Текст книги "Меч короля"

Он еще не довел свою мысль до конца, когда его прервал ткач, незаметно подошедший к ним.

– Это все потому, что англичане лучше умеют пользоваться ножницами. Кроме того, они постоянно молятся своим святым, а я уверен, что помощь Господа в таком деле не помешает! – сказал ткач, гордо глядя на них.

Уолтер задумчиво кивнул, а Эллен была рада тому, что он над ней больше не смеется. Девочка залюбовалась вечерним небом и равниной, простиравшейся, сколько хватало взгляда. Хвойные и лиственные леса сменялись пастбищами и лугами, перемежающимися огромными цветущими яблоневыми садами. Весенний ветер срывал нежные розовые лепестки, и они кружили в воздухе, словно тысячи снежинок. «Нам тут будет хорошо», – радостно подумала Эллен.

– Эй, смотрите, вон, это он! Танкарвилль! – закричал кто-то на палубе.

Эллен с любопытством всмотрелась вдаль. Она увидела роскошный замок, возвышающийся на плоской скале, которая выдавалась в Сену. С двух сторон скалу омывала река, защищая крепость от врагов. Светлые камни крепостной стены серебристо отсвечивали в лучах вечернего солнца. На скале виднелись бесчисленные хижины, казалось, пытавшиеся взять крепость штурмом, и все же от этого пейзажа веяло умиротворением. В небольшой бухте под замком стояли два больших торговых корабля и множество рыбацких суденышек. Берега Сены в этом месте по обе стороны от скалы поросли густым лесом. Наверняка там водилось много дичи, а значит, было раздолье для охотников – как рыцарей, так и простых людей Танкарвилля.

Все путешественники столпились на палубе, чтобы полюбоваться своей новой родиной. Каждый из них привез сюда свои надежды и страхи, но теперь эти люди видели лишь красоту Танкарвилля и любовались им. На западе солнце окрасило небо в розоватый цвет, а выше пурпурные облака, словно нарисованные овечки, тянулись по голубому небу. Вскоре солнце окрасило небо над горизонтом в разные цвета, и лишь на севере небо было черным, угрожающим – надвигалась гроза.

Танкарвилль, 1162 год

Пока Донован занимался обустройством кузницы, Эллен гуляла в городе и в примыкавшей к нему деревне. Она наслаждалась летом и свободой, которая должна была закончиться, как только кузница будет готова. По приказу Фицгамлина к английским ремесленникам приходил деревенский священник, который учил их французскому языку. Эллен всегда убегала с этих занятий – в конце концов, он был слугой Божьим, а Бога не обманешь, поэтому Эллен боялась при священнике выдавать себя за мальчишку. Как бы то ни было, худощавому священнику с тусклыми карими глазами эти занятия были в тягость. Он нисколько не скрывал, что его коробит, когда чужеземцы издеваются над его красивым языком, пытаясь говорить в нос, подражая ему. Хотя Донован каждый раз выговаривал ей за это, Эллен нравилось наблюдать за работой норманнских ремесленников. К тому же так она учила язык намного быстрее, чем могла бы научиться у священника. Иногда она сидела возле колодца, наблюдая за служанками и пытаясь понять их глупую болтовню.

Но больше всего ей нравился большой сеновал, с которого была видна площадь, где пажей и слуг учили обращаться с оружием. Она могла бы вечно сидеть там, качая ногами и покусывая соломинку. Когда парни стояли неподалеку от нее, обсуждая свои тренировки, она прислушивалась, сосредоточиваясь на чужой речи. Так она очень быстро выучила французский, причем намного лучше, чем все остальные англичане, приехавшие вместе с ней. Да и произношение давалось ей легче, в отличие от других ее соотечественников, которым трудно было правильно произносить мягкие звуки чужой речи.

Роза, которая работала в кухне и не посещала занятий по французскому, очень быстро научилась объясняться жестами и великолепно находила со всеми общий язык. В обеденный перерыв она часто заходила за Эллен, и они садились в углу двора, наслаждаясь летним солнцем, болтали, смеялись и обедали. В харчевне Розе намекали, что молодой кузнец за ней ухлестывает. Роза уже заметила, что норманнские слуги расстраивались, когда Эллен за ней заходила. Они были уверены, что у англичанина намного больше шансов завоевать ее сердце. Розу это очень веселило. Она, по-детски радуясь, поддерживала эти слухи, иногда посылая Эллен на прощание воздушный поцелуй. И Роза, и Эллен вскоре стали чувствовать себя в Танкарвилле как дома. Вероятно, это произошло из-за того, что они были еще молоды и с надеждой смотрели в будущее.

Гленна, которая вначале боялась чужбины, теперь была очень довольна тем, что они переехали. Уильям Танкарвилльский предоставил им красивый дом и дал им рабочих и материал, чтобы его обустроить. В просторной гостиной с большим очагом стоял длинный дубовый стол с двумя лавками, а в углу на деревянных полках были сложены горшки, тарелки, кружки и бокалы. Но больше всего Гленна гордилась двумя роскошными креслами с высокими спинками и резными подлокотниками – такие имелись только в домах дворян. На второй этаж, где было две спальни, вела деревянная лестница. В одной спали кузнец и его жена, а в другой – подмастерья.

У Донована в кузнице было полно работы. Мастерская была оборудована двумя большими горнами – каждый из них был в два раза больше, чем те, с которыми он работал в Англии, – тремя наковальнями и двумя большими точильными кругами для длинных лезвий. В новой кузнице было достаточно места для мастера, двух-трех подмастерий и трех-четырех работников. Уильям Танкарвилльский настоял на том, чтобы кузница Донована была достаточно большой, – он хотел, чтобы у того было много учеников. Хотя Доновану было трудно представить себе, как он сможет научить местных бездарей, ему пришлось смириться, и вскоре он взял в ученики двоих молодых парней.

Старшего звали Арно. Он уже три года проработал в деревне у простого кузнеца, и у него, по крайней мере, были какие-то навыки в кузнечном деле, так что Доновану не пришлось начинать с нуля. И все же некоторые приемы Арно приходилось осваивать заново. При этом он, казалось, всегда помнил, какая это честь – работать с Донованом, он постоянно старался добиться похвалы мастера. Эллен очень огорчило то, что Донован не заставил его проходить испытание с заготовками. При этом Арно был красивым парнем с карими глазами и изогнутыми бровями. Он осознавал свою привлекательность для женщин и охотно этим пользовался, что Эллен очень не нравилось.

Второй парень, Винсент, был немного моложе Арно. Он должен был помогать Арту. Винсент был силен как бык, у него были глубоко посаженные глаза и чрезмерно широкий нос. Он восхищался Арно и с детским восторгом бегал за ним повсюду, как собачка. Арно его презирал, но милостиво позволял ему любоваться собой, потому что ему это льстило.

Эллен старалась избегать Арно вне кузницы, потому что не доверяла ему. Единственной выгодой присутствия обоих парней в кузнице для Эллен было то, что Донован уделял ей теперь больше внимания.

Чем лучше она узнавала этого кузнеца и его манеру работы, тем больше уважала его и уже давно простила Доновану его грубость. Эллен поражало его умение работать с железом. Если большинство кузнецов сильными размашистыми движениями придавали железу желаемую форму, то Донован обрабатывал металл легкими, почти нежными прикосновениями, словно мать, с любовью похлопывающая ребенка, чтобы рассмешить его. Эллен не могла насмотреться на то, как он работает, и была убеждена, что только с его особым, глубоким пониманием материала, можно придать железу такую идеальную форму, какой добивался Донован.

Хотя девочке нравилось каждое мгновение, проведенное в кузнице, она очень любила и воскресенья, когда они все вместе шли в церковь и после службы болтали с другими англосаксонскими ремесленниками. При хорошей погоде все часто рассаживались на траве и обедали вместе. В таком случае Эллен садилась рядом с Розой, и девочки болтали и смеялись. При этом Эллен особенно приходилось следить за тем, чтобы никто не догадался, какого она пола.

Теперь чувствительные крошечные бугорки на ее груди превратились в две заметные округлости. Хотя она старалась сутулиться, у нее все чаще возникало ощущение, что люди начали на нее коситься. Однажды в воскресенье она сидела одна в комнате. Сняв камзол, она расправила плечи, выпятив грудь вперед.

– Да, надо что-то с этим делать, – пробормотала она, нахмурившись.

Внезапно она услышала топот на лестнице, и в комнату вбежал Арт. Эллен поспешно отвернулась и сделала вид, что перестилает кровать. Ничего не заметив, Арт шлепнулся на кровать и через секунду уже спал. Как всегда, он выпил слишком много сидра и теперь громко храпел. Облегченно вздохнув, Эллен тоже легла, но заснуть ей удалось с трудом, а во сне она беспокойно металась.

Среди ночи она подскочила на кровати. Ей приснился кошмар – будто ее груди выросли до огромных размеров и ей приходится нести их перед собой, поддерживая руками. Эллен огляделась. Было еще темно, и только лунный свет проникал в комнату сквозь крошечное окошко. Убедившись, что Арт спит, Эллен села на кровати, сняла рубашку и ощупала свои груди. Конечно, они были не такими огромными, как в ее сне. Девочка отвела плечи назад, гордясь своей фигурой, но это чувство сразу же испарилось – она не сможет долго скрывать свои женские формы. Что же ей делать? Совсем недавно она довольно удачно приобрела большой кусок льняной ткани. Она хотела сделать из него прокладки для нечистых дней, но еще не занялась этим. Почему бы ей не использовать часть ткани, чтобы перевязать грудь? Эллен вытащила ткань из-под соломенного матраса и развернула ее. Ножом она сделала надрез на ткани и разорвала ее по всей длине, получив полоску шириной в четыре ладони. От резкого звука Арт всхрапнул и затих. Испугавшись, Эллен мысленно выругала себя – она забыла надеть рубашку и сидела на матрасе голая. Дрожа от холода, она взяла льняное полотно и как можно туже затянула грудь. Затем она замахнулась правой рукой, но тут же опустила ее и грустно покачала головой – так работать она не сможет. Девочка ослабила повязку, чтобы иметь возможность дышать полной грудью и поднимать руки. Так было уже лучше.

Утром она снова перевязала грудь. В начале дня двигаться ей было трудно, но затем она привыкла к повязке, однако вечером заметила, что повязка сползла, очутившись на ее бедрах. Извинившись, Эллен вышла из мастерской.

В течение следующих дней она тренировалась перевязывать грудь так, чтобы повязка не сползала, и в конце концов ей это удалось. После этого кошмары, в которых присутствовали огромные груди, ее уже не мучили.

Арно постоянно над ней посмеивался, говоря, что Элан слишком часто бегает в туалет, как девчонка. Эллен даже испугалась, что он мог что-то заподозрить.

Она стала еще больше материться, чаще плевала на землю и демонстрировала типично мужской жест, хватая себя за промежность, чтобы в нечистые дни проверять, на месте ли льняная тряпка. Несмотря на это, она постоянно боялась, что ее тайна раскроется.

В ноябре местность, где они жили, окутывали туманы. Иногда тяжелая влажная дымка непроглядной пеленой висела над Танкарвиллем с предрассветных сумерек до самой ночи. Временами туман начинал развеиваться, давая надежду на солнечный день, но уже вскоре от Сены опять наползала сырость и холодными пальцами сжимала сердца людей. По утрам туман был тяжелым и густым, будто свинец, но к полудню он поднимался в небо, словно шелковый платок, который легкий ветер нес под облаками. В один из таких дней Эллен, впервые за несколько недель, пошла в замок.

Прямо рядом с открытыми воротами на пеньке стоял мальчик. Пенек был невысоким и недостаточно широким для того, чтобы мальчик мог полностью поставить на него обе ступни. Мальчик был высоким и сильным – года на два старше Эллен. Он стоял, вытянувшись в струнку и не шевелясь, и невидящим взглядом смотрел вперед. Ладони он сложил за спиной и держал в них маленький, но достаточно тяжелый мешок с песком. Эллен не обратила на мальчика особого внимания – скорее всего, он стоял там с ночи. Из разговоров мальчишек Эллен знала, что это одно из многих испытаний, которые должен пройти каждый паж, прежде чем стать оруженосцем. Среди ночи такого пажа без предупреждения будили и приказывали ему встать на пенек. Уставший, измученный холодом и сыростью, испытывая боль в руках от веса мешка с песком, бедный паж должен был выстоять там до обеда. Это удавалось не всем. Некоторые сдавались раньше, и это было позором. Те, кто стоял там до полудня, не только мучились от напряжения в руках, у них также подгибались колени, а больше всего страданий доставлял переполненный мочевой пузырь. Некоторые мочились прямо там, а после этого так замерзали, что им приходилось покидать свой пост. Другие плакали, а затем спрыгивали с пенька и под всеобщий хохот любопытствующих бежали к ближайшим кустам, чтобы там облегчиться.

Когда после полудня Эллен снова проходила мимо парнишки, он все еще стоял на пеньке. Девочка удивилась. Каштановые волосы мальчика спадали ему на лоб, а глаза были такими синими, словно в них отражалось небо. Только теперь она заметила, какой гордый у него вид. У него был ясный взгляд, а руки, в которых он по-прежнему сжимал мешочек с песком, совсем не дрожали. Он спокойно стоял на месте и глядел вдаль.

Вокруг него собрались пажи и оруженосцы – им хотелось не пропустить момент, когда же он наконец-то сдастся.

– Гийом упрям как осел. Он вбил себе в голову, что должен выстоять до захода солнца, – сказал низкорослый темноволосый оруженосец с широкими плечами. В его голосе звучало уважение. – И все же я побился об заклад, что ему это не удастся. В конце концов, уже ноябрь, и ночи не очень-то теплые. Но когда я смотрю, как он тут стоит… – паренек потер указательным пальцем о большой, – то чувствую, как богатство уплывает из моих рук. – Вздохнув, он ухмыльнулся.

– Пф-ф-ф! Все равно он просто задавака! – презрительно бросил другой мальчишка.

– А ты бы вообще помолчал. Это ты ему просто завидуешь. Я вот припоминаю, что ты до обеда не дотерпел! – приструнил первый мальчик второго.

– Слушайте, парни, у него небось пузырь, как у быка, – сказал совсем молоденький розовощекий оруженосец, который, очевидно, сам не так давно проходил испытание. В его голосе звучало изумление.

Все остальные закивали и с облегчением засмеялись – в конце концов, не им приходилось там стоять.

Эллен подумала о том, зачем нужны такие испытания и что же заставило молодого пажа стоять там так долго. Положенный срок он уже отстоял, и никто не сказал бы ему и слова, если бы он сейчас покинул пенек. Что же заставляло его стоять там и дальше?

– Если уж Гийом что-то задумал, то он выполнит это наверняка, что бы ни случилось. Раз он сказал, что достоит до захода солнца, значит так и будет, – сказал один совсем маленький паж другому.

Похоже, Гийом, который был всего на пару лет старше этого парнишки, стал для него героем.

Эллен покачала головой. «Все эти геройские выходки – лишь разбазаривание времени и сил», – подумала она и пошла на встречу с Розой.

Роза уже с нетерпением ждала ее в назначенном месте.

– А вот и ты! Слушай, а почему у тебя под глазами темные круги? Ты что, опять плохо спала? – обеспокоенно спросила Роза.

– Ну конечно же, я спала, но вот плохо ли? Да нет, в общем-то, не плохо.

Роза высоко подняла брови и с любопытством взглянула на подружку.

– А-а-а-а, ты наверняка не спала, а мечтала о любовнике! Неудивительно, что у тебя такой сонный вид, – стала подтрунивать она, а потом рассмеялась.

– Ну что за чушь: «Любовник, любовник!» Я спала, и мне снилось, что я работаю! – грубо отрезала Эллен.

– Ой, ну прости, пожалуйста! – Роза отвернулась, чтобы Эллен не заметила, что она закатила глаза от возмущения.

– Мне уже несколько дней снится один и тот же сон, – начала рассказывать подружке Эллен. – Иногда я вообще не хочу просыпаться, потому что во сне я чувствую себя такой счастливой! Мне снится, что я знаменитейший кузнец! Даже Донован мной гордится, потому что рыцари приезжают ко мне издалека, чтобы купить выкованные мною мечи. И вдруг во сне я слышу звон фанфар! Это сам король! Он приехал, чтобы я сделала для него меч. И в тот самый момент, когда меня переполняет счастье, я просыпаюсь. На мгновение мне кажется, что в жизни все так, как во сне. Но потом я постепенно понимаю, кто я, встаю и заматываю себе грудь.

Роза не знала, как утешить подругу.

– Но ты же не можешь вечно притворяться, будто ты мужчина. Когда-то тебе придется отказаться от этого. – Материнским жестом девочка погладила Эллен по щеке. – Вот оно что! Я придумала! – воскликнула она, и ее лицо посветлело. – Если ты будешь женщиной, ты не сможешь руководить кузницей, правильно?

– Да, не смогу.

– Ну так выходи замуж за кузнеца. Если ты будешь его женой, ты сможешь у него работать! – Роза радостно взглянула на Эллен, но та лишь покачала головой.

– Да я и сама об этом думала. Но ведь это не выход. Я хочу быть кузнецом в собственной мастерской и командовать всем сама, а не быть подмастерьем у своего мужа. И для этого мне не надо учиться сейчас у Донована. То, что должен уметь простой подмастерье, я уже и так освоила. Или ты что, думаешь, что какой-то мужчина позволит жене быть лучше него?

Роза помотала головой.

– Нет, я так не думаю.

– Ну вот видишь! А я хочу, чтобы было именно так. Я хочу быть лучше, чем все остальные. Я знаю, что когда-нибудь смогу стать великим кузнецом. Я это чувствую! – В голосе Эллен звучали решимость и упрямство.

– А я предпочитаю себе жизнь не усложнять. Вот выйду замуж за какого-нибудь мельника и стану печь из его муки лучшие в мире пироги, а еще готовить паштеты, – сказала Роза и, запрыгав на одной ноге, радостно потянула Эллен за собой. – Пойдем, посмотрим на тренировки, и тебе сразу станет лучше.

– С каких это пор ты интересуешься тренировками? – Эллен удивленно взглянула на нее.

– Ну, положим, не тренировками, а оруженосцами! – Роза рассмеялась, немного покраснев.

– Вскоре стемнеет, и они прекратят тренироваться, потому что будет плохо видно. И тебе, кстати, тоже! – У Эллен явно улучшилось настроение.

По пути к площади девочки прошли мимо крепостных ворот.

– Слушай, он до сих пор там! – пробормотала изумленная Эллен, увидев, как Гийом все так же гордо стоит на пеньке.

– Нет, он не в моем вкусе. И черты лица у него какие-то грубые. Мне больше нравятся хорошенькие мальчики. Как, например, вон тот. – Роза смущенно указала на слащавого вида парнишку ее возраста.

– По-моему, его зовут Тибалт, – заговорщически шепнула подруге Эллен.

– Да уж, это имя я запомню, – хихикнув, сказала Роза.

Танкарвилль, лето 1163 года

Лето было холодным. Последние несколько дней небо было затянуто тучами, постоянно шел дождь. Дождливый июнь, который никак не хотел становиться солнечным, нагонял на Эллен печаль. А тут еще у Розы не было времени на подругу – ей приходилось много работать, потому что в замке ждали гостей. Эллен скучала. Она решила прогуляться до площади, но было воскресенье, и оруженосцы не тренировались. Когда она уже хотела пойти обратно в кузницу, то услышала разговор двух оруженосцев, которые проходили мимо: по их словам, один из мастеров фехтования искал какого-нибудь мальчишку из деревни, который должен был нападать на оруженосцев с длинной палкой. Мальчишки расхохотались и стали обсуждать, как всыплют деревенскому наглецу, если тот посмеет бросить им вызов. Дальше Эллен слушать не стала, а сразу же бросилась бежать. Она работала у Донована уже больше года, и давно знала, что на самом деле он добряк. Он просто должен разрешить ей попытаться это сделать! Эллен еще никогда не сражалась с палкой, но дело было не в самом сражении, и не в пенни, которое обещали заплатить в случае победы. Эллен хотелось попасть на площадь, чтобы вблизи изучить приемы фехтования на мечах. Девочка втайне надеялась, что, если она проявит достаточную ловкость, то ей позволят обучаться приемам боя на мечах вместе с оруженосцами. И тогда она сможет делать оружие еще лучше.

Эллен принялась уговаривать Донована, уверяя его, что это совершенно не опасно, потому что мальчики тренировались с деревянными мечами. Кузнец был не в восторге от ее затеи, но все-таки дал свое согласие на это, и на следующий день Эллен пошла на тренировку.

Наставника оруженосцев сэра Ансгара называли Уром, что по-норманнски означало «медведь». Эллен задумалась: дали ли ему это имя родители, зная, каким сильным он вырастет, или, наоборот, Ур стал таким сильным, чтобы оправдать свое имя? Мысль о том, что это может быть не имя, а прозвище, в голову девочке не пришла. Ур был высоким и сильным, как и все мастера меча, но при этом казался неуклюжим. Возможно, из-за этого его немного недооценивали. Ур был хитрым, грубым и, вопреки ожиданиям, поразительно быстрым. Ему нравилось изматывать молодых оруженосцев, пока те не падали, обессиленные, на землю. Он наслаждался страхом мальчишек. Ур был хладнокровным, расчетливым воином и поразительно хорошим тактиком. Так как мальчишки боялись его, как дьявола, они внимательно его слушали, и старались сделать все, чтобы он был доволен. В результате они быстро всему учились. Эллен тоже боялась Ура. В конце концов, она впервые сражалась с пажами, и у нее не было ни малейшего представления о том, как обращаться с палкой.

– Ты так размахиваешь этой штукой, словно хочешь разогнать стадо свиней. Ты должен обращать внимание на все вокруг! – возмутился Ур и, подбежав к Эллен, напал на нее.

Его меч был настоящим, и он быстрыми ударами изрубил ее палку в мелкие щепки. Мальчишки-пажи развлекались – на этот раз не они были мишенью для его нападок.

– У нас тут не девичник, и мы не вышивать собрались! – заорал на нее Ур.

Эллен вздрогнула. Неужели она как-то выдала себя? На мгновение девочку охватила паника.

Ур вырвал остаток палки у нее из руки с такой силой, что она чуть не упала.

– Либо старайся и не лови ворон, либо убирайся отсюда. За пенни я могу найти себе парня попроворнее.

Эллен постаралась принять как можно более мужественный вид.

– Да, сэр, я буду стараться, – гордо заявила она.

Ур заставлял мальчишек – одного за другим – нападать на Эллен. Девочке пришлось нелегко. От ярости и боли у нее слезы наворачивались на глаза, когда она раз за разом падала на землю. Единственным, кто дружелюбно протянул ей руку и помог встать, был Тибалт – мальчишка, который так понравился Розе. У него были песочно-желтые волосы, которые на норманнский манер были подстрижены «под горшок». Она заглянула в глубину его карих глаз с золотистыми искорками. Тибалт, должно быть, заметил предательски блеснувшие слезы в глазах Эллен и прошептал ей:

– Ур нас тут уже всех довел до отчаяния, так что выше голову. Не доставляй ему удовольствия видеть, как ты плачешь.

Эллен с благодарностью взглянула на мальчика и кивнула. Хотя она старалась взять себя в руки, все же слезинка скатилась по ее щеке. Она поспешно отерла ее рукавом, чтобы никто этого не увидел.

После того как она встала, Тибалт выпустил ее руку и взглянул на нее с неожиданным раздражением, а затем развернулся и отошел.

Когда Эллен на следующий день снова пришла драться, Тибалт начал громко ее дразнить.

– Слушай, почему ты надо мной издеваешься? Я думал, мы можем стать друзьями, – с возмущением спросила она у Тибалта, когда пришла его очередь на нее нападать.

– Друзьями? – Тибалт выплюнул это слово, будто гнилую вишню. – Нет уж, друзьями нам не быть. Тебе тут не место, так что давай вали отсюда!

Словно сумасшедший, он набросился на Эллен с деревянным мечом в руке прежде, чем та встала в стойку. Конечно, это было против правил, и Ур должен был призвать своего воспитанника к порядку, но он этого не сделал. Тибалт бросился на Элен с такой яростью, что той пришлось уклоняться, и она потеряла равновесие. Мальчишка, не удержавшись на ногах, свалился на нее. Их лица сблизились, и она увидела его широко распахнутые глаза, ставшие почти черными. Через мгновение он поднялся, оставив Эллен лежать в пыли, и отошел, больше не обращая на нее внимания. Встав, Эллен бросила гневный взгляд на Ура, ничего не сказавшего Тибалту, и молча ушла с площади.

* * *

Тибалт тоже ушел с площади. Со злостью чеканя шаг, он вышел за ворота и пересек полянку. Небо было затянуто тяжелыми серыми облаками, а воздух был горячим и душным. Наверняка вскоре будет гроза. Тибалт то пускался бежать, то замедлял шаг, и в конце концов сел на ствол дерева, упавшего на опушке леса. Сердце по-прежнему выскакивало у него из груди, и мальчика разрывали противоречивые чувства ярости и страха. Что-то с этим Эланом не так. Слишком уж он… привлекательный! Тибалт не мог понять, что с ним случилось. Когда он лежал на Элане, вдыхая его сладкое, пахнущее медом дыхание, он почувствовал, как кровь закипает в жилах!

– Ну что за чушь! Я не могу в него влюбиться! – вслух сказал он и испугался хриплого звука собственного голоса.

«Элан – парень, как и я, – попытался он успокоить себя. – А парни хотят спать с женщинами, так того требует природа». Тибалт чувствовал, как холодный пот стекает у него по вискам. Он, конечно, слышал о всяких извращениях, но… И почему этот дурак не остался в своей Англии?

В пыли у своих ног Тибалт увидел двух черных жуков с желтыми полосками на спине. Один жук лежал на другом, и они спаривались, ползая по кругу. Тибалт немного понаблюдал за ними, а затем безжалостно раздавил их ногой.

– Это противоестественно! Господи, спаси и сохрани! Это противоестественно… – пробормотал он, забыв о жуках.

«Это чушь, все это чушь», – раздраженно подумал он. В конце концов, он знал, как обращаться с девчонками. Осчастливил же он двух служанок! Они постоянно хихикали, краснея, когда он улыбался им, и смотрели ему вслед, когда он проходил мимо. Одна была немного старше его, и с ней никаких сложностей не возникло. С другой ему пришлось немного поднапрячься, но тем слаще было ощущение полной и безраздельной власти, когда ему удалось лишить ее девственности. Понятно, что для него это значило намного меньше, чем для нее, но ведь он же был мужчиной! И как мужчина он мог всем распоряжаться.

Но почему же у него так бешено бьется сердце? Тибалт попытался вспомнить, чувствовал ли он что-либо подобное с девушкой, и пришел к выводу, что девушки не вызывали у него таких эмоций, он просто использовал их для удовлетворения своих телесных потребностей.

Тибалт твердо решил проверить себя и стал думать о каждом паже и каждом оруженосце в замке, чтобы узнать, будут ли мысли о них вызывать в нем противоестественные чувства. Он немного успокоился, установив, что это не так. Но тут он вспомнил об Элане – как тот лежал на земле под ним, о его зеленых – таких зеленых! – глазах, блестящих от слез. Сердце у Тибалта сразу же забилось чаще, во рту пересохло, он ощутил странное, противоестественное возбуждение.

– Парень, да еще и ревет! – презрительно прошипел он. – Ты мне за это заплатишь, Элан! – поклялся он, сжав кулаки. – Я буду бить тебя, унижать и гнать, пока ты не уберешься отсюда.

С этого дня Тибалт каждую ночь выходил из общей спальни, которую он делил с другими оруженосцами, и пытался изгнать из себя противоестественные мысли бичеванием розгами. Его преследовала невинная улыбка Элана, и он бил себя еще сильнее. При мысли об Элане его член наливался силой, и при каждом ударе розгами по плечам член дергался, а по телу Тибалта проходила волна наслаждения. И только когда кровь начинала стекать по его спине, Тибалт поддавался усталости и боли и шел спать. Но совесть продолжала мучить его из-за похотливых мыслей. Спина у него постоянно болела, напоминая ему об Элане, – ужасное, возбуждающее воспоминание. Иногда Тибалт боялся, что сойдет с ума от страсти к Элану, и за это ненавидел его еще больше.

* * *

Когда Эллен вечером не пришла ужинать, Донован вышел во двор. Эллен действительно была там и тренировалась с палкой. Донован подошел ближе.

– Что случилось, почему ты так сердит, Элан,?

Она со злостью ударила палкой об землю.

– Один из оруженосцев хочет меня доконать. Я этого вообще не понимаю. Сперва он был очень милым, а потом вдруг стал моим самым заклятым врагом. Он настраивает всех остальных против меня и дерется, нарушая правила. – Лишь с трудом Эллен удалось не заплакать.

– Палка – это оружие простолюдинов. Оруженосцы сражаются с тобой, чтобы потом вместе с рыцарями побеждать таких же, как ты. Подумай хорошенько о том, хочешь ли ты этого. Чем лучше ты будешь драться с ними, тем большему они научатся. Некоторые из них – будущие бароны и рыцари, а ты – кузнец. Не забывай этого.

Эллен почувствовала, что по-настоящему счастлива. Донован назвал ее кузнецом, а не подмастерьем или помощником кузнеца. Она знала, что он высоко ценит ее мастерство, но до сих пор он не произнес ни единого слова похвалы. И это одно-единственное, скорее всего, необдуманно брошенное слово, значило для нее больше, чем любые хвалебные речи.

– Ты никогда не будешь равным им, хоть они и нуждаются в нас, мы на них работаем, чтобы они смогли победить. Если мы не сможем делать им самые лучшие мечи, это сделают другие. Каждого человека можно заменить, каждого. И даже того оруженосца, который так тебя злит. Просто забудь о нем и не стой у него на пути. – Донован забрал у нее палку и бросил ее на землю. – Пойдем есть, тебе нужны силы на завтра. У нас еще много работы.

Эллен послушалась Донована. Она подумала о том, что он сказал, и после еды пошла за ним в кузницу.

– Вы правы, мастер, я больше не буду унижаться и не позволю им использовать себя. Глупо было думать, что я смогу научиться фехтованию на мечах.

Эллен не скучала за Тибалтом и его приятелями. Единственным, кто ей действительно нравился, был Гийом, хотя они еще не обменялись с ним ни единым словом. Во время испытания в прошлом году он действительно сошел с пенька только после захода солнца. Остальные оруженосцы невзлюбили его за это, к тому же ему завидовали, так как он был великолепным фехтовальщиком, быстрым, сосредоточенным и всегда честно дрался.

Когда Эллен пришла на площадь, чтобы сказать сэру Ансгару, что не будет больше драться, Гийом как раз отпустил Тибалту затрещину, потому что тот нечестно повел себя с другим парнем. Ур ничего не сказал Гийому, и, так как Гийом был старше, Тибалту, скрипя зубами, пришлось извиниться перед обиженным оруженосцем.

«Так ему и надо», – злорадно подумала Эллен и подошла к Уру.

– Ух ты! Слышали, парни, кузнец боится с нами сражаться! – Тибалт с сияющими от счастья глазами расхохотался, услышав заявление Эллен, и оруженосцы, стоявшие рядом с ним, начали свистеть.