Текст книги "Шоумэн"

Что-то много этих подружек сегодня. Стрёмно, когда эти подружки шушукаются-шушукаются. Хихикают-хихикают. Шушукаются-шушукаются. Хихикают да хихикают.

Долго не было её на группе. Прям очень долго. Ах да! Я ещё сзади второй картинки написал карандашиком ссылку на моё музло. И маленький стих. И нет и нет её. Я успел подохладеть. Пришла. Один день трезвости. Сорвалась. Хнычет, высказывается. Позвал её увидеться тип, с которым она раньше торчала и еблась. А он женатый. И зареклась она больше с ним не видеться. Но на автомате, она когда двинулась к нему, съездила ещё наркоты взяла (как я понял, соляку ублюдскую или меф), хотя он не говорил ей это делать. Но раньше без наркотика не обходилось. Потом соплежевание – разобрать тяжело. Вроде – 20 минут пообщались. Призналась тому с кем живёт, что сорвалась. Но не с кем торчала. А то бы выкинул её вещи в подъезд. Он её, как она выразилась, «отхуесосил». Много кто на группе тихонько ржакнул. Я посчитал 20 минут: три – на расчертить, занюхать и 17 она сосала ему. Это если она не растрачивалась временем на обнимашецкие приветствия.

Не, ну она не говорила, что был секс. Да и меня это уже как-то не сильно интересовало. Не могу определить, что я чувствовал. Это же не может быть апатией… я же не камень. А может, я укротил суперспособность «Абстрагируйся»? «Абстрагируйся на хрен отсюдова».

26.12

Позавчера я пришёл на кухню после завтрака. Помыть всякие кастрюльки-поварёшки. Она сегодня пришла сюда. Брайти занимается благотворительным служением. Иногда она здесь по воскресениям. Но сегодня не воскресенье, сегодня день перед католическим Рождеством.

При знакомстве она первая со мной заговорила. Я резал капусту. Я обратил тогда на неё внимание: отличная фигурка, припрятанная за максимально неброским сарафаном, в тапочках, волосы ниже плеч, завязанные на затылке. Косметики – ноль. Личико кайфовое, с хитринкой.

Я обрадовался – я не знал, могу ли я вообще с ней общаться. Может, она какая-то типа монашка. Да ещё и сёстры здешней богадельни на кухне суетятся. Ухо у них востро.

Познакомились. Я напрягал мозг, чтобы находить «правильные» темы. А она была вообще непринуждённа и уверенна. Она работает администратором в христианском институте. Я не врубился, что это такое. Живёт в христианском общежитии. Там нельзя пить и курить. Я не стал «мегаостроумно» шутить, спрашивая, «можно ли там громко трахаться». Я ей сказал, что собрался сходить на исповедь. Впервые. Про (возможно) забавные препятствия, а также про мысли, подталкивающие меня к этому.

Человек я верующий. Но не религиозный. Я скептически (а раньше даже враждебно-насмешливо) отношусь к тому, что человеку нужны какие-то посредники (кроме И. Христа) для общения с Богом (Высшей Силой, Космосом, Вселенским разумом, Законами Природы). А также сооружения, символы, обряды, идолы. С Библией я знаком довольно хорошо. С другими разными учениями знаком похуже. В первую ночь, когда я поступил в Дом Милосердия, я столкнулся с тем, что сёстры перед сном брызгают на кровать и на постояльцев святой водой. Ради приличия и благодарности я не стал выпрыгивать в окно. А тут ещё и монашка мне говорит покреститься. А я смутно знаю, как это делать. Не практиковался. Хотя, по-моему, всё же в детстве я пародировал попов этим жестом.

Кое-как я «покрестился», улёгся. И тут у меня заболела башка. Будто лоб щас пополам треснет. Но настроение было весёлое – я думал, что святая вода у них тут качественная. Высший сорт. Брайти засмеялась от этого. Я обрадовался.

Я решил, что исповедь мне будет полезна. Как с точки зрения психологии. Плюс – в 12-шаховой программе есть мощный и нелёгкий инструмент: написать всю свою дичь, устроенную за жизнь, и прочитать своему наставнику. А мне не особо кайф. В литературе DA сказано, что это можно провернуть, например, с человеком из духовенства.

С прошлой весны я стал тусоваться с протестантами-пятидесятниками. Ходил по воскресеньям на службу. В том городе, откуда я приехал, у них своё здоровенное современное здание. Мне там очень понравилось. А особенно – прославление. Представляете, они фигачат на сцене живую музыку, от стиля которого я фанатею с подросткового возраста. Только слова – про то какой Бог классный и т. д. Тексты, кстати, можно читать на огромном экране и подпевать. Так что смысл меня не смутил – ведь я драйвово подпевал.

Помните, как Гомер Симпсон стал успешно заниматься музыкой – композиторством и выступлениями? Он взял христианские песни и в каждой, где слово «Иисус» – исправил его на слово «детка» (baby). И я узнал: чтоб такие фигачить с ними рокешник на сцене – надо пройти некоторое обучение, исповедь, крещение. Я сказал, что мне б какого-нибудь пастыря для исповеди, чтоб он поближе к северному полюсу жил. Не на 100 % я был уверен, что он ничего не разболтает. А тут в богадельнике я познакомился с отцом Аланом. Мне он понравился с первого занятия. Он преподаёт латынь в крутом университете.

И вышло вот как с этой исповедью. Грёбаной. Сначала я узнал у сестры, что мне нужно для этого. Она говорит – раз я младенцем крещён в православии, значит, и священник мне нужен православный. Я, как и мои родители (если сказать мягко) никак к православию не относились. Я отвечаю, что мне нужен католический пастырь. Она говорит, мол, нет. После исповеди нужно причаститься (съесть бездрожжевой хлеб с капелькой винца), а так как я не католик (не крещёный по католицизму) – меня такими гостинцами может угостить только небритый из свиты KillReal’a.

В общем, я могу зачитать весь треш католику. Но душоночка моя очистится, если я скушаю меню причастия.

Второй из 12-ти шахов говорит о том, что мне следует прислушиваться к мнению специалистов. По ремонту гитары – к мастеру по ремонту гитары. По захоронению человека – к администрации кладбища. По вопросам, как мне не нажраться водки сегодня – к человеку, который раньше нажирался водкой, но уже давно не нажирается и не чувствует при этом недовольства. Поэтому по вопросам христианских обрядов я доверился женщине, которая хорошо выглядит и умна, при этом отказавшаяся от секса, от материнской радости, гардеробских безделушек и прочего-прочего-прочего… ради помощи редко благодарным бомжам не в родной стране.

По средам один раз в месяц сюда приходит молодой православный батюшка. Рассказывает интересные современные вещи. Очень крутой чувак. Мне очень легло его изречение о концепции Бога. Что Мир – это сознание Его. То есть, типа, я – маленький электрон в огромнейшем супермозге. Круто, да?

И подготовился я уже к исповеди – сестра дала мне специальные брошюры. Там есть списки прегрешений. У меня выходило практически всё из этой горы разных пунктов. Плюс ещё на чистый листик я дописывал то, чего в брошюрах не было. Такие штуки как: издевательство над людьми в Интернете, проба своих сил в оккультизме и спиритизме, бездействие во время чужого суицида, своевольное венчание на себе девушки во время пьянки, в которой оказался священник. И т. д. И стал ждать среду. За день до неё сестра мне сказала, что православный поп заболел. Что, возможно, ковид, так как вся семья слегла. И что это нормально: когда человек собирается исповедаться – дьявол суёт палки в колёса. Я в этот момент подумал не о чуваке в красном водолазном костюме с хвостом и рожками, а о российской бюрократии. Когда нужно попасть в окошко номер два. Но для этого надо успешно пройти окошки 3, 5, 4,1, 6, 7. Которые работают в разные дни.

Потом я придумал запрыгнуть в эту кабинку для исповеди в костёле и не признаться пастору, что некрещёный. Но это всё же не дело. Хотя…

Прихожу я в костёл полшестого. Будки эти с 17:00 до 18:00 работают. Должны работать, судя по вывешенной памятке и моим наблюдениям. Но, увы, свет в них не горит – пустые. Я сказал бабуле-служанке, что мне надо на исповедь, так и так. Показала мне дверь, в которую постучать – там я найду священника.

– Здравствуйте, можно войти?

– Здравствуйте. Да, заходите.

– Я бы хотел исповедаться. Можно это, пожалуйста, сделать?

– А вы крещёный католик?

– Нет. Да, я знаю, что я не смогу причаститься, но для меня будет достаточно абсолюта. Я христианин, но в церковь я стал ходить только недавно. Благодаря знакомству с орденом сестёр Матери Терезы. И мне тут у вас нравится.

– Если вы православный, то вам надо исповедоваться в православном храме батюшке. Здесь есть рядом церковь, мы дружим. Она в пяти минутах ходьбы отсюда. Находится там-то там-то.

– Понимаете, я живу сейчас в Доме Милосердия и проникся этим всем только благодаря сёстрам. И шёл я к вам намеренно, а не заскочил по пути.

– То, что вы два раза приходили – это ничего не значит. Идите в православный храм. А потом, если захотите, можете поучиться в католической школе и через года два покреститься. Хорошо?

– Хорошо.

Я хотел уже поскорее сибаса оттуда. Начиная с момента как я зашёл, не внушил он мне доверия.

Я присел на скамеечку в большом зале. Злой как собака. Меня распирало желание сказать этой свиноморде, что из-за таких «представителей Бога» как он обществом с сарказмом относится к тупорылым церквям и вашему существованию вообще. А некоторых вообще сбиваете с пути созидания.

Но я остыл. Посмотрел на ситуацию со стороны. Пришло в голову, что если бы не так уж много лет назад я бы себя сейчас увидел… то, из-за чего я сейчас расстроен… и как я вообще попал в такую ситуацию… тот я, из прошлого, реально бы подумал, что «чувак, походу, ёбнулся». Это меня развеселило.

В костёл мне больше не кайф было ходить. Но так как развлечений на пустой карман в холодное время года без помощи Интернета я найти не смог – через день, как ни в чём ни бывало, я сидел в костёле на скамеечке с согревающей мыслью: «Этот гад реально считает, что он ближе к Богу, чем я. Я хренею с этих чудаков».

В воскресенье после службы я спросил отца Алана, есть ли у него завтра время перед занятием поговорить со мной. От ответил: «Да». Я собирался ему «нажаловаться». И вообще спросить, как, блин, относиться ко этой всей ситуации.

Рассказал бегло о себе и недавних приключениях, стало на душе отлично. Он развеселил меня, когда он по-доброму смеялся над этим всем. Я назвал день недели, когда попытался исповедаться. Отец Алан вычислил, на какого священника я попал. И стал веселиться ещё сильнее:

– Аааааааххх… Я преееееедстааааавляйуууууу… Отец Штефан обыденно, не спеша подготавливается у себя спокойно к грядущей службе. И тут появляетесь вы. Конечно, вы волнуетесь, вам нужно исповедаться. Сейчас. Нужно было ещё, конечно же, вчера. Но хотя бы сейчас. И лучше поскорее. А отец Штефан стоит и прикидывает: «Как бы мне его спихнуть? Передать в более надёжные заботливые руки?» И после очередного испытания с задержкой исповеди ваш мистический склад ума выдаёт фундаментальное объяснение: «Это происки лукавого!».

И смеётся постоянно. Я не стал говорить, что про лукавого – до такого я ещё не додумался. Но сёстры подталкивали. Он сказал, что раз я с церковью знаком не был, что раз я выбрал католическую ветвь христианства для такого благого дела – я имею полное право рассчитывать на отца Алана – принять у меня исповедь. Назначил он мне время: следующий день, после завтрака.

Я поднялся наверх со своей тетрадочкой к нему после завтрака. Немного волнуясь. И узнал, что он уже ушёл. Минут пять назад.

Мне стало смешно. Я представил, как он быстренько убегает, хихикая, в любую сторону, противоположную стороне здания, в котором я нахожусь. И что он в это время представляет, что я почувствую, не найдя его. С его небольшим ростом, большим животом, далеко не длинными пухленькими ручками и ножками эта картина – герб самоиронии.

Через пару дней покончили мы с этой исповедью. Он сказал, что у него волосы дыбом встали. Я уверен, что он преувеличил. Он умеет крайне эмоционально говорить о каких-то скучнейших мелочах. И я был знаком с людьми, на фоне которых приятно замечал: «Ахренеть… А я не такой уж и хреновый. Чёрт возьми! Да я вообще не хреновый!»

Хорошо потом стало. Лучше. Я лет с 23 задумался жить более «по красоте». Но тяжело опасаться запачкать машину, если она уже грязная. Сигареты не курю с того дня. Вопрос – на хрен я вообще начинал в 19 лет? До 19 отлично обходился алкоголем и наркотиками.

Брайти сказала, что она тоже хочет исповедаться. И тоже это будет первый раз. Она баптистка и немногословно сказала про какие-то препятствия. Я молча подумал, что красивой девушке намного тяжелее исповедаться человеку мужского пола, который не живёт по соседству с Санта-Клаусом.

27.12 а лучше, уж – с белыми медведями и пингвинами только.

28.12 я закончил на кухне с послезавтракными обязанностями (я имею в виду со всякой хе*нёй) и ловил момент начать разговор с Брайти.

– Чего у тебя новенького?

Она улыбнулась, продолжая намазывать мясо соусом для духовки. Ответить вот только, блин, не успела. Материализовалась сестра и мягко мне сказала, что я пока что свободен. И если что – позовёт. Я вечером рассказал Брайти, что в тот момент я сильно разозлился.

Мы разговаривали шёпотом, уже после отбоя – я по-тихому сидел-писал за столом на лестничной площадке между этажами, а она проходила к себе в комнату спать ложиться. Ей выделили уютную кладовку – я удивился, что она с ночёвкой сегодня.

– А где ты там спишь? Пошвыряла горы одежды из гардероба и на них?

– Да, в комнате за двумя дверями.

И улыбается. Чертовка. Знает, что в современном мире закрытые двери не являются преградой для стыковки. А лишь желание. Ну, то есть, нежелание одной из сторон. А может, и есть желание, но «а что люди подумают?» Или дядя на облаке. Или моя, периодически обновляющаяся, высокодуховная прошивка.

Да и мне не особо кайф. Повзрослев (ха, он иногда реально думает, что может повзрослеть!), я (иногда) перестал гоняться за сексом без отношений. А какие я могу позволить сегодня себе романтические отношения с девушкой? Те, которым я предался в ту ночь: представил горячее нежнейшее тело Брайти, её негромкие сладкие стоны, нешироко открытый рот, короткие пересечения наших взглядов, после которых она сразу же закрывает свои глаза (типа от удовольствия). А потом глубоко дышит и улыбается, когда я в неё долго и рыча кончаю. Представил и подрочил в сортире. Продуктивнее, конечно же, это делать в кровати – чтоб сразу спать брыкнуться. Но мастурбирую я «с душой», а тут койки на колёсиках – укатываюсь и скрипит конструкция сильно.

И пошёл я спать, перекинув с кровати на подоконник рюкзак, в котором лежит справка, что я – бездомный.

25.12 тут прошло мило. Конфеты, вкусняшки, подарки. Мне и ещё некоторым чувакам подарили осенне-весеннюю куртку чёрную, с капюшоном. Довольно круто смотрится до того как врубаешься, что это – синтетическая ткань, а не кожа или кожзам.

Потом служба. «Концерт». Я подыграл на менее расхреначенной гитарке в одной песенке сёстрам.

Да, я собирался подзажечь для них в этот праздник: дал другу из DA списочек песен и попросил распечатать мне тексты с нотами. В следующую встречу он мне их принёс прямо сюда в классной папочке. Я и он стояли у входной двери богадельни, курили. Падал мокрый снег – я положил папку внутрь, на лавочку в тамбуре. Через минут 5, попрощавшись, обнаружил, что спизданули уже всё. Я ахренел.

Я, ещё когда с другом стоял, посматривал: не заходит ли или не выходит ли кто малознакомый. Таких не было.

Я не впал прям в лютую ярость. Всё же, живя на улице, я успел понять работу некоторых механизмов мышления нищего, голодного, теряющего надежду человека. И решил, что тот, кто стыбзил папку – тыбзил её не у меня лично. Ещё и лежала она там, где тусуются те, кто тут не живёт. В основном это те, кто приходит во время приёмов пищи – покушать и не бомжи, которые приходят к сёстрам по делам.

Лежит папка. А вдруг, там деньги?! А вдруг, благодетель их мне оставил? Ок… ок…Ну не оказалось там денег. Там грёбаные листы А4. Ну подкинь обратно находку на видное место. Особенно, когда уже твой сосед прошёлся по всем этажам и каждого попросил: если увидят такую-то папку, которая лежала там-то – сказать об этом, так как в ней песни на Рождество. Х*р там. Я даже приуныл: это был первый раз как я оставил без присмотра вещь не рядом со своей кроватью. И вот те на! 5 грёбаных минут!

Я размышлял, как Бартелю (также его называю Тербал) сказать, что его потраченное время и крайне актуальная помощь так легко и быстро мной проеблась. Мало того, я ему расскажу – так он ещё будет париться, заморачиваться. Ещё раз сам сделает. Решил: спросит – скажу. И почему сам ему не поведал – тоже.

Спросил всё-таки, гадёныш. Предложил ещё раз распечатать. Я ответил: «Ну нах». Честно… я совсем не горел желанием выступать в этом месте. Возможно, из-за некоего диссонанса. Как если бы на утреннике детского сада «дали джазу» группы «Сталинград» (до того как их фронтмен сошёл с ума и стал мериться отсутствием яиц с грибами, вросшимися в «Пепервный канал»). Но я-то хотел попсовые песни подготовить. Там даже в одной упоминается имя Иисуса.

Хотя… Что ни происходит – к лучшему. У меня бы не получилось исполнить не чересчур сексуально. xD

Мега-«концерт» продолжался. Вызвался сыграть песню мужичок, который, по-моему, тут живёт (в смысле: собирается до конца дней своих тут прожить. «Самоделкин» у него погоняло, так как он чинит тут всякую хе*ню. Ещё Шайсэ есть тут на ПЖ, мой сосед по комнате парализованный. А вот Самоделкин здоров… с виду. На Чикатило похож). И это был пиздец. Мне как-то даже жалко его стало – я подумал, что, может, показать ему пару приёмов. Но, возможно, он сочтёт такой кульбит моим высокомерием, ведь у него довольно очень хорошая гитара. И он считает, что лучше на ней играть ему одному, а всё свободное время – прятать её подальше.

В общем, я пережил эту жесть. Ещё и текст какой-то грустный был. Я отгонял низкие, вызывающие стыд мысли: «для чего много разных людей вообще существует. Ведь таких же – просто дохренища. Может гуманнее их всех…»

Я старался ни на кого не смотреть. Особенно на Брайти. Я бы ей улыбнулся, но вдруг она бы подумала, что это ирония по Самоделкину. Не люблю, когда профи демонстрирует снисхождение к неумехам. Потому что каждый профи сначала был неумехой.

И тут ещё пришёл пиздец. Облегчение от конца песенки сменилось «добродушным любопытным пренебрежением» всего зала (кроме ангельского характера сестёр и малой части публики, которые дупля не отбивают 24/7): Самоделкин, умирая от волнения, что-то там сказал про поздравления и объявил, что щас прочтёт отрывок из Писания. И наизусть вещает родословную Иисуса. Я с детства пропускал эти стихи в Библии. В древности, если ты заучил эту тему, ты был первым парнем на деревне. Это была крайне полезная информация, чтобы… чтобы… Чтобы быть первым парнем на деревне. Там ещё повторяется постоянно глагол: «родил» (да, Карл, «родил». Перестань быть человеком с закрытым умом).

Тяжеловато было это всё слушать. Я посмотрел на Брайти. Она мне улыбалась, типа сдерживая хихиканье. У меня само ответилось ей тем же. Пиздато так стало. А весь недавний негатив в моей башке смыло в унитаз. А он смыл себя в себя. Исчез. И не было его вовсе никогда. Вечером потопал я на JA. Заглянула девушка очень красивая. «Пышковатая», но я б эту пышку раздербанил так, что все стены в креме были бы. И далеко не раз. Она высказалась о сложностях взаимодействия в социуме, которые вытекли из отношений с родителями, упомянув кратко один случай из детства с мамой. Мне взгрустнулось. Похожего у меня с мамой я не припомнил. Потом я уже подумал, что родители у меня золотые, а я – полнейший оболтус.

Я с детства вырывал «из контекста» всех отношений с предками самое дерьмовое. И злобно смаковал это говнище. На самом деле хорошего намного-намного больше. Да, жару мне давали эксклюзивного (общаясь со сверстниками, похожее я редко слышал), особенно отец. Но он, видимо, желал, чтобы я не был оболтусом, а когда психологические учения по воспитанию спиногрызов отсутствовали (а если и были, то хромали), что ж, ну он меня не убил, и можно с благодарностью радоваться жизни.

Сегодня это у меня не супер-пупер получается.

– Привет! А ты в первый раз на эту группу пришла? Меня зовут…

– Привет! Меня… нет, я была здесь давно, но в основном хожу туда-то.

– О, клёво. А я там не был. Схожу – посмотрю. Дай номер, чтоб, если вход не найду, подскажешь.

– Ок. 8, 9…

– Щас, я достану бумажечку. Ой, не эту. Эта – справка, что я бездомный. С ней легче получить бесплатную поюзанную одежду из прошлого века в благотворительных организациях. Заце-ни, какие прикольные носки я урвал в прошлый раз!

Да нет, конечно, я к ней не подходил. На кой х*р?

Кстати, насчёт шмоток – я не приверженец брендов-хуендов. Особенно дорогущих. Конечно, я стильно одеваюсь, но без глобальных заморочек. А на оставшиеся бабки можно что полезного купить. Гульнуть, бухнуть, торчнуть. И бумажечка с телефонами у меня есть. У чувака – потенциального друга мне не стрёмно взять и записать номер. У меня уже тут есть близкие кенты. Видимся – созваниваемся. У меня тут, рядом прям с богадельней, таксофон бесплатный был. Убрали, сцуки. Один бездомный мне сказал, что по всему городу их поубирали. Нахуа, спрашивается? Что ж, если взамен они установят видеотаксофоны, возможно, я их прощу. Когда-нибудь.

Часы себе прикупил. Решился, когда подумал повременить с приглашением Лени посидеть где-нибудь.

Прикольно я их покупал. Давненько приметил магазинчик всякой разной хрени в переходе подземном, там наверняка есть котлы копеечные. Заходить не стал проверять – покупать-то я не собирался. Ну и припёрся я. Неблизко магаз.

– Здравствуйте! А у вас часики наручные продаются?

– Здравствуйте, да. Вон, на витрине.

Да, они там. Только пришлось выйти в переход и чуть ли не на кортах знакомиться-выбирать. Что-то чересчур выбор убогий. Одни смутно похожи на G-Shock, я вернулся за них спрашивать:

– Мне понравились вон те, зелёненькие. А у вас есть типа таких, но другого цвета?

– Джи-Шоки? Да есть, смотрите.

Достаёт слева от прилавка четыре коробочки с часами. Разных цветов, все G-Shock. Совсем другие, чем на витрине. Именно такие, какие я хотел. И циферблаты чуть-чуть у них разные. Я стоял – выбирал. Стоял – выбирал. Выяснилось, что они дороже немного той хе*ни, которая на витрине. И дороже той суммы, которая в моём кармане. И нехватающая сумма равна сумме, которую я в прошлый раз кинул в 7-ю традицию (так называется добровольное пожертвование денег на нужды группы. Это как минимум: чай, конфеты, питьевая вода, аренда помещения. Я стараюсь кидать туда 10 % от суммы, которая мне попадает. Или в протестантскую церковь кидал. Кто-то просто в торговом центре оставляет чёрный пакет размером в полкирпича на скамейке – тоже 10 % от прихода лаванды. Можно в благотворительность. Это всё даёт якобы ещё больший приход деньжат. А потом с ним 10 % и т. д. Типа я в это верю).

Нехватающая сумма равна сумме, которую с трудом выкинул! БЛ*ААААААААТЫ!!!

Я ох*евший стоял. Достал из кармана бабки, которые были. Может быть, чтоб показать продавщице, что я лишь наполовину дурак – что не абсолютно без денег к ней пришёл. Что-то там промычал про следующий раз. И сибаса.

Через пару дней я вернулся – купил. Классные. А то я раньше таскал с собой будильник. А он ещё и переехал в другую комнату, и чтоб проснуться пораньше (позаниматься физкультурой, искупаться и т. д.), приходилось кого-нибудь из соседей просить разбудить. Но бывает, что забудут или проспят. А у меня теперь, мать вашу, мегагаджет. Кстати, вместо навигатора я попросил у сестёр карту города.

Ну а чё? Я люблю вовремя везде быть. И знать, куда направляюсь. Поверьте, у прохожих я умею спрашивать и время, и «как пройти». Но меня это уже просто за-е-ба-ло.

Про спрашивание у прохожих. Я шёл с группы со своим кентом Шапой. Мне понравилось, как он говорил:

– Если я на улице не отказываю человеку, стреляющему у меня сигарету, значит, я увеличиваю шансы того, что, когда не будет сигареты у меня – я смогу достать сигарету у такого же прохожего. И чем больше таких людей, тем лучше. И так во всём: чем больше здравых людей, тем лучше жить, чем больше долбоёбов – тем сложнее жить. Это никакая не карма, магия и прочая лабуда. Это простая статистика. Хочешь жить в говне – веди себя как мудак. Хочешь жить красиво – помоги лишний раз другому. Не пытайся нарушать простые правила.

Шапа – крутой чувак. Атеист, кстати. На часы и т. д. бабки я не рисую, вдохновлённый той шлю… девушкой из JA и визуализацией её гениталий. Я в ноябре попросил маму продать некоторые громоздкие мои вещи, которые я оставил, чтоб потом DHL ’ем сюда прислать. И она кидает на карту корефана, когда есть чё кидать. Понемножку. Брал себе протеин в спортмагазе. В богадельне хоть и нормально кормят, в принципе, но далеко не калорийно. Плюс, расписание приёмов пищи непонятное: 08:30 завтрак, 12:00 обед, 17:15 – ужин. Иногда бывает какие-нибудь закусоны дадут в 20:00, но это не точно. А начиная с момента, как я оказался на улице, я жёстко похудел. Я сам по себе парнишка, который всегда считает, что лишние кило в правильных местах будут в самый раз ему. Занимаясь разным спортом, всё равно оставался лишь жилистым. Убедившись, что многим дамам нравится такое телосложение, я успокоился. И перестал стремиться стать как Шварц. Но в этот раз приключения крайние привели меня к полной дрыщеобразности.

Я вышел из больницы 24.08 рано утром. Ну как «вышел»… Добрые медики меня засунули в кресло-каталку и выперли за территорию больницы.

Я крайне негодовал, так как они не отдали мне чемоданы и гитару, которые я требовал. Отвечали, что, якобы, я без этого всего на скорой приехал.

Попытался зайти назад – охранники грозно не пускали.

Я попросил прохожего вызвать мне скорую: они выедут, проедут 10 метров, заберут меня, там я уже обращусь к их главным про мой багаж. А не к тем, которые слушать меня толком не стали.

План сработал. Почти. Когда я вышел из машины, зашёл в отделение – охрана меня благополучно выперла.

На мне были чёрные трико с длинной мотнёй, тёмная футболка, клетчатая (типа хипстерская) рубашка, чёрно-белые кроссовки Nike, трусы, носки. Какая-то хрень типа гипса, которую ставят при переломе ключицы. Из уха ещё подвытекала какая-то неприятно пахнущая жидкость. И не слышало оно ни хрена.

Я пошёл куда глаза глядят, размышляя о способах вернуть своё добро. Придётся – в полицию. Знакомых, к кому зайти, нет. Приехав сюда, я, конечно, настрелял номера телефонов людей, с которыми знакомился. Но номера все в мобиле остались. Мама по телефону прохожего сказала, что я взрослый уже давно – надо самому решать проблемы. Я не собирался просить деньги. Или помочь добраться в город, из которого приехал (это мне вообще не надо). Я сказал о своём положении и что на связь выходить буду не часто. Что постараюсь не уйти в оффлайн во всех смыслах этого слова.

На оживлённой улице я присел на лавку и помолился дать мне идей и сил.

– Что, дружище, произошло что-то?

– Да. Так-то так-то. Завтра надо попробовать ещё раз в больницу. Может, найдут вещи. Нет – в полицию потом.

– Да уж. Чё, тебе идти ваще некуда?

– Не-а.

– Ну пошли тогда.

Афанасий – чувак лет 50-и. Седая борода, не короткие седые волосы. Одет обыденно, прилично. Несмотря на имя, на славянина не похож. Потом узнал, что он из Абхазии. Живёт в своей машине в центре (она – полная развалина и спрятана под брезентом).

Я не спрашивал ни у него, ни у других бедолаг ответя на всякие вопросы типа: «Как сюда попал; зачем; как произошло, что сегодняшняя жизнь такова; есть ли родные; что собираются делать дальше и т. д.».

И себе я старался эту хрень не задавать. Единственное, что было: «Как, чёрт возьми, нормально прожить сегодняшний день… и ночь?»

Более-менее проживали. Когда есть варики бухла и еды – замечательно. Но это не часто было.

Первый раз, когда мы свернули во двор, и Айфан стал лазить в мусорке, я испытал беспокойство. Вдруг жильцы будут крайне недовольны? Айфан в специально надетых перчатках рыскает по контейнерам, а я занудствую: «Да пойдём уже, пойдём». Женщина, выкидывая мусор, спросила: «Что ищете что-то?». Айф невозмутимо (даже не посмотрев на неё) ответил: «Деньги ищем. Может, кто деньги выкинул».

Через пару дней я уже довольно ловко «нырял» в жбаны. Одни из лучших моих уловов: стильные солнцезащитные очки и, как-то ночью повороченные роллы, и полбутылки текилы. Я пришёл с этим к машине Айфа – поделиться с ним, но нигде его не нашёл. Попробовал в одиночку. Не стал хвастаться потом перед ним – он-то со мной не делился. И, получается, первый начал это делать.

В машине мне было неудобно спать. Мой компаньон дал мне одеяло, и я спал в сквере имени одного поэта на лавочке. Туалет – на улице. Иногда – в макдаке и т. п.

Разок подрался с каким-то бомжом. Раза два какие-то гопники угрожали, что убьют. Один раз чуть не стал жертвой клофелинщицы – она подсела, разговорились и меня – доверчивого – угостила. Я понял, что что-то не то: тело начинает хреново слушаться (то-лер у меня высокий). Стал махать с лавочки Айфану. Он пришёл (девица эта уже испарилась), сказал мне, что траванули меня. Сидел со мной, пока не полегчало.

– Аааа… аааа… нах… нахххх… уууууй ей… эту ххху… х*й-ню, б… бл*ть, мутить? К… к… крааасть-то неххххуй у меня…

– Да х*й её знает. Щас такая тема бывает: кто-то бомжа угостил бухлом, он отрубился и очнулся в рабстве в другой республике или стране. Второй вариант: ты ей понравился. Но ты же знаешь, женщины редко умеют выражать свою любовь так, чтобы это и мужчине нравилось.

Отраву надо было вымывать – через минут 15 товарищ Айфана притащил «красное вино» в пакетах (типа тетра-пак). Закусывал я пачкой активированного угля.

Ещё как-то раз, когда я уже ночью собирался заснуть на лавочке, ко мне подсела девица, сказав, что хочет отметить свой недавний день рождения. Сейчас. Я насторожился немного после прошлой ситуации, но у неё с собой бутылок не было – она дала мне денег и попросила, чтоб я сходил в магаз круглосуточный, где можно после 22:00 купить алкоголь. Ну я пошёл, взял, вернулся. Она мне немножко «того» показалась. Но в её компании я нормально поел и прибухнул. Пьяный, может быть, я бы её и трахнул. Но под утро, когда я ходить ссать, она исчезла. В глубине души я сказал: «Фух…».

Дела были так себе. В больнице подтвердили, что нет у них моего ничего. В полиции мне сказали, что случай частый и гиблый, но заявление всё же составили.

И тут е*анули холода. Я стал раздумывать: «Как бы не сдохнуть?» Я сидел на лавочке. Дождь. Подходят двое: работа нужна?