Текст книги "Успех или счастье?"

Кэролин Зейн
Успех или счастье?

Первая глава

– Пэтси, дорогая… – Папочка Брубейкер, маленький патриарх огромного клана Брубейкеров, засунул в рот дорогую сигару. Затем, откинувшись на спинку кресла и сложив на животе короткие и толстые ручки, он окинул Пэтси внимательным взглядом карих глаз. – У тебя ведь день рождения сегодня, правда, лапочка?

Пэтси поморщилась и кивнула.

– Так сколько тебе стукнуло, деточка? Двадцать два? Двадцать три?

– Двадцать восемь.

– Двадцать восемь! – изумленно воскликнул он. – И когда только успела? – В голосе Папочки появилось явное раздражение. – Я должен был сообразить своей старой башкой, что ты подросла, пока училась за границей своим танцам. – Он призадумался на секунду, словно размышляя над сделанным открытием. – Двадцать восемь? Двадцать воооо… – он тяжело вздохнул, – …оооосемь. И ты все еще живешь дома? – Он взглянул на свою жену Клэрис и нахмурился.

– Да, Папочка. – Пэтси пожала плечами и огорченно сдвинула брови. Ей такое положение вещей тоже не нравилось.

Стараясь избежать пристального отцовского взгляда, она отвела глаза и принялась рассматривать дом, в котором провела всю свою жизнь, за исключением пяти лет учебы в Европе.

Дом был прекрасен. Огромный, построенный еще до гражданской войны, особняк Брубейкеров поражал как своим стилем, так и размерами. Колонны, словно отважные часовые, поддерживали тянущуюся на десятки метров веранду на первом и втором этажах. Длинная подъездная дорожка обрамлялась раскидистыми деревьями, а территория вокруг дома была усыпана полудюжиной вспомогательных зданий. Со своего места Пэтси могла видеть домики слуг, просторный гараж, бассейн, оранжерею, ухоженный розовый сад и конюшни.

Все было замечательно, если не считать одного.

Мне следовало бы сидеть в собственной гостиной в окружении своих собственных друзей, – подумала Пэтси, кусая нижнюю губу. К сожалению, друзей у нее не было. За исключением родителей и братьев она в последнее время почти ни с кем не общалась.

Она устала. Жутко. До чертиков. Стоило ли пять лет учиться танцам в Европе, если теперь даже негде проявить свой талант? Пэтси подумывала о том, чтобы уехать снова и попытаться начать с нуля свою увядающую танцевальную карьеру, но чего она сможет добиться? Тем более что за пять лет ей надоело жить вдали от родителей. Она и так пропустила свадьбы трех своих старших братьев и рождение их детей.

Долгий, утомленный вздох сорвался с ее губ. Где была моя голова, когда я выбирала профессию? – размышляла Пэтси, корчась под обжигающим взглядом отца. – Почему я не задумалась о том, что, посвятив себя танцам, не смогу жить рядом с семьей? А что уж говорить о начале карьеры в двадцать восемь лет? Ха! Это было бы смешно, если бы не было так грустно. Ее страсть к танцам развеялась где-то на полпути к Европе, но у нее хватило ума не сознаваться в этом.

Она поморщилась. В очередной раз.

Последний год, посвященный купанию в папином бассейне и бесконечному отдыху, ничего не изменил. Пэтси нервничала, понимая, что должна наконец стать самостоятельной. Сжав ручки кресла, она собралась с духом, ожидая выволочки от отца.

Папочка прочистил горло.

– Дорогая, – начал он и, вынув изо рта сигару, принялся размахивать ею в воздухе, как указкой. – Когда из всех этих уроков танцев, которые я оплачивал, выходило хоть что-нибудь путное?

– Что ты имеешь в виду? – Пэтси изобразила непонимание, поскольку ответить ей было нечего.

– Ну, я так долго платил за твою учебу, и теперь хочу знать, что ты намерена с этим делать. Пока что ты умудрилась вместо того, чтобы заниматься карьерой, целый год плескаться в бассейне…

Пэтси зажмурилась от стыда. Что ж, – печально подумала она, – он это заметил.

– …жалеть себя и потихонечку толстеть…

– Что? – зашипела Пэтси, прекрасно зная, что пяток лишних килограммов, осевший на ее фигуре, уже мешает платьям застегиваться.

– Не пойми меня превратно, дорогуша, тебе это даже идет. Просто мне интересно, когда же ты наконец вылезешь из бассейна и займешься собственной жизнью.

– Я отдыхаю! – обиженно возразила Пэтси.

– Отдыхаешь? Целый год?

– Ты же не знаешь, что мне пришлось пережить!

– Я видел твои счета, пупсик! Беготня по магазинам и ресторанам отнимает не так уж много сил. Я не знаю, что ты там делала в своей Европе, но… чего уж… это все в прошлом. Я заявляю тебе здесь и сейчас, что пора тебе слезать с моей несчастной шеи и самой зарабатывать на жизнь своими плясками. Справляйся сама, как твои старшие братья.

Пэтси ахнула. Слезать с его несчастной шеи! Просто зла не хватает!

– Почему… почему… – забормотала она, обидевшись, но все же признавая его правоту. Ее братья трудились, не покладая рук. Рядом с ними она чувствовала себя виноватой.

Лоб Папочки покрылся морщинами.

– Потому что твои старшие братья женаты и имеют детей. Делают карьеру и занимаются бизнесом. Ты же окончила школу для чего? Гм, боже мой. – Он подсчитал на пальцах. – Прошло уже десять лет, а тебе нечем похвастаться.

Пэтси заерзала в кресле.

– Ни мужа, ни детей, ни карьеры. А в школе ты была одной из лучших! – Он фыркнул и побагровел, как обычно бывало, когда он читал нотации своим отпрыскам. Как ни баловал Папочка свою единственную дочку, видимо, наконец он решил, что пора бы ей и повзрослеть.

– Папочка, – пробормотала Клэрис, пытаясь унять своего мужа, пока он не сболтнул чего лишнего. – Я уверена, что Пэтси хорошо училась и стала отличной танцовщицей. – Она повернула к дочери свою седеющую голову. – Правда, милая?

Пэтси не решилась солгать. Она не училась. Она ходила по магазинам. Развлекалась. Путешествовала. Она пять лет строила из себя избалованного ребенка. Нет, солгать она не могла, и поэтому ей пришлось сменить направление разговора.

– Я прекрасно могу сама о себе позаботиться, Папочка! – воскликнула Пэтси. – И еще я могу… убрать отсюда свою… свою… жирную задницу и… зарабатывать плясками! – в ярости заорала она и стукнула кулаком по столу. Ее младших братьев, сидящих за дальним концом стола, это маленькое представление привело в полный восторг.

– Ой, деточка, – вмешалась Клэрис, похлопывая дочку по руке. – По-моему, ты прекрасно выглядишь. Правда, Папочка? Скажи ей, что она не жирная.

– Пока что нет, – проревел Папочка, – но еще один год в бассейне, и придется сажать ее на диету. – Он усмехнулся, понимая, что задел Пэтси за живое. Как ни жаль, но приходится подталкивать ее в нужном направлении. Это сработало с ее братьями, сработает и с ней. – По крайней мере, сэкономим на ее кормежке.

Это сработало. Чаша ее терпения переполнилась.

С пылающими щеками, Пэтси вскочила с кресла.

– Мне не нужны твои деньги. Я прекрасно смогу и сама пробиться в этом мире!

– Докажи! – потребовал Папочка, радостно потирая руки. Он обожал, когда его дети проявляли характер. – Уматывай отсюда и устройся на работу. А тем временем, пока будешь работать, подыщи себе какого-нибудь смазливого паренька и подари мне и маме парочку внуков.

– Уххх! – вырвалось у Пэтси сквозь стиснутые зубы.

Для Папочки Брубейкера не было ничего священнее семьи. Поэтому он так стремился, чтобы каждый из его отпрысков нашел свою любовь и счастье. Всего у него было девять детей: Конвей, отзывающийся на кличку «Брю», Мерл, которого все звали Маком, Бак, Пэтси, Джонни, Кенни, близнецы Уэйлон и Вилли, и, наконец, малыш Хэнк. Папочка назвал своих детей, к их тайной досаде, в честь прославленных «кантри»-исполнителей. Если у него и было что-то, что он обожал почти так же страстно, как свою семью, то это музыка в стиле «кантри».

Но если речь шла об интересах семьи, все остальное для Папочки отступало на задний план. В том числе миллиардный банковский счет, выстроенный до гражданской войны особняк, тысячи акров техасских пастбищ, полудюжина компаний и многочисленные нефтяные месторождения.

– Так убирайся и… и… – на его пухлых щеках появились ямочки, – покажи мне деньги! – фыркнул Папочка, глядя в сверкающие глаза своей дочери.

– Не надо, Папочка, – пробормотала Клэрис, как всегда пытаясь его утихомирить.

– Ладно, покажу, – выпалила Пэтси к радости своих младших братьев. Они дружно зааплодировали, подхлестнув ее ярость. – Отныне можешь считать, что я сама по себе! С этого момента я и гроша ломаного у тебя не возьму, Папочка! Никогда! И не волнуйся. Когда я буду уходить, моя раскормленная задница в дверях не застрянет! – Развернувшись на каблуках, сгорая от возмущения, Пэтси вылетела из комнаты и хлопнула дверью так, что эхо прокатилось по всему дому.

– Пэтси! – с тревогой окликнула ее мать. – Папочка, сделай же что-нибудь!

– Пусть идет, – заключил Папочка, удовлетворенно попыхивая сигарой. – Она справится. Знаешь, – задумчиво добавил он, – мы слишком нянчились с этой девчонкой. Но она вся в меня. Немного реальной жизни для нее – то, что доктор прописал.

В своей спальне Пэтси запихнула в чемодан несколько платьев, высыпала в кошелек содержимое свиньи-копилки и вызвала такси.

С тех пор прошла неделя.

Теперь Пэтси жила в крохотной однокомнатной квартирке в беднейшем квартале Хайден-Вэлли, штат Техас (не слишком далеко от отцовского поместья) и разъезжала на пожирающем огромное количество бензина старом и раздолбанном фургоне, под который месяц назад постыдилась бы даже броситься.

И, наконец, она вела переговоры со своей невесткой насчет низкооплачиваемого места секретарши на ранчо «Дом чудес», служившем сиротским приютом.

Пэтси не хотела пользоваться семейными связями ради получения престижной работы. Но, видит бог, в «Доме чудес» не было ничего престижного. К счастью, благодаря секретарским курсам, которые она окончила еще в школе, эта работа не представляла для нее никаких сложностей. К тому же других соискателей не оказалось (по-видимому, из-за нищенской зарплаты), так что проблема трудоустройства решалась прямо на глазах.

Да, – подумала Пэтси при виде беременной, вечно улыбающейся Гэйл, вперевалочку ковыляющей по комнате, – я смогу проложить себе дорогу в этом мире. Папочка еще увидит. Он не единственный, кому удалось вырваться из нищеты и достичь богатства… начать с нуля и добиться всемирной известности. Вот и она справится. Пусть даже начать придется с «Дома чудес».

Если ее еще возьмут.

Детский голосок Гэйл вернул ее к реальности.

– Мисс Брубейкер?

– Да?

– Холли хочет вас видеть.

– Спасибо. – Пэтси слезла с вращающегося стула и побрела вслед за Гэйл в кабинет Холли.

– Кто это? – Пэтси небрежно махнула заявлением, которое все еще держала в руке.

Холли отодвинулась от стола и вытянула шею, пытаясь разглядеть, что происходит за окошком ее кабинета.

– А, это Джастин Лэсситер, наш новый работник.

Пэтси смотрела, как зачарованная, как он идет по двору в окружении нескольких оживленных ребятишек. Улыбался он очень обаятельно, и, казалось, внимательно слушал семенящего рядом мальчика. Что до красоты… Что он делает здесь, у черта на куличках, в окружении чумазых детей, когда его место на обложке «Джентльмена»? Это выше ее понимания.

Холли продолжила:

– Он учит детей верховой езде, уходу за лошадьми и так далее… Его нам бог послал. – На губах Холли появилась ангельская улыбка. – Никто не понимает детей так, как Джастин.

– Правда? – переспросила Пэтси, отвернувшись от окна, когда маленькая компания скрылась в конюшне.

– Видишь ли, – Холли наклонилась вперед и задумчиво взглянула на Пэтси. – Он и сам сирота. Полжизни провел в приютах. Потом работал в «Доме чудес» в Оклахоме. Мы с ним сотрудничали несколько лет до того, как Бак уговорил его переехать на наше ранчо.

– Гм. – Пэтси все еще была уверена, что ему стоило выбрать карьеру фотомодели. Светлый образ Джастина Лэсситера в одних плавках, улыбающегося с обложки дорогого журнала, будет стоять перед ее глазами все утро.

Подперев щеку ладонью, Холли взглянула на Пэтси.

– Он живое доказательство того, что человек способен вырваться из нищеты и отчаяния и чего-то добиться в жизни.

Пэтси слегка побледнела и вновь посмотрела на свое заявление.

– Да… вообще-то… – Слов не было. Холли, судя по ее сочувственному взгляду, догадывалась, что Пэтси сейчас переживает не лучшие времена. Смутившись, Пэтси пригладила собранные в хвост волосы и попыталась притвориться спокойной и самоуверенной.

Постукивая карандашом по папке с документами, Холли снова выглянула в окно. Ее взгляд стал отрешенным.

– Мне так хотелось, чтобы Джастин завел семью.

– Он не женат? – удивилась Пэтси с нездоровым любопытством в голосе. По-видимому, они с Джастином принадлежат к разным мирам. Пэтси всегда нравились франтоватые, утонченные европейские мужчины с бездонными карманами. Она слегка улыбнулась, вспомнив своего последнего приятеля Генри, красавчика и гуляку, и его нескончаемые (и пользующиеся дурной славой) скандальные вечеринки.

Все же приходится признать, что такие привлекательные мужчины, как Джастин Лэсситер, ей еще не попадались.

– О нет. Джастин пережил личную трагедию, и теперь боится завязывать близкие отношения. Если бы ты знала его историю, то поняла бы. Это ужасно. Он очень хороший человек, и из него вышел бы прекрасный отец.

Пэтси рассмеялась.

– С тех пор, как ты забеременела, у тебя все – прекрасные отцы.

Опустив ресницы, Холли с горделивой улыбкой взглянула на свой округлившийся живот.

– Это правда. Но все же Джастин мог бы стать замечательным отцом для какого-нибудь бедного малыша. Жаль, что он так к этому относится. – И Холли поделилась с Пэтси парочкой пикантных подробностей о кратковременной помолвке Джастина с женщиной по имени Дарлин.

– Гм, – с отсутствующим видом кивнула Пэтси, разглаживая лежащее на столе заявление. В этот момент ее собственное будущее волновало ее гораздо сильнее, чем личная жизнь Джастина.

Обсуждение имеющейся вакансии затянулось почти на час. Холли перечислила многочисленные обязанности секретарши и расписала все прелести работы на собственного брата. Некоторые моменты Пэтси не устраивали, например, участие в ежегодном сборе средств, но в конце концов она позволила себя уговорить. Помимо прочего Холли предложила, чтобы Пэтси учила детей танцевать.

– С твоим талантом и великолепной подготовкой ты сможешь проводить потрясающие уроки танцев, Пэтси! – убеждала ее Холли. – Помнишь, как в детстве мы играли в балерин?

Пэтси улыбнулась. Она помнила. Это были ее самые дорогие воспоминания. Она мечтала стать великой балериной, но с возрастом начала понимать, что ее планам не дано осуществиться. Да, способности у нее были. Но не настоящий дар. К тому же ей явно не хватало упорства. Пэтси тяжело вздохнула. Уроки танцев для бездомных детей и должность секретарши на полставки – не совсем то, чего она хотела от жизни, но это поможет выкарабкаться из нужды.

– Ладно, – сказала она с таким мрачным выражением, словно соглашалась не на новую работу в «Доме чудес», а на казнь через повешенье. – Я в игре.

– Ой, как здорово! – воскликнула Холли, блестя глазами. – Можешь приступать прямо с завтрашнего утра. Я скажу Гэйл, чтобы она освободила для тебя рабочее место.

Полузабытые слова старой песни всплыли в памяти Пэтси. «Я буду жить», – подумала она с неожиданным душевным подъемом, вскакивая с кресла и скрепляя договор рукопожатием. Да. Не случайно в школе ее называли «самой многообещающей выпускницей».

Папочка не единственный, кому удалось выбиться «из грязи в князи», – размышляла Пэтси, простившись с Холли и направляясь решительным шагом к своему новоприобретенному, жутко дешевому, огромному, грязному фургону. Усевшись на продавленное сиденье, она повернула ключ зажигания и решительно нажала на газ. Теперь бы ванну принять да вздремнуть как следует, и с утра можно начинать новую жизнь.

Если еще машина заведется.

Вторая глава

Два месяца спустя Пэтси Брубейкер прилипла к оконному стеклу над своим расшатанным, исцарапанным письменным столом в приемной главного офиса «Дома чудес».

– Господи, – простонала она.

Уткнувшись носом и щекой в пыльное стекло, она любовалась полуобнаженным греческим богом по имени Джастин Лэсситер. Со своими длинными ногами, рельефной мускулатурой, лоснящейся от пота кожей и сверкающими белыми зубами, он представлял собой невообразимое зрелище.

Тоже мне, супергерой нашелся, – сердито подумала Пэтси, глядя, как он взмывает в воздух и ловко ловит футбольный мяч своими крепкими руками. За исключением девочек-подростков, одетых в купальники, на остальных игроках были только джинсовые шорты. Тряхнув темными, взлохмаченными, взмокшими от пота волосами, Джастин выслушал одну из старших, и уже оформившихся девочек, откинул голову и разразился хохотом, к еще большему раздражению Пэтси.

И что такого особенного в этом Джастине Лэсситере? Вздохнув, Пэтси отбросила с шеи влажные кудряшки и принялась лениво обмахиваться рукой. В конце концов, – размышляла она, пытаясь найти причину своего дурного настроения, – никто не виноват, что он уродился таким красавцем. Или что у него такое потрясающее чувство юмора. Или что все поголовно женщины от него без ума. Возможно, причина ее неприязни к Джастину заключается в том, что он в упор ее не замечает.

Он обращается с ней, как с младшей сестрой. Как с надоедливой девчонкой.

Именно с ней. С Пэтси Брубейкер. Видной. Образованной. Ухоженной. Сестрой начальника. Привлекательной, несмотря на пять лишних килограммов. Даже на четыре с половиной с тех пор, как обеды стали ей не по карману. Облизнув пересохшие губы кончиком языка, Пэтси присвистнула. Она не привыкла быть отвергнутой. С самого раннего детства мужчины всех возрастов увивались вокруг нее толпами.

Все, кроме Джастина Лэсситера. Честно говоря, складывается впечатление, что Джастин ее не переваривает. Но почему? Что она ему сделала? Впрочем, это не важно. Ей не стоило бы обращать на него внимание. Но это так тяжело. Куда ни глянешь на этом ранчо – всюду он. То на собрании выступает, то требует, чтобы она отыскала для него какие-то документы. То письма ему печатай, то кофе подавай. И хоть бы раз взглянул, как на женщину. Его надменность доводила Пэтси до белого каления. Можно подумать, он… ну… хоть что-то из себя представляет.

Нет, – подумала Пэтси, с замиранием сердца глядя на его плавные, танцующие движения, – Джастин вылеплен из другого теста. Он зрелый, независимый, совершенно самостоятельный… мужчина.

Джастин стремительно промчался по площадке, поймал мяч и перебросил его в другой конец двора Баку, старшему брату Пэтси. Прислонившись к окну, Пэтси с изумлением глядела, как парни и, естественно, малыши мечутся между клумб, скачут и прыгают, гоняются за мячом, орут и хохочут с такой бешеной энергией, словно вместо знойной духоты «бабьего лета» на дворе стоял прохладный весенний вечер. Господи, ведь до Дня Благодарения рукой подать. Конечно, жара скоро кончится. Но без кондиционера в послеполуденные часы маленький трейлер, в котором располагался офис, превращался в раскаленную топку.

Хихикающие девчонки не столько играли, сколько кокетничали. Пэтси не могла винить их за это. Двое мужчин, с таким восторгом топчущие цветочные клумбы Холли, просто великолепны. И, если бы не жара, Пэтси тоже не удержалась бы от искушения присоединиться к игрокам.

К несчастью, от жары от нее портилось настроение. Пэтси сдула челку со лба и сердито взглянула на переполненный лоток с входящими документами. Разве можно успеть разобраться с этим? Тем более, что Адонис за окном постоянно отвлекает ее от работы.

Как раз в это мгновение Джастин отбросил падающие на глаза волосы и посмотрел на нее, словно почувствовав ее взгляд, но тут же отвернулся. Ему там, видите ли, интереснее, – с обидой подумала Пэтси.

Разозлившись, она уставилась на царящий на столе беспорядок и потерла виски.

Этот шум. Эта жара. Эта надоевшая работа.

Она должна была знать, во что ввязывается. Ежедневная каторга с девяти до пяти мало соответствует ее творческой натуре. Что ж, – вздохнула Пэтси, – все, что ни делается, к лучшему. Надо только улыбнуться и потерпеть еще немножко. Из творческой натуры шубу не сошьешь. Не возвращаться же теперь к Папочке.

Лучше браться за работу.

Пэтси упрямо принялась разгребать гору входящих документов, отвечала на одни письма, раскладывала по папкам другие, оплачивала счета и делала звонки. Стоило ей хоть на секунду отвлечься от бумажной рутины, как звонил телефон.

– Ранчо «Дом чудес». Это Пэтси. Чем могу вам помочь? – Одна и та же фраза повторялась, как на заезженной пластинке.

Время от времени Пэтси выглядывала в окно и любовалась мускулистой фигурой Джастина.

Она мечтала о том, чтобы оказаться вместе с Джастином на вполне обитаемом острове. На заднем плане играют мексиканские гитаристы, пальмы раскачиваются на прохладном ветру, официант наливает вина в ее бокал, а Джастин глядит на нее влюбленными глазами, протягивает руку, нежно касается ее щеки. С его идеально очерченных губ слетает ее имя… «Пэтси… О… Пэтси, как я мог не замечать…?»

Ее фантазии были грубо прерваны прибытием почтальона.

Дзынь! Дзынь!

Почтовый фургон возвестил о своем присутствии, выехав на импровизированное футбольное поле. Почтальон, словно решив присоединиться ко всеобщей забаве, выскочил из машины, промчался по выгону и ловко швырнул Баку стопку конвертов.

Засунув почту подмышку, Бак побежал к дорожке, затем бросил быстрый взгляд на игровое поле и сделал пас Джастину. Не удержавшись от искушения, Джастин метнулся к нему и попытался поймать пачку писем, разлетевшуюся в воздухе на отдельные мелькающие бумажки, большинство из которых приземлились в лужу жидкого навоза.

Естественно, это не слишком обрадовало Пэтси, утомленную жарой и скукой. Вскочив с кресла, она распахнула входную дверь.

– Большое спасибо, придурки, – рассерженно фыркнула она, пробираясь между навозными кучами и поднимая с земли перепачканные конверты.

Почтальон благоразумно скрылся в клубах пыли.

– Как я теперь смогу это прочитать? – заорала Пэтси прямо в ухмыляющееся лицо Джастина, затем, разозлившись на себя за эту вспышку, повернулась к смеющемуся брату. – Вам что, ребята, больше делать нечего? – Она знала, что ведет себя, как законченная стерва, но сейчас это волновало ее меньше всего. Ее глаза уже начали слезиться от отвратительной вони. Зажав нос и держа письма как можно дальше от себя, Пэтси помчалась к трейлеру, буркнув через плечо, – Еще раз спасибо, болваны.

– Пожалуйста, детка, – ехидно откликнулся Джастин.

«Детка». Пэтси с тяжелым вздохом закрыла за собой дверь. Что бы такое сделать, чтобы Джастин перестал воспринимать ее как ребенка? Двадцать восемь лет – далеко не детский возраст, как ни смотри. Должно быть, все дело в том, что она младшая сестра Бака.

Свалив почту в кухонную раковину, Пэтси схватила влажную тряпку и принялась очищать конверты от грязи. Снова лишняя работа.

Работа, работа, работа, а этой нищенской зарплаты едва хватает, чтобы свести концы с концами. Вздохнув, Пэтси промокнула салфетками влажный бумажный ком и швырнула его на стол.

Джастин смотрел, как Пэтси – на ее хорошеньком мальчишеском лице застыла гримаса отвращения, голубые глаза мечут молнии – возвращается в трейлер и захлопывает за собой дверь.

Что за муха ее укусила? – удивился Джастин. Он покачал головой и раздраженно вздохнул. Младшей сестре начальника всюду мерещится злой умысел.

Пэтси напоминала ему его бывшую возлюбленную Дарлин. Красивая, богатая, избалованная стерва, уверенная, что на ней свет клином сошелся. Много лет назад Джастин зарекся связываться с такими женщинами. Одно только напоминание о Дарлин вызывало в нем приступ ярости. К несчастью, от Пэтси ему никуда не деться. Единственная надежда, что долго это не продлится. Пэтси не похожа на обычную работающую женщину. Она привыкла, чтобы с ней нянчились. Удивительно, как она хотя бы два месяца здесь продержалась.

Хотя, если честно, секретарша из нее неплохая. С тех пор, как Пэтси взялась за дело, все сообщения для него приходили вовремя. И кофе она варит в приличных количествах, – подумал Джастин в приступе снисходительности. Ладно уж, не все так плохо. Хоть парочка хороших качеств у нее имеется. У Дарлин и столько не было.

Он вздохнул.

Возможно, пока Пэтси не решит исчезнуть с горизонта, он как-нибудь переживет ее присутствие. Все-таки, она сестра начальника.

Хуже всего, что она постоянно вертится под ногами. На собраниях, обеденных перерывах, в классах… черт, да повсюду! Джастин вытер лицо ладонью и потрусил на игровое поле. Ее вечно задранный нос сводил его с ума. Что такого необычного в ее личике сердечком и губках бантиком? Ведь женщины такого типа никогда ему не нравились.

Покачав головой, словно отбрасывая эти пагубные мысли, Джастин вскинул руки и помахал мальчишке из его команды.

– Сюда, – заорал он. Ноги сами понесли его навстречу летящему мячу. – Поймал! – услышал он собственный крик и в тот же момент почувствовал на себе взгляд Пэтси через оконное стекло.

Он невольно повернул голову, чтобы увидеть ее.

Точно.

Она стояла там и смотрела на него взглядом Дарлин. Ресницы слегка опущены. На губах – улыбка Джоконды. Само воплощение изысканности и испорченности. Излучает холод даже в такую адскую жару. Совсем как Дарлин. Аж дрожь пробирает.

Черт. А она соблазнительна. Ужасно соблазнительна. Надо быть осторожнее, – размышлял Джастин, глядя на ее фантастически прекрасное лицо. – Она сестра начальника! Не забывай о Дарлин и ее запросах!

Да. Он на собственном горьком опыте узнал, что из такого неравного союза ничего хорошего получиться не может. У него за плечами сиротский приют и улица.

Не хватало еще, чтобы какая-то богатая девчонка вскружила ему голову. Заставила желать невозможного.

Джастин, забыв про мяч, так и продолжал пялиться на очаровательное личико Пэтси, пока его не сбили с ног и перед его глазами не оказались стебли пожухлой травы.

Отвернувшись наконец от упавшего Джастина, Пэтси ткнула ножом для резки бумаги в очередное письмо и удивленно хмыкнула, заметив марку и бело-оранжевую наклейку на конверте. Письмо переслала ей мама, поскольку отправлено оно было по адресу ее родителей. Очень странно. Почти все уже знают, где она сейчас живет…

Пэтси протерла конверт влажной салфеткой, пока не на нем не проявился обратный адрес. Давно забытый школьный гимн Уиллоу-Крик вновь зазвучал у нее в ушах.

«Уиллоу-Крик, наша альма-матер, о тебе мы поем…»

– О, нет, – буркнула Пэтси, разорвав конверт и обнаружив, что через месяц состоится встреча выпускников по случаю десятилетия со дня окончания школы. Она разгладила запачканную анкету и с ужасом уставилась на нее. Неужели прошло уже десять лет? Господи, как быстро летит время! Ее взгляд упал на следующую страницу.

Вот черт! С фотографии ей ослепительно улыбалась Битси Харт, неизменная капитанша команды болельщиц. Пэтси поморщилась. Вечная задавака, Битси просто не могла остаться в стороне от такого события. И выглядит она на миллион баксов, – уныло подумала Пэтси, читая письмо.

«Привет, подруга!

Да! Прошло уже десять лет, и пора нам наконец встретиться и выяснить, кто чего достиг. Пожалуйста, найди время и заполни прилагаемую анкету. Мы с Брэмом заполнили такую же анкету для примера. Вышли ответ как можно быстрее, чтобы мы могли включить его в сувенирный альбом, который будет распространяться во время встречи. Надеемся, что все соберутся! Оргкомитет встречи выбрал дни между Рождеством и Новым годом в надежде, что на праздниках большинство из вас будут дома. Увидимся в декабре!

С наилучшими пожеланиями,

Битси Харт.

Оргкомитет встречи.»

Пэтси плюхнулась за стол, просматривая анкету Битси и Брэма. Они теперь жили в престижном районе Уиллоу-Крик, к югу от Далласа. У них трое детей – Бэррон, Брианна и Брюс. У Брэма свое дело, Битси торгует недвижимостью, а в свободное время они увлекаются парусным спортом, гольфом и путешествиями по всему миру. Оба удачливы до омерзения. Пэтси знала, что ей следовало бы порадоваться за них, но ее грызло острое чувство зависти.

Со вздохом она уставилась на незаполненную анкету.

– Вот незадача, – раздраженно прошептала Пэтси. Кошмар какой-то. Ведь ее называли «самой многообещающей выпускницей». У нее вырвался стон отчаяния. И что ей отвечать?

Что она так и не получила высшего образования? Пэтси поморщилась при мысли о том, какие деньги угрохал Папочка на посещаемые время от времени уроки танцев.

Опустив голову, Пэтси потерла затекшую шею. Нет, ученой степени у нее нет, как и свидетельства о браке. А что ответить в графе «Дети»? Написать, что нее их двадцать пять, и все приемные? Что она работает на полставки на собственного брата? Что живет в трущобе и добирается до работы на своих двоих? Ее охватил ужас.

Никогда.

Этого она не напишет.

Скорее умрет.

Пэтси никогда не согласится порадовать одноклассников правдой о своей неудавшейся жизни. Она еще не забыла, как после выборов «самой многообещающей выпускницы» они требовали пересчитать голоса.

Разглядывая самодовольную улыбку Битси, Пэтси почувствовала внезапную вспышку возмущения. Разве она обязана объяснять своим бывшим одноклассникам, почему у нее нет ученой степени? А также мужа, детей, успешной карьеры и… хотя бы одной пары целых чулок?

К тому же она и не собирается ехать на их дурацкую встречу. С этими людьми ее давно уже ничего не связывает. С бывшими подругами она не общается лет восемь или девять. Их пути разошлись.

Но все же любопытно узнать, как сложилась у них жизнь.

Все ли так преуспели, как Битси и Брэм? Пэтси в задумчивости взяла карандаш и принялась грызть ластик на его кончике, уставившись невидящим взглядом на футбольное поле, где игра продолжалась несмотря на жару. Она знала, что должна заполнить анкету, но не могла заставить себя отвечать честно.

Внезапно у нее появилась идея.

А может… Вот именно, может, что-нибудь выдумать? Пэтси хихикнула. Пошутить. Разыграть их всех. Это будет забавно. Пусть народ посмеется. Нечто настолько невероятное, чтобы в это нельзя было поверить, но в то же время скрывающее неприятную правду.

Да, – усмехнулась она. Отличная мысль. Она воспользуется анкетой Битси и Брэма, чтобы устроить небольшой розыгрыш. Это только поддержит ее репутацию записной острячки.

Сдвинув брови, Пэтси послюнявила карандаш и бросилась с лихорадочной поспешностью заполнять графы анкеты, то хихикая, то разражаясь хохотом. Она так увлеклась своим занятием, что не заметила, как Бак и Джастин вернулись после игры, наполнив трейлер порывом жаркого ветра и запахом пота.

– Ага, – с гордостью заявил Бак, подойдя к столу Пэтси и взъерошив ее светлые кудри своей грязной ручищей, – именно то, что я люблю – мои служащие вкалывают, как лошади.

Пэтси выскользнула из-под его руки и пригладила волосы. Прищурившись и наморщив нос, она уставилась на обоих парней.