Текст книги "Домой на Рождество"

Глава 10
Мэтт

Я вышел из «Пикчербокса» в разобранном состоянии. Ночью почти не спал, и совсем не потому, что Алиса постоянно слала мне эсэмэски – по пять сообщений уже в течение двух недель. Ни на одну я так и не ответил. И не потому не спал, что миссис Блэксток давно подписала контракт, а я никак не мог собраться и отдать его своей начальнице, так и таскал с собой в портфеле. Все не проходил шок от столкновения с моей бывшей, той самой Алисой, о которой я уж так давно и думать забыл.

Я собирался встретиться с Нэйлом, руки засунул поглубже в карманы и уже различал контуры пивной в отдалении…

– Привет, незнакомец!

Я столкнулся с высокой изящной брюнеткой, она появилась передо мной, словно из воздуха.

– Джулс! Я тебя не видел, дай вспомнить, уже…

– Несколько лет! – Моя супербывшая (еще до Алисы) широко улыбнулась, на ее щеках проступили ямочки. – Можно подумать, что ты меня избегаешь.

– Я тебя не избегаю… – Я даже начал заикаться, а она только смеялась в ответ.

– Да не дрейфь, Мэтт! – Она помахала левой рукой перед моим лицом. Здоровенный алмаз блестел и переливался на безымянном пальце ее руки. – Я не собираюсь тебя доставать, Мэтт, у меня давно все в порядке. Просто хотела поздороваться с тобой.

– Круто… Смотри-ка, годы прошли, как приятно тебя увидеть! – Я кивнул на кольцо. – Мои поздравления! И когда же ты вышла замуж?

– Шесть месяцев назад. – Ее карие глаза блеснули. Никогда не видел Джулс такой счастливой. – Его зовут Саймон. Мы вместе уже три года.

– Три года… Значит, ты его встретила…

– Пару месяцев спустя после нашего с тобой разрыва. – Она озорно улыбнулась. – Я всегда тебе говорила, что меня кто-нибудь другой обязательно оценит, если ты не сумеешь.

Я помнил тот самый момент. Мы сидели в гостиной, почти восемнадцать месяцев прошло со дня нашей первой встречи на вечеринке у друзей. Мы устроились на диване, смотрели фильм, и вот Джулс сказала, мол, как было бы здорово, если бы мы могли вместе смотреть телевизор каждый вечер. В ответ я промычал что-то невразумительное. Она поставила фильм на «паузу», отодвинулась от меня и произнесла фразу, которой боятся все без исключения мужчины:

– Нам надо поговорить…

Через три минуты Джулс высказала мне все. Куда зашли наши с ней отношения? Что я для нее значил? Почему до сих пор не попросил ее переехать ко мне? Почему мы не обручены? Она смотрела на меня и ждала ответа. Я тоже смотрел на нее и нервно сглатывал. Если честно, я был в шоке от этого ее внезапного наезда. Мне просто нужно было время, чтобы обо всем подумать, но Джулс на мое молчание реагировала очень плохо.

– Мэтт, я тебе все сказала. – Джулс исследовала мое лицо в поисках хоть какой-то ответной эмоции. – А ты не проронил ни слова.

Я молча таращился на нее, а она подтянула ноги и обняла себя за колени. Получалось, что мы разбегаемся, а я этого совсем не хотел, но что оставалось делать? Джулс нравилась мне, я хотел с ней видеться время от времени, но она просила слишком о многом. Я не желал давать никаких обещаний, хотел все обдумать. Но это ее ранило бы. Как ранило и мое молчание. А я просто хотел снова обняться с Джулс и повалиться на диван, притвориться, будто разговора вообще не было.

– Джулс, честно, я не знаю, что мне делать.

– Апатия, отлично! – Она потрясла головой. – Верный способ сделать так, чтобы девушка почувствовала себя особенной.

– Но ты и есть особенная…

– Конечно. – Джулс вздохнула, потом встала, взяла пальто со спинки дивана. – Тогда почему ты совсем не шевелишься, чтобы меня удержать?

– Джулс, подожди!

Моя подружка помедлила, одну руку она положила в карман пальто, вторая свободно свисала вдоль тела. Повернувшись ко мне, Джулс спросила:

– И что?

– Мне только… мне нужно… дай мне немного времени подумать?

– Нет. – Она покачала головой, вторую руку тоже положила в карман пальто, потом обе руки высвободила, чтобы застегнуть пуговицы и повязать шарф на шею. – Никакого времени я тебе не дам. У тебя было целых восемнадцать месяцев на то, чтобы все обдумать. Если ты сейчас не знаешь, что тебе нужно, ты никогда не будешь этого знать.

И я наблюдал, застыв от нерешительности и страха, как Джулс пересекла гостиную и приблизилась к входной двери, чтобы исчезнуть за ней навсегда. «Сделай же что-нибудь! – кричал мой мозг. – Останови ее, скажи ей, чтобы не уходила!» Но говорить я не мог. Я даже двинуться не мог. Я все воспринимал, как будто это кино, словно происходит не со мной, а на экране. У двери Джулс повернулась, и мое сердце екнуло в груди. Все было в порядке, она не уходила, она…

– А дело в том, Мэтт, – произнесла Джулс, а лицо ее выражало одновременно унижение и грусть, – что тебе не нужно было думать, та я или не та женщина, с которой ты хочешь быть всю жизнь. Ты просто должен был это знать, и все. И я больше всего на свете желала оказаться этой женщиной. Той самой. Но не оказалась. И вряд ли смогла бы оказаться. Это больно, даже не стану притворяться, что не больно, но где-то точно есть мужчина, который будет знать, что я – та самая женщина, он поймет это сразу. Как только мы встретимся. И он меня никогда и никуда не отпустит.

– Джулс, не надо, – сердце билось у меня в горле, – прошу тебя, не ухо…

– Мэтт, не усложняй, все к лучшему, пока!

Через секунду входная дверь хлопнула. Джулс ушла навсегда.

– Мэтт, Мэтт!!! Только не говори мне, что ты вне себя от злости, раз я встретила Саймона так быстро после нашего с тобой расставания.

Голос Джулс вернул меня к действительности.

– Что ты сказала? Нет, конечно, нет. – Я взял Джулс за руку и пожал ее. – Я искренне рад за тебя. Честное слово.

– Правда? – Ее взгляд встретился с моим, она улыбнулась. – Отлично, потому что наш с тобой разрыв был лучшим, что со мной пока случилось в жизни.

– Мои поздравления!

– Так что? – Она легко похлопала меня по плечу. – А ты как же? – Ее взгляд скользнул по моей левой руке. – Тебя так никто и не окольцевал, я посмотрю?

Я поежился и покачал головой.

– А подружка есть?

– Мы разошлись пару недель назад.

– Неужели? – Джулс изогнула бровь.

– А что означает твой взгляд из-под изогнутой брови?

– Дай угадаю… – Джулс отошла на шаг назад и внимательно осмотрела меня с ног до головы. – Она хотела чуть больше определенности в отношениях, а ты нет, верно?

– Знаешь… она просто… ее было слишком много.

– А ты взял и сбежал.

– Я не сбегал, мы просто разошлись.

– Ясно.

– Что тебе ясно?

– Первая сложность в отношениях, и ты сразу все бросаешь, Мэтт. Я имею в виду, эмоционально выключаешься и сбегаешь.

– Нет, – я покачал головой, – я не…

– Да брось, – Джулс рассмеялась, – ты же со мной говоришь, а не с кем-нибудь. Я тебя знаю как облупленного, не забывай. Ты всю жизнь провел, убегая от проблем.

– Ты не права…

– Привет, дорогой! – Моя супербывшая оборвала меня на полуслове, чтобы ответить на звонок мобильника. – Да, еду, уже на полпути к поставщикам, буду там к пяти. Хорошо? Скоро увидимся, люблю тебя!

Джулс убрала мобильник в карман и повернулась ко мне.

– Было очень мило увидеться с тобой снова. – Она аккуратно обняла меня, поцеловала воздух у моего уха и даже потрепала по щеке. – Береги себя и больше не сбегай. Пора взрослеть, Мэтт. Пока-пока!

Джулс заспешила, цокая каблуками по тротуару. Я смотрел ей вслед и продолжал смотреть, даже когда она скрылась за поворотом и исчезла из виду.

Вот уже наступил следующий день, а я все еще чувствовал себя так, словно мне надрали задницу. Никак не мог выбросить из головы слова Джулс о том, что я бегу от своих проблем. То же самое делала моя мама, и я сам никак не мог ее за это простить. Не может быть, чтобы я на нее походил! Я ускорил шаг, пересекая дорогу по направлению к шоссе. Я мог на эту болезненную для себя тему поговорить лишь с одним человеком на всем белом свете.

– Чертом буду, если это не мой любимый внук приехал! – воскликнул дед, широко распахивая дверь. Он впустил меня и посмотрел на старые наручные часы «Омега», которыми он обзавелся очень давно и подводил их каждый день уже не один десяток лет с тех пор. Педантично и честно.

– Что-то ты сегодня рано? – спросил он.

– Да. – Я протиснулся мимо него и вошел в холл. В воздухе все еще витал запах трубочного табака, хотя дед, по его словам, не курил уже лет десять. – Мне бы с тобой поговорить.

Он нахмурился и положил руку мне на плечо:

– Внучок, у тебя все в порядке?

– Обязательно будет. – Я через силу улыбнулся. – А ты мне чашечку чаю не предложишь?

– Ну, – сказал дед, поднимая крышку чайника и прижимая, чтобы быстрее заварились, чайные пакетики десертной ложкой, – какие новости?

Я смотрел на его морщинистое улыбающееся лицо и думал, так ли уж правильно было прийти к нему и говорить с ним о своих проблемах. Можно было пересчитать те случаи, когда он вспоминал о моей маме, своей дочери. Нельзя сказать, что он о ней не думал или не любил ее, – как раз наоборот. Я видел, как меняется выражение его лица – от удовлетворенного до грустного, – когда он разглядывал ее фото в рамке на книжной полке.

– Дед, – я глотнул чаю, – а я похож на маму?

Дед строго посмотрел на меня, чашку из рук не выпустил, аккуратно поставил ее на столик.

– Дружочек, а почему ты меня об этом спрашиваешь?

– Вчера кое-кто мне сказал про сходство с матерью.

– И что именно?

Дословно повторить то, что произнесла Джулс, было невозможно, просто нельзя. Потому что, хотя дед и не распространялся о своих переживаниях, я знал, что он себя не простил за то, что мать меня бросила. Дед ругал себя за то, что был с ней слишком мягок и предупредителен, воспитывал спустя рукава, баловал, потому что она была единственным ребенком в семье.

– Да так, дед, ничего особенного. Вскользь кто-то упомянул, и все.

– Ясно. – Он склонил голову набок, задумавшись. – Ты на нее внешне похож, правда, не очень. У вас одни глаза, ямочки на щеках, и когда ты улыбаешься, это становится особенно заметно. И волосы у вас вьются.

– У мамы были очень хорошие волосы…

– Ну, значит, только у тебя они в таком беспорядке.

Дед улыбнулся.

– А что насчет личной мудрости?

– Ну, ты можешь, Мэтт, быть упертым мелким поганцем, когда захочешь. Ты был маленьким, и вы с мамой постоянно воевали, когда наступало время ложиться спать. Спать в одиночестве ты наотрез отказывался.

– А еще что?

– Ты мягче, чем кажешься.

– Эй, – я напряг мускул, – я же в качалку хожу!

Дед покачал головой:

– Это не то, что я имею в виду.

– А ты… – Я посмотрел на часы, которые висели на стене в кухне. Они имели форму чайника, а посередке красовалась голубая эмблема «Тетли». Во время одного из визитов несколько лет назад дед вручил мне сумку, доверху наполненную использованными чайными пакетиками «Тетли», велел отрезать ярлычки – так он мог по акции получить часы с эмблемой любимой чайной марки. Он шутил, что наступит день, и эти часы станут семейным наследством, будут передаваться из поколения в поколение. Я прочистил горло и продолжил мысль. Дед попивал чай, поглядывая на меня поверх кружки.

– Дед, думаешь ли ты, что в свои тридцать лет я одинок, потому что бегу от обязательств и ответственности?

Внутри у деда что-то булькнуло, он закашлялся. Я ласково постучал ему по спине.

– Ты в порядке?

– Если перестанешь меня колотить, вполне буду, – ответил дед.

Я внимательно смотрел на него:

– Уверен, что все хорошо?

– Конечно, все хорошо. – Он промокнул вспотевшее от кашля лицо кухонным полотенцем. – Меня озадачил твой вопрос. В мои годы мы не пытались понять, что там в головах у женщин.

– Дед, прости, забудь, что я сказал.

– И как твой бизнес? – Он попытался сменить тему, при этом начал кружить по кухне и отжал полотенце над раковиной.

– Да как обычно. Трудно все дается.

– Вот и ладно. – Дед уселся и налил себе еще чашку чаю. – Ничто, кроме труда, не удержит человека в узде.

– «Аполло» открывает новый филиал на Лондон-роуд. Мы покупаем «Пикчербокс».

– Да неужели? – Седые брови деда поползли вверх, он внезапно заинтересовался. – А что будет с той милой девушкой, которая там работает? Ее зовут Бет, кажется?

Странно. Возможно, я и называл деду имя Алисы сотню раз, а он его никак не мог запомнить. Но он прекрасно знал, как зовут всех лавочников и галантерейщиков в округе.

– Бет – милая девчушка, – продолжил дед, – и симпатичная. Правда?

Впервые, когда я ее увидел, Бет признавалась в любви к картонной фигуре Джорджа Клуни. Но в ней действительно было что-то милое, например, то, как она прятала лицо в волосах, когда нервничала, краснела, смущаясь, да и улыбка у нее была приятной.

Я покачал головой, потому что сам себя отвлек своими же размышлениями. Женщины меня проклинали, редкая особа не назвала бы меня жеребцом, а моя бывшая очень ясно дала мне понять, что я эмоциональный урод.

– Я не очень хорошо знаю Бет, – ответил я, пока дед наливал мне чашку чаю.

– А та блондинка все еще вертит тобой? – Дед вспомнил-таки про Алису.

Да, в прошлый раз, когда я рассказывал деду о ее выходках, он уснул на середине рассказа.

– Мы с ней расстались, – ответил я как бы между делом.

– И с этой тоже?

Я бросил взгляд на деда:

– Что ты имеешь в виду? Звучит, будто я Казанова, а у меня было-то всего семь или восемь женщин.

Дед приосанился:

– Ничего такого я в виду не имел, внук.

– Тогда зачем сказал так?

– Слушай, Мэтт, я не становлюсь моложе и хочу, чтобы ты наконец угомонился, оказавшись рядом с хорошей женщиной. Перед тем как меня не станет.

У меня холод пробежал по спине, и я неловко заерзал на стуле. Мне очень не нравилось, когда дед разглагольствовал о смерти. Ему было глубоко за восемьдесят. Он был уже не так бодр и ловок, но всегда выделялся на фоне других пенсионеров, живущих в этом районе. Я даже и не помышлял о жизни без деда и слышать не хотел о том, как он собирается умирать.

– Я счастлив, – произнес я, не отводя взгляда от деда, – счастлив, насколько вообще способен.

– Ну а у меня пуля в голове. – Он потряс головой, как бы проверяя наличие пули. – Твои друзья могут на это купиться, внук, но я – нет. Тебе нужна любящая женщина. Проблема твоя и твоих сверстников в том, что ты готов работать с утра до ночи, а на все остальное тебе плевать. В мои времена на работе не женились – женились на женщине. Худо ли бедно ли, но у мужчины был тыл. Сбежать было уже нельзя.

Сбежать? У меня едва не начиналась паника, потому что дед сейчас, не сговариваясь с Джулс, высказал мне практически то же самое, что и она. Мол, я разрушаю отношения сразу же, как только в них появляется небольшая трудность.

– Эта блондинка, – не сдавался дед, – Алиса, кажется? Ты ведь ей нравился, верно?

Я кивнул.

– Я не знаю, почему вы расстались, – сказал дед, и я уже было открыл рот, чтобы ответить, но он меня остановил, подняв вверх ладонь, – да и не особо хочу знать, честно говоря. Но одно могу сказать точно: женщины, которые тебя любят, кажется, ничего не стоят.

– Но как же… – я хотел возразить, но дед снова меня прервал.

– Мэтт, – дед хлопнул в ладоши, – мой глазомер, конечно, сбился за годы, но даже мне видно, что ты несчастлив. Почему бы еще ты сюда пришел ко мне и начал спрашивать, похож ли ты на маму? Я плохой советчик, хорошим советчиком у нас в семье была покойная бабушка, мир ее праху, но что, если ты позвонишь этой Алисе и пригласишь ее на обед? Может, вам удастся все уладить?

Я смотрел на него, чувствуя, что внутри у меня все перевернулось. Дед говорил разумные вещи. Счастлив я, конечно, не был, но что, если действительно пригласить Алису на обед? Ведь мы с ней почти нигде не бывали в последнее время, пока встречались.

– Внук, – дед снова похлопал меня по руке, – дай ей шанс и сам себе докажи, что ты джентльмен, белая кость, так сказать, и не бежишь от своих проблем. Сделай это ради меня. Только это, не больше. – Он озорно улыбнулся. – Помоги старику порадоваться за тебя.

– А если я последую твоему совету и приглашу Алису на обед, ты мне обещаешь, что перестанешь меня эмоционально шантажировать?

– Эмоционально шантажировать? – Дед притворился, будто испуган непонятным словосочетанием. – Вообще не понимаю, о чем ты говоришь. Я невинный старик, мухи не обижу. А теперь… – Он потянулся за куском пирога миссис Блэксток. – Ну-ка расскажи мне, кто приготовил эту вкуснятину?

Глава 11
Бет

– Бет, просто взгляни, что написано в этом параграфе…

– Бет, не вертись, или я вообще перестану тебя красить!

– Бет, если ты серьезно намерена получить эту работу, данный параграф ты обязана прочесть…

– Ну вот, Бет, я тебя предупреждала! Теперь у тебя ухо тоже в автозагаре.

Движением, стремительности которого позавидовала бы английская команда регбистов, я вывернулась из рук Лиззи в косметических перчатках, проскользнула под маминой рукой и выбралась на свободное место гостиной.

– Мама, Лиззи, прекратите немедленно!

– Как это? – Они возмутились, глядя на меня в узкий дверной проем ванной комнаты, где и происходила моя двойная пытка.

Подруга выпятила нижнюю губу:

– Бет, я думала, тебе нужна моя помощь.

– Да, Лиз. – Я сложила руки на груди, внезапно почувствовав уверенность в себе. Вообще-то, я не практикую прогулки по квартире в нижнем белье, по крайней мере не в присутствии мамы. – Мне нужна помощь вас обеих, но мне с вами никак не справиться, когда вы даете советы одновременно.

– Бет, – мама постучала пальцами по губам, оттирая Лиззи в глубь ванной комнаты, – если ты, дорогая, не можешь работать в режиме многозадачности, тебе просто не стоило звать нас обеих.

– Вообще-то, – Лиззи присела на край унитаза, стараясь не мешать моей маме, – я думаю, ты потерпишь поражение.

Мама бросила на Лиззи ошеломленный взгляд, а потом посмотрела на меня. Она покачала головой, отказываясь верить.

– Посмотри на себя, дорогуша, – сказала мне мама, – прихорашиваешься в то время, когда должна готовиться к собеседованию. Не верится, что эта работа тебе по-настоящему нужна…

– Мам, она мне нужна, но Лиззи права. Ты сама решила прийти ко мне сегодня вечером, но, когда я сказала, что у нас с Лиззи есть планы, ты уже повесила трубку.

– Хорошо. – Она явно оскорбилась, забирая книгу, которую советовала мне прочитать, и собиралась встать, чтобы уйти. – Я чувствую, когда во мне не нуждаются. Давай я просто пойду домой, ладно?

– Нет, пожалуйста! Останься, я прошу прощения. Давай ты будешь читать мне вслух из этой книги, а Лиззи в это время поколдует над моим лицом. Как, кстати, называется книга?

– «Визуализируй успех», я уже тебе говорила, только ты прослушала.

Я улыбнулась:

– Зато теперь слушаю очень внимательно.

Через пятнадцать минут я вышла из ванной, пытаясь не смазать тушь с ресниц, стараясь вообще не моргать и не дышать, и направилась к себе в спальню. Всю меня с ног до головы покрывал автозагар, а на волосах красовалась фольга (мы решили сделать мне легкое тонирование), верхняя губа раскраснелась от депиляционных полосок, каждый зуб был аккуратно упакован в отбеливающий контейнер, а пятки отполировались до такого состояния, что было даже больно на них наступать.

На моем теле не осталось сантиметра, который подруга не освоила бы с помощью всевозможных косметологических средств. Правда, мне удалось отстоять несколько сантиметров в области бикини (Лиз была решительно настроена сделать мне голливудскую интимную эпиляцию).

– Мне нужно, чтобы ты как можно скорее пришла обратно! – крикнула Лиззи из ванной, когда я вошла в спальню. – Автозагар действует быстро, и если ты не смоешь его через пять минут, то будешь ярко-красно-коричневого цвета и сможешь смело подменять Дэвида Дикинсона[2]2
  Дэвид Дикинсон – английский популярный телеведущий, эксперт в области антикварной мебели, выглядит весьма своеобразно.


[Закрыть] в эфире.

– Не волнуйся. – Я покосилась на часы, которые стояли на прикроватном столике. Они показывали 8.15 вечера. Значит, мне нужно вернуться в ванную и все с себя смыть ровно в 8.20. – Мам, что ты там делаешь?

Она стояла босиком на моей кровати, поднявшись на цыпочки и подняв вверх руки.

– Тебе помогаю. – Она попрыгала на кровати. – Знаешь, дорогая, я – как тот ведущий из телевизора – говорю, говорю, а меня никто не слушает. Я же поняла, что в ванной ты меня все равно не особо слушала, поэтому начнем читать сначала.

Я пересекла спальню и вытянула шею, проверяя, как лежит автозагар. Мама не гимнастикой занималась, конечно, прыгая на моей кровати. Она пыталась что-то приклеить к потолку.

– И что ты там приклеиваешь, мам?

– А вот посмотри. – Она уселась, по-турецки сложив ноги. – Это поза привлечения позитива! – пояснила мама, заметив мой удивленный взгляд.

Я увидела на потолке лист формата А4, как раз над изголовьем кровати. На этом листе было коряво – маминой рукой – написано восемь слов. Я нахмурилась и произнесла:

– Мам, я как раз думала о том, как бы мне воплотить в жизнь идею авангардной мини-стенгазеты из сериала «Из комнаты в комнату». Прости за невольную иронию, но как это связано с тем, что ты обещала мне помочь составить бизнес-план?

Она похлопала рядом с собой, приглашая меня присесть на кровать. Я жестом отказалась, потому что хоть и не мазалась раньше автозагаром, но догадывалась, что с белой простыней он плохо сочетается. Но присела на край кресла-качалки.

– Это связано очень четко, – ответила мама. – Даже если составишь гениальный бизнес-план, это не даст тебе гарантию, что непременно получишь работу. Бет, тебе нужно верить в то, что ты ее непременно получишь. В этом секрет.

– Так я и верю.

– Да ну? На все сто процентов?

– Может, не на сто, но на семьдесят точно. Или на шестьдесят… Вакансия менеджера открыта для всех, кто работал, как и я, в «Пикчербоксе». Вполне возможно, что кто-то из моих коллег ее больше достоин…

– Бет, тебе нужно мыслить позитивно. – Мама подняла большой палец, указывая на потолок. – Перед тем как уснуть, пожалуйста, каждый вечер прочитывай эту надпись, раз за разом.

– А в темноте не сложновато ли будет?

– Очень смешно, я оценила, дорогая. Так ты серьезно отнесешься или нет?

– Прости, мам, – я с трудом подавила улыбку, – я серьезно отнесусь, мне очень нужна эта работа.

– Читай надпись каждый вечер и каждое утро, когда просыпаешься. А еще я хочу, чтобы ты минимум десять раз в день мысленно проговаривала эту фразу, которая написана на потолке.

– Хорошо. – Впервые за две недели я подумала, что не так-то плохо быть одной, без Айдена. Вряд ли он понял бы меня, когда я стала бы утром и вечером читать с потолка одну и ту же фразу, чтобы научиться мыслить позитивно.

Внезапно на меня накатил приступ грусти, стоило мне вспомнить, как Айден лежал вот тут, рядом. Я не знала, когда снова увижу его и увижу ли вообще.

– Бет, – мама стала строгой, как учительница, – ты меня слушаешь или нет?

– Да. – Я прервала поток грустных воспоминаний и постаралась полностью переключиться на маму.

– Так вот, – она потянулась за папкой с моими инновационными идеями, которую я оставила на краю кровати, – что касается твоего бизнес-плана… Подвинься поближе, дорогая.

Мы все еще увлеченно беседовали, мама говорила, а я конспектировала ее слова, когда из-за двери спальни покашляли. Это была Лиззи.

– Бет, взгляни на себя!

Мама недовольно покосилась на мою подругу.

– Мы заняты, ты не видишь?

У Лиззи брови поднялись так высоко, что, казалось, они вообще сползут на затылок.

– Ну раз заняты, извините.

– Прощаем, – кивнула мама, – нам некогда прерываться.

– Ух ты! – Моя подруга поправила свои огненно-красные волосы и уставилась на маму, словно не могла поверить своим ушам. – Вообще-то, Эдвина, я пришла, чтобы поговорить с Бет, не с вами.

– Она сейчас занята.

– Да неужели? – Лиззи выразительно посмотрела на меня. Я нервно улыбнулась. – Я бы сказала, что ей очень скучно тут, с вами. Мне кажется, Бет уже миллион раз слышала историю вашего феерического карьерного роста.

Теперь пришла очередь мамы выглядеть шокированной. Мама резко выпрямилась, выпятив грудь, как боевой петух.

– А вот грубить не надо.

– Грубить? – У Лиззи отвисла челюсть от возмущения. – Чья бы корова мычала!

– На что вы намекаете?

– С Бет вы всегда ведете себя грубо. Даже если не критикуете ее работу, то начинаете критиковать ее внешний вид. Бет мне рассказала, что и как вы говорили, когда она была подростком, который, стесняясь своего нелепого вида, хоть как-то пытался спрятаться от всех и закрывал лицо волосами. Вы ведь дразнили ее за то, что она выглядит странно. Какая, скажите, мать станет говорить своей дочери, что ее прическа делает девушку похожей на парня с бакенбардами?

– Лиззи! – Я покрылась холодным потом. – Я ведь сообщила тебе об этом по секрету…

Лиззи в ответ пожала плечами:

– Ну да, так и было.

– Возможно, я именно так и сказала, – мама начинала потихоньку закипать, – но я всегда желала Бет только лучшего. Вот вы, Лиззи, запрещаете ей даже флиртовать с какими-нибудь мутными Томом, Диком или Гарри, чтобы она не попала в беду, а потом на голубом глазу зовете ее на помощь, когда с вами случается неприятность и вы сами уже не в состоянии справиться?

Лиззи тоже начинала закипать. Она яростно посмотрела в мою сторону и покачала головой:

– Только не говори мне, что ты маме все доложила про тот случай, Бет…

– Я… я… – Я что-то мямлила, чувствуя себя пешкой между двух озверевших королев. – Я действительно рассказала маме о том, что с тобой приключилось, но лишь потому, что мама спросила, как мы с Айденом познакомились, и все. Согласись, если бы ты не застряла в окне туалета, все сложилось бы иначе.

Глаза у Лиззи стали размером с пятаки:

– Допустим, я застряла в окне туалета, в пивной, но я все же не сутенерша.

– Сутенерша! – Мама подскочила на месте. – Да как ты смеешь так разговаривать!

– Но так и есть. – Лиззи раскраснелась и стала почти одного цвета со своими волосами, я взаправду волновалась, что она сейчас что-нибудь взорвет. – Вот вы сводничаете, заставляя Бет ехать с вами в Австралию, а она не хочет, и я не хочу. Фактически единственный человек, кто желает отправить Бет в Австралию, – это вы.

– Ах, ну да, – теперь мама улыбалась, – понятно. Вот из-за чего весь сыр-бор? Вы не хотите, чтобы Бет летела со мной в Австралию. А почему, Лиззи? Боитесь потерять верную подругу, которая всегда на подхвате, в какое бы дерьмо вы ни вляпались?

– Мам, хватит! – Я грозно посмотрела на нее. – Ты несправедлива с Лиззи. Она моя подруга.

– Вот именно! Поэтому я и делаю Бет макияж, хочу, чтобы она была счастлива, – подхватила мою мысль Лиззи.

– Ну а почему, Лиззи, вы думаете, я помогаю Бет делать бизнес-план? – Мама чуть-чуть сдала назад. – Я согласилась, что она может не ехать со мной в Австралию, если ей удастся получить работу в «Аполло». Будь я такой уж эгоистичной, ужасной матерью, я бы просто бросила дочь с ее проблемами тут, одну, и улетела бы. И верите вы мне или нет, но я тоже желаю своей Бет счастья.

– Ну, раз так, тогда мы хоть в чем-то с вами совпадаем. – Лиззи вздохнула с облегчением, отнимая руки от губ.

Мама перестала нервно обнимать себя за плечи:

– Хорошо, на том и поладим.

– А у меня вопрос, – произнесла я, глядя на часы.

Лиззи и мама с интересом посмотрели на меня.

– Что? – встрепенулась мама.

– Во сколько я должна была смыть этот прекрасный автозагар?

Лиззи побледнела:

– Вот же черт, а…