Текст книги "Грешные обещания"

Глава 10

Спустя три дня Мерси Браун прибежала к Элизабет с новостью о том, что приехал Сидни Бердсолл. Днем Элизабет позвали в кабинет Николаса. Когда она вошла, граф сидел за столом, как всегда, изысканно одетый. Полосатый сизо-серый жилет, красный фрак и белоснежная рубашка, выгодно оттенявшая его смуглую кожу. Как только дворецкий закрыл за Элизабет дверь, Николас поднялся. От нее не укрылось напряженное выражение его лица. Похоже, встреча со своей подопечной далась ему нелегко. Да и сама Элизабет нервничала.

– Добрый день, Элизабет. Рад, что вы смогли к нам присоединиться.

Как будто у нее был выбор, с горечью подумала Элизабет. И как будто он и в самом деле рад, что она здесь. Николас показался ей таким красивым и таким далеким, что у нее сжалось сердце.

– Добрый день, милорд, – сказала она, стараясь говорить как можно спокойнее, чтобы он не догадался о ее истинном состоянии.

В этот момент к ней подошел Бердсолл и, взяв ее за руки, воскликнул:

– Элизабет, дорогая моя, как я рад вас видеть!

Наклонившись, он поцеловал ее в щеку, и Элизабет ласково ему улыбнулась:

– Я тоже очень рада вас видеть, Сидни.

Она и в самом деле была рада. Ей так не хватало успокаивающего присутствия Сидни, особенно в последние дни. Бросив взгляд на Николаса и заметив, что его будто застывшие черты ничуть не смягчились, Элизабет почувствовала острое желание уткнуться в надежное плечо поверенного и выплакаться.

– Насколько мне известно, вы тут пережили целое приключение, – заметил Сидни. Его серебристые волосы поблескивали в свете стоявшей на столе лампы.

– Пожалуй, – ответила Элизабет, думая о том, что самым невероятным приключением было не ее похищение, а ночь любви, которую она провела с Николасом. – К счастью, лорд Рейвенуорт успел перехватить нас по дороге.

– Мне об этом рассказывали. Я всегда знал, что на Николаса можно положиться.

Смуглые щеки Николаса окрасились нежным румянцем.

– Он вел себя необыкновенно храбро, – прибавила Элизабет, глянув искоса на стоявшего рядом Ника. – Я так благодарна ему за то, что он выручил меня из беды.

Рейвенуорт смущенно кашлянул.

– Сидни приехал сюда, потому что я послал ему письмо, – счел нужным пояснить он. – Я написал ему о том, что вас пытались похитить, и он тотчас же примчался из Лондона.

– Все это просто ужасно! – воскликнул Сидни, покачав головой. – Этот Бэскомб вконец обнаглел. Но надеюсь, что мы с вами вчетвером – леди Маргарет тоже предложила свои услуги – навсегда от него отделаемся.

– Сидни хочет сказать, – вмешался Николас, – что лондонский сезон уже начался, и он считает, что пора вывезти вас в свет.

– Именно так, моя дорогая. Я уже переговорил с несколькими весьма достойными молодыми людьми. Они будут счастливы с вами познакомиться. А когда вы выберете себе кого-нибудь в мужья и обвенчаетесь с ним, вы навсегда будете избавлены от домогательств этого подонка Бэскомба.

К горлу Элизабет подкатил комок. Она знала, что это время вот-вот наступит, и все-таки не была к нему готова. Она старалась не смотреть на Николаса, но взгляд ее помимо ее воли все возвращался к нему. Но лицо его было неподвижным и непроницаемым, словно вырезанным из дерева.

– Я не… я не думала, что вы так быстро сумеете подготовиться, – пролепетала она.

– К счастью, сумел, – сказал Сидни. – Я предполагал, что Бэскомб попытается нас перехитрить и добраться до вас. Кто знает, быть может, он предпримет еще одну попытку, прежде чем мы успеем добраться до Лондона. Так что, полагаю, нам следует поторопиться с отъездом.

Элизабет бросила на Николаса быстрый взгляд, однако он отвернулся.

– А когда… нужно выезжать? – спросила она.

– Я подумал, что будет лучше, если вы с лордом Рейве-нуортом выедете в конце недели.

Николас удивленно поднял голову:

– Что ты сказал?

– Я сказал, что вам с Элизабет лучше всего…

– Черт подери, Сидни! Ты что же, предлагаешь, чтобы я тоже отправился с ней?

– Естественно. Неужели ты не понимаешь, Ник? Ты не можешь просто отослать Элизабет одну. Тебе придется ее сопровождать. Элизабет будет в безопасности, только когда выйдет замуж. А до этого, если она не будет находиться под твоей защитой, Бэскомб наверняка найдет способ ее скомпрометировать и заставить тем самым выйти за него замуж.

Николас словно окаменел.

– Но ведь это нелепо! Я не могу с ней поехать. Неужели не ясно, что, если я буду находиться с Элизабет в Лондоне, все ее попытки отыскать себе мужа заранее обречены на провал.

Сидни покачал головой:

– Вовсе не обязательно. Хотя общество сделало тебя изгоем, мой друг, ты по-прежнему богат, как Крез, и обладаешь огромной властью. Большинство из членов высшего общества побоятся навлечь на себя твой гнев, сторонясь твоей подопечной.

Николас перевел взгляд на Элизабет. Глаза их встретились, и Николас увидел в них беспокойство, которое она тщетно пыталась скрыть. На секунду взгляд его смягчился. «Прости меня, – казалось, говорил он. – Я не могу с тобой поехать. И не проси». Но уже в следующее мгновение лицо его снова стало жестким, и Элизабет решила, что ей это почудилось.

– Об этом не может быть и речи, – отрезал Николас. – Надо найти какой-то другой выход.

– Другого выхода нет, – возразил Бердсолл. – Ты должен поехать в Лондон и поддержать Элизабет. К счастью, в Лондоне у нас уже есть союзник.

– Какой союзник? Кого ты имеешь в виду?

– Герцог Белдон согласился оказать Элизабет покровительство. – Сидни взглянул на Николаса. – Ты должен его помнить, – насмешливо прибавил он. – До того как тебя арестовали, вы были друзьями.

Ник посмотрел на огонь в камине.

– Я совершенно забыл про Рэнда Клейтона.

– Может быть, ты и забыл, а вот он всегда о тебе помнил. Насколько мне известно, после твоего возвращения он предпринимал неоднократные попытки увидеться с тобой, однако ты их игнорировал.

Николас взглянул на Элизабет:

– До того как меня обвинили в убийстве, Рэнд Клейтон был моим лучшим другом. Он тогда еще не был герцогом, а всего лишь маркизом. Когда я вернулся в Англию, он уже унаследовал герцогский титул, и я не хотел компрометировать его дружбой с человеком, осужденным за убийство.

– Очень благородно с твоей стороны, – съязвил Сидни, – но герцог, очевидно, придерживается на этот счет другого мнения. Он предложил нам свою помощь, и ради Элизабет я намереваюсь ее принять.

В комнате воцарилась тишина. Взгляд Николаса был прикован к Элизабет. Ей очень хотелось бы знать, какие мысли таятся в серебристых глубинах его глаз, однако ничего прочесть в них она не смогла.

– Кроме того, тебе следует подумать и о своей сестре, – нарушил молчание Бердсолл. – Теперь, когда она покинула монастырь, у нее могут возникнуть новые проблемы. Так что помощь его светлости будет просто неоценима.

Ник плотно сжал губы, так что на щеках у него заиграли желваки, и покорно вздохнул.

– Хорошо, Сидни. Ты опять одержал верх.

Сидни с облегчением вздохнул:

– Отлично. Так когда вас ждать?

– У меня есть кое-какие дела. Нужно разобраться с негодяями, похитившими Элизабет. Так что завтра утром я отправляюсь в Доркинг, а когда ситуация разрешится, вернусь. – Он снова взглянул на Элизабет: – Вы с тетушкой должны быть готовы через три дня отправиться в путь.

– Как прикажете, милорд. Нам недолго собираться.

Николас кивнул и повернулся к Бердсоллу:

– Ты прав, Мэгги тоже поедет с нами. Если, конечно, не возникнет никаких препятствий.

Поверенный улыбнулся. Казалось, гора свалилась с его плеч.

– Очень хорошо. А я тем временем распоряжусь подготовить для вас твой городской дом, сообщу о вашем предстоящем приезде его светлости и позабочусь обо всем прочем.

– Спасибо, Сидни. – Николас бросил в сторону Элизабет последний, не отличавшийся теплом взгляд, и у нее снова сжалось сердце. Не так давно он смотрел на нее совсем иначе. – Сообщите о наших планах своей тетушке и скажите Мерси, что она будет вас сопровождать.

– Хорошо, милорд. – Элизабет повернулась к Бердсоллу и улыбнулась ему, надеясь, что он не заметил, как ей больно. – Вы останетесь ужинать?

– Боюсь, нет, моя дорогая. Слишком много дел. – Он поднес к губам ее руку. – С нетерпением буду ждать нашей встречи.

– Я тоже, Сидни. Вы мой самый лучший друг.

Николас проводил Элизабет до дверей взглядом, а когда дверь за ней захлопнулась, почувствовал, что опять может дышать.

Сидни вновь обратился к нему.

– Я знаю, как тебе нелегко, Николас. Эти люди отворачивались от тебя все эти годы. Я уверен, они и сейчас не очень к тебе расположены, однако со временем будут вынуждены принять тебя.

Поверенный, конечно, был прав. Несмотря на запятнанную репутацию, он, Николас, по-прежнему является человеком, обладающим властью. Пусть высший свет повернулся к нему спиной, однако, если его станет поддерживать Бел-дон, общество не станет открыто его игнорировать. Маргарет получит возможность забыть свое прошлое, а Элизабет сможет вращаться в высших кругах, где непременно найдет себе подходящего мужа.

Мысль эта причинила Николасу острую боль.

Он распрощался с Бердсоллом, который тут же отправился в путь, и наконец остался один. Ник налил себе бренди и уселся перед камином. И тотчас же перед ним возник образ Элизабет – гордой, строптивой и потрясающе красивой. Ник знал, что причинил ей боль, однако у него не было другого выхода. Та ночь любви была страшной ошибкой. И Николас своим напускным безразличием хотел дать ей это понять.

Может быть, нужно было поступить по-другому. Просто сказать ей, что ему очень жаль… Но, по правде говоря, Ник не мог решиться на это.

Он уже давно понял, что Элизабет Вулкот при желании может из него веревки вить. Он пойдет ради нее на что угодно. Она не должна заметить, что он по-прежнему ее хочет. Ведь если она снова попросит заняться с ней любовью, он, пожалуй, не сможет ей отказать.

Ведь тогда на постоялом дворе не смог…

Этой долгой ночью Нику никак не удавалось заснуть, а когда сон наконец сморил его, ему приснилась Элизабет Вулкот, обнаженная и прекрасная. Потом Нику приснились родители, те счастливые дни, когда еще были живы мама и отец, всегда отлично понимавшие своего сына. Счастливая и безмятежная жизнь Ника кончилась, когда он убил Хэмптона… Сон про родителей снова сменился сном про Элизабет. Она держала на руках черноволосого мальчугана, как две капли воды похожего на него, и, смеясь, говорила ребенку: «Вот папа!»

Разбудили Ника ночные звуки: стрекот сверчка, зловещее уханье совы. Он долго лежал, пытаясь прийти в себя. Уж слишком реальным был сон. Вне его обволакивающей теплоты он чувствовал себя страшно одиноким.

К тому времени как Ник встал, оделся и подготовился к поездке, настроение у него было ниже среднего. Он отправился на конюшню. Акбар был уже оседлан, равно как и длинноногий гнедой жеребец для Элиаса. Мути должен был сопровождать Николаса в Доркинг, где они намеревались встретиться с местным мировым судьей.

– Констебль Рэгсдейл согласился отвезти туда людей Бэскомба, похитивших Элизабет, – пояснил Ник Элиасу. – Сказал, что продержит их там до моего возвращения. – Он невесело усмехнулся. – Отсидят в Ньюгейте с десяток лет, вся дурь из головы и вылетит.

– Скажешь тоже, в Ньюгейте! – фыркнул Элиас. – Этим подонкам здорово повезет, если их не повесят!

Ник стиснул зубы. Если людям Бэскомба вынесут смертный приговор, значит, так тому и быть. Они угрожали девушке, которую он, Ник, поклялся защищать. И если закон будет к ним снисходителен, то от него они пощады не дождутся.

Однако все планы Ника рухнули, когда, приехав в замок, расположенный на окраине Доркинга, он обнаружил, что Сайрес Дануитти, мировой судья, отпустил преступников.

– Что?! – воскликнул разъяренный Ник, узнав об этом. – Вы хотите сказать, что Бэскомб потребовал, чтобы вы отпустили его людей, а вы и рады стараться?

Дануитти с трудом сглотнул.

– Все происходило не совсем так, но итог был именно таков: он забрал своих людей. – Мировой судья, сын богатого помещика, был откормленным мужчиной с бледным круглым лицом и редеющими пегими волосами. – Лорд Бэскомб сказал, что произошла страшная ошибка. Он заявил, что его люди везли к нему в гости его невесту. А поскольку ни вас, ни девушки на месте не оказалось и никто не мог опровергнуть его заявление, я был вынужден отпустить задержанных под поручительство его светлости.

Ник схватил судью за лацканы дорогого, отделанного бархатом камзола.

– Безмозглый кретин! Ты хотел угодить Бэскомбу, вот почему ты отпустил его людей! Только об этом ты и думал!

Дануитти попытался вырваться из цепких рук Ника, однако это ему не удалось.

– Да вы с ума сошли! – закричал он. – Бэскомб хочет жениться на девчонке и сделать ее графиней! Да эта маленькая дрянь должна на коленях благодарить его за то, что ей оказана такая милость!

Ник рывком приподнял толстяка над полом.

– А теперь послушай меня, мерзкая жаба, и запомни хорошенько! Я – опекун этой девушки. Она уже не раз говорила Бэскомбу, что отказывается выйти за него замуж. Эти люди увезли ее из моего дома насильно. – Ник продолжал трясти Дануитти. – В следующий раз, когда я скажу тебе, что кто-то нарушил закон, будь добр, прислушайся к моим словам, иначе тебе придется иметь дело не с Бэскомбом, а со мной!

Дануитти поспешно кивнул. Лицо его приобрело зловещий пурпурный оттенок. Элиас стоял рядом и, усмехаясь, наблюдал за происходящим. Ник разжал руки, и страж закона мешком свалился в кресло.

– Передай от меня большой привет отцу, Сайрес, – сухо проговорил Ник и, повернувшись, вышел вместе с Элиасом за дверь.

– Чертов подонок, – проворчал Элиас, взяв из рук парнишки конюха поводья и бросив ему монетку.

– Нужно было мне раньше догадаться, что Бэскомб и тут попытается выкрутиться. Отсюда до его поместья менее дня пути. Конечно, ему ничего не стоило меня опередить.

Элиас ободряюще хлопнул друга по плечу:

– Не переживай, Ник, дружище. Когда этот чертов Бэскомб узнает о том, что мисс Вулкот отправилась в Лондон, он помчится следом за ней. И своих ребят наверняка прихватит. Там-то мы с ними и поквитаемся.

Ник непроизвольно сжал руки в кулаки. Ему не терпелось добраться до негодяев, похитивших Элизабет, но еще больше – до их хозяина, Оливера Хэмптона.

Вечером, накануне поездки в Лондон, Элизабет в последний раз вышла в сад. Фиалки и колокольчики уже цвели вовсю. Клематис обвивал тянувшиеся вдоль дорожек заграждения своими щупальцами. Его темно-фиолетовые цветы радовали глаз. Днем Элизабет заметила в саду очаровательную трясогузку с редким оперением: канареечно-желтой головкой и черной как смоль грудкой. Птичка и теперь стояла у нее перед глазами.

Элизабет тихо вздохнула. Она уже привыкла к Рейвенуорт-Холлу, полюбила его и вот теперь вынуждена уехать отсюда навсегда, поселиться в новом доме, в котором она никогда не бывала, с человеком, которого не знает и никогда не полюбит.

– Элизабет? – послышался из-за изгороди знакомый мужской голос, и она вздрогнула от неожиданности.

– Я здесь, милорд.

Он направился к ней по посыпанной гравием дорожке, двигаясь грациозно и почти бесшумно.

– Сестра сказала, что вы пошли в сад.

Николас был одет в темно-синий сюртук и белую гофрированную рубашку. Элизабет старалась не думать о том, как он красив: шелковистые черные волосы, смуглое лицо, чуть выступающие скулы, четко очерченные губы.

– Я пришла сюда, чтобы запечатлеть в памяти красоту вашего сада. – «Мне хотелось еще раз увидеть то место, где ты впервые меня поцеловал». – Вечером здесь особенно чудесно.

Он взглянул на стражу, чтобы убедиться, что все в порядке и Элизабет ничто не угрожает.

– Я недолго, обещаю, – сказала Элизабет, перехватив его взгляд.

Граф усмехнулся. Лицо его стало напряженным.

– Я собирался с вами поговорить, Элизабет. Давно следовало это сделать. Я пытался уговорить себя, что лучше не касаться этой темы, но это неправильно. – Он бросил взгляд на темные кусты, потом снова посмотрел на Элизабет. – Я хочу, чтобы вы знали: я страшно раскаиваюсь в случившемся. То, что произошло между нами, было ошибкой, ужасной ошибкой, за которую я буду расплачиваться до конца своих дней.

Элизабет почувствовала, что сердце ее вот-вот выскочит из груди.

– Прошу вас… не говорите так.

– Но почему? Ведь это правда. Господи, ведь вы были девушкой! А я – ваш опекун.

Элизабет гордо выпрямилась:

– Вы мужчина, милорд. Я сама к вам пришла и молила не прогонять меня. Если уж кому раскаиваться в случившемся, так это мне. Но я ни о чем не жалею, милорд. Разве что о том, что вас это мучает.

Николас молчал, лишь смотрел на нее так пристально, словно хотел заглянуть в душу. Он стоял неподвижно, как изваяние. Плечи, казалось, были сделаны из стали. Наконец, подняв голову, он отступил от Элизабет на шаг.

– Мы отправляемся в Лондон в семь утра. Перед дорогой стоит как следует выспаться.

Элизабет не ответила. Он уже скрылся в темноте, а она все глядела ему вслед. Сердце ныло. Слезы навернулись на глаза. Она не жалела о том, что было, и знала, что никогда не пожалеет.

Единственное, чего ей хотелось, так это того, чтобы и Николас ни о чем не жалел.

Маргарет откинулась на спинку сиденья, чувствуя себя как во сне. Целых девять лет прошло с тех пор, как она последний раз ездила в Лондон. Тогда она, молоденькая шестнадцатилетняя девчонка, в первый раз выехала в свет. Как гордился ею отец! Сколько молодых людей соперничали друг с другом за право стать ее мужем, но она была слишком молода, чтобы всерьез задумываться о браке.

Потом настала осень, сезон закончился, и они вернулись в Рейвенуорт-Холл. Сейчас, девять лет спустя, Маргарет никак не могла понять, что она нашла в Стивене Хэмптоне, что заставило ее по уши влюбиться в него? Скорее всего он просто соблазнил ее, а она по наивности приняла влечение за любовь.

Маргарет выглянула в окно. Мимо проплывали просторные поля, пологие холмы. Время от времени на пути кареты попадались деревушки, где дети приветствовали их веселыми криками, а собаки – громким лаем.

В карете же царило молчание. Элизабет сидела рядом со своей тетушкой Софи, Николас восседал на козлах рядом с кучером. Мерси Браун, Эдвард Пендергасс и Элиас Мути ехали позади, в карете с багажом.

Мэгги взглянула на свое платье девятилетней давности, которое она выбрала для поездки среди дюжины других, ему подобных. Чересчур пышная юбка из муарового шелка и многочисленные оборки по подолу уже давным-давно вышли из моды. Это старомодное платье живо напомнило Маргарет о тех годах, которые прошли мимо, и о постыдном событии, в корне изменившем ее жизнь.

Маргарет понимала, что предстоящие дни окажутся в той или иной степени нелегкими для них всех. Высшее общество сделало их с Ником изгоями, хотя лишь немногие знали правду о том, что случилось с ними. Элизабет, как она догадывалась, предпочла бы выйти замуж по любви, а не по выбору Сидни с Ником.

Однако все они твердо намерены найти решение своих проблем. Ник хочет выдать свою подопечную замуж. Элизабет – избавиться наконец-то от Оливера Хэмптона, а она, Мэгги, – снова начать жить.

Хорошо, что у них есть поддержка, подумала Маргарет и впервые за весь день улыбнулась. Она помнила Рэнда Клейтона – высокого, широкоплечего, темноволосого, статного – еще с детских лет. И если герцог Белдон не изменился с тех пор, как она его видела последний раз, на него можно рассчитывать.

Дом Ника на Беркли-сквер, трехэтажный, из красного кирпича, был построен в классическом стиле. По желанию мамы, обстановка была выдержана в греческом духе. Идя по просторным холлам, Ник вспомнил маму, и на лице его появилась грустная улыбка.

Они прибыли накануне вечером. Сразу же поднялась веселая суматоха, слуги забегали, засуетились. Однако уже через полчаса все успокоилось. Особняк имел одну приятную особенность: даже те, кто приезжал сюда впервые, чувствовали себя здесь покойно и уютно – в общем, как дома. На следующее утро после приезда Ник получил записку от герцога Белдона с просьбой принять его. Спускаясь по лестнице, Ник бросил взгляд на стоявшие в холле позолоченные часы. Герцог должен был прибыть с минуты на минуту.

Рэнд Клейтон, герцог Белдон… Ник не позволял себе вспоминать о своем когда-то закадычном друге, с тех пор как вернулся в Англию. Он отвергал все предложения Рэнда встретиться, думая, что тот делает их лишь из вежливости. То, что Рэнд протянул ему руку помощи, ясно давало понять, что он по-прежнему дорожит их дружбой. Это было приятно, и вместе с тем Ник испытывал неловкость.

Ник вошел в свой кабинет и направился к столу. Тут в дверь тихонько постучали, и появился Пендергасс.

– Милорд? – проговорил он.

– Да?

– Простите, если помешал вам, но только что прибыл его светлость герцог Белдон. Я проводил его в зеленую гостиную.

– Спасибо, Эдвард. Скажи ему, что я сейчас приду.

Ник прерывисто вздохнул. Сейчас ему придется извиняться. Давненько ему уже не доводилось этого делать.

Он направился в зеленую гостиную – элегантно обставленную комнату с зелеными, как мох, стенами и ослепительно белым лепным потолком. На окнах висели тяжелые зеленые шторы, по углам располагались отделанные мрамором камины, а у стены – маленькие позолоченные клавикорды, принадлежавшие когда-то матери Ника.

Как только он появился в дверях, Рэнд встал с обитой зеленым бархатом софы и устремился ему навстречу. Это был высокий, стройный, широкоплечий и мускулистый мужчина с темно-каштановыми волосами и карими глазами, в которых мелькали золотистые искорки. Он улыбался такой теплой и знакомой улыбкой, что Нику стало легче.

– Рад вас видеть… ваша светлость, – проговорил он.

Рэнд усмехнулся, отчего на его левой щеке появилась ямочка.

– Ваша светлость, как же! Для тебя я по-прежнему Рэнд и всегда им буду.

Ник усмехнулся в ответ. Он с радостью схватил огромную ручищу Рэнда, а тот, в свою очередь, с энтузиазмом ответил на рукопожатие.

– Я чувствую себя полным идиотом, – проговорил Ник. – Но мне просто не хотелось тебя компрометировать, поэтому я отказывался с тобой встретиться.

– Да о чем ты говоришь! На твоем месте я поступил бы точно так же. Самое гнусное во всей этой истории то, что тебя отправили в тюрьму.

Ник улыбнулся:

– В конечном счете я их всех перехитрил. Я выжил. – Повернувшись, он направился к стоявшему у стены резному дубовому буфету. – Как насчет того, чтобы выпить? Я бы сейчас не отказался от виски.

– Звучит заманчиво, – кивнул Рэнд.

Ник все улыбался и улыбался и, казалось, никак не мог остановиться.

– О Господи, как же я рад тебя видеть! – воскликнул он.

После возвращения в Англию он встречался со своим другом всего один раз. Рэнд настойчиво звал его в гости, однако Ник отклонил приглашение. До сегодняшнего дня он не осознавал, как ему не хватало Клейтона.

Рэнд тоже подошел к буфету.

– Я не раз собирался приехать в Рейвенуорт-Холл, но всегда находились какие-то неотложные дела. Да я и не был вполне уверен в том, что ты меня примешь.

Ник налил в хрустальные бокалы янтарной жидкости.

– Ну что поделаешь, я был полным идиотом. Но если бы ты приехал, я бы тебя, конечно, принял.

Ник вручил бокал Клейтону и, пройдя по пушистому турецкому ковру, они уселись на стоявшую перед камином софу.

– Должен сказать тебе, – проговорил Рэнд, – что в какой-то момент я уже вообще начал сомневаться в том, что ты вернешься домой, – наслышался о том, как обращаются с высланными из страны заключенными. Должно быть, то, что ты пережил, – сплошной кошмар.

– Даже хуже, – заметил Ник.

И он вкратце поведал своему другу о жизни на Ямайке, о невыносимой жаре и изнуряющем труде, о дизентерии, бесчеловечном отношении к людям и жутких насекомых, не оставлявших в покое ни днем, ни ночью. Как ни красноречив был рассказ Ника, в действительности его жизнь на чужбине была в десять раз тяжелее.

– Я рад, что ты вернулся, – заметил Рэнд, – но, похоже, несчастья твои еще не кончились.

– Если ты имеешь в виду Бэскомба, то совершенно прав. И я очень благодарен тебе, Рэнд, за то, что ты собираешься нам помочь.

– Сидни рассказал мне, что твоя подопечная просто очаровательна. Похоже, Хэмптон придерживается того же мнения.

Как всегда в последнее время, когда речь заходила об Элизабет, Ник не мог оставаться равнодушным. И он вкратце рассказал Рэнду, до чего дошел Бэскомб, пытаясь заставить Элизабет подчиниться его воле.

– Ну что ж, меня это не удивляет, – заметил Рэнд. – Бэскомб всегда упрям как осел, когда дело касается женщин. Помнишь ту актрису на Друри-лейн? Как же ее звали…

– Мэри-Энн Уилсон.

– Вот-вот. Всякий раз, когда она ему отказывала, он покупал ей очередную дорогую безделушку. И в конце концов заплатил целое состояние за то, чтобы сделать ее своей любовницей.

– Я помню эту историю.

– Пока ты отсутствовал, случались и другие. Прошлым летом, например, он волочился за одной молоденькой хорошенькой вдовой, Цинтией Крэммер. Похоже, купить ее он не сумел, тогда принялся угрожать ее детям. Такие вот ходили слухи.

– Ты шутишь!

– Хотел бы.

Ник тихонько выругался:

– Вот черт! Да этот Бэскомб просто ненормальный!

Рэнд отхлебнул глоток бренди.

– Элизабет Вулкот – единственная женщина, которой он сделал предложение. Думаю, ее отказ ему не понравился.

– Это еще мягко сказано.

– Я приказал своему секретарю заняться подготовкой к балу, который должен состояться в следующую субботу. Однако мне кажется, один он не справится. Может быть, твоя Элизабет согласится ему помочь?

«Твоя Элизабет»… Ника снова охватило чувство вины и острое желание. Всякий раз, когда он думал про Элизабет, ему вспоминалась ночь, которую она провела в его постели.

– Уверен, она будет счастлива сделать все от нее зависящее. Между прочим, не знаю, говорил ли тебе Сидни, но моя сестра тоже здесь.

– Малышка Мэгги?

Ник кивнул:

– Она навсегда покинула монастырь. Ты ее не узнаешь, Рэнд. Это уже не та маленькая девочка, которую ты знал. Теперь Маргарет – очаровательная женщина.

Рэнд улыбнулся:

– В шестнадцать лет она была хорошенькая.

«Слишком хорошенькая, – подумал Ник. – И слишком наивная. Легкая добыча для такого негодяя, как Стивен». А вслух заметил:

– Мэгги такая же отверженная, как и я. Ты здорово из-за нас рискуешь, Рэнд, и на сей раз я этого не забуду.

Клейтон откинулся на спинку софы.

– Я люблю Бэскомба не больше твоего. И я счастлив сделать для тебя все, что смогу.

Допив бренди, друзья принялись вспоминать старые добрые времена, чувствуя себя так, словно виделись только вчера, а не девять лет назад. Они вспоминали о годах, которые провели в Оксфорде, своих юношеских проделках, женщинах, которых знали. Быстро промелькнул час, и вскоре Рэн-ду пора было уходить. Ник пошел проводить его до дверей.

– Думаю, ты слышал о том, что Сидни собирается организовать в пятницу вечеринку? Он пригласил Дэвида Эндикотта, лорда Триклвуда, – одного из наиболее вероятных претендентов на руку моей подопечной. А ты не собираешься осчастливить нас своим присутствием?

Рэнд улыбнулся:

– Я уже себе пометил, что непременно должен прийти. Это поможет мне возобновить знакомство с Мэгги и наконец-то познакомиться с твоей подопечной.

Ник улыбнулся, а в голову пришла неожиданная мысль: Рэнд Клейтон – холостяк, красивый, пользующийся влиянием. Правда, он говорил Сидни, что пока не готов жениться, но ведь он еще не видел очаровательной рыжеволосой Элизабет.

А увидев, может изменить свое решение.

Сидя в столовой, Ник с удовольствием лицезрел такую знакомую картину – Маргарет дома. Ей можно было дать не больше двадцати лет. Очаровательная, светловолосая, в самом расцвете женской красоты. Девять лет, проведенных в монастыре, казалось, только пошли ей на пользу. За его толстыми стенами Маргарет была надежно защищена от суровой действительности. В двадцать пять Мэгги нашла в себе силы вернуться к жизни и не утратила способности наслаждаться ею. Всякий раз, когда Ник смотрел на сестру, он чувствовал себя не таким одиноким. Как же он рад, что она вернулась домой!

Бросив взгляд на свое платье, Мэгги нахмурилась:

– Эти мои платья просто ужасны, Ник! Они давным-давно вышли из моды. Мне необходимо целиком заменить гардероб, да и Элизабет нужно купить что-нибудь новенькое. Мерси сказала, что ты запретил Элизабет выходить из дома, но мы с ней непременно должны проехаться по магазинам, Ники. Ну пожалуйста, скажи, что ты ее отпустишь!

Николас покачал головой:

– Бэскомб в городе. После похищения Элизабет я нанял полицейского, чтобы тот следил за ним. Граф прибыл в город сегодня утром, и я не собираюсь рисковать.

– Отлично, тогда поехали с нами. – Мэгги улыбнулась своей лукавой улыбкой, по которой Ник так соскучился. – Под твоей защитой Элизабет будет в полной безопасности.

Ник взглянул на Элизабет, скромно сидевшую в сторонке, и чуть было не сдался – сестра могла уговорить кого угодно, – но вовремя взял себя в руки.

– Нет.

– Да будет тебе, Ник. Ты только посмотри на меня. Неужели ты и в самом деле хочешь, чтобы я ходила по Лондону в платьях девятилетней давности?

Окинув взглядом ее давно вышедшее из моды платье, так молодившее ее, Ник лукаво улыбнулся:

– Тебе, Мэгги, я ехать не запрещаю.

– Но Элизабет тоже необходимо проветриться! Ты же хочешь, чтобы она нашла себе мужа.

Улыбка исчезла с лица Ника. На сердце стало тяжело. Мельком взглянув на Элизабет, он отвернулся.

– Конечно, хочу.

– Тогда ее нужно как следует одеть. Поехали с нами, Ник. Мы втроем отлично проведем время. После того как сделаем покупки, можем покататься по городу.

Ник снова бросил взгляд на Элизабет. Она сидела напротив него за столом, и лицо ее ничего не выражало. В ярко-зеленом платье, плотно облегающем грудь, с искусно уложенными темно-рыжими локонами она была просто очаровательна. Одного взгляда на нее оказалось достаточно, чтобы в груди Ника вспыхнул огонь желания.

Черт подери, он снова хочет ее! И как ни сопротивляется этому желанию, как ни старается убедить себя, что Элизабет ему никогда не достанется, ничего не помогает, тело отказывается слушаться.

Временами он даже ненавидел Элизабет: зачем той ночью она переступила порог его комнаты?

Он ощущал на себе внимательный взгляд ее зеленых глаз, которые, казалось, видели то, что он так тщательно пытался скрыть. Черт ее подери! Чем скорее она выйдет замуж, тем лучше. Хватит мучиться этим проклятым чувством вины! Хватит сгорать в огне желания!

Пусть Элизабет поскорее исчезнет из его жизни, чтобы он наконец мог вздохнуть спокойно.

И, повернувшись к ней, Ник процедил сквозь зубы:

– Думаю, вам тоже нужно купить что-нибудь из одежды. Надевайте шляпку. Я сейчас распоряжусь насчет кареты.