Текст книги "Разоблачение"

У меня был один талант, которым не обладал ни один Смотритель в обозримом прошлом Эззарии. За Воротами я мог совершать превращение, дававшее мне крылья. Никто не понимал, как это возможно, а некоторые даже не верили, когда мне было восемнадцать и я только начал сражаться. Но я считал, что это естественное продолжение моей мелидды, так же как и меч – естественное продолжение моей руки. Крылья давали мне силу и подвижность, которые играли решающую роль во многих битвах.

Чтобы найти то, что таилось в темноте, я произнес необходимое заклинание, но сделал это раньше, чем появились крылья. Демон напал, когда я только начал ощущать жжение в лопатках. У меня не было времени, чтобы крылья обрели форму. Не было времени переключить восприятие и собраться. Я был слишком медлительным и слишком усталым. Мне необходимо было выйти, иначе я бы погиб.

– Айф! – закричал я, когда клыки вонзились в мою плоть сразу с трех сторон. Ворота появились, но зверь утащил меня от них гораздо дальше, чем я предполагал.

Я вырвался и побежал, земля у меня за спиной содрогалась от ударов ног чудовища. Тьма колыхалась от его смрадного дыхания. Отовсюду несло первозданным злом, неприкрытой ненавистью, от которой застывала кровь и ноги наливались свинцом, а воля слабела и душа впадала в отчаяние. Моя слабость сказывалась и на Фионе. Ворота задрожали, качнулись и начали исчезать в темноте.

– Держись, Айф! – снова закричал я, увидев, что творится с серым прямоугольником. Я прыгнул в серое сияние и упал лицом на каменные плиты пола. Одна нога горела, истерзанная зубами чудища, но я ничего не мог с этим поделать. Я не знал, смогу ли вообще когда-нибудь пошевелиться. – Дурак, дурак! – Я пытался избавиться от мрака в голове. Лежал на полу, не чувствуя тела, измученный и истощенный, каждый вдох обжигал легкие, ужас все еще не покинул мою душу. – Прости меня. С тобой все в порядке?

В ответ Фиона лишь захрипела. Я поднялся на локте и посмотрел на нее. Она лежала на спине у огня, белая, как ёё ритуальное платье. Я подполз к ней, увидев, что она лежит в исторгнутых остатках торопливо поглощенной накануне пищи. Она казалась совсем несчастной и сломленной.

Я вытащил ее из лужи и вынес наружу по восточным ступеням храма. Утреннее солнце поднялось уже высоко. Потом принес воды и вымыл ей лицо, влив в рот несколько глотков. Наверное, ее возмутило то, что я заставил ее проглотить воду, предназначенную для умывания, но лицо у нее порозовело. Что ж, хоть какая-то польза.

– Жуткое чудище, – произнес я, когда ее глаза открылись. – Можешь записать, что я искренне сожалею о собственной глупости, заставившей меня пойти к нему. – Что она и сделала, хотя только ее собственная гордость заставила творить заклинание из последних сил.

– С тобой все в порядке? – спросила она, садясь и щурясь от солнечного сияния, но все еще с трудом силясь разглядеть меня.

– Спасибо тебе. – Когда Смотритель еле стоит на ногах, Айфу невероятно тяжело удерживать Ворота. Он, конечно, может закрыть их и оставить Смотрителя скитаться по захваченной демоном душе. Этого всегда боится каждый Смотритель. – Нет, нет, нет. Останься здесь. Тебе не следует вставать. Я сам позабочусь о чистоте… обещаю, я все сделаю как полагается. Отдохни. – Я был обязан ей гораздо большим, чем часовым ритуалом.

Она не сопротивлялась, хотя и не стала спать. Следила за каждым моим движением, пока я целый час чистил оружие, мыл пол, потом мылся сам. Я даже очистил огонь, старательно повторяя каждое слово песни, чтобы закрыть пути, по которым сюда мог явиться демон.

– Значит, ты все это знаешь, – заявила она, когда я произнес последнее слово бесконечного заклинания, обязательного после последней битвы.

– Да, и язык у меня не отсох, а глаза не залило голубым демоническим светом. Но на самом деле я предпочел бы поспать. – Я не пошел на перину, постеленную для меня в одной из внутренних комнат храма, а растянулся прямо на западных ступенях и проспал двенадцать часов кряду. Мне снились убийства.

На следующий день мы отказали двоим, хотя и не покидали храма. Мы спали. Рядом с нами появилась еда. Мы поели и снова уснули. На второе утро пришла Исанна, она говорила с Фионой о Воротах, о заклинаниях и прочих вещах, с которыми имеют дело Айфы. Я не участвовал в разговоре, а просто сидел на ступенях, ел мясо с лепешками и фрукты. Потом их голоса затихли, я посмотрел через плечо. Исанна смотрела на меня из густой тени храма, ее лицо выражало столько же чувств, сколько мраморные колонны, под которыми она стояла. Я вернулся к прерванному завтраку. Потом она ушла.

– Королева сказала, что есть еще жертва, – произнесла Фиона у меня за спиной. – Я ответила ей, что мы уже достаточно отдохнули. Я правильно сделала?

Нужно было очень постараться, чтобы мой голос не дрогнул.

– Я готов. – Буду ли я когда-нибудь работать в паре с Исанной? С трудом представлял себе такую возможность.

– Она сказала, что Ловец в Карн'Хегете сообщает о разногласиях среди дерзийцев. – Фиона сообщила об этом не без удовольствия, словно наша безопасность и спокойствие не зависели от крепости Империи.

Что бы ни говорили о Дерзи – а у меня были все основания ненавидеть это место, – Империя давала стабильность, позволяющую нам спокойно работать уже не одно столетие. Защита Александра будет гарантирована нам, пока правит его семья. Я провел немало времени в спорах с Фионой на эту тему. Но она, как и все остальные, знала только то, что он позволил нам вернуться на родину за нашу помощь в деле с келидцами. Только Исанна и Катрин знали, что Эззария была подарена принцем лично мне. Никто из них не понимал, что связывает меня с принцем.

Тут появился гонец. Случай был странный, так сказала присланная девушка, не успев даже отдышаться. Случай был еще и срочный. Все, что мы смогли выяснить, что жертва вдруг обезумела и бросила жену и детей. Мы с Фионой начали готовиться, и, когда солнце стояло уже в зените, я взял Айфа за руки и отправился в самое странное путешествие в моей жизни.

ГЛАВА 4

– Я Смотритель, направленный Айфом, гонителем демонов, заставить тебя уйти из этого сосуда. Изыди! Уходи, он не твой! – Демон не показывался, значит, придется выслеживать его.

Какое странное место. Под вращающимся бледно-голубым небом раскинулся сад. В нем росли всевозможные цветы, травы и кустарники, сочные, пышные, буйные, зеленые, расцвеченные всеми оттенками, которые только встречаются в природе. Они расцветали, вяли, умирали и снова расцветали с такой скоростью, что я не успевал следить за происходящими изменениями. Я прошел через клумбы к деревьям. Лес тоже отличался исключительным разнообразием: высокие массивные дубы и ясени, цветущие фруктовые деревья, колючие кустарники, похожие на те, что растут у колодцев в азахстанской пустыне, ели и сосны и еще какие-то хвойные породы вроде тех, что встречаются в горах за Кафарной. Желтые и рыжие листья соседствовали здесь с сочной молодой листвой, и все это изменялось, пока я шел дальше, огненные листья клена опадали на землю рядом с лепестками отцветающей груши.

Довольно долго я не видел ничего, кроме этого нелепого пейзажа. Рядом с тропинкой, по которой я шел, с журчанием тек ручей. Я решил, что он может привести меня к цели, и пошел по берегу, продираясь через густой подлесок, прорубая путь серебряным ножом, который я превратил в топор, и едва не свалился с края утеса. Лес кончался на обрыве, внизу лежала такая же зеленая долина. Пока я ждал, когда начнет действовать заклятие, дающее мне крылья, оборвавшаяся тропа начала извиваться и уходить вниз, спускаясь по крутому склону, словно змея, выползающая из старой кожи. Я подумал, что тропа может быть творением Фионы. Айф способен чувствовать возникающие препятствия и устранять их силой своего разума. Но это рискованное занятие, ведь он не видит Смотрителя и легко может столкнуть его в пропасть, в яму или загнать на вершину дерева. Исанна умела создавать подобные вещи, потому что она чувствовала меня и понимала, в чем я нуждаюсь. О любовь моя…

Меня захлестнула волна горя, внезапная и ненужная. Неподходящее место и время. Я сосредоточился и пошел дальше по тропе в пеструю долину, продолжающую меняться. Деревья здесь были выше дерзийских дворцов… живые изгороди размером с дома… красные цветы с черными сердцевинами источали ароматы, от которых у меня кружилась голова.

– Изыди! – воскликнул я, заметив движение впереди, за излучиной широкой бурной реки. Потом я развернулся на звук шагов за моей спиной. Пот заливал лицо. Где же демон? Я не ощущал его. Что-то закрылось. Что творится с моими чувствами?

Порыв горячего ветра зашатал деревья, встревожив рой насекомых. Где-то вдалеке закричала птица. Какой-то усик прицепился к моей шее, и я рубанул по нему мечом, прижимая крылья плотнее к телу, поскольку лес все густел. Я мог поклясться, что слышу смех.

– Изыди!

– Ты птица или одно из этих ворчливых созданий, что вечно жужжат над ухом? – Голос шел сверху, откуда-то из пространства над парой сияющих черных башмаков. – И ты все время повторяешь это дурацкое слово. Прекрати, пожалуйста.

Я отскочил назад и едва не упал, споткнувшись об огромный корень, лежавший на тропе. Когда минуту назад я проходил по этому месту, его там не было. Я тут же выпрямился, держа меч наготове, уверенный, что мне просто заговаривают зубы.

– Убери его. Я не собираюсь спорить с тобой. – Башмаки спрыгнули с дерева, обрушив дождь золотисто-оранжевых листьев. Вместе с ними явился стройный светловолосый человек средних лет. Он насмешливо улыбался. Его светлая борода была аккуратно расчесана, у него были красивые чистые руки. Он был одет в штаны и рубаху густого фиолетового оттенка, серо-зеленый плащ переливался, словно вода под солнцем. Оружия я не заметил. – Так ты птица или блоха? Но ты точно не тот, кто мне нужен. – Он начертил пальцем круг в воздухе, и деревья расступились, чтобы он смог обойти вокруг меня. Я поворачивался вслед за ним, держа нож, то есть теперь меч наготове. – Прекрати. Как я смогу тебя разглядеть, если ты все время вертишься? – Он уперся руками в бока и засмеялся, и моя душа не сжалась от этого звука, как всегда бывало при звуке демонического смеха.

Беседовать с демоном, не важно, похож ли он на ночной кошмар или на нормального человека, всегда неразумно. Ни к чему хорошему это не приводит. Слова лишь рассеивают внимание. Поэтому я ждал. Демон разглядывал меня, прислонившись к заросшему мхом стволу и жуя пучок травы. Похоже, он никуда не спешил. Я размахивал перед ним мечом, чтобы отвлечь его внимание и приблизиться, и почувствовал себя совершенным болваном, когда он прекратил мои движения, подставив руку под клинок.

– Ой! – Он засунул палец в рот. – Оно кусается. Ты действительно хочешь воткнуть это в меня? – Он посмотрел на свой плоский живот и прижал к нему свободную руку. – Не очень-то приятно. Не могли бы мы обойтись без этого?

– Конечно, мы можем обойтись без этого, но только если ты покинешь этот сосуд. «Спокойно. Не дай вовлечь себя в игру».

– Но он не произносит слова, которые жгут мне уши, хотя его чувства похожи: уходи, убирайся, изыди. – Он поморщился и театрально передернул плечами, произнося последнее слово, не заметить которое не мог ни один из его племени. – Но я не хочу уходить, я многому уже научился, и еще это… – он обвел рукой землю, небо и лес, – этот «сосуд», как ты его называешь, и совсем даже неточно, вынужден я добавить. Он, кажется, не возражает против моего присутствия. Зачем же мне уходить?

– Ты не имеешь права остаться. Только уйти или умереть. Не спорь. «Он старается отвлечь меня».

– Нет. Совершенно неприемлемо. Ты должен дать мне другой выбор.

– Другого нет. Уйти или умереть. – Я все время был начеку, но не успел и глазом моргнуть, как мы оказались в совершенно ином месте. Город… заброшенный, злобный ветер катит по грязным улицам мимо разрушенных домов пустой разбитый горшок. Обглоданные кости валяются на рыночной площади, изодранный флаг трепещет на древке, зажатом в руках скелета. Я весь похолодел, особенно клеймо на лице, когда разглядел на флаге ту же эмблему: сокола и льва. Флаг Александра – лев Империи и сокол Дома Денискаров. – Что это? – Я нарушил свой твердый принцип.

– Подумал, что здесь тебе понравится больше. В том месте ты был таким мрачным. «Уйти или умереть». Не очень-то дружелюбно. Вот куда забросили тебя твои чувства… в королевство одного… Безымянного. – Мое сердце сжалось. – Ничего здесь хорошего нет. Точно знаю, нет.

– Но я здесь не для того, чтобы быть дружелюбным.

– Ну тогда убей меня. Так мы ни к чему не придем. – Он уселся между колесами перевернутой повозки и распахнул фиолетовую рубаху на самой обычной человеческой груди. Потом посмотрел на себя, провел длинными пальцами по коже. – Но если поразмыслить…

Мои внутренности сжались в комок, когда пейзаж снова изменился. На этот раз мы оказались в школе Катрин. В углу висела та же пелена света, которую я видел две недели назад. Тощий демон держал в руке меч, делая им широкие взмахи в манере одного из новых учеников Катрин.

– Прекрасно! Подойди ко мне.

Он выуживал все из моей собственной головы. Я отшатнулся, стараясь поставить дополнительные барьеры вокруг своего сознания. Одновременно я пытался понять, как он это делает. Мне не удалось ни того, ни другого. Очень скверно.

– Что, потерял свою самоуверенность? Я могу драться куда лучше, чем ты думаешь. – И на меня обрушился град ударов, таких быстрых, что я не успевал следить за его движениями. Он задел верхнюю часть моего правого уха, мое левое плечо, правое колено и оставил следы своей пятерни на носке одного башмака. Прежде чем я успел ударить в ответ, он оказался в тридцати шагах от меня в центре комнаты для тренировок. Он сел, положив меч перед собой. – Почему бы нам не поговорить?

– Ты должен уйти из сосуда. Это не твое место. Чем бы ты ни был, ты не принадлежишь ему.

– Сомнения страшная вещь. От них вся твоя душа корчится. Удивлен, что я знаю об этом? Мои сомнения не твои. Удивлен, что у меня они есть? Сомнения – враг… Смотрителя… так ты себя называешь. Мне рассказывали о Смотрителях и Айфах… предупреждали держаться от них подальше… и особенно от тебя. Смотрителя, который изменяет себя. Того, кто не похож на всех, кто был до него Я надеялся, что смогу найти тебя сам. От кучи моих соплеменников тебе не будет пользы.

«Я еще в своем уме. Демон просто играет со мной… или все-таки я уже сражался и был тяжело ранен. Что делать? Уходить? Убить его? Он не уходит, значит, я должен его убить. Но все так странно. Наверное, все мои чувства, которыми я пользовался для поиска демонов, вдруг разом умерли. Ни музыки демонов, ни отвратительного скрежета, ни запаха гнили и нечистот, ни мерзостной образины, которая выглядывает из-под приятной внешности. Вне всякого сомнения, он проникает в мою голову. Сам он не показал ничего, но при этом смел всю мою защиту. Но он демон. У меня нет выбора. Ловец обнаружил его, признаки одержимости налицо. Они используют двадцать шесть способов выявления демона. Да и чем еще он может быть?»

– Размышления. Прекрасно. Рассказать тебе, как я здесь оказался? Если ты уберешь в ножны этот гнусный меч или просто отложишь его в сторону, как это сделал я, мы сможем поговорить. Хочу знать, почему гонитель демонов желает отправить меня назад, порубив на куски мой мозг, когда я только что пришел и не успел еще ничего разрушить.

Есть только один способ удостовериться. Выставлять напоказ собственную душу за Воротами очень опасно.

Защитные барьеры, выстроенные за время долгих тренировок, становятся особенно тонкими, когда бродишь по ландшафтам чужой души. Но мне необходимо было что-то, что вернуло бы мне цель. Якорь. Уверенность. Поэтому я присел на корточки перед тощим существом и заглянул ему в глаза… и всеми фибрами мелидды, которые у меня были, я увидел правду. Светловолосый приятный господин, сидящий передо мной, покачивая головой и удивленно приподнимающий брови, действительно был одним из проявлений рей-кирраха. Но правда состояла в том, что в нем не было зла.

Невероятно! Теперь я точно должен его убить. Любой рей-киррах, который может так смутить Смотрителя, так изменять пейзажи… он так опасен, что я даже не могу вообразить насколько. И второй раз в жизни я столкнулся с невозможностью совершить что-то. А казалось бы, что еще могло быть столь невероятным, как божий знак, который я увидел в Александре?

– Зачем ты здесь? – спросил я, садясь напротив него. – Что ты такое?

Бородатый человек, который вовсе не был человеком, радостно улыбнулся:

– Так гораздо лучше. Те, которых ты отсылаешь обратно, всегда такие тупые. Просто скоты, а не гастеи. Они не могут выздороветь. Не то чтобы они заслуживали того, что ты с ними делаешь… Они по-своему полезны, но я не хотел бы стать одним из них. Хотя и это лучше той железяки, которую ты намерен в меня воткнуть Я, со своей стороны, не хочу отсекать от тебя куски, заставлять тебя молить о пощаде и вообще не хочу ничего подобного. Я всего лишь желаю узнать о вас больше и увидеть другой мир. Мой несколько холодноват, хотя для здоровья это неплохо.

– Просто увидеть?.. – Голова у меня шла кругом. – Что такое гастей?

– Спасибо, что спросил. Да, я пришел на охоту, как обычный гастей, и нашел этого человека, который был просто замучен… выжат, так сказать, его законной мегерой и всеми этими пищащими мелкими созданиями. А все, что он хотел, – оставлять на кусках тряпки, на холстах, как он их называет, цветные пятна. И тут пришел я и дал ему средства – он назвал это мужеством – сделать это. Я здесь просто для развлечения, я не собираюсь заставлять его делать какие-то ужасные вещи, в которых ты меня подозреваешь. У него действительно есть вкус к необычным пейзажам. Мы собирались сотворить одно забавное полотно; правда, я еще не продумал все до конца, но тут кто-то из твоих, а не из моих пронюхал про меня. Мой друг, мой хозяин, мой сосуд очень боится, что ты выгонишь меня, потому что тогда у него больше не будет мужества. Я не совсем понимаю, поскольку ни разу не слышал, чтобы человек мог заменить мужество на женственность или на что-нибудь еще, и я совсем не понимаю, как пол связан с этими цветными пятнами на холстах, но тем не менее… Пока что я не хочу уходить, и уж тем более я не хочу уходить с уничтоженным разумом, если ты понимаешь, о чем я.

У меня не было слов. Я был не только ошеломлен, еще меня разбирал смех. Если это безумие, оно и вполовину не так страшно, как я себе представлял. А если это не оно… Боги ночи, до чего же мы договоримся?

Он изменил окружающий нас пейзаж своим непонятным для меня способом, и мы снова оказались на свежем воздухе. На свежем воздухе в чьей-то несчастной душе. Душе художника. Мы шли рядом через зеленые поля, под цветущими и облетающими деревьями. Повсюду была жизнь, солнце согревало мои озябшие руки, я убрал меч и не ощущал ни малейшей опасности. Как это возможно?

– Это невероятно, – произнес я. – Я видел сотни-сотни тебе подобных, но никогда…

– Ты не можешь судить обо всех нас по каким-то гнусным типам. Ты же не смотрел, ты просто знал. Неужели ты судишь обо всем лесе по искореженным ветром деревьям на его кромке? Или о вкусе фрукта по его кислой кожуре? Кроме того, когда ты отправляешься на охоту с такими штуками, – он кивнул на мой кинжал и зеркало в мешочке, привязанное к ремню, – что ты ожидаешь найти? Конечно, тебя не встретят с распростертыми объятиями.

– Значит, есть и другие, похожие на тебя?

Он прерывисто вздохнул:

– Этого я не скажу. Мои кузены-гастеи довольно грубы, почти все. Но есть множество рудеев, с которыми стоит иметь дело, и еще некоторые другие, они весьма разумны и хотели бы с тобой познакомиться. Тебе стоит посмотреть. Изучить. Мы многое можем показать тебе.

– Если ты думаешь сбить меня с толку, заставить меня заключить сделку…

– Как тот Смотритель, который хотел прыгнуть выше головы? Нет, что ты. – Он сорвал несколько цветков и поднес к носу, втянул в себя их аромат и счастливо вздохнул. – Мы с моими друзьями не имеем ничего общего с Нагиддой. Мы были рады, когда ты… я уверен, что это был ты… победил негодяя. Нет, это… Просто приятное знакомство, что здесь дурного?

Небо побагровело и нависло над нами, как зрелый синяк, грязная тропа под нашими ногами стала вдруг скользкой. Фиона… Ворота. Во имя бога, где Ворота? И демон стоит и смотрит. И все еще владеет жертвой.

– Я должен идти. – Я положил руку на рукоять кинжала. У меня были меч и клятва, они составляли суть моей жизни. О чем я думаю?

Демон усмехнулся мне:

– Так что же? Полагаю, я смогу победить тебя, но не стану этого делать. Я не хочу уходить. Мы не можем притвориться, что ты меня не нашел?

Почва, на которой мы стояли, стала проваливаться. Я поймал ветер крыльями и взлетел, глядя на него сверху вниз. Его волосы растрепались и прилипли к лицу. Цветение и увядание шли своим чередом, но теперь все происходило еще быстрее. Я мог захватить его. Он быстр и умел, но я уже видел его манеру боя, к тому же он слишком много размышляет.

Ну да, так же как и я. Я сделал круг и снова завис над ним.

– У тебя есть имя?

Он засмеялся и поднес ко рту сложенные рупором ладони. Звук разнесся по всей долине.

– Ты не сможешь его выговорить. К тому же оно может стать другим, когда ты увидишь меня в следующий раз. Но я запомню тебя, Смотритель. Мы сможем вместе посмотреть другой мир. У нас будут приключения. Мы найдем общие интересы. Возможно, настанет время, когда это тебе пригодится.

Небо рухнуло на землю, цветущие поля начали таять. Я спешил к Воротам. Один раз я оглянулся и увидел его, стоящего посреди пустоты, где только что было полно цветов. Он закачался и исчез в темноте. Я прошел через Ворота и спрыгнул на каменный пол храма.

К тому времени, как рассеялся неизбежный в таких случаях туман, Фиона исчезла. Она выполнила все полагающиеся обряды: чистку, мытье, молитвы и песни, которые казались ей такими важными. В какой-то миг, когда я протирал и убирал в деревянный футляр неиспользованные нож и зеркало, подумалось, не заболела ли она. Но когда пришла пора приступить к ритуалам, мне самому едва не стало дурно. Я подошел к строке песни, в которой говорится об изменении мира после сражения. Одна фраза, если ты вернулся с победой. Одна фраза, если ты проиграл. Другая фраза, если Смотритель погиб. Еще одна фраза, если он был захвачен, даже если и остался в живых. Но в эту ночь для меня не было слов. Что же я сделал?

Фиона знает, что я не убил демона. Айф чувствует это, так же как чувствует, если демон оставил жертву… или не оставил. Скорее всего, Фиона помчалась докладывать о происшествии Совету Наставников. Невыносимо было думать, что она упоминает мое имя рядом со словом «предательство».

Я оставил футляр с оружием во внутренней комнате, набрал воды в колодце рядом с храмом, умылся. Минутный страх исчез, теперь я с нетерпением ждал утра. Как я хотел бы поговорить об этом с Исанной или чтобы она была сегодня со мной. Ее чувства всегда были верны. Демон, не желающий страданий и страха, а всего лишь искусства, красок, науки и приключений. Рей-киррах с чувством юмора. Я смотрел на него с высоты Смотрителя и не мог ошибиться. Все это невероятно странно. Я должен поступить, как Фиона. Рассказать своим наставникам и всем остальным, но не о предательстве, а о чем-то из ряда вон выходящем. О чем-то, что мы не могли и вообразить.

Я нарушил клятву, но не ощущал вины. Было бы неправильно убить его. Неправильно – изгнать его. Мы знали, что изгнание вредно для создания. Эззарианские наставники всегда говорили, что жажда зла есть природа всех демонов, но, если этой жажды не было, как же я мог убить его? Конечно, могло случиться так, что этот демон просто исключение. Но мы должны изучить его.

И разумеется, пока я размышлял обо всех этих вещах, мечтая поделиться ими с Исанной, мои мысли вновь вернулись к смерти нашего ребенка. Мое сердце перевернулось в груди, я едва сдержался, чтобы не ударить кулаком по каменной колонне храма. Но вместо этого я обнял мраморный столб, прислонился к нему горячим лбом и зарыдал от горя, которое больше не мог выносить. А что если тот демон был таким же, как этот? За тысячу лет нам ни разу не пришла в голову подобная мысль.