Текст книги "Мой соперник"

Глава 6
Аспен

После исключительно крепкого ночного сна я просыпаюсь от запаха бекона и корицы. Алекс, должно быть, готовит, что вызывает у меня непрошеную улыбку.

Накануне вечером я лежала в постели и думала обо всем, что мне рассказывали об Алексе. Высокомерный. Эгоистичный. Сволочь. Игрок. Ненадежный. Но ни одно из описаний не подходит мужчине, с которым я ужинала.

Он готовил для меня. Позаботился, чтобы принести мою книгу с веранды. И сполоснул посуду, несмотря на мои протесты. Плюс заставил меня улыбнуться и назвал моего бывшего куском дерьма за то, что тот разбил мне сердце.

Впервые за несколько месяцев я заснула с улыбкой на устах.

Кто бы мог вообразить, что именно Алекс Браун станет тем, кто подарит мне капельку чертовой надежды?

Я потягиваюсь, встаю с кровати и делаю заметку в телефоне. Надо уточнить у Святоши марку подушек в спальне: ведь это не просто подушки, а маленькие пушистые облачка. Хотя я, вероятно, не смогла бы позволить себе подобную роскошь, поэтому буду наслаждаться ими, пока могу.

В ванной комнате придирчиво смотрюсь в зеркало. Выгляжу отдохнувшей, но, наверное, так и должно быть. Я слишком рано отправилась на боковую, поскольку не знала, чем себя занять. Тусоваться с бывшим моей начальницы сперва показалось мне все же немного странным, особенно после того, как он приготовил потрясающе вкусные стейки.

Но постепенно я расслабилась. Да и ужин был замечательным. Возможно, наши посиделки были в порядке вещей.

Но должны были вызвать подозрение, если посмотреть на все со стороны. Верно?

Короче, я задаюсь вопросом, должна ли чувствовать смущение из-за признания по поводу разрыва. Но любые самокритичные мысли моментально исчезают, когда я вспоминаю добрый взгляд Алекса и ободряющий настойчивый голос.

«Я выслушал твою историю и могу сказать одно: никакой жалости к себе, никаких “я должна была” или сожалений. Это пустая трата времени, которое тебе жизненно необходимо потратить на исцеление».

Вот что сказал Алекс, и в тот момент его глаза уже не мягко смотрели на меня, а метали молнии.

Разве кто-то мог бы предположить, что Алекс Браун – эмоционально зрелый человек? Днем – бог хоккея, ночью – психотерапевт. И какой-то части меня нужно было услышать именно эти слова поддержки.

Однако я в некотором замешательстве: просто невероятно, что дельный совет будет исходить от Алекса, человека, с которым я едва знакома.

Конечно, у меня есть друзья, но ни с кем нет настоящей близости. Никаких «настоящих», которым посвящены избитые мемы в соцсетях. Очень немногие знают реальную меня, но есть чувство, что Алекс… мог бы. Я ощущала себя естественной, пока открывалась ему вечером.

Как чудесно не притворяться кем-то еще!

Чищу зубы и собираю длинные пряди волос в беспорядочный пучок, а потом спешу вниз по лестнице на запах завтрака. Кухня пустует. Но меня ждет очередной сюрприз: на островке стоит блюдо – источник аромата корицы. Большие пышные горячие булочки – все, что может пожелать девушка в качестве утреннего десерта.

Я расплываюсь в улыбке и посматриваю на тарелку, накрытую тканевой салфеткой. А под ней обнаруживаю… шесть толстых ломтиков восхитительного обжаренного бекона.

Вставать поздно вовсе не так уж и плохо. По крайней мере, пока Алекс рядом.

Я достаю керамическую кружку из шкафчика и наливаю кофе, который Алекс предусмотрительно сварил. Сливки или сахар, которые он оставил для меня, не кладу.

Ночные занятия в Гарварде научили меня уважать кофе в неразбавленном виде. Завтракаю я возле одного из окон, выходящих на задний двор.

А потом замечаю снаружи Алекса, и желудок делает сальто.

Даже жевать перестаю, наслаждаясь сногсшибательным мужским телом: мускулы предплечий этого красавца бугрятся из-под коротких рукавов белой рубашки, а джинсы обтягивают мощные ноги. На пне для рубки лежит топор. Алекс уже наколол внушительную груду дров и загрузил их в ближайшую тачку.

В образе лесоруба есть что-то сексапильное, привлекающее мое внимание.

А порно с лесорубами вообще популярно? Если раньше – нет, то сейчас точно стало.

Темные волосы Алекса кажутся чуть светлее в золотистых лучах утреннего солнца. Я любуюсь им еще секунду, а он останавливается, чтобы вытереть пот со лба, и смотрит на дом.

Сердце подпрыгивает, и я отвожу взгляд, хотя почти уверена, что он меня не видит. Мое отражение таращится на меня широко раскрытыми испуганными глазами.

Что я творю? Пялюсь на мужчину, на которого не имею никакого права? Где мой самоконтроль? Алекс отказался от планов на лето, чтобы помочь мне. И дело даже не только в этом. Пребывание в доме Святоши дает мне цель. Напоминание о том, что жизнь не заканчивается после ужасного разрыва отно– шений.

Я глотаю кофе, пытаясь смыть чувство вины, комом подступающее к горлу.

Иден, Холт, Святоша и Алекс – каждый проявил неслыханную щедрость и доброту. Они обеспечивали мне безопасность и кров как могли, уважали мое решение не возвращаться в чертову черную дыру под названием «наша с Дейлом квартира».

Когда я приехала сюда, то почувствовала себя прежней Аспен. Я нащупала свое давно забытое «я». И сейчас заново обретаю себя. Я почти стала той, которой была до расставания. И такой женщиной я хочу оставаться и впредь.

Помимо прочего, как-то неправильно и даже эгоистично прибирать это место к рукам. Поэтому я тешу себя мыслью, что попрошу Алекса остаться тут подольше, чем на выходные. Здесь просторно и комфортно, я бы его уговорила.

И я далеко не единственная, кто пытается залечить разбитое сердце.

Я кидаю взгляд на Алекса: его рубашка, пропитанная потом, прилипла к коже и подчеркивает великолепную натренированную спину.

Если бы только ему не пришлось уезжать так скоро…

Но, может, оно и к лучшему. Я ведь ясно выразилась накануне? Один поцелуй – и ничего такого больше не повторится. Разговоры по душам и томные взгляды опасны.

Пытаясь изменить ход мыслей, я вспоминаю, что физическая активность является лучшим способ прочистить голову. После завтрака я поднимаюсь в спальню и переодеваюсь в легинсы вересково-голубого оттенка и спортивный бюстгальтер в тон, что кажется амбициозным решением, учитывая калорийный завтрак.

Но мне же не на кого производить впечатление, правда?

Я спускаюсь по лестнице и выбираюсь на террасу. Дверь во двор распахнута. Я разворачиваю коврик, надеваю наушники и прокручиваю список треков, выбирая медитативную музыку, которая будет сопровождать сегодняшнее занятие. Сейчас отличное время для йоги.

Я расслабляю тело, выполняя половинное сгибание вперед, полностью погружаясь в умиротворяющую мелодию. Деревянный пол слегка скрипит под моим весом. Когда я поднимаю глаза, замечаю Алекса, прислонившегося к перилам. Он допивает стакан воды со льдом. Сердце в груди взволнованно подскакивает, вызывая головокружение, а разум вновь затуманивается.

Наши взгляды встречаются, и Алекс одаривает меня мальчишеской улыбкой.

Кончики его ушей и щеки раскраснелись после колки дров на ярком солнце.

Я делаю последний глубокий вдох и ставлю музыку на паузу, прищуриваясь и улыбаясь в ответ.

– Доброе утро, мистер Лесоруб.

– Доброе утро, мисс Йога-мастер. – Алекс опирается на локти и скрещивает ноги в лодыжках. – Ты поела?

– Да, спасибо. Бекон безумно вкусный. А булочки с корицей… Ох, чувствую себя такой избалованной!

– Прекрасно. – Алекс кивает, наклоняет голову, и я слышу хруст позвонков. Он удовлетворенно вздыхает. – Мама всегда готовила булочки с корицей в первое утро каникул. Ведь так и нужно, верно?

– Похоже на то, – соглашаюсь я.

– Горячая выпечка… определенно одно из самых счастливых воспоминаний детства.

Заявление Алекса немного удивляет, и у меня возникает чувство, будто за этим скрывается какая-то история.

Однако мне не хватает храбрости засыпать его вопросами, как я сделала накануне, поэтому я выпаливаю:

– Вы много путешествовали, когда ты был маленьким?

– В основном ходили в походы. Но потом все начало вращаться вокруг хоккея, и семейные поездки как-то затерялись между соревнованиями.

– Понимаю.

Алекс задумывается, на его губах блуждает легкая улыбка.

– Прости, если утомил. Не знаю, что в тебе такого, но я чувствую, как будто могу открыть тебе то, что никогда не рассказывал другим. С тобой я откровенен. Честен.

После признания Алекса мое сердце замирает.

– Ты. Всегда. Можешь. Разговаривать. Со мной. О чем угодно. И все, чем ты поделишься, останется между нами.

– Спасибо. Я ценю твою прямоту.

Мы молчим. Алекс опускает взгляд на коврик для йоги.

– Ты часто этим занимаешься?

– Типа того. – Я хмыкаю. – Обычное баловство. Но, в принципе, неплохо для растяжки. Мне кажется, йога помогает восстановиться. Я же веду сидячий образ жизни.

– Ты имеешь в виду офисную работу? – уточняет Алекс.

– Да, и еще чтение. – Я выдерживаю паузу и смотрю на него. – Пока я спала, ты, похоже, продуктивно провел время.

Алекс бросает взгляд во двор, где я заметила его, когда завтракала.

– Дрова нарублены и сложены в сарае, подальше от дождя. Должно хватить на зиму.

– Супер. Ты круто расправляешься со списком дел. Святоша будет счастлив.

Он пожимает плечами.

– Да, наверное.

Когда я начинаю вставать, Алекс протягивает руку, ловит мою и подтягивает меня, пока я не поднимаюсь на ноги. А затем он отпускает меня безо всяких колебаний. Нет причин что-то надумывать.

Алекс начинает говорить, а я все еще размышляю о том, какой большой и сильной ощущалась его рука в моих пальцах.

– Я скоро все закончу, поэтому предполагаю, что уеду завтра утром. Уберусь с глаз долой и дам тебе наконец насладиться летом.

Меня пронзает внезапный укол разочарования.

– Может, останешься? – Слова практически вылетают изо рта, едва оформляется мысль. Я на автомате продолжаю: – Здесь достаточно места для нас обоих.

Алекс ничего не отвечает. Он наблюдает за мной.

Ну а меня уже несет, я не могу остановиться:

– Мы не будем беспокоить друг друга, за исключением приемов пищи. Но я бы чувствовала себя лучше, если бы поблизости кто-то был. Ну, чтобы не быть одной. Так или иначе, коттедж должен был стать твоим на лето, и у меня такое чувство, будто я испортила тебе планы на межсезонье. – Блин. Сбросила на бедного парня до черта всего. Пошла не по сценарию.

Но Алекс, похоже, не расстроен. Он склоняет голову набок и пристально смотрит на меня, и пусть со всех сторон нас окружает потрясающий пейзаж, я вижу только ослепительную синеву его глаз.

– Точно? – наконец спрашивает он. – Предложение серьезное.

– Конечно. – Мой голос звучит намного увереннее, чем я чувствую себя на самом деле.

Легкий ветерок словно напоминает о том, насколько открыто мое тело: по обнаженным рукам и животу бегут мурашки.

– Что ж, – добавляет Алекс он, почесывая темную щетину на подбородке, – если тебя устраивает такой расклад, то и я не возражаю.

Меня накрывает волна облегчения.

– Класс! – Не представляю, что сказать дальше, поэтому беру бутылку с водой и пью.

Тем временем Алекс задирает футболку, чтобы вытереть пот со лба, обнажая роскошный пресс, вызывающий чувство голода в самом низу моего живота.

Я замечаю татуировку Алекса в левой части грудины, как раз пониже ключицы.

– Симпатичная татушка. – Вытираю мокрые губы тыльной стороной ладони.

Простое черное сердечко. Именно в том месте, куда я приложила телефон в ту роковую ночь, когда мы поцеловались.

– Спасибо, – бормочет Алекс, позволяя футболке упасть обратно, и потирает костяшками пальцев грудь.

– Что она означает?

– А обязательно должна? – Тон ровный, безэмоциональный. Чуть раньше он и не был особенно веселым, но сейчас нет никаких сомнений в том, что настроение Алекса резко ухудшилось.

– Обычно да.

Алекс вздыхает, косится на деревья. Выражение лица – пустое.

– Тебе действительно интересно?

Очевидно, я ткнула в больное место. Не знаю, нужно ли усилить напор или лучше отступить.

– Ага, мне любопытно.

– Когда-то давно я сделал ее для Иден. Раньше там были ее инициалы, но после разрыва попросил тату-мастера забить их. Теперь это просто… – Он закрывает глаза, испуская тяжелый вздох.

– Болезненное напоминание? – Я делаю маленький шаг к нему, прищуриваясь и стараясь рассмотреть Алекса с другого ракурса, будто лишь так сумею разгадать то, творится у него в душе.

Но когда Алекс встречается со мной взглядом, он выглядит просто… уставшим.

– В точку.

Я легонько бью его мускулистую руку правым кулаком.

– Ну а теперь? Твое сердце закрыто? Больше никому туда не проникнуть?

Его бровь изгибается, Алекс сдерживает улыбку, явно пытаясь не рассмеяться.

– Вроде того. Нам нужно поработать над твоим правым хуком, Аспен.

– Правда? Что, приложить лед к синячку? – Я замахиваюсь для нового удара, теперь действую поактивней.

Но, прежде чем успеваю коснуться Алекса, мужчина поворачивается всем телом и ловит мой кулак одной рукой. От его прикосновения мою кожу покалывает.

– В общем, – бормочет он, мягко отпуская меня, – если ты серьезно настроена на то, чтобы я остался, скажу откровенно: моей одежды хватит на ближайшие выходные. Придется смотаться в город, чтобы купить еще, иначе буду вынужден стирать каждые два дня. – Алекс оттягивает край футболки, обнажая дорожку темных волос, исчезающую за поясом джинсов. – Это где-то в сорока минутах езды, может, завтра посвятим день шопингу? Прошвырнемся по магазинам, потом заскочим в пивоварню, там открыт ресторанчик, где, между прочим, готовят отменные бургеры. И не только.

Я моргаю, отводя глаза от великолепного тела Алекса, встряхиваю головой.

– Я – за!

До моего двадцать пятого дня рождения уже двое суток. Я предвкушала провести его в одиночестве, уютно устроившись у камина с хорошей книгой, а потом скоротать вечер за просмотром сериала. Но, я думаю, следует побаловать себя чем-нибудь приятным.

Наверняка шопинг вместе с Алексом сделает день в преддверии этого события особенным. Понятия не имею, как обстоят дела с магазинами в городе, но, вероятно, меня ожидает новый сюрприз.

По крайней мере, у меня будет хорошая компания.

– Похоже, у нас намечается свидание.

Глава 7
Алекс

На следующее утро я отправляюсь на тренировку, а затем отвечаю на электронное письмо сестры. Она прислала очередное видео, где Джексон учится кататься на коньках. Возможно, я предвзят, но пацанчик очень милый. Принимаю душ, одеваюсь для рабочего дня и жду, когда Аспен закончит собираться. Затем мы отправляемся в город.

Вчера был наш первый полноценный день вместе, и, честно говоря, я был по-настоящему обескуражен. Сначала я увидел Аспен в наряде для йоги – облегающих леггинсах и спортивном лифчике. Тот еще отвлекающий маневр. Мне удалось связать пару слов, но потом пришлось еще целый час таскать дрова, лишь бы успокоиться. Либо так, либо бежать и яростно дрочить, а я уж точно не мог ускользнуть, чтобы она не догадалась.

Можно с уверенностью утверждать: Аспен Форд – не та женщина, за которую я ее принимал. Из моего краткого общения с ней в качестве ассистентки Иден я знал, что она организованна и умна. Но никогда не рассчитывал, что она будет настолько открытой или что с ней будет легко общаться наедине. К тому же Аспен веселая. Чертовски крутая. Безумно симпатичная и крайне опьяняющая.

Может, дело в свежем канадском воздухе, но здешняя атмосфера позволила нам невероятно быстро разрушить внутренние преграды. Впервые за долгое время я чувствую, что могу по-настоящему быть самим собой. Спасибо тебе, Аспен. И это приятно. Я не пытаюсь произвести на нее впечатление, не стараюсь быть тем парнем, каким меня хотят видеть остальные.

Теперь я – просто я.

Хотя… ладно, может, я все же пытаюсь произвести на нее впечатление. Слегка. Ведь вчера, пока она наблюдала за мной, я, черт возьми, поднапрягся. И приготовил ей идеальный швейцарский омлет с грибами на завтрак. Да ладно, какой парень в здравом уме не захотел бы покрасоваться перед такой женщиной, как Аспен?

Накануне вечером я обрадовался, что она не бросилась спать сразу после ужина, как в прошлый раз. Аспен свернулась калачиком на диване и читала книгу, пока я просматривал контракт с компанией по производству энергетических напитков, который прислал мой агент.

Потом мы с Аспен поболтали: когда я обсудил с ней контракт, она высказала свое мнение именно как друг, но не как коллега.

Сегодня я хочу сделать нечто приятное для Аспен, пусть и знаю ее совсем недолго. Завтра у нее день рождения и все такое. А быть одной в такой важный день, – не считая меня, конечно, – не очень-то классно. Вдобавок она до сих пор залечивает разбитое сердце.

Аспен заслуживает того, чтобы кто-то порадовал ее. И, думаю, я буду идеальным кандидатом.

Я провожу пятнадцать минут, разминая плечо и следуя рекомендациям физиотерапевта. Его советы мне пригодились: к счастью, чувствую себя как новенький.

Вскоре появляется Аспен, одетая в джинсовые шорты и толстовку оверсайз, которая элегантно спадает с плеча.

Я не могу удержаться и глазею, как она спускается по лестнице.

– Надеюсь, наряд не слишком повседневный. Я не взяла ничего для выхода в свет.

– Поверь, ты прекрасно впишешься. Мы едем вовсе не в шикарное место.

Аспен улыбается и засовывает ноги в сандалии, и я выхожу за ней на крыльцо, а затем запираю дверь дома.

Когда мы садимся в машину, Аспен молчит. Часть меня задается вопросом, не оказался ли я чрезмерно болтлив в эти несколько дней и стоило ли вообще рассказывать о татуировке. Но Аспен, похоже, не осуждает меня, да и мои прежние отношения – не какой-то секрет. Мне нечего скрывать.

Полагаю, я просто не хочу, чтобы прошлое вдруг укусило меня за задницу или заставило Аспен отвергнуть нашу импровизированную дружбу. У меня такое чувство, что лето будет весьма неплохим, возможно, даже станет панацеей для нас обоих, и мне не хочется, чтобы наше взаимопонимание улетучилось.

С другой стороны, я могу ошибаться. А вот что мне точно известно – это самый долгий промежуток времени, который я провел с женщиной, умудрившись ничего не испоганить.

Я не хочу, чтобы все это резко закончилось.

– Ну как? Отправляемся смотреть достопримечательности? – спрашиваю я, выруливая на шоссе.

Аспен потирает руки.

– Еще бы! Спасибо, что взял меня в поездку.

Я посмеиваюсь над ее волнением.

– Пока рано радоваться. Ты же не видела город.

Аспен возится с радио и находит станцию без помех.

– К чему мне надо приготовиться?

– Что ж. Если мне не изменяет память, здесь есть целых два светофора. Одна главная улица с несколькими специализированными магазинами и парой неплохих ресторанов.

– Как славно! Настоящая атмосфера маленького городка. Я приехала сюда как раз ради этого, – говорит Аспен и любуется пейзажем, проносящимся за окнами.

Никаких домов: голубое небо и масса вечнозеленых растений.

– Когда мы впервые нагрянули к Святоше, он повел нас в местную пиццерию. Нам до сих пор неясно, была ли это лучшая пицца в нашей жизни или мы жутко проголодались. Но заведение закрылось, поэтому теперь судить не могу. Наверное, все же второе.

Аспен усмехается.

– Вполне это допускаю.

– Но я планирую сводить тебя на пивоварню, если она, конечно же, еще работает. Не уверен, любишь ли ты крафтовое пиво, но у них есть и обширное меню.

– Я люблю пробовать что-то новое, Алекс.

* * *

За ланчем мы с Аспен наедаемся бургерами и наслаждаемся грейпфрутовым ирландским элем, сидя на великолепной террасе с видом на водоем.

Эль точно такой, каким я его помню: фруктовый, но не очень сладкий. Потрясающий.

– У тебя много дел в межсезонье? – спрашивает Аспен и лакомится ломтиком картофеля фри из моей тарелки.

Я придвигаю к ней блюдо, и Аспен тут же берет еще.

– Не очень.

Я рассказываю о детском хоккейном лагере, в котором буду тренировать ребят через несколько недель, и о запланированной поездке к сестре и Джексону, где, надеюсь, смогу покататься с племянником на коньках.

Аспен улыбается.

– Похоже, хоккей – вся твоя жизнь.

– Да. Во всяком случае, пока. – Я стараюсь не позволять этой мысли угнетать меня. Я всегда любил спорт, но в последнее время мне чего-то не хватает. Но анализировать тему хоккея и карьеры сейчас не хочется, поэтому я перевожу разговор на Аспен: – А как насчет тебя? Какова твоя история?

– Моя история? – Она встречается со мной взглядом, делая глоток эля.

– Да. Образование в Лиге плюща. Йога. Чтение. Бывший – полный придурок. – Я подмигиваю, и она смеется. – Что еще я должен знать?

Аспен пожимает плечами.

– Ну… Кажется, я все еще в процессе и работаю над своей историей.

– Что ж, справедливо. – Ее слова находят отклик в моей душе. Тот факт, что ты стал профессионалом на определенном поприще, вовсе не означает, что тебе не хочется чего-то иного. Разглядываю тарелку с картофелем фри и спрашиваю: – Хочешь еще?

Покачав головой, Аспен откидывается на спинку стула.

– Я наелась.

После ланча мы с Аспен предаемся шопингу. Я покупаю футболки, джинсы, шорты и нижнее белье в магазинчике под названием «Солнце и лыжи». Затем мы направляемся в лавку, где торгуют местными деликатесами, в том числе домашней карамелью и медом.

Аспен с интересом озирается, внимательно изучая обстановку, пока я покупаю банку засахаренных орехов пекан. Она выбирает коробку имбирного чая и декоративное украшение для дома в виде маленького лося, которое, по ее словам, будет отличным дополнением для рождественской елки и напомнит о лете в Канаде.

По соседству мы находим очаровательную лавочку, где Аспен хочет приобрести все. Тыквенный пилинг для лица, обещающий идеально гладкую кожу, полностью натуральный шампунь для блеска волос и бальзам под названием «Спасение от боли в мышцах», от запаха которого девушка радостно взвизгивает.

Но потом Аспен берет себя в руки, настаивая, что ей ничего не нужно.

Пока она стоит у витрины и болтает с владельцем магазинчика, я тайком покупаю то, что ей понравилось, и запихиваю в сумку.

– Еще одна остановка. – Я указываю подбородком в сторону рынка через дорогу. – Давай запасемся продуктами, раз уж мы здесь.

Аспен кивает.

– Все, что потребуется моему личному шеф-повару.

Услышав ее шутку, я усмехаюсь.

– Поверь, приятно готовить для кого-то, кроме себя.

– Значит, я должна хотя бы заплатить за продукты.

Я непреклонен:

– Ну уж нет, Аспен! – Я слишком хорошо осознаю, что моя зарплата гораздо больше, чем ее, поэтому ни за что на свете не позволю Аспен тратить деньги, чтобы прокормить нас.

Мы выбираем кучу органических продуктов и мясо, которое можно пожарить на гриле. Украдкой беру смесь для торта. Я не пекарь, но ведь у каждого должен быть торт на день рождения, верно? Да и булочки мне удались.

– Что-нибудь еще? – спрашиваю.

Аспен качает головой, и я направляю тележку к кассе.

Парень перед нами так сосредоточен на кассире, который пробивает его покупки, что едва замечает сынишку, примерно ровесника Джексона, тянущего его за джинсы.

Наконец мальчонка добивается внимания с помощью умоляющего шепота.

– Пап. – Он сует отцу шоколадный батончик, выбранный в прикассовой зоне. – Можно? Пожалуйста?

Мужчина качает головой.

– Не сегодня, приятель. Положи на место.

Кассир заканчивает пробивать товары и объявляет общую сумму.

Если честно, мне нет до них никакого дела. А вот что мне любопытно, так это поглядывать на Аспен. Она нереально соблазнительна в обрезанных джинсовых шортах.

Но, похоже, возникает какая-то проблема, и я снова смотрю на мужчину в ожидании. Но он топчется у кассы. На его лице отражается беспокойство. Он считает купюры. Дважды.

Затем переводит дыхание и спрашивает, сколько стоит хлеб.

– Три тридцать девять, сэр, – тихо говорит кассир.

Мужчина снимает хлеб с ленты конвейера и задумывается. Наверняка мысленно подсчитывает получившуюся сумму.

– А апельсины?

В груди вдруг становится тесно, пока я наблюдаю, как вытягивается лицо мальчика.

– Но, папа…

Я действую молниеносно, но незаметно. Достаю двадцатку из бумажника, бросаю ее на пол. И хлопаю чувака по плечу.

Он устало поворачивается ко мне.

– Извините. Не вы уронили? – Я наклоняюсь, подбираю двадцатку и протягиваю мужчине.

На мгновение он впадает в замешательство, но затем в его глазах появляется благодарность, смешанная с облегчением.

– Спасибо, – благодарит он, принимая двадцатидолларовую купюру, а потом пожимает мне руку.

Я приветливо улыбаюсь.

– Все в порядке.

Мужчина передает деньги кассиру, в то время как мальчик таращится на меня.

Может, заплатить и за шоколадку для парнишки? Я несколько секунд размышляю над этим, но в последний момент передумываю, поскольку не хочу вмешиваться в семейные дела. Лучше просто помогу в безвыходной ситуации. К тому же мне по личному опыту известно, что сестра наверняка кастрировала бы меня, если б я дал Джексону вкусняшку, по мнению Нелл, начиненную сахаром.

Пока мы пробиваем продукты, Аспен помалкивает. Я расплачиваюсь, она помогает мне собрать сумки.

Когда мы идем к машине, она прижимается ко мне бедром.

– Ты здорово поступил.

– Да ладно, ничего такого.

Аспен кидает на меня скептический взгляд.

– Не хочешь, чтобы кто-нибудь узнал, что под маской крутого хоккеиста скрывается милый парень?

Я ухмыляюсь.

– Боже упаси. Это полностью разрушит репутацию сволочи.

Мы загружаем сумки в машину.

Аспен усмехается.

– Что ж, поняла!

Теплое чувство в груди отказывается угасать всю обратную дорогу. Мы слушаем местную кантри-радиостанцию, подпевая исполнителям.

Аспен подтрунивает над моим ужасным певческим голосом. Однако она веселится от души, поэтому я воплю еще громче.

У Аспен замечательный смех, и ее легко заставить улыбнуться.

Вернувшись домой, мы выгружаем сумки с покупками на кухонный островок.

Аспен достает головку чеснока, упаковку козьего сыра и буханку французского хлеба.

– Уже слюнки текут. Ты только глянь! У меня разыгралось воображение по поводу твоей сегодняшней готовки.

Я незамедлительно отвечаю:

– У меня серьезные планы на лето, хочу произвести на тебя впечатление.

Аспен хихикает.

– Признаюсь, меня несложно впечатлить. Обычно я питаюсь едой навынос. Но, насколько я могу судить, в здешней глуши нет ни единого заведения, где можно было бы заказать ужин.

– Детка, никогда не изменяй себе.

Она хохочет.

– Никогда!

В глубине души мне нравится идея произвести на Аспен впечатление.

* * *

Мы выбираем нетривиальный ужин. Я пытаюсь научить Аспен нанизывать креветки на шампуры и жарить на гриле.

– Лучше ты.

Аспен морщится и грустнеет в процессе приготовления, поэтому я беру инициативу на себя, вытаскивая из каждой креветки маленькие голубые прожилки.

Аспен отличается от девушек, к которым я привык. Тот факт, что я профессиональный спортсмен, похоже, нисколько не смущает ее. Вдобавок она работает в той же лиге, что и я, поэтому мне можно расслабиться.

После ужина и уборки на кухне Аспен заваривает имбирный чай, который она сегодня купила, а я открываю баночку с засахаренным пеканом. Мы сидим на диване и обсуждаем лучшие боевики, а после – кто из вратарей НХЛ самый крутой. Я сто лет так часто не улыбался.

– Еще одно признание, – говорит Аспен после минутной паузы. – Мне написал Дейл.

Желудок скучивается в узел при упоминании о ее тупом бывшем.

– Да?

– Да, но я не ответила. Уверена, он хотел впарить очередную дерьмовую отговорку, дескать, скучает по мне, сожалеет об изменах и хочет, чтобы я вернулась. Но пути назад нет.

Я жду, что она продолжит, но Аспен замолкает. Делает еще глоток чая, ставит кружку на кофейный столик.

И поворачивается ко мне.

– Я решила, что хочу побыть одна: пожить без отношений. Снова обрести себя, быть довольной собой. Понимаешь, о чем я?

– Однозначно понимаю.

– То есть… зачем вообще ходить на свидания, если люди изобрели вибраторы, которые могут заменить любого парня? Все может быть намного проще.

Мне ни в коем случае нельзя представлять Аспен с вибратором. Я скрещиваю руки на груди и пытаюсь вести себя непринужденно.

– Тогда ты должна знать, что если когда-нибудь соберешься на свидание, то парень, которого ты выберешь, окажется чертовым везунчиком.

У Аспен перехватывает дыхание, ее глаза загораются, впиваясь в мои.

Она о чем-то задумывается, а затем быстро кивает.

– Спасибо, Алекс. За все.

– Конечно, – хрипло бормочу я.

– День был насыщенный, наверное, мне пора ложиться спать, – говорит она, поднимаясь с дивана. – Спокойной ночи, Алекс.

– Сладких снов, Аспен.

Я запираю двери, выключаю свет, после чего поднимаюсь по лестнице.

Несмотря на удобный матрас и простыни с миллиардным количеством нитей, я не могу заснуть. Раздражение растет. Я переворачиваюсь и взбиваю подушку. Делаю глубокий вдох. Мне известна причина, по которой усталости как не бывало. Технически я должен был вымотаться.

Последние два дня я тренировался, занимался физическим трудом и провел день в городе, но теперь я настолько на взводе, что все тело натянуто, будто чертова проволока. И причина ясна – мое сильное влечение к Аспен.

Правая рука скользит под одеяло, и я предупреждающе сжимаю полуэрегированный член. Аспен красивая и чертовски крутая. Но это вовсе не значит, что мне нужно трахнуть девушку к следующему вторнику.

Черт. Мне необходимо остыть.

У моей поездки есть цель. Мне надо доказать самому себе, что я могу платонически общаться с женщиной, которая мне нравится. Наверное, задача не слишком сложная. И возможно, было бы легче подавить влечение к Аспен, если бы я заранее с кем-нибудь переспал.

И, вероятно, тогда я бы не был взвинчен. Но, честно говоря, перепихон с незнакомкой меня с некоторых пор не заводит – и уж точно не заводит сейчас.

Я равномерно дышу и провожу рукой по отросшей щетине. В принципе, у меня нет проблем с засыпанием. Обычно я вкалываю чертовски усердно, и в тот момент, когда моя голова касается подушки, я сразу же отключаюсь.

Давненько я не был в таком раздрае. Нечто подобное случилось, когда я еще был в отношениях, которые не складывались, и крутился в кровати, размышляя о своей прежней жизни до НХЛ, до Иден. Как легко и весело мне было в те беззаботные дни.

И тогда я подумал, что одиночество – именно то, что мне нужно.

Я жестоко ошибался.

Я скучаю по ощущению, когда ночью лежишь с кем-то в постели. Разговариваешь. Смеешься и шутишь. Порвать с Иден было верным решением, но по дружбе с ней я скучал, ведь изначально мы неплохо ладили. Я любил Иден. Сначала все было в порядке, и мы по-настоящему упивались друг другом. Но постепенно все превратилось в ад.

А теперь я узнаю` Аспен поближе и понимаю, насколько иначе все могло бы быть с такой, как она. С ней легко говорить. А еще для этой девушки приятно готовить. В общем, мне нравится проводить с ней время.

Черт.

Я ерзаю на кровати, переворачиваясь на другой бок. Единственная надежда хоть как-то пережить лето – отключить либидо и наслаждаться тем, что есть. Спокойный отпуск безо всяких романтических осложнений.