Текст книги "Белый плен. Двое во вселенной"

7

Мир грохотал, страх лишиться собственной жизни, ощущался остро, как никогда. А ведь Кристина, как никто другой, знала, что значит – видеть приближение смерти и при этом почти ничего не чувствовать. В первый раз она просто смотрела на яркие автомобильные огни, вися вниз головой на ремне безопасности и думая только о том, что ей-таки удалось хоть немного почувствовать себя любимой и значимой. Тогда, можно сказать, что она испытывала счастье. Во второй раз, оказавшись в богом забытом месте с раной в ноге, она так злилась на Платона, что почти не замечала, как убаюкивал её мороз. Но теперь, крепко прижавшись к мужчине, к единственному спасителю своей никчемной жизни, она пыталась убежать от гнева природы и мысленно повторяла одну и ту же молитву. Потому что ей нельзя умирать. Теперь ей нельзя погибнуть, ведь сейчас всё было по-другому. Не так, как раньше.

Всю дорогу в черную неизвестность её глаза оставались закрыты. Кристина боялась увидеть приближающуюся пропасть, каменную глыбу, в которую они могли запросто врезаться (учитывая, с какой скоростью они ехали, это было проще простого!), или смертоносную лавину, норовящую похоронить их заживо. Резкие повороты ужасали, она то и дело вскрикивала, сильнее прижимаясь к мужскому телу, чтобы не вывалиться. Когда снегоход плавно остановился, в воздухе раздалось громкое ругательство.

– Что такое? – спросила она, задыхаясь. Кристиан ловко спрыгнул со снегохода и, ничего не говоря, просто поднял её и поставил в глубокий снег. Почти по самый пояс. – Что происходит?!

– Видишь шале впереди? – спросил он быстро, указав рукой на слабое желтое свечение. – Нам туда.

Сирена снова завыла, а в замершем воздухе стала ощущаться мелкая снежная крошка. Колючая. Плотная. Плохой знак.

– Иди за мной! По моим следам, поняла? – громко приказал Кристиан. – Нас накроет, если мы не доберемся до шале!

– …Ты серьезно? – задрожали её губы. Но Кристиан не ответил, он уже протаптывал дорогу, идя против ветра. Тот задувал ото всюду, со всех сторон, словно природа жаждала их прикончить. – Я не могу умереть! Не могу. Не могу! – причитала Кристина, задыхаясь. Она шла по прорытому Кристианом туннелю, пока проклятый ветер не влепил ей под зад.

– Вставай, Кристина! Ну, же! – кричал Кристиан, потянув её за капюшон. – Иди, давай же! Ты должна идти! Скорее!

Вой сирены лишал надежды, вибрация под ногами усиливалась с каждой секундой. Воздуха не хватало, силы были на исходе.

– Иди, Кристина! – вдруг схватил он её за руку и пропустил вперед. – Ты сможешь, давай! Беги к дому!

– А ты?

– Кристина, иди! – закричал он ожесточеннее. – Живо!

Она испугалась. По-настоящему испугалась его жуткого голоса в непроглядной ночи, похожего на вой опасного зверя. Адреналин вернул силы. Двинувшись к дому, который был почти незаметен, она лихо прокладывала дорогу, ступая на липкий снег твердо и решительно. К тому моменту, как она достигла деревянной стены, ветер оскалился, ударил острой крошкой снега и льдинок.

Шале засыпало снегом так, что он доходил до середины окон. Держась за деревянные выступы, ей удалось добраться до двери. Большая дверная ручка почти утонула в снегу.

– Эй! Эй! – стучала Кристина. – Откройте эту чертову дверь! Откройте… Вот же черт.

Дверь открывалась на улицу, а на улице она была завалена снегом. Оставалось окно. Кристина опустилась на колени и стала стучать по стеклу, но внутри никого не было. Как и снаружи.

– …Кристиан? – оглянулась она в темноту. Сколько времени его нет? Где он? – Кристиан?! – закричала она громко. – О, боже… О, боже! Откройте! Помогите нам! Помогите!

Разбить стекло локтем, как это часто показывали в фильмах, не получилось. Только себе сделала больно. Судорожно вытащив из кармана сотовый, в котором моментально села батарея на морозе, Кристина со всей силы ударила уголком гаджета по стеклу, а потом ещё и ещё, пока оно не разлетелось на куски.

– Кристиан! – кричала она в пустоту. – Кристиан, где ты?! Кристиан, пожалуйста… Прошу тебя, вернись!

Слезы побежали по лицу горячими ручейками. Спасение было близко, оставалось только наклониться и просто ввалиться в этот дом!

Земля под ногами задрожала. Шорох становился всё громче, за секунды он превратился в настоящий грохот.

– Кристиан?! – рыдала она, не зная, что ей делать. – Кристиан, пожалуйста! Вернись! Вернись, умоляю тебя! Я не смогу жить, зная, что тебя нет…

Он не вернется. Он замерз где-то здесь, совсем недалеко от дома, который мог бы их согреть. Замерз, потому что снял свою куртку, чтобы помочь ей выбраться из проклятой ямы. Замерз, потому что провел на холодной улице слишком много времени без теплой одежды. Кристиан Алмазов снова спас её, но сам выбраться уже не смог.

Словно в бреду, не чувствуя ни ветра, ни царапающей лицо ледяной крошки, Кристина наклонилась к разбитому окну и без труда пролезла в дом. Кто-то оставил включенной напольную лампу у дальнего окна. Слабый желтый свет в заплаканных женских глазах отражался крошечной тусклой точкой.

– Не верю, – прошептала она, прижимаясь к стене. Лампа заморгала. – Не верю. Не верю.

Прежде, чем дом принял на себя удар многотонной и завывающей снежной волны, а в разбитое окно мощным потоком ворвался снег, на пол обрушилось тяжелое замерзшее тело Кристиана.

Девушка закричала, растерявшись в ужасе происходящего. Стены заскрипели, крыша издала пугающий скрип, а в разбитое окно продолжали с грохотом проваливаться огромные глыбы. Мигом оттолкнувшись от стены, она схватила Кристиана за ледяную руку и с трудом оттащила от окна. Ненамного, ведь он был катастрофически тяжелым для нее одной. Противоположное окно разлетелось в щепки, снег огромными грудами проникал в шале, обрушил напольную лампу и единственный источник света резко погас. Всё вокруг трещало, издавало слишком пугающие звуки. Их раздавит. Непременно раздавит под тонной липкого снега! Крыша не выдержит такой нагрузки и обвалится на их головы.

Кристиан дрожал, свернувшись калачиком на полу. Даже в этой кромешной тьме она видела его очертания и сквозь устрашающий гул снаружи слышала тихое судорожное дыхание.

Приказывая себе немедленно что-то предпринять, а не сидеть на месте беспомощным пнем, Кристина отправилась на поиски всего, что поможет им согреться. Дом был обесточен, приходилось передвигаться наощупь. Клацая зубами больше от страха, чем от холода, она вытащила два больших одеяла из шкафа и поспешила к Кристиану. Одно одеяло она расстелила на полу и попыталась переместить на него неподъемное холодное тело. Одежда была мокрой, руки и ноги застыли. По мере того, как Кристина толкала тело в сторону одеяла, то сдвигалось в противоположную. Тогда она решила, что будет поднимать одну часть тела за другой, чтобы подложить под низ пуховое полотно.

– Отлично! – запыхавшись, прошептала она. – Прекрасно. Полдела сделано.

Крепко схватив уголки одеяла, с черепашьей скоростью она потащила Кристиана в спальню. Пол был слишком холодным, чтобы на нем можно было согреться. Несколько раз Кристиан обо что-то ударялся, и каждый раз Кристина извинялась. Руки немели от напряжения, силы стремительно покидали её, а впереди оставалось самое сложное – поднять каменное мужское тело на кровать. Огромный плюс этой её затеи состоял в том, что пока она пыхтела и стонала от тяжести, ей удалось не просто согреться, но и хорошенько вспотеть. Кристина чувствовала себя раскаленной батареей, у которой точно можно согреться.

– Так, – задыхалась она, дав себе передышку, – а теперь ты должен мне помочь, Кристиан. Слышишь? Должен! Я не затащу тебя на кровать. Ты слишком неподъемный.

Безмолвное мужское тело даже не шевельнулось.

– Спасибо. Я очень тебе благодарна за помощь.

Сбросив шапку в сторону, Кристина расстегнула свою куртку, чтобы было удобнее, широко расставила ноги и наклонилась к мужчине. Что, если его глаза сейчас были открыты? Вдруг всё это время он тихонько наблюдал за ней и получал наслаждение, глядя на то, как она испытывает физические страдания?

– Не-а, – задыхалась она. – Слишком темно. Ты ничерта не видишь так же, как и я.

Она уже не чувствовала рук, ноги дрожали. Если бы в ту чертову яму угодил Кристиан, черта с два она бы смогла его вытащить с помощью веревки.

Прежде, чем начать безуспешные попытки подъема (об этом она уже знала), Кристина решила снять с него мокрую одежду. Это оказалось не проще, чем перетащить тело в спальню, поскольку мокрая ткань будто нарочно отказывалась отлипать от кожи. С горем пополам, избавив Кристиана от кофты, она с ужасом обнаружила, что его кожа была по-настоящему ледяной.

– Это плохо. Это очень плохо, – причитала Кристиана без конца и метнулась к мужским ногам. Стянув обувь и носки, она утратила всякую надежду на то, что в его мощном и крепком теле остался хоть один теплый кусочек.

Легче всего оказалось избавиться от штанов, хотя они были такими же мокрыми, как и кофта. Трусы Кристина трогать не стала. И не сделала бы этого даже в том случае, если бы они тоже намокли.

– Самое время очнуться, – прошептала она, снова встав за его головой. – Ладно, я поняла. Ты решил вздремнуть. Что ж, – расставила она ноги пошире, – не буду тебя беспокоить.

Кристиан был ужасно холодным, точно скульптура изо льда. Крепко держа его за подмышки, Кристина, издав глубокий стон, опустила верхнюю часть туловища на кровать. Отлично. Ещё полдела сделано. Наклонившись к его ногам, она тотчас почувствовала, как его плечо и голова стали медленно съезжать вниз…

Борьба за место на кровати продолжалась достаточно много времени, чтобы в конце, одержав-таки победу над силой земного притяжения, Кристина рухнула на колени. Никогда в своей жизни она не была настолько раздавлена физически. Даже голова отказывалась держаться прямо, она просто свисала на бедной шее, изнывавшей от перенапряжения. Укутав Кристиана несколькими одеялами, что лежали на кровати, она сбросила с себя куртку, от которой следовало избавиться намного раньше, ботинки, штаны на подтяжках и легла рядом. Она не думала о том, как всё это странно, как неуместно и нелепо выглядит. Измученная и уставшая бояться, она хотела только одного – чтобы Кристиан согрелся и дал знак, что с ним всё будет хорошо. А ещё спать.

Да, она очень хотела спать.

* * *

Когда она с трудом открыла глаза, вокруг всё ещё было темно. Ни единого источника света и звука, кроме тихого дыхания перед самым лицом. Однако в сложившейся ситуации он оказался самым приятным и успокаивающим. Лежа под грудой пуховых одеял, Кристина осторожно прикоснулась к мужскому плечу – теплое. Её рука поднялась чуть выше и нежно опустилась на шею. Под большим пальцем спокойно постукивал пульс.

Вот теперь можно и ужаснуться её положению. Она снова оказалась в одной кровати с Кристианом Алмазовым и это по своей-то инициативе! Впрочем, иного выбора не было. Если бы она этого не сделала, он умер бы от переохлаждения. Да он бы просто замерз там на полу и больше никогда не очнулся! Поступить иначе она не могла, как ни крути.

С каждой новой секундой постепенно приходящего в себя сознания, восстанавливалась и трезвость. Как так получилось, что именно он пришел ей на помощь? Почему именно Кристиан оказался тем, к кому обратился мистер Уотсон? Как вообще судьба может так бессовестно играть на чувствах людей? На её чувствах! Видит бог, всё это время она избегала мыслей о Кристиане, как только могла. Она не искала с ним встречи, не появлялась на мероприятиях, где так или иначе они могли случайно столкнуться. То, что случилось вчера – какое-то нелепое недоразумение, потому что Кристиана Алмазова никогда не интересовали подобные сборища. Он не был заядлым коллекционером прекрасного и он ничерта не понимал в искусстве. Но каким-то непостижимым образом он оказался в числе гостей, который-таки и купил многомиллионное украшение, так сказать, собственного производства. Бога ради, она ведь даже в другую страну переехала, только чтобы исключить всякие подобные случайности!

Бред какой-то. Но разве сейчас это было так важно? Её личное к нему отношение, страхи и опасения? Серьезно? В эту самую минуту, когда вокруг ничего не видно, когда над головой черт знает сколько снега, а источника тепла всё ещё нет? Лежать под одеялом, конечно, прекрасно, но и туда в скором времени доберется холод. А ещё будет странно, когда Кристина очнется и обнаружит её рядом с собой. Пожалуй, это даже ужаснее, чем околеть.

Кристина осторожно и бесшумно покинула кровать, наощупь (это заняло немало времени) нашла свою обувь и куртку. Спина болела ужасно. Собственно, как и всё тело, пропущенное несколько раз через мясорубку.

Первое, что несомненно упростило временное существование в замурованном снегом доме, оказались свечи. Длинные, гладкие широкие… Слепо роясь в ящиках и вдруг наткнувшись на несколько таких штук, первым делом Кристина подумала, что ей в руки попались фаллоимитаторы. Если бы не торчащая ниточка фитиля, она бы просто отшвырнула их и до сих пор сидела без света. Найти спички на кухне оказалось делом самым простым – несколько коробочек лежали в одном из кухонных ящиков. Странно, что первым делом она не отправилась именно на их поиски. Но такое случается, если вдруг оказываешься погребенной заживо в одиноком домике на ладони у природы с переменчивым настроением.

Надо сказать, что внутри оказалось не так холодно, как показалось изначально. Твердый снег заткнул собой разбитые окна, а лучше сказать – проглотил домишко целиком, став огромным утеплителем. Но огонь бы здесь точно не стал лишним. Все попытки затопить печь провалились. Газовой плиты здесь не было, вместо нее на деревянной столешнице лежала электрическая на две конфорки. Но и ею было не воспользоваться, поскольку отсутствовало электричество. Зато холодильник был забит маленькими бутылками с водой, а мини-бар алкоголем в бутылочках на один глоток. В буфете лежали несколько упаковок сырных крекеров, чипсы, коробка с леденцами, кофе, чай, тростниковый сахар в кубиках и огромная пачка сливок в маленьких ячейках.

Забросив в рот леденец, Кристина отправилась на поиски туалета и была приятно удивлена, что из крана бежала теплая вода, некогда нагретая бойлером. Глянув на блестящие флаконы со всякими средствами для душа, Кристина вымыла руки и ополоснула лицо, вдыхая приятный аромат орхидеи.

8

Дрова отказывались разгораться. Сколько бы раз Кристина не поджигала салфетки и глянцевые страницы, вырванные из журнала, те моментально затухали, стоило им только оказаться в печи. Может, этим особенным мастерством владели исключительно мужчины?

– Что ты пытаешься сделать?

Кристина перепугалась настолько, что умудрилась с корточек грохнуться на задницу. Пламя трех свечей живо заиграло с появлением второго узника, и в этом движущемся свете образ Кристиана выглядел во много раз суровее и устрашающе. На нем были только штаны и обувь, свет свечей ласкал его всё такие же выпуклые мышцы верхней части туловища. Нет, они определенно стали больше. Шире. Плотнее. Кристина растерялась, не с первого раза зажгла очередную спичку и подожгла край бумаги. Хорошо, что, когда она затаскивала его на кровать, кругом было темно.

– Что ты делаешь? – повторил свой вопрос Кристиан. Только теперь намного более резким тоном.

– А ты не видишь? – взметнула она изящную бровку. – Я пытаюсь разжечь огонь, чтобы в доме стало теплее.

– И как ты собралась этого добиться, когда над нами снежной массы метра четыре, а дымоход полностью забит снегом? Всё, что ты делаешь, бессмысленно, потому что нет тяги воздуха. Ты только зря расходуешь спички.

– …Четыре метра? – вытаращила она глаза.

– Это в лучшем случае. Нас накрыла лавина, если ты ещё не поняла.

Кристина предпочла промолчать. И не потому, что его грубый тон махом лишил какого-никакого, а спокойствия. Скажем так: до того, как Кристиан очнулся, она ощущала себя более-менее ровно, находясь в условиях полной оторванности от внешнего мира. Их накрыла лавина – это и впрямь ужасно, но не так катастрофично, как могло показаться изначально. Она не стала защищаться только лишь потому, что ей было всё равно. На него, на его мнение и на его дерьмовое настроение. Или пыталась себя в этом убедить… Видит бог, она была искренне благодарна ему за свое спасение. Но она не просила его об этом. Поехать за ней – только его выбор, ведь мистер Уотсон наверняка объяснил ему, кто именно угодил в западню. Учитывая степень своей ненависти, Кристиан вполне мог просто проигнорировать слова старика.

Бросив спичечный коробок на журнальный столик, Кристина подошла к приемнику в небольшой прихожей. Такой же был и в её номере и работал он не от сети. Не спеша проворачивая стальное колесико, она надеялась поймать хоть какую-нибудь радиостанцию, но натыкалась лишь на громкие помехи.

– Выключи и не трать батарейку.

Сжав челюсти, Кристина медленно повернула голову в сторону полуобнаженного мужчины, чья недовольная физиономия чуть ли не упиралась в кучу сваленного снега. Руки на поясе, поза хозяйская.

– Ты знаешь, который час? – спросил Кристиан, продолжая таращиться на белую кучу.

– Часы на стене.

Оставив в покое приемник, Кристина подняла одно блюдце со свечой и направилась в спальню, чтобы… привести в порядок постель. Ей нужно было чем-то занять себя, делать то, что в данной ситуации важно и необходимо. Например… взбить подушки, разровнять три одеяла, разгладить простынь, ведь это так существенно!

Свесив стонущие от боли руки, Кристина опустила голову, стараясь принять тот факт, что в ближайшие несколько часов им с Кристианом предстоит вдвоем занимать одну, весьма ограниченную территорию. От этого, к сожалению, никуда не деться и потому, ей нужно просто не думать о прошлом и его последствиях. Предпочтительнее вообще потерять сознание и очнуться, когда их обнаружат спасатели. Однако, обстоятельства требовали действий. Вернувшись в гостиную, она четко и уверено спросила:

– Что будем делать?

Кристиан, глотавший воду из второй маленькой бутылки огромными и громкими глотками, опустил на нее взгляд темных и дождливых облаков. Ему очень шла классическая борода, хоть и придавала и без того суровому выражению лица ярко выраженную жесткость. Кристиан и раньше одним взглядом давал понять о силе своего воздействия и влияния на многие (если не все) окружающие его процессы. А теперь, обретя благородные морщины сорокалетнего мужчины, брезгливо относящегося к возможностям современной косметологии, ему даже и не нужно было ничего говорить, пристально смотреть или извергать из ушей белый пар – Кристиану стоило всего лишь появиться и человек рядом, как высокочувствительный радар (или что-то вроде того) понимал, что надо быть осторожным.

– Будем рыть.

Кристина несколько раз моргнула и бросила растерянный взгляд на кучу снега, под которой уже образовалась большая лужа.

– Мы будем рыть туннель на поверхность?

– А ты хочешь рыть его к центру земли?

– Я имею в виду, что над нами четыре метра тяжелого и липкого снега. Так ты сказал.

– Возможно, что пять или шесть, или семь, – нарочно издевался он, – я не знаю, какое количество снега обрушилось на нас с горы.

– Но сюда приедут спасатели! На тракторах и больших машинах!

– Ты знаешь точно, когда они приедут? Знают ли они о том, что один из тридцати восьми домиков Санкт-Мориц находится под толщей снега с живыми людьми внутри?

– Они уже об этом знают! – не сомневалась Кристина. Иной вариант она просто не могла себе представить. – Прошло много часов с тех пор, как сошла лавина! В базе всех здешних гостиниц и отелей есть полная информация о гостях курорта и их количестве.

– И ты думаешь, что уже всех посчитали, а кого не досчитались – отправились искать? – откровенно насмехался над ней Кристиан.

– Мы находимся на территории одного из самых известных и привилегированных горнолыжных курортов мира! – напомнила она, с трудом сдерживая эмоции. – Сход лавины – явление здесь частое. Можешь не сомневаться, что даже для нашего случая у администрации и спасателей есть четкий план действий!

– Я в этом нисколько не сомневаюсь, но я говорю о другом. Как я уже сказал, здесь тридцать восемь домиков вроде этого. По крайней мере, согласно карте, – продемонстрировал он сложенный в несколько раз глянцевую бумагу. – В каком находимся именно мы – черта с два я имею понятие. Но на удачу я не рассчитываю и потому предполагаю самый худший для нас вариант – мы находимся в самом отдаленном доме, который расположен намного ближе к подножию горы, чем все остальные. И он стоит на несколько уровней ниже, потому что расположен в низине, напоминающей чашу. Возможно снегопад всё ещё не прекратился и нас ещё присыпало на метра полтора. Никто не знает, что мы здесь, Кристина, – говорил он таким пугающим тоном, словно рассказывал страшную сказку на ночь. – Никто не знает, что мы в этом самом доме! Возможно, что вместе с ним накрыло ещё несколько и не факт, что мы станем первыми, к кому придет помощь.

В его словах была логика, но Кристина всё равно не желала поддаваться его темным настроениям. Их спасут. Обязательно! Их уже ищут, она не сомневалась!

– Мистер Уотсон наверняка сообщил, что случилось, и куда направился ты…

– Старикашка, которого ты так не хотела расстраивать, обладает паршивой памятью и не скажет ничего, что могло бы нам хоть немного помочь! Но в его возрасте это вполне нормальное явление, так что простим его за это.

Злой сарказм блеснул ярким огнем в черных глазах. На короткое мгновение Кристина почувствовала себя беспомощной, как и тогда семь лет назад. Кристиан Алмазов знает всё. От Кристиана Алмазова не скроется ничего. Кристиан Алмазов знает, как лучше поступить, чтобы избежать неприятных последствий. Рядом с Кристианом Алмазовым можно не думать ни о чем, ведь он обо всем позаботится, а мнение со стороны ему будет только досаждать.

– Если бы не этот «старикашка», черта с два ты нашел бы меня, – огрызнулась Кристина.

– Нет, не так, – усмехнулся Кристиан злобно. – Если бы ты в очередной раз не посчитала чужие интересы и желания важнее собственных, мне бы и не пришлось этого делать. Хотя, возможно, всё дело в критической недостаточности серого вещества, что вполне вероятно, от тебя никак не зависит. Это просто данность, с которой приходится жить.

– А с чем приходится жить тебе? С неконтролируемым рыцарским энтузиазмом? По-моему, для такого человека, как ты, это огромный минус. Противоречит общему впечатлению!

– Если бы я не отправился на твои поиски, ты бы давно была мертва! – повысил он голос. – Никакой это не рыцарский энтузиазм, а обыкновенная человечность. Тебе ведь это знакомо, не так ли? Не привидение же раздело меня и затянуло в кровать!

– В отличие от тебя, я не ищу в случившемся виноватых.

– А я их и не ищу. Для чего мне это, когда виновный и сам понимает степень своей причастности к случившемуся?

Перед ней был совершенно другой человек. Совсем не тот Кристиан, с которым она познакомилась в зимнем домике. Этот был старше, грубее снаружи и каменнее внутри. Он смотрел на нее иными от мягкой доброжелательности глазами. Презрение подергивалось острыми крыльями носа, откровенная озлобленность резала воздух наточенным лезвием взгляда. Кристине никогда больше не увидеть его улыбку – искреннюю, веселую, живую, адресованную только ей. Он больше никогда не посмотрит на нее любопытным, страстным и волнующим сердце взглядом… Их разделяли семь долгих лет, новые трагедии, заботы и увлечения, а её душа всё так же предательски тянулась к нему. И она делала это во снах в тайне от Кристины, чей голос разума оказался сильнее сердечных порывов. В мире грез она не могла контролировать себя и была вынуждена смотреть со стороны на самого красивого, смелого и заботливого мужчину. Задыхаться от звука его низкого голоса, пылать, как огонь, ощущая его невесомые прикосновения.

Хорошо, что сейчас Кристиан уверенно демонстрировал себя иного – грубого и злопамятного. Такого, что непременно придаст новые силы голосу женского разума, который когда-то одержал искрометную победу над голосом сердца…

Кристина

– Беспокоиться не о чем, – улыбается мне Влад, закончив с осмотром. – Рана была достаточно глубокой, но процесс заживления проходит очень быстро. Тянущая боль – вполне типичное для этого явление. Могу лишь порекомендовать другие обезболивающие. Горячую ванну на днях не принимала?

Отрицательно качаю головой.

– И не стоит этого делать в ближайшие пару недель, – напоминает Влад, записывая название другого препарата на белом листке. – Кстати, стресс тоже может спровоцировать боль, о которой ты говоришь. Поэтому, старайся, как можно меньше переживать. Главное сейчас – твое восстановление.

– Это сложно, – вырывается у меня совершенно случайно.

Расправив твидовую юбку, беру свою сумочку и слишком резко поднимаюсь на ноги. Это тоже выходит случайно. Я просто не хочу, чтобы Влад воспринял мои слова за желание пооткровенничать. Острая боль мгновенно пронзает бедро и растекается до самого колена тянущим кипятком.

– Черт!

– Ты что же такое творишь? – успевает подхватить меня Влад. Кресло на колесиках с грохотом врезается в стену – так он поспешил мне на помощь. – Кристина, ты должна двигаться очень аккуратно. Я ведь говорил тебе об этом!

– Я знаю, просто так вышло, – мямлю, как дура. Держусь за его плечи, стараясь перетерпеть жуткую боль. Под белым халатом явно скрываются крепкие стальные мышцы.

– Давай-ка, присядь.

– Нет, постой! – протестую, закрыв глаза. Меня словно кипятком окатили. – Секунду, пожалуйста… Сейчас боль чуть-чуть утихнет и я уйду. Секунду…

– Кристина, я готов держать тебя целую вечность. Но ты должна не забывать беречь себя. То, чему я сейчас стал свидетелем, очень нехорошо.

– Не говори со мной, как с ребенком, умоляю, – усмехаюсь я сквозь постепенно восстанавливающееся дыхание. – Впредь буду осторожнее.

– Тебе бы не помешало уехать куда-нибудь, отдохнуть немного. Подальше от источников стресса и переживаний. Их сейчас слишком много, Кристина. Как человек, не интересующийся светской жизнью, даже я заметил оказываемое на тебя давление. И твой организм дает тебе об этом знать. Ну, как? Тебе лучше?

– Да, спасибо. Теперь я могу идти.

– Кристина?

Продолжая держать меня за плечи и талию, Влад смело ныряет в мои глаза. Под натиском мужского порыва, боль в ноге незаметно для меня рассеивается. Руки Влада лишь немного усиливают хватку, но этого становится достаточно, чтобы вся эта ситуация, которой я не придала должного внимания, мне не понравилась.

– Если я могу тебе чем-то помочь, пожалуйста, скажи мне? Я готов сделать для тебя всё, что в моих силах. Если мои слова вызывают у тебя беспокойство, знай, я говорю это, как твой друг. Не больше.

В этом я сомневаюсь. Взгляд зеленых глаз слишком живо исследует мое лицо. Нечто подобное я уже видела – в зимнем домике. Кристиан смотрел на меня так же прежде, чем поцеловать.

– У меня всё хорошо, – трясу головой, упираясь руками о его плечи. – Помимо моей ноги, которая уже два дня не дает спокойной… жизни. Ты можешь меня отпустить, спасибо, Влад.

– Да, спасибо тебе, Влад.

Голос Кристиана врывается в кабинет непрошеным гостем. Дверь распахнута, мой будущий фиктивный муж занимает весь дверной проем и смотрит на нас с недоброй полуулыбкой.

– Кристиан? – тихонько ахаю я. – Что ты здесь делаешь?

– Приехал за тобой. Очевидно, ты забыла поставить меня в известность, что хочешь совершить некоторые манипуляции со своей внешностью?

Ощущения накрывают поганые, и я уже не могу найти им логичного объяснения. Я лишь отчетливо понимаю, что с каждым днем всё стремительнее ухожу на дно глубокого океана лжи и перестаю видеть маячки собственных целей. Я собираюсь выйти замуж за мужчину, чтобы не прослыть гулящей дочерью своего известного и уважаемого на весь мир отца. Я делаю это ради будущего ребенка, потому что его отец, как и дедушка, слишком известная и лакомая фигура в обществе, чтобы о ней не говорить хотя бы пару часов. И я убеждаю своих близких в том, от чего сама стараюсь убежать, ведь в конечном итоге больнее будет только мне. Почему? Потому что для Кристиана Алмазова весь этот цирк – всего лишь необходимость доказать себе и продемонстрировать обществу, что он настоящий мужчина, который ни за что и никогда не побоится ответственности. А у меня внутри дыра размером с галактику, которую мне абсолютно не чем заткнуть. Мне всё чаще кажется, что мимо меня пролетает что-то очень значимое и крайне необходимое… Или же я просто схожу с ума, став мячиком, с которым играют мои собственные гормоны.

Отхожу от Влада, забираю со стола листок с названием препарата и, вынужденно улыбнувшись, говорю:

– Ещё раз спасибо, что нашел для меня время. Мне пора уходить.

– Для тебя я его всегда найду.

Его губы улыбаются мне, но глаза устремлены на Кристиана. Делаю вид, что не замечаю напряжения между двумя равными по телосложению мужчинами и покидаю кабинет. Молча иду к величественной стойке ресепшн, чтобы оплатить прием, и ловлю себя на мысли, что мне бы очень хотелось поменять этих двоих местами. Вот бы сделать так, чтобы Кристиан видел во мне не вынужденную мать своего первенца, а настоящую девушку, которая вызывает в нем романтические чувства. Ради которой он всегда найдет время, потому что от звука её голоса его сердце колотится в груди. Но эти возможности, к сожалению, свойственны только Владу. Несколько минут назад я отчетливо слышала бешеный грохот в его дружеской груди.

* * *

На крыльце клиники Кристиан велит мне садиться в машину и ехать домой. Он хмурый, как туча, и я знаю, что он поедет следом, поскольку его внезапное появление и мой визит к пластическому хирургу необходимо обсудить. Мне не по себе, когда я вижу в зеркале заднего вида его устрашающую машину, позади которой едет похожая и в ней сидит Альберт. Это он сообщил своему хозяину, где я и с кем.

– Что ты там делала? – спрашивает Кристиан без лишних предисловий, когда мы оказываемся в моей квартире.

Я молча снимаю замшевые сапоги и аккуратно ставлю их на нижнюю полочку в шкафу.

– Спрашиваю ещё раз: что ты делала в кабинете пластического хирурга, который несколько дней назад зажимал тебя у стены в прямом эфире какой-то тупоголовой блогерши?

– Влад не «зажимал меня у стены», – огрызаюсь, свирепо расстегивая замочки на шубе. Мне совершенно не нравится его тон. – Он закрывал меня от этой, как ты говоришь, тупоголовой блогерши.

– Пусть так. Но я спросил о другом. Что ты делала сегодня в его кабинете?

– Кристиан, тебе не кажется, что этим бестактным вопросом, как и своим поведением, ты нарушаешь мои личные границы?

– Позволь тебе напомнить, что в ближайшие три года у нас не может быть никаких личных границ за пределами нашего дома! Исключительно внутри него!