Текст книги "Повернута на тебе"

Глава 20

Сегодня Ночь костров[24]24
  Ночь Гая Фокса, также известная как Ночь костров и Ночь фейерверков – традиционное для Великобритании ежегодное празднование в ночь на 5 ноября.


[Закрыть], и я согласилась пойти с Майком на вечеринку с фейерверками, которая будет у нас в деревне. Несколько ракет уже разорвалось в небе, и Арчи, как и большинство котов, напуган. Обычно в таком случае он распластывается в невозможной позе и заползает под диван в гостиной, под которым и места-то всего два дюйма. И остается там, пока шум не стихает. Но сейчас его кое-что очень отвлекает от необходимости удрать. Я испекла целый поднос шоколадных пирожных, которые охлаждаются на стойке и ждут, когда я положу их в коробку для печенья и возьму с собой. Арчи сидит под ними, пытаясь решить, нравится ли котам их есть, и если да, то сколько штук в один присест.

– Даже не думай об этом, – сурово говорю я и получаю в ответ злобный взгляд.

Время отъезда быстро приближается – осталась всего неделя. Я должна сказать Майку про Африку и спросить, сможет ли он побыть Арчибальду нянькой. Мой сосед где-то работал всю неделю, и его не было видно. Я начала собирать вещи и складывать их в чемодан. Уже заказала деньги в банке, а моя виза пришла из посольства Кении как раз сегодня утром. Приступы волнения и паники все время следуют один за другим. Миссис Сильвертон очень обрадовалась, что я последовала ее советам, и рассказала много полезного.

Пока я надеваю теплые меховые сапоги, Майк стучит в дверь. Хоть я и уверена, что это «особый стук», все равно сперва смотрю в глазок. Льюис не перестал преследовать меня, несмотря на то, что Джерри, кажется, поговорил с ним. По-видимому, он не может контролировать своего друга так, как жену. Нина сказала, что если Льюис будет продолжать преследовать меня после моего возвращения из Кении, то мне надо будет обратиться в полицию. Только разве они будут заниматься этим? Льюис, конечно, докучает мне, но не думаю, что может причинить настоящий вред. Он звонит несколько раз в день, и я никогда не отвечаю. Раз в несколько вечеров он появляется у моей двери. Иногда оставляет шоколад, однажды – розового плюшевого мишку с вышивкой на груди «Я ♥ ТЕБЯ». Изредка – записку с мольбой о свидании. Время от времени я замечаю, как он прячется во внутреннем дворике возле салона, но никогда не входит внутрь. Разве этого достаточно, чтобы пойти в полицию? Вот если он начнет совать собачье дерьмо в щель для писем или посылать оскорбительные смски с требованием видеть меня в белье или что-нибудь в этом роде, тогда мне придется пересмотреть свое решение. Пока же я еще надеюсь, что он устанет гоняться за той, кто вовсе им не интересуется, и найдет какую-нибудь не столь подозрительную и разборчивую женщину, которая его полюбит.

Я впускаю Майка. Под мышкой он держит коробку с фейерверками.

– Готова и сгораешь от нетерпения? – говорит он, хлопая в ладоши. Думаю, он имеет в виду вечеринку. Но эти же слова могли бы относиться и к моей поездке, о которой, кстати, надо ему рассказать.

Майк одет в мягкую теплую куртку. На нем – джинсы и сапоги, а на голове – разноцветная перуанская шапка чульо[25]25
  Чульо – головной убор индейцев аймара с высокогорных Андов, нынешних Перу и Боливии.


[Закрыть]. Она связана из красной, белой и желтой шерсти, а свисающие уши заканчиваются яркими красными кисточками.

– Ты одет несколько необычно.

– Купил ее, когда несколько лет назад шел по Тропе Инков[26]26
  Тропа Инков – туристический маршрут, позволяющий увидеть достопримечательности индейского племени инков.


[Закрыть], – объясняет он, крутя кисточками. – В Андах было жутко холодно по ночам. Хорошо, что у меня была эта шапка. С тех пор она лежала на дне платяного шкафа. Таня ни за что не хотела, чтобы я ее надевал. Так что это одно из преимуществ холостяцкой жизни. – Он натужно смеется. – Теперь я могу надевать ее, когда захочу. И вот подумал, что пора бы ее проветрить. Это немного рискованно для добрых людей, живущих в Нэшли. Думаешь, мистер и миссис Кодлинг-Бентем впустят меня в этой шапке в свой сад?

– Уверена, что впустят. – Я улыбаюсь. – Она тебе очень идет. – Вижу, что Майк все равно сомневается. – Я не знала, что ты из тех, кто любит приключения, – поддразниваю я.

– Раньше я делал много всего такого. – Он печально пожимает плечами. – Ну, до того, как встретил Таню, конечно. Я побывал в Гималаях, Бутане, Южной Америке, Индии – везде. Но она этого не любила.

– Жалко.

Он пожимает плечами.

– Возможно, когда-нибудь я вернусь к этому.

– А я собираюсь в приключение, – признаюсь я.

Майк в удивлении поднимает глаза.

– Я только что забронировала недельную поездку в Кению. Еду на сафари. – Я кладу пирожные в коробку, пока говорю это, а потом надеваю пальто. – Роскошный кемпинг в Масаи-Маре.

Мой сосед безмолвствует.

– И не смотри на меня так. Я знаю, что я парикмахер, но мы не обязаны проводить отпуск в Бенидорме[27]27
  Бенидорм – город в Испании.


[Закрыть]. Мне хочется испытать что-то новое.

– А что тебя сподвигло? – озадаченно спрашивает Майк. – Ты никогда не говорила, что хочешь уехать.

– Всего на неделю, – смеюсь я. – Не на полгода. Ты готов?

– Если ты готова.

Я целую Арчи в голову.

– Иди, прячься под диван, – советую я. – Мы очень скоро вернемся.

Вид у кота такой, будто он с удовольствием показал бы мне средний палец, если бы мог.

Мы выходим в холодную ночь. На небе – красные, зеленые и золотые всполохи от ракет. Наше дыхание облачком висит в воздухе, пока мы с Майком идем рядом по переулку.

– Это было внезапным решением, – объясняю я Майку, когда он открывает калитку в сад Кодлинг-Бентемов, и мы вместе ступаем на дорожку.

Мистер и миссис Кодлинг-Бентем живут в величественном древнем доме из камня цвета меда. Он стоит рядом с церковью, по другую сторону от дома приходского священника, и вместе эти здания составляют часть доброй старой Англии. У нас больше нет ни лорда, ни его леди, но если бы были, то Кодлинг-Бентемы были бы прекрасными кандидатами. Они состоят в счастливом браке уже больше пятидесяти лет, их дети – дипломаты, военные и тележурналисты – разъехались по всему миру. Кодлинг-Бентемов очень уважают в деревне, и не только потому, что они открывают ворота своего изумительного поместья для всех жителей каждый раз, когда требуется: зимой – на Рождество; весной – на барбекю и сельские танцы; летом – тоже на барбекю. А сегодня будет вечеринка с фейерверком.

Здесь уже человек двадцать, то есть практически все население деревни. На полпути к саду уже горит костер, сияя ярким пламенем. На террасе рядом с домом накрыт стол, там горячий суп и чесночный хлеб. Викарий жарит колбаски на гриле, а из кухни струится аппетитный запах картофеля в мундире и перца чили. Конечно, попозже мне очень захочется все это попробовать. Я передаю свой шоколадный вклад, а Майк уходит, чтобы положить свою коробку с фейерверками поверх огромной груды таких же.

Когда он возвращается, то сразу же говорит:

– Но, надеюсь, это никак не связано с тем мерзавцем, который преследует тебя?

– Ну… отчасти. – Я пытаюсь притвориться беззаботной, чтобы скрыть, как это беспокоит меня на самом деле.

Мистер и миссис Кодлинг-Бентем приветствуют нас и протягивают пластмассовые стаканчики подогретого вина с пряностями. Аромат замечательный, а теплый алкоголь – как раз то, что нужно.

– В нем есть чуточку бренди, – говорит миссис Кодлинг-Бентем, объясняя крепость напитка. – Это согреет ваши сердца.

– Давно мне не согревали сердце, – говорит Майк.

– Значит, сегодняшний вечер для тебя счастливый.

Мы направляемся к костру и становимся так, чтобы лицом чувствовать теплоту. Мороз уже пытается кусать пальцы на руках и ногах.

– Знаешь, Дженни, в следующий раз, когда появится этот тип, позвони мне. Я тут же прибегу и скажу ему пару ласковых.

– Не хочу впутывать тебя в свои проблемы, Майк. Ты и так уже сделал для меня больше чем достаточно. Кроме того, у меня есть отпуск, который необходимо использовать. – Именно сейчас я могла бы сказать ему про женитьбу Пола и про ребенка, но зачем? Ведь тогда я буду выглядеть как грустная старая дева, которая никого не интересует.

– Я мог бы поехать с тобой.

Такая мысль никогда не приходила мне в голову – просить Майка сопровождать меня. Честно говоря, первой мыслью, пришедшей мне в голову, было «не позаботится ли он об Арчи». Это плохо? Не хотелось бы думать, что я считаю Майка само собой разумеющимся.

– Об этом я даже не подумала.

– Ты бронировала поездку онлайн? Я могу сегодня же вечером попытаться присоединиться к тебе. Если тебе хочется, конечно.

– Это было бы замечательно, – говорю я. Если Майк будет рядом со мной, мне будет намного спокойнее. Да и уживаемся мы хорошо. – Я еду на следующей неделе.

– О, черт, возьми, – говорит он, и его хмурый взгляд не соответствует веселой расцветке его шапки. – Так скоро?

Я киваю.

– На той неделе я буду на конференции и никоим образом не могу пропустить ее, ведь я готовлюсь стать боссом. В любое другое время не было бы никаких проблем.

В свете костра я вижу беспокойство на его лице, и мне приятно, что он волнуется за меня – ведь я в одиночку еду в неизвестную страну.

– А есть вероятность, что ты перенесешь поездку? Мне годится любое другое время.

Я качаю головой.

– Мы будем безумно заняты следующие несколько месяцев. Моя начальница позволила мне уехать только потому, что у нее не было выбора.

– Жаль, – говорит Майк. – Чертовски жаль.

Да уж, думаю я. Мне бы очень хотелось, чтобы он поехал со мной – и не только потому, что он лучше меня обращается с фотокамерой.

Кто-то начинает пускать фейерверки, и ливень серебряных искр освещает кусты гортензии и клены. Майк потирает руки.

– Кажется, я нужен там. Меня ждет мужская работа.

– Так иди. А я выпью это чудное вино. Оно очень хорошо идет.

– Оставь немножко и для меня, – велит он и направляется к группе мужчин с фейерверками.

Ну почему мальчишки никогда не взрослеют?

Я любуюсь садом, из которого открываются просторы Бакингемшира, вместе со всеми охаю и ахаю при вспышках фейерверка, и все мысли об Африке бесследно исчезают.

Глава 21

У меня стресс. Еще так много всего надо сделать, а до отъезда в аэропорт остались считанные минуты, если не секунды. Майк уже ждет – он взялся меня подвезти. Сейчас он чистит мой холодильник, а я должна сесть на крышку чемодана, чтобы он закрылся, при этом я и понятия не имею, что в нем лежит.

– Это тебе не понадобится? – спрашивает Нина, держа в руках утюжок для волос.

– Не думаю, что там есть электричество, Нина.

Она недоверчиво смотрит на меня.

– Как же ты собираешься выпрямлять волосы?

– Пожалуй, львы не будут возражать, если на одну неделю я останусь в своем естественном виде, как ты думаешь?

– Все еще не пойму, почему ты не можешь поехать на Ибицу, – бормочет она шепотом. – Ну, если он тебе не нужен… – она отбрасывает утюжок в сторону, – то тебе точно понадобится вот это. – Нина бросает на кровать пару упаковок презервативов и закатывается от смеха. Как раз в этот момент входит Майк, и я чувствую, что мое лицо начинает гореть.

– У нее же должен быть шикарный отпуск, Майк, правильно?

Я торопливо подбираю презервативы, но не знаю, что с ними делать.

– С большим количеством выпивки и необузданным сексом, – добавляет подруга.

У Майка появляется встревоженное выражение.

– Но не слишком много необузданного секса. – По его лицу видно, что он бы предпочел, чтобы у меня вообще не было никакого секса, и я согласна с ним.

– Не будет ничего такого, Нина, – строго говорю я, пряча презервативы в прикроватную тумбочку. – Это будет вовсе не такой отпуск.

– А что, отпуск бывает другим?

– Я хочу познакомиться с иной культурой и, надеюсь, увижу прекрасную дикую природу.

И больше ничего.

– Повеселись, дорогая, – говорит она, закатывая глаза.

Майк, кажется, так же смущен, как и я.

– В холодильнике уже пусто, – говорит он.

Арчи с несчастным видом сидит у него за спиной.

– Парень, мы же будем в порядке без нее, так ведь?

Кот громогласно жалуется в ответ.

– Я мог бы поспать пару ночей здесь, на диване, – говорит Майк. – Чтобы он не был один.

– Это лишнее. На самом деле. С ним все будет хорошо. – Да не будет с Арчи все хорошо. Уж он-то постарается это устроить. Первые несколько дней он будет корчить из себя обиженного, перестанет есть, будет притворяться, что умирает. А потом начнет вить из Майка веревки и забудет, что я уехала. Уж таковы коты.

Впервые я отправляюсь совсем одна и, честно говоря, беспокоюсь. Впрочем, я буду частью небольшой группы и могу надеяться, что они окажутся приятными людьми. А потом напоминаю себе, что уезжаю всего лишь на неделю, и, даже если я их всех возненавижу с первого взгляда, мне придется выносить их всего лишь несколько дней. А если они сразу возненавидят меня, то терпеть им придется тоже недолго. Но все равно мне отчаянно жаль, что Майк не едет вместе со мной.

– Закончила возиться с чемоданом? – хочет знать мой сосед.

– Думаю, да. – Я прикусываю губу, беспокоясь, не забыла ли я что-то важное.

– Ты можешь купить все, что забыла взять с собой, – советует Нина.

– Не уверена, что на африканских равнинах полно магазинов, – напоминаю я ей и удивляюсь, как и Нина, почему я не выбрала безопасную Испанию.

Майк, тяжело выдыхая, поднимает чемодан.

– Кажется, у тебя в нем лежит чугунная кухонная раковина.

Он выходит из моей спальни, спускается по узкой лестнице и направляется к машине.

– Несчастный Майк сохнет по тебе, – шепчет Нина, когда спина моего соседа скрывается из виду.

– Да нет же, – настаиваю я.

– Еще как!

– Он просто вежлив.

Она кивает в знак согласия.

– С ним тебе было бы не так уж и плохо.

– Но ты же называешь его Несчастным Майком, – напоминаю я ей. – И говоришь, что я провожу с ним слишком много времени!

– Возможно, я не так его понимаю, – признает она. – Теперь он забыл свою бывшую жену и кажется очень милым и вовсе не несчастным.

Он забыл свою бывшую жену? Возможно. И начал возвращаться к своему нормальному состоянию. Это похоже на то, как справляешься с огорчениями. Уж я-то знаю. Я, может, и не была без ума от Пола, но то, что он ушел, поразило меня, как сокрушительный удар молнии. А Майк обожал даже землю, по которой ходила Таня. Когда такой человек уходит, требуется время, чтобы приспособиться к этому. Особенно, когда всей душой хочется, чтобы этот человек все еще был рядом. Майк был сам не свой, когда она уехала. Приятно видеть, что теперь он приходит в себя и что я хоть чуть-чуть, но смогла помочь ему в этом.

– Мы опоздаем, – зовет Майк с нижней площадки лестницы.

– Кажется, пора, – говорю я Нине.

– Пожалуйста, возьми их. – Она опять хватает презервативы и засовывает их мне в сумочку. – Ну просто так, на всякий случай.

Я делаю круглые глаза, но не спорю. Так легче. И мы с шумом спускаемся по ступенькам лестницы. Подхватив на руки сопротивляющегося Арчи, я целую его в нос.

– Веди себя хорошо, – говорю я ему, а он извивается в моих объятиях, как строптивый подросток. – Майк будет заботиться о тебе. Не кусай и не царапай его. Это нехорошо.

Кот смотрит на меня так, будто пытается сказать, что такая идиотская мысль никогда и не приходила ему в голову.

Я закрываю дверь. Нина стоит у ворот, пока я сажусь на переднее сиденье машины Майка.

– Чемодан в багажнике, – говорит он. – Ты взяла паспорт, бумажник, билет, деньги?

Я быстро проверяю.

– Да.

– Презервативы? – поддразнивает он.

Я вспыхиваю.

– Да.

Он смеется надо мной, но, вероятно, был бы потрясен, если б узнал, что они на самом деле у меня.

– Тогда поехали.

Мы отъезжаем, и я опускаю стекло, чтобы помахать Нине, которая прыгает на месте и вообще устраивает суматоху.

– Благополучного возвращения, – кричит она. – И помни, что я хочу услышать о твоем необузданном сексе!

Почтальон, который едет нам навстречу, чуть не падает с велосипеда.

Идет дождь. Холодно. Майк очень хороший водитель, и мы движемся по дороге M25 без всяких проблем. Через полтора часа мы благополучно и без опозданий прибываем к третьему терминалу аэропорта Хитроу.

Майк сворачивает на стоянку и настаивает на том, чтобы сопровождать меня в терминал и нести мой багаж.

– Рейс уже на табло, – говорю я. – Найроби, Кения, стойка двадцать шесть.

Мой сосед ведет меня к стойке регистрации и ждет вместе со мной, пока я стою в очереди и сдаю свой битком набитый чемодан. Потом мы быстро пьем кофе в переполненном «Старбаксе», чтобы успокоить мои нервы перед тем, как я пойду в зал отлета.

И вот мы стоим у барьера безопасности – отсюда Майк должен пойти домой, – и я делаю первый шаг на неведомую территорию.

Из сумки я вытаскиваю полиэтиленовый пакет с туалетными принадлежностями, готовясь к утомительным проверкам.

– Ну, – говорит Майк, и в его голосе слышатся нотки горечи, – я буду скучать по тебе.

– Я тоже буду скучать по тебе, – соглашаюсь я. И пока я это говорю, то понимаю, что совсем бы пропала без этого надежного человека, который всегда рядом и готов помочь.

Пассажиры толпятся и толкают нас.

– Не волнуйся об Арчи, – говорит он. – Я буду заботиться о нем.

К моим глазам подступают слезы, но вовсе не из-за моего несносного кота.

– Может быть, когда ты вернешься, – неуверенно говорит Майк, – я приглашу тебя на хороший ужин или что-то в этом роде?

– Это было бы прекрасно.

– Я имею в виду, что все будет как полагается, – застенчиво добавляет он на тот случай, если я не поняла, что он хотел сказать. – Не просто как соседи. Не просто как друзья.

– О, – говорю я, полностью пропустив смысл его слов. – О.

И он обхватывает меня неловким медвежьим объятием и сжимает руками.

– Возвращайся ко мне, Дженни Джонсон, – шепчет он мне в ухо. – Возвращайся благополучно.

– Да. – Собственный голос я слышу будто издалека. – Да.

Майк разжимает объятия и отходит от меня на шаг. Он пристально смотрит на меня, будто пытаясь запомнить каждую черту моего лица, а оно, конечно, должно выражать удивление. Потом громко целует меня в щеку, поворачивается и, в последний раз помахав мне рукой, уходит.

Я остаюсь в некотором ошеломлении. Кажется, моя подруга Нина вполне права. Майк сохнет по мне.

Я улыбаюсь самой себе и чувствую себя прекрасно.

Глава 22

Солнце неистовое. Я такого никогда не видела. С кожи у меня пятнами сходит верхний слой. Сейчас утро, начало десятого, и температура все растет и растет. У воздуха здесь совсем другой вкус. Он пахнет засухой и пылью. Прошло восемь часов после вылета из Лондона и два часа после отправления из Найроби. Надежный полноприводной микроавтобус, в котором я сижу, останавливается у придорожного сувенирного магазина с довольно оптимистической вывеской «Харродс[28]28
  Harrods – самый известный универмаг Лондона. Он считается одним из самых больших и фешенебельных универмагов мира.


[Закрыть] Африка».

Этот африканский филиал всемирно известного лондонского универмага «Харродс» размещается в хибаре, кое-как сколоченной из грубых досок. Она напоминает мне сарай в саду на заднем дворе «Маленького коттеджа». На стенах полно деревянных резных изделий, сделанных на продажу. Здесь есть страшные африканские маски, стройные жирафы, сверкающие чаши из голубого эвкалипта, оливкового и эбенового дерева. На земле вокруг лачуги громоздятся резные фигурки из талькового камня нежных кремовых, зеленых и розовых оттенков. Через проволоку, висящую на двери, перекинуты очень яркие алые, розовые и оранжевые тканые одеяла. Под ними – маленькие щиты из козлиных шкур.

Наша группа вываливается из микроавтобуса. Все мы покупаем по чашке сладкого чая с молоком и выходим на хлипкий балкончик, также созданный из беспорядочно расположенных обрезков досок и других остатков древесины. Перед нами великолепный вид Восточно-Африканской рифтовой долины, огромной геологической трещины, которая тянется от Красного моря до реки Замбези. Эти места часто называют колыбелью человечества, так как считается, что именно здесь зародилась человеческая жизнь. Я чувствую, что в первый раз по-настоящему смотрю на Африку. Как я ждала этого момента! Пейзаж огромный, древний. За всю свою жизнь я ничего подобного не видела. Ничего столь обширного, столь первобытного. Это место отделено миллионом миль от Нэшли, от маленьких элегантных коттеджей и аккуратно подстриженных изгородей. Над нами простирается купол лазурного неба, и равнины цвета охры уходят в бесконечность и даже дальше. Очень далеко отсюда возвышаются огромные горы с реденьким пухом облаков. С моих губ срывается долгий утомленный вздох. Я здесь. Наконец-то я здесь. Мне хочется смеяться и плакать. Я одновременно и обессилена, и взволнована.

Несколько минут отдыха проходят быстро, и водитель торопит нас назад в автобус. Нам предстоит очень долгий путь, прежде чем мы достигнем Масаи-Мара. Еще часов пять или даже больше – это зависит от состояния дороги, как объясняет нам водитель. Я усаживаюсь на свое место и любуюсь пейзажем, проплывающим за окном.

Мы проезжаем через деревни, состоящие из лачуг, ветхих домов и магазинов с яркими рекламами мобильных телефонов. Зебры и газели пасутся вдоль дороги. Иногда стада коз переходят дорогу перед нашим автобусом, рискуя испытать на себе гнев нашего водителя, который неистово гудит, но хода не замедляет. Чем дальше мы едем, тем ухабистее становится дорога.

Мы въезжаем в шумный, переполненный туристами город Нарок. Теперь предстоит свернуть на единственную дорогу, ведущую в Масаи-Мара.

Мои спутники совсем не такие зловредные, как я себе воображала. Нас пятеро. Молодая пара, Шон и Маура – они тоже впервые приехали в Африку. Затем Пэт, одинокая дама старше меня. И, наконец, пожилой мужчина по имени Джон, который, кажется, уже положил глаз на Пэт.

Нас трясет и мотает на раскаленной дороге, усыпанной желтыми камнями и изрезанной поперечными бороздами. Деревенские дети с перепачканными лицами и ангельскими улыбками выбегают поприветствовать нас, изо всех сил стараясь не отставать от автобуса. Они машут нам и выкрикивают свои имена. Время от времени мы останавливаемся, когда встречаем пастуха, перегоняющего свой тощий скот через дорогу с одного поля, кажущегося совсем бесплодным, на другое такое же. В Масаи-Мара, говорит нам водитель, почти два года не видели дождя, и теперь вода стала редким и крайне необходимым товаром.

Еще два часа зубодробительной езды, от которой ноют все суставы и кости, растрясаются внутренности. Теперь из окон видны лишь плоские открытые равнины с редко растущими акациями. Дорога кончилась, остался только грязный след от колес. Нет никаких указателей, кроме тех, которые предоставила сама природа. Обширные стада гну бродят по заповеднику, и я думаю, что если за всю оставшуюся часть путешествия ничего больше не увижу, то одно это уже далеко превзошло все мои представления о том, на что может быть похожа Африка.

Водитель по-прежнему умело ведет машину, и скоро наша долгая, прекрасная и тряская поездка заканчивается. Мы видим два воткнутых в землю скрещенных копья и, радуясь прибытию, въезжаем на участок с травянистыми кустами. Кемпинг Kiihu. Следующие семь дней здесь будет мой дом.

Пока мы паркуемся, зебры, пасущиеся в кустах, поднимают головы и окидывают нас внимательным взглядом, а потом отбегают, когда открывается дверь микроавтобуса. Мы очень устали, и улыбающиеся люди помогают нам выгрузить багаж. Близится вечер. Все мышцы болят, во-первых, из-за того, что мы много часов провели в самолете, а во-вторых, из-за того, что мы долго подпрыгивали в автобусе, как мраморные шарики в жестянке. Но когда я вижу кемпинг, мое настроение улучшается, и я сразу же забываю про все свои боли и ушибы.

Большие оливково-зеленые палатки свободно расположены по периметру кемпинга. В центре – круг для костра. Есть и большая общая палатка для отдыха.

Водитель ведет меня к моей палатке. Внутри двуспальная кровать, настоящий туалет и душ. Это не кемпинг, это глемпинг[29]29
  Глемпинг – гламурный отдых на дикой природе, экотуризм.


[Закрыть], и я очень благодарна за это. Моя кровать покрыта разноцветным одеялом, а на полу лежит толстый хлопковый ковер. У кровати стоят роскошный туалетный столик и пуфик. Узел беспокойства в моем желудке начинает развязываться.

Водитель уходит, чтобы помочь кому-то еще, и оставляет меня распаковывать вещи и отдыхать. Кровать призывает меня. Я и правда не знаю, с чего начать, поэтому сбрасываю кроссовки и ложусь на кровать, пользуясь минутой отдыха. Через минуту я чувствую тень на своем лице и открываю глаза, мгновенно выходя из полусна, в который так счастливо погрузилась.

Впервые в жизни я вижу воина племени масаи. Мужчина, стоящий у входа в палатку, на удивление высокий – метр девяносто или даже выше. Он стройный, мускулистый, и я никогда в жизни не видела никого, у кого было бы больше мышц. Его голова выбрита, а кожа темная, как оливковое дерево, чашу из древесины которого я видела раньше. Почти черная. Блестящая. Красная хлопчатобумажная туника покрывает его тело, а шея скрыта ожерельем из цветных бус. А еще есть браслеты на запястьях и лодыжках. Вокруг бедер обвязано уже знакомое мне традиционное одеяло в ярких красных и оранжевых полосах. Он бос. В руке у него длинная палка. Мужчина ошеломляюще красив.

Я в растерянности сажусь на кровати.

– Привет.

В ответ получаю великолепную белозубую улыбку. Его глаза сверкают, и я чувствую, как в моем сердце что-то звенит. Я никогда не видела мужчину столь внушительного и столь гордого.

– Jambo[30]30
  Jambo – общепринятая форма приветствия (на языке суахили) между друзьями и знакомыми людьми.


[Закрыть]. Привет. – Его улыбка становится шире, и он протягивает мне руку для пожатия. Она прохладная, сухая, и чувствуется сила в его пальцах. – Я – Доминик, миссис Дженни Джонсон, – говорит он мягким мелодичным голосом. – Я – воин масаи. Я буду заботиться о вас.

– Спасибо. – Я застенчиво улыбаюсь в ответ и думаю, что если Доминик, мой собственный воин масаи, будет заботиться обо мне, то я никогда ничего не буду бояться.