Текст книги "Я стану твоим зеркалом. Избранные интервью Энди Уорхола (1962–1987)"

Исследование того, как Уорхол пользовался заимствованиями в интервью, лучше всего начать с его самого известного (но перевранного при цитировании) афоризма «В будущем каждый станет мировой знаменитостью на пятнадцать минут»[46]46
  Andy Warhol. Stockholm: Moderna Museum, 1968. Без пагинации.


[Закрыть], который уже стал крылатым выражением и намозолил нам глаза и уши. Почему Уорхол говорит именно о пятнадцати минутах, а не о пяти, десяти или тридцати? Наверно, потому, что пятнадцать минут – это стандартная длительность передач от зари радиовещания до телевизионных новостей в пятидесятые-шестидесятые годы (конечно, в наше время теленовости обычно длятся тридцать или шестьдесят минут)[47]47
  Несколько телепередач оставались пятнадцатиминутными вплоть до 1963 года. См.: Barnouw, Erik. The Image Empire: A History of Broadcasting in the United States. Vol. 3. New York: Oxford University Press, 1970. Р. 208, 246.


[Закрыть]. Некоторые передачи так и назывались: «Пятнадцать минут с Бингом Кросби» или «Четверть часа от фирмы Camel»[48]48
  См.: Dunning, John. Tune in Yesterday: The Ultimate Encyclopedia of Old-Time Radio 1925–1976. Englewood Cliffs, N.J.: Prentice-Hall, 1976. Р. 72, 109.


[Закрыть].

Подобные заимствования из языка и формата СМИ Уорхол практиковал уже в своих первых интервью. В первом известном опубликованном интервью (для Art Voices, включено в наш сборник) он использует особый стандартный формат, когда на все вопросы отвечают только «да» или «нет». Кстати, всем интервьюерам (будь то антропологи, социологи, журналисты или даже сотрудники ФБР) советуют избегать вопросов, на которые респондент может ответить односложно. Объяснение лежит на поверхности: такими вопросами много информации не вытянешь. Потому-то Уорхолу они больше всего и нравились[49]49
  См., например: Tyrrell, Robert. The Work of the Television Journalist. London: Focal Press, 1975; Ryals, James R. Successful Interviewing // FBI Law Enforcement Bulletin. Vol. 60. March 1991. P. 6–7.


[Закрыть]. (В общественных науках формат интервью «да/нет» называется «закрытым» в противоположность «открытому», приглашающему к разговорчивости. За открытый формат энергичнее всего ратовали социолог Роберт Мертон и его коллеги из Колумбийского университета в сороковые-пятидесятые годы ХХ века[50]50
  См.: Merton, Robert K., Fiske, Marjorie, and Kendall, Patricia L. The Focused Interview: A Manual of Problems and Procedures. 2nd edition 1956. New York: Free Press, 1990. В последние годы признается, что и «открытый», и «закрытый» подходы к интервью могут давать уклончивые или неопределенные результаты; см., например: Foddy, William. Constructing Questions for Interviews and Questionnaires. P. 151–152.


[Закрыть].)

Уорхол в сговоре с редакцией Art Voices воспользовался форматом «да/нет», чтобы создать комический эффект. Причем он умудрился сделать так, что из его ответов мы узнаем гораздо больше, чем из обычных «да» или «нет». Например, на вопрос «Что такое поп-арт?» Уорхол ответил: «Да». Это односложное слово само звучит в духе поп-арта, словно Уорхол дал иллюстрацию вместо определения. Вдобавок, отвечая «да», Уорхол мог хвалить свое творчество без риска показаться напыщенным или откровенно самовлюбленным (как я уже отмечала выше, в подобных интервью это частый недостаток).

В середине интервью для Art Voices Уорхол сбросил с себя «смирительную рубашку» узкого лексикона, которую сам себе навязал. Он начал употреблять другие слова помимо «да» и «нет», но тоже почерпнутые из набора шаблонных выражений и общих мест. Источник нижеприведенного диалога – интервью политиков (любопытно, что именно политики, по-видимому, давали первые интервью в современном понимании этого слова[51]51
  Boorstin. The Image. P. 15.


[Закрыть]. Было это в середине пятидесятых годов XIX века), и интервьюер проницательно на это указывает:

Вопрос Влияют ли поп-артовцы друг на друга?

Ответ Об этом пока рано говорить.

Вопрос Вы не на пресс-конференции Кеннеди[52]52
  См. с. 45 этой книги. Один журналист даже счел, что к интервью Уорхол относится наподобие политика: «Хотя Энди обожает давать интервью, он с лоском и самообладанием политика умеет отвечать обтекаемо» (Pousner. Andy, Baby!).


[Закрыть].

Ненадолго отвлечемся от темы заимствованных выражений. Важно отметить: когда в середине интервью Уорхол отбросил правило насчет «да» и «нет», в этом обнаружилась динамика, характерная для многих бесед с ним. Такое ощущение, что в начале интервью он нервничает, а затем постепенно успокаивается[53]53
  Разумеется, интервью в формате «вопрос-ответ» публикуются в отредактированной форме и, следовательно, не являются дословной записью ответов Уорхола; однако мы вполне можем быть уверены, что динамика, описанная здесь мною, действительно была свойственна поведению Уорхола во время интервью. Она заметна в нескольких интервью. Хороший пример – беседа, в которой он участвовал вместе с двумя другими художниками и модераторами. Эта беседа транслировалась по радио в 1964 году, а спустя два года, в отредактированной форме, была опубликована. В начале беседы, когда Уорхола спрашивают, как он начал работать с образами поп-культуры, он говорит, что ответить не может, потому что удолбался, и просит модератора обратиться к кому-то другому. Однако когда беседа продолжилась (а разговор шел уже не о нем), Уорхол начал высказываться: например, когда речь зашла о картинах-комиксах Лихтенштейна, заметил, что благодаря таким работам в публикациях комиксов теперь указываются их авторы, хотя раньше это не практиковалось. См.: Glaser, Bruce. Oldenburg, Lichtenstein, Warhol: A Discussion // Artforum. Vol. 4. February 1966. P. 20–24.


[Закрыть]. За этой динамикой скрывался сильный страх публичных выступлений, которым Уорхол страдал много лет. Однокурсник Уорхола Беннард Б. Перлмен вспоминал, что в студенческие годы, когда художнику приходилось высказываться перед классом, «он неизменно произносил несколько фраз, а потом цепенел, не мог вымолвить ни слова. Нам всем становилось за него больно»[54]54
  Perlman, Bennard B. The Education of Andy Warhol // The Andy Warhol Museum: The Inaugural Publication. Pittsburgh: Andy Warhol Museum, 1994. Р. 153.


[Закрыть]. Сам Уорхол без утайки рассказывал, что этот мандраж иногда лишал его дара речи. В интервью для Cavalier в 1966 году он сказал: «Я участвовал в некоторых передачах на радио и телевидении, но обычно терпел полный провал», а в другом интервью, в 1977-м, поведал: «Пару раз я был в эфире у Мерва Гриффина, но так нервничал, что не смог вставить ни слова»[55]55
  Стерлинг Маклхенни и Питер Рэй. Внутри Энди Уорхола (с. 148 наст. изд.); Гленн О’Брайен. Интервью: Энди Уорхол (с. 279 наст. изд.).


[Закрыть]. Чтобы победить страх, Уорхол использовал в том числе формулы типа «да» и «нет», а также другие заемные ответы.

Обнаружив вербальную формулу, оказывающую такое действие, Уорхол с удовольствием повторял ее вновь и вновь (повтор, разумеется, еще и одна из главных черт его стиля в изобразительном искусстве). К примеру, ответы «да» и «нет» встречаются в интервью (перепечатанном здесь), которое было включено в его книгу «Индекс Энди Уорхола (Книга)» (1967 год; совместный проект, сделанный в основном людьми из его окружения[56]56
  См. с. 155 наст. изд.


[Закрыть]). Кроме того, мы обнаруживаем, что при выступлениях вживую он тоже делал упор на эту формулу. Осенью 1967 года New York Post описала его выступление в Университете Дрю:

«В переполненном гимнастическом зале в Мэдисоне, штат Нью-Джерси, студенты ожидали, что Уорхол будет говорить о поп-арте и кинорежиссуре. Вместо этого Уорхол показал тридцатиминутный фильм, а на вопросы отвечал только “да” или “нет”.

“Мы оплатили приезд Энди Уорхола, но не выжали из него и двух слов”, – сказал [Томас] Макмаллен [президент студенческой ассоциации]»[57]57
  Warhol’s Latest: The Silent Show // New York Post. 10 October 1967.


[Закрыть].

Вместо объяснения они получили наглядную демонстрацию: вместо разговоров о кинорежиссуре Уорхол показал фильм; а его обескураживающие «да» и «нет» были (как и в интервью 1962 года) иллюстрацией поп-арта, а не разговором о нем. В результате получился перформанс (так можно назвать и многие из его опубликованных интервью или скандальные инциденты, когда Уорхол присылал своего «двойника» Аллена Миджетта, чтобы он читал вместо него лекции[58]58
  О том, как Аллен Миджетт выступал в качестве Уорхола, сам Уорхол рассказал в «ПОПизме».


[Закрыть]). Уорхол считал, что интервью (совсем как «речевое событие» в терминологии социологов) – это событие, развивающееся по правилам, которые регулируют использование речи. Но Уорхол шел еще дальше в своем сотрудничестве с медиа, превращая «речевое событие» в художественную акцию[59]59
  Об интервью как «речевом событии» см. главу 2 в кн.: Mishler, Elliot G. Research Interviewing: Context and Narrative.


[Закрыть].

Попросив Аллена Миджетта выступить за него, Уорхол позаимствовал голливудскую традицию, которая к тому времени сделалась старинной, – обычай отправлять своего двойника на публичные выступления. Как известно, особенно часто это проделывала Грета Гарбо. Любопытно, что это не всегда держали в тайне: в 1929 году в Photoplay появился очерк об одной из дублерш Гарбо[60]60
  Shipley, Lois. The Girl Who Played Greta Garbo // Photoplay. August 1929; перепечатано в: The Talkies: Articles and Illustrations from a Great Fan Magazine, 1928–1940 / edited by Richard Griffith. New York: Dover Publications, 1971. Р. 133, 309.


[Закрыть].

Голливудский кинобизнес, создавший феномен дублерш, породил и типичное для пятидесятых годов представление, что для киностудии актриса – не что иное, как «машина». Когда Уорхол произнес скандальную фразу – мол, хочу «быть машиной» (впервые она была опубликована в ноябрьском номере Artnews за 1963 год), он, вполне возможно, обыгрывал то обстоятельство, что Дебби Рейнольдс именовали «холодной и расчетливой машиной», а Мэрилин Монро уверяла: «Актер – не машина, как бы им ни хотелось так нас называть… Кино задумано как форма искусства, а не просто индустрия»[61]61
  О том, как Дебби Рейнольдс называли «машиной», см.: International Celebrity Register. Р. 618; слова Мэрилин Монро были опубликованы (за несколько дней до ее смерти) в Life (3 August 1962. P. 34).


[Закрыть]. Если вспомнить, что термины типа «машина» действительно широко использовались в прессе, мы лучше поймем, в каком смысле употреблял их сам Уорхол. Раньше подобные высказывания Уорхола (особенно утверждение, что он хочет быть машиной) часто воспринимались буквально[62]62
  Эта узкая трактовка высказывания Уорхола вскоре была проанализирована, например Полом Берджином (Bergin, Paul. The Artist as Machine // Art Journal. Vol. 26. Summer 1967. P. 359–363), а позднее породила более теоретические интерпретации, к примеру: де Дюв, Тьерри. Невольники Маркса: Бойс, Уорхол, Кляйн, Дюшан / пер. А. Шестакова. М.: Ад Маргинем Пресс, 2016. С. 33–56. Помимо голливудского лексикона, есть еще один богатый контекст для истолкования фразы Уорхола – научно-популярная литература по кибернетике, которая издавалась в бумажных обложках в пятидесятых и начале шестидесятых годов ХХ века. То были работы Норберта Винера, У. Слакина, Морриса Филлипсона и других авторов.


[Закрыть].

Уорхол произносил клише из лексикона кинозвезд (одного из подразделов его заемного языка), дабы добиться того же эффекта, как и от «да» и «нет». Тем самым он создал словесные эквиваленты своих портретов Мэрилин Монро, Элизабет Тейлор и других голливудских знаменитостей. В подобных случаях он упоенно практиковал, так сказать, перенос контекста, и его фразы даже в беседе с корреспондентом New York Times казались выдержками из публикаций Photoplay. В интервью для статьи в New York Times в 1965 году он утверждал (как частенько в середине шестидесятых), что бросает живопись, дабы полностью посвятить себя кино, а затем сострил: «Я получил предложение из Голливуда, знаете ли, и всерьез подумываю согласиться»[63]63
  Lenoir, Jean-Pierre. Paris Impressed by Warhol Show // New York Times. 18 May 1965.


[Закрыть]. Двумя годами позже, продолжая эту линию, он сказал в интервью: «У меня только одна цель – заиметь свой бассейн в Голливуде»[64]64
  Гретхен Берг. Энди Уорхол: моя правдивая история (см. с. 133 наст. изд.).


[Закрыть]. Еще позднее, в 1986 году, он употребил термин «фотосессия», тоже происходящий из мира знаменитостей (мира, в котором Уорхол к тому времени стал своим), так что обнажил не только его заемность, но и претенциозность. Когда интервьюер, британский арт-критик Мэтью Коллингс, заметил, что новая книга Уорхола «Америка» (альбом фотографий в стиле любительских снимков) «весьма патриотична», Уорхол ответил: «Это просто фотосессия». Коллингс спросил, что Уорхол понимает под этим термином. Вот объяснение Уорхола:

«Не знаю. Так все говорят. Это слово значит, что ты просто попал на фото или типа того. Когда кто-то говорит: “Это фотосессия”, ты просто стоишь на одном месте, и тебя фотографируют. Вообще-то это просто значит, что ты фотографируешься»[65]65
  Collings, Matthew. Andy Warhol // Artscribe International. Vol. 59. September – October 1986. P. 44.


[Закрыть].

У знаменитых художников Уорхол заимствовал слова не реже, чем у других подвидов знаменитостей. В статье в New York Times, заявив, что отныне посвятит себя кино, он назвал себя «художником в отставке»[66]66
  Lenoir. Paris Impressed by Warhol Show.


[Закрыть]. Эта мысль взята у Марселя Дюшана, который в середине двадцатых годов самолично помог распустить слух, будто решил забросить искусство и направить свои творческие порывы на игру в шахматы. Некоторые другие остроты Уорхола, вероятно, тоже восходят к Дюшану. Например, провокативная фраза «искусство – это бизнес, а бизнес – это искусство» вторит утверждению Дюшана, что живопись – «нынче занятие для Уолл-стрит. Если ты делаешь бизнес на своей революционности, кто ты после этого такой? Жулье»[67]67
  Уорхол. Философия… С. 100; слова Дюшана были процитированы в: International Celebrity Register, р. 223.


[Закрыть].

Еще один художник, чьи слова Уорхол повторял и перефразировал, – Джаспер Джонс. Джонс разъяснял, что основные элементы его картин – американский флаг и мишень, потому что «и то, и другое люди видят, но не рассматривают». По-видимому, эта хорошо известная фраза – прообраз ответа Уорхола, когда его спросили: «Тема “Тайной вечери” имеет для вас какое-то особенное значение?» Речь шла о серии Уорхола «Тайная вечеря» (1986), основанной на знаменитой фреске Леонардо да Винчи. Итак, Уорхол ответил: «Это то, что видишь постоянно. Видишь – и не задумываешься»[68]68
  Hopps, Walter. An Interview with Jasper Johns // Artforum. Vol. 3. March 1965. P. 34; Taylor, Paul. Andy Warhol: The Last Interview // Flash Art International. N 133. April 1987. P. 41.


[Закрыть]. Мы увидели, что Дюшаном и Джонсом вдохновлены не только картины, но и слова Уорхола. Как неоднократно продемонстрировано выше, визуальное и вербальное – основа и уто́к бесшовной ткани, составляющей творчество Уорхола.

Пожалуй, самые интересные из вербальных заимствований Уорхола – те, которые он брал из текстов о собственном творчестве. Утверждая, что сделал что-то тем или иным образом, потому что это «легко», Уорхол повторял слова историка искусства Питера Селца, который вынес поп-арту один из первых и, возможно, самых язвительных вердиктов. По мнению Селца, поп-арту свойственна безответственность, он холоден и самодоволен, да к тому же создавать его «легко». Слово «легко» повторяется несколько раз: поп-арт «легко усваивается», «потреблять его так же легко, как производить», его «легко продвигать на рынок»[69]69
  Selz, Peter. Pop Goes the Artist // Partisan Review. Vol. 30. Summer 1963; перепечатано под заглавием «The Flaccid Art» в: Pop Art: The Critical Dialogue / ed. Carol Anne Mahsun. Ann Arbor: UMI Research Press, 1989. P. 80–81.


[Закрыть]. Не пытаясь опровергнуть упреки Селца, Уорхол просто повторил его слова. В 1965 году он объяснял поэту и арт-критику Джону Эшбери, что, хотя в данный момент его больше всего интересует кино, он вряд ли бросит живопись: «Зачем мне бросать такое легкое дело?»[70]70
  Ashbery, John. Andy Warhol in Paris // New York Herald Tribune (International Edition). 17 May 1965; перепечатано в: Ashbery, John. Reported Sightings: Art Chronicles 1957–1987 / ed. David Bergman. New York: Alfred A. Knopf, 1989. P. 121.


[Закрыть] И наоборот, спустя несколько лет в интервью для Mademoiselle (и много раз позднее) он утверждал, что больше любит снимать фильмы, чем писать картины, потому что это «легче»[71]71
  G. E. [приглашенные редакторы Клем Голдбергер, Джен Лавассер и Джоанна Ромер.] Warhol // Mademoiselle. Vol. 65. August 1967. P. 325. Два примера того, как Уорхол позднее повторял эти утверждения, см.: Weaver, Neal. The Warhol Phenomenon: Trying to Understand it // After Dark. January 1969. P. 30, а также в интервью Джозефу Джелмису (см. наст. изд., с. 198).


[Закрыть].

Уорхол сам оставил улики того, что воровал слова, написанные о нем другими людьми. В своей книге «Философия Энди Уорхола» он пояснял: «Поэтому я все время думаю о том, как по-новому представлять интервьюерам одно и то же, и это еще одна причина, по которой я теперь читаю отзывы, – я просматриваю их и замечаю, не говорится ли нам или о нас что-нибудь, чем мы можем воспользоваться»[72]72
  Уорхол. Философия… С. 193. Здесь Уорхол лукавит, утверждая, будто в начале творческого пути не читал рецензии на свои работы. На деле он всю жизнь коллекционировал эти рецензии, а также интервью, которые у него брали. В другой части «Философии…» он намекнул, что позаимствовал фразы из газетных вырезок, чтобы сочинить свой словесный портрет. О том, как Уорхолу пришла мысль воспользоваться газетными вырезками для книги «Философия…», см. также: Colacello. Holy Terror. Р. 207–208. Уорхол не только включал слова своих критиков в собственные тексты – иногда он облекал эти слова в визуальную форму. См. мою статью «The Word Transfigured as Image: Andy Warhol’s Responses to Art Criticism» (опубликовано в: Smart Museum of Art Bulletin. Vol. 7. 1995–1996. P. 9–17).


[Закрыть].

Если, проанализировав оставленные им подсказки, мы постигнем коммуникативные техники Уорхола в интервью (например, манеру говорить о себе во множественном числе) и изучим первоисточники его выражений, то мы высоко оценим его мастерство, его способность превращать интервью в текст, который можно анализировать совсем как литературный текст, его понимание интервью как параллели к своему творчеству и составную часть творчества заодно. Правда, другие художники тоже использовали формат интервью для художественного творчества (хороший пример – книга Сальвадора Дали и фотографа Филиппа Халсмана «Усы Дали: фотоинтервью», 1954), но никто, кроме Уорхола, не вкладывал в интервью такую необычайную энергию, никто другой не добился с помощью интервью столь многого. Уорхол сумел придать новые – часто многослойные – значения самым прозаичным и стереотипным словам. В интервью Уорхола даже фраза «не знаю» исполнена глубокого смысла. Можно ли считать эти интервью искусством? Если рассмотреть их в широком контексте, на фоне всего корпуса творчества Уорхола во всех техниках и видах искусства, то, думаю, придется ответить: «Можно»[73]73
  Вопрос, может ли интервью быть произведением искусства или литературным произведением, в последние несколько десятилетий ставился все чаще. Брюс Боуэр задает его в своем эссе «Talk Show» (424) и отвечает в целом отрицательно. Джон Родден более сочувственно (если и в более упрощенной форме) рассматривает этот вопрос в предисловии к своему недавнему сборнику интервью писателей «Performing the Literary Interview: How Writers Craft their Public Selves» (Lincoln, NE: University of Nebraska Press, 2001).


[Закрыть].

Предисловие составителя

Энди Уорхол дал, пожалуй, больше интервью, чем любой другой деятель искусства во второй половине ХХ века. Имидж Уорхола был олицетворением мира масс-медиа, и куда бы Уорхол ни шел, за ним по пятам следовали журналисты. Его меткие шутки превращались в «Эндизмы», его фразы – в трюизмы. Хоть он и был известен как человек неразговорчивый, но стал одной из самых цитируемых икон нашего времени.

Книга, которую вы держите в руках, зародилась весной 2002 года в книжном магазине неподалеку от моего дома. Я зашел в магазин, перелистал сборник эссе о Уорхоле, изданный журналом October. Он завершался интервью с Энди, которое арт-критик Бенджамин Бухло взял в 1985 году. Мне показалось: чем более острые вопросы задавал Бухло, тем уклончивее становились ответы Энди. Бухло усиливал нажим, но Уорхол еще ловчее уворачивался, повторяя фразы, сказанные много раз прежде, совершенно не считаясь с вопросами Бухло. Наконец меня осенило, что Уорхол своими недомолвками выворачивает наизнанку традиционный формат интервью; в итоге я узнал из этого интервью намного больше о Бухло, чем о Уорхоле.

Заинтригованный, я полез в Интернет, где обнаружил одно-два интервью, подтверждавшие то, что мне открылось в беседе Бухло и Уорхола. Хотя фрагменты и отсылки попадались, казалось, на каждом шагу, в многочисленных книгах «Уорхолианы» были перепечатаны лишь несколько интервью Энди. Цепляясь за скупую информацию в сносках и библиографии, я начал разыскивать первые публикации у букинистов и на eBay. Накопив кое-что, осознал, что из этого может получиться интереснейшая книга. Ручеек превратился в полноводный поток, и наконец я собрал почти двести интервью.

Вскоре выяснилось, что эти две сотни интервью – лишь малая толика того, что рассеяно по различным СМИ. Если я кому-то говорил, что коллекционирую интервью Уорхола, мне тут же начинали рассказывать про свои любимые интервью: обычно про малоизвестные или вообще дотоле неизвестные мне. Так я узнал об участии Уорхола в дневных телепередачах в конце шестидесятых – телеинтервью, перевернувших неокрепшие умы; о его странных киносъемках в эпизодических ролях; о вырванных из контекста колкостях, опубликованных в безвестных фанзинах; некоторые люди присылали мне по электронной почте интервью, которые лично взяли у Уорхола много лет назад; я доныне раскапываю все новые и новые.

Что можно считать «интервью Уорхола»? Как-никак, Энди взял немало замечательных интервью – не меньше, чем дал сам. Их предостаточно в журнале Interview и в архивах Andy Warhol’s TV. Но для этой книги я предпочел по большей части интервью, взятые у Уорхола. Возможно, в будущем появятся сборники «интервью» Уорхола в других форматах. Это тоже будут интереснейшие, но определенно другие тексты.

Многие интервью, включенные в эту книгу, взяты из «капсул времени», которые хранятся в Архиве Уорхола в Питсбурге. Есть одна загвоздка: лишь малая доля «капсул времени» распечатана и каталогизирована. Следует предположить, что в нетронутых ящиках в Музее Уорхола доныне таятся десятки других интервью. В мире Уорхола ландшафт вообще крайне изменчив: спустя десять лет, возможно, понадобится издать второй или третий том моего сборника, чтобы эта грань личности Уорхола отразилась в полной мере. Работая над проектом, я вскоре сообразил, что издать более-менее полное собрание интервью Уорхола пока невозможно. Я предпочел составить сборник избранных интервью, отобрав те, которые считаю лучшими из известных нам на сегодняшний день.

Но можно ли выбрать «лучшее» у человека, который считал, что в мире все равноценно? Думаю, да. Перелопатив груды интервью Уорхола, я начал чуять, когда он беседует увлеченно, а когда просто отвечает на автопилоте. Стали заметны сценарии, и вскоре я научился подмечать, когда Энди «во включенном состоянии», а когда «в выключенном» (правда, когда имеешь дело с Уорхолом, это категории относительные; «в выключенном состоянии» он был все равно что мы «во включенном»). Вдобавок некоторые интервью давно признаны «классикой», многие из них я включил в сборник.

Я старался, насколько это возможно, представить читателю все грани личности Уорхола за те двадцать пять лет, когда он находился в центре внимания. Есть интервью, где затронуты все стороны его колоссального творческого наследия и всеядной жизни (Энди – художник, кинорежиссер, издатель, промоутер, артист-исполнитель, гравер, фотограф, писатель и видеохудожник); в других интервью речь идет исключительно об отношении Энди к другим художникам; в третьих – о том, каково было ходить с ним по магазинам, или о его отношении к Нью-Йорку, или о его католицизме.

Я старался справедливо уделить внимание всем периодам, но все же больше половины интервью, включенных в эту книгу, относятся к шестидесятым годам. Многие, в том числе я, считают, что это самое важное время для Уорхола, – собственно, настолько, что я отобрал не менее полудюжины интервью 1966 года, который был для Уорхола судьбоносным.

Ни одно интервью я не редактировал, переработанные варианты в книгу не включал. Несколько раз интервьюеры порывались вручить мне неотредактированные, без купюр стенограммы взамен опубликованных текстов, но каждый раз по зрелом размышлении решали, что интервью, которое они отдали в печать в свое время, было лучше, чем стенограмма.

Вступительные заметки я по возможности писал, консультируясь с интервьюерами. Я много и долго разговаривал с ними по телефону и при личных встречах, старался почувствовать, каково было интервьюировать Энди. Каждому интервьюеру мы присылали для ознакомления текст вступительной заметки, чтобы все факты были выверены, все люди охарактеризованы надлежащим образом.

Если я заключал, что вводки к интервью важны для обстоятельств, в которых оно было взято, я включал их в книгу. В других случаях я брал из публикаций только фрагменты, непосредственно относящиеся к интервью. Иногда, если вводка представляла собой сухую биографическую справку или примечания редакции, я перепечатывал интервью без вводной статьи.

Я пояснил в примечаниях то, что, по моему разумению, нужно пояснить широкому читателю; если Уорхол или его собеседник упоминали о чем-то неизвестном или малоизвестном, я наводил справки и давал сноску. Я старался не злоупотреблять примечаниями, так как читатель, который раскроет эту книгу, наверняка кое-что уже знает о Уорхоле и его круге. Дополнительную информацию можно найти во множестве биографий и монографий, а также на сайтах о жизни и творчестве Уорхола.

Я встречался с Энди всего однажды, в 1986 году, на приеме, который он устроил в музее Уитни в честь Кита Харинга и Кенни Шарфа. Прием спонсировался производителем водки «Абсолют». Когда вечеринка отгремела, я, пьяный в стельку, нетвердой походкой подошел к Энди, чтобы поблагодарить его за приглашение. Я протянул ему руку, он отшатнулся (по крайней мере, так запомнилось мне). Я почувствовал себя глупо.

После встречи со словами Энди Уорхола твои отношения с языком уже никогда не станут прежними. Предвзятые представления о «здесь», «сейчас» и «я», которые давным-давно въелись в твое сознание, улетучиваются без следа. Хотя в массовом сознании остался именно внешний облик Уорхола, после интервью у нас возникает экстраординарно явственное ощущение, что мы погрузились в его внутренний мир. В конечном итоге зеркало Уорхола отбрасывает «солнечные зайчики» на нас; по сути, эта книга – про нас с вами, про то, какими мы станем, если просеять нас через фантом Энди Уорхола[74]74
  Каждому интервью предпослана следующая информация: название статьи; имя интервьюера (если оно нам известно); дата интервью (если она нам известна); название издания, в котором опубликовано интервью, и дата публикации (если они нам известны). Вступительные замечания составителя этого сборника набраны курсивом и подписаны «КГ»; вступления, которые были предпосланы интервью в первоначальной публикации (если мы перепечатываем их в книге целиком или частично), набраны обычным шрифтом. Ради аутентичности интервью, включенные в нашу книгу, сверстаны как в их первоначальной публикации (если же внесены изменения, мы предупреждаем об этом особо).


[Закрыть].

Кеннет Голдсмит

Нью-Йорк

Ноябрь 2003 года

Шестидесятые

1. Поп-арт? Это вообще искусство? Откровенное интервью Энди Уорхола

Art Voices. Декабрь 1962 года

Осенью 1962 года поп-арт вошел в моду, а жизнь Энди Уорхола стала бурной. Летом того же года Уорхол скандально прославился в Лос-Анджелесе, где впервые выставил свою серию картин «Банки супа Campbell’s», но до сотрудничества с крупными нью-йоркскими галереями пока не дошло. И вот ситуация изменилась: Уорхолу неожиданно предложили устроить сольную выставку в авторитетной галерее Stable. Итак, в ноябре он показал там шелкографии с Мэрилин Монро, изображения банок консервированного супа, долларовых купюр и бутылок кока-колы. Арт-сообщество расхвалило выставку, а затем все работы с нее нашли своих покупателей. Так Уорхол оказался в авангарде молодого художественного течения.

Когда сольная выставка еще не закончилась, Уорхола позвали участвовать в групповой выставке «Новые реалисты» в солидной галерее Sidney Janis. Эта выставка обсуждалась бурно, как ни одна другая в тот сезон, и стала поворотным моментом для нью-йоркского арт-сообщества: этакой символической «сменой караула». Галерея Sidney Janis, в пятидесятые годы ХХ века сделавшая себе имя на выставках абстрактных экспрессионистов (то есть предыдущего поколения художников), внезапно заключила альянс с совершенно другим течением: начала устраивать дебютные выставки таких новичков, как Рой Лихтенштейн, Джеймс Розенквист и Клас Олденбург. Новый стиль вначале не имел названия, но спустя несколько недель – собственно, 13 декабря, на симпозиуме критиков, коллекционеров, арт-дилеров и художников в нью-йоркском Музее современного искусства (MоMA) – был наречен поп-артом.

Нижеследующее интервью, которое мы нашли в небольшом художественном журнале, уловило дух времени. В нем звучит характерная фраза: «Не любовь, а поп-арт захлестывает страну»[75]75
  Отсылка к песне «Страну захлестывает любовь», которая впервые прозвучала в сатирическом политическом мюзикле Джорджа и Айры Гершвинов «Я о тебе пою». В спектакле исполняется в честь кандидата в президенты, политическая программа которого сводится к идее «любви». – Примеч. пер.


[Закрыть]. В этом интервью Уорхол впервые использует многие стратегии: уклончивость, пассивность, отзеркаливание, к которым с завидным постоянством будет прибегать в последующие двадцать пять лет.

Процитируем фрагмент введения к интервью, где описывается атмосфера: «Мы навестили Уорхола в его студии и нашли, что этот молодой человек – настоящий оригинал. Он чудаковат и язвителен, вовлечь его в серьезный разговор совершенно невозможно. С ним не соскучишься. Мы ему говорим: давайте мы вас проинтервьюируем как официального представителя поп-арта, а он говорит: нет, давайте я вас проинтервьюирую. Мы сказали: нет, давайте это мы возьмем интервью у вас. Ну ладно, сказал он, но только при условии, если я смогу отвечать на ваши вопросы только “да” или “нет”. Мы сели на диван в окружении новых холстов с Мэрилин Монро и Троем Донахью (последнего Уорхол числит среди своих любимых кинозвезд, хотя ни разу не видел его на экране). Повсюду валялись журналы о кино, бейсболе и культуризме. На книжных полках, абсолютно свободных от книг, размещались банки с пивом и фруктовым соком, бутылки от кока-колы. Все время звучали поп-шлягеры из репертуара музыкальных автоматов, так что, задавая свой первый вопрос, мы пытались перекричать песню “Пускай прольется много слез – что ж, так велит игра”»[76]76
  Строки из песни Томми Эдвардса It’s All In The Game, хита номер один в 1958 году. (Здесь и далее, кроме специально указанных случаев, примеч. составителя.)


[Закрыть].

КГ

вопрос Что такое поп-арт?

ответ Да.

вопрос Хороший метод брать интервью, а?

ответ Да.

вопрос Поп-арт – это сатирический взгляд на американскую жизнь?

ответ Нет.

вопрос Мэрилин и Трой – значимые фигуры для вас?

ответ Да.

вопрос Почему? Это ваши любимые кинозвезды?

ответ Да.

вопрос По вашим ощущениям, вы вдыхаете жизнь в мертвые клише?

ответ Нет.

вопрос Есть ли какая-то связь между поп-артом и сюрреализмом?

ответ По-моему, нет.

вопрос Это не односложный ответ. Вам надоела наша игра в односложные ответы?

ответ Да.

вопрос Влияют ли на вас рекламные щиты?

ответ По-моему, они прекрасны.

вопрос Бросают ли поп-артовцы вызов абстрактному экспрессионизму?

ответ Нет, я его люблю.

вопрос Влияют ли поп-артовцы друг на друга?

ответ Об этом пока рано говорить.

вопрос Вы не на пресс-конференции Кеннеди. Поп-арт – отдельная школа?

ответ Не знаю, есть ли уже школа.

вопрос Насколько поп-арт близок к хеппенингам?

ответ Не знаю.

вопрос Что пытается сказать поп-арт?

ответ Не знаю.

вопрос Что означают ваши ряды банок супа Campbell’s?

ответ Это штуки, которые были у меня в детстве.

вопрос Что для вас значит кока-кола?

ответ «Поп»[77]77
  Возможно, ответ содержит каламбур. Одно из значений английского слова pop – «хлоп» (отрывистый звук лопающегося пакета, взрывающегося пистона, открывающего предохранительного клапана, извлекаемой из бутылки пробки и т. д., хлоп, бух). – Примеч. пер.


[Закрыть].