Текст книги "Домой на Рождество"

Келли Тейлор
Домой на Рождество

Cally Taylor

Home for Christmas

Copyright © Cally Taylor 2011

This edition published by arrangement with Madeleine Milburn Literary, TV & Film Agency and The Van Lear Agency LLC

© Качалкина Ю., перевод на русский язык, 2015

© Оформление. ООО «Издательство «Э», 2015

Глава 1
Бет

Я пыталась разложить ноябрьские афиши аккуратными стопочками на своем рабочем столе, но чувствовала, как из глубины опустевшего кинозала на меня смотрит Он – самый красивый мужчина на свете. Его уверенный взгляд встретился с моим, и мне пришлось спешно отвернуться, потому что щеки запылали румянцем. Даю руку на отсечение, он знал, о чем я сейчас думаю.

«Ну, давай, Бет! – правое полушарие моего мозга включило свою рациональную «песенку», стоило мне присесть на свое рабочее место. – Ну, давай, не дрейфь, пойди и поговори с ним. Я тебе помогу».

«Куда-куда?! – включалось левое полушарие, всегда полное сомнений. – Смеху-то! А если кто-нибудь войдет и увидит тебя?»

«Да никто не войдет, половина одиннадцатого утра, а первый сеанс у нас не раньше одиннадцати. Так что давай, решайся».

Кажется, правым полушарием мозга я сейчас чертыхнулась, но, держа себя в руках, спокойно встала, прошла по фойе и оказалась в паре шагов от темного, прекрасно очерченного мужского силуэта, вырисовывавшегося на фоне прозрачной входной двери. От его теплой улыбки у меня в животе все приятно сжалось.

– Мне надо тебе кое-что сказать, – избегая немигающего взгляда и пялясь на ковер под ногами, я старалась говорить четко. Когда-то ковер был гордого малинового окраса, с густым ворсом, а потом, как и все в жизни и в нашем маленьком кинотеатре, пообносился и вылинял. И при чем тут ковер? Вечно я отвлекаюсь. – Так вот. – Я уже начинала нервничать. – Я полюбила тебя с первого взгляда… – Я задержала дыхание, но красавчик ничего не ответил.

Черт возьми, неудивительно. За такое «картонное» признание в любви мне бы точно вручили «картонного» Оскара.

– Извини, – продолжила я, все еще разглядывая ковер, словно в нем был спрятан секрет удачного признания в чувствах. – В общем, несколько месяцев я пытаюсь собраться с духом и сказать тебе… короче… что я в тебя влюбилась…

Красавчик по-прежнему безмолвствовал, а мой живот сводило уже не от нежности, а от напряжения.

– Ну что, все действительно так плохо? – Я заглянула в карие глаза: казалось, в них можно утонуть и сгореть одновременно. И смахнув паутинку с его щеки (слегка переборщила с украшением зала под Хэллоуин, с тех пор все недосуг было убрать), добавила: – Вот если бы ты был Айденом, то дал бы деру от меня – от всех обещаний и надежд? Если бы ты вообще, конечно, мог бегать.

Картонная фигура Джорджа Клуни молчала.

– Господи! – Покачав головой, я вернулась к своему рабочему месту. – Я и в самом деле схожу с ума. Ну какая женщина в здравом уме станет тренироваться на картонке, признаваясь ей в любви?

Плюхнувшись в кресло, я бездумно уставилась в монитор. С Айденом мы уже восемь месяцев были вместе, а он так до сих пор и не сказал, что любит меня. Впрочем, я тоже ничего такого ему не говорила, но вы бы не стали меня за это осуждать, зная, как мой бывший парень отреагировал на мое признание.

Я оглянулась на Джорджа Клуни. Казалось, он смотрит на меня и смеется.

– Смейся-смейся, тебе-то, поди, миллионы людей в любви признаются… пока я тут… эх…

Я уронила голову на руки и вздохнула. Даже вслух не могла произнести, лишь подумала: вот, мне двадцать четыре года, и никто ни разу не сказал, что любит меня. Мне, положим, говорили вещи типа «Ты мне очень нравишься», «Ты мне не безразлична» и – коронное – «Ты столько для меня значишь!», но вот произнести три самых простых слова никто не решился. По всему свету люди только и делали (казалось мне), что влюблялись (падали в любовь, как стало модно выражаться), делились своими чувствами друг с другом. А со мной что не так? Почему с неизбежностью лавины за «Пойдем выпьем вместе?» через непродолжительное время следовало: «Дело не в тебе, а во мне, детка»? Меня что, совсем-совсем нельзя полюбить? Это хуже, чем в двадцать четыре года быть девственницей (слава богам, я свою девственность потеряла давно).

Мы переспали с Лиамом Уилкинсоном, школьным донжуаном, на ворохе курток во время вечеринки по поводу его семнадцатилетия. Все оставшиеся выходные я жила словно в романтическом облаке, не веря, что я действительно стала женщиной, а потом меня быстро вернули в реальность, когда настал понедельник и я пришла на занятия.

– Привет, Лиам! – выпалила я, едва сдерживая дыхание, собрала все свое мужество, чтобы первой подойти к нему в коридоре. – Просто хотела тебе сказать, что мне никогда не было так хорошо, как на твоем празднике.

– Клево. – Лиам потрогал кончики своих налаченных по последней моде волос, проверяя прическу. Взглядом он блуждал где-то за моей спиной. – Рад, что тебе понравилось, потому что я сам ну ни черта не могу вспомнить, пьяный был вусмерть.

Через две недели после этого случая Лиам признался в любви к Джессике Мерриот – написал ее имя на стене перед нашим классным окном. Его за хулиганство отстранили от занятий на две недели, но он знал, что оно того стоит.

Любой, с кем я когда-либо встречалась, уже кого-то любил до меня. Это я всегда чуяла – по тому, как вспыхивали их глаза при упоминании первых возлюбленных и бывших подружек. Но в меня они до «вспыха» в глазах почему-то не влюблялись. Ни один. И не понятно почему. Психичкой я не была, занудой – тоже. Жадной жестокой эгоисткой… нет, я была самой собой, Бет Принс, которой все эти жеребцы говорили (каждый в свой срок): «Ты такая милашка, но я тебя все равно бросаю». Что я делала не так? Может, у меня отсутствует специальная хромосома, ответственная за любовь?

– Что делать, Джордж? – снова обратилась я к оскароносному Клуни. – Мне признаться Айдену в своих чувствах?

Конечно, я собиралась признаться не в том, что меня никто никогда не любил по-настоящему (иначе он подумает, что я лузер). Мне нужно было сказать ему, что я его люблю. Так вот, Джош – мой бывший – стал белее полотна, услышав слова о моей любви. Но ведь не факт, что Айден отреагирует так же. Вдруг Джош тогда просто испугался? Может, его бывшая подружка, Мажента, так его заездила, что он уже просто эти слова слышать не мог спокойно? Вдруг Айден как раз и ждет, чтобы я призналась первой…

Айден Доулз отличался от всех моих парней. Он оказался пугающе роскошным, но и не без тонкого очарования, отлично сложенным физически, с хорошим кругозором (много путешествовал) и порой невыносимо умничал. Часами говорил о тех временах, когда работал в сиротском приюте в Непале, или о Новой Зеландии. Мне еще ни разу мужчина вроде Айдена не попадался. Чем-то он походил на романтического и интеллигентного героя Рэйфа Файнза.

Последние месяцы молчать о своих чувствах к Айдену для меня превратилось в пытку. Всякий раз как я его видела, что-то росло во мне и готово было вот-вот выплеснуться наружу (правда, моя соседка, у которой я жила, Лиззи, сравнивала это состояние с тошнотой от перепоя). Но с этой «тошнотой» нужно было что-то делать. Я уже все спланировала: Айден пригласил меня к друзьям на празднование Дня всех святых, и я кучу времени потратила на то, чтобы по Интернету найти сногсшибательный костюм для данного мероприятия. И если Айден был просто шикарным, то его приятели были зашибись-какие-шикарные: тощие по моде, они могли и в самых бросовых тряпках выглядеть дорого и стильно. Скорее всего, приятели вырядятся на вечеринку в узкие черные платья нулевого размера (какие могут носить только манекенщицы на грани голодной смерти). И кровь у них будет прилеплена так, что никому и в голову не придет, словно это не часть их фирменного мейкапа. Мне было ну никак не угнаться за подобным совершенством. Не в последнюю очередь потому, что я однажды уже попробовала влезть в платье нулевого размера – в итоге влезла одна моя нога, и все. Поэтому креатив по случаю праздника сместился в сторону клоунских костюмов. В итоге я выбрала и заказала по «Ebay» гигантский костюм тыквы. Доставили его вместе с бонусом – шляпкой. У шляпки имелась резиночка, которую можно было, как в детстве, крепить под подбородком.

Я примерила все это великолепие и не смогла удержаться от смеха. Выглядела я, мягко сказать, глупо: как чудовищных размеров оранжевая капля с крошечной головой. На фоне оранжевого костюма ноги казались слишком белыми и неуклюжими. На мой смех прибежала Лиззи, и теперь уже мы обе взмокли от хохота.

Вернувшись из ванной, Лиззи предложила «разбавить» сомнительный наряд чулками на подвязках и обзавестись туфлями на высоком каблуке.

– Ты просто обязана! – Она настаивала на своем, оглядывая меня сверху вниз с ухмылкой. – Костюмчик сидит идеально, но не хватает дерзкости, Бет. Я бы вниз, под эту тыкву, надела еще корсет или, на худой конец, боди. Только представь лицо Айдена, когда он разделается с этим «овощем» и обнаружит под ним свою Богиню. У него глаза на лоб полезут!

Положим, насчет Богини я вообще не была уверена, что она существует, но вот идея удивить своего парня мне понравилась. Я живо вообразила, как Айден сгребает меня в охапку, охваченный томительным нетерпением, и прямо почти насилует… а после, лежа в его объятиях, я посмотрю на него и скажу…

– Я так тебя люблю… – сказала я, сидя в своем рабочем кресле и тренируя на лице улыбку, чтобы слова о любви звучали более ярко и убедительно. А получалось как-то чересчур изящно, словно какая-нибудь пятилетняя американка признается в любви к своей бабушке. Вот незадача. Я уставилась в монитор, стараясь мысленно придать трем простым словам о любви глубокий смысл.

– Люблюююююю тебяяя. – Я произнесла это низким, густым тоном. Наверняка любой итальянский жиголо мне позавидовал бы, куда ему до моего тембра!

Я взяла сценарий фильма «Когда Гарри встретил Салли» – это была моя настольная рабочая книга. И фильм по сценарию был моим самым любимым – Нора Эфрон все же гениальна. Как они там говорили друг другу о любви? Как у них, черт подери, выходит так романтично и идеально? Я просмотрела глазами текст, зная его наизусть, а потом захлопнула сценарий. Все равно, как в кино, у меня не получится, поэтому надо найти свой уникальный способ признания.

– Люблю же тебя! – воскликнула я с чувством: скорее, чувство передавалось за счет громкости, нежели за счет страсти. – Люблю! Люблю! Люблю!

– Спасибо, – вдруг кто-то отозвался из глубины кинозала. – Ты ничего так.

Я в шоке вылупилась на Джорджа Клуни. Картонные губы актера не двигались. Человек, который стоял за ним, напротив, весело улыбался во весь рот.

«Ох ты, елки-палки…» – пронеслось у меня в голове.

Первой мыслью, когда я сползла по стулу и оказалась за своим рабочим столом, было просто залезть под стол и там оставаться. Следом – после того как мне в бедро воткнулся край мусорного ведра и я краем глаза, прижимаясь щекой к столу, увидела нежданного гостя, который меня напугал, – я подумала: а собственно, какого черта?

– Эй, вы там в порядке?

Ой, его голос звучал громче, значит, гость приближался. Почему нельзя, когда видишь, что кому-то жутко плохо и расплющивает от переживаний, просто не вмешиваться и дать человеку спокойно отойти в мир иной?

– Я не против, чтобы вы меня любили. – Голос звучал громче, в нем нарастали нотки веселья. – Вот, например, дочка моего коллеги убеждена, что выйдет за меня замуж, стоит ей только повзрослеть. Ей сейчас два годика и… Эй, вы там? Вы в порядке или мне вызвать врача?

«Ну да, давай врача. А еще – в полицию позвони, а то я пока недостаточно смущена. Ну, что же ты?»

– Я в норме, правда, – заверила я незнакомца, выползая из своего временного укрытия под столом. Прическа сбилась, волосы упали на лицо. – Я просто уронила скрепку.

– Если скрепку, то все понятно. Скрепки жизненно важны, вы не можете себе позволить потерять даже одну, самую маленькую.

Я опиралась на край своего стола, все еще стоя на коленях, и смотрела на мужчину. Лет тридцати, темные волосы лихо уложены в стиле я-сексуальный-только-из-постели, а губы большие и красиво очерченные, хотя, конечно, самыми красивыми на его лице являлись глаза. Такого глубокого орехового оттенка я раньше не видела. Чувствуя, что краснею, я поправила прическу, стараясь скрыть свое смущение.

– Могу я вам помочь? – Я поудобнее устроилась в кресле и выпрямилась.

«Давай, Бет, хотя бы попытайся изобразить профессионализм!»

Гость улыбнулся и положил руки в карманы своих темных джинсов:

– Миссис Блэксток у себя?

– Эдна? Вы к ней пришли?

«Боже, что ему понадобилось от моей начальницы? Может, он собрался наябедничать, что я тут признавалась в бессмертной любви к картонному Джорджу Клуни?»

– Да-да. – Гость кивнул и протянул руку для пожатия. – Я – Мэтт Джонс.

Руку я пожала.

– Бет Принс. Вы по поводу работы, Мэтт?

Для студента он был староват, но сюда приходили самые разные типы, так что ничего невероятного в том, что тридцатилетний студент пришел устраиваться на работу, не было.

– Ну, вроде того. – Он улыбнулся. – Так Эдна у себя?

– Нет.

Интересно, а надо ли ему говорить о том, что Эдну Блэксток я не видела уже почти месяц? Ей было почти сто лет, моей начальнице, – ну, не сто, ладно, семьдесят. И кинотеатр «Пикчербокс» являлся ее семейным бизнесом, он передавался из поколения в поколение. Когда я только пришла сюда работать, Эдна появлялась в офисе несколько раз в неделю, каждый раз с какой-нибудь безумной идеей, которую требовалось срочно воплотить в жизнь. Больше всего мне понравилось, когда мы придумали продавать в буфете кинотеатра сэндвичи с пастой «Marmite and Spam». Потом она пропадала, но после того, как три года назад умер ее муж, стала все реже навещать нас. Теперь вообще мы о ней только вспоминали.

– Может, я вместо Эдны вам помогу? Вы когда-нибудь работали в кино?

– Вроде того. – Мэтт гордо расправил плечи. – Чуть-чуть.

Я сразу подумала, что это очень милый жест для человека, который оказался на улице и ищет работу в кинотеатре вроде нашего. Я записала его имя на листке бумаги.

– Я что-нибудь слышала о месте вашей работы ранее, это известное место?

– «Аполло».

Бедняжка. Я приподняла бровь. «Аполло» называлась сеть ужасных многозальных кинотеатров, в которой показывали коммерческие боевики и делали кассу на продаже попкорна, к тому же завышали цены на билеты. В общем, полная противоположность тому бизнесу, который вела Эдна. «Пикчербокс» показывал в основном милое артхаусное кино. Мы старались подобрать репертуар так, чтобы в нем сочетались шедевры мирового кинематографа и оригинальные фильмы, а наши клиенты могли во время сеанса купить свежий кофе, домашнюю выпечку или длиннющие сэндвичи в кафе, расположенном над кинозалом. Да, работали и работаем немного в убыток самим себе, но зато у нас есть лицо, свой неповторимый стиль и характер.

– Мне перечислить все свои обязанности там? – улыбнулся Мэтт.

– Если хотите.

Повисла неприятная пауза.

– Простите меня. – Мэтт улыбался от уха до уха. – Я был к вам несправедлив. Я менеджер «Аполло», отвечающий за юго-восточный сектор компании, и теперь мы расширяемся, хотим приобрести филиал в Брайтоне.

– Правда? – Я удивленно посмотрела на него. – А что, еще недостаточно кинотеатров по всей стране вы построили?

– Ну, ни в этой части города. Здесь недостаточно.

– Что?

Дело в том, что в Брайтоне мы были единственным кинотеатром. Неужели миссис Блэксток задумала продать нас «Аполло»?

– Нет, не может быть… – Я едва могла вздохнуть.

И тут я представила, что Эдна уже всей нашей команде рассказала о готовящихся переменах… Мэтт уставился на входную дверь, замер, потом резко повернулся ко мне. Глаза у него стали размером с чайные блюдца, а сам он побледнел.

– У вас есть черная лестница? – В его голосе прозвучало неподдельное волнение.

– Вроде да. – Я показала путь. – Идите туда, потом – первая дверь справа. И код 2243. Выйдете на Нью-Ингланд-стрит. Проверьте, что закрыли за собой дверь с той стороны. Если кто-нибудь залезет через эту дверь и обворует нас, я потом выставлю вам счет.

– Спасибо! – Мэтт снова скользнул взглядом по входной двери и спешно удалился.

Я посмотрела на улицу и тряхнула головой, пребывая в недоумении. Там, за дверью, все было как всегда: люди спешили за покупками, обычное дело… что его так напугало?

– Кстати, – я снова услышала рядом голос Мэтта, – из всех вариантов «я тебя люблю», которые я сегодня услышал в вашем исполнении, мне больше всего понравился самый последний. Он звучал наиболее искренне.

И только после этого Мэтт скрылся окончательно.

Глава 2
Мэтт

В детстве ни один мужчина не думает о себе: а дай-ка я вырасту и стану жеребцом. Честно слово. Можете мне поверить.

Когда мы маленькие, мы не сидим в парках, обложившись крутыми велосипедами, и не обсуждаем, каким невероятным жеребцом каждый из нас станет, когда вырастет. По крайней мере, большинство из нас этого не делает, я уж точно. И вот думаю, как так получилось, что из милого, в общем-то, парня я превратился в это животное? Именно эту волшебную трансформацию мы с моим лучшим другом Нэйлом обсуждали, сидя в нашем любимом пабе «Пул и памп». До этого я заехал в кинотеатр «Пикчербокс», чтобы обсудить с его владелицей, миссис Блэксток, вопрос приобретения ее заведения, но меня совершенно сбила с толку девчонка, которая там работает. Пришлось делать ноги оттуда, потому что сквозь стеклянную входную дверь разглядел свою бывшую подружку Алису. Она, похоже, шпионила за мной. Так что я был не просто жеребцом, когда дело касалось отношений с женщинами, но был трусливым жеребцом к тому же.

– Надоело быть животным, – тихо признался я Нэйлу, чтобы никто, кроме нас, не слышал этих слов.

Женщина в образе вампира – с розовыми волосами и жирно подведенными глазами – пялилась на нас, сидя за соседним столиком. Было всего лишь семь вечера, а тут уже яблоку негде упасть. И причем вместо обычных посетителей – неряшливых клерков, которые закончили рабочий день и хотят выпить, – сегодня нас окружали привидения, упыри и зомби. Они кучковались по углам, выискивая свободные столики.

Мы выделялись своей обычностью на фоне всего этого праздничного великолепия. На соседнюю Вампиршу – я могу сказать это с уверенностью – мы точно не произвели впечатления.

– Что я такого необычного сделал? Ну да, порвал с Алисой, – продолжил я свою исповедь, стараясь игнорировать взгляды нечисти, – я ее не предавал, не заигрывал с подружками, не относился к ней плохо. Я даже нашел в себе мужество поговорить с ней о разрыве лицом к лицу, а не писать убийственные эсэмэски, как трус… но она, понимаешь… она меня преследует.

Нэйл удивленно изогнул бровь:

– Ты что, на ночь слишком долго смотрел «Она написала убийство»?

– Я не шучу, – продолжил я шепотом. – Стоит мне куда-нибудь пойти, а Алиса тут как тут. Вот, например, сегодня утром, – я промочил горло глотком пива, – я отправился в кинотеатр по вопросу бизнес-сделки, а она и туда за мной увязалась.

Нэйл заулыбался:

– Есть специальные пилюли от паранойи, приятель.

– Я не параноик, – я заерзал на своем стуле. – Порвал с ней три недели назад, и с тех пор она буквально каждый день появляется в моей квартире и офисе. Шлет мне письма и постоянно звонит. Она даже прислала несколько очень откровенных фото, чтобы я уже точно понял, что я потерял! – Я поднял два больших пальца, как бы подбадривая себя самого.

Кажется, Нэйла слова про фото заинтриговали:

– Обнаженка?

– Брось, это не смешно.

– Ну так если настолько не смешно, обратись в полицию. – Он отхлебнул из своего стакана и усмехнулся. – Пошли эти фото в «Ридерс вайвс». Они там хорошо платят, я слышал.

– Не могу заявить в полицию. – Слова про журнал я проигнорировал. – Алиса ведь не угрожает мне. Вот я приду, допустим, в полицейский участок и скажу: «Хочу заявить на красивую блондинку, потому что она собирается изнасиловать меня». Они же будут надо мной смеяться.

– Да… – Нэйл выглядел задумчивым. – Кажется, понимаю тебя…

– Что мне делать?

– Переспи с ней еще разок, а потом снова брось ее.

Я уставился в свою кружку пива и потряс головой:

– Сам не знаю, почему я решил, что должен с тобой советоваться. Пачка «Тампакс», и та дала бы мне более ценные советы, уж извини.

Что-то засвистело совсем рядом, и я посмотрел на Нэйла. Тот выпрямился и уставился на входную дверь паба, которая находилась за моей спиной.

– Мэтт, не оборачивайся, – быстро произнес он, – твоя бывшая только что вошла сюда.

Я расслабился, ожидая неизбежной кульминации.

– Алиса смотрит прямо на тебя… – Нэйл констатировал ужасную правду.

– Давай, заговори со мной о чем-нибудь, все равно о чем, – прошипел я Нэйлу, – чтобы это выглядело серьезно, будто мы обсуждаем что-то очень важное и не можем прерваться. Типа у тебя собака сдохла.

– Ух… – Мой приятель озадачился, безумно шаря взглядом по пабу в поисках вдохновения.

– Быстрее! – Я напрягся, потому что приближающийся цокот каблуков Алисы, усиленный эхом, которое давал дубовый пол, был невыносим.

– Не могу я! – У Нэйла вытянулось лицо. И это было лицо действительно обделавшегося парня. – У меня ум за разум зашел, Мэтт!

– Ну хоть что-нибудь скажи!

– Знаешь, – вдруг нашелся он и сгреб мою ладонь в пожатии, – меня совершенно опустошило то, что «Манчерстер юнайтед» проиграли на сей раз, я чуть слезу не пустил…

– Хорошо стараешься, – похвалил я. – Но не совсем то. Я думал, надеялся…

– Здравствуй, Мэтт!

Подумать только, как пара простых слов может напугать меня. А ведь напугала до чертиков!

– Привет, Алиса!

Моя бывшая изящно покачивалась у нашего стола на своих невероятной высоты каблуках. Отличного телосложения, чуть выше пяти футов ростом, она обожала безумно высокие каблуки. Ее длинные светлые волосы лежали нереально ровно, макияж казался просто идеальным, бежевый тренч едва доходил ей до бедер… и при всем этом она выглядела в моих глазах персонажем комедии.

– Ты даже не предложишь мне присесть? – спросила она и поспешно уселась рядом со мной, не дав мне ответить.

– Вообще-то… – Я начал говорить, но это давалось мне с трудом. – Нэйл как раз рассказывал мне, что…

– А Нэйл не возражает, если я присоединюсь, – скорее утверждая, чем интересуясь, сказала Алиса. Она ослепительно улыбнулась моему другу. – Женский взгляд на обсуждаемую проблему вам точно не помешает, можете на меня рассчитывать.

Нэйл посмотрел на меня, на его лице застыла глуповатая улыбка. Во взгляде сквозило отчаяние и немой вопрос: что ей ответить?

– Алиса, – я повернулся к ней, – что ты здесь делаешь?

Она оглядела меня с ног до головы, положив ногу на ногу. Полы ее тренча разъехались, обнажив недвусмысленного вида подвязки. И она даже не попыталась поправить одежду, чтобы скрыть их. Я быстро отвернулся, но Алиса успела поймать мой взгляд и улыбнулась:

– Сегодня День всех святых, и у меня не было определенных планов на вечер, – она ворковала как ни в чем не бывало, – поэтому и решила зайти в паб.

– Именно в этот паб, где я постоянно бываю?

Алиса посмотрела на меня твердым взглядом – без тени смущения или стыда:

– Паб как паб, я понятия не имела, что ты здесь окажешься.

– Правда?

– Правда, Мэтт. У меня был очень трудный день. – Она драматически сморщилась и откинулась на спинку стула, свободно свесив руки за спиной. – Вот я заказала себе выпивку, что тут такого?

Я посмотрел на нее с плохо скрываемым ужасом. Тренч еще больше распахнулся, и я заметил, что на Алисе под ним не было ничего, кроме шелкового черного лифчика.

– Боже мой! – воскликнул я, спешно запахивая полы ее тренча и оглядываясь, как бы кто не заметил этого безобразия.

У Нэйла буквально отвисла челюсть от удивления, а Вампир за соседним столиком так отчаянно закашлялся, что его требовалось срочно постучать по спине.

– Алиса, какого черта? Ты забыла одеться?

– Чего? – Вместо того чтобы смутиться, она одарила меня самым невинным из арсенала ее взглядов, взяла за руку и, словно впервые, посмотрела на себя, недоумевая. – Упс!

– Упс? Что значит упс?

Алиса обратилась к Нэйлу:

– Будь душкой, принеси мне выпить.

Моего лучшего друга как ветром сдуло – тут же вскочил и помчался исполнять ее просьбу. Алиса проводила его внимательным взглядом и повернулась – нет, скорее накренилась в мою сторону. Обжигая дыханием мое ухо, она закинула руку мне на плечо и прильнула ко мне.

– Тебе следует поближе рассмотреть, что у меня там, или, точнее сказать, чего у меня там нет. Пойдем, Мэтт, пойдем ко мне домой, ты не пожалеешь…

– Алиса! – Я вежливо отстранил ее, взяв за плечи. Она, как обычно, выглядела ошеломительной, но пойти к ней домой я никак не мог, не мог этого допустить. После того что она мне устроила… – Не думаю, что это хорошая идея.

– Мэтт, дорогой Мэтт! – Она потрепала меня по щеке, а голос понизила до мурлыкающего тембра. – Я же не предлагаю тебе снова быть вместе или пуститься во все тяжкие. Мы можем хорошо повеселиться, вспомнить старые добрые времена. Сбежать от самих себя и наших проблем. Сегодня же День всех святых, и каждый притворяется кем-то другим. Ты один, я одна, так чего нам терять?

Я пошел мелкими мурашками, стоило мне на минуту вспомнить, как Алиса ужасно себя вела, когда я заявился домой на три часа позже, чем обещал, и метнула в меня чашку с горячим кофе.

– Нет-нет, ничего такого не будет, – я говорил уже строже, – прости, мы расстались не просто так, Алиса, и пора каждому идти своей дорогой.

Вспышка ярости пробежала по лицу моей бывшей, и Алиса резко отпрянула от меня. Как змея перед броском, подумал я.

– Каждому своей? Идти? – По мере того как она повторяла мои слова, ее глаза сужались. – Вот так просто? Идти? Лишь потому, что ты так решил? Вот так оно бывает, да, Мэтт?

– Алиса! – Я держался изо всех сил, чтобы не сорваться. – Я не говорю тебе что-то делать, просто напоминаю, что прошло уже несколько недель с тех пор, как мы расстались, и мне кажется, что нам нужно каждому жить своей жизнью. По отдельности.

– И у тебя уже получается жить твоей жизнью? Отдельно? – Алиса соскочила со стула и, качаясь, попыталась выпрямиться на своих невероятных каблуках. Тренч она, слава богам, наконец-то запахнула и крепко обняла себя руками. – У тебя клево получается, Мэтт. Тебе было бы очень удобно, если бы я растворилась, словно меня и не было никогда. И мы бы забыли обо всем, перестали бороться за наши отношения. Было бы так мило и просто для тебя. – Алиса почти прорычала два последних слова.

– Пожалуйста! – Я начал умолять ее успокоиться, потому что на нас уже смотрели Скелет и Ведьма, которые присоединились к Вампиру за соседним столиком. – Давай потише, на нас смотрят.

– Да не дрейфь! – воскликнула она, в свою очередь уставившись на парня, одетого как Фредди Крюгер, а он вовсю пялился на Алису от столика возле туалета. – Пусть послушают: чем больше людей узнают о тебе правду, тем лучше.

– Какую правду? – спросил я, подумав, что надо было промолчать, лучше бы я проглотил свой язык.

– О том, что ты врун. Самый мерзкий тип вруна. Ты говорил, что любишь, Мэтт, а потом просто бросил меня.

– Ну я же тебя бросил не сразу после этих слов, – успел я кое-как оправдаться, – а месяцы, месяцы спустя…

– Да-да-да… Дело не в месяцах. Дело в том, что если ты действительно кого-то любишь, то борешься за отношения, а не бросаешь все сразу, как только становится чуть сложнее, чем обычно.

– Сложнее? – повторил я. Делать этого было не нужно, но я не мог с собой справиться. – У нас было не сложнее, а гораздо хуже, ты вспомни, когда ты…

– Когда что? Намекнула, что ты жеребец яйцеголовый? Не моя вина в том, что ты путаешь в женщине страсть и агрессию.

– Да ну? – Я подскочил на месте. – С каких пор швырнуть в мужчину чашку с горячим кофе считается проявлением страсти? Или, например, троллить всех моих друзей женского пола на «Фейсбуке» – это тоже страсть? Или когда ты разорвала мою любимую майку лишь потому, что моя бывшая, с которой я встречался – заметь: десять лет назад, – купила ее мне? А как насчет того, что…

– Ну да, ну да, – Алиса помахала рукой, – а ты ничем не заслужил этого, верно? И сделала я все это только потому, что стала законченной психопаткой…

По-моему, она была не далека от правды.

– Дело в том, Мэтт, – продолжила Алиса, и ее голос становился громче, казалось, она перекричит музыкальный автомат, – я не могу перестать любить, будто у меня внутри есть переключатель «любишь – не любишь». Я все еще люблю тебя, Мэтт. Что в этом плохого?

Тут я собрался снова объяснить, почему мы расстались, но она, к моему ужасу, начала рыдать.

– Ты не можешь сказать кому-то, что любишь, а потом просто передумать, Мэтт. – Алиса перешла на писк, слезы бежали по щекам. – Так нельзя…

– Погоди! – Я пытался остановить ее, но она устремилась к выходу, развернувшись на каблуках, покачиваясь на ходу и стукаясь о столики, попадавшиеся ей на пути.

– Жеребец, – прошипел в мою сторону Вампир из-за соседнего столика.