Текст книги "Кир и Йенни"

– Привет, пап, извини, была в метро. Как у вас дела?

– Да у нас нормально. Мы сегодня за городом. Я был на улице, а телефон в доме, вот и не слышал твоего звонка. А ты что звонила?

– Да просто так, поболтать.

– Что-то голос у тебя невеселый. Все нормально? – Папа всегда меня раскусывал, как бы сильно я ни старалась притворяться.

– Ну, так, устала немного, да и как-то грустно просто, но поводов особо нет, настроение не очень.

– Понятно. Деньги у тебя еще есть?

– Ха-ха, пап, думаешь, я буду так грустить из-за отсутствия денег?

– Скину тебе сейчас на карточку, купи что-нибудь, порадуй себя.

– Пап, да у меня есть деньги…

Отец не дал мне закончить:

– Лишним не будет. Дорогая, у мамы срочная клиентка, там не успевают платье к свадьбе сшить, она решила остаться и помочь. А мне надо покормить собак и еще кое-что сделать по дому. Не обидишься, если мы сейчас попрощаемся?

– Да нет, конечно, ты что! У меня тоже дома дела есть, вот уже подхожу к подъезду. – Я немного приврала, так как только подходила к магазину, в котором планировала купить пару бутылок вина.

– Будь осторожна и скинь сообщение, как будешь дома. Деньги сейчас пришлю. Давай, пока.

– Пока, пап, люблю тебя!

К тому моменту, как я уже стояла на кассе с двумя бутылками красного сухого, фруктами, парой йогуртов на утро, двумя видами сыров и коробкой конфет для Регины Витальевны, пришло СМС, что папа перевел мне пятнадцать тысяч рублей на карточку. Эх, папа-папа… У меня и так оставалось еще около двадцати тысяч. Ну ладно, может, он прав, стоит чем-нибудь себя порадовать, чтобы выбросить из головы разъедающие мысли. Я расплатилась, правда, сейчас все вышло почти на две тысячи, и ненароком вспомнила, как мы с Кириллом вчера смеялись на кассе в «Азбуке». Вспышкой в голове промелькнул вчерашний сон. Я сама не могла понять, какие чувства испытываю, думая о нем. Пожалуй, чувство вины, от которого желудок больно и мерзко сжимался, пересиливало. Я потрясла головой, чтобы выбросить эти мысли, вышла из магазина и направилась в сторону дома.

Вообще, расстояние от метро до дома я прохожу минут за пятнадцать, приходится идти дворами, так как рядом Третье транспортное кольцо и много дорожных развязок. Живу я в старом сталинском доме, он находится как раз недалеко от Центрального московского ипподрома. Изначально папа рассматривал только варианты квартир в новостройках или домах не старше десяти лет, ведь в них не так изношены коммуникации и, следовательно, отсутствуют проблемы с вентиляцией, водоснабжением, электричеством и всем остальным. Но когда папа общался с одним из своих знакомых, с которым учился в университете в Москве на строительном факультете, и говорил, что вот теперь его дочь едет в Москву и он ищет мне квартиру, его друг рассказал нам о доме, где я сейчас и живу. Сначала в этой двухкомнатной квартире жили его дед с семьей, потом он с родителями. Спустя годы, разумеется, он вырос, женился, стал жить отдельно. Сначала умер его отец, а около пяти лет назад и мама. Последнее время квартиру сдавали в аренду, но почему-то никто из жителей долго не задерживался. И вот он решил продать квартиру, так как переезжал с семьей жить в Испанию. Цена была просто смешная для жилплощади в Москве в пределах Третьего транспортного кольца, поэтому папа решил брать, потому что за такие деньги если и можно где-то купить хорошую квартиру, то только в Екатеринбурге.

Я зашла в подъезд, поздоровалась с консьержкой, проверила почтовый ящик, где лежала квитанция за коммуналку. Вызвала лифт, зашла внутрь, нажала на кнопку седьмого этажа. Сначала я решила проверить, дома ли Регина Витальевна и есть ли у нее желание выпить со мной. Хотя оно у нее было всегда, тем не менее такие понятия, как тактичность и вежливость, еще никто не отменял. Я позвонила в дверь, и по стуку обуви по полу поняла, что Регина Витальевна приближается к двери.

– Кто там?

– Это Женя.

– А, Женечка!

На весь коридор раздались звуки открывающегося замка. Мне открыла дверь высокая и худая женщина, которой было шестьдесят четыре года, но для своего возраста она выглядела очень молодо, свежо и бодро. И хоть, так или иначе, годы уже давали о себе знать, все равно было видно, что в молодости она была очень красивой. Мы с ней давно дружили, как минимум года три. Дружба завязалась так же, как и у всех нормальных русских людей: она предложила мне выпить.

Регина Витальевна живет здесь с того момента, как дом сдали под заселение. Ей тогда было двадцать лет, и она только-только вышла замуж. Ее муж был в Совете министров СССР, занимался чем-то, связанным со здоровьем и спортом. Когда они поженились, ему было где-то сорок пять лет. Это был его третий брак и довольно счастливый, в котором родились два сына. Вдовой Регина Витальевна стала рано, около пятидесяти лет, что не удивительно в браке, где у супругов такая большая разница в возрасте, но все равно грустно.

– Ну, что на этот раз, красавица? – Регина Витальевна мне приветливо улыбнулась, хоть и, как всегда, с неприкрытой иронией.

– Я предательница. – Я опустила глаза в пол.

– Ого! Это что-то новенькое, ну заходи! – Регина Витальевна отошла чуть в сторону, чтобы пропустить меня в квартиру.

– Нет, я сначала домой: приму душ и переоденусь. А это пока вам. – Я достала из пакета две бутылки вина и коробку конфет.

– Жень, вот знаешь, почему я тебя люблю? – Регина Витальевна засмеялась, с трудом пытаясь уместить в руках все то, что я ей дала.

– Потому что я всегда подхожу ко всему основательно? – Моя бровь вопросительно приподнялась.

– Ты для меня как внучка, о которой я всю жизнь мечтала, но которой у меня, к счастью, нет, – усмехнулась женщина. – А то испереживалась бы. Так, ладно, все разговоры потом. Бегом домой, а потом ко мне, я тебя жду.

Регина Витальевна закрыла дверь, а я направилась прямо по коридору к своей квартире.

Входная дверь в мой дом сильно отличалась от остальных двух на лестничной площадке. До этого там стояла обычная деревянная, которую не меняли со времен строительства дома. Папа же в целях безопасности заказал мне огромную железную дверь, чтобы я всегда была в целости и сохранности.

Я зашла, включила свет в прихожей. Мне очень нравилась моя двухкомнатная квартира. Да, в ней были старые советские обои, старый паркет и везде остались старые торшеры, которые я решила не менять. Весь этот советский антураж очень круто смотрелся в сочетании с мебелью из IKEA. И если папа смог приехать и проконтролировать установку двери и нормальных пластиковых окон, то времени для контроля ремонта во всей квартире у него точно не было. А сама я им заниматься особо не хотела, потому что мне и так все нравилось.

Я отнесла покупки на кухню, всю одежду скинула в корзину с грязным бельем, залезла в душ. Осознание того, что сейчас постираю все вещи, в которых была у Кира, и помоюсь сама, придавало мне какое-то душевное облегчение и иллюзию, что вместе с водой в канализацию сольются все ненужные мысли и воспоминания.

Я вышла из ванной, замотанная в полотенце, прошла по коридору и свернула налево, в свою комнату, находящуюся прямо напротив входной двери. Справа у стены стояла большая железная белая кровать, рядом белая тумбочка и того же цвета старая обшарпанная табуретка, доставшаяся мне от старых хозяев, на которой лежали макбук и парочка книг. Напротив кровати, у противоположной стены, стоял белый комод, а чуть левее – напольная вешалка, на которой еле-еле умещалась вся одежда. Я переоделась в домашние розовые штаны и серую футболку. Затем разобрала свою сумку с вещами, отнесла купленную вчера в магазине канцелярию в гостиную, которая была в конце коридора, положила все на журнальный столик, на видное место, чтобы не забыть взять с собой в универ. Несмотря на то что квартира была небольшая, всего две комнаты, из-за высоченных потолков она визуально казалось значительно больше своих реальных размеров. Поставив на зарядку айпад и айфон и отправив папе СМС, что уже дома, я зашла на кухню, которая была рядом с туалетом и ванной, помыла фрукты, положила йогурты и сыр в холодильник и пошла в гости к Регине Витальевне.

* * *

– Ну что, пришла немного в себя? – Моя любимая соседка открыла мне дверь.

– Да как сказать… – Я зашла в квартиру, Регина Витальевна закрыла за мной, и мы прошли прямо на кухню.

– Я уже уяснила, что ты ходишь сюда за выпивкой и советами, но мне, дорогуша, нужны подробности. Я уже давно своей жизнью не живу, так что хочу как можно больше знать о твоей.

Кухня была небольшая в сравнении с остальной квартирой. В противоположном углу от входной двери стоял холодильник, справа от него – кухонный гарнитур в темно-коричневых тонах, в углу, напротив двери, стол, рядом с ним – два стула.

Регина Витальевна достала бокалы из верхнего шкафа и поставила их на стол. Меня всегда восхищало то, как она выглядит: седые волосы, аккуратно собранные в небольшой пучок, черный длинный хлопковый халат с рукавом до локтя, из-под него выглядывали черные легинсы, плотно облегающие худые икры, а на ногах – черные тапочки из кожи. Губы чуть-чуть подкрашены красной помадой, а глаза подведены серыми тенями. Все очень просто, но при этом так элегантно и со вкусом. Где еще встретить женщин ее возраста, которые так стильно и ухоженно выглядят? Нигде.

– В общем, я вчера ночевала у Кирилла…

– Ой! И что? Что было? – Регина Витальевна не дала мне закончить.

– Нет, ничего не было. Ничего из того, о чем вы подумали…

– Продолжай.

– Кстати, вы начали смотреть третий сезон «Секса в большом городе», который я вам скачала?

– Да-да, начала, мне нравится. А что?

– Помните, там пару серий посвящены измене Кэрри?

– Помню. – Регина Витальевна открыла штопором бутылку, разлила вино и села на стул. – Так ты же говоришь, что у вас ничего не было с Кириллом? Или все-таки?…

– Нет, не было. – Я отпила из бокала. – Но чувствую я себя гадко, как будто было.

– Ну, Женечка, жизнь – штука непростая. Если есть негативное чувство, значит, где-то все-таки нашкодила. Нет дыма без огня, сама знаешь.

– Да, вы правы… – Я глубоко вздохнула.

– Ой, я тебе даже поесть не предложила! Семгу будешь? Только вчера сын с внуком приезжали, запекла для них.

– Регина Витальевна, ну вы же знаете, что я не ем мясо.

– Точно, ты же вегетарианка. И долго ты еще этой дурью собираешься маяться? Рыба – это же не мясо!

– Уже полтора года «маюсь», – передразнила я ее. – И еще столько же собираюсь маяться, даже больше. Рыба – это мертвое живое существо, а я трупики не ем.

– Ладно, что есть тогда будешь?

– Да что угодно, только не мясо. – На самом деле, мой живот уже начинало скручивать от голода.

– Ладно, порежу тебе салат с брынзой. Сыр-то ты ешь? – сыронизировала женщина.

– Сыр ем, – улыбнулась я.

– Ну и славно. – Регина Витальевна начала доставать овощи из холодильника. – Может, ты мне уже расскажешь хоть что-нибудь? А то ходим вокруг да около.

– Если коротко: вчера сидела с подругами в баре, они пошли по делам, а я в книжный, мне позвонил Денис, мы поругались из-за моей ревности, я позвонила Киру, предложила встретиться, мы поехали к нему, выпили, поругались, потом помирились, обнялись, легли спать в разных комнатах, утром он уехал, а потом я проснулась и пошла в универ.

– И? – Регина Витальевна ждала продолжения.

– И проблема в том, что я все равно чувствую себя виноватой перед Деном. Я ему не изменяла, у нас ничего не было с Киром, кроме дружеского секундного объятия, но ощущение, что я предала Дениса, меня не покидает.

– Значит, ты что-то чувствуешь к Кириллу.

– В смысле? – Я немножко недоумевала, считая, что никаких чувств не было и быть не может.

– Если ты ничего не сделала, но что-то тебя мучает, то проблема заключается не в твоих действиях, а в твоих чувствах. Значит, ты что-то ощутила по отношению к Кириллу вчера вечером, что, в свою очередь, неправильно по отношению к твоему кавалеру, ну, с которым вы вместе. Вот и все.

Я ничего не ответила, погрузившись в раздумья. Неужели Регина Витальевна права? Мне стало страшно от этого.

Пришла в себя я от того, что передо мной на столе оказалась тарелка с салатом. Я по привычке потрясла головой, чтобы вернуться обратно в этот мир, взяла бокал и одним глотком осушила содержимое. Регина Витальевна подлила мне еще.

– И что мне теперь делать? – Я посмотрела на свою собеседницу.

– Что-что, в себе разбираться – вот что.

– Знаете, что еще? – Я взяла вилку и начала потихоньку есть салат.

– Что? – Регина Витальевна приоткрыла форточку, взяла сигарету и закурила.

– Я вчера случайно нашла у него кольцо «Тиффани» в тумбочке. Размер мне подошел.

– Серьезно? Ничего себе! И что ты думаешь?

– Ничего. Вообще ничего. Я, когда уходила, оставила ключи и все его вещи в его почтовом ящике. Я не планирую к нему больше возвращаться.

– Ты уверена? – Регина Витальевна выдохнула дым в сторону форточки.

– Знаете, возможно, вы правы. – Вино уже дало мне в голову, и я сделала еще пару глотков. – Да, я все это время что-то испытываю к Киру… и даже знаю, что именно.

Регина Витальевна потушила сигарету в пепельнице, стоявшей на подоконнике, и посмотрела на меня вопросительно.

– Может, нежность, тепло, какой-то трепет, возможно, даже жалость, ну, и еще ответственность… Это какие-то чувства странные. Они ведь все чуть больше, чем дружба. Но я не испытываю к Киру никаких сексуальных желаний, как к мужчине, которые у меня есть к Денису. А это тоже важно, ведь так?

– Разве не испытываешь? – Регина Витальевна ехидно улыбнулась и отпила вино из бокала.

– Да даже если и испытываю. О господи, к чему вы клоните? – Все это начинало меня раздражать.

– А к тому, что ты его хочешь как мужчину и хотела вчера. Женя, ты уже взрослая девочка, хватит себя обманывать, оправдываться и подменять понятия.

– Ну а как же Денис? Я ведь его люблю.

– Да, ты и Дениса любишь, я не говорила что-то обратное. Ты сейчас абсолютно запуталась, такое бывает. Но если у тебя такая паника, страх и отторжение к Кириллу, то, значит, у тебя как минимум есть совесть.

– Да причем тут совесть-то? – сказала я, как мне показалось, совсем уж несчастным голосом.

– Встань-ка.

– В смысле?

– Встань-встань, иди в зал и достань словарь Ожегова.

– Ну, Регина Витальевна, мне лень.

– Слушай, я тридцать лет проработала учителем русского языка и литературы, этого у меня не отнять, так что не стони и бегом за словарем.

Я встала и поплелась по коридору мимо туалета и ванной комнаты и свернула прямо перед входной дверью направо. Зашла в большой зал со старой советской мебелью, красивой люстрой из венецианского стекла посередине потолка, круглым столом и шестью стульями под ней. У противоположной от входа в комнату стены стоял огромный книжный шкаф, справа от него – кресло и торшер, а в углу – довольно современный большой черный диван с кучей подушек. Наверное, его купили дети.

Я подошла к книжному шкафу, взяла словарь, который стоял на нижней полке, и направилась обратно в кухню.

– А теперь найди слово «совесть» и прочитай его значение! – строго, прямо как в школе, приказала мне Регина Витальевна.

– Слушаюсь и повинуюсь, – ответила я и начала листать словарь в поиске нужного слова. – О, вот, нашла: «чувство нравственной ответственности за свое поведение перед окружающими людьми, обществом».

– Вот видишь! Жень, ты очень совестливый человек, таких людей очень мало. Твое вегетарианство ведь оттуда же: совесть не позволяет есть животных. Ты живешь максимально честно, чтобы не причинить боль другим людям. Но прислушайся к себе. Что говорит не совесть, а сердце? Наладь диалог между ними. Пока твоя совесть не дает голос всему остальному, что уже просто готово в тебе кричать до хрипоты, несчастны будут все вокруг тебя и ты в первую очередь.

– Я не знаю…

– Ну что тут не знать? Ты мучаешь себя, Кирилла и Дениса, потому что боишься причинить кому-нибудь из них боль, и от этого делаешь всех еще несчастнее.

– Но Денис ведь ничего не знает…

– Да дело не в этом: ты с ним неискренна из-за всего происходящего, и это уже приносит ему вред. Никто не хочет быть обманутым. Дорогая моя, разберись в себе, и все встанет на свои места. Если ты любишь Дениса – отпусти Кирилла, не мучай его. Если ты хочешь быть с Кириллом – наберись смелости и скажи об этом честно Денису.

– А как же быть с кольцом?

– О господи! Да кольцо-то тут при чем, Женечка? Он же тебе его не подарил, не поклялся в любви, не сделал предложение. Забудь о нем, и все. Опять ты думаешь совершенно не о том!

– Регина Витальевна…

– Ну что, милая?

– Спасибо вам.

– Да не за что, иди положи словарь на место, пока не залила его вином, он нам с тобой еще не раз пригодится. – Женщина так тепло улыбнулась и подмигнула мне, что я поняла: не все потеряно.

6

 
This goes out to all my girls.
That’s in the club rocking the latest.
Who will buy it for themselves?
And get more money later.
 

Beyonce – Run the world (Girls)

С утра немного трещала голова. Помню, что с Региной Витальевной мы выпили три бутылки, две принесла я, и еще одна была у нее в закромах. Мы много о чем поговорили в ту ночь, особенно об отношениях, о каком-то неявном треугольнике в виде меня, Кирилла и Дениса. Многое встало на свои места, и я поняла: нужно время, чтобы разобраться в своих чувствах…

Я встала с кровати, пошла в ванную, умыла лицо, надела повязку на голову, чтобы волосы не мешались, выпила на кухне «Цитрамон» и вернулась в комнату. Я опять завалилась на кровать и залипла в айфон. На дисплее высветились двенадцать пропущенных звонков от Дениса и два от Кирилла. «Фак!» – первая мысль в моей голове. Помимо пропущенных вызовов, от Дениса еще с десяток сообщений в «Вотсапе» и «Телеграме». Я сразу же набрала его номер.

– Жень, ты где пропадала?! – услышала я в трубке встревоженный, но в то же время радостный от облегчения, что я жива и здорова, голос Дениса.

– Прости, я до трех ночи просидела у Регины Витальевны, а телефон забыла дома.

– Понятно. В следующий раз не забывай, а то я очень волновался. Ты где сейчас? В универе?

– Да не, я встала минут десять назад, в универ уже нет смысла ехать, так что останусь дома… – Я была невероятно рада, ведь на этот раз врать не пришлось.

– Все с тобой ясно. Пили с бабулькой своей опять? – Денис усмехнулся.

– Она не бабулька! И да, мы пили. Даже голова немного побаливает, если честно.

– Ладно, отдыхай, давай вечером в скайпе тогда созвонимся?

– Хорошо, как скажешь. Я люблю тебя.

– И я тебя тоже люблю. Пока.

Я положила трубку. Не знаю почему, но мне стало немного легче после вчерашнего разговора с Региной Витальевной. Конечно, на душе еще остался неприятный осадок, но в целом я как-то себя убедила, что никого не предала. И, в конце концов, стоило просто принять решение и сделать выбор. И я его сделала, только вот как-то надо было сообщить об этом Кириллу. Сказать, что я собираюсь вычеркнуть его из своей жизни. Или, может, просто игнорировать его, пока он сам обо всем не догадается? Я решила на первое время оставить все как есть. И перезванивать ему не хотела.

Время близилось к четырем, и за окном пошел дождь. Несмотря на то что на улице еще было не сильно холодно, всего лишь середина сентября, осенняя прохлада уже начинала потихоньку обволакивать улицы, дома и людей. Вообще, я очень люблю осень. И хоть родилась в июле и мне совсем недавно исполнился двадцать один год, осень я всегда жду больше лета и своего дня рождения. Осенью и весной почему-то всегда хочется жить и творить, я ощущаю полный комфорт, в то время как зима и лето быстро надоедают и начинают дико раздражать: зимой не люблю одеваться, летом – раздеваться. И когда холодно или жарко, ничего не могу делать, в отличие от осени и весны.

Оксана мне ничего не отвечала, и я просто решила на нее забить. Немного утомившись от работы по сайту и переговоров с Шанхаем, я отложила макбук в сторону и просто уставилась в белый потолок. Однако он мне тоже быстро надоел, и я перевела взгляд на плакат с The Beatles, который висел на противоположной стене. Этот плакат я купила лет в двенадцать, когда еще жила в Ебурге. По битлам я фанатею с одиннадцати, когда услышала доносящиеся из папиного кабинета звуки песни Back in the USSR. И пошло-поехало: я пересмотрела все фильмы, прочитала все книги, сначала полюбила Пола, но потом навсегда отдала свое сердце Джону. В четырнадцать лет, когда папа полетел в Лондон по работе, я мало того что напросилась с ним, так еще и вынудила его поехать со мной в Ливерпуль. Там мы объездили все битловские места, а на следующий день наш поезд в Лондон задержали и папа опоздал на важную встречу, но хорошо, что ему тогда удалось ее перенести. А два года назад, летом после первого курса, я летала к своему старшему брату Андрею в Нью-Йорк, где он живет и работает уже шесть лет. Там я отнесла огромный букет красных роз на мемориал Леннону Imagine. Рядом с плакатом на стене была прикреплена моя фотография, сделанная как раз напротив здания под названием Dakota, где он жил и где его застрелили. Мы тогда, кстати, с Андреем видели Йоко Оно и даже сфотографировали ее, правда, фотографии получились смазанные, но что это была именно она, сомнений нет. И хоть я никогда ее не любила и всегда считала, что Синтия была Джону лучшей женой, я все равно обрадовалась такой «встрече».

Мои воспоминания о поездках нарушил звонок Ани.

– Алло.

– Привет, Жень, ты дома?

– Ну да, дома, а ты в универе?

– Я да. Вижу – тебя нет, решила позвонить.

– Понятно. Как дела?

– Нормально. Я, на самом-то деле, тебе по делу звоню.

– Слушаю. – Я встала с кровати и подошла к окну. Внизу проносились машины и оставляли белые разводы на асфальте от воды и пены.

Аня из всех нас была самая ответственная и наиболее заинтересованная в том, чтобы сайт хорошо развивался. Большую роль в этом играл ее перфекционизм: она всегда была отличницей, занимала призовые места на школьных олимпиадах, ездила за рубеж на различные стажировки, откуда приезжала с сертификатами и идеальными хвалебными отзывами. В общем, умная и ответственная девушка, с которой было приятно не только работать, но и дружить.

– Короче, жена папиного друга узнала о нашем сайте. Она вместе с подругой открыла в Москве магазин винтажных брендовых вещей.

– В смысле винтажных брендовых вещей?

– Например, сумки «Шанель» семидесятых годов.

– Ого! И сколько это стоит?

– Да дохрена это стоит, – если Аня говорила «дохрена», значит, очень дохрена: кто-кто, а уж она никогда не испытывала нужды в деньгах, – но суть в том, что они хотят сотрудничать с нами и нашим сайтом.

– Хм, Ань, это, конечно, круто, но тебе не кажется, что паленые сумки «Дольче Габбана» и винтажные сумки «Шанель» из семидесятых как-то не очень будут смотреться на одной странице?

– Да, знаю. Поэтому предлагаю перестать продавать шмотки из Китая и вплотную заняться сотрудничеством с Ирой и ее подругой.

– Ира – это жена друга папы?

– Да, она.

– Ань, это очень круто, но идея сайта изначально принадлежала мне и Артему, который и поставляет нам одежду, я не могу и не собираюсь его сливать. – Я была немного зла на Аню, что она прямым текстом предлагала мне скинуть за борт родного брата.

– А никого сливать и не придется, я уже поговорила с Артемом. – По ту сторону трубки я услышала немного ироничный, но очень радостный голос человека, готового к великим свершениям.

– Блин, Ань, ты меня пугаешь… Ты реально поговорила с Артемом? И что он?

– Давай сегодня часиков в семь встретимся в «Угольке» на Большой Никитской, я тебе все подробно расскажу.

– Ну окей, давай. Машу позовешь? Она в универе?

– Да, она тут, мы вместе придем.

– Тогда до встречи!

Я безумно любила Аню за ее предприимчивость, деятельность и напористость, но тут она привела меня в реальный шок. Мало того, что я меньше тридцати минут назад говорила с Артемом и он мне ничего не сказал, сейчас еще и выясняется, что он в курсе всего, что рассказала Аня.

Я потянулась к трубке, дабы позвонить брату в Китай и узнать, что вообще происходит, но телефон зазвонил раньше меня, и на дисплее высветилось имя Кирилла. Я нажала на кнопку блокировки экрана, чтобы не слышать звонок, и решила, что уж Кир точно подождет, сейчас есть дела поважнее. Через несколько минут телефон замолчал, и я набрала номер брата.

– Тем, че за фигня? – Я не стала церемониться и сразу поставила интересующий меня вопрос на повестку дня.

– Ты про Аню? – Артем сразу понял, о чем я.

– Именно. Я полчаса назад говорила с тобой, все было в силе, мы выбирали, что тебе еще нужно прислать в Москву, а сейчас Аня мне говорит, ты в курсе, что нам больше ничего из Китая не нужно! – Мне показалось, что я аж покраснела, пока все это тараторила.

– Ну да, я говорил с Аней, причем еще задолго до истории с этим винтажным магазином…

– И? – перебила я брата.

– Че «и», дослушай сначала!

– Ладно, извини, слушаю. – Я немного успокоилась.

– В общем, Жень, я нашел здесь хорошую работу, мне дали рабочую визу на пять лет. И у меня сейчас уже правда нет ни времени, ни особого желания заниматься закупкой и отправкой вещей.

– Родители знают про работу? – Хоть я была немного зла, но все равно обрадовалась, что ему продлили визу, ведь он переживал, что после окончания обучения придется вернуться обратно в Россию.

– Да, все знают, кроме тебя.

– Супер. И почему же?

– Мы с родителями решили тебе ничего не говорить до последнего, чтобы ты продолжала заниматься сайтом и развивать его.

– Спасибо, конечно, за заботу вам всем, – с иронией сказала я. – И хорошо, что Ане подвернулась такая возможность… Кстати, а она-то как с тобой все обговорила?

– Мы с ней переписывались где-то месяц назад, я ей рассказал, что хочу найти работу и устал заниматься шмотками… И как-то так сложились обстоятельства… В общем, что было дальше, ты знаешь.

– Капец вы, – немного обиженно, но довольно спокойно ответила я. – Ладно, Тем, я поняла. Очень рада за тебя, что ты нашел работу и студенческую визу сменил на рабочую, ну, или что ты там сделал… Так можно разве?

Артем рассмеялся.

– Не вникай, систер, в общем, я сто процентов остаюсь в Китае после учебы, и это самое главное!

– Ну да, это главное. Ладно, люблю тебя. У меня телефон сейчас сядет. Давай, до связи, но знай, что в шоке я пробуду как минимум еще несколько дней…

– Не переживай. – Я была уверена, что в этот момент Артем улыбается. – Спишемся еще! Пока.

Я протупила дома еще недолго и начала собираться на встречу с Аней и Машей. Под звуки альбома Mind Games Леннона я стояла перед зеркалом и красила ресницы. В этот момент я понимала, что в моей жизни, после долгого затишья, начало происходить слишком много всего, и, наверное, Леннон был прав, когда спел, что жизнь – это то, что происходит с тобой, пока ты оживленно строишь другие планы. Это не могло не радовать, но в то же время немного пугало, хотя мысленно я уже была самым крутым редактором сайта про одежду и ходила на светские мероприятия с винтажной сумкой от «Шанель», ну, или чем-нибудь еще.

* * *

В пятнадцать минут восьмого я зашла в кафе. В углу, около окна, сидели Маша и Аня.

Аня – миловидная стройная девушка с аккуратными чертами лица. Как всегда идеально подстриженные и уложенные светлые волосы она перекинула на левую сторону, и даже так было видно, насколько безупречно выровнена их длина. Она была в очках с толстой коричневой оправой. Когда я зашла, она наносила бальзам на губы и что-то внимательно читала в макбуке.

– Всем привет, – сказала я.

– Привет-привет, – улыбнулась Аня.

– Что она там смотрит? – спросила я Машу.

– Не знаю, мы уже не разговариваем последние десять минут, а я все это время думаю о блузке «Живанши», – сказала Маша мечтательно.

Я не смогла сдержать смех.

– Знаешь, ты меня ни капли не удивила!

– Что, тоже вся в грезах?

– Да, только в моих – сумки и обувь.

– Так, девочки, все, соберитесь, – строго сказала Аня, резко отодвинув свой компьютер. – Сомневаюсь, что нам будет перепадать что-то из этого. В общем, я сейчас изучала ассортимент и параллельно общалась с Ириной.

– Ага, и что она говорит? – спросила я, изо всех сил пытаясь сосредоточиться на делах, а не на пока призрачных привилегиях.

– Давайте по порядку. – Аня очень живо при этом жестикулировала. – Они открылись совсем недавно, где-то полгода назад. Спрос неплохой. Вещи закупают в основном в Париже, у них есть какие-то свои поставщики, Ира сказала, что нам в это вникать необязательно.

– Что-то ты не по порядку начала, – возразила я. – Расскажи, почему мы, зачем и что нам надо будет делать.

– Пфф, – раздраженно выдохнула Аня. Она не любила, когда ее перебивали, но сейчас поняла, что правда начала не по порядку. – Ире тридцать два года, она жена папиного хорошего приятеля и коллеги…

– А ее мужу сколько лет? – спросила Маша.

– А это имеет отношение к делу? – Аня посмотрела на нас взглядом типа «как вы меня задолбали».

Мне, кстати, тоже был интересен этот факт.

– Ему, как и моему папе, где-то пятьдесят пять. Это дядя Коля, я вам про него рассказывала, тот, у которого свой ресторан на Ленинском проспекте, названный в честь дочки.

– А дочка от этого брака или другого? – не успокаивалась Маша.

– Вы меня достали! Дочка от первого брака, она наша ровесница, ей тоже двадцать один. Теперь можно продолжить?

– Да, валяй. – Маша дала добро и откинулась на спинку дивана.

– Так вот, у них есть аккаунты в соцсетях, но нет сайта. В принципе, у них достаточно денег, чтобы сделать крутую платформу, нанять фотографов, авторов и отлично процветать. Но так как дядя Коля и мой папа – друзья, и папа переживает, что я не занимаюсь ничем серьезным…

– Ну спасибочки! – Я сделала обиженное лицо.

– Ты же знаешь моего папу. Пока я не возглавлю какой-нибудь «Газпром», я всегда буду заниматься чем-то «несерьезным». Плюс ко всему ему будет спокойнее, да и для нас это неплохо, когда мы будем работать на проверенных людей.

– Знаешь, мне сейчас очень хочется на тебя обидеться, но меня останавливает только сумка «Шанель», – сказала я.

Аня усмехнулась.

– В общем, нам надо переделать сайт, сфоткать ассортимент, магазин и написать добротные тексты. Потом мы будем обновлять сайт и вести соцсети.

– В принципе, неплохо, надо будет поговорить с Андреем, я вечером с ним созвонюсь, в Нью-Йорке как раз будет утро.

– А я уже поговорила с Андреем, он в курсе, и ему понравился мой макет сайта!

– Она меня бесит, – сообщила я Маше, и та улыбнулась.

– Ну не злись ты, я понимаю, что у тебя там любовные треугольники, а так как я за двадцать один год встречалась только с Мишей, нам тогда было по шесть лет и это было в детском саду, я решила взять максимум работы на себя!

– Откуда она знает? – Я опять посмотрела на Машу. Та пожала плечами, как будто совсем ни при чем, и уткнулась в телефон.