Текст книги "Волшебный поцелуй"

– Мой прежний хозяин как-то пришел домой пьяный. Уж не знаю, что на него нашло, он словно белены объелся, принялся всех подряд стегать кнутом, включая и госпожу. Я попыталась помочь миссис Кларе, потому что она всегда была добра ко мне, настоящий ангел, и тогда мистер Хорас, выхватив нож, бросился на меня. Не успела я и глазом моргнуть, как он полоснул меня по щеке. Если бы миссис Клара не стукнула его вазой по голове так, что он свалился замертво, мне была бы крышка. Потом миссис Клара послала гонцов к моей семье, умоляя забрать меня домой, вот мой отец и пришел в Оукли и попросил мистера Джеффри, чтобы тот помог. Так я и оказалась здесь. – Тиззи, произнеся эти слова, широко улыбнулась и развела руками.

Рейлин тоже улыбнулась:

– Мой муж всегда готов прийти на помощь даме, если она в беде, в этом у меня сомнений нет. Он ведь и меня спас: мой дядя задумал продать меня одному ужасному человеку, но мистер Джеффри пришел мне на выручку в самую трудную для меня минуту.

– Вы хотите сказать, что вас чуть не продали, как меня, миссис? – изумленно спросила служанка.

Рейлин кивнула в ответ:

– Да, Тиззи. Насколько мне известно, в этой стране белых людей продают почти в таком же количестве, как и черных, с той лишь разницей, что белых женщин превращают, как правило, не в рабынь, а в наемных работниц. Впрочем, условия найма таковы, что их положение почти ничем не отличается от рабского. Много белых рабов прибывает сюда в качестве заключенных на английских судах, здесь их чаще всего ждут лишения и смерть от непосильной работы и болезней. Нам с тобой повезло, что мы оказались в таком приятном и безопасном месте, как дом мистера Джеффри.

– Я и раньше слышала, что белых продают «в крепость», – сказала, удивленно покачав головой, Тиззи, – но ни за что бы не подумала, что буду работать на кого-то, кто был почти что рабом.

Рейлин ласково улыбнулась:

– За то, что я не стала рабыней, я должна благодарить своего мужа. Он не только вызволил меня, не дав моему так называемому дяде осуществить его дьявольские планы, но и прислал тебя мне в помощь. Я уже отчаялась, пытаясь сотворить что-нибудь приличное из своих волос.

– Вам не придется больше об этом беспокоиться, миссис Рейлин, – теперь я буду вас причесывать и одевать. Я тоже страшно благодарна мистеру Джеффри за то, что он взял меня к себе. Мне известно, что он прекрасный человек, отец столько раз мне говорил об этом. Не знаю, что сталось бы со мной, если бы мистер Джеффри меня не выкупил.

– Я очень рада, что мистер Джеффри захотел купить нас обеих, Тиззи.

– Да, госпожа, и я тоже рада.

Тиззи быстро справилась с роскошными волосами Рейлин, уложив их в замысловатую прическу. Напоследок горничная украсила узел лентами из голубого атласа в тон платью. Лицо Рейлин теперь обрамляли очаровательные локоны. Причесанная и наряженная Рейлин, надев голубые атласные туфельки, закружилась по комнате.

– Как я выгляжу, Тиззи? – спросила она, остановившись возле зеркала.

– Вы просто ослепительно красивы, миссис Рейлин.

* * *

Столовая отличалась от других комнат дома оригинальностью отделки, которая создавала иллюзию, будто длинный стол из черного дерева находится посреди сада, а в глубине его весело плещется вода в фонтане. У стола дворецкий в чулках и начищенных туфлях с пряжками расставлял серебряные блюда с закусками и фруктами.

– Доброе утро, Кингстон, – с жизнерадостной улыбкой поздоровалась Рейлин, входя.

Чернокожий слуга улыбнулся, обнажив два ряда белоснежных ровных зубов. До него уже дошел слух о том, что госпожа перебралась в спальню к господину, а это, по его мнению, являлось добрым знаком и указанием на то, что скоро в доме появится наследник, а уж тогда можно будет сказать, что все в Оукли сложилось замечательно.

– Сегодня свежо, что так приятно после жары, – заметила Рейлин, усаживаясь за стол.

– Так и есть, – ответил Кингстон, наливая хозяйке чай из серебряного чайника. – Я слышал от мистера Джеффри, что в стране, откуда вы приехали, климат холоднее, чем здесь. Сдается мне, здесь вам приходится туго из-за жары. Небось не раз спрашивали себя, зачем стоило пересекать океан, чтоб так мучиться?

– Честно признаться, иногда жара казалась мне невыносимой, ведь в Англии даже самое жаркое время куда холоднее, чем здешние так называемые прохладные деньки.

– И как у вас в Англии назвали бы погоду, которую мы ожидаем сегодня?

– Пекло, – со смехом ответила Рейлин. – Адское пекло. Знаете, Кингстон, может, Британия потому и проиграла войну в колониях, что британские солдаты были одеты в толстые чулки, шерстяные бриджи и эти кошмарные красные суконные куртки, наглухо застегнутые до самого подбородка, тогда как янки были одеты куда разумнее. – Рейлин взяла булочку из хлебной корзинки и, с удовольствием откусив теплую сдобную мякоть, добавила: – Когда, приехав в Каролину в июле, я испытала на себе весь жар вашего солнца, мне пришло в голову, что половина британских солдат погибла не от пуль противника, а от перегрева и я вскоре разделю их участь.

– Вы здесь прожили всего ничего, миссис Рейлин. Погодите, скоро август, а там погода изменится, и жару терпеть не придется. Что до войны, так у нас люди говорят, будто бы британцы проиграли, потому что шли в бой плечом к плечу, как на параде, а наши прятались по кустам и кочкам и нападали из засады, стреляя этих каракатиц, как уток. Индейцы научили янки военным хитростям. Лет двадцать назад мне довелось насмотреться на солдат в красных мундирах, да только я вовремя успевал спрятаться, чтобы не подставлять свою башку под пули.

Джеффри задержался на пороге столовой, чтобы полюбоваться женой. То, что он увидел, заставило его пересмотреть свои прежние намерения. До сих пор роспись стен, казавшаяся ему вычурной и безвкусной, раздражала его, и в скором времени он собирался сделать ремонт в столовой – единственной комнате, оставшейся в неизменном виде после покупки усадьбы.

Увидев мужа, Рейлин повернула голову, улыбнулась, и Джеффри почувствовал себя на седьмом небе от этой улыбки. Ему показалось, что в дом его залетела яркая звездочка, способная преображать все вокруг и дарить счастье одним своим присутствием.

Он смотрел на нее и улыбался, лаская Рейлин взглядом, а потом подошел к жене, пожал ей руку и поцеловал в лоб. Ему хотелось бы поцеловать ее совсем по-другому, ибо желание овладело им с того самого момента, когда он увидел ее в столовой, но Джеффри посчитал неприличным демонстрировать свои чувства в присутствии дворецкого.

– Надеюсь, ты осталась довольна своей новой горничной?

– Очень довольна. Теперь, когда у меня есть горничная, мне не придется мучиться с прической, беспокоиться об одежде или о чем-то еще, что касается моего внешнего вида.

– Принимая во внимание тот факт, что у Коры и так достаточно работы, я понял, что без горничной мне не обойтись. К тому же мне приятно тешить собственное тщеславие. – Джеффри шутливо выпятил губы, изображая напыщенного, раздувающегося от гордости господина. – Когда я буду гулять под руку с красивой леди, пусть все лопнут от зависти, глядя на то, как она хорошо одета и причесана. Пусть и мне перепадет малая доля от этого восхищения.

– Боюсь, дорогой, эти леди будут любоваться тобой, а вовсе не мной. То, что я увидела вчера, не слишком способствовало повышению моей самооценки.

– Зато я, – Джеффри наклонился к Рейлин, – вижу только тебя. – Он тут же поцеловал Рейлин так, как ему того хотелось, а когда наконец оторвался от ее губ, она вдруг обнаружила, что, закинув руки ему за голову, перебирает волнистые волосы на его затылке, и, откинувшись на спинку стула, взглянула на него потемневшими от страсти глазами.

– Твои поцелуи приводят меня в экстаз: они как вино – от них кружится голова и ноги подгибаются.

Джеффри взял ее руку в свою и поднес к губам.

– А вот на меня такое же действие оказывает твоя улыбка. Кстати, тебе удалось немного поспать прошлой ночью, дорогая?

Рейлин порозовела при напоминании о тех долгих часах, когда они занимались любовью.

– Да, спасибо, – с улыбкой ответила она и поднесла чашку к губам. – А ты как, выспался?

Его зеленые глаза таинственно поблескивали, лаская ее.

– Честно говоря, даже не припомню, чтобы я спал… И все же, наверное, мне это удалось, иначе я не чувствовал бы себя таким отдохнувшим и свежим. Впрочем, возможно, я воздаю должное не тому, чему следовало бы.

Джеффри заметил румянец на щеках жены и понял, что она думает о благословенных моментах близости. Рейлин, перехватив его взгляд, лишь скромно опустила глаза, признав за ним способность читать ее мысли. Джеффри коснулся ее руки и, поднеся к губам, несколько раз ласково поцеловал ее пальцы, вызвав в ней немедленный страстный отклик.

– Скажу вам, – задыхаясь, произнесла она, – что вы, сударь, весьма опасны для дам: вы лишаете их покоя и мира в душе. Всего лишь пару минут назад я думала насладиться чашкой чая и утренней трапезой, а теперь вы заставляете меня подумывать, не слишком ли я шокирую слуг, если вернусь в нашу спальню.

– Полагаю, нам сначала следует поесть. Вам потребуются силы, чтобы выдержать то, что я предложу, – ответил он, глядя на нее смеющимися глазами.

– Я умираю от голода. Честно говоря, и не припомню, чтобы мне так сильно хотелось есть, разве что во время морского путешествия. Кажется, мистер Бирмингем, вы оказываете на меня опасное влияние.

– Не стесняйся, дорогая, ешь как следует. День предстоит долгий; я думаю, мы могли бы покататься и осмотреть плантацию.

– Конечно, Джеффри, я сама хотела попросить тебя об этом одолжении. Ты прямо читаешь мои мысли.

Завтрак длился дольше, чем обычно. Хотя Кингстон все время находился поблизости и уговаривал отведать то одно, то другое блюдо, молодожены чувствовали себя так, будто были одни в огромном доме. То, что нельзя было сказать словами, они выражали взглядами. Руки их то и дело касались, щеки вспыхивали, и нетрудно было догадаться, что могли означать эти тайные поглаживания и трепещущие ресницы. Но зачем слова языку любви, языку, понятному лишь влюбленным, – куда больше могут сказать полураскрытые губы и стук сердец в унисон.

Среди тех нарядов, что миссис Брюстер доставила Рейлин сразу перед свадьбой от «Ив кутюр», не было костюма для верховой езды, поэтому, когда Джеффри выводил свою молодую жену из дома, на ней было белое платье. Чтобы защитить лицо от солнца, Рейлин прихватила соломенную шляпку с большими полями, завязав ее под подбородком очаровательным бантом.

– Полагаю, нам надо подыскать тебе милого послушного скакуна, – сказал Джеффри, окинув жену ласковым взглядом. – Не забудь сказать мне, если устанешь, – мы тут же вернемся домой. Я не хочу сильно тебя переутомлять, поскольку намерен ночью продолжить начатое накануне.

Рейлин погладила его руку и вздохнула.

– Я так давно не каталась, Джеффри. Боюсь, что устану довольно скоро. Тебе придется возвращаться за экипажем, чтобы доставить меня домой.

– Не страшно. Я смогу прекрасно управиться и без экипажа.

Рейлин приподняла бровь, выражая недоумение, но Джеффри не стал развивать свою мысль, оставив ее мучиться в сомнениях. Ни слова не говоря, он повел ее к конюшням.

Конюшни имели вид внушительный и солидный, что еще больше подчеркивали нарядные светлые стены и высокая двускатная крыша. Посредине имелся широкий проход, двери закрывались, складываясь внутрь. Позади и по сторонам амбара расстилались сотни акров лугов, на которых за беленой оградой паслись лошади.

Для жеребцов имелись отдельные загоны. Даже издали кони вызывали восхищение своей статью и резвостью. Вскоре Рейлин узнала, что большую часть своих жеребцов Джеффри выписал из Ирландии и Англии. Все они были от лучших элитных производителей.

– Когда я начал возрождать Оукли, – рассказывал Джеффри, поддевая травинки носком сапога, – больше всего внимания я уделял сельскохозяйственным угодьям: предстояло выбрать подходящую почву для самых урожайных культур, но мне всегда хотелось, чтобы моя плантация прославилась не только урожаями и качеством зерна, но и породистыми лошадьми. Кажется, моя мечта близка к осуществлению.

– Тебе удалось достичь желаемого, – заверила его Рейлин.

Она действительно была уверена в том, что ее муж может достичь любой цели, которую перед собой поставил – на это у него хватило бы и решимости, и воли. Рейлин чувствовала в нем ту же силу духа, что и в отце. Даже после того, как отца заключили в тюрьму, он хранил веру в то, что правда будет восстановлена, а сама Рейлин никогда не сомневалась в том, что отец пострадал невинно. Жаль только, что восстановление справедливости уже ничем ему не поможет, но истина нужна живым – ей и ее будущим детям, которые смогут гордиться дедом – верным и преданным слугой короля Англии.

Присмотревшись пристальнее, Рейлин обнаружила, что и жеребята, пасущиеся рядом с матерями, имеют ухоженный, здоровый вид. Очевидно, конюхи хорошо знали свое дело и платили им скорее всего сообразно их труду. Заметно было, что они гордятся своими питомцами.

Рейлин приятно удивили чистота и порядок в конюшнях. Все вещи, кроме тех, которыми пользовались в настоящую минуту, были разложены по местам, металлические детали повозок тщательно смазаны, начищены и сверкали чистотой. Даже в жаркие дни за счет циркуляции воздуха и тени, создаваемой раскидистыми дубами, растущими вдоль ограды, в конюшне и на прилегающей к ней территории сохранялась относительная прохлада, что, несомненно, шло на пользу как животным, так и работающим с ними людям.

Полы в конюшне были земляные, плотно утрамбованные и покрытые толстым слоем древесной стружки; свежий аромат дерева заглушал запахи конюшни. Тому же способствовали и ветерок, и небольшое количество извести, которое примешивалось к опилкам для дезинфекции.

Работники вежливо приветствовали Рейлин, улыбаясь и приподнимая шляпы, но дела своего никто не бросал. Большинство людей были ей незнакомы, но одного конюха она уже видела прежде: это он встречал Джеффри, когда тот вернулся как-то раз после выездки Брута, любимого черного жеребца. Конюху пришлось в тот день крепко поволноваться. Случилось это примерно две недели назад, вскоре после того, как Рейлин объявила мужу, что хочет побыть одна и обдумать все случайно услышанное из уст Нелл. Джеффри тогда поехал кататься и чуть было не сломал себе шею, заставляя коня выполнять немыслимые прыжки.

– Спарки заботится о моих лошадях, – представил конюха Джеффри.

Молодой работник снял шляпу перед госпожой и, стыдливо поглядывая на Рейлин, принялся мять свой видавший виды головной убор в громадных мозолистых ручищах.

– Спарки поддерживает коней в отличной форме, в том числе и Брута – самого своенравного животного, с которым мне доводилось иметь дело. Временами я готов поклясться, что мать Спарки родила его в седле: он настолько хорошо управляется с лошадьми, что со стороны кажется, будто в этом вообще нет ничего трудного.

Спарки покраснел так, что цвет его лица стал почти таким же ярким, как и его огненно-рыжие волосы, но широкая улыбка парня говорила о том, что похвала Джеффри ему приятна.

– Вот вы опять, мистер Джеффри, все преувеличиваете. Скоро люди будут думать, что я и впрямь умею чудеса творить.

– Не бойся, Спарки, – весело заверила его Рейлин, – я намерена верить только своим глазам. Ты считаешь, это справедливо?

– Вполне, мэм.

– Мне очень приятно было познакомиться с тобой, Спарки. А теперь, если дама попросит тебя выбрать для нее какую-нибудь лошадь с характером поблагороднее, что ты ей посоветуешь?

Не успел конюх ответить, как откуда-то появился кривоногий улыбчивый субъект лет на тридцать его старше. Старичок поклонился сперва Рейлин, затем Джеффри и с выраженным ирландским акцентом произнес:

– Вижу, сэр, вы привели свою хорошенькую женушку посмотреть на ваших чудных скакунов, так? Хотите, чтобы она покаталась на Келли? Уж эта кобыла наверняка придется миссис по вкусу: такой плавный и легкий у нее бег.

– Джеральд О’Молли отвечает за селекционную работу, – пояснил Джеффри. – Несколько лет назад он приехал сюда вместе с жеребцами и племенными кобылами, которых я выписал из Ирландии. Его заботами лошади пересекли океан без лишних мучений и с тех пор под его опекой продолжают чувствовать себя превосходно. Без него я не смог бы обойтись.

Морщинистое лицо старика засияло.

– На родине все звали меня старина Молли. Я почел бы за честь, миссис, если бы вы тоже звали меня О’Молли.

– Конечно, О’Молли, – с улыбкой согласилась Рейлин. – Скажите мне, где эта кобыла Келли, о которой вы говорили? Здесь, в конюшне?

– Вот она, – ответил за старика Джеффри, – взгляни. Келли просто душка. Если тебе нужна покладистая кобыла, лучше Келли не найти.

– Точно, – со сдержанным смешком согласился О’Молли, – Келли, она такая – спокойная, неторопливая. Брыкаться не будет и фортели выделывать тоже.

Рейлин отнюдь не пришла в особый восторг от полученной информации: слишком благовоспитанная порой означает то же самое, что занудная или наводящая тоску. Беглого взгляда в сторону стойла с Келли хватило, чтобы понять, что перед ней животное с весьма уравновешенным характером. Украдкой посмотрев на мужа, Рейлин заметила, что тот перемигнулся с О’Молли и усмехнулся. Ну что же, она не даст над собой потешаться!

– Небольшая встряска мне не повредит, Джеффри: я уже каталась верхом и не нуждаюсь в няньках.

– Леди спросила твое мнение, Спарки, – пряча улыбку, обратился Джеффри к молодому конюху. – Какого коня ты бы ей присоветовал?

– Ну что ж, сэр. Можно предложить Ариадну. Если леди хочет встряхнуться, то у нее достанет острых ощущений с этой бес…

– Где она? – спросила Рейлин, не дав парню закончить.

Спарки озабоченно взглянул на хозяина. Может, он переборщил с юмором? С Ариадной шутки плохи. Джеффри тоже, судя по внезапной перемене, произошедшей с ним, был не в восторге от готовности Рейлин испытать судьбу. Не осмелясь перечить хозяйке, Спарки указал ей на Ариадну, и Рейлин, не дав мужу возразить, поспешила к стойлу.

Как только она подошла к ограде, гнедая кобыла-трехлетка, прекрасного сложения, с крутой шеей, захрапев, отпрыгнула прочь.

– Это она?

– Да, Ариадна, – неохотно подтвердил Джеффри.

– Героиня греческого мифа? – склонив голову набок, уточнила Рейлин.

– Она самая. Та, которую папаша, царь Мидас, сделал золотой своим прикосновением.

– Так, значит, кобыла – настоящее сокровище?

– Лучших кровей, – кивнул Джеффри, – потомство от нее отличное, но для ездовой лошади она слишком норовиста, особенно с новичками.

– Красавица, – восхищенно прошептала Рейлин, протягивая руку между прутьями ограды.

Кобыла фыркнула, но ласковый голос Рейлин подействовал на животное успокаивающе, и, движимая любопытством, Ариадна подошла поближе к ограждению. Нежно приговаривая, Рейлин погладила кобылу по бархатному носу. Ариадна стояла смирно, завороженная приятными для слуха звуками.

– Хотела бы я угостить тебя яблочком, но, если ты согласишься меня сегодня покатать, обещаю, что принесу тебе целых два. Как ты на это смотришь?

Подув в протянутую ладонь, кобыла изогнула шею и тихо заржала. Рейлин засмеялась. Довольная, она продолжала гладить животное, даже не заметив того, что Джеффри подошел и встал рядом.

– Не думаю, что тебе следует выезжать на Ариадне, – со сдержанным опасением сказал он. – Ей нельзя доверять. Пойми, я просто не хочу, чтобы с тобой что-то случилось.

– Верховая езда была моим самым большим увлечением до того момента, как нашу семью постигло несчастье. Мы не только потеряли дом и всю прочую недвижимость, но вынуждены были стоять и смотреть, как королевские конюхи уводят за собой наших лошадей. Нам сказали, что их отдадут противникам моего отца, как только их обвинения подтвердятся. К сожалению, отец умер до суда, и все обвинения, выдвинутые против него, никто не подверг сомнению.

Джеффри слишком хорошо понимал, что прогулка на такой чудесной кобыле, как Ариадна, может развеять тоску и помочь забыть о душевной боли.

– Послушай, – он обнял жену за плечи, – месяца через два, когда с Ариадной хорошенько поработают и усмирят ее крутой нрав, ты сможешь на ней покататься, а сейчас, право, не стоит.

– Но почему не сегодня? Ей ведь нужна выездка.

– Пусть на ней пока выезжают люди более опытные. Они скажут, когда лошадь будет готова.

– Но мне кажется, что она словно создана для меня. Она сама ко мне подошла и ведет себя вполне миролюбиво.

– Тем не менее я вынужден настаивать на своем: не хочу, чтобы ты упала и, не дай Бог, сломала себе что-нибудь.

Рейлин сомневалась в том, что Джеффри можно заставить отступить, он знал эту кобылу куда лучше, чем она. Будучи женой Джеффри, Рейлин должна была уважать мужа и не идти ему наперекор, как бы ей ни было обидно подчиняться: в конце концов, он умел быть добрым и внимательным и проявлял куда больше снисходительности, чем те мужчины, с которыми до сих пор сводила ее жизнь. В то же время он без колебаний отказывал ей в просьбах, которые считал неразумными.

– Так какую же лошадь ты посоветуешь выбрать, Джеффри? – спросила Рейлин, вспомнив наконец, что мнения мужа она до сих пор не спросила.

Он улыбнулся, довольный тем, что она не стала дуться из-за его отказа.

– У меня есть конь с весьма милым характером, как раз такой, какой нужен тебе для первой прогулки по плантации. – Сказав это, Джеффри обратился к О’Молли: – Седлай Звездочета. Не забудь, седло надо взять дамское, то, каким пользуется миссис Хетти, когда приезжает.

– Все будет тотчас исполнено, сэр, – ответил О’Молли и бросился выполнять поручение.

Всего через несколько минут к Рейлин подвели высокого статного жеребца из последнего загона по правой стороне. Чудные глаза, крутая шея, длинные мощные ноги и легкая танцующая походка – все в нем вызывало восхищение.

– Какой он чудесный! – радостно воскликнула Рейлин.

– Я знал, что тебе понравится, – скромно ответил Джеффри. – Он достаточно резвый, но характер у него покладистый, не в пример Ариадне.

– А вам Брута седлать? – спросил О’Молли.

– Нет, сегодня я хочу просто покататься рядом с женой, без сумасшедших прыжков, так что оседлай для меня Принца, пожалуйста.

О’Молли улыбнулся и отправился готовить коня к прогулке.

Подсадив Рейлин на Звездочета, Джеффри сел верхом на красавца жеребца по имени Принц и бок о бок с женой отправился на прогулку. Заметив, что Кора ждет возле дома с корзинкой и старым стеганым одеялом под мышкой, он остановился возле нее.

– Я подумала, – с улыбкой сказала чернокожая женщина, – что вам захочется устроить пикник, вот и решила собрать для вас корзинку. Здесь лимонный пирог, жареный цыпленок, кукурузные лепешки, охлажденный лимонад в пробковом кувшине, если пить захочется, и все такое. Отличный денек для выходного дня, – вздохнув, добавила Кора. – Вы, мистер Джеффри, не часто позволяете себе отдохнуть от работы, так что я подумала, почему бы вам не устроить себе настоящий праздник с пикником…

– Благодарю, Кора, ты просто клад. – Джеффри спрыгнул с коня. Взяв у Коры корзину и одеяло, он погрузил все это на Звездочета, а потом снова сел в седло.

Приноровив бег Принца к неспешной рысце Звездочета, Джеффри стал показывать Рейлин ближайшие к усадьбе поля, где зрел урожай хлопка. Коробочки были еще зелеными, но Джеффри, спешившись, открыл одну из них и продемонстрировал Рейлин, что находится внутри.

– Через несколько дней хлопок созреет, коробочки откроются и работники достанут белую вату. Собирать хлопок – тяжкий труд. Пальцы бывают исколоты в кровь, нередко люди теряют сознание под нещадно палящим солнцем.

За хлопковыми начинались рисовые поля. Здесь, где вода заливала землю, создавались наилучшие условия для выращивания этой культуры. Рейлин и Джеффри ехали по извилистой дороге, обозревая стада, пасущиеся по одну сторону тропинки, и кукурузные поля, расстилавшиеся по другую. Так прошло еще два часа, и, проехав мимо заросшей лесом лощины, они оказались на возвышенности, заросшей густой травой. Холм венчал раскидистый дуб. У подножия холма протекала неширокая, но быстрая речка.

Джеффри спрыгнул с коня и помог спешиться Рейлин. Задержав жену в объятиях, он дал ей соскользнуть вниз, касаясь его тела, пока ее губы не коснулись его губ. Он долго не хотел отрываться от ее рта, а когда наконец отпустил ее, она уже не могла стоять самостоятельно. Джеффри поступил единственно разумным образом: перекинул ее через плечо. У Рейлин, однако, хватило сил захихикать, когда Джеффри словно невзначай похлопал ее по ягодицам. Поддерживая жену одной рукой, другой он развязал подпруги, на которых крепились корзинка и одеяло.

С Рейлин на плече Джеффри отнес одеяло и корзинку в тень, кое-как расстелил одеяло, помогая себе носком сапога, а затем, уложив на него жену, прилег рядом с ней.

– Прекрасное местечко для упражнений на одеяле. Ты согласна, моя сладкая?

– Абсолютно согласна, – со смехом ответила Рейлин.

Джеффри наклонился к ней и коснулся губами ее рта, но Рейлин вдруг вкрадчивым шепотом произнесла:

– Может, поедим? Я страшно проголодалась.

– Да ты сущая бестия, – простонал Джеффри.

Когда он поднялся на колени, Рейлин тут же подарила ему поцелуй, призванный рассеять его недовольство, и этот поцелуй разжег его страсть. Джеффри обнял ее и хотел притянуть к себе, но она со смешком увернулась. Прикусив губу, Рейлин скинула шляпку и бросила ее на траву, а затем демонстративно повернулась к мужу спиной и принялась распаковывать корзинку.

– Ах ты, маленькая плутовка, все дразнишь меня, – проворчал Джеффри и, быстрым движением схватив ее поперек живота, усадил к себе на колени, с видом собственника накрыв рукой ее грудь.

– Теперь, лиса, ты в моей власти и тебе не убежать!

Рейлин склонила голову набок, словно смирившись с судьбой, и, закрыв глаза, заулыбалась, едва не мурлыкая от удовольствия: Джеффри, трогая губами шею, одновременно поглаживал ее грудь. Почувствовав, как отвердели соски под платьем, он начал раздевать ее, умело справляясь с многочисленными крючками на спине.

– А как насчет еды? – прерывисто дыша, спросила Рейлин.

Джеффри провел ладонями от талии вверх.

– Потом поедим, – прошептал он ей на ухо, торопливо расстегивая крохотные пуговицы нижней рубашки. Затем последовало белье, так что его рукам больше ничего не мешало наслаждаться. В ярком солнечном свете грудь Рейлин казалась необычайно бледной под его бронзовыми пальцами. Ласки Джеффри становились все более дерзкими, и она наконец стала просить утолить и ее голод. Джеффри с жадной готовностью тут же внял ее мольбам.

Потом они принялись за еду, по достоинству оценив яства, приготовленные для них Корой. Позже им пришло в голову искупаться в ручье. Они вошли в воду в первозданной наготе, но Джеффри чувствовал себя в костюме Адама гораздо свободнее, чем Рейлин. До сих пор она раздевалась донага лишь в спальне и боялась оставаться без одежды средь бела дня, поэтому, когда Джеффри отплыл подальше, оставив ее на берегу, она решила зайти поглубже в воду.

– Иди ко мне, – позвал он ее, – вода здесь такая чудесная.

– Я не умею плавать, – призналась Рейлин. Она и представить себе не могла, что посмеет раздеться догола вне дома, не говоря о том, чтобы погрузиться в таком виде в открытый водоем.

– Ага, – с плутовской улыбкой протянул Джеффри, – я, кажется, знаю, как тебя научить: заброшу подальше и буду смотреть, как ты барахтаешься.

– Ты не посмеешь! – воскликнула она и, почувствовав недоброе, поспешила к берегу, где было помельче.

Услышав плеск за спиной, Рейлин завизжала: Джеффри стремительно приближался к ней. Оглянувшись в испуге, она удвоила усилия. От страха расстояние, отделявшее Рейлин от суши, стало казаться ей огромным.

Внезапно Джеффри схватил ее за талию и оттащил назад, на глубину.

– Вот я тебя и поймал, – заключил он, лаская рукой ее грудь.

Рейлин зажмурилась от страха.

– Джеффри, умоляю, не бросай меня на глубину! Я сразу пойду ко дну. Да, ты спасешь меня, но что подумают слуги, когда увидят мои мокрые волосы?

– Не бойся, любовь моя, я просто хочу немного поласкать тебя. Не часто мне удается увидеть тебя голой при ярком солнечном свете.

Рейлин почувствовала облегчение и, засмеявшись, толкнула мужа локтем под ребра.

– Ах ты, чудовище! Знаю, чего ты на самом деле хотел: нагнать на меня страху!

– Да, мне нравится, как подпрыгивают твои груди, когда ты пытаешься бежать в воде, – поддразнил ее Джеффри, – но для меня действительно важно научить тебя плавать…

Рейлин замерла, предчувствуя недоброе.

– Джеффри Бирмингем, если ты бросишь меня в воду, я тебе этого никогда не прощу!

– Да я и не собираюсь этого делать. Просто откинься на мою руку и расслабься. Я не отпущу тебя, пока ты не научишься держаться на воде. А потом уже можно будет подумать о том, чтобы начать учить тебя плавать.

– У меня волосы намокнут.

– Мы прошмыгнем в дом так, что нас никто не увидит.

Не сразу, но Рейлин все-таки сумела расслабиться и, доверив мужу поддерживать себя под спину, распласталась на поверхности воды, а Джеффри наслаждался открывшейся ему роскошной картиной. До сих пор подобное он мог видеть только в воображении, но действительность превзошла все его ожидания.

Прошло совсем немного времени, и Рейлин сама поплыла, загребая воду руками. Джеффри не отпускал ее лишь из соображений безопасности, но на воде она держалась самостоятельно. И тут он заметил, что кожа ее приобрела ярко-розовую окраску.

– Тебе бы лучше одеться, дорогая, – озабоченно посоветовал он, – не то потом от боли будешь до потолка прыгать. Хотелось бы верить, что еще не слишком поздно.

– Скорее в экипаж, – застонала Рейлин. Только выйдя на берег, она почувствовала, что вся горит, словно ее прижгли каленым железом. – Я не представляю, как сяду в седло!

– Нам ни к чему экипаж, – ответил Джеффри, обнимая ее. – Я сооружу из одеяла подушку, чтобы тебе было удобнее, и доставлю тебя домой верхом на Звездочете.

– За это получишь все, что ни пожелаешь, – послушно пролепетала Рейлин, прижавшись лбом к его щеке.

– Обещаешь?

– Обещаю.

Рейлин и в самом деле порядочно обгорела, и ей пришлось отдаться на милость Джеффри, который отменно справился с работой горничной: искупал ее в теплой воде, затем размял затекшие мышцы и внимательно рассмотрел натертые от верховой езды места.

– Похоже, придется тебе остаться дома в воскресенье, – насмешливо приговаривал он, намазывая ее маслом, – а то люди примут тебя за краснокожую индианку. Знаешь, придется тебе смириться с мыслью, что твоя некогда безупречная кожа уже больше никогда такой не будет.

– Тебе хорошо смеяться, – в отчаянии воскликнула Рейлин, – а я ни сесть, ни встать не могу! Поверь, как только я стану передвигаться, тут же покину твою спальню и навек переселюсь в свою.