Текст книги "Папа на выходные"

Катерина Ши
Папа на выходные

Введение

Агентство «Элиниум» – удивительное место. Здесь, как и всегда, было людно, шумно и довольно весело. Девушки, сидящие в приемной, разговаривали по телефону, обсуждая с клиентами требования к работе и предлагая кандидатуры, что-то объясняли, перекладывая анкеты с места на место, зачитывали данные и задорным и звонким голосом прощались с нанимателями. После некоторых звонков могли смеяться или, наоборот, принять задумчивую позу, стараясь в голове просчитать варианты.

Здесь царила жизнь, здесь было то, чего мне не хватало последние полгода – смех, улыбчивые лица людей и искренние глаза. Чистые и неиспорченные мысли, дружный коллектив, готовый подставить свое плечо, а еще необыкновенная легкость, которая передавалась от начальницы агентства подчиненным. Я как путник в пустыне припал к агентству, жадно хватая огромными глотками человеческие эмоции, которые во мне умерли. Надеялся, что хоть так научусь жить заново, но нет – я смог в этом месте только выжить, приподнять голову над толщей боли, которая поглотила всего, но все так же внутри оставался одиночкой, изгоем и человеком с истерзанной и рваной на куски душой.

Не так давно я был самым счастливым мужчиной на земле, который приходил домой с довольной улыбкой, которого ждали, ценили и любили. Я много смеялся, шутил над собой и необидно подшучивал над другими, разряжая тяжелую обстановку в офисе, организовывал мероприятия и был заводилой и душой компании, а дома всегда оставался любящим мужем и отцом. Но роковой случай перечеркнул всю мою жизнь от и до. И больше нет того дома, нет людей, которые меня ждали. Ничего нет. Только я, бродящий среди толпы как приведение, как неприкаянный странник, выброшенный на берег жизни и лишенный воздуха.

Светлана Сергеевна приняла меня на работу сразу, как только зашел к ней в кабинет и что-то невнятное промямлил. Вид у меня был не самый лучший – потрепанная временем одежда, осунувшееся лицо, заросшее бородой, повисшие вдоль тела руки. Мудрая женщина не спрашивала, что со мной произошло, как докатился до такой жизни, лишь попросила документы и предложила горячий чай. Все время, пока меня оформляли на работу, просто держал в руках чашку и смотрел в никуда, не замечая приходящих и выходящих людей, я даже сейчас не могу ответить, в какой момент меня успели сфотографировать на личное дело, даже вспышки не видел.

Со старой работы я уволился сразу же, как только горе настигло мою семью. Не мог смотреть на сочувствующие лица коллег, которые давали глупые и никому не нужные советы. Меня бесило то, с каким напором они рекомендовали выбросить из головы угнетающие мысли, как ходили по пятам, вздыхая и возводя глаза к небу со словами: «За что же так жестоко?!» Меня раздражало, как за спиной шушукались и тихо соболезновали. Смог продержаться на старом месте работы всего лишь пару дней, этого хватило, чтобы многое понять и выбрать свой путь.

Я в их поддержке не нуждался, мне нужно было время, время, которое не будет приносить столько боли. Я ждал, когда она спрячется в сердце и станет лишь периодически о себе напоминать. И на обретение хоть какого-то спокойствия и душевного равновесия потребовалось шесть месяцев. В этот период я просто слонялся по городу, часами ходил по улицам, сидел на лавках в парке и вспоминал.

Как странно, раньше бы я не вспомнил ничего. Спросил бы меня кто год назад о чем-то личном, покрутил бы пальцем у виска и закатил глаза, а сейчас в голове мелькали калейдоскопом картинки, яркие вспышки воспоминаний. Даже мог вспомнить, как забирал сына из роддома, и каким маленьким он был, да что говорить я помнил досконально все платья жены и мог с уверенность заявить, что она любила легкие и свободные фасоны, которые не имеют молнии на спине. Часто в такие моменты мучила совесть, говоря о том, как бы я мог поступить в той или иной ситуации, что ссор, будь они неладны, можно было бы избежать. Ведь есть возможность решать проблемы сразу же, как только они возникают. Не копить в себе обиды, не складывать их, а поделиться с близким, постараться объяснить, что не нравилось, и вместе найти способ решения проблемы. Вместе, но не каждый сам с собой. Потому что путь оказывается разным.

Я многое переосмыслил в те месяца, словно прожил свою жизнь заново, и, будь у меня второй шанс, не допустил бы тех ошибок, что допускал ранее.

– Илья? Ты чего здесь стоишь? – повернул голову на голос и несколько раз проморгался, отгоняя от себя никому не нужные рассуждения и мысли. Светлана Сергеевна нахмурилась еще сильнее, словно разгадав все думы и лично заглянув мне в голову, и пригласила войти в кабинет. Как и всегда, я беспрекословно перешагнул небольшой порог и подошел к белому дивану, который всегда казался для меня чем-то сверхъестественным, сел напротив столика, положив руки на колени, и принялся ждать. Сам не знаю чего, но всегда ждал то ли тихого голоса, то ли того, что женщина будет мне рассказывать истории из жизни агентства, а они на самом деле были довольно интересны и необычны.

– Чай или кофе? – Светлана Сергеевна всегда пыталась меня чем-то напоить или накормить, только я не был маленьким мальчиком и всегда, ладно, почти всегда отрицательно качал головой. И сегодняшний день не был исключением.

– Спасибо, откажусь.

Наши разговоры были емкими и краткими, я видел, как свободно и легко женщина общается с остальными мужчинами, будь им двадцать или пятьдесят. Я же сам не стремился к близкому знакомству. Меня устраивало так, как было. Не любил и не люблю, когда лезут в душу, когда пытаются разговорить, интересуясь у собеседника, почему он такой угнетенный и хмурый.

– Вчера нам позвонила девушка и попросила помочь сделать ей в квартире небольшой косметический ремонт…

Светлана Сергеевна задумчиво уставилась в окно, а я пожал плечами, ремонт так ремонт. Не сложно, так как умел делать почти все, начиная от починки стиральной машины, заканчивая прогулкой с собакой. Главное условие – не мешаться под ногами, не лезть с расспросами и просто делать вид, что меня не существует.

– Я не хочу давать тебе этот контракт, – женщина повернулась, и ее серо-голубые глаза словно в самую душу заглянули, даже встрепенулся.

– Почему? – никогда раньше мне не отказывали в работе. А если и отказывали, то перед фактом не ставили – позвонили и позвали на работу – хорошо, нет – тоже неплохо.

– Веришь или нет, но предчувствие плохое, – начальница даже поежилась и повела плечами, а я задумался над ее словами и еще раз, внимательно рассматривая женщину, которая могла годиться мне в матери.

В агентстве ходил слух о проницательности Светланы Сергеевны. Если она советует взять на себя какие-то обязанности, то стоит прислушаться. Оказалось, что благодаря таким советам многие девушки нашли свои вторые половинки, да и мужчины не остались одни. А мне… Мне не нужен никто, я сам по себе, волк-одиночка…

– Но и в то же время прямо хочется, чтобы ты пошел, – вновь заговорила женщина и растерла руками виски, – впервые у меня такая проблема.

– Нет никакой проблемы, – пожал плечами, – давайте адрес, и я поехал.

– Уверен? – прищурилась Светлана Сергеевна, чуть наклонив голову.

– А чего мне бояться? Человек взрослый, сам за себя постоять смогу, если что…

– Хорошо, – дергано ответила женщина и передала договор, – только позвони, как освободишься, ладно?

Вздернул бровь в немом вопросе, но во взгляде собеседницы было столько волнения, что просто кивнул. Раз ей так хочется, могу и позвонить, мне не сложно. Ознакомившись с договором, кивнул своим мыслям, приблизительно представляя, какие инструменты нужно брать, хотя, конечно, лучше всего переговорить с хозяйкой квартиры и выслушать ее предпочтения. Однако все равно по пути заехал домой и загрузил багажник старенького автомобиля чемоданчиками с инвентарем.

Квартира, в которой требовалось сделать ремонт, находилась в новом строящемся районе, где совсем недавно появились первые три дома, которые сейчас активно заселяются. Плюс рядом очень быстро выстраивали еще два здания. Стройка шла даже ночью, успевали и дорогу делать, и территорию благоустраивать, что немаловажно. Вот в один из таких домов я и приехал. Находился он почти на отшибе, дальше только лес и был. Судя по небольшому количеству машин, квартиры хоть и выкупили быстро, да только заселяться в них никто не спешил. Наверное, перепродавать будут как вторичное жилье за сумму, которая значительно будет выше покупной.

Я прошел к первому подъезду и нахмурился, оглядываясь по сторонам. Вот бывает, что ты чувствуешь тревогу и волнение, как будто что-то должно произойти, вот и меня накрыло, словно волной, с головой. Переступая с ноги на ногу, еще раз посмотрел на довольно приличный дом, входную дверь и спуск для колясок, но ступить вперед так и не смог, ноги словно прилипли к земле.

– Чего встал-то? – усмехнулся кто-то за спиной.

Резко обернулся и заметил двух мужчин в потертых кожаных куртках и джинсах. Они скалились и шли на меня, словно поджидали все это время. В руках у одного была толстая палка, второй явно рассчитывал на свои силы.

– Вы чего? – отступил назад, не сводя взгляда с мужчин, которые были младше меня лет на десять, сопливые мальчишки, по сути, но очень самоуверенные.

– А того, – я даже не сообразил, в какой момент они бросились на меня, слишком быстро и неожиданно, – это тебе за то, что братана нашего засадил!

Удары сыпались с двух сторон, да только и я не собирался просто так стоять и сносить побои. Отбивался уверенно и четко, осознавая, что парней хоть и больше, да только я значительно выше, крепче и сильнее. Совсем не важно, что последнее время одевался неприметно, что перестал заниматься и фактически следить за собой. Тело до сих пор помнило многочисленные тренировки, а руки работали сами по себе. Правда, все равно оказался слишком самонадеянным, не понял, как споткнулся и кулем повалился на землю, успел только поджать ноги, да голову руками накрыть, чтобы сильных повреждений не нанесли. А вообще нужно было рывком подняться, иначе в ход пойдут ноги, и лучше мне явно не будет.

Неожиданно к подъезду подъехала машина, которую явно никто не ожидал увидеть, я лишь услышал скрип тормозов, да как дверь хлопнула.

– Эй! Вы что творите?! – женский голос спугнул нападавших, парни довольно резво побежали в сторону соседнего дома, а там быстро скрылись за углом строения. Они меня так и оставили недобитого, видимо, думали, сам сдохну с минуты на минуту, вот только зря надеялись. Морщась от боли, приподнялся и даже смог встать на колени, опираясь на избитые руки.

– Давайте помогу! – раздался голос над ухом, – сейчас скорую вызову!

– Не надо, – хрипло выдавил из себя, но вцепился в протянутую руку девушки. Она от моего хвата покачнулась, но устояла и даже потянула на себя, помогая подняться.

– Пойдемте, – незнакомка с силой сжала пальцы и потащила за собой в подъезд. А я пошел… Впервые в жизни не стал упираться, а решил принять так нужную мне в тот момент помощь.

На первом этаже девушка замешкалась, отпустив мою руку, пошарила в кармане легкого плаща в поиске ключей и быстро открыла довольно хлипкого вида дверь.

– Проходите, – попросила она, а я ни на секунду не задумался, зашел и даже умудрился разуться, убирая обувь чуть в сторону, чтобы она не стояла на дороге. Но когда выпрямился и поднял голову, то заметил, что все это время девушка второй рукой прижимала к себе сверток голубого цвета.

– У вас… ребенок? – не знаю, что меня больше всего удивило, то ли ее помощь, то ли дите, которого так бережно держали. Я вообще не мог понять, откуда во мне вдруг родились эти чувства, ведь зарекся сам себе не чувствовать, не ощущать, а здесь до костей пробрало, до самой глубины души.

– Да, – чуть заметно улыбнулась моя спасительница, – проходите в ванную, смойте пыль, потом обработаю ваши раны. Можете использовать большое серое полотенце, – она стала нагибаться, чтобы стянуть с ног полуботинки, только я сам не понял, как оказался у ее ног, бережно расстегнул короткие молнии и стянул обувь, поражаясь небольшим стопам и аккуратным пальчикам, которые мгновенно поджались.

Девушка как-то быстро проскользнула мимо меня и скрылась в одной единственной комнате, а я пошел в ванную, чтобы осмотреть увечья, боль от которых почти не ощущал, потому что находился в какой-то прострации. При каждом движении старался сильно не шуметь, а больше прислушивался к тишине в квартире, вдыхал свежий аромат и млел от того, как мне не хватало этих звуков и этого запаха.

Глава 1

Сидя с маленьким сыном на руках, который рассматривал пуговицы на халате, я прикладывала ладонь к горящей щеке и безмолвно сглатывала слезы, которые уже давно не катились из глаз. Просто в какой-то момент я приняла свою участь, приняла то, что за любой промах буду получать по лицу или спине и не смогу ничего сказать в ответ.

Говорила мне мама, убеждала, что прежде, чем бежать за мужчиной и отдаваться в его руки, нужно хотя бы узнать его лучше, понять, чем живет, что любит и о чем мечтает. А я, как увидела Максима, то крышу снесло. Бегала за ним, как умалишенная, привлекала к себе внимание. Казалось, что лучше человека и быть не может: внешность как с картины, телосложение отменное, одет всегда с иголочки. На тот момент казалось, что он тот самый единственный и неповторимый, при виде него у меня сердце замирало и слова заканчивались. Мы ведь даже встречаться начали на последнем курсе института, планы на будущее строили, совместно жить пробовали. Это тогда я еще не знала, какой парень на самом деле, тогда бы пелена с моих глаз пропала, и не наделала бы я таких ошибок.

Хотя, какая Лев ошибка? Нет, мой малыш просто само очарование, чего нельзя сказать об его отце, который бесится от любого писка или недовольного крика ребенка. Его раздражает все: именно так и заявил недавно, добавив, что ненавидит детей, терпеть не может их вопли и вообще не понимает, что с ними нужно делать.

Особенно мне было тяжело первый месяц после рождения малыша, когда ребенок плакал с утра до ночи, а его отец надрывался рядом, требуя от меня любыми способами успокоить младенца. А я ничего и сделать толком не могла, да и что сделаешь, если у малыша болел живот, и он своими слезами показывал, как ему плохо? Но Максиму было все равно, собственно, тогда он от слов перешел к рукоприкладству. Слава богу, до сына его рука не добиралась, останавливалась всегда на мне.

Поначалу жили мы неплохо, по крайней мере, мне так казалось.

Окончив институт, я, довольная и счастливая, попрощалась с родительским домом и умчалась вслед за молодым человеком, который не был против моего появления в его жизни. Ни о каком браке речи не было, просто жили, привыкали к друг к другу, и все. А там, глядишь, и расписались бы. Я была согласна и на это, буквально заглядывала в рот и послушно кивала головой. Дурочка. Наивная дурочка, которая совершенно ничего не смыслила в жизни.

Максим привез меня на квартиру к родителям, где нам выделили небольшую комнатку, в которой помещалась полуторная кровать, двустворчатый шкаф и небольшой письменный стол – вот и все наше богатство. Я добросовестно трудилась продавцом, так как устроиться по профессии не смогла. Точнее, смогла бы, но Максим был против, утверждая, что на этой должности я буду получать копейки. Его мама довольно быстро пристроила меня в магазин, где платили неплохие деньги, которые я, как было заведено в этой семье, складывала в общаг.

Вот только когда развалились зимние сапоги, почему-то денег мне на новые никто не дал, точно так же как и на средства личной гигиены. Вот тогда, наверное, червячок сомнения впервые и появился у меня. Я ведь сравнивала жизнь с мужем с тем, как жили мои родители, и точно знала, что отчим никогда матери ни в чем не отказывал, а если и правда не было денег, то искал подработку.

Следом за такими ущемлениями пошли занижения. Мол, живем уже полгода, а детей все нет и нет. Но самое обидное, что во всем обвиняли меня, причем обсуждали проблему за обеденным столом по вечерам, когда все уже уставшие, а я еще и голодная, возвращались с работы.

– Наверное, «нечистая» была, – вещала мать Максима с набитым ртом, – аборты делала?

Я лишь отрицательно качала головой и косо смотрела на парня, который словно и не рядом со мной сидел. Макс лишь активно работал ложкой и пустым взглядом смотрел в телевизор. И ни разу, ни разу за столько времени не заступился, не защитил перед матерью. Всегда приходилось отбиваться самой, но чаще отмалчиваться. Эту женщину я побаивалась на инстинктивном уровне, потому что знала – недолюбливает меня, не такую кандидатуру искала сыну в спутницы жизни. А он привел в дом самую простую девушку, которая зарабатывала меньше всех, работая обыкновенной продавщицей в небольшом магазинчике.

После ужина обычно все в полном молчании поднимались из-за стола, отодвигая тарелки, и разбредались по комнатам, оставив на меня грязную посуду, готовку обеда и ужина на следующий день. И ни единого слова «спасибо»…

И так было постоянно, даже когда я забеременела, то всегда дежурила на кухне, и неважно, как себя чувствовала на тот момент. Как говорили – это моя обязанность, с которой должна справляться в любое время и в любом состоянии. Буду при смерти, но картошечку отварить должна, так как все приедут с работы голодными.

Почти всю беременность меня мучил токсикоз, а от запаха мяса воротило каждые пять минут. Но никто не помогал, а я, глотая слезы и настежь открывая окно, готовила почти до самых родов.

А вечером, когда хозяева квартиры возвращались, то упрекали в том, что полы не мыты, да белье не стирано. Сразу же свекровь сердито сводила брови и качала головой: «Чем же ты целый день дома занималась?» А я старалась хоть как-то отдышаться после противных запахов, старалась в отсутствие жильцов дома отдохнуть, да хоть поспать нормально! Но, естественно, никому об этом не говорила. Почти каждый день созванивалась с родителями и врала, говоря, что у меня все хорошо, что ни в чем не нуждаюсь. А сама потом ревела в подушку, чтобы никто не видел моих слез, чтобы не было осуждения в глазах родственников Макса, чтобы они не смотрели на меня волком и не бубнили себе под нос, какая им досталась неженка.

А я все это время надеялась на что-то… На внимание со стороны парня, чьего ребенка ношу под сердцем, хотя бы на букет цветов, пусть самые недорогих… Но тот Макс, с которым я была знакома, и этот оказались совершенно разными людьми. Все чаще я понимала, что ни о какой свадьбе речи идти не будет, я здесь исключительно на правах кухарки, посудомойки и прачки. Ну и, судя по тому, что отдаю деньги, снимаю комнату и оплачиваю часть коммунальных услуг.

После рождения сына легче не стало, мне казалось, что всю домашнюю работу спихнули на меня, так как сидела дома и могла не только готовить, но и стирать, гладить и убираться. Я терпела месяц и не спала ночами, качая сына, и думала о том, что не буду завтра браться за дела, что пора бы со своих плеч всех спустить и перестать потакать.

На следующий же день мне устроили скандал по поводу грязной посуды, которая осталась с утра. А муж отказывался есть ужин, который не успела ему разогреть, самому доставать сковороду и ставить ее на газ было лень. Мы так и стояли друг напротив друга в коридоре, испепеляя взглядами. Он размахивал руками, а я чуть ли ногой не топнула, но все же твердо сказала, что буду делать что-то по дому только в том случае, если будет позволять сын. После этих слов и ушла в комнату, где покормила хнычущего Леву, уложила его в кроватку и сама прилегла.

Но поспать нам в тот вечер не дали. Под дверью начались хождения, потом свекор громко включил телевизор, разбудив сына, ну и конечным итогом стал приход мужа, который громко хлопнул дверью. Ребенок, который и так плохо спал, громко разревелся, а мне прилетело несколько пощечин за то, что не могу успокоить малыша, и показала себя, как женщина, с плохой стороны. Видите ли, я обязана ждать своего мужа с работы, готовить ему каждый день свежую еду, а не указывать головой на холодильник и уходить в комнату.

Что ж, именно в этот момент, после всех слов и болезненных ударов я и осмелилась написать сообщение маме и попросить их с отчимом забрать нас (меня и сына) домой.

Мама, очень добрый и понятливый человек, ответила почти сразу, попросила собрать самые важные вещи и предупредила, что через час они будут у меня. До города, в который я уехала за Максом, на самом деле добираться было не так быстро, но родители уложились в указанный час. Мне страшно было думать, с какой скоростью мчался отчим, и как переживала мама, но они очень скоро приехали за мной. К тому моменту я смогла хоть как-то успокоить малыша, и пока он копошился в кроватке под храп отца, собрала большую спортивную сумку с одеждой и личными вещами.

Лишнего не брала, да и не было у меня ничего, кроме немногочисленной одежды Льва да моих старых тряпок, часть из которых я благополучно оставила на полке в шкафу. Кроме одежды собрала все документы, которые имелись в наличии, и как только позвонила мама, закутала сына в одеяло, повесила сумку на плечо и как есть, в халате, вышла в общую гостиную, где мирно спал отец Макса.

Я даже обуваться не стала, прямо в тапках на босу ногу вышла на лестничную клетку, когда за спиной послышалось нервное возмущение супруга и окрик так и не состоявшейся свекрови.

– Мы уезжаем, – только и сказала, быстро спустившись с третьего на первый этаж.

А там уже подбежал отчим, который забрал сумку и накинул мне на плечи свою куртку, но вот когда за мной вышел хмурый Максим, не удержался.

Марк Аркадьевич – крепкий не по годам мужчина, поэтому молодой и холеный Максим ему не был помехой. Одним движением заломил парню руку и хорошенько ударил несколько раз лицом об лавку.

– Что б больше к моей дочери не подходил, гнида!

Я не стала дослушивать, а позволила матери увести меня в машину, а совсем скоро подоспел и мужчина, который быстро завел мотор своего старенького внедорожника и выехал из двора.

– Ничего, доченька, вырастим богатыря нашего!

И вот только тогда я позволила себе расплакаться по-настоящему, уткнувшись лицом в плечо матери. Мне казалось, я даже немного подвывала от того, как сердце разрывается на части. Ведь никогда ранее Марк Аркадьевич не называл меня дочерью. Мою сводную сестру и свою биологическую кровиночку, с которой мы так и не смогли ужиться – да, меня же впервые только сегодня. И от этого стало то ли легче, то ли хуже, ведь, возвращаясь в дом, я вынуждена буду терпеть Алису. Но все равно, в родных стенах лучше. Надо было раньше уходить, еще до рождения Левы, тогда бы все было по-другому, тогда бы моя жизнь была иной, но что есть, то есть.

Дорога домой мне показалась долгой, длиною в вечность. Отчим не спешил, объезжая все кочки и неровности, лишь бы ненароком не разбудить внука, который уснул на моих руках. Да и я мирно дремала на плече мамы, вдыхая такой родной и уже забытый аромат ее духов.

В квартире родители отвели меня в комнату, которая когда-то была нашей с сестрой. В ней ничего не поменялось, только рядом с моей небольшой кроватью появилась маленькая, белого цвета, с красивыми бортиками, выкрашенными в голубой, натянутой погремушкой и даже музыкальной каруселью!

– Мы вас ждали, – призналась мама, целуя меня в волосы.

И я поняла, что нас ждали намного раньше, ведь, кроме кроватки, были еще и детские вещи, начиная от самых маленьких, заканчивая теми, которые мог бы носить Лева сейчас. Детская одежда была аккуратной стопкой сложена на двух полках шкафа, остальные же были частично заложены другими вещами. Неплохо бы было разложить сумку, да сил не было. Осторожно переложив ребенка в кроватку, порывисто обняла маму, поцеловала в щетинистую щеку отца, который мялся на пороге комнаты, и быстро легла в кровать, отключаясь мгновенно, совсем не переживая о том, что ребенок может кого-то разбудить своим криком.

Многие бы сказали, что нужно было бросать Максима еще до рождения ребенка, что с таким дебилом жить невыносимо, что нужно иметь гордость и прочие бла-бла-бла, которые я бы и послушала, но смелости бы не хватило. У нас полстраны живет в подобных условиях, многих женщин бьют, и что, все хватают сумки и уходят в закат? Нет, так же, как и я, молчат и мечтают о принце на белом коне. Только нет его, ни коня, ни принца, только родители, которые либо могут помочь, либо нет. Мне повезло, меня поняли, приняли и помогли. Не упрекали, не читали нотации и лекции, просто молчали, словно ничего и не было, словно мне приснился страшный сон, который так хорошо закончился.

Максим мне звонил всю ночь, к звонкам присоединилась и его мать, которая пыталась дозвониться до моих родителей, вот только мы решили, что несколько дней нужно от них отдохнуть, необходимо восстановить мне силы и набраться терпения.

Я понимаю, что нас в покое не оставят, что потребуют от меня невозможного – вернуться или, еще того хуже, позволить парню видеться с сыном. А ведь могут, так как в свидетельстве о рождении было указано его имя отчеством, хоть в графе отец и стоял прочерк.

Но еще меня волновал один вопрос: как долго будет отсутствовать Алиса, и что с нами станет, когда она вернется домой?