Текст книги "Любовь непостижима"

– Мой брак был счастливым с первого до последнего дня.

– Но он такой один в семье. – Грегори сунул руки в карманы. По его мнению, ее брак был всего лишь счастливой случайностью. Но он слишком любил бабушку, чтобы причинить ей боль.

– Грегори, развод – не смертельный вирус, а ты опасаешься, что подцепишь его, если женишься.

– Я останусь холостым и сохраню свой иммунитет. Мой девиз: не женись и тебе не придется разводиться.

– Вздор. Давно пора сменить эту пластинку. – Она опустила лицо в цветы. – Такие букеты и в твоей комнате – она за поворотом коридора слева. Дверь с ручкой в виде подковы.

И Грегори пошел искать свою комнату. Она оказалась очень похожей на комнату бабушки, только отделана была голубым, а не красным ситцем. Узкая кровать была близняшкой кровати Нелли. Он заранее ощутил неудобство. Ей-то ничего с ее пятью футами тремя дюймами, а каково ему при шести футах двух дюймах?

Положив чемодан, он проверил ванную комнату. Вторая дверь в ней и женский халат на двери подсказали, что придется делить ванную комнату с внучкой хозяина. Это же подтвердил крошечный флакончик духов, стоявший на сосновой полочке над раковиной.

Флакончик был почти полон, что свидетельствовало о правдивости слов Эллис: никогда не душусь, не ношу ни платьев, ни чулок, ни туфель на каблуках.

Разве мог мужчина не отозваться на такую неистовую независимость, служившую ей чем-то вроде пуленепробиваемого жилета?

Он ожидал встретить юного сорванца, а не зрелую, но закомплексованную женщину. Современная старая дева? Но в ее духах не было и намека на это. Он уступил чисто мужскому импульсу и поднес флакончик к носу.

Запах освежил в его памяти сексуальное возбуждение, которое он испытал, когда подхватил ее, ощутив ее груди, прижавшиеся к нему… живую силу рук и ног… гладкую шелковистость волос у его щеки. Как изменились ее светло-зеленые глаза, стали изумрудными, выражая и ярость, и замешательство, и боль. Позже он заметил, как она наблюдает за ним с плохо скрываемым интересом.

Он тоже не устоял, почувствовал себя польщенным и странно плененным ею. У нее сильный характер, твердые убеждения, а эти качества он ценит в женщине. Они возбуждают его не меньше эротических духов. Да, он противник брака, но не секса… И не имеет ничего против романа.

– Эллис, – прошептал он ее имя. Оно звучало сексуально, привлекательно, но не настолько, чтобы вдохновить его на глубокую привязанность. Он установил границы своим чувствам и не собирается нарушать их.

Неохотно ставя духи на место рядом с единственным тюбиком губной помады, он припомнил, что цвет ее губ соответствовал светло-розовому платью… Он почувствовал, что уже неравнодушен к этому цвету.

Некоторое время Эллис, несмотря на всю свою строптивость и независимость, не сможет ходить. Жаль, конечно… Но это даст ему волнующую возможность ухаживать за ней…

3

Эллис осталась сидеть в гостиной, когда все разошлись по своим комнатам. А что еще ей оставалось делать, если при каждом движении нога отдавала такой острой болью, что на глаза Эллис наворачивались непрошеные слезы. Интересно, когда это она в последний раз плакала? Лет десять назад, наверное…

Но она оставалась в одиночестве совсем недолго.

Грегори, умытый и переодетый, вскоре вернулся в гостиную и подошел к ней. Он был в тщательно отглаженных серых брюках и шелковистой белой рубашке. Его глаза сверкали такой голубизной, что Эллис не устояла перед искушением на мгновение погрузиться в их глубину. Они как лазурное озеро, где дед научил ее ловить на муху радужную форель.

Сейчас Эллис почувствовала то же изумление, как и тогда, когда она в первый раз увидела это спокойное, то светло-синее, то фиолетово-голубое озеро, окруженное цветами и диким виноградом. Как и тогда, ее мозг оцепенел, сердце заколотилось, душа дрогнула.

Откуда-то издалека до нее донесся голос Грегори:

– А где все?

Он склонился над ней, опершись руками на подлокотники кресла.

– Они… – Эллис отпрянула от него и глубоко вздохнула. – Они на чердаке. Ищут там старые костыли.

– Костыли? – повторил Грегори таким голосом, словно это показалось ему оскорбительным.

– Лет тридцать назад дед сломал ногу, тогда и пришлось купить костыли, – пояснила она, старательно избегая его взгляда. – Он объезжал жеребца, и тот скинул его.

Ворот рубашки у Грегори был расстегнут, и она сообразила, что не может отвести взгляда от жестких золотистых волос на его груди. Как далеко вниз спускаются они по его широкой груди?

Шокированная своими мыслями, она даже зажмурилась. Сверху, с потолка, доносились приглушенные звуки шагов Патрика и Нелли. Совсем рядом с нею били теплые токи, исходившие от тела Грегори, рождая в ней желание… ужасно огорчавшее ее.

– Нечего крутиться вокруг меня, – огрызнулась она, словно он мог услышать ее мысли и ощутить то, что чувствовала она. – Я не обморочная девица, впавшая в ипохондрию.

С огорченным видом он выпрямился и сунул большие пальцы за пояс.

– А как ваше общее самочувствие?

– Получу костыли и буду чувствовать себя великолепно.

Стряхивая с себя пыль, в гостиную вошли Патрик и Нелли.

– Не нашли, – объявил Патрик. – Должно быть, я распилил их на дрова или еще на что-нибудь. Грегори, вы не откажетесь еще раз помочь моей внученьке?

У Грегори дернулись уголки рта. Перспектива стать ее персональным носильщиком показалась ему соблазнительной.

– К вашим услугам, Эллис, – сказал он.

– Дед! Костыли там, наверху, я видела их в прошлом месяце. Они… Дед! Вернись!

Но Патрик и Нелли уже выходили в дверь кухни.

– Обед ждет, – бросил дед через плечо. – Прыгайте за нами.

– Великолепно! – язвительно откликнулась Эллис и осторожно встала с кресла, опираясь на одну ногу, готовая прыгать на ней.

– Перестаньте валять дурака. – Грегори сжал ее руку. – Что особенного в том, что я донесу вас до стола?

– Это унизительно, Грегори. Уйдите с дороги и сделайте вид, что вас здесь нет.

– Это прыгать на одной ноге унизительно, – не уступал он. – Тем более что до кухни даже не на что опереться. Не дай бог, снова упадете, тогда не избежать осложнений.

Это ты осложняешь все! – Она с трудом удержалась, чтобы не крикнуть ему это в лицо. Не прошло и часа с приезда Маршаллов, а все уже пошло вкривь и вкось. Ей придется делить ванную комнату с мужиком. Он будет петь в душе, будет постоянно раздражать ее… постоянно притягивать.

Пусть только дед останется с ней наедине, она ему задаст за сокрытие столь важной информации!

Слыша, как Патрик и Нелли гремят посудой на кухне, она сделала пробный прыжок на здоровой ноге.

Грегори не дал ей сделать второй, подхватив ее на руки.

Она пыталась вырваться, но он был неумолим.

– Будьте вы прокляты! – едва выдохнула она.

– Спокойно! – скомандовал он, сжимая ее в руках. – Я больше и сильнее. Признайте это и перестаньте сопротивляться.

– Грегори, я не потерплю, чтобы со мной обращались, как с беспомощной дамочкой. Ни за что не позволю такому грубияну, как вы…

Он прервал ее, жарко прошептав на ухо:

– Не грубияну, а настоящему мужчине. Или вы так давно не общались с мужчинами, что забыли, какими полезными они могут быть?

Эллис опалил жар его дыхания, прикосновение губ к ее волосам, она ощутила толчки его сердца под своей ладонью, которой уперлась ему в грудь. Она вдыхала его запах – это был запах лимона, приправленного мускусом.

– Да не нуждаюсь я в мужской помощи, – отбивалась она, сама чувствуя, что звучит это весьма неубедительно.

Грегори так сжимал ее, что было трудно дышать. Его губы обжигали ей мочку уха.

– Время от времени любому нужна рука помощи. Даже вам, Эллис, – прошептал он.

– Мне не…

– Сейчас как раз нужна. – Теперь его дыхание жгло ей шею. – Не дергайтесь и не царапайтесь. Все равно это у вас не получится. Договорились?

Эллис уже не соображала, добровольно ли она согласилась или просто потеряла контроль над своими руками, и они, будто поддавшись уговорам Грегори, сами по себе обвили его шею.

Только в мечтах так ее держали и обнимали. Только в мечтах была она такой ошеломляюще женственной, такой неотразимой, какой чувствовала себя сейчас. Грегори заставил ее это почувствовать.

Как это ему удается? Куда подевался ее вес, куда пропали кости? Почему она льнет к нему, подчиняясь его силе? Это было выше ее понимания.

– Идите скорее! – донесся с улицы голос Патрика.

– Вы проголодались, Эллис? – спросил Грегори, горячо дыша ей в ухо.

Он понимал, как действует на нее, но не мог удержаться от соблазна проявить свои силы. Вероятно, я слишком долго лишал себя женского общества, пронеслось у него в голове. Или все дело… Нет, признайся: это Эллис заставляет тебя быть сексуальным, толкает на то, чтобы соблазнить ее. Нужно ли этому удивляться?

Нет, решил он, трогая губами мочку ее уха. Секс всегда был сутью взаимного влечения мужчины и женщины. Ее упрямство провоцировало ее на борьбу с ним. Все так просто. Не менее возбуждающим было и открытие, что Эллис можно укротить. Правда, ненадолго.

Покраснев, она возобновила борьбу, снова назвала его грубияном, но он остался неумолимым.

– Перестаньте, Грегори, – потребовала она. – Вам со мной не справиться!

Ее прерывистое дыхание убедило его: еще немного усилий – и ему удастся успокоить ее. Эллис бросала вызов, перед которым он не мог устоять. Он все равно укротит ее. Скоро.

Нелли и Патрик уже сидели за столом для пикника, когда он принес Эллис. Они чокались стаканами с вином, совершенно забыв о внуках.

Сидя рядом с Грегори, Эллис видела, как пристально смотрит ее дед в глаза гостьи. Он словно одурел, забыв обо всем на свете. Нелли выглядела такой же.

Эллис дважды громко прочистила горло, пока наконец не привлекла их внимание:

– Можно присоединиться к вашему тосту, дедушка?

– Ну разумеется, – отозвался Патрик и наполнил их стаканы. – Мы уже два раза выпили за отдел частных объявлений в «Ранчо».

Не сказав, что она думает об этих проклятых объявлениях, Эллис чокнулась со всеми, надеясь, что красное вино приглушит ее влечение к Грегори, обостренное его слишком близким соседством на скамье из красного дерева. Или просто вечер сегодня жарче обычного?

Заходящее солнце окрасило чистое небо в золотистые тона. Золотистые, как волосы Грегори. Она поклялась больше не смотреть в его сторону.

Пока хозяин наполнял тарелки сочными ребрышками и острыми перцами, гостья рассказывала о своей жизни на техасском скотоводческом ранчо. Слушая ее, Эллис испытывала чувство вины перед своей бабушкой. Понравилось бы ей, что дед строит глазки другой женщине?

Решив, что он слишком влюблен, а Нелли слишком привлекательна и мила, Эллис придралась к единственной несообразности, обратившей на себя ее внимание.

– Но вы говорите не как техасска, мэм, – вставила она.

Нелли ухмыльнулась и, растягивая слова на манер Грегори, проговорила:

– Эллис, девочка, я специально отделалась от техасского говора, чтобы жители Сиэтла не принимали меня за деревенщину. Легче говорить с ними на их языке, чем изменить их мышление. – Продолжала она уже без акцента: – Иногда я забываюсь и перехожу на техасский манер, но не часто.

– Только когда ругаешься, – улыбнулся Грегори.

– Как все, – кротко откликнулась Нелли.

– Надеюсь на это, – сказал Патрик, – Не годится, если здесь только внучка и я будем расцвечивать нашу речь.

И снова они с Нелли переглянулись, словно видели рай на земле.

Эллис выпила еще вина, чтобы укрепиться в своем неверии в любовь с первого взгляда. Эта идея столь же простодушна и нереальна, как упрямое утверждение Патрика о том, что явится ее принц. Грегори не годится на эту роль…

– Грегори, – попросила Нелли, – расскажи Патрику и Эллис о своих добрых делах на улицах Сиэтла.

– Я бы предпочел послушать кого-нибудь другого, – покачал он головой.

Эллис уловила косой взгляд, брошенный на нее. Чтобы намек был понятнее, он слегка ткнул ее локтем в бок. Она потянулась за стаканом, но он оказался пустым.

Но от Грегори не так-то легко отделаться.

– Вы всегда жили на ранчо, Эллис?

– Нет.

– Почти всю свою жизнь, – охотно пояснил Патрик. – Проводила здесь каждое лето и все каникулы вместе с бабушкой и со мной после того, как ее родители переселились в Сиэтл. Моему сыну и невестке не нравилась жизнь на ранчо, а Эллис полюбила ее, как только научилась ползать. Нам с Мэри она обязана своим воспитанием не меньше, чем родителям.

– Вот оно что, – довольно улыбнулась Нелли. – Грегори с братом тоже проводили свои летние каникулы на ранчо моей сестры в Техасе.

– Не забывай, почему мы ездили туда на лето, – с горечью заметил Грегори.

– Их родители развелись и начали бороться за детей, вот почему им приходилось уезжать в Техас, – объяснила Нелли. – Некоторым людям противопоказано сочетаться браком друг с другом, но попробуйте сказать им об этом. Они учатся только на своих ошибках.

– Как все в нашей семье, – добавил Грегори, – кроме тебя, деда и меня.

– Не время и не место для таких разговоров, Грегори. – И Нелли вновь обратилась к Эллис: – На ранчо он научился ездить верхом и бросать лассо. Поэтому никто не удивился, когда он стал конным полицейским, к тому же одним из лучших.

– А у вас есть братья или сестры, Эллис? – поинтересовался Грегори.

– У меня замужняя сестра. Как и родители, она предпочитает город, – кивнула Эллис.

Такой обмен информацией, подумала она, совсем ни к чему. Несколько горьких слов Грегори свидетельствовали о его взглядах на любовь и брак. Если он такой браконенавистник, их встреча вдвойне бессмысленна.

– Даже не знаю, что бы я делал без внучки все эти годы, – сказал дед. – Она лучший из всех моих ковбоев на ранчо. Она понимает в лошадях, коровах и…

– Дед – отличный учитель, – вмешалась Эллис.

Грегори наверняка жалеет, что явился на ранчо. Интересно, что он подумал, выйдя из машины? Те три поклонника по почте при одном взгляде на нее изменились в лице. Сегодня ей повезло – заходящее солнце и поднятая машиной пыль избавили ее от очередного удара.

Глядя то на небо, то на горы под ними, Грегори сказал:

– Здесь гораздо красивее, чем я ожидал.

– Эта долина напоминает мне некоторые места в Калифорнии, Орегоне и Монтане, – ответил Патрик.

– Тут замечательно, – подтвердила Нелли. – Разве ты не рад, Грегори, что мы приехали сюда?

– Да, здесь можно отлично отдохнуть от города, – согласился он, поболтал вино в стакане и бросил взгляд на Эллис. – Тут должны быть маршруты для прогулок верхом.

– Полно, на много миль вокруг, – поспешил Патрик на выручку молчавшей внучке. – С троп открываются отличные виды. Если вы, Грегори, любите удить на муху, Эллис, как только ее нога придет в норму, проводит вас на Лазурное озеро. Мне уже не добраться туда пешком, иначе я пошел бы с вами. Можете взять мой спиннинг.

– Спасибо, Патрик, а кто будет приглядывать за бабушкой, если мы с Эллис отправимся на рыбалку?

– Доверьтесь мне, молодой человек, я настоящий джентльмен. Слово Патрика Торнтона твердо как камень. Кстати, а вы можете гарантировать, что отнесетесь к Эллис с таким же уважением?

– Дедушка… – Эллис не скрывала своего возмущения. – Я вполне способна постоять за себя.

– Разумеется, девочка. Не знаю, какой дьявол вселился в меня, – засмущался Патрик.

– Можете не беспокоиться, Патрик. – Грегори протянул ему руку, и они обменялись крепким рукопожатием.

Оглядев присутствующих, Эллис убедилась, что только ее ужаснул мужской сговор. Желание отозвать деда в сторону, чтобы выбранить его как следует, только усилилось. Согласие же Грегори на такую старомодную сделку с Патриком было просто возмутительно.

– К сожалению, я буду слишком занята, чтобы отправиться на рыбалку с кем бы то ни было, – объявила она всему столу. – На этой неделе нужно врыть новые столбы для изгороди в конце долины – старые уже прогнили.

– Это может подождать неделю-две. Рыбалка пойдет тебе на пользу. Ты же любишь удить, – пожал Патрик плечами.

– Еще день-два лодыжка Эллис не позволит ей ездить верхом и рыбачить, – вступил в разговор Грегори, избавив ее от необходимости подыскивать более убедительную отговорку.

Она была благодарна ему за выручку, но в то же время досадовала на себя за то, что не нашла такую очевидную отговорку.

Потом до нее дошло, что Грегори выручил самого себя.

Ее вежливо отвергли, и она почувствовала острую боль.

Ну что же, за день-два Нелли и Патрик могут надоесть друг другу, подумала она, Грегори уедет вместе с бабкой, и все пойдет своим чередом.

Стемнело, и Патрик зажег свечи в двух лампах. Грегори помог убрать со стола и вернулся из кухни, держа в руках новый пузырь со льдом.

Эллис безропотно повернулась на скамейке и подняла ногу, когда он опустился рядом с ней на колени.

– Ну как лодыжка, болит?

– Нет. Она онемела от льда.

Онемела настолько, что едва чувствовала прикосновение его пальцев…

Через открытое окно кухни было слышно, как дед и его гостья мыли посуду и вполголоса переговаривались. Она вспомнила, какими вечно влюбленными были он и бабушка Мэри, как часто они обменивались поцелуями. А теперь, судя по-всему, он предаст ее и поцелует Нелли. Как он может?

– Мне даже думать не хочется, что сказал бы дед, если бы увидел, как его вдова строит глазки другому мужчине, – словно подслушав ее мысли, сказал Грегори. – А ваша бабушка, если бы она увидела сейчас Патрика?

– Она пожелала бы ему счастья, – подумав, ответила Эллис. – Однако они с Нелли ведут себя как подростки.

– Да, ни капли благоразумия, и мне это не нравится.

– Верно. – Эллис посмотрела на волосы Грегори, золотисто блестевшие в свете свечей, и подумала, что бы она почувствовала, запустив в них свои пальцы? Сколько женщин удовлетворяли таким образом свое любопытство?

Затем она переключила внимание на звезды. Слишком много выпито красного вина, сказала она себе. Слишком много этого Грегори Маршалла. Большая его ладонь ощутимо согревала ее подошву. На смену боли пришло наслаждение и мысль о Золушке и Принце с хрустальной туфелькой. Это ее туфелька, она приходится ей впору.

– Почти не распухла, – прошептал Грегори, – отлично. – Он бросил взгляд на кухонное окно. – Что-то они там затихли.

– Да уж, – откликнулась Эллис.

– Чем они там занимаются?

– Бог их знает.

– Может, один из них пошел в ванную комнату?

– Наверное. – Она подумала о своей ванной комнате. Грегори будет там принимать душ, бриться и чистить зубы. Снова опустив глаза, она увидела, что он поднял свои и пристально смотрит на нее, забыв о Патрике и Нелли.

– У вас очень тонкие щиколотки, Эллис.

Он захватил ее лодыжку большим и указательным пальцами, как бы снимая мерку. Ладонь другой руки все еще прижималась к ее подошве.

– Просто… у вас… длинные пальцы. – А еще голубейшие глаза, широчайшие плечи и роскошнейшие золотые волосы, сказала она себе.

– Не желаете принять комплимент за чистую монету, а, Эллис?

– Эй, вы там! – позвал их Патрик. – Мы с Нелли собираемся немного прогуляться. Недалеко. Возьмем с собой Боба и Джима. Как ее лодыжка, Грегори?

– Отлично. Только не делайте ничего такого, чего не сделал бы бойскаут. Не забывайте о нашем уговоре.

Патрик беззаботно помахал им из окна:

– Железно, парень.

– Да уж постарайтесь, – пробормотал Грегори, поворачиваясь к Эллис.

Он взглянул на свои пальцы вокруг ее щиколотки. Ножка у Эллис просто отличная, первоклассная. Кожа гладкая и теплая. Хорошенькие розовые пальчики, подвернувшиеся на его ладони. Как ему хотелось скользнуть рукой выше, пощупать ее икру, колено, бедро…

Но она не приняла его искреннего комплимента, так допустит ли его разведку лаской? А он сам? Хочет ли, чтобы его бабушка согласилась на подобную разведку Патрика? Нет!

Он быстро навернул пакет со свежим льдом на ее щиколотку и закрепил его полотенцем.

– Благодарю вас. – В ее голосе прозвучало явное облегчение. – Не окажете ли мне еще одну любезность?

– С удовольствием. – Его воображение рисовало далеко не одну любезность, которую он хотел бы оказать ей. – Какую именно?

– Поищите еще раз костыли на чердаке.

Этого он не предполагал…

– Как туда попасть?

– В прачечной, за кухней, есть лесенка, спускающаяся с потолка. Свет на чердаке зажигается автоматически, при опускании лесенки.

– Я не прочь сам отнести вас.

– А я против.

– Ага. – Он встал. – Это-то вы ясно дали понять. – Ее подбородок опять выпятился вперед, а губы сжались в ниточку. Судя по ее виду, она нуждалась в долгом нежном поцелуе больше, нежели в костылях.

И он поспешил уйти, чтобы не поддаться своему порыву.

В прачечной он опустил лесенку, и свет действительно зажегся. Он взобрался по лесенке, сунул голову в люк чердака и среди всякого пыльного хлама сразу увидел деревянные костыли, прислоненные к огромному кедровому комоду.

Как же далеко готовы зайти предки-оптимисты, лишь бы сосватать своих внуков!

Ночное небо пересекла падающая звезда, и Эллис проследила за ней взглядом. Прекрасная ночь для романтической прогулки. Однако Патрик и Нелли видели только друг друга. Они, наверное, целуются, как подростки. Она представила на их месте себя и Грегори, и вполне зрелый жар желания охватил все ее естество.

Хоть бы он принес эти проклятые костыли! Долго же он их ищет, дольше, чем Патрик и Нелли, если они вообще их искали. Она сразу заподозрила, что насчет костылей они приврали, лишь бы бросить их с Грегори в объятия друг друга.

Как долго его нет! Или ей это только кажется из-за того, что она осталась одна за столом? В его присутствии время летело…

Сердце ее забилось, когда сзади открылась кухонная дверь.

– Никаких костылей. – Он присел рядом с ней на скамейку.

– О! – Невероятно, но Патрик и Нелли, похоже, не сговаривались. – Извините за беспокойство.

– Никакого беспокойства. – Не совсем так: его беспокоило собственное неблагоразумие там, наверху. Он мог думать только о том, как понесет Эллис в постель, как она будет сопротивляться – и проиграет – на всем пути к спальне.

Глядя в сверкающие зеленые глаза Эллис, он вдруг подумал, что на самом деле ему следовало ухватиться за костыли, как утопающий хватается за соломинку.

Но отступать было поздно.

– Что ж, пора спать, – притворно зевнул он и, подхватив Эллис на руки, направился к лестнице.

Конечно же, она сопротивлялась и крыла его на чем свет стоит, но он этого почти не слышал и не ощущал. Легкая боль от ее кулачков, лупящих его по груди, не заглушала острого первобытного желания, охватившего его с неимоверной силой…