Текст книги "Золотая лихорадка"

Территория Латинского Союза, Сьерра-Гранде, асьенда Рош-Нуар. Пятница, 01/03/22 около 14:00

Пару часиков гуляю по асьенде. Всюду совать любопытный нос – пока не стоит, просто хочу составить общее представление о территории.

Форму сие латиноамериканское поместье имеет условно прямоугольную. Периметр безопасности как таковой – неряшливый забор высотой метра в три, где из камней, где из обмазанных глиной кольев – наличествует только на северной стороне этого прямоугольника, в ту же сторону уводит серпантин условной дороги, по которой может аккуратно просочиться багги или, если повезет, «нива» на первой передаче, а вот насчет грузовика сильно сомневаюсь. С запада асьенду ограничивает ущелье, до журчащего внизу ручейка от силы метров шесть, но спуститься может только хороший скалолаз. Восточный край накрывает тенью громадный черный монолит, мрачной глыбой уходящий ввысь метров на сто, а то и двести. А южный потихоньку и без всякой видимой ограды переходит в склон горы. Выше скалы там и сям тронуты пятнами вечного снега. Беги не хочу, ага.

Наверняка в той стороне есть тропинки, по которым теоретически можно перебраться через все эти живописные хребты поближе к цивилизации, сиречь в Конфедерацию Южных Штатов. И скорее всего, это можно сделать, даже не будучи профи-альпинистом – как-то сомневаюсь, что такие профи волокли меня сюда на спине, аки тюк с грузом.

И наверняка я, дитя асфальта с некоторым туристским опытом, но без реальных, проверенных навыков выживания в дикой местности – если даже раздобуду где-нибудь одежду потеплее и обувку поосновательнее, в поисках таких тропинок попросту заплутаю, оступлюсь, и – «наклонятся горные хребты самым прочным в мире обелиском»[47]47
  В. Высоцкий, «К вершине».


[Закрыть]. Вариант отмечаем, и оставляем на самый крайний случай.

Вдоль забора там и сям прогуливаются караульные, всего насчитал восьмерых. Еще двое отдыхают у перекинутого через западное ущелье подвесного мостика. И двое на той наблюдательной радиовышке, всего, значитца, имеем дюжину рыл в охране. Это без учета «секретов», специально их выискивать я все ж таки опасаюсь, а заметить при простом осмотре – не хватает навыков, на «антиснайпера» не учен. Близко к сторожевым постам не подхожу, наблюдаю на расстоянии, однако даже издалека вижу, что там народ ан масс из латиносов вроде Бруно, только у этих и выправка более военная, и обмундирование получше, камуфляж какой-то «ящерицы», и явно надетый на что-то более-менее теплое, может, даже на термобелье. Для гор очень даже подходяще, мне вон в джинсах и рубашке на ветру откровенно холодно. А еще у часовых оружие посерьезнее антикварных «бертье» и «каркано»: у четверых французские трещотки «мат-сорок девять», автоматы[48]48
  Многие пистолеты-пулеметы, особенно «карабинной» компоновки, по-русски для благозвучности именуют автоматами. Что не очень верно с конструкторской точки зрения, зато полностью соответствует исторической традиции.


[Закрыть] пусть и не последнего поколения, но надежные, «на ближний бой» вполне годный вариант; у прочих – прекрасно мне знакомые «фалы», у кого с деревянным прикладом, у кого с пластиковым. Издалека затрудняюсь определить, это оригинальные бельгийские винтовки, или какие-нибудь клоны, а их в Старом Свете выпускалось десятка три; однако даже самозарядные версии изделия Сэва и Вервье из бриттских или «огражданенных» у хороших стрелков способны на многое. А оружие в руках у часовых лежит как родное.

Отмечаем и это: охрана у асьенды Рош-Нуар имеется, и на вид неплохая. На большее моих военных познаний не хватает, вот если бы сюда да человека подготовленного…

Ага, конечно. Есть он, подготовленный. Прямо на асьенде есть. В том же бараке, откуда утром выполз я. Что там у Крука с ногой – не знаю, и проявлять интерес к нему я пока не могу себе позволить… максимум возможного – «случайный попутчик, товарищ по несчастью»; что мы из одного конвоя, наверняка не секрет, а вот прочее лучше оставить за кадром.

Никаких плантаций коки, кстати сказать, обнаружить на самой асьенде или поблизости не удается. Обошел я, конечно, не все закутки, но по моим представлениям, плантация «маленькой и незаметной» по определению быть не может, ради трех кустиков такие объекты не возводят. Странно. А что ж тогда за «товар», о котором упоминал недавно Адам, надлежит доставить и «сдать» в Нью-Рино силами наемников-революционеров? А вместе с товаром – и меня… дельцы-посредники из «города пяти семейств», конечно, торгуют с кем угодно и чем угодно, но вряд ли в их прейскурантах сколь угодно элитной продукции числится консервированный высокогорный воздух. Да еще по такой цене, чтобы транспортный посредник, каковым для Берната и Адама выступают те самые революционеры, вот так вот походя добавил к «страховому залогу» двадцать штук за мою бренную тушку…

Под все эти размышления силы как-то резко заканчиваются. Доковыляв, спасибо трости, до знакомой уже «летней кухни», знаками объясняю упитанной пожилой афролатиноске, что хочу жрать, и употребляю внутрь две миски неведомого варева и ноздреватую лепешку. Запив сие водой прямо из колодца, понимаю, что контузия у меня еще не рассеялась, и шлепаю в свою каморку отсыпаться. Дрыхну в гамаке до вечера, а когда просыпаюсь, обнаруживаю на табуретке свою камуфляжку – шмотки аккуратно сложены и выглажены, аки в лучших отелях, пара прорех заштопана, нитки не совсем того оттенка, но уж не в моей ситуации жаловаться. Спасибо Арчи и слугам, которых он поминал.

Переодеваюсь в «вюстентарн», заодно вскрываю потайной кармашек номер раз, на штанах внутри-сзади, прямо под ремнем, который у меня благополучно экспроприировали вместе с кобурой и «кольтом». Полусотенная купюра, аки новенькая, переливается свежими оранжевыми красками; хорошие все-таки Орден печатает деньги, надежные не только в рыночно-экономическом смысле. Пластиковым банкнотам сносу нет, а еще им никакая стирка-глажка нипочем, даже сушить потом не нужно, и так в любой кассе примут.

Мой заказ насчет мелочей, приятно скрашивающих жизнь, Арчи ни разу не напрягает. Может, он и удивляется, откуда вдруг у меня образовалась наличность – понимает, небось, каким ветром меня вообще занесло на асьенду Рош-Нуар, – однако совершенно не возражает продать мне противосолнечные очки, часы и фонарик. Часы один в один как мои старые, самый дешевый утилитарно-псевдостальной дизайн орденских «Swatch», заточенных под местные сутки и календарь; очки не совсем точно по моей физии, узковаты, но спасибо и за такие; фонарик же явно происходит из староземельного Китая и в прошлой жизни был чем-то вроде автомобильного брелка, хлипкая светодиодка держит луч хорошо если метра на три. Опять-таки, в нынешних условиях – и это прилично.

А потом мне передают от имени патронов приглашение отужинать. Предложение, от которого не отказываются.

– Надеюсь, смокинг не нужен? – уточняю я.

– Нет, сеньор, разве что сами пожелаете таковой заказать, чего я, зная таланты местных портних, вам бы не советовал, – ответствует Арчи с каменной физиономией и чертиками в глазах.

Территория Латинского Союза, Сьерра-Гранде, асьенда Рош-Нуар. Пятница, 01/03/22 24:11

«Званый ужин» Бернат и Адам устраивают на свежем воздухе, снова-таки не допуская меня в «хозяйский дом». Ну и ладно, переживу. Под тем самым кленом во дворе, где происходила наша утренняя беседа, теперь установлен небольшой столик, а на столике этом – еще один раритетный агрегат, только на сей раз не из области вооружения.

Керосиновая лампа.

Живьем такую видел только в музее; у того же деда Яра в миргородской хате на чердаке и в кладовке имелся целый склад условно-рабочих приблуд «из прошлых дней», наподобие примуса, чугунного утюга на углях или ручного пресса для подсолнечного масла, под соусом «вдруг пригодится»… а вот керосинки – не было. Во время оно, скорее всего, пользовались, но ведь специально для нее надо держать в запасе керосин, который в хозяйстве более ни под что давно не потребен, а подорожал сей продукт с начала двадцатого столетия довольно-таки капитально. Еще бы, массаракш, в царские времена никаким прожектерам и не снились нынешние объемы потребления авиатехникой жидкого топлива, а там в основе именно керосин… Так что скорее всего, от этого агрегата избавился в послевоенные года или сам дед Яр, или прадед Вадим, которого я только на фото и видел. На предмет «вдруг пригодится» проще все ж таки запасти в ящике пяток обычных свечей, которым за полвека тоже ничего не сделается, и расходников не нужно.

А тут – вон, пожалуйста, керосинка, классическая «летучая мышь», и функционирует; хрен ее знает, сколько этой лампе годиков натикало, но вид ухоженный, выдраена дочиста. Горит фитиль, вверх уходит тончайшая струйка сладковатой копоти, а в стороны распространяется ровный бледно-желтый свет; чтобы сильно ярко, не сказал бы, где-то на уровне сорокаваттки плюс-минус лапоть. Двор скрыт в темноте, а столик освещен и собеседники вполне друг друга видят.

И до меня, как до того жирафа, доходит: а ведь на асьенде попросту нет электричества. Ладно там «летняя кухня» на буром угольке не лучшего качества, таким и в Демидовске многие топят печи-камины, бо оно выходит удобнее, чем дровами, и дешевле, чем электричеством или газом. Но то в Демидовске, а здесь – если света нет у «Бандитто-Гангстеритто», у великих и могучих патронов асьенды Рош-Нуар, значит, его нет ни у кого. Разве только от фонарика на батарейках.

Чисто технически, установить какой-нибудь дизель-генератор – бабки такие у кока-плантаторов найдутся, да, а вот горючку под него где брать? кушает-то ее генератор – мама не горюй. В Новой Земле на сегодняшний день разведано и доступно под эксплуатацию только одно нефтяное месторождение, южный край этого «пятна» разрабатывают арабы у себя в халифате, а северный – ПРА. И есть только два НПЗ, у американцев под Форт-Линкольном и у нас в Береговом; ну еще чечены, благо орденские картографы их вселили ровно посредине между арабами и русскими, соорудили сколько-то «самоваров», но эта кустарщина не на экспорт. На прочих новоземельных территориях закупают «русскую» или «американскую» горючку, какую именно – решают исходя из «откуда ближе» в смысле логистики, «у производителя» цена-то одинаковая, а дальше накладные расходы. В случае Латинского Союза расходы эти совершенно дикие, а уж у бандитос на склонах Сьерры «плечо снабжения» и вовсе выходит нереальным.

С другой стороны, во многих уголках заленточной Латинской Америки у народа и поныне автомобили и всякая сельхозтехника функционирует то ли на древесном спирту, то ли на газогенераторах, которые жрут брикетированное топливо – торф, дрова и даже плотно увязанную солому… что, спрашивается, мешает поставить по той же схеме и стационарный генератор? Не знаю как с торфом, а древесины у тутошних латиносов, на Льяно-Боске, хоть завались, на любую ТЭС хватит. Полноценная ТЭС в данном раскладе ни к чему, гигаваттных потребителей нет, а вот нечто в том же ключе и на порядок-два поскромнее…

Здесь, разумеется, могут быть неизвестные мне технические гитики, что очень даже возможно – я хоть в киевском политехе и выпускался с факультета теплоэнергетики, но с насквозь компьютерной специальностью, обрывки общей теории давно забыл, а практику имел совсем в других отраслях. Вопрос, тем не менее, задать стоит.

У Берната просто челюсть отвисает.

– Порко Мадонна, Влад, мысль и правда занятная. И ведь тачки наши со спиртовым движком, действительно, генератор может быть таким же…

– Завтра зашлю весточку в Сан-Кристобаль, там найдут техника, – чешет репу Адам. – Если скажет, что это возможно, и набросает, какое именно нужно оборудование – закажем через Нью-Рино, так быстрее.

Сформулировав таким образом локальный план ГОЭЛРО, патроны асьенды Рош-Нуар воздают должное ужину. Ну и я вместе с ними. Не могу сказать, что меню поражает разнообразием, но запустить зубы очень даже есть во что: здоровенный сочный окорок, зеленый лук, сладкие помидоры, сладкая печеная картошка и хрустящие, как чипсы, лепешки-тортильи. А еще пузатая бутыль с какой-то местной самогонкой, меня хватает на крошечный стаканчик сугубо из вежливости «ваше здоровье». После второго я уже «плыву», язык узлом и небо в алмазах.

В себя прихожу чуть погодя, в руке стакан с обычной водой; Адам ставит на стол пластиковый флакончик с витаминным драже.

– Порядок? – заботливо спрашивает он.

– Э… вроде того, – со скрипом соображаю я.

А в ушах почему-то эхом звучит «высшее благо – помощь избранному». Массаракш, чего только не приглючится спьяну.

Извинившись, кое-как добираюсь до своего чуланчика, где плюхаюсь в гамак и отключаюсь уже совсем.

Территория Латинского Союза, Сьерра-Гранде, асьенда Рош-Нуар. Суббота, 02/03/22 11:03

Просыпаюсь весь разбитый. Остаточная контузия да на жестокое похмелье от неведомой сивухи. Сколько ж со мной не случалось такого… а никогда не случалось, массаракш, в школьно-институтские времена, когда я еще не знал своей меры в смысле устойчивости организма к спиртному и «за компанию» иной раз перебирал – сам организм покрепче был.

Ладно. Проехали, в смысле, очередной раз повторяем «пить надо меньше» и идем смотреть, какие пакости приготовил нам сегодняшний день. Кто-то где-то его, может, и полагает праздничным; буду дома «в кругу семьи» – не вопрос, присоединюсь, а сейчас я по факту за линией фронта. Преувеличение? отнюдь, вот наведается сюда разведгруппа «бэтменов» Русской Армии, и что мы тогда получим? Отож.

Контрастный душ превращает меня в почти человека, поздний завтрак в «летней кухне» тоже кстати. Разведгруппы РА на горизонте не наблюдается, Бернат и Адам также не проявляют ко мне дополнительного интереса, мол, чем хочешь, тем и развлекайся. В общем-то вполне логично, массаракш, визит боливийских революционеров, которым меня предполагается сплавить – так, по интонации патронов, вопрос ближайших дней, от силы недели, а не месяцев. Ну а я не в камере-одиночке сижу, а вполне себе гуляю в пределах периметра и с возможностью какого-никакого общения, сойти с ума от скуки и сенсорной голодовки в таких условиях невозможно физически.

Обойдя еще раз всю асьенду, я, однако, задаюсь вопросом: а где все рабы-морлоки из того барака? Плантации коки я ведь так и не нашел.

Ладно, допустим, им тут нашлись другие занятия. Какие – пока опустим, вопрос в другом: если это рабы, то бишь трудящиеся только из-под палки, значит, кто-то с этой палкой над ними должен постоянно стоять. Не боевик вроде охранников периметра, такое ниже достоинства профи, даже если этот профи из сословия бандитос; более вероятен кто-то вроде того же Бруно, как их там Арчи обозвал, «пеоны»? в общем, с ружжом исключительно «статусным», не боевым. Из них же и караул, потребный «порядку для». Отсюда вопрос: и где у нас на асьенде такой пеонский караул?

Правильно сформулированный вопрос – большая часть ответа, правило это в очередной раз подтверждается и здесь. Во-он та длинная пристройка к каменному особняку, с тремя трубами в плоской крыше. И сей трехтрубный сухопутный монитор, судя по странному кисловатому запаху дымных выбросов, таит в своем чреве некий околохимический цех. Ну пусть даже мануфактуру, цеха предполагают более высокий уровень социальных отношений: рабство с цеховым качеством плохо сочетается, а вот с мануфактурным – на раз, они функционировали еще в имперском Риме…

Электричества на асьенде нет? Так его в промышленности когда, извините, вообще внедрять-то принялись? Правильно, если брать самые технически развитые страны, то в первой трети девятнадцатого столетия, а если не самые, то и в середине двадцатого не повсеместно.

Вопрос, что же такое химичат на здешней мануфактуре, я задавать пока обожду. В принципе-то спросить можно, если не Арчи, то непосредственно Адама и Берната; патроны беззлобно отбреют «гостю туда нельзя», на том вопрос и закроют. Но мне-то интересно не закрыть вопрос, а раскрыть…

Впрочем, тихо поднимаюсь я со скамейки, интерес сей также обождет: со стороны «морлочьего» барака, шаркая и спотыкаясь, движется обросшая личность в грязном джинсовом комбезе, в сопровождении знахаря-«Чингачгука» – имени его я не спрашивал, все равно «общего языка» нет и общаться не сможем, Арчи прав, – и незнакомого пеона с карабином «каркано» наперевес. Значитца, сейчас Рашида слегка помоют-покормят, дальше представят пред светлы очи патронов и будут деликатно (или не очень) разводить на бабло. Мне при этом лучше не отсвечивать – ни перед ним, ни перед асендадос.

Зато покуда весь персонал и начальство асьенды заняты другими делами, есть смысл бочком-бочком в обход пробраться к «морлочьему» бараку и проведать Крука. Да, я не врач, здесь пусть «Чингачгук» делает что умеет, но хотя бы выяснить состояние серба – попробую.

Открываю хлипкую дверь мазанки-переростка. В тот раз не заметил, а сейчас могу оценить – стенки, конечно, из промазанного глиной плетня, но плетень этот двойной, и расстояние между внешним и внутренним сантиметров этак сорок. Засыпать в это пространство «между» наполнитель-теплоизолятор, и с такой толщиной стен получится не холодно зимой и не жарко летом… кстати, оно ведь внутри и правда не было холодно, воняло и по-прежнему воняет, аки в старом зверинце, но температурный режим скорее умеренный, чем душегубка в любой из крайностей. Что за наполнитель, говорите? ну, керамзит, стекловата и всякие заленточные пенопласты латиносам наверняка не по карману, а вот, к примеру, кусочки глины, можно даже сухой и с гравием, или битая керамика с песком – пуркуа бы и нет, сие строительное ноу-хау еще античных времен.

Ладно, архитектурные вопросы сейчас неактуальны. Задерживаю дыхание и ныряю внутрь барака. Несколько минут стою, приноровляясь к вони и сумраку, затем осторожно двигаюсь в дальний угол, прощупывая тростью дорогу среди хлипких лежаков. Спотыкаюсь. Темно все-таки, мне б сюда свечку какую…

Массаракш. Ну и болван же я, фонарик, спрашивается, кто покупал?

Бледный луч прорезает барачный полумрак и нашаривает в углу лежак с телом Крука. Веки у него дергаются, плотно зажмуренные.

Ага. От «Чингачгука» многоопытный Белич, видимо, сумел скрыть, что уже пришел в себя, а электрического луча в лицо не ожидал.

– Крук, это я, Влад.

Выдох, что-то неразборчиво.

– Ты как, на этом свете? – тихо присаживаюсь рядом на опустевший лежак.

– Пока еще да, – отвечает серб. – А какой он, этот свет?

Кратко описываю расклад.

– Рош-Нуар? Не, не слышал.

– Ну да, а шоколадку нам такую кто принес?

– Ты б еще заленточные времена вспомнил… Что думаешь делать?

– А что тут сделаешь. Воевать с ними точно не собираюсь, сам на ноги только вчера встал…

– И тут же добыл себе новый пистолет.

Фыркаю и объясняю в двух словах, какой это пистолет и почему мне его выдали. Крук кисло улыбается.

– Кто-то из здешних асендадос точно оружейный маньяк вроде тебя, мамой клянусь… Но раз у всех пеонов вместо автоматов-винтовок такая бутафория, можно просто слинять.

– У пеонов, может, и бутафория, а охрана периметра с нормальными стволами. – Описываю и ее.

– Двенадцать человек – это за смену?

– Э… – выразительно развожу руками. – Это те, кого видел я.

– Ну ясно. То есть с теми, кого ты не видел – охраны, считай, полный взвод.

– Да понял я уже. Потому и говорю, воевать лично я не хочу, шансов никаких.

– А я, если б и хотел, уже отвоевался, – вздыхает Белич. – Пуля в колено, такое и за ленточкой только в лучших клиниках лечат, а уж здесь… Сам удивляюсь, как это без гангрены обошлось, даже воспаление, похоже, потихоньку спадает.

– А повязку снимали?

– Влад, у меня это далеко не первая серьезная дырка – и не первый полевой лазарет. Чем меня этот индеец пользует, не знаю, но действует ведь… Короче, я пока всеми силами отлеживаюсь, вонь как-нибудь вытерплю. Вынудят встать и разведут на бабки – упаду тебе на хвост. Двадцати кусков на счету нет, а вот пару имен я в Нью-Рино знаю. Помогут, не за так, но помогут. Оттуда – выберемся железно, главное, добраться.

– Гут. Ну, тогда удачи.

– И тебя тем же самым по тому же месту.

Поднимаюсь и выключаю фонарик; батарейки надо экономить, а где выход, видно и так.

Территория Латинского Союза, Сьерра-Гранде, асьенда Рош-Нуар. Суббота, 02/03/22 17:10

В начале третьего, прогуливаясь в очередной раз по асьенде, натыкаюсь на Рашида, того, из «уазика», который сперва застрял посреди брода, а потом вытягивали «бардаком» – тачку, разумеется, не самого Рашида. Бывший попутчик уже вымыт и переодет пеоном – мокасины, небеленые холщовые штаны и такая же рубаха; а на голове у него хитро намотанная чалма, самая что ни на есть натуральная, уж от шемаха отличу… Однако, как и в моем случае, «гостевой» статус зримо обозначен – на ремешке через плечо болтается старая кожаная кобура с «сент-этьеном».

Приветственно шагаю навстречу; Рашид сперва непонимающе щурится, затем узнает и расплывается в ухмылке.

– Вай, какие люди! Владислав, да? Что тут за дела такие, а?

– Влад, – поправляю я. – О делах здешних, Рашид, я знаю не сильно больше твоего…

– Только я не Рашид, а Хаким, – поправляет он.

– Прости. Перепутал клоны эклундовской винтовки.

– Чего-чего? – явно не понимает он.

Охотно просвещаю человека:

– Жил в Швеции такой себе Эрик Эклунд, трудился инженером на местном ремонтно-механическом заводе Люнгманна, даже не в оружейной сфере – но вот в разгар Второй мировой озарило его сделать самозарядную винтовку. Шведы, хоть и нейтралами считались, этот агрегат немедленно, в сорок втором, взяли на вооружение как «а-гэ-сорок два», чуть погодя что-то в конструкции подправили, а году в пятьдесят шестом лицензию вместе с производственной линией закупили египтяне и стали у себя клепать сразу два варианта шведской стрелялки, «хаким» под немецкий «семь-девяносто два» и «рашид» под нашу «семерку»…

Коротко хохотнув, Хаким хлопает меня по плечу.

– Надо же. Так-то меня в честь деда назвали, его еще ребенком в Ургенч привезли во время Отечественной откуда-то из Ирана. Про египетскую самозарядку не слышал, запомню. А как вообще винтовка, хорошая была?

– В руках ни разу не держал, – честно отвечаю, – читал, что шведская оригинальная стреляла вполне прилично, не хуже нашей «светки»; «хаким» был похуже, но тоже в общем ничего, а «рашид» чем-то там оказался неудачным, его как на вооружение приняли, так почти сразу на «калаш» и сменили.

Узбек кивает:

– Буду знать. Племянник у меня на траулере часто ходит на Юг – в Индию и к африканерам[49]49
  Африканеры, буры – с XVII–XVIII вв. «белое» население южноафриканских колоний, преимущественно голландского происхождения с примесью немцев, французов и прочих валлонов и фламандцев. Благодаря изначальной жесткой политике сегрегации «белым» сие население примерно до 1980-х гг. в массе своей и оставалось, хотя в язык (африкаанс) за это время и поднабралось туземных слов.


[Закрыть] на Мыс. Попрошу потом, пусть при случае заглянет на орденскую базу «Индия и Средний Восток» и спросит такую в тамошнем арсенале, все арабы и их оружие через те «ворота» идут…

Усмехаюсь:

– Еще рекомендую спросить в арсенале на базе «Северная Америка», если вдруг занесет на восточное побережье. У них там постоянная распродажа трофеев Патруля и всплыть может всякое…

За спиной у Хакима вижу, как смещается кусок скалы. Что за…

– На ногах твердо стоишь?

Узбек непонимающе моргает.

– Ты о чем…

– Беги, живо! – и во весь опор мчусь к ближайшему строению, а позади, не вижу – спиной чую, как взмывает в воздух серая туша каменного варана. Кого из нас двоих тварь выбрала обедом, не знаю, но в любом случае прыжок цели не достигает, вместо мягкой плоти хомо сапиенса когти тяжело ударяют оземь, под тяжестью громадной ящерицы содрогается, кажется, вся асьенда…

Где-то рокочет пулемет, надеюсь, мы не в секторе и под «дружественный огонь» не попадем, однако останавливаться и проверять точно не хочу.

«Д-дах! Д-дах! Д-дах! Д-дах!» – раздается совсем рядом.

Подошвы мокасин скользят по каменистой почве, спотыкаюсь, с грехом пополам превращаю падение в неуклюжий перекат, вскакиваю, быстрый взгляд назад…

– Готов, – с неожиданной для его габаритов легкостью встает с колена Адам и сдувает дымок с дула своего монстропистоля.

Прихрамывая, с опаской приближаюсь к туше варана – пулемет с фланга оставил в твари несколько дыр, но остановили ее именно четыре пули в область морды. Не желая рисковать, Адам подходит сбоку-слева и всаживает пятую ящерице куда-то за ухо. Летят ошметки, стряхиваю каплю со щеки. Асендадо, явно довольный собой, меняет магазин «пустынного орла» на полный и убирает в кобуру.

Надо же, в девяносто девяти случаях из ста сей понтовый ствол пользуют сугубо для похвастать большой и дорогой стрелялкой перед приятелями, спустив на истребление безвинных консервных банок, если цену боеприпасов пересчитать в баксы, сотни этак полторы, если не две… а тут «охотничий пистолет», как он позиционировался в изначальной брошюрке, в кои-то веки применили по назначению. И применили разумно, полуоболочечный сорок четвертый в упор, согласно рекламным лейбам, «сажает медведя гризли на задницу»; сказано сие было, правда, про пушку Грязного Гарри, двадцать девятый «смит-вессон», но патрон-то тот же.

– Спасибо вам, – да, массаракш, я помню, кому это говорю, да, я прекрасно понимаю, что Адам в некотором роде защищал свои кровные двадцать тысяч, которые я должен принести в их кошелек. И все-таки жизнь мне асендадо спас без всяких скидок.

– Бросьте, Влад. Вы бы для меня сделали то же самое. Вечерком снова ждем вас к ужину, оцените, что наша Ния сотворит из свежей драконятины…

С вылетевшего сбоку багги ссыпаются трое бойцов – не пеонов, именно бойцов, все в камуфляже-«ящерица», у бортстрелка длинный «фал» с цевьем и прикладом вытертого бурого пластика, у водителя «хай-пауэр» в подмышечной кобуре и «хауда» за поясом, а у третьего сложенный в небоевое положение за спиной «мат-сорок девять» – все равно «основной ствол» у него закреплен на турели багги, тот самый пулемет, из которого атакующую ящерицу сумели полоснуть, но не завалить… Пулемет мне опознать удается не без труда, только на двух картинках такой и видел – французский «пятьдесят второй»; сейчас вроде у лягушатников его сплошь заменили на «маг» и «миними», однако потому ли, что действительно оказался конструктивно плох, как янкесовский «свин», или просто кому-то из ихней ответственной верхушки сунули большой откат за перевооружение на общенатовские бельгийские стволы – не в курсе, врать не буду… Вид вся эта троица имеет не столько «лихой и придурковатый», аки в петровских заветах, сколько откровенно понурый. Ну да, охрана периметра допустила в зону своей ответственности диверсанта, и высокое начальство вынуждено было заняться отражением угрозы собственными руками – по головке за такое не гладят. Неважно, что Адам на самом деле только рад был размяться, неважно, что диверсант из породы неразумных и четвероногих; в ближнем бою эта ящерица устроила бы такое месиво, что «техасская резня бензопилой» покажется пасторалью…

Так что хотя «десертную иглу» свою асендадо оставил в кобуре, кнут он из-за пояса уже достал и многозначительно так похлопывает по ладони… Достанется на орехи всем троим, тут и гадать нечего.

И кто-кто, а я жалеть их не собираюсь. Залетели – отвечайте.