Текст книги "До самой дрожи"

Дима отвернулся, и я заметила как сильно напряглись мышцы на его шее.

– Нет.

Я громко хмыкнула, воображая, чем эти двое могли заниматься все то время, пока моя девичья тупость мирно сидела дома, читала книжки и ждала, когда же любимый соизволит позвонить мне и сказать, как сильно по мне соскучился!

– Нам нужно расстаться, – сказал Дима очень тихо. – Не знаю, на время или вообще. Нужно подумать, надо ли все это нам. И что вообще дальше будет.

– Хорошо. Высади себя где-нибудь, пожалуйста.

Дима молча завел двигатель и отвез себя к дому Антона. Он вышел из машины, просто сказав мне «пока», а когда водительская дверца захлопнулась, я вновь громко зарыдала, потому что в голову, как назло, стали лезть мысли, полностью убивающие мою уверенность в себе и будущем.

Недостаточно нежна, недостаточно мила, упряма, вредна…

«Просто, с ней легче, чем с тобой».

Значит, я была еще и трудной. Да настолько, что лучше найти себе вариант попроще, чем просто поговорить со мной и попытаться понять.

Мне не хотелось возвращаться домой раньше времени, да еще и с заплывшими от слез глазами. Я поехала на ту же набережную и просидела в машине часов пять, не меньше. Просто смотрела на людей, что гуляли с детьми и собаками, пялилась в потолок, плакала, рыдала, пыталась придумать, как объяснить наше расставание родителям и с горьким смехом вспоминала, как удалила из жизни его. А именно – ради чего я это сделала.

Однако же, нам с Димой понадобилось не больше двух дней, чтобы понять, с какой неизвестностью мы оба столкнемся, если решим разорвать наши отношения. Диме, та другая Катя, видимо, была еще не слишком близка и до конца им узнана, чтобы ради нее он лишался девушки, которую знал вдоль и поперек. А для меня же, страх начинался с реакции родителей и заканчивался слепой местью за собственную же глупость, которую я, как мне казалось, совершила исключительно с подачи Димы.

Если бы я только послушала свое сердце тогда, в 2010-ом, жизни каждого из нас обрели не только спокойствие, но и истинный смысл. Но, видимо, я всегда выбираю самый долгий и трудный путь.

Глава 6

наши дни, 7 августа

Мой палец замирает над Touchpad, а бешеный стук сердца можно услышать даже с работающим телевизором. Который раз я вот так сижу и в каком-то необъяснимом ужасе таращусь на страничку Кирилла. Во мне живет странное желание, объяснение которому я пока не могу найти, но с каждым днем оно становится все больше и сильнее, а всяческие мои возражения каким-то образом помешать этому уничтожаются неведомой силой, что непосредственно живет тоже во мне. Короче говоря, помня свой отвратительный поступок, я напрочь отказываюсь связываться с этим человеком из-за дикого чувства стыда и вины, но какая-то часть меня, не вдаваясь в подробные объяснения, требует действий.

Уже несколько вечеров подряд я сижу вот так перед ноутбуком и стараюсь набраться храбрости, чтобы написать простое «привет».

Просто «привет». Вполне возможно, что этот парень вовсе и не помнит меня, тогда, наверное, моя жизнь, отчего-то зацикленная именно на нем в последние дни, расправила бы плечи и унеслась покорять новые горизонты. Но мне отчаянно нужно доказать самой себе, своей голове и своему прошлому, в котором так или иначе образ Кирилла довольно часто напоминал о себе, что это всего лишь затяжное и горькое послевкусие моей вины перед ним.

Катя, одумайся, восемь лет прошло! Какой «привет»?!

Просто «привет».

Я борюсь со своими мыслями, а время между тем уже час ночи. Надо бы ложиться спать, ведь завтра рано утром на прием к стоматологу, а потом мы встречаемся с Ирой в торговом центре, идем в кино, а после едем на дачу собирать малину, покорить которую мне одной просто не под силу.

В моей памяти всплывают голубые глаза. Я только что думала о бесконечных кустах малины, но тут вдруг наспех прочитала имя и фамилию на экране ноутбука, как тут же вспомнила самый теплый, самый пронзительный взгляд, который только когда-либо видела. И я до сих пор помню, с какой небывалой нежностью эти голубые блюдца смотрели на меня. Воспоминания восьмилетней давности остались глубоко во мне, я настолько бережно охраняла их, что даже и думать не позволяла себе, чтобы поделиться с кем-то этим сокровищем.

Я не смогу написать ему. Мои пальцы так и будут замирать над клавишами, потому что я слишком трусливое создание.

А если…

Сделать, как Ира. Однажды, она нашла в «ВК» приглянувшегося ей бармена в одной кофейне и поставила ему лайк к фотке, а чуть позже он отреагировал на её внимание и они начали общаться.

Лайк.

Просто лайк.

Поставь лайк.

Открываю фото, что на аватарке Кирилла, и снова мой палец замирает над Touchpad. Сколько лет уже стоит эта фотография? Одна единственная, что есть на его странице. Не глупо ли будет, если я её лайкну? Хотя, нет, сам факт того, что я не поленилась найти его, напечатав каждую буковку имени – уже дурость несусветная. Но все же…

Раз.

Два.

Три.

– Вот же дура! – фыркаю я, закатив глаза. Больно закусив губу, я смотрю на знакомый профиль и протяжно выдыхаю. Наконец, кликаю на сердечко и оно окрашивается синим цветом. – Ужас… Просто маленький ужас…

* * *

Зря Ира отказывается надевать рабочие штаны; я больше чем уверена, свои новенькие серые джинсы она обязательно испачкает малиной. На улице очень ветрено и прохладно. К слову, здесь в Сургуте август только по календарю можно назвать летним месяцем, а в остальном же это настоящий октябрь. Я натянула на себя теплую спортивную кофту и легкий пуховик, а свои джинсы заменила темными штанами папы, которые он надевает, когда работает на участке.

– Сколько её здесь! Глаза разбегаются! – все причитает Ира, раздвигая колючие кусты. У нее чашка большая, а у меня маленькая. – У вас так хорошо здесь! Так здорово!

– Да, у родителей здесь миленько, – уточняю я, поставив колено на промокшую от дождя землю. Не люблю, когда какие бы ни было владения родителей приписывают ко мне. Я не строила этот дом, не обустраивала квартиру, не покупала машины, на которых они ездят. Думаю, с наступлением совершеннолетия восхищения типа «а у вас так, а у вас вот так» – перестают распространяться на детей, которые уже сами должны удивлять своими успехами. И уж в особенности те, кто уже успел побывать замужем и развестись. – Ты не замерзла? Ветер такой холодный.

– Пока нет, но почему-то сопельки потекли. Боже мой, какая она крупная!

Пока Ира удивляется размерам ягоды, собирание которой уже сидит у меня в печенке, я обращаю внимание на далекий и гудящий звук. Поднимаю к небу голову и вижу пролетающий над нами самолет.

– Лети, лети самолет, через запад на восток, через север, через юг… – Ира замолкает, вспоминая слова. – Да фиг его знает, что там дальше! Малина такая сладкая, Катя! Я бы только её ела и ела!

– Давай, я оставлю тебя здесь на недельку? Ты мне малину всю соберешь, смородину…

– Тут еще и смородина есть?! – округляет она глаза. – Серьезно?

– Э-э-э… Да-а-а.

– Ты ведь не будешь против? – спрашивает она с улыбкой, кивнув на свою чашку в руке. – Я обожаю эту ягодку!

– Собирай на здоровье! Только не мерзни.

Меня хватает еще на десять минут, после чего я оставляю Иру в одиночестве, а сама ухожу в дом. У меня замерзли ноги, хотя на мне шерстяные носки и утепленные калоши. Я сажусь на диван, подгибаю под себя свои ледышки и накрываюсь тяжелым зеленым покрывалом. С ума сойти, август ведь на дворе!

Я залипаю в телефоне. Просматриваю ленту в «Инстаграм», читаю отзывы на свою последнюю рецензию и не перестаю думать о молчаливом «ВК», который отказывается оповещать меня о каких бы то ни было уведомлениях уже как пятнадцать часов. Мне приходится ругать себя и давать воображаемые подзатыльники глупой надежде, которая как чума с каждым часом стремительно поражает все мое сознание. Мне представляется такая картина: Кирилл видит неожиданный лайк от девушки из прошлого, что без всяких объяснений вышвырнула его из жизни, и крутит пальцем у виска, бубня себе под нос всякие ругательства в мою сторону. Потом он медленно улыбается, закатывается в пугающем смехе и говорит, что ума у меня вообще, по-видимому, не осталось, раз я додумалась спустя восемь лет поставить лайк его древней фотографии. Конечно, это с тем учетом, что он помнит меня. А если же его память решила вычеркнуть девушку из Шереметьево, как источник исключительно негативных эмоций, он даже внимания не обратит на еще одно синее сердечко от какой-то там Екатерины ******. Я бы предпочла последний вариант. То есть, моя голова на плечах хотела бы именно этого. Однако, что-то другое, то, что находится глубже всех этих предрассудков, невообразимо сильно хочет как можно скорее услышать звонкий звук уведомления.

– Кошма-а-а-ар! Я замерзла, Катя! Но я так объелась! – протягивает Ира, захлопнув входную дверь. Она ставит чашку на пол и стягивает с ног огромные теплые сапоги. – Спасибо тебе большое за ягодки! Мама обрадуется.

– Кушайте на здоровье. Я могу привозить тебя сюда каждый день. Чай?

– Каждый день? Да ну, ты что! А чаек можно, да? Я так промерзла на ветру.

– Нужно! Иди под покрывало, а я все приготовлю.

Подруга садится на мое место, а я принимаюсь заваривать вкусный чай. К счастью, в холодильнике лежит коробка конфет, я распечатываю её и ставлю на стол. Холодный пол, наконец, нагрелся, и я стягиваю с себя шерстяные носки.

– Мне так здесь нравится! И очень круто, что внутри баня есть. Наверное, когда папа затапливает её, здесь очень вкусно пахнет, да?

– Угу, – протягиваю я, заливая кипятком большие кружки. – Мы пьем чай с чабрецом и бегаем один за другим париться.

– Тебе нравится?

– Ну, я нормально к этому отношусь. Не могу долго находиться там, максимум пять минут, да и то, потом выползать буду с бешеным стуком сердца и черными пятнами в глазах. Я захожу и всегда с краюшку сажусь, очень редко решаюсь подняться на вторую ступеньку.

– Здорово! Особенно зимой! А в снег ты не прыгала после парилки?

– Нет! – смеюсь я и ставлю кружки на стол. – Ваня зимой пробовал, сказал, что круто. Но я не настолько отчаянная.

– Ох, чаёк! Спасибо!

По телевизору, что висит у самой лестницы, идет очередной выпуск программы «Давай, поженимся», и Ира, увидев заставку к передаче, начинает хихикать, коварно поглядывая то на меня, то на экран.

– Нравится, да?

– Она мне все лето сделала! Ну, еще о политике всякие передачи и о жизни старинных актеров.

– А как же футбол? Ты ведь ЧМ смотрела, я помню, как ты писала мне.

– Угу.

– А я не особая его любительница. Паша смотрел, а я только футболистов рассматривала. Они там все такие разные.

– Ты пялилась на мужиков, пока сидела рядом со своим мужиком?

– Так я это молча делала! Смотрю, а там такой с длинными волосами бегает. Так я слюнку пустила, ладошкой вытерла и к Паше прижалась. Ты ведь знаешь, я обожаю парней с волосами. Они им в глаза лезут и от ветра разлетаются. Я люблю лохматость, но ненавижу мохнатость! Вот как!

– Брр, мужик с волосами длинными! – демонстративно съеживаюсь я. – Нет, не мое. Чем короче, тем лучше.

– Но лохматые такие крутые!

– Ты, наверное, хотела сказать мохнатые, – улыбаюсь я, зная, что мои последующие слова заставят подругу скривиться от отвращения. – Волосы на груди, например, на руках, ногах. На лице, в конце концов!

– Фу, остановись! Мне плохо стало уже на груди. Я про голову говорила.

– Как может не нравиться волосатая грудь? Это же признак настоящей мужественности!

– Остановись!

– А еще знаешь, я всегда мечтала уткнуться в волосатую грудь мужчины и сделать «брр»!

– Как тебя заткнуть?

– Чтобы волосики между пальчиками щекотали, чтобы волосатые ноги терлись о мои гладкие и шелковистые, чтобы…

– Все! Я поняла! Тебе нужен Кинг Конг! Давай говорить о чем-нибудь другом?

Я смеюсь и отчего-то вспоминаю грудь Димы, на которой не было и волоска. Да, порой мне хотелось, чтобы вся она была покрыта волосами. Я частенько ловила себя на мысли, что помимо внутренней симпатии к нему, мой эгоизм требовал еще и внешнюю. Мне хотелось, чтобы он никогда не брился, поскольку именно щетина придавала ему хоть чуточку брутальности и пару лет. А еще я хотела, чтобы он был выше меня, но поскольку не в силах была изменить это, то редко могла позволить себе высокие каблуки, если мы выходили куда-то вместе. Мне все время чего-то не хватало, что-то не устраивало, и сейчас, когда мы разошлись и не виделись четыре месяца, я бы очень хотела, чтобы подобные мысли и требования были и у него ко мне. Может, именно так я не чувствовала бы себя настолько гадкой стервой, какой ощущаю и по сей день.

– Слушай! Тема есть! – восклицает вдруг Ира, напугав меня. – Я тут узнала, что в городе есть женщина, которая расскажет тебе все. Она астролог, рекомендации отличные. К ней люди ходят регулярно за советами и вообще, узнать, как там дела со звездами обстоят. Пойдем со мной?

– В качестве группы поддержки? Окей.

– Нет! То есть, на прием ты, на прием я.

Отрицательно качаю головой, а Ира закатывает глаза:

– Ну пойдем? Пожалуйста! Я очень хочу знать, что меня ждет? Мне не удается найти работу, я живу с парнем, которого не люблю, но при этом всякий раз, когда он собирается от меня уйти, я реву как корова!

– Ты его любишь.

– Нет! То есть… Я запуталась! Видишь? Я запуталась, мне нужна помощь. Я хочу знать, что скажут звезды! Пойдем, пожалуйста!

– Ну, не знаю… Я побаиваюсь всего такого.

– Так ведь я тоже, но надо! Просто даже ради интереса, а? Послушаешь, что она скажет тебе, ты же сама ей ничего рассказывать не будешь. По ходу дела поймешь, правдивые ли она вещи говорит или нет.

Мой папа обожает подобные темы. Хироманты, астрологи, целительницы… Сколько себя помню, а он частенько наведывался к таким людям за советами и возвращался невероятно воодушевленным. Я всегда смотрела на него с улыбкой, а в уме крутила пальцем у виска. Папа очень ведомый. Он может поверить даже в существование розовой гориллы с золотыми ресницами, если ему об этом скажет человек с вдумчивыми глазами и колоссальной уверенностью в себе. На самом деле, это не очень здорово и смешно, поскольку многое из того, во что он верит и начинает проявлять интерес, так или иначе оставляет след на нас с мамой. Хотя, иногда и Ване достается, но тот как-то умеет пропускать все мимо себя, в чем я ему невероятно завидую.

– Она ведь не скажет, когда я умру и все такое? – нервно хмыкаю я, взглянув на Иру.

– Что за глупости, нет конечно! Ну, так ты согласна, да? Я тогда дам тебе номер и ты смс-сообщением отправишь ей своей имя, дату рождения и время.

– Смс?

– Да! Она должна сообщить, когда тебе к ней приходить. Всем разное время назначает.

Я вздыхаю. Ловлю себя на мысли, что это решение – отправиться на прием к астрологу – несказанно осчастливило бы папу, который ужас как беспокоится о моей личной жизни. Мне кажется, что меня понимает только мама. Переживает, конечно, что муж ушел, семья моя разрушилась, но она понимает меня, как женщину. Я говорю, как-будто камни сбросила, что волочились за мной, и мама улыбается. Она делает это так, словно я исполнила её мечту и, наконец, могу свободно дышать. Но вместе с тем, я все равно вижу теплый огонек надежды в её глазах, что смогу найти своего человека, с которым у меня сложится прекрасная и беззаботная жизнь. И уж конечно он будет полной противоположностью Димы, в нем не будет замашек папы, и я буду с ним по-настоящему счастлива, как героиня какого-нибудь романа о любви.

Действительно интересно, что по этому поводу скажет астролог?

* * *

К вечеру следующего дня я понимаю, что ничего не произойдет. Не будет никаких уведомлений, потому что мое существование в памяти футболиста, как называл его Ваня, навсегда уничтожено. По правде говоря, даже дышать легче стало. Нет, ну кому понравится, если он пусть даже и вспомнит меня, то напишет что-то не очень приятное, типа «Какие люди! А что случилось? Головушка совсем ку-ку? Какого…?», ну и тому подобное. Молчание – действительно золото. Особенно для моих нездоровых нервов.

Я еду в салон красоты, где тонирование волос стоит столько, что на эту сумму можно было бы четыре раза забить холодильник до отвала. Однако я не могу позволить себе любое другое место, потому что мой мастер работает именно здесь, а она – настоящий профессионал своего дела. Никогда не меняйте своих мастеров, оставайтесь верны только одним рукам, потому что другие не способны делать цвет волос одинаковым из месяца в месяц! Это тоже самое как два повара будут варить один и тот же борщ. Вкус получится совершенно разный. Дабы избежать знакомых мне слез разочарования, я позволяю себе хотя бы раз в три месяца наведываться именно к Алине.

– Привет, Катюш! – здоровается она со мной, появившись у золотой стойки ресепшн. – Пять минут.

Я с улыбкой киваю и в миллионный раз задаюсь вопросом, сколько же ей лет? Сыну восемнадцать, а её «Инстаграм» забит модельными фотками с пляжа, с прогулок по городу и вечерних покатушек. При этом продолговатое лицо Алины лишено даже самых маленьких морщинок, а кожа такая свежая и ровная, точно она каждый день посещает кабинет косметолога.

– Как поживаешь? Давненько не виделись, да?

– Ну, с февраля вроде бы, – отвечаю я, усаживаясь в крутящееся кресло. Я кладу свой сотовый на стеклянный столик перед собой и смотрю на свое невзрачное отражение в зеркале. – Хорошо все. Вы как?

Не могу позволить себе говорить с ней на «ты», потому что когда мы только познакомились, мне было семнадцать лет и Алина казалась взрослой женщиной, к которой я априори не могла обращаться, как к своей хорошей знакомой, например.

– Замечательно! Через месяц отпуск, поеду в Сочи. А потом, может быть, с подругой в Турцию махнем. А ты такая загорелая! Где отдыхала?

– В Крыму у бабушки.

Мы говорим о моих невзрачных и выгоревших на солнце волосах. Решаем тонировать в холодный русый, чтобы выровнять цвет, а уже потом, через несколько месяцев, вновь вернуться к холодному блонду. Хотя, я еще не до конца уверена в этом.

Алина ведет меня к массажному креслу у широкой раковины. Я удобно располагаюсь и жду, когда она замешает все необходимые цвета и нанесет ароматную консистенцию на мои волосы.

– Как мама? Как Ваня?

– Хорошо, сейчас в Крыму. Прилетят в конце месяца, кстати, я должна Ваню к вам записать. Пока не забыла.

– Сейчас нанесем краску и я принесу журнал, – говорит мне Алина, стоя за мной. – Как муж? Работает?

Я прочищаю горло и поджимаю губы.

– Мы развелись весной. Так получилось.

– Вот как, – после неловкой паузы отвечает Алина. – Что ж, бывает и такое.

Больше мы к этой теме не возвращаемся. Говорим о погоде, о моей удаленной работе в издательстве, о высоких ценах на бензин, хотя ни у меня, ни у Алины машины нет.

– Так, сидим сорок минут, – говорит она мне, – что принести? Журнал, твой телефон? Кофе, чай?

– Можно журнал? Хоть от телефона оторвусь.

Алина приносит мне свежий выпуск VOGUE, и я принимаюсь бессмысленно листать глянцевые страницы, не интересуясь яркой рекламой шмоток, косметики и парфюмерии. Ну, разве что автомобили рассматриваю вдоль и поперек, потому отчаянно нуждаюсь в собственных колесах. Стоит только представить, как я вернусь в Тюмень и до следующего лета заделаюсь пешеходом – дурно становится.

Слышу, как мой телефон в зале издает несколько коротких звуков, но мой интерес тут же забывается, потому что ко мне возвращается Алина с журналом в руках. Мы записываем Ваню на стрижку к ней, а потом она принимается смывать краску с моих волос, рассказывая о восемнадцатилетнем сыне, успехами которого несказанно гордится. Закрутив полотенце на моей голове, Алина предлагает мне вернуться в кресло.

– Я через минутку подойду.

– Кофе, чай? – спрашивает меня администратор, когда я иду к зеркалу.

– Нет, спасибо.

Даже если бы и хотела, все равно не попросила бы, такой я человек. Часто, мне просто неловко кого-то о чем-то просить. А еще, прописавшаяся во мне мужская энергетика или черт пойми как это называется, просто жить не может без фразы «я сама».

Я сама это сделаю.

Я сама куплю.

Я сама выброшу.

Я сама уберу.

Я сама приготовлю.

Я сама посмотрю.

Я сама все сделаю!

Кажется, с Димой она проявлялась ярче всего и это, несомненно, его раздражало.

Я опускаюсь в мягкое кресло и гляжу на свое отражение. Белое полотенце на голове оттеняет мою загорелую кожу. Решаю сделать селфи и отправить маме, но тут уже ко мне подходит Алина, а мой телефон остается на месте. Она осторожно стягивает полотенце, я гляжу на свои мокрые волосы, как вдруг экран дисплея загорается и вновь по залу разносится короткий звук.

У меня останавливается сердце. Я вижу загоревшиеся окна непрочитанных сообщений из «ВК» и все вокруг в моих глазах начинает темнеть. Их там около шести штук. Я нервно сглатываю и с силой сжимаю кулачки, чувствуя, как ногти больно впиваются в мягкие ладошки.

Это он. Черт возьми, это он.

– Чтобы выровнять цвет, нужно тонироваться по этой формуле хотя бы раз в месяц, – напоминает мне Алина, распыляя какие-то средства над моей головой. – Я формулу тебе дам, чтобы ты в Тюмени могла тонировку делать.

Что он мог написать? Там очень много сообщений, почему?!

– Конечно, было бы намного лучше, если бы исключительно я занималась твоими волосами, но мы обе понимаем, что тебе вообще не вариант ездить сюда ради этого раз в месяц.

Бери телефон. Давай же, бери телефон, Катя! Не тормози.

– Хорошо, – с улыбкой говорю я Алине и тянусь к сотовому.

Он чудом не вываливается из моих увлажнившихся ладоней. С небывалой дрожью, я нажимаю на круглую кнопку и снимаю блокировку.

«Это ты?»

«Это правда ты?!»

«Офигеть!»

«Поверить не могу!»

«Лайк :)?»

«Ты поставила лайк старинной фотке! :))»

«ААА! Что происходит?:-D»

У меня задрожали руки, а внутри как будто поселилось 100500 кошек и все они мурчат. Алина уже сушит мои волосы, а я в панике перебираю варианты для ответа.

«Это я :)»

Гениально. Очень содержательно.

«Как ты нашла меня? То есть, как ты вообще решила найти меня?»

Да черт его знает!

«Просто ввела имя и фамилию :)»

«Ты помнишь? Как ты можешь помнить меня?!»

«Ну, я не старушенция еще и с памятью у меня все в порядке :) К тому же, твою фамилию сложно забыть!»

Особенно, когда она чуть ли не светится огромными буквами на больших прицепах и грузовиках, на что я обращала внимание всякий раз, когда мы с Димой ехали из Тюмени в Сургут и обратно.

«Я в шоке!»

Ну, я как бы тоже.

«Ладно тебе, успокойся :)»

«Как ты? Как твои дела? Рассказывай!!!!»

О, ну знаешь, все как обычно. Вернулась из отпуска, привожу себя в порядок, не так давно развелась с мужем и решила узнать, как ты там поживаешь. Вообще, я могла бы сделать это намного раньше, но поскольку трусости во мне больше, чем во всех зайцах тайги, вышло вот так.

«Да все хорошо :) Отдыхала три месяца в Крыму и вот вернулась, привожу себя в порядок. Ты как?»

«Черт, я не могу поверить, что это ты! АААА! Как так-то?!»

«И подумать не могла, что ты будешь так поражен :)»

«Шутишь, да? Это же что-то нереальное! Сколько мы не общались? Лет десять!»

«Восемь :)»

«Ну, почти десять :) И тут вдруг ты появляешься!»

Так и напрашивается: «А в чем подвох?».

«В чем подвох? Что случилось? :)»

Отлично. У меня за секунду во рту пересыхает.

– Ну, все, – говорит мне Алина, и я перевожу непонимающие глаза на свое отражение. – Нравится цвет?

– Очень. Класс.

Стараюсь изо всех сил быть убедительной, но мои мысли заняты совершенно другим.

– Спасибо большое, как всегда прекрасно.

– Рада, что нравится.

Когда сажусь в машину мамы, опираюсь лбом о руль и пытаюсь придумать для себя хоть какое-нибудь оправдание. Почему я не писала столько лет? Почему сделала это именно сейчас? Как ни крути, но узнав о моем разводе, он явно решит, что я слишком отчаялась и одичала, раз, спустя столько времени, написала ему. Стыдоба то какая. Нет, даже хуже. Если он только допустит такую мысль, я ведь моментально предстану в его глазах одной из тех девчонок, что расставшись с одним парнем, мигом ищут ему замену, выискивая в своей телефонной книге идеальную кандидатуру. Такие ведь бывают? Или я уже накрутила не бог весть что? Черт, я даже не знаю, чем именно руководствовалась, когда ставила этот лайк! У меня не было и нет намерений сблизиться с Кириллом настолько, что нас смело можно было бы в будущем считать парой! Желание связаться с ним шло откуда-то из глубины, я не знаю, как это место называется и где находится, может это задница и именно там формируются мои самые чокнутые мыслишки и стремления!

Я нервно выдыхаю. Бросаю взгляд на дисплей, сообщение Кирилла по-прежнему без ответа.

«Я просто хотела узнать, как ты. Без всякого :)»

Пока я ехала домой, Кирилл молчал. В голове крутились неприятные мыслишки, я все гадала, что же он подумал обо мне и каким самым жутким и неприятным словом меня обозвал. Будь я на его месте, то вообще бы не поверила себе. Сразу бы подумала: ага-ага, конечно, без всякого. Ну-ну.

Черт, но ведь я же действительно без всякого! Я просто не понимаю, почему его фамилия красуется на этих чертовых прицепах? Почему я помнила о нем все эти годы и в день собственной свадьбы решила найти его в «ВК»? Я до сих пор помню этот глупый и такой необъяснимый для меня момент, что плакать хочется от собственного же идиотизма.

«Покажись хоть :) Посмотрю на тебя!»

Я прочищаю горло и сообщаю ему свои координаты в «Инстаграм». Надеюсь, он не имел в виду сию минутное селфи, потому я сейчас, несмотря на укладку, выгляжу несколько потерянной. Через пару минут мы добавляем друг друга в друзья, я с трепетом нажимаю на его аватарку и озадаченно таращусь на последнее фото в ленте. Такое чувство, что я спотыкаюсь и спотыкаюсь, при этом стоя на одном месте.

На фото его кисть и женская, у обоих на безымянных пальцах обручальные кольца. Подпись: «8.08.2018».

Ролики в моей голове крутятся с трудом, как будто не хватает мощности. То есть, ночью я поставила ему лайк, решилась, наконец, с горем пополам связаться, а на следующий день он женился. Я не знаю, почему пребываю в таком подвешенном состоянии, точно в фильме «Матрица», когда герои парили над землей, а камера быстро вращалась вокруг них. И я не могу до конца понять своих чувств, но одно, такое знакомое и неприятное знаю точно – я вновь что-то упустила. Нет-нет, говорю я себе, ты же связалась с ним, потому что просто хотела узнать, как он, чем живет, чем дышит, что в его жизни творится – и вот, ты узнала. Но почему же тогда снова, как и восемь лет назад, внутри расползается это колючее чувство утраты, точно я прибежала к финишу первой, но выяснилось, что забег давно подошел к концу и я вовсе не в лидерах.

«У тебя всего две фотографии, да и то лица не видно!»

Да, после развода я удалила все фото, а было их не мало. Я удалилась из «ВК», чтобы перестать заходить на страничку Димы. И эта радикальная мера действительно помогла мне пережить не самые легкие времена.

«Что есть, то есть :)»

«А я тут женился вчера, как ты успела, наверное, заметить!»

Успела.

«Поздравляю! Это круто!»

Почему внутренний голос говорит мне, что это совсем не круто? Черт возьми, это катастрофически не круто! Если местоположение этих гадких мыслишек действительно находится в заднице, то мне не стоит так уж серьезно относиться к ним. Должно быть, просто расстройство какое-то, не больше. И дабы доказать самой себе, что меня ни капельки не расстроила новость о вчерашней женитьбе, – мать его, ВЧЕРАШНЕЙ! – я ставлю к этому фото лайк. Вот так в двадцать первом веке можно прикинуться милой, доброжелательной и искренне радующейся.

«А ты то как? Наверное, давно замужем?»

Ага.

«Была. И развелась»

«Мм. Дети есть?»

Могли бы быть.

«Нет. Коты только :)»

Да, все, что у меня осталось от брака с Димой – очаровательные коты, свадебное платье, что до сих пор висит в шкафу родителей, и которое я намеревалась надеть на двадцать пять лет совместной жизни, а также диски с фотографиями и видео.

Да уж. В тот день я была по-своему счастлива; мне просто хотелось танцевать и быть самой красивой, впрочем, и то и другое у меня вышло на все сто. Родители были рады, все время улыбались. Разве, не это ли главное?