрофе. Мы могли свободно выходить за пределы больницы. Никаких ограничений не было. Под словом «мы» я имею в виду себя и друзей, с которыми познакомилась там. Все мы слишком глубоко заглянули внутрь себя. Понимаешь? Не просто так человек задействует мозг только на пять процентов. Это все для того, чтобы не сойти с ума. Чем глубже заглядываешь внутрь себя, тем ненужнее становишься этому миру. Как только я прошла курс лечения антидепрессантами, меня выписали. Я приноровилась к тому, что чувствую. Поэтому жила обычной жизнью: училась, общалась с друзьями. Постепенно моя интуиция стала засыпать, а вместе с этим прошли все депрессии. Это был самый счастливый период в моей жизни.

Полгода назад все перевернулось. Один мой приятель – Славик, с которым я познакомилась в больнице, – пригласил меня на бесплатную лекцию по эзотерике. Это было на Таганской, в самом центре Москвы. Когда мы пришли туда, нас вежливо встретил молодой человек в строгом костюме. Смотрелся он там как вышибала в ночном клубе. Небольшой зал был разделен на зоны с мониторами. На каждом крутилась своя тема. Вышибала подвел нас к одному из мониторов. Крутился короткий ролик, по-моему, о разуме. После того как мы посмотрели его, нам предложили пройти к следующему монитору. Вышибала следил за нами, обрабатывал, чтобы мы не ушли. К нам подходили какие-то люди и уверяли, что надо присоединяться к дружной семье. Какая дружная семья – мы ни черта не знали. Поняла я это, когда было поздно. Славику надоела вся эта муть, и он буквально сбежал. Вышибала, заметив, что мой приятель собирается уходить, оперативно среагировал – подскочил, уговаривая остаться на фуршет. Я хохотала. Вся ситуация выглядела очень комично. Славик сделал вид, что заинтересовался. Но как только вышибала, потеряв бдительность, пошел впереди, Славик выскочил на улицу. Ты бы видел лицо громилы! Он скуксился так, что, зуб даю, готов был разрыдаться!

– Что было дальше?

– Когда Славик слился, я осталась одна. Ко мне вышел Афоня, тогда он представился учителем. Я ему поверила, слишком убедительно он говорил. Так я стала встречаться с ним.

– Чему он учил?

– Управлять своей энергией, моя интуиция снова проснулась. Афоня считает, что, если человек пройдет все круги внутреннего ада, он познает Высшее. Я поняла, что он хотел создать нового человека, точнее, новый разум. Его последователи говорили, что все проблемы человека от того, что он не познал ада. На стенах комнаты, где он принимал, висели плакаты: «Окунись в самый худший трип, и тебе воздастся».

– Почему ты не ушла от него?

Шура отчаянно залилась смехом. Сашка от волнения заерзал. Вот дурила – ляпнул что-то не то.

– Прости, если обидел.

– А твои предки, кажется, еще хуже, чем Афоня.

– Обещай, что ты никому об этом не расскажешь, – взмолился Сашка. – Я тебя очень прошу.

– Да вы просто чокнутая семейка! Вам нет места в цивилизованном мире, как и вашему сообщнику Афоне. Кто вы вообще такие?

– Это долгая история.

– Развелось вокруг психов, мама не горюй. Все беды от того, верит ли человек и во что. Лучше не соваться ни в какую религию.

– Я все понимаю. Но, пожалуйста, не говори никому. У тебя есть семья?

– Есть. Отец. Но он не особо интересовался моей жизнью. Сейчас, наверное, думает, что где-то зависаю со Славиком.

Сашка кивнул, и девичье лицо озарила довольная улыбка.

– Дашь мне немного денег? Я сама доберусь.

– Можно с тобой?

– Хорошо. Но ты еще совсем юный, – сказала Шура, как человек, умудренный опытом.

– Мне уже восемнадцать. Совершеннолетний, – соврал Сашка.

– Ладно. Купим билеты на поезд, и мы на месте.

Сашку терзало дурное предчувствие. Чтобы увидеть картинки будущего, ему надо было «включиться», но он не хотел их видеть. Пусть все будет как будет. Он уже был счастлив, что удрал из дома. Воздух для него запах свободой, и каждая его клетка хотела впитать жизнь. Шура в его глазах была сильной. Он мечтал стать таким же, чтобы понравиться ей. Впервые в жизни он испытывал чувство влюбленности. Раньше он думал, что питал его к Вере. Сейчас же понял, что то было лишь дружеской привязанностью.

– Пойдем, – Шура нетерпеливо теребила парня за руку.

День разгорался зноем, обволакивая Лопатиху мерцающим маревом. Лес, испещренный тропами, казался более приветливым, чем ночью. Деревья гостеприимно склонялись над путниками, укрывая от жары.

Вода в бутылке быстро закончилась, и беглецы поспешили выбраться из леса. Чем ближе они подходили к проселочной дороге, тем сильнее ощущался едкий дым. Горели поля. Шура закрыла нос рукой. Сашка, привыкший к этой вони с детства, даже не поморщился.

Голубая будка остановки располагалась на окраине Лопатихи, в двух километрах от леса, из которого только что вышел Сашка со своей подругой. Вдруг раздался знакомый вой двигателя. По дороге неторопливо катил дядя Степа. Похоже, он был в своих мыслях и Сашку не заметил, пока тот с криком не погнался за мотоциклом.

– Здравствуйте! Вы куда едете?

– В Псков, Санек. Дочка объявилась, – не притормозив, ответил дядя Степа.

– Подбросите нас? Нам на вокзал надо.

«Урал» резко затормозил, обдав Сашку плотным облаком пыли. Дядя Степа в растерянности глядел на бегущую к ним девушку.

– Это моя подруга, – улыбнулся Сашка.

– Уместитесь?

Ребята прыгнули в люльку. Шура заняла мягкое сиденье. Сашка расположился на горячей поверхности капота.

– Чего вы на вокзале забыли? Сбежать хотите? – шутливо поинтересовался дядя Степа.

– Провожаю, – замялся Сашка.

– Ух, как поля горят!

Сашке вспомнился сон, когда Лопатиха тонула в черном дыме, а семья мешала ему уехать. Сейчас, в реальности, все было куда приятнее. Вот он убежал из дома и едет из деревни. То же чувство свободы, что и во сне. К тому же с ним мчит очаровательная девушка, и никто его не преследует. Он столько времени прокручивал в голове план побега, а все произошло проще, чем он представлял. «Странная штука – жизнь. Готовишься к чему-то, а зря. Все случается само по себе, словно против твоей воли», – размышлял Сашка, подставляя красное лицо обжигающему ветру.

– Моя-то объявилась. Задницу ей надеру – расстраивает старика, – пожаловался дядя Степа, и его лицо нахмурилось. – Надеюсь, ты не заставишь нервничать родителей?

– Нет, с чего бы мне?! Я провожу подругу и сразу домой, – постарался естественно ответить Сашка.

– Смотри мне, – дядя Степа пригрозил распухшим грязным пальцем.

– Все будет хорошо, – эта фраза растеклась в Сашке благодатью. Всю дорогу до вокзала он улыбался. Быть счастливым оказалось очень просто, для этого надо лишь прислушиваться к себе.

В этот день Настя проснулась в шесть утра. Но улизнуть из дома, как планировала, не смогла. Сережа был крайне надоедлив и везде следовал по пятам. Отклонившись от намеченного плана, Настя стала очень раздражительной и срывалась на брате. Когда Сережа уже не смог терпеть ее издевок, он наконец-то заперся в своей комнате. Действовать надо было быстро, пока из магазина не вернулись родители. Настя положила в пакет бутерброды с сыром и несколько шоколадных конфет.

Всю ночь она думала о встрече с Сашкой: как он отреагирует, что скажет. Она почти не сомневалась в том, что он не захочет возвращаться, сделает это свое туповатое лицо и промычит. Она его давно раскусила! Дурилой он только казался, но на самом деле в его подростковом теле скрывалась душа настоящего бунтаря. Насте было сложно признаться в том, что она тоже мечтала покинуть Лопатиху, за пределами которой проносилась интересная жизнь. Чего может случиться страшного, если она не будет присутствовать на очередном ритуале? А там, в мегаполисе, бурлила жизнь. Возможно, она не сулила духовных благ, но предлагала комфорт и эмоции, которых Насте так не хватало! В деревне ни на одного мужика без слез не взглянешь – пьют страшно. Спирт, как валюта, всегда в ходу, и ради него они готовы трудиться и даже любить. Настя хотела искреннего чувства, достойного быть рядом мужчину. О любви она знала лишь из фильмов и книг. Ее внутренний мир и желания были закованы в семейные предания, впитывавшиеся с детства. Она, как абориген, чувствовала связь с культурой своей земли, но, окажись в цивилизованном мире, смогла бы подстроиться под его обычаи?

Настя спешила в лес, зная, где скрывается брат. Увы, приближаясь к нему, она чувствовала, что опоздала.

Пустой сарай угрюмо смотрел на нее. Сердце колотилось, как мотылек о лампочку. «Ушли», – пронеслась мысль. Она осторожно заглянула в сарай, и «мотылек» разбился об яркое стекло. Все, что Настя думала о встрече с братом, в одну секунду утратило смысл. Человек соткан из внутренних диалогов, полных сомнений и надежд. Вытащи их из головы, что останется?

Распластанное по небу вальяжное солнце туманило голову так, что у Насти замелькали перед глазами белые круги. «Как бы он не натворил глупостей», – проплыло в голове.