Текст книги "Искушение леди"

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Дебора и Тони провели день в чувственной неге, в перерывах между занятиями любовью читая вслух роман Марии Эджворт, отыскавшийся в библиотеке у мисс Чалмерс. Мисс Чалмерс несколько успокоила мятущуюся душу Деборы, обращаясь с ней столь же учтиво и вежливо, как и прошлым вечером, что с ее стороны было исключительно любезно.

Деборе физически необходимо было находиться рядом с Тони. Она наслаждалась его прикосновениями, его теплом, его присутствием. Он олицетворял собой все, что она мечтала встретить в своем возлюбленном, неизменно оставаясь заботливым и внимательным, принимающим все меры к тому, чтобы она случайно не забеременела.

Они говорили обо всем и ни о чем. Деборе казалось, что еще никогда в жизни она ни с кем не разговаривала столь много и откровенно. Но хотя им многое нужно было сказать друг другу, они тщательно избегали разговоров о будущем, которое поджидало их за порогом спальни. Она отказывалась анализировать свое поведение и решать, дурно или хорошо поступает. В кои-то веки она вела себя как вздумается. И это ощущение вселяло в нее восторг и тревогу.

Но более всего ее изумляло то, что и Тони, похоже, испытывал те же самые чувства. Когда мисс Чалмерс сообщила, что несмотря на прекратившийся дождь мост будет восстановлен не ранее завтрашнего дня, ни один из них не выразил сожаления.

Во вторую ночь, которую они провели вместе, когда Тони тихонько посапывал рядом с ней, а за окнами только-только занимался рассвет, Дебора отчетливо поняла, что никогда не сможет выйти замуж за викария Эймса. Мысль о том, чтобы подвергнуть себя еще одному замужеству без любви, была для нее невыносима. Она не представляла, что будет делать по возвращении в Айлэм. Все, включая баронессу Алодию, ожидали от нее покорности и повиновения.

Но она не могла так поступить.

Только не сейчас.

Она влюбилась.

Сердце Деборы замерло в испуге, когда эта мысль поразила ее своей очевидностью. О чем, ради всего святого, она думает?

Она не может влюбиться. В конце концов, они с Тони едва знакомы. Несмотря на их веселый смех и тайны, которые они поверяли друг другу, он по-прежнему оставался для нее незнакомцем, чужим человеком. И хотя она считала себя благовоспитанной женщиной, а в Долине к ней относились как к особе благородного происхождения, все-таки они принадлежали к разным социальным классам.

Тем не менее, между ними существовало невозможное и непреодолимое притяжение. Стоило ему прикоснуться к ней, как ее сопротивление, здравый смысл и гордость таяли без следа. Ей нравилось быть с ним рядом, слышать его дыхание, ощущать тепло его тела.

Дебора начала узнавать Тони, как до этого знала только себя. Она даже стала доверять ему, хотя и чувствовала, что он нелегко сходится с людьми. Он был слишком одинок и слишком осторожен. Возможно, некогда его предали…

Неожиданно Тони вскрикнул во сне. Вздрогнув всем телом, он убрал руку, которая лежала у нее на талии, и начал отмахиваться от кого-то невидимого. Вот он перевернулся на спину, движения его стали еще более резкими и судорожными, на лбу выступил пот. Ему снились кошмары.

Приподнявшись на локте, Дебора потрясла его за плечо:

– Тони, Тони, проснись. Это всего лишь сон.

Он что-то пробормотал, а потом попытался отвернуться от нее. Она ласково обхватило его лицо ладонями, стараясь разбудить его.

Вдруг Тони взглянул на нее широко раскрытыми глазами. Они были красными и казались остекленевшими. Он смотрел на нее так, словно увидел впервые в жизни.

– Тебе приснился кошмар, – прошептала она. Он не ответил. – Тони, что случилось?

Он поморщился.

– Деб? – Рука его неуверенно коснулась ее волос.

– Да, – ответила она, обрадованная тем, что он ее узнал.

Тони бессильно откинулся на спину.

– Моего отца здесь нет?

Она в смятении покачала головой. Тони облизнул губы.

– Мне уже давно не снился этот кошмар. Еще со школы. Я надеялся, что демон больше не потревожит меня.

Он обнял ее одной рукой за плечи и притянул к себе. Сердце бешено колотилось у него в груди.

– Я говорил что-нибудь? – Судя по выражению его лица, ему отчаянно хотелось получить ответ на этот вопрос.

– Ничего такого, что я смогла бы разобрать. – Дебора приложила ладонь ему ко лбу. Он был горячим и мокрым от пота.

Тони отвернулся, но выражение тревоги не исчезло с его лица.

Дебора ласково погладила его по руке. Мышцы его дрожали от напряжения.

– Иногда в таких случаях лучше выговориться.

Он промолчал… и она испугалась, что перешагнула некую невидимую черту, переступила границы дозволенного. Ей тут же захотелось взять свои слова обратно, но…

– Мой отец покончил с собой. Я нашел его. И поначалу он часто являлся мне в ночных кошмарах. Но потом перестал и не приходил уже давно. А вот теперь вернулся.

Она приподнялась на локте, чтобы взглянуть ему в лицо. Он невидящим взглядом смотрел в потолок. Она представила себе, каково это – быть сыном самоубийцы, да еще и обнаружить тело отца, и по спине у нее пробежал холодок.

– Он разговаривает с тобой в этих кошмарах?

Тони с удивлением взглянул на нее. Выражение его лица смягчилось, и он крепко обнял ее.

– Никто и никогда не спрашивал меня об этом. – Он погладил ее по голове. – Твоя прямота застала меня врасплох. В семье мы всегда делали вид, что все в порядке. Но ведь на самом деле это не так, правда? – прошептал он, адресуя вопрос скорее себе, чем ей.

– Что ты видишь в кошмарах?

Его рука замерла.

– Я не помню. Я никогда не помню, что мне снилось.

Или же кошмар оказывался настолько страшным, что он попросту стирал его из памяти. Раньше ей тоже иногда снились плохие сны, но они никогда не повторялись.

– Поговори со мной, – взмолилась она. Несколько мгновений он колебался. Потом заговорил:

– Когда я учился в школе, остальные мальчишки слышали, как я кричал по ночам. И директор предупредил меня, чтобы больше я этого не делал. Это единственное замечание, которое я заслужил. «По ночам нельзя кричать и плакать». Не было даже церемонии, как не было и траура. На могиле отца нет надгробной плиты, и он похоронен в неосвященной земле. Как будто его никогда не существовало.

– И как же тебе удалось со всем этим справиться? – спросила Дебора, испытывая сострадание к несчастному ребенку, которым он был когда-то.

– Я сказал себе, что надо идти вперед. Мне не оставалось более ничего, кроме как двигаться дальше. Она положила руку ему на грудь.

– Тебе снятся похороны?

Тони отрицательно покачал головой.

– Не знаю. Хуже всего то, что раз я не помню, что мне снилось, люди начинают думать, что я похож на него.

Она поняла, что он хотел сказать, но не решился облечь это в слова… значит, и его преследовали знакомые ей страхи.

Уголки губ у него опустились. Тони был чем-то расстроен. Она скользнула под одеяло, легла рядом и положила руку ему на грудь. Несколько долгих мгновений она ждала.

– Отец был слабым человеком.

– Почему? – спросила Дебора. Тони пожал плечами.

– Он играл. Спустил все. Мой дед играл тоже, так что к моменту моего совершеннолетия у нас не осталось ничего, кроме толпы жадных и голодных родственников.

– Которым нужна была крыша над головой?

Он кивнул.

Дебора задумчиво провела пальцем по его ключице.

– Знаешь, мы с тобой очень похожи.

– В чем же? – поинтересовался он.

– Нам обоим пришлось пожертвовать частью души ради своей семьи. Теперь я знаю, почему ты понял, что я чувствую.

Он легким движением коснулся ее волос.

– Да.

– Итак, у твоего отца были долги, и он решил, что самый легкий способ расплатиться с ними – свести счеты с жизнью?

Тони обнял ее и крепко прижал к себе.

– Дело не только в этом. Он был психически неуравновешенным человеком, – признался он, и голос его едва слышно прозвучал в комнате, еще погруженной в полумрак. – Иногда у него случались припадки. Он боялся, что моя мать отправит его в сумасшедший дом.

Он говорил о самом сокровенном, о том, что являлось ему в ночных кошмарах, и Дебора почувствовала его напряжение.

– И ты боишься, что его сумасшествие передалось тебе?

Тони так крепко прижал ее к себе, что ей стало больно.

Он коснулся губами ее щеки.

– Да. Мой дед тоже страдал психическим расстройством. – Он помолчал несколько мгновений. – Последние годы своей жизни он провел в сумасшедшем доме.

Потрясенная, она села на кровати.

– А ты когда-нибудь вел себя так, как отец?

Глаза Тони ярко вспыхнули в темноте.

– Я бы ни за что не позволил себе этого.

– Но если безумие у тебя в крови, ты можешь с ним не справиться.

– Нет, я буду бороться до конца, – поклялся он. – Первые признаки помешательства у них обоих проявились где-то между двадцатью и тридцатью годами. А я, хотя мне уже перевалило за тридцать, пребываю в здравом уме и твердой памяти. – Он слабо улыбнулся. – Надеюсь, во всяком случае. – Улыбка его стала горькой. – Но, быть может, в слухах и сплетнях есть доля истины, и я вовсе не сын своего отца. Когда у матери куча любовников, люди вправе усомниться в этом.

Ошеломленная Дебора провела ладонью по его щеке, оглушенная состраданием и желанием облегчить мучительную боль, отголоски которой были слышны в его голосе. Теперь она понимала, почему Тони держался так отстраненно и холодно. Она знала, что такое гордость… и отчаяние, когда чувствуешь, что не похож на других.

– А твоя мать? Разве она не может успокоить твою душу?

– Мы не общаемся, – жестоко ответил он.

Его гнев, казалось, стал физически осязаем и в эту секунду Дебора поняла, кем был ее возлюбленный.

– Ты лорд Бернелл!

Поговаривали, что весь этот род проклят, что болезнь передается из поколения в поколение… Рассказывали и о том, что мать Тони неоднократно изменяла мужу, и о таких крайностях и невоздержанности, в которые трудно было поверить. Даже в деревенской глуши Айлэма до нее доходили эти слухи.

Тони сел и оперся спиной об изголовье кровати.

– Ты ведь слышала обо мне? – Слова его сочились циничной горечью.

Дебора заколебалась.

– Не о тебе лично, а о твоих родителях.

Она не стала добавлять, что слышала и о том, что сын их богат. Очень богат. От одной только мысли о его состоянии, настоящем состоянии, ей стало не по себе.

Внезапно он отчаянным жестом поднес ее руку к губам и поцеловал.

– Прости меня. Не следовало говорить об этом. Я не хотел напугать тебя. Все в порядке. Все в полном порядке.

– Я не вижу в тебе никаких признаков помешательства, – совершенно честно сказала Дебора.

И она в самом деле их не видела. А слухи не имели для нее никакого значения. Вообще ничто не имело значения, кроме этого мужчины и того, что она верила ему. Верила искренне и глубоко.

Тони обнял ее за шею и притянул к себе.

– Я совершенно нормален, – шепнул он ей на ушко. – Особенно когда я с тобой.

Он перевернул ее на спину, и она с готовностью приняла его.

Но потом, лежа с открытыми глазами, Дебора думала о том, что он сказал.

На следующий день после полудня, пока Дебора принимала ванну, Тони спустился в гостиную, чтобы взять с полки новую книгу. Его поиски прервало появление Марми. Сегодня она тяжело опиралась на тросточку.

– Роальд ходил в гостиницу узнать последние новости, – сообщила она, – и ему сказали, что мост будет восстановлен завтра.

Тони поставил книгу, которую держал в руках, обратно на полку – больше она его не интересовала.

– Значит, снова начнут ходить почтовые кареты и дилижансы.

– Самое время. Город переполнен застрявшими пассажирами. – Последовала недолгая пауза. – И вы с миссис Персиваль должны будете расстаться.

Тони не понравилась эта мысль.

– Разумеется. – Даже ему самому слова показались произнесенными неестественно сухо.

– Она милая женщина. – Марми подошла к креслу перед камином и опустилась в него со вздохом облегчения. – Какое несчастье, что вы помолвлены! – В ее словах прозвучало строго отмеренное безразличие.

Впервые за последние несколько дней Тони вспомнил леди Амелию. Напоминание о ней не доставило ему радости.

– Мы с миссис Персиваль… – Он умолк на полуслове, не находя слов, чтобы описать их отношения. Они наслаждались обществом друг друга, но она постепенно занимала все более важное место в его душе.

– Милорд, вам известно, что я не одобряю вашего поведения.

У него достало такта выслушать суровый вердикт с покаянным видом. Марми продолжала:

– Сердце – деликатный инструмент. Я знаю, что значит жить с разбитым сердцем, и мне не доставит удовольствия, если вы разобьете сердце миссис Персиваль.

А как насчет моего собственного? Невысказанный вопрос потряс его до глубины души.

Взгляд водянистых глаз Марми стал острым и проницательным.

– Вы сказали ей о том, что помолвлены?

Тони промолчал. Но Марми и не нуждалась в ответе.

– Я так и думала. – Она взяла в руки пяльцы для вышивания. – Отношения мужчины с женщиной не бывают простыми. Но чтобы вы ни сделали, не причините ей вреда, иначе я очень рассержусь.

– Все обстоит совсем не так, как ты думаешь, – примирительно пробормотал он.

– Я еще не ослепла и вижу, что происходит, – возразила она.

– Я не причиню ей вреда. И не позволю, чтобы кто-нибудь сделал ей больно.

Марми улыбнулась, но глаза ее оставались холодными и встревоженными.

– Ловлю вас на слове, лорд Тони, – негромко сказала она.

– Но ты не веришь моим мотивам? – бросил он ей вызов.

– Боюсь, что вы слишком мужчина, милорд. Тони сделал шаг к двери, но остановился на пороге.

– Я никогда не давал тебе повода усомниться во мне.

– Я не сомневаюсь в вас, милорд. Но боюсь, что вы не до конца понимаете природу сил, с которыми играете столь легкомысленно.

Плечи его ссутулились и поникли под тяжестью ее слов. Это был верный признак того, что она права. Но все равно, что она могла знать? Они с Деборой были взрослыми людьми. Они понимали, что происходит между ними. Все остальное не имело решительно никакого значения.

– Увидимся за ужином, – неловко и чопорно простился он.

– С нетерпением буду ждать вас.

Коротко поклонившись, Тони повернулся и, нахмурившись, вышел из комнаты. Напоминание Марми о том, что до отъезда Деборы осталось всего несколько часов, выбило его из колеи. Он знал, что им придется расстаться, но был еще не готов к этому. Пока не готов.

Перепрыгивая через две ступеньки, он поспешил назад, в их собственный рай. Войдя, он заметил, что Дебора уже приняла ванну и распахнула окно, чтобы подышать свежим воздухом после дождя, а заодно и просушить волосы. При его появлении она подняла голову и приветствовала его радостной улыбкой.

Ни у одной женщины он не видел улыбки столь очаровательной, как у Деб. Тони закрыл за собой дверь.

– Мисс Чалмерс говорит, что завтра снова начнут ходить почтовые кареты и дилижансы.

– Вот как… – Она опустилась на стул у окна. – Завтра… – Еще мгновение тишины. – Разумеется.

– Будь на то моя воля, я бы всю жизнь держал тебя здесь пленницей.

Его восклицание развеяло мрачную атмосферу. Деб рассмеялась.

– Всю жизнь? Это слишком долго. Нет, я бы быстро тебе надоела. Если кого и следует держать в заложниках, так это я должна была бы привязать тебя к кровати.

– Ага, наконец-то я слышу интересное предложение.

Он отошел от двери, а она встала со стула и, встретив его посередине комнаты, обхватила обеими руками за талию.

Тони запустил пальцы ей в волосы. От нее пахло свежим воздухом и немножко летом.

– Давай возьмем друг друга в заложники, – предложил он и поцеловал ее.

Ее язычок, более не стеснительный, встретился с его, и через несколько мгновений они упали на постель.

Но их отношения претерпели неуловимые изменения. Приближалось время расставания. Их движения обрели настойчивость и желание насладиться друг другом до конца. Близость прощания породила новые вопросы, вопросы, на которые у них не было ответов. Вопросы, которые ни один из них не хотел задавать другому.

Вечером они ужинали в столовой в обществе Марми. Она не делала попытки скрыть тот факт, что Дебора ей очень нравится. Молодая женщина пришлась ей по душе. Зная Марми лучше кого бы то ни было, Тони понимал, что к леди Амелии она станет относиться крайне равнодушно.

После ужина Марми поинтересовалась у Деборы, не играет ли она на фортепьяно, и, к удивлению Тони, его возлюбленная ответила утвердительно. Неужели они не коснулись музыки? Ему казалось, что они говорили обо всем на свете. По просьбе Марми Дебора устроила для них маленький концерт, состоящий из сельских мелодий. У нее оказалось приятное глубокое контральто.

– Спойте вместе с нашей гостьей, милорд, – взмолилась Марми. Обращаясь к Деборе, она заметила: – У него замечательный голос, но он его стесняется.

– Пожалуйста, присоединяйтесь ко мне, – попросила Дебора, и Тони так и сделал, потому что обнаружил, что не может ей ни в чем отказать.

Он принялся подпевать, когда она заиграла «Барбару Эллен». Их голоса составили чудесный дуэт, и, пропев последние строчки – «И тогда на вершине вырос гордый ясень, а вокруг распустился колючий шиповник», – они уставились друг на друга в немом изумлении.

Марми улыбнулась с таким видом, словно лишний раз убедилась в чем-то, известном ей одной.

– Пожалуй, мне пора отправляться в постель.

Тони мимоходом, не сводя глаз с Деборы, пожелал ей спокойной ночи. Но пожилая женщина, кажется, и не рассчитывала на большее.

Как только они остались вдвоем, он признался:

– Я не хочу, чтобы завтра ты уехала и оставила меня одного.

– Я тоже не хочу уезжать. Но мы придумали этот мир, милорд, он не настоящий. И нам поpa каждому идти своей дорогой.

– Разумеется, – согласился он, вовремя спохватившись, чтобы не сказать какую-нибудь глупость. Тем не менее, ему хотелось, чтобы у них на память осталось нечто общее. Какая-нибудь связь, возможность… Выдвинув один из ящиков письменного стола, он достал оттуда свою визитную карточку. На ней наклонным шрифтом было напечатано всего одно слово – «Бернелл». На обороте Тони написал: «Надеюсь, что когда-нибудь я тебе еще пригожусь». Он протянул визитку Деборе.

– Что это? – спросила она.

– Где бы ты ни находилась, что бы ни делала, если захочешь увидеться со мной, отправь ее мне, и я приду так быстро, как только смогу.

– В этом нет необходимости… – начала было она. Но он прервал ее:

– Пожалуйста.

Она взяла визитку, и ее темные глаза наполнились унынием и печалью.

– Хорошо.

Склонив голову, она провела пальцем по тисненым буквам. Тони очень хотелось узнать, о чем она сейчас думает. Она подняла на него глаза, открыла было рот, чтобы заговорить, но передумала.

Все нормально. Он понимал ее. Сам он тоже не мог найти нужных и правильных слов.

Тони взял ее за руку и повел наверх. И там, в уединении комнаты, в их личном маленьком рае, он принялся вынимать заколки у нее из волос.

Его Деб. Его прекрасная, желанная Деб.

– Как жаль, что мы не встретились раньше, – искренне прошептал он. Последние три дня изменили его. Тони еще не был уверен, как именно, но он стал другим. Пустота в душе исчезла, и одиночество более не угнетало его.

– Мы должны расстаться, – с грустью произнесла она. – С самого начала мы знали, что это непременно произойдет, что наша встреча не может длиться вечно.

Вечно. Казалось, это слово повисло в воздухе между ними.

Он зарылся лицом ей в волосы, жадно вдыхая ее запах, и губами он нашел ее ушко, Дебора негромко рассмеялась и, придя в его объятия, крепко прижалась к нему.

Ему страстно захотелось овладеть ею. Сейчас же, сию минуту.

Подхватив ее на руку, он направился к кровати. Она обняла его за шею, и губы их встретились.

Оба знали, что времени у них оставалось все меньше, и начали буквально срывать друг с друга одежду. Оставшись обнаженными, они не колебались ни секунды. Его желание было огромным, горячим, осязаемым. Он вошел в нее рывком, до конца, словно изголодавшись.

Она была желанной, готовой встретить его, упругой и великолепной. Она отдавалась ему отчаянно и пылко. Негромкие стоны удовольствия, слетавшие с ее губ, то, как она прикасалась к нему, подгоняла, требуя большего, заставили его окончательно потерять голову. Она вскрикивала, называла его по имени, буквально вжимала в себя и не отпускала.

Он должен был наполнить ее, отдать ей всего себя. Он больше не мог отказывать себе в этом. Он не хотел отпускать ее. Между ними должна была возникнуть неразрывная связь.

И поэтому он сделал так, как ему хотелось с самого начала, так, как того требовала природа. Он вошел в нее до конца и растворился в ней. Наслаждение накатывалось на него волнами невероятной силы. Испытывая неземное блаженство, он очутился в раю.

И только вернувшись обратно на землю, Тони осознал, что совершил.

Совершил то, что хотел и о чем давно мечтал.