Текст книги "Невероятное. История преступления, в которое никто не поверил"

Уже в четвертый раз Мари приходилось рассказывать о случившемся. Сначала ее расспрашивала Майлз. Затем, еще в квартире, Мэйсон и Риттгарн. Потом медсестра в больнице. Теперь ей пришлось пережить это снова.

По словам Мари, она провела большую часть ночи, разговаривая по телефону со своим другом Джорданом. Проснулась она в 6:45, возможно, в 7:00, и увидела, что в дверном проеме стоит мужчина с ножом в руке. Девушка описала мужчину. Ранее она сообщила Мэйсону, что у него были голубые глаза и серый свитер. Теперь же сказала, что глаза мужчины, возможно, были голубые и что на нем была толстовка, серая или белая.

Люди вне сферы охраны правопорядка не желали говорить об изнасилованиях. Публика хотела, чтобы полиция сосредоточила свои усилия на бандах и убийцах.

Мужчина показался ей моложе тридцати лет.

Ростом он был примерно от метра шестидесяти семи до метра семидесяти шести.

Он был стройным.

Мари описала, как он связал ей руки за спиной и приподнял сорочку, чтобы сделать фотографии. Она сказала, что после этого мужчина насиловал ее примерно пять минут.

Мари описала шаг за шагом все, что сделала, когда насильник ушел из квартиры.

Она подбежала к входной двери и заперла ее.

Она подбежала к стеклянной раздвижной двери и заперла ее.

Она пошла на кухню, взяла нож и попыталась разрезать шнурки на руках, а когда не смогла, пошла в спальню и ногами достала ножницы из нижнего ящика шкафа. С помощью ножниц она освободилась.

Она взяла телефон и позвонила Джордану, но тот не отвечал.

Она позвонила Пегги, которая сказала, что приедет.

Она позвонила соседке сверху, которая спустилась.

Пока Мари говорила, Мэйсон делал заметки. Он не записывал ее показания на диктофон.

Когда девушка закончила, он передал ей бланк разрешения на то, чтобы больница передала ее медицинские записи в полицию. Она подписала разрешение.

Мэйсон протянул Мари другую бумагу. Это был бланк «Заявления о происшествии» с двумя десятками пустых строк, которые детектив попросил заполнить, описав случившееся. В нижней части бланка было напечатано предупреждение о том, что дача ложных показаний считается преступлением. Так Мари описала изнасилование в пятый раз.

Девушка сказала, что ужасно устала и у нее стучит в голове. Детектив посоветовал ей немного отдохнуть, заполнить заявление и позвонить ему.

Перед тем как покинуть участок, Мари встретилась с Джоном Келси, техником-криминалистом, обследовавшим ее квартиру утром. Прошло уже не менее семи часов с тех пор, как она освободилась от шнурков. Келси сделал с десяток фотографий запястий и ладоней девушки. Составляя отчет более недели спустя, он написал об отметинах на обоих запястьях, добавив: «Они были красными, но не казались ссадинами или синяками».

Уэйн отвез Мари домой.

В тот же день девушка посетила собрание проекта «Лестница» в одном из жилых комплексов. Она сообщила о случившемся и посоветовала соблюдать осторожность. Сказала, что нужно обязательно запирать двери. Через несколько минут она не выдержала и разрыдалась.

Ночь Мари провела в доме подруги.

По меньшей мере сутки после вызова полиции расследование шло обычным ходом. Полицейские не упоминали в отчетах о том, что Мари может лгать. И девушка не чувствовала, что кто-то ее подозревает во лжи. Она ощущала поддержку – со стороны полиции, сотрудников больницы, знакомых, своих приемных родителей и их семей, менеджеров проекта «Лестница».

В четверг 12 августа, на следующий день после того, как Мари вызвала полицию, сержант Мэйсон отправил по факсу запрос в больницу, где проводился медосмотр в связи с изнасилованием. Это была стандартная процедура.

Но в тот же день Мэйсон принял телефонный звонок, окутанный атмосферой загадочности из-за крайне расплывчатого описания в составленном после полицейском отчете. Он изложил этот эпизод, позже ставший ключевым во всем расследовании, всего в двух предложениях: «Мне позвонило некое лицо, пожелавшее остаться неизвестным. Оно сообщило, что в прошлом Мари не раз пыталась привлечь к себе внимание, и есть сомнения в том, что действительно имело место “изнасилование”».

Мэйсон договорился встретиться с этим лицом лично, чтобы узнать подробности.

7
Сестры

6 января 2011 года

Уэстминстер, штат Колорадо

Детектив Эдна Хендершот устроилась поудобнее за своим рабочим столом в полицейском департаменте Уэстминстера – как обычно, со стаканом карамельного макиато из «Старбакс». В 9:07 пришло электронное сообщение, опубликованное в группе, в которой состояли детективы по всему району Денвера. Тема была интригующая: «Схожие случаи секснасилия?»

В сообщении описывалось изнасилование, совершенное предыдущей ночью в Голдене. Преступник связал руки жертвы, а после заставил ее принять душ. Он угрожал опубликовать ее фотографии в Интернете. В конце было личное обращение: «Не могла бы детектив Хендершот связаться со мной по поводу этого отчета?» Сообщение опубликовала Стейси Галбрейт, детектив из Голдена.

Хендершот не была знакома с Галбрейт. Но у нее возникло зловещее предчувствие, что она прекрасно знает, о чем идет речь. Прошло пять месяцев с момента изнасилования Сары и полтора года после нападения на Дорис. Она позвонила Берджессу, своему коллеге из Ороры, и сообщила ему новость.

Похоже, случилось худшее. Насильник нанес очередной удар.

Полицейские обычно стараются не разглашать лишних сведений о своих делах, опасаясь, что просочившаяся информация помешает им вести расследование. Но Хендершот сразу же осознала пользу сотрудничества с Галбрейт и Берджессом.

– Две головы, три головы, четыре головы порой лучше, чем одна, правда? – говорит она. – Так считала и Галбрейт. Ее департамент был небольшим – немногим более сорока полицейских, обслуживающих городок с населением в двадцать тысяч человек. Так что объединение усилий было совершенно оправданным.

– У меня нет предубеждений по поводу помощи, – говорит Галбрейт. – Сделаем все возможное, чтобы поймать его.

Но для этого им требовалось подкрепление. Галбрейт предложила привлечь Бюро расследований штата Колорадо. Обратиться к Федеральному бюро расследований.

– Дело касается не только Голдена. И не только округа Джефферсон, – сказала она.

Хендершот была настроена более осторожно. Ее начальство просило не ускорять расследования без необходимости.

– Встретимся у меня, – предложила она Галбрейт. – Я, вы и Берджесс. Изложим друг другу факты. Пока что у нас нет уверенности ни в чем. Нам предстоит многое выяснить.

Несколько дней спустя три детектива сидели за столом в конференц-зале полицейского департамента Уэстминстера. Перед каждым лежало досье. И в каждом досье излагалась очень схожая история.

Описания преступника пересекались. Женщины оценивали его рост в пределах метра семидесяти восьми и метра восьмидесяти семи. Вес – в пределах восьмидесяти килограммов. Лучше всех его разглядела Эмбер. У него были карие глаза и светлые волосы.

Во время изнасилования он казался расслабленным, почти как если бы принял ксанакс. Он разговаривал со своими жертвами. Оставлял впечатление умного, образованного человека. Возможно, был интровертом. Он знал некоторые подробности их жизни – такие, какие бывают известны лишь близким друзьям или партнерам. Каким бы странным ни был этот факт, но женщины иногда называли его «вежливым» и «обходительным».

Насильник совершал свои преступления, как робот. Каждое нападение походило на другое и было продумано до мелочей. Он носил маску, скрывавшую все лицо, кроме глаз. Он связывал женщин, но не слишком плотно. Насиловал их часами, в несколько заходов. После заставлял их принять душ.

Хендершот с Берджессом описали, как нападавший заставлял Сару и Дорис позировать для фотографий и во время изнасилования делал десятки снимков. Обе женщины вспоминали щелчки его большого черного фотоаппарата.

Галбрейт сказала, что в этом у нее расхождение. Нападавший тоже делал снимки Эмбер, но пользовался розовым цифровым аппаратом.

Хендершот тут же вспомнила, что Сара в разговоре с ней упоминала розовый фотоаппарат. Розовый Sony. Похищенный насильником. И подходивший под описание Эмбер. Даже Хендершот было трудно удержаться от очевидного вывода: это был один и тот же человек.

Детективы начали строить предположения. Что связывало этих женщин? Имеют ли они нечто общее между собой, что поможет полиции выйти на преступника? Все закупались в King Soopers, продуктовой сети с магазинами в восточном Колорадо и Вайоминге. Все имели отношение к местным колледжам. Дорис, жертва из Ороры, работала управляющей кампуса студенческого братства. Сара, жертва из Уэстминстера, до переезда арендовала квартиру в жилом комплексе рядом с колледжем. А Эмбер была аспиранткой.

На этом сходства заканчивались. Дорис было шестьдесят пять лет, и она проживала в отдельном доме жилого района. Саре было пятьдесят девять, и она только недавно переехала в новое многоквартирное здание. Обе были женщинами в возрасте, белыми (европеоидной расы) и проживали одни. Но Эмбер было двадцать с небольшим, и она не принадлежала к европеоидной расе. Она проживала с соседкой. И своим молодым человеком.

Различия – возраст женщин, расовая принадлежность, внешность – нарушали закономерность. В исследованиях, посвященных характеристикам жертв – так называемой «виктимологии», – утверждалось, что серийные насильники обычно выбирают похожих женщин. Они могут быть молодыми или старыми, преподавателями или врачами, блондинками или брюнетками. Но обычно имеют некие общие внешние черты.

В данном случае жертвы были достаточно непохожими, чтобы, по мнению детективов, не исключать вероятность того, что эти преступления совершили разные люди. Вполне возможно, что сходство в изнасилованиях было случайным. Но также легко можно было представить и худший сценарий. Возможно, изнасилования осуществляла группа мужчин, объединивших усилия, чтобы сбить полицейских с толку. Может, это какая-то группа любителей порнографии. Может, окрестности Денвера терроризирует пара очень опытных заезжих насильников.

Детективы также заметили еще одну тревожную тенденцию. Между первым нападением в Ороре в октябре 2009 года и вторым в Уэстминстере в августе 2010 года прошло десять месяцев. Нападение в Голдене случилось в январе 2011 года, через пять месяцев после второго. В первых двух случаях насильник угрожал женщинам пистолетом, но не демонстрировал его. В Голдене он показал пистолет, направив его прямо на Эмбер. И грозился пристрелить ее.

Промежутки между нападениями уменьшались, и насильник становился более жестоким. Для детективов это было знаком того, что он обретает уверенность в себе. Также это означало «усиление почерка». Преступники, действующие раз за разом по определенному плану, часто раздвигают границы и решаются на более рискованные шаги.

Когда Берджесс покинул встречу, в голове у него вертелся один вопрос: «Как остановить его, прежде чем он изнасилует кого-то еще?»

У Галбрейт появилась серьезная зацепка. В одном из офисов напротив квартиры Эмбер была установлена камера наблюдения, направленная прямо на жилой комплекс. Владелец помещения передал детективам запись. Проанализировать ее было поручено Мэтту Коулу, партнеру Галбрейт, еще одному детективу из Голдена, выезжавшему на место преступления.

Коул просматривал нечеткую видеозапись целый день. Перематывал и смотрел снова. Он увидел, как на велосипеде проезжает некий мужчина с черным рюкзаком. Направлялся ли он к квартире Эмбер? И почему серебристый «шевроле селебрити» постоянно менял место парковки?

Всего, по его подсчетам, вечером и ночью 4 января и ранним утром 5 января приехало и уехало 261 транспортное средство. Один белый пикап десять раз медленно проезжал по покрытой снегом парковке.

Коул отметил его появления вплоть до секунды.

00:37:44

01:16:25

02:30:03

05:03:00

05:05:26

05:14:02

05:16:30

05:17:14

05:19:19

05:19:59

Принадлежал ли пикап насильнику? Коул с Галбрейт прокручивали запись снова и снова, стараясь найти нечто, что помогло бы опознать транспортное средство. Они смогли прочитать надпись «Мазда» сзади. Зеркало со стороны пассажирского сиденья казалось разбитым. И пикап походил на старую модель. Но номер его не читался. Они отправили запись криминалисту, специалисту по улучшению видеозаписей. Тот разбил фрагмент на 1200 изображений, составленных из пересекающихся отдельных кадров – такая техника называется «усреднением». Ничего не вышло. Запись была слишком размытой.

Также при просмотре записи всплыла проблема хронологии. В последний раз, если судить по отметке на видео, пикап проезжал в 5:20. Но нападение было совершено два часа спустя, примерно в 7:30. А к тому времени пикап на записи уже не появлялся. Возможно, это был какой-нибудь студент, не спавший всю ночь и выезжавший, чтобы купить кофе или закуски. Галбрейт сдалась. Она выбросила пикап из головы. Это был тупик, насколько она понимала.

Полицейский департамент Голдена опубликовал пресс-релиз с очень общим описанием инцидента. Нападавшим был белый мужчина, ростом метр восемьдесят восемь, с карими глазами. Никаких других деталей, позволяющих опознать личность, не указывалось. «Подозреваемый носил маску, поэтому фоторобот недоступен», – говорилось в нем. Галбрейт проследила за тем, чтобы в пресс-релизе была указана подробность, привлекшая внимание Эмбер: «У подозреваемого имеется родимое пятно (или татуировка) на внешней стороне голени или на икре, размером и формой напоминающее куриное яйцо». Галбрейт решила довериться случаю. Вдруг Эмбер была права, и это пятно поможет разыскать преступника?

Несколько дней спустя на горячую линию полиции позвонил студент из одного колледжа в окрестностях Денвера. Слегка дрожащим голосом он сказал, что считает себя обязанным связаться с полицией. У одного из его знакомых есть пятно, похожее по описанию в сообщении. Этого знакомого зовут Фрэнк Такер[4]4
  Псевдоним.


[Закрыть]. Он тоже студент.

С помощью осведомителя Галбрейт просмотрела страничку Такера на Facebook. На одной фотографии была видна его нога. Изображение было темным, но вдруг там действительно имеется родимое пятно? Галбрейт вызвала в участок Эмбер. Девушка приехала, долго всматривалась в обрезанную фотографию с ногой Такера, а потом сказала, что не уверена. Похоже, пятно у насильника было ниже. Но примерно такого же размера, как и на ноге Такера.

Галбрейт просмотрела криминальную историю Такера. За четыре года до этого полицейские в колледже приняли заявление студентки, которая однажды на вечеринке напилась и разговорилась с Такером. После оживленной беседы он предложил ей заняться сексом и пригрозил, что если она не согласится, то расскажет всем, что она шлюха. Девушка нехотя согласилась. Но едва они приступили к делу, как она передумала. Такер продолжил, не обращая на нее внимание. Она сообщила об изнасиловании в полицию кампуса, но после не стала возбуждать дело.

Галбрейт повезло, что эта девушка заявила о происшествии. Многие женщины не желают сообщать об изнасиловании. Согласно общенациональному исследованию в полицию после изнасилования обращается лишь одна пятая всех потерпевших. Клеймо «позора» остается серьезным барьером на пути открытости. Женщины боятся, что о случившемся узнают их знакомые или родственники. Или думают, что к их словам не отнесутся с должным вниманием. Или не считают происшедшее слишком серьезным, чтобы задействовать правоохранительные органы. Или не хотят, чтобы полицейские арестовали их партнера, мужа или отца их детей.

Для Галбрейт сообщения студентки об изнасиловании было достаточно, чтобы объявить Такера подозреваемым. Она потребовала у телефонной компании предоставить доступ к записям его разговоров по мобильному и подала запрос на установку GPS-трекера на машину Такера. Ее озабоченность можно было понять. Как она сама объяснила судье, нужно было проследить за Такером, чтобы «опознать возможных будущих жертв».

Хендершот же решила снова ухватиться за след из дела Эмбер, который ранее ни к чему не привел.

В телесериалах метод анализа ДНК часто изображают как чудесное средство, способное решить любую загадку. Следователи обнаруживают пятнышко крови на оружии или следы слюны на окурке. Потом посылают образец в лабораторию. Эксперты сравнивают полученный образец с образцом ДНК подозреваемого, и вуаля – тут же все совпадает. Преступление решено за час минус реклама.

В реальности же все по-другому. Федеральное бюро расследований обладает самой полной базой в стране – так называемой «Объединенной индексной системой ДНК», сокращенно CODIS. Эта база данных содержит генетические профили более пятнадцати миллионов человек, в основном осужденных преступников. Профили составляются на основе образцов ДНК, взятых в контролируемых условиях на определенном этапе судебного процесса, – например, когда подозреваемого арестовывают и берут мазок со слизистой щеки. Потом в лаборатории ДНК расщепляют на фрагменты, из которых и составляется профиль человека – набор полосок, похожий на штрихкод или часть рентгеновского снимка. ФБР включает профиль в базу, только если он содержит генетический материал из тринадцати различных участков, или «локусов» ДНК.

Вся сила базы данных проявляется, когда детектив обнаруживает на месте преступления какую-нибудь биологическую жидкость: кровь, сперму, слюну. Тогда полученный образец можно сравнить с миллионами хранящихся в базе образцов. Но, при некоторых исключениях, ФБР не производит сравнения, если образец с места преступления не содержит материал из тринадцати различных локусов. Если образец ДНК поврежден или ограничен – допустим, имеется информация лишь о пяти-десяти разных локусах, то ФБР бракует его. Настаивая на такой «высокой точности», ФБР поддерживает крайне малую вероятность ложного совпадения – равную одной миллионной.

Согласно общенациональному исследованию в полицию после изнасилования обращается лишь одна пятая всех потерпевших.

Хендершот пришла к мнению, что насильнику что-то известно о процессе. На полицейском языке это называется «осведомленностью о ДНК». Преступник пытался избавиться от своих следов на молекулярном уровне. И пока что ему это удавалось.

Первым в этом направлении расследования разочаровался Берджесс. Через несколько дней после изнасилования в Ороре Дорис прошлась по своему дому с криминалистом Рэнди Нери. В каждой комнате Рэнди спрашивал:

– Что вы видели? Куда он пошел? До чего дотрагивался?

Когда они зашли в спальню, Дорис увидела телевизор, стоявший на деревянном комоде рядом с кроватью. Сверху сидели три плюшевых медведя, два белых и один желтый. Посмотрев на них, Дорис замерла.

– Желтый медведь, – сказала она Нери. Насильник сбросил желтого медведя на пол, а затем нагнулся и поднял его.

Нери ватной палочкой взял образец с медведя и упаковал его в пластиковый пакет, который отправил для анализа в криминалистическую лабораторию Бюро расследований Колорадо.

Бюро расследований штата Колорадо, CBI, располагается в низком кирпичном здании, окруженном соснами, напротив ресторана Hooters, от которого его отделяет оживленный перекресток. Во многом, как и его федеральный собрат, оно использует научно-технический подход в расследовании самых сложных преступлений. Бюро насчитывает 250 сотрудников, и его отделения расположены по всему штату. Оно служит криминалистической лабораторией для местных отделений полиции и шерифов. CBI анализирует отпечатки пальцев и ДНК, проводит токсикологические тесты и отслеживает продажу оружия. Самым громким случаем с участием бюро было титаническое расследование нашумевшего убийства шестилетней победительницы детских конкурсов красоты Джонбенет Рэмси, которую в 1996 году обнаружили мертвой в доме ее родителей в Боулдере. Тогда бюро получило 2509 образцов и провело 25 520 лабораторных исследований в течение 3116 часов. Убийцу так и не нашли. Но полицейские Колорадо продолжали считать CBI последним оплотом надежды в сложных случаях.

Через два месяца после изнасилования Дорис, 7 декабря 2009 года, лаборант CBI Сара Льюис позвонила Берджессу, чтобы сообщить неоднозначную новость. Насильник действительно был осторожным, но неидеальным. На плюшевом медведе имелись слабые следы – возможно, не более семи-восьми клеток кожи с кончиков пальцев, оставленных, когда он схватил игрушку руками без перчаток. Так называемый «тач-ДНК» представляет собой революционный метод анализа слабейших микрообразцов. Он позволяет исследовать мельчайшее количество генетического материала, что невозможно сделать с помощью обычных тестов на ДНК. Но новый метод имеет и изъян: малого количества клеток недостаточно для того, чтобы соответствовать стандартному требованию ФБР о тринадцати генетических показателях.

Льюис была вынуждена воспользоваться более ограниченным методом исследования ДНК под названием «Y-STR-анализ». Целью его было выявить рисунок микросателлитов, или «тандемных повторов», в Y-хромосоме ДНК мужчины. В случае с подозреваемыми-женщинами он ничего не давал. И даже для мужчин давал ограниченное количество информации. Можно, например, было установить линию родства подозреваемого. Но результат был не настолько уникален, чтобы служить генетическим отпечатком. Льюис сообщила Берджессу следующую новость: анализ образца ДНК на медведе либо давал неопределенные результаты, либо вовсе не давал никаких результатов. Как написала она в отчете: «Этот профиль не проходит отбор для внесения в базу данных ДНК CODIS».

В Уэстминстере Хендершот узнала от Сары, что насильник брал в руки белый кухонный таймер. Это был один из немногих предметов, относительно которых полиция точно знала, что преступник к ним прикасался. Память не подвела Сару. Лаборант CBI Джентри Рот обнаружил на таймере следы генетического материала. Но, как и в случае с плюшевым медведем из дома Дорис, он смог выделить достаточно клеток лишь для Y-STR-анализа. «Количество ДНК недостаточно для завершения генетического профиля», – написала Хендершот.

В Голдене Галбрейт удалось взять несколько клеток насильника, проведя ватной палочкой по лицу Эмбер. Но, как и в случаях с плюшевым медведем Дорис и кухонным таймером Сары, генетического материала оказалось недостаточно для составления полного профиля. Специалисты CBI смогли провести лишь анализ Y-STR. «Магия ДНК» не сработала для Хендершот, Галбрейт и Берджесса. Они не смогли воспользоваться базой ФБР для поиска возможных совпадений.

Но один из лаборантов CBI подсказал Хендершот идею. Пусть трех образцов и недостаточно для установления личности подозреваемого, но они все равно могут принести пользу. CBI может сравнить профили Y-STR. Если они отличаются, детективы будут точно знать, что имеют дело с разными подозреваемыми. Если же они совпадают, в пригородах действовал один и тот же мужчина – или, по крайней мере, родственники.

Полиция хотя бы будет знать, что разыскивает родственников, а не незнакомых друг с другом людей.

Хендершот тут же дала согласие на продолжение исследования.

Хотя Хендершот и Галбрейт были лишь отдаленно знакомы друг с другом, у них было много общего. Обе были своего рода «сестрами» в мире братства. Обе были женщинами-полицейскими. Однажды начальник полиции Голдена созвал сотрудников, чтобы сообщить подробности операции по изъятию наркотиков, которая должна была пройти в тот же день в местном ресторане. Специально для этого из полицейского департамента другого пригорода Денвера прибыло элитное подразделение Вест-Метро по борьбе с наркотиками. Внимание Галбрейт привлекла женщина, сосредоточенная и серьезная. Тогда еще она подумала: «Вот это женщина. Если она может, то и я смогу». Тем детективом была Эдна Хендершот.

В Соединенных Штатах на протяжении уже более ста лет женщины служат в полиции. Когда-то они довольствовались ролью гражданских помощниц обычно в делах, касающихся детей и женщин. Все изменила Элис Стеббинс Уэллс, ставшая офицером полиции – или «офицершей», как ее тогда называли. Она вступила в ряды полиции Лос-Анджелеса 12 сентября 1910 года, и на ее золотом жетоне красовалось слово «Policewoman», а ниже был указан номер 1. Элис несла службу в так называемом «отряде чистоты», патрулировавшем игровые и танцевальные залы, катки и другие общественные места. В официальной биографии Уэллс на сайте Международной ассоциации женщин-полицейских говорится, что она проповедовала «идею, согласно которой женщины как регулярные члены муниципальных полицейских департаментов особенно подходят для профилактической работы среди несовершеннолетних преступников и женщин». Через два года после нее в полицейский департамент Лос-Анджелеса были приняты еще две женщины.

Доводы Уэллс в пользу того, что женщины обладают особыми качествами для полицейской работы, ее коллегам-мужчинам не всегда казались убедительными. Но со временем исследования показали, что женщины-полицейские действительно приносят пользу своим департаментам и общинам. По сравнению с мужчинами они менее склонны применять чрезмерную силу и реже фигурируют в делах, связанных со злоупотреблением полномочиями. Граждане считают, что женщины более склонны к сочувствию и общению. Они охотнее преследуют цели, связанные с общественным благосостоянием, и работают с населением, то есть больше стремятся к сотрудничеству и взаимодействию с гражданами.

Женщины-полицейские также выказывали больше отзывчивости в случаях применения насилия в отношении женщин. Например, исследование 1985 года выявило, что женщины-полицейские проявляют больше терпения и понимания в общении с жертвами домашнего насилия. Исследование 1998 года на основе общенациональной выборки 147 полицейских департаментов выявило, что женщины-полицейские чаще мужчин производят аресты в случаях с домашним насилием. А исследование 2006 года, проведенное в шести крупнейших центральных полицейских департаментах США, показало, что увеличение на один процент количества женщин среди сотрудников полиции соответствует увеличению на один процент сообщений об изнасиловании.

Ни одно из этих исследований не умаляет работы мужчин-полицейских, расследующих изнасилования и арестовывающих преступников каждый год. Не говорят они и о том, что женщины-полицейские лучше мужчин справляются с делами, связанными с сексуальным насилием. Если некоторые жертвы предпочитают разговаривать с женщинами, потому что принадлежат к одному полу, то другие утверждают, что им безопаснее и спокойнее в присутствии полицейского-мужчины. Сотрудники международной организации «Покончим с насилием над женщинами», проводящие тренинги среди полицейских, предположили, что наиболее важный фактор в общении с жертвами – это сопричастность тех, кто проводит расследование. «Абсолютно ясно, что профессионализм и сочувствие полицейского гораздо важнее пола, когда речь идет об общении с жертвой сексуального насилия».

Несмотря на пользу гендерного разнообразия, женщины-полицейские до сих пор испытывают трудности в своей работе. Некоторые мужчины, от патрульных до начальников полиции, неохотно привлекают к службе женщин, утверждая, что у них недостаточно силы или жесткости для полицейских. В исследованиях от 63 до 68 процентов женщин-полицейских сообщали о том, что сталкиваются с сексуальным домогательством или дискриминацией на рабочем месте. Чаще всего женщины-полицейские жалуются на враждебность, недостаток возможностей для повышения по службе и плохую политику в отношении беременности и других семейных вопросов.

Но обычно женщины не слишком охотно вступают в ряды полиции. Они мало интересуются профессией, которая – по меньшей мере, в популярной культуре – связана с оружием и насилием. В результате ни в одном полицейском департаменте США нет равномерного представительства полов. Наиболее высокий процент сотрудников-женщин – 32 – отмечен в отделе криминальных расследований Внутренней налоговой службы. А в некоторых полицейских департаментах, например в Филадельфии и Лос-Анджелесе, на долю женщин приходится четверть кадрового состава. В целом же в рядах полиции Соединенных Штатов служат примерно 100 тысяч женщин – около 11 процентов. Полиция остается во многом сферой мужчин, пропитанной духом мачо, иерархической и милитаристской. «Офицерш» здесь по-прежнему мало.

Преследуя общую цель и выслеживая одного и того же преступника, Галбрейт и Хендершот быстро сдружились. Обе были легкими на подъем и общительными. Более молодая Галбрейт излучала энергию. Ее энтузиазм дополняла опытность Хендершот.

Обе неплохо чувствовали себя в пропитанном тестостероном мире правопорядка. В Голдене и Уэстминстере мужчины составляли примерно 90 процентов всех полицейских, но ни Галбрейт, ни Хендершот не ощущали, что их здесь как-то принижают. Обе гордились тем, что они такие «жесткие».

– Не люблю драматизм и эмоциональность. Моя реакция в таких случаях: «Эээ, что?» – говорит Галбрейт.

У обеих был одинаковый опыт продвижения по службе в полиции. Просунь ногу в дверь, докажи, на что способна, и тебя примут в братство, – как и любого другого «копа». То, что ты женщина, особой роли не играет.

– Иногда на это обращают внимание, особенно когда открываешь дверь, – говорит Хендершот. – Но после того как немного покажешь себя в качестве патрульного, это уже не считается. Просто такой факт.

Обе обожали черный юмор, характерный для любого полицейского отделения, центра экстренной помощи или редакции и помогающий справляться с психологическим напряжением. Они с удовольствием описывали детали преступлений и дорожных происшествий. Хлестко ругались. Смаковали омерзительные подробности: как приходилось делать маску из пропитанных антисептиком салфеток, чтобы заглушить вонь от трупа, или под прикрытием наблюдать за тем, как мастурбирует мужчина во время операции по поимке наркоторговца.

– Открывает дверь в одних трусах, без рубашки и с электронным браслетом на ноге, – рассказывала Хендершот Галбрейт.

– Как мило, – отвечала Галбрейт.

– Само воплощение сексуальности, я скажу. Разве кто-то сможет сопротивляться?

Иногда они намеренно смущали более молодых коллег-мужчин откровенными упоминаниями о некоторых специфических функциях женского организма или о половых органах.

– Честно говоря, очень забавно наблюдать, как они краснеют, когда заходишь слишком далеко, – признается Хендершот Галбрейт.

Увеличение на один процент количества женщин среди сотрудников полиции соответствует увеличению на один процент сообщений об изнасиловании.

– А затем отправляются к кадровику, – добавляет та.

– Или убегают.

Обе женщины смеются.

Иногда их начальство беспокоилось о том, что мужчины-полицейские могут позволить себе высказывать грубости в их адрес. Однажды начальник вызвал Галбрейт, когда ему показалось, что разговор перешел черту. Он спросил, не оскорбили ли ее некоторые высказывания.