Текст книги "Зов глубины"

– Открытый пляж-то мы найдём, – сдавленно проговорила мать. – Только после этого моретрясения мне что-то не хочется в воду. Здесь полно других развлечений. Сейчас как раз извергается вулкан Килауэ́а[19]19
  Килауэ́а – активный щитовой вулкан на острове Гавайи.


[Закрыть] – можно подъехать поближе и понаблюдать, как из кратера течёт лава.

– Хорошая идея, – сдалась Карима. У неё не было сил спорить с матерью. В голове роились образы-воспоминания: Леон в окси-скине, с глазами как у глубоководного существа; его осьминог, прилепившийся к стеклу большого шлюза присосками размером с дно стакана; сине-зелёное аварийное освещение на мостике после моретрясения. А в ушах у неё звучали отголоски разговоров.

Карима вспоминала, как по пути наверх перешёптывалась с Билли:

– Как вы вообще ныряете в тонюсеньких окси-скинах – а давление? Всем другим водолазам на такой глубине приходится надевать жёсткие скафандры.

– Скафандры нужны, чтобы запастись привычным воздухом и поддерживать давление как на поверхности. А мы погружаемся в море целиком – нам вес океана нипочём. Дело в том, что люди по большей части состоят из воды. Вода и другие жидкости не сжимаются, как воздух.

– Прости, что-то не догоняю.

– Устроим эксперимент. Представь, что у тебя два воздушных шара. Один из них ты надуешь, а другой наполнишь водой.

– Представила и завязала на узелок. И что?

– Теперь положим шары в забортный контейнер батискафа и возьмём с собой на глубину. Как, думаешь, они будут выглядеть под давлением нескольких тонн воды?

– Гм. Тот, что с воздухом, наверное, съёжится до размера шоколадного драже «Смартис». А тот, что с водой… почти не изменится – угадала?

– Правильно. Ты когда-нибудь ныряла на глубину сорок метров?

– Нет, только на тридцать.

– Тоже хорошо. Ты наверняка заметила, что внизу дышать труднее. Это потому, что твои лёгкие, наполненные воздухом, уменьшились в размере: на глубине тридцати метров они уже немного сжимаются. Если погружаться на большую глубину без защиты, то все полости в теле, заполненные воздухом, от давления сплющатся.

– А, до меня начинает доходить. Вы дышите жидкостью, чтобы вам не сдавило лёгкие. Но разве в теле нет других опасных полостей?

– Есть. Лобная и носовая полости и всё такое. Когда мы ныряем, они, как и лёгкие, заполняются перфторуглеродом. А ещё уши – по ту сторону барабанных перепонок. У нормальных людей там тоже воздух.

– Что значит «у нормальных людей»?

– Когда мы прошли отбор в морском интернате, нас прооперировали. Джулиана, Тома, Леона и меня. – Билли смущённо засмеялась. – Нас, так сказать, приспособили к глубине.

Карима посмотрела на локтевой сгиб Билли. Она обратила внимание, что у всех водолазов, дышащих жидкостью, установлены венозные катетеры, хорошо знакомые ей по пребыванию в больнице. Карима так и не решилась спросить, зачем они нужны. А теперь ещё и это. Операция – какой кошмар! Она читала, что некоторые добровольно вживляют себе имплантаты, чтобы организм лучше функционировал, но сама таких людей пока не встречала.

– Но мы по-прежнему можем подниматься на поверхность – вот как я сейчас, – продолжила Билли. – Нас никто не заставляет оставаться внизу.

Девочки надолго замолчали – лишь тихие щелчки гидролокатора и разговоры Патрика по рации с поверхностью нарушали тишину. Почесав ухо, Карима обнаружила, что потеряла серёжку. Может, она где-нибудь здесь, в батискафе? Карима пошарила вокруг, но ничего не нашла. Или серёжка потерялась на станции? Вот чёрт! Она так глубоко задумалась, что вздрогнула, внезапно услышав голос Билли:

– Карима, можно тебя кое о чём спросить?

– Э, конечно. О чём? – Карима занервничала. Неужели Билли заметила, что они с Леоном были вместе на складе и это их сблизило? Вдруг она думает, что между ними что-то было?

Билли задумчиво смотрела на неё:

– А тебе не странно постоянно дышать воздухом? Он ведь ужасно тонкий!

От растерянности Карима не сразу сообразила, что ответить, а потом Патрик показал им какое-то диковинное животное, проплывающее мимо, и больше им с Билли поговорить не удалось.

А теперь она лежит здесь, в гостиничном номере, и… думает о Леоне. О том, как незадолго до моретрясения он стоял на мостике – спокойный и сосредоточенный. Каким красивым было в тот момент его лицо. И как перед самым отъездом на «Марлине» она заметила Леона в воде. Она ещё никогда не видела, чтобы кто-то так плавал – с такой непринуждённой грацией и силой.

В абсолютно своей стихии.

Мать посмотрела на неё сверху вниз и неожиданно улыбнулась:

– Эй, о чём задумалась? У тебя отсутствующий взгляд. – И, не дожидаясь ответа, спросила: – Неужели ты ни капельки не проголодалась? На завтрак в меню наверняка не менее трёх сортов свежего йогурта.

– Вечно ты только о еде и думаешь, – пробормотала Карима и пошаркала в ванную принять душ.

Леон, позабыв обо всём на свете, прислушивался к разговору в каюте:

– …только что узнал новости с «Бентоса I» в Карибском море. Кейси Дэвидсон, один из молодых водолазов, окончательно перестал нырять в окси-скине.

– Чёрт. Из-за чего – защитные рефлексы организма взяли верх? Что говорит станционный врач?

– Физически Кейси абсолютно здоров. Он просто утратил способность дышать жидкостью. И это после тысячи с лишним часов под водой.

– Печально, – сказал Эллард. – Сколько Кейси сейчас?

– Семнадцать лет. Он начал сравнительно поздно – в четырнадцать.

– Плохие новости, – озабоченно проговорил Эллард. – А что с другими станциями – кажется, на «Бентосе III» был аналогичный случай? Чем там дело кончилось?

– Роджерс пришлось отстранить Лауру – ей восемнадцать – от участия в программе, а теперь та решила всё бросить и пойти учиться на психолога.

– Не может быть!

– Эллард, в учёбе на психолога нет ничего зазорного. Моя средняя дочь Анна-Карлотта тоже поступила на психологический. – Коваляйнен вздохнул. – Меня беспокоит, что у нас это скоро тоже может начаться. Бенедетте уже семнадцать. К другой напарнице Шола вряд ли привыкнет, а вы сами знаете, какую ценность она для нас представляет. Её способность находить марганцевые корки на большой глубине…

– Не думаю, что их команда распадётся. Кашалоты дышат воздухом и ныряют с поверхности в глубину – в крайнем случае Бенедетта сможет руководить Шолой сверху.

У Леона закружилась голова. «Он просто утратил способность дышать жидкостью». Он впервые об этом слышал – почему никто этого не знал? Джулиан, Билли, Том… Им никто не говорил о проблемах, с которыми столкнулись юные водолазы на других станциях!

Леон похолодел. Ему тоже уже шестнадцать и недавно было труднее обычного вдыхать ПФУ. Нет-нет, вещество вязкое, а Луи по ошибке недостаточно его разбавил. Или Луи сказал это просто так, чтобы его успокоить? Хоть кто-нибудь на этой проклятой станции ещё говорит правду?!

– Время покажет, – вздохнул Эллард. – Насколько я знаю, помимо окси-скинов есть и другие экспериментальные разработки, и пока неизвестно, какая из них окажется наиболее перспективной. ARAC ещё исследует наночастицы, способные поглощать кислород и выделять углекислый газ.

– Я об этом слышал. Респироциты. Если ввести их в большом количестве в кровь, теоретически можно пробыть под водой четыре часа без акваланга не дыша.

У Леона в голове образовался хаос. Другие экспериментальные разработки? Наночастицы в крови? Он совсем запутался. Ясно одно: Люси не кашалот, с которым можно работать, находясь на поверхности: осьминоги живут на дне моря. В худшем случае, если он больше не сможет пользоваться окси-скинами, им с Люси придётся плавать там, где не очень глубоко и можно нырять с обычным аквалангом. Но с «Бентоса II» ему придётся уйти – скорее всего, навсегда, и если он когда и увидит морские глубины, то лишь через толстое стекло иллюминатора.

Леону вдруг стало трудно дышать – на этот раз не из-за окси-скина или состава воды.

Ложь

– Вчера мы весь день провели на Штарнбергском озере[20]20
  Штарнбергское озеро – озеро в предгорье Альп в Баварии.


[Закрыть], арендовали лодку и устроили на берегу пикник, – бодро рассказывал отец Каримы – его глаза сияли. – В студенческие годы Ханна состояла в гребном клубе – ты бы видела, что она выжала из этой ореховой скорлупки! Но завтра я возьму реванш на велотуре – меньше чем ста километрами Ханна не отделается. Хотя, судя по её икрам, думаю, она справится…

Карима с улыбкой кивнула. Странно, когда мачеха всего на десять лет старше и гораздо спортивнее тебя, но Карима к этому уже привыкла. Отец прав – с Ханной им повезло. Она остроумная и открытая, отзывчивая и далеко не глупая. Карима ещё ни разу с ней не ссорилась: проводить с мачехой время – одно удовольствие. Вопреки опасениям Каримы, что из-за травмы ноги у неё ничего не получится, Ханна уговорила её покататься на равнинных лыжах и роликовых коньках.

Но Кариму всё равно немного задело, что отцу хорошо дома и без неё. Он ни разу не упомянул, что скучает по ней, хотя всегда говорил, что Карима – главный человек в его жизни. Да уж, родители чего только не наплетут. Может, они и сами в это верят, не замечая, что их слова расходятся с делом.

– А теперь расскажи про «Бентос II» – хочу убедиться, что ARAC не транжирит мои деньги и деньги других инвесторов! – Отец весело рассмеялся, но Карима похолодела. А вдруг экипаж станции принял их с матерью за контролёров? Только не это!

Карима рассказала, что им пришлось пережить, и ещё раз описала моретрясение, о котором передавали короткий репортаж в теленовостях.

– Хорошо, что один из членов экипажа заранее почувствовал моретрясение, а то бы нам несдобровать. – Она снова подумала о Леоне. Этот парень никак не шёл у неё из головы.

– Как ты ладишь с Натали? – спросил отец. – Кажется, моретрясение немного выбило её из колеи. Гавайи то и дело упоминают в сводках новостей. У вас точно всё нормально?

– Да-да, всё хорошо, – ответила Карима, мысленно добавив: «Только вот море, кажется, сходит с ума».

Она вспоминала глубоководных обитателей у пляжа Мауи, происшествие с Леоном, едва не стоившее ему жизни, фиолетовые смертельные зоны, морское свечение, имевшее отвратительные последствия, и дохлых рыб на берегу. Нет, сейчас она не хочет об этом рассказывать, чтобы не волновать папу.

– Ну, тогда всё отлично. – Отец начал перечислять, по каким горным маршрутам собирается сходить в поход с Ханной. Карима улыбнулась и пожелала ему хорошо провести время.

Бредя к матери, которая уже ждала её в вестибюле, чтобы поехать к вулкану, Карима нащупала в кармане толстовки мятый листок. Достав его, она прочла: [email protected].

Карима задумчиво смотрела на адрес, и вдруг её осенило.

Придётся маме ещё немного её подождать.

На этот раз Леон не стал задерживаться снаружи – настроение пропало. Люси всё ещё не отвечала.

– Эй, присоска, на обиженных воду возят, ты в курсе? – мысленно заговорил он с ней, но Люси поставила блок, отклонив контакт. Леону и так было тошно. Подслушав разговор Элларда с Коваляйненом, он чувствовал себя как в тот день у северного побережья острова Оа́ху[21]21
  Оа́ху – третий по величине и наиболее населённый остров Гавайского архипелага.


[Закрыть], когда во время сёрфинга они с Тимом, переоценив свои силы, оказались во власти сильного прибоя. Волны высотой несколько метров одна за другой обрушивались на них, не давая ни секунды передышки. А сейчас его так же терзали мысли.

Почему Эллард не рассказал им, что на других станциях возникли проблемы? Можно ли ему ещё доверять? Эта мысль вызвала у Леона горечь, потому что Джеймс Эллард ему в общем-то нравился. Он, конечно, строг, как и положено бывшему военному водолазу, привыкшему на флоте к дисциплине. Но Эллард всегда был очень заботлив – настолько, что Том за глаза прозвал его наседкой. Часто Эллард вёл себя гораздо более по-отцовски, чем Тим, однако утаил от них важные факты…

Леон вернулся на станцию далеко за полночь, но в вечной тьме разница между ночью и днём не ощущалась: на такую глубину ни одному лучику света даже днём не пробиться. Леону часто казалось абсурдным, что станция тем не менее придерживается ритма поверхности. Обычно подростков отправляли спать не позднее половины одиннадцатого – Эллард строго следил за тем, чтобы свет к тому времени был выключен. Но по выходным им разрешали ложиться когда захотят. Джулиан и Том ещё не спали – они изучали карту зон с низким содержанием кислорода.

Леон мельком взглянул на карту, запоминая расположение фиолетовых пятен. Хорошая память нередко его выручала, а ещё благодаря ей Леон без особых усилий получал вполне сносные оценки.

– Сегодня с полуночи нам в целях безопасности снова запретили нырять, – недовольно сказал Джулиан. – Эллард хотел сам тебе об этом сообщить, но не смог тебя найти – из-за этого у тебя могут быть проблемы. Ты ведь в море был, да?

Леон кивнул и сел, апатично прислонившись к стене. Он не нашёл в себе сил спросить мальчишек, понравился ли им фильм: все его мысли были заняты тем, что он только что узнал: «Он просто утратил способность дышать жидкостью».

– Видел что-нибудь интересное? – мимоходом спросил Том, и Леон чуть не вздрогнул. Не видел, зато слышал. Может, Эллард ещё официально сообщит им, что произошло на других станциях. Вероятно, он просто ждал более точных сведений. Но вдруг наставник по-прежнему будет держать всё в секрете? Стоит ли рассказать другим, что́ скрывают от них Коваляйнен и Эллард?

– Думаю, наш Октобой ничего не видел, а просто играл со своим моллюском, – поддел его Джулиан, и Леону расхотелось в ближайшем будущем делиться с ним тайнами.

Ничего не ответив, он встал и пошёл проверить почту. Когда друг вредничает, спорить с ним бессмысленно.

В переговорной было тихо и темно. Леон сел за один из компьютеров и быстро установил соединение – хорошо, что моретрясение не повредило стекловолоконный кабель, связывающий их с поверхностью. Три новых сообщения: одно от Билли – с новостями о Шоле и новой историей для геокэшинга, второе от Тима, который написал, что «Фетида» в первой половине дня подойдёт к Гавайским островам, а третье… письмо с вложением от некой леди Шимуны с темой «Привет!». Наверняка спам с вирусом от какого-нибудь русского программиста. Скорее удалить эту гадость!

Лишь за долю секунды до того, как письмо исчезло в виртуальной корзине, он заметил во вложении два графических файла: «глубоко_под_водой1» и «вайкики_бич». Стоп! Значит, сообщение всё-таки адресовано ему? Как же его теперь вернуть? Или оно удалено безвозвратно? Вот чёрт!

Немного погодя ему удалось уговорить Тома, который прослыл на «Бентосе II» компьютерным гением, ему помочь.

– Но за это ты отдашь мне десерт, – потребовал Том.

– Ладно, – пробурчал Леон.

– А может, ещё сделаешь за меня домашку по морской биологии?

– Эй, хватит меня шантажировать. Так поможешь или нет?

То́му и правда удалось восстановить имейл, но потом маленький паршивец молниеносным кликом открыл сообщение.

– Эй! Это моя почта, чёрт побери! – Леон спихнул Тома со стула, но было уже поздно: оба заметили, что письмо от Каримы. Том с ухмылкой слинял – наверное, тут же разболтает новости Джулиану.

Но, прочитав письмо Каримы, Леон перестал сердиться.

Привет, Леон!

Мы благополучно добрались наверх, а теперь я сижу в отеле на побережье Кона на острове Гавайи и думаю о вас. Просто хотела ещё раз сказать, что у вас очень увлекательная работа. Почему мне до сих пор не попадался подробный репортаж о ней в «Таймс»? Как дела у тебя и Люси? Буду очень рада ответу!

А я пока пойду посмотреть на вулканы…

Карима

P. S. Ах да, если будешь на суше, дай о себе знать. Мой номер мобильного: 0049–177–8769372.

Во вложении были две трёхмерные фотографии: на одной он с Люси перед большим окном главного шлюза, на другой – Карима на Вайкики-Бич в Гонолулу. Её волосы сияли на свету, словно сотканные из солнечных лучей. Леон догадывался, почему она отправила ему именно это фото: на нём она не улыбалась ослепительной улыбкой, которой держала людей на расстоянии, а задумчиво смотрела на море. Возможно, она даже не заметила, что её фотографируют.

Леон глубоко вдохнул и выдохнул. Хоть какой-то просвет в этот отвратительный день. Это «думаю о вас» в начале звучит осторожно, но она не спросила о Джулиане и других, а только о нём с Люси. «Буду очень рада ответу!» И она даже дала ему номер своего мобильного. Интересно, откуда у неё его электронный адрес? Надо же, не поленилась выяснить.

Он быстро набрал ответ: написал, что Люси, надувшись, прячется где-то под камнем, что ARAC не хочет афишировать экспериментальный проект, и спросил, откуда её псевдоним. Леди Шимуна немного напоминает фэнтези – может, Билли в теме. Но потом он помедлил в нерешительности, написать ли Кариме, что думал о ней.

Да, ведь это действительно так.

Нет, лучше не писать! А то ещё решит, что он в неё втюрился. А он и сам ещё не разобрался в своих чувствах. Наверное, неудобно писать такое в первом же письме. Ведь они едва знакомы.

Выбросив эту фразу, Леон быстро нажал «Отправить». Зевая, он прошёл к себе в каюту, чтобы остаток ночи провести в постели, как все другие обитатели станции. Почти не раздумывая, он попытался установить мысленный контакт с Люси:

– Люси, всё нормально? – К его облегчению, в ответ донеслось «да». – Слушай, мне очень жаль. Я просто хочу, чтобы ты была здорова. Для этого и нужен ветеринар. Он не нарочно причиняет тебе боль.

– В море причиняют боль, когда хотят съесть!

Леон поморщился:

– На «Бентосе II» тебя точно никто не собирается есть. Поверь мне, мы предпочитаем салат из водорослей и злаковые батончики. – Будет нелишним ей об этом напомнить: осьминоги не прочь закусить сородичами.

Тем временем Леон дошёл до каюты. На дисплее с внешней стороны двери ярко-красными буквами высветилось сообщение о запрете на ныряние в окси-скинах; видимо, Эллард решил удостовериться, что Леон принял это к сведению. Помрачнев, Леон подтвердил, что прочёл сообщение, и на бежевой металлической двери снова появились их с Джулианом имена и нарисованная Гретой Халворсен карикатура: двое мальчиков и осьминог, оседлавшие ската, никак не сдвинутся с места, потому что осьминог одним щупальцем боязливо цепляется за станцию.

Джулиан как раз надевал спальную футболку с логотипом морского интерната в Сан-Диего.

– Ну, что она написала? – с напускным безразличием спросил он.

– Сейчас она в отеле в Коне, – таким же равнодушным тоном ответил Леон. – Ей у нас было интересно.

– Вот как. Значит, ей не важно, что я устроил ей вылазку в жёстком скафандре, а ты вообще не обращал на неё внимания. – Джулиан, напрягшись, провёл руками по волосам – он явно нервничал. Видимо, тоже страдает из-за того, что нельзя в воду. – Так я и думал. Девчонка с поверхности. Поверхностная – что с неё взять!

Вот дурной каламбур!

– Думаешь, кто-то вроде Билли отправил бы тебе в знак благодарности презент и пригласил в гости в Каилуа-Кону[22]22
  Каилуа-Кона, или Кона, – туристический город на западе острова Гавайи.


[Закрыть]? – Леон, сняв комбинезон и чёрную футболку, достал из шкафа умывальные принадлежности. Куда же он сунул зубную щётку? Ах да, в ультразвуковой очиститель…

– Почему бы и нет? – поджал губы Джулиан. – Пусть хотя бы письмо написала.

– Наверняка ещё напишет.

Джулиан резко обернулся. От его взгляда Леону стало не по себе.

– А ты знаешь, что она меня поцеловала? – хрипло прошептал Джулиан. – Потому я и злюсь, что она мне не пишет, понимаешь?

У Леона внутри всё оборвалось. «Это невозможно. Нет. Нет!» Он заметил, что Джулиан внимательно за ним наблюдает, и постарался скрыть свои чувства:

– Вот как. И когда же, интересно? Впопыхах перед отъездом, что ли?

– Нет, накануне – поздно вечером. – Джулиан почти развеселился. – Ты многое упустил. Девчонка – просто огонь!

– Так я тебе и поверил, – огрызнулся Леон, но Джулиан, ухмыльнувшись, начал рыться в выдвижном ящике и наконец достал оттуда какой-то маленький блестящий предмет – по форме как серебряная капелька. Минутку, уж не такие ли серёжки носит Карима?!

– Видишь? – Джулиан широко улыбнулся. – Она потеряла её у меня в койке.

Полуголый Леон всё стоял как идиот посреди тесной каюты. Когда Джулиан протиснулся мимо него, на Леона повеяло сквозняком. Он вдруг увидел себя со стороны: бледный, несуразный, а главное – бесконечно наивный.

«Поздно вечером» – значит, это произошло после их встречи на складе. А он-то вообразил, будто между ними возникли доверительные отношения, особая близость. Всё просто иллюзия!

Слёзы Каримы были настоящими – это точно. Он развеял её сомнения в себе, а потом она, значит, ощутила прилив энергии и бросилась в объятия Джулиана! Может, девчонкам свойственно так поступать? Что, если это какая-то непонятная ему игра?

«Лучше забыть её – и как можно скорее».

Леон скомкал футболку, швырнул её в угол, сунул умывальные принадлежности обратно в шкаф и снова натянул комбинезон. Мысленно он был уже с Люси.

– Ты куда? – испуганно крикнул ему вслед Джулиан.

– Наружу! – рявкнул Леон, не заботясь о том, что его, наверное, слышит весь отсек.

– Леон, остановись! Эллард тебя уже несколько раз предупреждал, а если в этот раз опять… Да он же… К тому же снаружи творится что-то странное, а ты…

Но Леон его уже не слушал.

Пять минут спустя он стоял в шлюзе, и тёмная вода встретила его голосом Люси.