Текст книги "Шелк и сталь"

Глава 4

Кэтрин посмотрела на подол чудесного шелкового платья, которое Уинни принесла к ней в комнату.

– Я не могу принять еще один такой великолепный наряд, – запротестовала она, с восхищением глядя на переливающуюся темно-зеленого цвета ткань.

Уинни рассмеялась:

– Пустяки. Платья, которые я отдала тебе, стали слишком малы мне, а на тебе они сидят просто великолепно. Надо только немного ушить в груди.

– Я чувствую себя ужасно неловко. Может быть, когда-нибудь…

– Не говори глупости. Мне приятно видеть, что эти вещи оказались полезными кому-то.

Стоя перед большим зеркалом, Кэтрин любовалась прекрасным платьем с глубоким вырезом на груди, с зауженными к локтю рукавами, заканчивающимися каскадом пышных кружев, и юбкой с широким кринолином. Ее маленькие груди возвышались над декольте нежными холмиками.

В этот вечер маркиз принимал гостей, герцога и герцогиню Карлайл. Спускаясь вниз по лестнице в гостиную, Кэтрин испытывала легкое волнение. Она желала объяснить это присутствием герцога и герцогини, хотя втайне осознавала, что это не так.

На самом деле причиной ее волнения был маркиз, от жгучего взгляда которого, казалось, мог воспламениться любой предмет. В его присутствии Кэтрин часто ловила себя на том, что смотрит на его губы, размышляя, такие ли они жесткие, как выглядят, и каким будет ощущение, если поцеловать их. Потом она спохватывалась, стыдила себя за эти мысли. Ведь маркиз принадлежит леди Эллисон и скоро женится на ней.

И все же она не могла не думать о нем, не могла не волноваться, слыша его глубокий мягкий смех, встречая его печальный взгляд. Всякий раз сердце ее замирало, а во рту пересыхало, как сейчас, при одной только мысли, что увидит его.

Кэтрин задержалась у подножия лестницы, еще раз бросила взгляд на свое отражение в зеркале, поправила напудренные локоны, спускавшиеся на плечи, и помаду в уголках рта. Она еще ни разу не представала перед маркизом так нарядно одетой и поэтому волновалась вдвойне, не зная, получит ли его одобрение.

Сделав глубокий вдох, Кэтрин решительно вошла в гостиную. Маркиз о чем-то оживленно говорил с гостями. Он первым заметил появление Кэтрин, и на какое-то мгновение ей показалось, что при виде ее в его глазах вспыхнул огонь.

– Мисс Грей, – произнес он, потом подошел и, наклонившись, поцеловал Кэтрин руку. – Мы уже начали думать, что вы нашли более подходящую для себя компанию.

– Прошу прощения. Я не хотела опаздывать, просто не знала, сколько прошло времени, – извиняющимся тоном проговорила Кэтрин.

– Вы задержались совсем немного. И кажется, Пепис сказал: «Лучше сейчас, чем никогда»?

Кэтрин улыбнулась:

– Да, хотя его часто неправильно цитируют.

– Вы выглядите просто восхитительно… мисс Грей, – произнес маркиз, скользнув взглядом по глубокому вырезу платья.

Кэтрин охватило какое-то неясное волнение, но она постаралась совладать с собой.

– Надеюсь, лучше, чем при нашей первой встрече, – шутливо ответила она.

Люсьен засмеялся:

– Способность посмеяться над собой есть величайшее достоинство.

Кэтрин на минуту задумалась, а потом призналась:

– К сожалению, не могу припомнить, кто это сказал.

– Это сказал я, – усмехнулся маркиз, и при этом черты его лица сделались мягче. – Вы удивительная женщина, мисс Грей.

Кэтрин почувствовала, что слегка покраснела. Последнее время никто не баловал ее комплиментами. От смущения она не сразу нашла что ответить, поэтому была благодарна тете Уинни, пришедшей на выручку:

– Если мой племянник решил единолично завладеть вниманием мисс Грей, нам остается только приступить к ужину.

– Прекрасная идея, – поддержал ее Джейсон. – Я ужасно проголодался.

Все прошли к роскошному столу, уставленному превосходными блюдами. Здесь были жареный лебедь, устрицы, телячья вырезка, картофель, запеченный в кожуре, а также восхитительный яблочный пудинг. За столом Кэтрин оказалась рядом с Личфилдом, и это удивило ее, так как они должны были разместиться в другом порядке. Виновницей такой перестановки оказалась герцогиня. Распознав ее уловку, маркиз бросил в сторону Велвет хитровато-насмешливый взгляд.

Заметив это, Кэтрин вновь почувствовала, как запылали ее щеки. Она поняла, что герцогиня намеренно усадила ее рядом с маркизом.

– Может быть, ее светлость правильно сделала, усадив нас рядом, – сказал Люсьен. – Я собирался поговорить с вами о том, что сообщил мне мой адвокат. Он тайно наводит справки о вашем опекунстве. Один из королевских судей является его другом, и он полагает, что этот человек способен вывести вас из-под опеки лорда Дунстана.

– Вы говорите, он может назначить мне другого опекуна? – переспросила Кэтрин, радостно блеснув глазами.

– Да.

– Лучшего нельзя желать, но, к сожалению, я не представляю, кто мог бы стать моим новым опекуном.

Джейсон усмехнулся и произнес:

– А как насчет герцога и герцогини Карлайл?

Кэтрин едва не вскрикнула от неожиданности и в следующее мгновение почувствовала, как слезы навернулись на глаза.

– Это было бы прекрасно. Просто не знаю, как благодарить вас, – в волнении промолвила она.

– Пока рано благодарить, – сказал Джейсон. – Мнения одного судьи недостаточно для того, чтобы заменить опекуна, если Дунстан будет против.

– А он, конечно же, будет против, – мрачно заметил Люсьен.

– Да, это дело очень сложное, – кивнула герцогиня, – но я уверена – лорд Личфилд добьется успеха.

– А пока, мисс Грей, вы будете в безопасности со мной и Люсьеном, – добавила тетя Уинни. – Нам очень приятно ваше общество… не так ли, милорд?

Люсьен посмотрел на Кэтрин и отрывисто сказал:

– Безусловно. Мы, конечно, позаботимся о ней. Герцогиня взглянула на мужа, сидевшего с хмурым видом на противоположной стороне стола, и улыбнулась.

После ужина дамы перешли в гостиную, а мужчины остались в столовой выкурить по трубке и выпить по стаканчику бренди.

Женщины весь вечер оживленно беседовали, стараясь избегать темы пребывания Кэтрин в Сент-Барте. Говорили в основном о браке и детях, хотя Кэтрин должна была признаться, что такие мысли до сих пор не приходили ей в голову.

– Ну, теперь вы свободны, – с чувством сказала Велвет. – И Люсьен решит вашу проблему раз и навсегда. Он очень умел в подобных делах.

– Думаю, маркиз хорош во многих отношениях, – произнесла Кэтрин, вспомнив, как нынешним утром видела Люсьена, скачущим на лошади. Он был необыкновенно грациозен и красив.

Велвет посмотрела на нее испытующим взглядом:

– Он нравится вам, не так ли?

– Лорд Личфилд был очень добр ко мне, – смущенно ответила Кэтрин.

– Да, он очень добрый человек, – согласилась Велвет. – А еще красивый и умный мужчина.

Кэтрин почувствовала, как краска смущения залила ее лицо. Она и сама не раз думала о нем так. Взглянув на леди Бекфорд, которая, как и герцогиня, с интересом смотрела на нее, Кэтрин едва слышно пролепетала:

– Да… он такой.

Велвет переглянулась с тетей Уинни и продолжила:

– Люсьен, несомненно, один из лучших мужчин. Конечно, он может быть упрямым, излишне замкнутым и раздражительным. Он и мой муж очень схожи по характеру. Они любят командовать и при этом ждут только послушания. Конечно, с тех пор, как Джейсон женился на мне, он стал другим.

Велвет сняла пушинки со своей золотистой атласной юбки и, в упор глядя на Кэтрин, произнесла:

– Люсьен, насколько я могу о нем судить, считает, что его жизнь должна быть строго упорядочена и подчиняться намеченным им планам, если же возникают какие-то помехи, тогда… с ним ужасно трудно иметь дело.

Кэтрин в задумчивости сдвинула брови, силясь понять, к чему клонит Велвет.

– Вы вроде хотите предупредить меня о чем-то, ваша светлость?

– Просто я говорю, что… что дружба с Люсьеном… требует определенных жертв, но если хорошо относиться к нему, эти жертвы оправданны.

Кэтрин перевела взгляд с одной женщины на другую, пытаясь уловить скрытый смысл сказанного. В это время вошел дворецкий и объявил, что мужчины готовы присоединиться к дамам за чаем с пирожными.

Через несколько минут маркиз вошел в гостиную, и Кэтрин вновь ощутила внутреннее волнение. Весь остаток вечера она чувствовала на себе его взгляд. Когда же ужин подошел к концу, Кэтрин облегченно вздохнула. Как ей показалось, лорд Личфилд тоже был рад этому.

Весь следующий день Люсьен в сильном волнении ходил по своему кабинету. От его хождения на густом ворсе восточного ковра образовалась дорожка. Мерцающее в камине пламя окрашивало предметы в оранжевые и красные тона. За окном холодный ветер хлестал ветками деревьев по стеклам, проникая сквозь щели, но Люсьен не чувствовал холода. Он был ужасно зол.

Едва заслышав стук, он подошел и резко распахнул дверь.

Перед ним стоял Ривз.

– Вызывали меня, милорд?

– Приведите сюда девушку, – приказал маркиз. – И немедленно.

– Да, сэр. Сию минуту, сэр. Я обернусь в мгновение ока, ваша светлость.

– Да уж, постарайся, и лучше, если девушка будет с тобой.

– Хорошо, милорд.

Прошло всего несколько минут, прежде чем в дверь снова постучали, но Люсьену показалось, что минуло более часа. Ривз ввел в комнату Кэтрин Грей и удалился, поспешно закрыв за собой дверь.

Увидев Кэтрин, маркиз презрительно улыбнулся и язвительно сказал:

– Как хорошо, что вы соблаговолили прийти ко мне, мисс Грей.

Он подошел к Кэтрин ближе, и она, увидев выражение его лица, побледнела.

– Вы сердитесь. Что… что я такого сделала? – спросила она, не понимая причины произошедшей с маркизом перемены.

– Дело не в том, что вы сделали, миледи, а в том, что вы не сделали.

– Я не понимаю вас. Я рассказала всю правду о том, кто я такая, где находилась последнее время и как попала туда.

– Что касается того, кто вы и где были, то вы сказали правду. Но вы не сказали правду о том, почему попали в Сент-Барт.

Кэтрин начала беспокойно теребить пальцы.

– Что… что вы имеете в виду? – настороженно спросила она.

– То, что вы очень ловко опустили в своем рассказе попытку отравить свою кузину, дочь лорда Дунстана. Вот что я имею в виду. Вы также не упомянули о том, что дядя застал вас в тот момент, когда вы резали мертвое тело!

Глаза Кэтрин округлились. Она открыла было рот, чтобы что-то сказать, но не смогла произнести ни слова.

– В чем дело, леди Кэтрин? Или у вас отсох язык? Или вы пытаетесь быстро придумать очередную ложь? Если это так, то ваши усилия напрасны. Мой знакомый доктор сумел заполучить ваши медицинские документы. Они здесь, на моем столе. Так было это или нет, леди Кэтрин? Именно по этим причинам вас отправили в Сент-Барт?

Из груди Кэтрин вырвался сдавленный звук, похожий скорее на болезненный стон. На какое-то мгновение маркизу стало жаль девушку, но он тут же подавил в себе это чувство. Проклятие, он так верил ей и сейчас испытывал ярость от того, что женщина, которой он восхищался, обманула его, или еще хуже – действительно была сумасшедшей.

Кэтрин тем временем оправилась от шока и, гордо вскинув голову, посмотрела на маркиза.

– Мне безразлично, что содержится в этих бумагах, – сказала она. – Все это не соответствует действительности. Ни в коей мере!

– Вы хотите сказать, что не пытались отравить леди Мьюриэл?

– Конечно, нет! Мьюриэл была больна малярией, и я дала ей лекарство, но оно подействовало так, что у нее разболелся живот. До нее никто не реагировал подобным образом на это средство, которое я применяла много раз. Я не хотела отравить ее! Я старалась помочь ей. Леди Мьюриэл знала это, так же как ее отец.

– А что вы скажете по поводу того, что вас застали с ножом возле мертвого тела, которое вы кромсали?

Влажные от выступивших слез глаза Кэтрин сверкнули искрами гнева.

– Это было только исследование, и больше ничего. В нашей деревне жил доктор Каннингем, и поскольку я интересовалась медициной в течение нескольких лет…

– После смерти вашей матери и сестры.

– Да. После этого я и доктор Каннингем стали хорошими друзьями, так как у нас были общие интересы. Я изучала целебные травы, а доктор давал мне уроки анатомии, показывая, как функционирует человеческий организм и как можно лечить различные болезни. В свою очередь, я помогала ему обслуживать пациентов, когда появлялась возможность улизнуть из дома.

Люсьен задумался. Ему не нравилось то, чем занималась Кэтрин прежде, но по крайней мере это было похоже на правду.

– А откуда появилось мертвое тело, рядом с которым вас застали? Вы говорите, что это было частью ваших занятий?

Кэтрин опустила глаза, помолчала, а затем снова посмотрела маркизу в лицо:

– Доктор Каннингем занимался анатомированием и… знал людей, которые обеспечивали его… материалом для дальнейших исследований.

– Вы имеете в виду грабителей могил. Похитителей трупов. Или профессиональных убийц, получающих деньги от вашего друга-хирурга за то, что обеспечивают его телами для проведения исследований? Такие случаи имели место.

– Я… я не знаю, откуда он получал эти тела. Однако мне известно, что доктор Каннингем – порядочный человек. Меня интересовало только, как функционирует человеческий организм, и доктор давал мне возможность изучать это. – Кэтрин на мгновение закрыла глаза, и маркиз заметил, что у нее дрожат руки. Глядя на белое как полотно лицо Кэтрин, он в какой-то момент почувствовал себя виноватым за то, что вынудил ее к такому разговору.

Но уже в следующее мгновение маркиз обрел былую твердость: он устал от ее лжи и полуправды, и если Кэтрин хочет, чтобы он помог ей, то должна сказать о себе всю правду, какой бы ужасной та ни была.

– Значит, вы говорите, что, будучи юной девушкой самого нежного возраста – сколько вам? Двадцать? – занимались препарированием человеческих трупов?

Кэтрин побледнела еще больше и качнулась. Люсьен протянул руку, чтобы поддержать ее, но она отшатнулась от него и выпрямилась.

– Я только хотела… – несмело промолвила она.

– Могу догадаться – продолжить свое образование, – закончил ее мысль Люсьен.

Кэтрин неопределенно пожала плечами, и маркиз заметил в ее взгляде боль и страх.

– Некоторые женщины интересуются живописью или вышиванием, а у меня возник интерес к врачеванию. Что в этом ужасного? – спросила Кэтрин более решительным тоном.

– Если вы просто занимались исследованиями, почему же доктор Каннингем не выступил на защиту вас?

– Он пытался, но мой дядя пригрозил сделать его жизнь невыносимой, и доктор в конце концов покинул город. С тех пор я его не видела и ничего не слышала о нем.

– Допустим, это правда, а что еще вы утаили от меня? Кэтрин резко вскинула голову.

– Ничего! Клянусь, мне нечего больше добавить к тому, что я рассказала вам, – произнесла она дрожащим голосом. – Я хотела сделать это раньше, но боялась. Я знаю, что вы думаете по поводу моих занятий, и опасалась, что вы откажетесь помочь мне, а я очень нуждалась в вашей помощи. – Кэтрин смотрела на маркиза широко распахнутыми глазами, полными слез. – И все еще нуждаюсь, – выдохнула она, и слезы градом потекли по ее щекам.

Что-то в голосе и взгляде Кэтрин заставило Люсьена дрогнуть. Она, безусловно, была весьма странной женщиной, но он верил ей. Конечно, она не сумасшедшая, а слишком целеустремленная и себе на уме.

– А как леди Мьюриэл относилась к вам? – спросил Люсьен более мягким, чем прежде, голосом.

– Она никогда не любила меня. Я на четыре года старше ее, и она всегда испытывала некую зависть ко мне, но я не имею ни малейшего представления почему.

«Может быть, потому, что вы красивы, умны и посвятили себя любимому делу, не заботясь о том, к чему это может привести», – подумал Люсьен. Хотя он относился с крайним неодобрением к тому, что благородная леди занимается такими неподобающими делами, тем не менее, как ни странно, он восхищался Кэтрин теперь еще больше, чем прежде.

– Вы не хотите добавить еще что-нибудь? – спросил Люсьен и так посмотрел на Кэтрин, что та невольно сжалась под прицельным взглядом его глаз.

– Нет, милорд, – тихо произнесла она и отрицательно покачала головой. – И хотела бы напомнить о вашем обещании отпустить меня, если больше не захотите помогать мне.

В этот момент в памяти Люсьена возникла та Кэтрин, какой впервые он увидел ее: грязная, оборванная, голодная и обессиленная. Он не хотел и не мог допустить, чтобы она снова страдала. Люсьен смущенно кашлянул, чувствуя, как сжалось его горло.

– Вы останетесь здесь, как было решено, – сказал он чуть хрипловатым голосом. – С такими аргументами против вас у Дунстана довольно сильная позиция, но рано или поздно мы найдем способ обойти его.

– Значит, вы… вы все еще хотите помочь мне? – несмело спросила Кэтрин.

– Да, леди Кэтрин, хочу, – твердо ответил Люсьен.

– Вы верите, что я не безумна? Я должна знать правду, – проговорила Кэтрин, вопрошающе глядя маркизу в глаза.

– Не важно, что я думаю. Главное…

– Для меня это имеет большое значение, милорд.

– Нет, Кэтрин, я не считаю вас безумной, – отрицательно покачал головой Люсьен.

Уголки губ девушки едва заметно вздрогнули, в один миг лицо ее просветлело, а слезы высохли. Люсьен пылающим взором посмотрел на ее губы, потом перевел взгляд на пряди каштановых волос, выбившихся из аккуратно собранного на затылке пучка, на вздымающуюся грудь в вырезе платья. При этом он ощутил растущее напряжение внизу живота и мысленно ругнул себя.

– На этом закончим наш разговор, мисс Грей, – поспешил сказать Люсьен.

– Благодарю вас, милорд, – с признательностью произнесла Кэтрин и, повернувшись, пошла прочь.

Маркиз, глядя, как она удаляется, продолжал думать о ее нежных розовых губах и маленьких изящных грудях и мысленно проклинал тот день, когда эту необыкновенную девушку обнаружили в его карете.

Кэтрин сидела, поджав ноги, на маленьком диванчике – своем любимом месте в библиотеке. Она с интересом читала книгу, автором которой был некий Джин ди Виго. Называлась она «Основные сведения о ранениях». Многие книги в библиотеке замка были столетней давности, но поскольку методы лечения мало изменились за это время, то содержащаяся в них информация представляла несомненный интерес и могла быть очень полезной. Неожиданно мысли Кэтрин вернулись к недавнему разговору с маркизом. Он в очередной раз показал свое доброе отношение к ней, за что Кэтрин была чрезвычайно благодарна ему, но и в то же время дал ясно понять, что не одобряет ее увлечений. Возможно, его светлость и прав – она никогда не будет врачом, как бы долго и упорно ни училась, да ей, по правде говоря, и не хотелось этого. Все, что хотела и к чему стремилась Кэтрин, – узнать как можно больше о медицине и быть, способной оказать помощь, когда это потребуется.

Кэтрин вновь пробежала глазами по страницам, где говорилось, что огнестрельные раны могут гноиться из-за попадания в них пороха и в этом случае следует прижигать их горячим соком бузины. В одной из книг, которую Кэтрин читала раньше, автор советовал в таких случаях использовать смесь яичного желтка с розовым маслом и скипидаром, что менее болезненно. «Как было бы хорошо, если бы доктор Каннингем был рядом. С ним можно было бы посоветоваться о том, какой метод лечения лучше», – подумала с грустью Кэтрин.

Впрочем, ей вряд ли придется столкнуться в ближайшее время с огнестрельными ранами.

Кэтрин провела за чтением какое-то время и уже начала дремать под мерное тиканье часов на каминной полке. В какой-то момент ей показалось, что она снова в душной камере Сент-Барта, а рядом с ней маленький мальчик Майкл Бартоломью, худенький светловолосый сирота, которого назвали в честь двух святых. Во-первых, в честь святого Майкла, которого одна из женщин увидела во сне в ночь, когда родился мальчик. При этом она была уверена, что это был ангел, сошедший на землю. Майкл действительно походил на ангелочка своими золотистыми волосами и большими зелеными глазами, хотя его поведение вряд ли можно было назвать ангельским. Второе имя – Бартоломью – мальчик получил в честь святого, по имени которого была названа больница, где родился младенец.

Кэтрин взъерошила грязные светлые волосы Майкла, почувствовав, как он сжал ее руку своей маленькой ручонкой. Мать мальчика умерла через несколько дней после родов, оставив младенца на попечение женщины по имени Клео – обитательницы сумасшедшего дома, у которой было грудное молоко. Она недавно родила, но ее собственный младенец умер в одной из убогих лондонских квартир оттого, что задохнулся, уткнувшись личиком в матрас. Клео, обезумев от горя, разорвала на себе одежду и с растрепанными волосами бегала обнаженной по улицам Лондона. Ее поместили в Сент-Барт.

Она нянчила маленького Майкла, которого считала своим сыном, первые четыре года его жизни, но потом вдруг отдалилась от него, перестав даже разговаривать с мальчиком. Из всех обитателей Сент-Барта Майкл особенно привязался к Кэтрин, и она тоже полюбила малыша.

– Слышишь? – спросил Майкл, глядя на Кэтрин. – Кажется, приближаются охранники.

– Какой… какой сегодня день? – испуганно всполошилась Кэтрин.

– Проклятая пятница, – проворчал Майкл. – Они идут, чтобы отвести нас на помывку.

– О Боже!

Один раз в месяц обитателей Сент-Барта отправляли на помывку. Обычно это случалось в последнюю пятницу месяца. Наличие этого дня в распорядке сумасшедшего дома позволяло хоть как-то следить за временем. От одной ужасной пятницы до следующей – ровно месяц. «Значит, сегодня – последняя пятница сентября», – подумала Кэтрин. Она отмечала даты на стене. Тут она услышала скрежет открываемого замка. Тяжелая дубовая дверь отворилась, и Майкл стремглав кинулся в ее проем. Он был единственным, кому разрешалось бродить по коридорам и камерам Сент-Барта. Убежав от охранников, малыш надеялся избежать малоприятной для всех обитателей сумасшедшего дома процедуры мытья.

– Вытаскивай свою задницу наружу, голубушка, – приказала грузная санитарка. – Ты хорошо знаешь, какой сегодня день.

Кэтрин с обреченным видом вышла из камеры. Она, как и другие женщины Сент-Барта, ненавидела этот день, когда их раздевали и заставляли голыми в сопровождении охранников идти по холодному коридору в комнату, где санитарки терли их щетками. Так было и в этот раз.

– Убери от меня свои грязные руки! – крикнула Кэтрин одному из мужчин, который, как бы случайно, ухватил ее за грудь, когда она стала стягивать с себя рубашку.

– Вот еще. Я только хотел помочь тебе. Ты лучше попридержи свой язык, девка.

Кэтрин едва сдержалась, чтобы не обругать его. Молча она пошла вслед за остальными женщинами к кадкам, возле которых одна из санитарок с остервенением мыла им волосы и скребла щетками кожу до покраснения. Всякий раз Кэтрин в таких случаях чувствовала себя не человеком, а куском мяса и испытывала невероятное унижение.

– Нет… – запротестовала она, мотая головой. – Я человек. Я могу сама помыться. Я не позволю так обращаться со мной.

Боль от тяжелой пощечины заставила Кэтрин вскрикнуть.

– Будешь делать то, что я говорю, и если еще раз взбрыкнешь, я заставлю тебя после мытья тереть пол, стоя на четвереньках.

– Нет… – в испуге шептала Кэтрин, мечась во сне на диванчике. – Вы не можете сделать это… Я не позволю…

В этот момент Люсьен вошел в библиотеку и, увидев беспокойно спящую Кэтрин, быстрым шагом подошел к ней и сел рядом.

– Кэтрин, проснись. Это только сон, – тихо произнес он и слегка потряс девушку за плечо.

– Нет! – вскрикнула Кэтрин в тот момент, когда его рука коснулась ее. – Убери от меня свои грязные руки! – Она стала в отчаянии оббиваться, но Люсьен схватил ее небольно за запястья рук и притянул к себе.

– Все хорошо. Ты просто спишь. Это я, Люсьен. Я не причиню тебе вреда, – ласково проговорил он.

В этот момент Кэтрин проснулась и долго моргала глазами, силясь понять, где находится.

– Люсьен… – удивленно произнесла она, впервые назвав маркиза по имени. Голос был хриплым и слабым, дыхание тяжелым, лоб мокрым от пота. Всю ее било мелкой дрожью.

– Успокойся! Это всего лишь дурной сон, – ласково проговорил маркиз. – Что тебе снилось?

Кэтрин вздохнула и устало опустила голову ему на плечо. Она помолчала, а потом медленно произнесла:

– Там был ребенок… маленький светловолосый мальчик по имени Майкл. Он был моим другом.

– Тебе приснился Майкл? – переспросил маркиз. Кэтрин кивнула, и Люсьен почувствовал, как локон ее блестящих темных волос нежно коснулся его щеки.

– Майкл был со мной, когда пришли охранники. Это был конец месяца. Время, когда… когда женщин отправляют на помывку. Я ненавидела этот день больше всего на свете, потому что с нами еще больше, чем в другие дни, обращались как со скотом.

Люсьен молчал. Его сердце гулко билось в груди. Он не хотел слышать подробности, но не смел остановить Кэтрин. Чтобы узнать и понять эту странную девушку, надо до конца узнать все те ужасы, которые ей пришлось пережить.

– Нас раздевали догола перед мужчинами и, если мы пытались возражать, нещадно били. – Голос Кэтрин дрогнул от подступивших к горлу слез. – Некоторые женщины рассчитывались собой за то, чтобы с ними обращались помягче. При этом многие из них не отдавали себе отчета в том, где они находятся и что с ними происходит. – Кэтрин оторвала лицо от груди маркиза и с мольбой в голосе произнесла: – Я не могу вернуться туда, Люсьен. Ни за что. Я скорее умру.

Сердце его сжалось от сострадания к несчастной девушке. Он крепко прижал ее к себе и стал гладить по голове, словно хотел этими поглаживаниями стереть из ее памяти воспоминания о пережитых ужасах. Кэтрин обхватила его руками за шею.

– Ты не вернешься туда, – тихо проговорил маркиз. – Обещаю тебе, Кэтрин.

Она промолчала и только тихо и печально вздохнула. В следующий момент Кэтрин опомнилась, осознав, что сидит в обнимку с мужчиной, и поспешно отпрянула от Люсьена.

– Прошу прощения, – краснея, извинилась она. – Я не хотела обременять вас своими невеселыми воспоминаниями о прошлом.

– Мне это не в тягость, – поспешил заверить маркиз.

Их взгляды встретились, и в этот миг и она и он почувствовали, что теперь в их отношениях возникло нечто новое. Кэтрин поднялась с дивана и сделала шаг назад. Люсьен догадывался о том, что испытывает она сейчас, потому что сам испытывал похожее. Горячая волна желания окатила их обоих, в этот момент они страстно жаждали друг друга. Но трезвый рассудок взял верх над чувствами. Люсьен не хотел никаких неожиданных поворотов в своей судьбе. У него есть определенные обязательства, и он будет следовать намеченным планам, которые ничто не может нарушить. Его будущее предначертано, и в нем нет места Кэтрин Грейсон. А если бы даже было, он не хотел связывать свое будущее с ней. Она не та женщина, на какой он хотел бы жениться. Ему нужна покорная жена, такая как Эллисон Хартман.

– Уже поздно, – произнесла Кэтрин почти шепотом, заметив какую-то неуловимую на первый взгляд перемену в настроении Люсьена. – Я, пожалуй, пойду наверх, – добавила она, вставая.

– Да… Я тоже чувствую, что устал, – сказал маркиз. Он проводил Кэтрин до двери, а сам остался в библиотеке. Заснуть ему сегодня вряд ли удастся. Уж очень волнующи воспоминания о том, как соски маленьких твердых грудей Кэтрин Грейсон прижимались к его груди и каким нежным было выражение ее глаз, когда она произносила: «Люсьен».