Текст книги "На орлиных крыльях"

Поэтому они решили выделить двух дозорных – по одному с каждого конца улицы. Они вооружатся пистолетами и подъедут в автомашине за несколько секунд до появления микроавтобуса. Их задача заключается в том, чтобы не пропускать на улицу никого, кто бы мог помешать штурмовой команде. Выполнять эти функции поручили Джиму Швебаху и Пэту Скалли. Коберн знал, что Швебах, в случае необходимости, не замедлит стрелять по людям. Скалли же, хотя никогда в жизни не стрелял в кого-нибудь, проявил во время собеседования такое удивительное хладнокровие, что, как счел Коберн, будет так же безжалостен, как и Швебах.

Их машину поведет Гленн Джексон. Ему, как баптисту, не потребуется стрелять в живых людей.

Когда на тюремном дворе поднимется паника, Рон Дэвис обеспечит прикрытие, занявшись ближайшими стражниками, пока Коберн не вытащит из толпы арестантов Пола и Билла и не поможет им взобраться по лестнице. Они вскарабкаются на ограду и спрыгнут с нее на крышу автобуса, с крыши на землю и юркнут внутрь машины. Коберн последует за ними, потом – Дэвис.

– Ага. Я рискую больше всех, – произнес Дэвис, – Черт возьми, я первым спрыгну, а последним удеру – и все это время буду живой мишенью.

– Не бзди, парень, – обрезал его Булвэр. – Перейдем к следующему вопросу.

Дальше события развиваются следующим образом.

Саймонс вскакивает в микроавтобус через переднюю дверь, а Булвэр через заднюю, и Поше гонит машину на предельной скорости.

Джексон на своей машине подбирает дозорных Швебаха и Скалли и следует за микроавтобусом.

При отступлении Булвэр сможет вести огонь через окошко в задней двери, а Саймонс будет держать под прицелом дорогу впереди. Любую серьезную угрозу преследования блокируют Скалли и Швебах на своем автомобиле.

В условленном месте они бросают микроавтобус и пересаживаются в несколько заранее подогнанных автомашин, а затем мчатся на авиабазу, расположенную в Дошен Топпехе, на окраине города. Из Ирана все улетят на самолете американских ВВС – Перо каким-то образом уладит этот вопрос с командованием.

Уже поздно вечером они набросали схематичный план штурма тюрьмы и спасения узников.

Перед уходом Саймонс наказал никому не говорить о предстоящей операции – ни женам, ни даже друг другу при беседах вне стен домика. Каждый должен придумать себе легенду, чтобы объяснить дома свой отъезд из США, который произойдет примерно через неделю. А также, напоследок сказал Саймонс, глядя на пепельницы и на их выпирающие животы и бесформенные талии, каждый должен продумать себе комплекс физических упражнений, чтобы быть в надлежащей форме.

Так план освобождения силой арестованных американцев перестал быть сумасбродной идеей одного Росса Перо – он обрел реальные черты.

* * *

Единственный, кто предпринял серьезные попытки навесить своей жене лапшу на уши, оказался Джей Коберн.

Вернувшись в гостиницу «Хилтон», он позвонил ей оттуда:

– Эй, голубушка, не спишь?

– Эй, Джей. Откуда звонишь?

– Я в Париже.

* * *

Джо Поше тоже позвонил своей супруге из «Хилтона».

– Где ты находишься? – спросила она.

– Я в Далласе.

– А чего тебе там нужно?

– Конечно же, работаю в ЭДС.

– Джо! Не ври. Мне тут звонили из ЭДС в Далласе и спрашивали, где тебя найти.

Поше догадался, что кто-то из непосвященных в тайну спасательной операции хотел разыскать его для какой-то надобности.

«Я работаю не с этими ребятами, а непосредственно с Россом. Об этом им забыли сказать. Так ей и объясню», – быстро сообразил он.

– А над чем ты там трудишься?

– Да это связано кое с чем, что пойдет на пользу Полу и Биллу.

– О-о…

* * *

Когда Булвэр вернулся в дом приятелей, где остановилась его семья, дочери Стейси Элейн и Кисия Николь уже спали. Жена только спросила:

– Как прошел денек?

«Весь день я намечал, как взять штурмом тюрьму» – подумал про себя Булвэр, а вслух сказал:

– Нормально.

Она как-то странно взглянула на него.

– Ну ладно, а что же ты делал?

– Да ничего особенного.

– Но ведь ты был очень занят, и не похоже, чтобы делал что-нибудь особенное. Я ведь звонила два-три раза, а мне ответили, что тебя нигде нет.

– А я там был поблизости. Эй, мне что-то пивка захотелось.

Мэри Булвэр была доброй, отзывчивой женщиной и не терпела вранья. Но она еще отличалась и умом. Она знала, однако, что у Ральфа свои твердые убеждения насчет роли мужа и жены в семье. Может, его убеждения и устарели, но в их семье они действовали. Если в его деловой жизни есть что-то такое, о чем он не хочет говорить ей, что ж, она не станет ругаться из-за этого.

– Иди на кухню, вон банка пива.

* * *

А Джим Швебах даже не попытался обмануть свою жену Рэчел. Когда Пэт Скалли только первый раз позвонил, жена спросила:

– Кто звонил?

– Пэт Скалли из Далласа. Они хотят, чтобы я приехал, поработал над проектом в Европе.

Рэчел хорошо изучила своего супруга за двадцать лет совместной жизни – они начали встречаться, когда ему шестнадцать, а ей восемнадцать, – и научилась читать его мысли. Поэтому она прямо сказала:

– Я знаю, они собираются вернуться назад и выручать этих парней из тюрьмы.

Швебах слабо запротестовал:

– Рэчел, ты не понимаешь. Я этим не занимаюсь, я этим сыт по горло.

– Так вот чем ты собираешься заняться…

Пэт Скалли не мог убедительно врать даже своим служащим, а уж жене даже и не пытался. Он сразу же выложил своей Мэри все, что знал.

* * *

Росс Перо тоже рассказал Марго все-все.

И даже Саймонс, у которого не так давно умерла жена и некому было тормошить и расспрашивать, не удержался и нарушил тайну, рассказав секрет брату Стэнли, живущему в Нью-Джерси…

В равной мере нельзя было сохранить в тайне план штурма тюрьмы и от старших ответственных сотрудников ЭДС. Первым узнал обо всем Кин Тэйлор, высокий, раздражительный, всегда хорошо одетый бывший морской пехотинец, которого Перо перехватил во Франкфурте и завернул обратно в Тегеран. Начиная с того первого новогоднего дня, когда Перо позвонил и сказал: «Я направляю вас назад для весьма важного дела», – Тэйлор с уверенностью полагал, что разрабатывается тайная операция, а ему уже не потребовалось много времени вычислить, кто в ней принимает участие.

Как-то, разговаривая по телефону из Тегерана с ЭДС в Далласе, он попросил позвать Ральфа Булвэра.

– Булвэра здесь нет, – ответили ему.

– А когда он приедет?

– Мы не знаем.

Тэйлор, который не терпел оставаться в дураках, повысил в раздражении голос:

– Ну а куда он ушел?

– Мы не знаем.

– Что вы там имеете в виду под «мы не знаем»?

– Он в отгулах.

Тэйлор знал Булвэра не один год. Это он рекомендовал его на первую руководящую должность менеджера. Вместе они захаживали в кабаки и выпивали.

Сколько раз Тэйлор, протрезвев немного вместе с Ральфом в глухую полночь, обнаруживал, что они сидят в каком-то баре, где кроме него, одни только негры. В таких случаях они плелись, шатаясь, к дому того, кто ближе жил, а несчастная жена впускала их обоих и сразу же звонила другой: «Ну, слава Богу, они завалились, спят у меня».

Да, Тэйлор хорошо изучил Булвэра, и ему никак не верилось, что Ральф может гулять в отгулах, пока Пол и Билл сидят в тюрьме.

На следующий день он попросил к телефону Пэта Скалли, и ему дали тот же ответ.

Булвэр и Скалли в отгулах, в то время, как Пол и Билл в тюрьме?

Чушь собачья.

На другой день, он позвонил Коберну.

Ответ тот же.

Уже можно здраво рассуждать: Коберн был вместе с Перо, когда тот звонил Тэйлору в Тегеран. Конечно же, Коберну, заведующему отделом найма и подготовки кадров, руководившему эвакуацией, следует поручить разработать тайную операцию.

Тэйлор и Рич Гэллэгер, другой сотрудник ЭДС, оставшийся в Тегеране, засели составлять список.

Итак, Булвэр, Скалли, Коберн, Рон Дэвис, Джим Швебах и Джо Поше – все находятся в «отгулах».

Всех членов группы объединяло нечто общее.

Прежде всего, когда Пол Чиаппароне впервые прибыл в Тегеран, он нашел, что работы филиала ЭДС велись неподобающим образом: слишком бестолково, беспланово и медленно, по-персидски. Подрядные работы по контракту с министерством выполнялись рывками, неаккуратно и с задержками сроков. Пол пригласил в Иран нескольких пробивных, здравомыслящих сотрудников ЭДС, умеющих расшивать узкие места, и вместе они придали работе нужные организационные рамки. Тэйлор сам был одним из таких пробивных парней из команды Пола. Таким же был и Билл Гэйлорд. И Коберн, и Скалли, и Булвэр, и все другие ребята, находящиеся сейчас в «отгулах».

Второе, что у них было общее, – все они являются, как они сами придумали, членами Тегеранской общины католической воскресной школы по обучению игре в покер. Все они, как Пол, и Билл, и сам Тэйлор, – католики, за исключением Джо Поше (а также Гленна Джексона, единственного из членов спасательной штурмовой команды, которого Тэйлор не догадался включить в список). По воскресеньям они регулярно собирались в католической миссии в Тегеране. После мессы все шли домой к кому-то из членов общины, и, пока жены стряпали, а дети играли, мужчины уединялись и перекидывались в картишки.

Ничто так не раскрывает истинно мужской характер, как игра в покер, считал Тэйлор.

Как Тэйлор и Гэллэгер теперь догадались, если Перо попросил Коберна сколотить группу из людей, которым можно вполне доверять на все сто процентов, то уж, будьте уверены, он включит в нее своих партнеров из школы по обучению игре в покер.

– Какие там отгулы – это они пудрят мне мозги, – сказал Тэйлор Гэллэгеру. – Они сформировали штурмовую группу, чтобы силой освобождать Пола и Билла.

* * *

Утром 4 января члены штурмовой спасательной команды вновь собрались в домике на озере и продолжили подробную разработку плана. Саймонс без конца и терпеливо уточнял детали. Казалось, он настроился предусмотреть любую возможную мелочь, которую можно только выдумать. Во многом ему помогал Джо Поше, чьи бесконечные вопросы, надоевшие уже всем, даже Коберну, на самом деле имели глубокий смысл и легли в основу многочисленных поправок, детализировавших и значительно улучшивших первоначально набросанный сценарий проведения спасательной операции.

Во-первых, Саймонса не удовлетворяли меры, намеченные для прикрытия штурмовой группы с флангов. Предложение Швебаха и Скалли, краткое, но кровавое – просто-напросто стрелять в любого, кто попытается помешать, казалось ему непродуманным. Лучше бы произвести какую-то диверсию, чтобы отвлечь внимание полицейских или военных, если они окажутся поблизости. Тогда Швебах предложил поджечь какую-нибудь автомашину из стоящих в начале улицы около тюрьмы. Саймонсу и этого показалось маловато – он был не прочь взорвать целый дом. Так или иначе, но Швебаху дали задание сделать бомбу с часовым механизмом.

Они предусмотрели кое-какие меры предосторожности, которые сберегут секунду-другую, прежде чем их обнаружат. Для этого Саймонс выйдет из микроавтобуса на некотором расстоянии от тюрьмы и подойдет к условленному месту у ограды. Если там будет все спокойно, он подаст знак рукой, чтобы машина подкатывала к стене.

Другим слабым местом в плане оказался способ, с помощью которого они намеревались выскочить из микроавтобуса и взобраться на его крышу. На это уйдет немало драгоценных секунд. А в силах ли Пол и Билл, проведя в тюрьме не одну неделю, вскарабкаться по веревочной лестнице и спрыгнуть с забора на крышу автомашины?

Они обсуждали самые разные способы: использовать вторую лестницу, постелить матрацы на земле, установить поручни на крыше, и, в конце концов, нашли простое решение: проделать в крыше микроавтобуса люк и выходить и входить через него. Они решили также применить еще одно небольшое усовершенствование: постелить на полу машины матрацы, чтобы смягчить прыжки с крыши через люк.

Хотя после освобождения Пола и Билла надо отъезжать от тюрьмы как можно скорее, у них будет время, чтобы изменить свою внешность. В Тегеране все они будут ходить в джинсах и обычных куртках, отрастят к тому времени бороды и усы, чтобы не вызывать подозрений. Но в микроавтобусе, перед тем, как разбежаться по отдельным машинам, все должны побриться и переодеться в костюмы.

Ральф Булвэр, как всегда, со своим независимым мнением, не хотел заранее надевать джинсы и куртку. В строгом деловом костюме бизнесмена и белой рубашке с галстуком он себя чувствовал удобнее и более уверенно, особенно в Тегеране, где добротная западная одежда являлась признаком того, что ее владелец принадлежит к господствующему слою общества. Саймонс спокойно согласился с ним: самое главное, сказал он, чтобы во время операции все чувствовали себя удобно и уверенно.

На военно-воздушной базе в Дошен Топпехе, откуда они наметили улететь на военном реактивном самолете, находились американские и иранские самолеты и служили военнослужащие обеих стран. Американцы-то, конечно, будут ждать их. А вот иранцы – не устроят ли их часовые при въезде на базу «теплую встречу»? Поэтому надо предусмотреть, чтобы все спасатели имели при себе поддельные опознавательные карточки американских военнослужащих. Жены некоторых сотрудников ЭДС работали в военной миссии США в Тегеране и сохранили их. Мерв Стаффер взял одну такую карточку в качестве образца для изготовления фальшивых.

Во всех этих хлопотах Саймонс, как заметил Коберн, находился в удрученном состоянии. Не выпуская изо рта сигару и прикуривая одну от другой (Булвэр как-то сказал ему: «Вас не застрелят, об этом не думайте, вы умрете от рака легких.»), он мало что делал сам, а только задавал и задавал вопросы. Предложения тут же обсуждались за круглым столом, все активно участвовали в обсуждении, а решения принимались с общего согласия. И все же Коберн находил, что он все больше и больше начинал уважать Саймонса за его обширные познания, острый ум, неустанное усердие и живое воображение. Саймонс обладал и подлинным чувством юмора.

Коберн мог наблюдать, как и другие тоже начинали все больше уважать Саймонса. Если кто-то задавал дурацкий вопрос, Саймонс отвечал резко. В результате спасателям, прежде чем спрашивать, приходилось думать: а какова будет реакция Саймонса на тот или иной вопрос. Таким образом он заставлял их шевелить мозгами, прежде чем что-либо сказать.

Как-то на второй день пребывания в домике у озера им довелось почувствовать всю силу его негодования. И неудивительно, что разозлил его не кто иной, как Рон Дэвис.

Все они были шутниками, но Дэвис перещеголял всех. Коберн поощрял шутки и насмешки: смех помогал ослабить напряженность при проведении операций, подобных готовящейся. Но Дэвис хватил через край.

Саймонс положил пачку сигар на пол около стула, на котором сидел, а пять других пачек оставил на кухне. Дэвис, который проникался к Саймонсу все большей любовью и не делал из этого секрета, сказал ему от всей души:

– Полковник, вы слишком много курите, это вредно для здоровья.

В ответ Саймонс только зыркнул на него своим знаменитым взглядом, но Дэвис как-то не заметил предупреждения.

Спустя несколько минут он зачем-то заглянул на кухню и, обнаружив пять пачек сигар, спрятал их в посудомоечной машине.

Саймонс, прикончив первую пачку, пошел за второй, но нигде не нашел свои сигары. А без курева ему не работалось. Он уже собирался отъехать в машине в ближайшую лавку за сигарами, как Дэвис открыл посудомойку и торжественно произнес:

– А я ваши сигары храню здесь.

– Ну и храни их там, черт бы тебя побрал, – прорычал Саймонс и уехал.

Вернувшись с новыми пятью пачками, он рявкнул на Дэвиса:

– Вот мои сигары. И не прикасайся к ним своими чертовыми руками.

Дэвис чувствовал себя нашкодившим ребенком, которого поставили в угол. В первый и последний раз он подшутил над полковником Саймонсом.

Дискуссии шли и шли, а Джим Швебах сидел на полу и пытался изобрести бомбу.

Пронести тайком через иранскую таможню бомбу или даже отдельные ее части было бы слишком опасно. «На такой риск мы пойти не можем», – сказал Саймонс. Поэтому Швебах должен был сконструировать ее из деталей, которые легко найти в Тегеране и собрать на месте.

От мысли взорвать здание пришлось отказаться: затея слишком претенциозная и может погубить невинных людей. Для отвлечения внимания решили поджечь автомобиль. Швебах знал, как приготовить напалм мгновенного действия из смеси бензина, мыльных хлопьев и небольшого количества солярки. Оставалось решить, как сделать часовой механизм и запал. Дома, в Штатах, он взял бы счетчик времени из электрочасов и соединил бы его с моторчиком из игрушечной ракеты, но в Тегеране его выбор будет ограничен более простыми механизмами.

Швебаху нравилось решать головоломки. Он любил возиться с разными хитроумными механизмами, а больше всего с приземистым монстром – автомашиной «олдсмобил-катласс» 1973 года выпуска, которая летала по дорогам со скоростью пушечного ядра.

Сначала он экспериментировал с устарелым заводным механизмом, который применялся для установки боя часов. Он добавил фосфора в отметку на циферблате и наклеил на часовую стрелку кусочек наждачной бумаги для воспламенения фитиля. Фитиль, в свою очередь, должен поджечь механический запал.

Система получалась ненадежная и вызывала град насмешек среди членов команды, они отпускали шуточки и гоготали, когда фитиль не воспламенялся.

В конце концов, Швебах вернулся к проверенному старинному способу отсчета времени – к обычной свече.

При пробах он наблюдал, сколько времени потребуется, чтобы свеча сгорела на два с половиной сантиметра, а потом обрезал другую свечу до размеров, чтобы она сгорела за пятнадцать минут.

Потом он соскреб с головок старых спичек фосфорную смесь и истолок ее в порошок. Этот порошок он плотно завернул в кусок бытовой алюминиевой фольги. После этого приладил фольгу к основанию свечи. При сгорании до основания свеча раскаляла алюминиевую фольгу и истолченные головки спичек взрывались. Комок из фольги сделан внизу потоньше, пламя вырывалось вниз. Свеча вместе с примитивным, но зато надежным запалом своим основанием устанавливалась в горлышко пластмассового кувшина, похожего на пузатую бутылку и наполненного желеобразным горючим веществом.

– Очень просто – зажигаете свечу и бегом от нее, – объяснял Швебах, закончив работу, своим коллегам. – А через пятнадцать минут перед вами полыхает великолепный пожарчик.

И все полицейские, солдаты, бунтовщики, прохожие, плюс к тому же, что вполне возможно, некоторые из тюремных охранников, конечно же, обратят внимание на полыхающий автомобиль в трехстах метрах, в конце улицы. А в это время Рон Дэвис и Джей Коберн преодолеют ограду и окажутся на тюремном дворе.

В этот день они съехали из гостиницы «Хилтон». Коберн ночевал в домике у озера, а остальные облюбовали аэропорт «Марина» неподалеку от озера на виноградниках. Но Ральф Булвэр настоял, чтобы ночевать у себя дома, с семьей.

Следующие четыре дня они тренировались, закупали нужное оборудование, упражнялись в стрельбе, учились штурмовать тюрьму и уточняли свой план.

Дробовики можно приобрести и в Тегеране, но шах разрешил продавать патроны только с мелкой дробью, годной для охоты на дичь. Однако Саймонс – великий дока по отливке дроби и набивке патронов, поэтому они решили провезти боеприпасы в Иран контрабандным путем.

Затруднения с переливкой крупной дроби в малокалиберные пули скажутся в том, что таким образом получится лишь немного пуль: такие заряды имеют большую убойную силу, но малое рассеивание. Они решили применять дробь номер два, которая при выстреле широко рассеивается и обладает достаточной силой, чтобы с одного выстрела свалить с ног несколько человек или вдребезги разбить ветровое стекло преследующего автомобиля.

На тот случай, если дела обернутся совсем скверно, каждый спасатель из команды будет вооружен пистолетом «вальтер» в кобуре.

Мерв Стаффер попросил начальника службы безопасности ЭДС Боба Снайдера, который умел держать язык за зубами и не задавать лишних вопросов, закупить пистолеты в магазине спортивных товаров Рея в Далласе. Придумать, как тайно провезти в Иран оружие, поручили Швебаху.

Стаффер узнал также, в каких американских аэропортах отсутствуют рентгеновские установки для просвечивания багажа, – одним из таких оказался аэропорт имени Кеннеди под Нью-Йорком.

Швебах приобрел два больших дорожных баула, более высоких, чем обычные чемоданы, с крепкими стенками и укрепленными углами. Вместе с Коберном, Дэвисом и Джексоном он отправился в столярную мастерскую, устроенную в доме Перо в Далласе, и прикинул, как сделать в них двойное дно.

Швебах был в восторге, увидев, что оружие можно пронести через иранскую таможню в баулах с двойным дном. «Я знаю, как работают тамошние таможенники. Можете быть уверенными – вас никто не остановит», – утверждал он, но другие члены группы не разделяли его оптимизма. В случае задержания и обнаружения оружия вступал в действие запасной вариант. Задержанный должен заявить, что баул не его. Затем он возвращается обратно в отделение выдачи багажа, а там должен стоять точно такой же баул, но, конечно же, без двойного дна и без оружия, а всего лишь с личными пожитками пассажира.

Члены штурмовой группы придумали также, как вести из Тегерана телефонные переговоры с Далласом. Коберн просто был уверен, что иранцы обязательно подслушивают все международные телефонные разговоры. Поэтому группа разработала простейший код.

По этому коду буква А в английском алфавите обозначалась шифром GR, В – GS, С – GТ и так до буквы I, обозначенной GZ. Затем буква J зашифровывалась как НА, К – НВ и так далее до Z, обозначенной НR. Цифры с одного до девяти зашифровывались IА до II, ноль – I).

Кроме того, применялся и распространенный армейский код, где А называется Альфа, В – Браво, С – Чарли и так далее.

Для быстроты разговора кодироваться должны только ключевые слова. Например, предложение «Он наш из ЭДС» (He is with EDS) должно шифроваться следующим образом «Он наш Гольф Виктор, Гольф Юниформ, Гольф Кило» (He is with Golf Victor Golf Uniform Golf Kilo).

Изготовили всего три копии кодов. Одну копию Саймонс оставил Мерву Стафферу, который должен поддерживать связь с группой из Далласа. Две другие он передал Джею Коберну и Пэту Скалли, которые как-то естественно стали его заместителями, хотя официально об этом не объявлялось.

Этот код предохранял от прямого подслушивания, но, поскольку компьютерщики знали больше, чем другие люди, такая упрощенная зашифровка разговора, записанного на ленту, в два счета могла быть расшифрована опытным дешифровальщиком. Чтобы затруднить расшифровку, решено было закодировать некоторые имена и названия. Так, Пола зашифровали кодом АG, Билла – AH, американское посольство – GC, Тегеран – AU).

Перо назвали «председателем», оружие – «магнитофонной лентой», тюрьму – «Центром Дейта», Кувейт – «нефтяным городом», Стамбул – «курортом», а штурм тюрьмы обозначили как план А. Всем наказали вызубрить наизусть закодированные слова и договорились, что, если кого-то будут о них спрашивать, он должен отвечать, что это сокращения, предназначенные для телексов.

Вся операция по штурму тюрьмы получила кодовое название «Пндруит»[1]1
  По-английски «Поможем нашим двум ребятам удрать из Тегерана» – Help our friends out of Tehran, сокращенно Hotfoot. Но hotfoot означает по-английски «быстро, поспешно», буквально – «быстрые ноги». (Прим. пер).


[Закрыть] – сокращение, придуманное Роном Дэвисом по начальным буквам фразы «Поможем нашим двум ребятам удрать из Тегерана». Саймонсу понравилось такое сокращение. «Быстрота не раз помогала нам в операциях, – заметил он, – но впервые она столь точно подходит нашему замыслу».

Они, по меньшей мере, сотни раз отрабатывали на тренировках штурм тюрьмы.

В роще, окружавшей домик у озера, Швебах и Дэвис прикрепили между двух деревьев доску на высоте четырех метров – воображаемую ограду тюремного двора. Мерв Стаффер пригнал микроавтобус, позаимствованный у охраны ЭДС.

Не раз и не два Саймонс подходил к этой «ограде» и подавал рукой сигнал. Поше заводил микроавтобус и подгонял его к «ограде»; Булвэр выпрыгивал из задней двери; Дэвис взбирался на крышу и перелезал через забор, за ним – Коберн; Булвэр тоже забирался на крышу автомашины и перебрасывал веревочную лестницу во «двор»; «Пол» и «Билл» – их роли исполняли Швебах и Скалли, которым не надо было отрабатывать свои обязанности фланговых дозорных, – подбегали к лестнице и перемахивали через «ограду», за ними следовали Коберн и последним был Дэвис. Все залезали в микроавтобус, и Поше на предельной скорости отъезжал от «тюрьмы».

Иногда они менялись ролями, чтобы каждый спасатель узнал обязанности других членов команды. Они готовили из своих же членов замену, с тем чтобы, если кто-то не сможет дальше участвовать в операции в связи с ранением или по каким-либо другим причинам, они знали, кто автоматически займет его место. Швебах и Скалли, играя роли Пола и Билла, иногда притворялись больными, и им помогали карабкаться по лестнице и перелезать через ограду.

Во время тренировок стала наглядно видна важность быть в хорошей спортивной форме. Дэвис сумел преодолеть «со двора» ограду за две с половиной секунды, в два приема подтянувшись на веревочной лестнице, – никто из остальных членов команды не смог даже приблизиться к его результату.

Как-то раз Дэвис действовал уж слишком поспешно и потому неловко упал на замерзшую землю, растянув плечевой сустав. Травма оказалась несерьезной, но у Саймонса в связи с этим возникла идея. Дэвису следовало ехать в Тегеран, держа руку на перевязи, и нести тяжелую сумку якобы для разминки руки. В сумке же будет лежать дробь номер два.

Саймонс засекал на секундомере время, затрачиваемое на штурм тюрьмы с момента остановки микроавтобуса у ограды и до его отъезда со всеми вскочившими в него спасателями. В конце концов, по показаниям секундомера они смогли уложиться в полминуты.

Они отправились также упражняться в стрельбе из «вальтера» на общественное стрельбище Гарленда. Служителю на стрельбище они рассказали, что являются охранниками и телохранителями и собрались в Далласе со всех концов страны, чтобы поупражняться и получше научиться стрелять. Служитель же им ничуть не поверил, особенно когда на стрельбище завернул Т. Дж. Маркес, в своем черном пальто и черной шляпе очень напоминающий главаря мафии из кинофильма, и выгрузил из черного «линкольна» десяток «вальтеров» и набитый патронами чемодан.

Немного потренировавшись, все они начали стрелять вполне прилично, кроме Дэвиса. Тогда Саймонс предложил ему стрелять лежа, поскольку он будет находиться в этом положении на тюремном дворе. Из этой позиции он стал стрелять значительно лучше.

На открытом воздухе было довольно зябко, и они, пытаясь согреться, в перерывах кучно сбивались в маленькой будке – все, кроме Саймонса, который не боялся холода, как будто был вырублен из гранита.

Саймонс стал поддразнивать остальных спасателей, что они мягкотелые мерзляки. Они только и болтают, куда бы пойти поесть и что бы заказать на обед. Когда он сам голоден, то просто открывает банку консервов. Он высмеивал тех, кто сосал воду из бутылочки, как младенец из рожка; когда он хотел пить, то наливал в стакан воду и выпивал его залпом до дна, приговаривая: «Я не лью попусту воду». Однажды он показал им, как надо стрелять: каждая пуля попала точно в яблочко. Как-то Коберну довелось увидеть Саймонса без рубашки: раздетым он казался на двадцать лет моложе.

Стрелял Саймонс, как заправский ковбой, – это было великолепное зрелище. И что примечательно – никто больше не подшучивал над стрелковыми упражнениями. Саймонс доказал, что это дело стоящее.

Однажды вечером в доме у озера он показал им, как надо убивать быстро и бесшумно. Для этого он заранее попросил Мерва Стаффера закупить для каждого герберовские ножи – колющее оружие с коротким, узким, обоюдоострым лезвием.

– Он что-то коротковат, – сказал Дэвис, разглядывая свой нож.

– Это тебе кажется, что он коротковат, пока не опробуешь его в деле, – ответил Саймонс.

На спине Гленна Джексона он показал им место, где находятся почки.

– Один точный удар сюда – и готов мертвец, – пояснил Саймонс.

– И даже не вскрикнет? – поинтересовался Дэвис.

– Удар должен быть сильным, чтобы противник и пикнуть не успел.

Когда Саймонс показывал, как и куда нужно бить ножом, в комнату вошел Мерв Стаффер и остановился в дверях, раскрыв от удивления рот и держа в каждой руке по бумажному мешку от Макдональдса. Увидев его, Саймонс сказал:

– Взгляните на этого малого: его еще никто не ударил, а он уже не может пикнуть.

Мерв засмеялся и принялся раздавать еду.

– Знаете ли вы, что сказала мне официантка, когда заказывал тридцать гамбургеров и тридцать порций жаркого?

– Что?

– А то, что они всегда всем говорят. «Вы будете все здесь кушать или возьмете с собой?»

Саймонсу нравилось работать по заданию частной корпорации.

Самую сильную головную боль в армии всегда доставляло снабжение. Даже при планировании рейда на Сантей, операции, в которой был лично заинтересован сам президент, каждый раз, когда ему требовалось получить пустячный карандаш, требовалось заполнить полдюжины накладных и требований, и заручиться визами, по меньшей мере, дюжины генералов. А потом, когда все нужные бумаги были оформлены, нередко оказывалось, что требуемого предмета нет на складе и нужно ждать четыре месяца, когда он вновь появится, или же, что хуже всего, когда приезжали на склад, тот оказывался закрытым. Двадцать два процента заказанных им толовых шашек не взрывались. Он пытался достать для своих десантников приборы ночного видения, а ему сказали, что армия уже семнадцать лет бьется над разработками таких приборов и к 1970 году получила их всего полдюжины, да и то отвратительного качества. А потом он наткнулся на великолепный прибор ночного видения, изготовленный в Англии, который продавался в «Армалайт корпорейшн» по сорок девять с половиной долларов за штуку, и привез его во Вьетнам.

В ЭДС не заводили бланков, которые необходимо заполнять, и не нужно было испрашивать разрешений, по крайней мере, Саймонсу. Он просто говорил Мерву Стафферу, что требуется, и тот привозил нужное обычно в тот же день. Он запросил и сразу получил десяток «вальтеров» и десять тысяч патронов к ним; набор кобур для ношения оружия на левой и на правой сторонах самых различных фасонов, чтобы спасатель мог сам выбрать себе кобуру по душе; приспособления для отливки дроби 12, 16, 20-го калибров; теплую одежду для членов команды, включая пальто, варежки, рубашки, носки и шерстяные вязаные шапочки. Как-то он попросил сто тысяч долларов наличными – спустя два часа в дом у озера приехал Т. Дж. Маркес и привез в конверте деньги.

Работа на частную компанию отличалась от службы в армии и другими достоинствами. Его подчиненные не были солдатами, которых можно держать в страхе и в повиновении, все они являлись ответственными сотрудниками частной корпорации. С самого начала Саймонс понял, что он не должен руководить ими командным тоном. Ему нужно добиваться доверия с их стороны.