Текст книги "Исправление повесы"

Глава 2

На следующий день у Лаури не было времени предаваться грезам об Адаме Хокридже. Из-за эпидемии гриппа ряды продавщиц заметно поредели, и она буквально с ног сбилась, работая за двоих. Вернувшись домой, она принялась за уборку освободившейся комнаты; несмотря на усталость и ломоту в ногах, весь вечер провела, расставляя и раскладывая свои вещи, затем приняла долгожданный душ и наконец позволила себе роскошь немного поесть.

Когда Лаури вышла из ванной, Барбара, ее соседка по квартире, сказала, что ей звонят.

– Мужчина. Голос – закачаешься.

Лаури полетела к телефону и сама смутилась от своего разочарования, услышав знакомые интонации отцовского голоса. Она заверила его, что у нее все прекрасно, рассказала о воскресенье, проведенном у Сары, обещала звонить почаще и передала привет Холли, на что Джерент Морган поперхнулся, закашлял, забубнил что-то бессвязное и наконец выпалил то, ради чего звонил ей: Холли беременна и Лаури скоро получит братика или сестричку.

Лаури горячо поздравила его, твердя, что она просто вне себя от счастья, а повесив трубку, почувствовала, что ей плохо. Решив, что это от голода, она сделала себе яичницу в тесной запущенной кухоньке, вскипятила чайник и, взгромоздив все на поднос, отправилась в свою новую комнату, не испытывая желания присоединиться к соседкам за вечерней трапезой. Потом она позвонила Саре, чтобы поделиться с ней новостью.

– И ты просто убита, – констатировала Сара.

– Почти так. Я, правда, очень рада за папу, но меня это ошарашило, никак в себя не приду.

– Чего ж тут удивляться! Вы были так близки после смерти матери. Гораздо больше, чем обычно отец с дочерью.

– Прости, пожалуйста, что лезу со своим нытьем, но мне надо было с кем-нибудь поделиться.

– Да что ты, я рада. Я тоже могу тебе поплакаться. Сегодня Рупертова миссис Парке сложила с себя полномочия.

– Что-что?

– Все началось с разбитого окна в ее бюро, когда ей пришлось переехать на время ремонта в оранжерею. В довершение бед Руперт навалил на нее работы вдвое больше обычного, потому что прошлой ночью, видите ли, на него снизошло вдохновение и за несколько часов он наговорил в диктофон невпроворот…

– Послушай, Сара, не кажется ли тебе, что лучше было бы не выпускать его из постели, – захихикала Лаури. – Я могу подкинуть тебе суперсексуальные вещички по сходной цене, если хочешь.

– Бесстыдница! – возмутилась Сара и тяжело вздохнула. – В общем, миссис Парке улетучилась, побожившись, что ноги ее в нашем доме не будет, а на меня свалилось печатание. Господи, помоги мне. Даже представить себе не могу, как это я в былые дни – еще до замужества – умудрялась справляться с этим. Видно, Руперт настолько вскружил мне голову, что я все это терпела.

– Может, я чем могу помочь? На этой неделе я свободна в пятницу и воскресенье. Так что мои руки в твоем распоряжении, если не возражаешь.

– О, дорогая, ты это серьезно? Руперт платит хорошо…

– Не нужны мне деньги.

– То есть как это не нужны? Не строй из себя святую. Мы обо всем договоримся, когда приедешь.

В конце концов Сара настояла на том, чтобы Лаури явилась к ним вечером в четверг к ужину и осталась ночевать, а с утра на свежую голову приступила к работе. Лаури не надо было особенно уговаривать. Пару дней за машинкой – ничтожная цена за два дня блаженства в восхитительном доме Клэров в Сент-Джонз-Вуде.

Стекла в окне каретного сарая были вставлены, и Лаури могла спокойно приступить к работе над новым романом Руперта Клэра в уютном кабинетике, который прежде занимала миссис Парке.

– Первым делом, – настаивал Руперт, – ознакомься с уже перепечатанными набросками. Сара распечатала на принтере дискеты, над которыми работала миссис Парке, так что с утра займись чтением, чтобы познакомиться с персонажами и сюжетом. В другой комнате чайник и кофе и все нужное для перекуров, но к ланчу приходи в дом. А потом возьмешься за перепечатку.

Лаури, давно уже страстная поклонница его творчества, радостно улыбнулась.

– Слушаюсь, босс. С нетерпением жду момента, чтобы хоть одним глазком взглянуть на новый бестселлер Руперта Клэра, – о лучшей работе можно только мечтать!

– Бестселлера, может, и не выйдет, – мрачно произнес Руперт. – Я берусь за новый период: темные делишки в окутанном туманом викторианском Лондоне.

Лаури прямо задохнулась от восторга.

– Будет что-то потрясающее.

Она пошуршала стопкой бумаги на столе.

– А теперь за дело. Носом в текст и на час-другой отключаемся.

Повествование с первого же абзаца захватило ее, и Лаури даже не заметила, как ушел Руперт. Она с недоумением уставилась на Сару, зашедшую за ней часа через два, чтобы позвать на ланч.

– Ланч?

– Ну да – суп там, сэндвичи и все такое, – сказала Сара, смеясь, и тут же нахмурилась. – А где же чашки? Разве Руперт не говорил тебе, что ты можешь сварить себе кофе?

Лаури с виноватым видом прикусила нижнюю губу.

– Да нет, говорил. Но я так увлеклась чтением, что не заметила времени.

– Ну и ну! Миссис Парке и полчаса не могла поработать, чтоб не взбодрить себя кофеином. Лаури поднялась, потягиваясь.

– Похоже, что невелика потеря ваша миссис Парке.

– Для меня это потеря, и еще какая, если мне придется влезть в ее хомут, – с негодованием воскликнула Сара. – Ну ладно, пошли. Доминик в школе, Эмили ушла на весь день к подружке, Руперт завтракает со своим агентом, так что мы одни-одинешеньки.

Поболтать за едой с Сарой было очень приятно, но Лаури проявила исключительную твердость и через полчаса вернулась в кабинет, сгорая от нетерпения докончить первую порцию рукописи, чтобы приступить затем к перепечатыванию диктофонных записей. Роман, как и почти все произведения Руперта, с его яркими персонажами и сложным, замысловатым сюжетом, представлял собой волнующую историю возмездия.

– Не оторвешься, – сообщила Лаури, допивая кофе. – Все зло, все пороки, бурлящие за строгим фасадом викторианской добропорядочности. Так хочется поскорее узнать тайну Иона Халдейна!

В результате такого энтузиазма Лаури за полдня сделала больше, чем менее восторженная миссис Парке за два предыдущих дня. Когда к шести часам Руперт явился, чтобы просвистать конец рабочего дня, он был просто изумлен, видя, как неохотно Лаури отрывается от своих занятий.

– Хорошего понемножку, кузиночка, на сегодня хватит, – твердо заявил он. – Сара велела, чтоб ты заканчивала, приняла ванну, а потом, если остались силы, почитала Эмили. Пришлось ей это пообещать, чтобы удержать от попытки взять приступом твою цитадель часа два назад.

– Конечно, почитаю, – согласилась Лаури, потягиваясь. – Но здесь появилось что-то, раньше тебе не свойственное, Руперт. – Она даже передернулась от удовольствия. – Местами прямо жуть берет.

– Сара говорит, что тебе понравилось.

– Понравилось! Я только и думаю о том, что будет дальше.

– Ну, ты прямо бальзам на мою душу, Лаури, – признался Руперт, шагая рядом с ней по саду. – Много ли надо автору? Капля искренней похвалы делает чудеса. Наш брат склонен к депрессии время от времени.

– Ну уж тебе-то это ни к чему, – горячо возразила Лаури. – Это будет твоя лучшая книга, Руперт. Уверяю тебя. Я все твои книги от корки до корки прочитала.

Он дружески обнял ее и втолкнул в кухню, где Эмили и Доминик заканчивали свой ужин, а Сара с грохотом составляла кастрюли в сушилку, ей нравилось, чтобы в кухне было просторно, когда она готовит. Дружное приветствие обрушилось на Лаури, и она почувствовала то, чего ей не хватало в жизни с тех пор, как отец вторично женился: тепло семейного очага.

– Пора и честь знать! – воскликнула Сара, помахивая деревянной ложкой. – Мы, кажется, договаривались о том, чтобы немножко помочь Руперту, а не зарабатываться вусмерть, Лаури Морган.

Лаури сложила свои вещи и собиралась вернуться в Шефердз-Буш. Руперт вперил в нее ревнивый взгляд.

– Мы с Сарой хотим кое-что предложить тебе, Лаури. Можешь, разумеется, отказаться, если пожелаешь, но сначала выслушай.

Девушка переводила недоуменный взгляд с Руперта на Сару.

– Я вся внимание.

– Насчет работы, которую ты для меня делала…

– Что-то не так?

– Не так? – вскричала Сара. – Напротив, Лаури, напротив! Никто, кроме меня, не работал на Руперта так здорово. Правда, ты его еще не видела во гневе, – предостерегающе добавила она.

– Во гневе? – перебил ее Руперт с обиженным видом. – Я, может, и бываю в дурном настроении…

– Не в дурном, а в ужасном, – хладнокровно поправила его Сара. – В общем, Лаури, суть дела в том, что если ты не решила посвятить остаток дней торговле дамскими трусиками, то не возьмешься ли ты работать только на Руперта?

У Лаури загорелись глаза.

– Вы не шутите?

– Серьезнее не бывает, клянусь головой, – горячо проговорил Руперт. – Но это еще не все. Ты могла бы съехать с этой твоей квартиры и жить здесь с нами.

– Но не могу же я вас так обременять, – поспешно возразила Лаури.

– А как насчет квартиры в каретном сарае? – улыбаясь, подбросила Сара. – Там ты можешь быть абсолютно независима и жить, как тебе нравится, а когда захочешь, можешь в любой момент забежать к нам, мы, пожалуй, будем даже небольшую плату с тебя брать, если ты уж так щепетильна.

– Это что же, вы меня пожалели? – недоверчиво допытывалась Лаури.

– Что за ерунда? – похлопал ее по плечу Руперт. – Это ты должна пожалеть меня. Я предлагаю тебе работу, Лаури, потому что ты с ней хорошо справляешься. Лучше всех после ее величества моей благоверной. И уж у тебя-то не будет истерик, если… когда… ну, вдруг я накричу на тебя. Потому что повышать голос я буду, только когда что-то не так, поверь мне. Во всяком случае, прежде чем согласиться, подумай, конечно. Но если ты способна выдержать мои заскоки и не против этой работы, как тебе мое предложение?

С того дня, как Лаури перевезла свои пожитки в каретный сарай Клэров, жизнь ее в корне изменилась. Смежная с кабинетиком комната, играющая роль спальни и гостиной, вместе с ванной и миниатюрной кухонькой, где она могла при необходимости приготовить себе еду, оказались на редкость уютной квартиркой. После столпотворения на Шефердз-Буш уединенность этого жилья казалась восхитительной, причем эта уединенность не омрачалась даже тенью былого одиночества, поскольку Лаури прекрасно знала, что стоит ей пожелать, и она в любой момент может пройти прекрасным садом и встретить доброжелательный прием в главном доме. Однако этой привилегией Лаури с самого начала решила не злоупотреблять.

В то же время в таком положении было немало преимуществ и для Клэров, поскольку Лаури с удовольствием занималась с детьми, когда оживленная светская жизнь Сары и Руперта требовала их отсутствия. После того как семейное сокровище Руперта старая домоправительница миссис Добсон удалилась на покой, Сара наняла Бренду, которая днем помогала ей по дому. Однако Бренда имела склонность к не менее бурной светской жизни и неохотно оставалась по вечерам с детьми, что образовывало значительную дыру в распорядке дня Клэров, и эту самую дыру с радостью заполняла Лаури.

А когда зацвел конский каштан и запах весенней зелени врывался в окно кабинета, Лаури от души возблагодарила судьбу, которая, по ее искреннему убеждению, была к ней весьма благосклонна. Вбирая полной грудью пьянящий аромат цветов, Лаури готовилась к работе, которая с каждым днем увлекала ее все больше. Роман был уже на три четверти готов и неумолимо двигался к драматической развязке, открыть которую раньше времени Руперт наотрез отказался. Надо сказать, что в попытке угадать развязку не преуспела и Сара, в чем, судя по всему, не было ничего удивительного. Руперт всегда скрывал окончательное решение сюжетной коллизии, пока не наговаривал на диктофон последнее предложение.

В один прекрасный день Лаури сообщили, что на ближайшем приеме у Клэров ее присутствие обязательно. И жизнь потекла еще более бурно.

Весь день Лаури не покладая рук помогала, в основном возясь с Эмили, в то время как Сара готовила холодные закуски для вечера. Но вот Доминик и Эмили поужинали, девочка наконец улеглась спать, с непременным чтением на сон грядущий, и Лаури помчалась в свое гнездышко, приготовиться к предстоящему приему, трепеща от предвкушения. У нее было новое черное платье, которое ей очень шло; она его купила на первые деньги, полученные от Руперта; но главное, среди гостей должен был быть Адам Хокридж.

Прием, как это водилось у Клэров, с самого начала удался, и все веселились от души. Лаури носилась взад-вперед со всевозможными блюдами и совсем не чувствовала смущения в шумном обществе, тем более что с большинством гостей она успела познакомиться за время своего пребывания у Клэров. Сара в простеньком белом платье, с серьгами из бирюзы и бриллиантов, с копной черных волос, уложенных в высокую прическу, была в своей стихии, приветствуя вместе с Рупертом гостей, в основном из литературных кругов. Однако тот, кто не принадлежал к этим кругам, все еще не появлялся. Адам Хокридж опаздывал. Лаури надоело ежесекундно бросать взгляд на входную дверь, а когда он наконец явился, сердечко в груди у Лаури упало при виде сопровождавшей его высокой блондинки. Адам увидел Лаури, на лице его блеснула знакомая лучезарная улыбка, и он направился сквозь толпу прямо к ней, оставив роскошную блондинку на попечение Руперта и Сары и еще одного мужчины, которого Лаури видела впервые.

– Привет, Лаури! – Он схватил ее за руку, забрал у нее серебряное блюдо и бесцеремонно поставил его на ближайший столик. – Как наша маленькая кузина? Довольна новой работой? Как этот деспот Руперт?

– Привет… Адам, – смущенно приветствовала его Лаури. – У меня все прекрасно, работа восхитительная, Руперт очень мил.

– Пусть попробует не быть милым. – Он взял, ее за руку, собираясь вести через весь зал. – Пойдем, познакомишься с Кэролайн.

– А где Фиона?

– Более непостоянной особы в жизни не встречал, – беззаботно откликнулся Адам. – Кто ее знает? Наверное, на какой-нибудь вечеринке с кем-то другим.

Когда они подошли, Адам едва успел познакомить Лаури с Кэролайн: стоявший рядом с ней незнакомый молодой человек буквально набросился на Лаури.

– Я Гай Сетон, брат Кэролайн, – объявил он и взял Лаури за руку. – Боюсь, я незваный гость. Восхитительная миссис Клэр уверяет меня, что это не имеет значения.

Лаури взглянула в узкие, горящие нездоровым огнем глаза под прядями льняных, как у сногсшибательной Кэролайн, волос и почувствовала смутное беспокойство. От Гая Сетона исходила такая лихорадочная энергия, что ей стало не по себе.

Руперт, явно недовольный явлением незваного гостя, тепло улыбнулся Лаури.

– Ах вот ты где, милая кузиночка, – вмешался он, делая особое ударение на их родственной связи. – Развлекаешься?

– Да какое там развлечение! Носится как угорелая с подносами, – проворчала Сара, похлопав Лаури по плечу. – Да брось ты все это. Бренда поможет накрыть к ужину. К своему неудовольствию, Лаури убедилась, что Гай Сетон исхитрился оттеснить ее от остальной компании. Адам, тут же бросивший Кэролайн ради обладательницы потрясающей огненно-рыжей гривы в другом конце зала, неодобрительно нахмурился при виде ловкого маневра Гая, что не ускользнуло от взгляда Лаури, а Гай тем временем успел провести ее через балконные двери на террасу. Субтильный, весь словно наэлектризованный молодой человек сел на балюстраду и, покачивая ногой, похлопал по местечку рядом с собой:

– Садись. Поведай мне историю своей жизни, кузиночка из Уэльса. Твой отец большой поклонник этих мазил? Отсюда и твое имя?

Лаури нехотя присела рядом и тут же почувствовала на своей талии жадную руку беспокойного молодого человека.

– Нет. Мое имя пишется через «а» – по-валлийски Лаура – и ничего общего с художником Лоури не имеет. А в моей жизни нет ничего интересного.

– Ты мне в тысячу раз интереснее вон того писателишки. – Рука его еще крепче обхватила Лаури. – Что делает такая миленькая валлийская девица в этом громадном городе, а? Лаури через «а»?

Лаури напряглась в его цепкой руке. Как отвратительно прозвучало у него это двусмысленное «девица»!

– Я работаю на Руперта.

– Повезло Руперту.

Лаури попыталась отодвинуться, но Гай Сетон крепко держал ее.

– Не бойся, куколка, – с мерзким смешком проговорил он. – Я тебя не съем.

– Кстати, о еде. В зале нас ждет прекрасный ужин, – твердо выговорила она и высвободилась из его цепких объятий. – Не мешает и нам пойти перекусить.

До чего же он толстокож, этот Гай Сетон: он был абсолютно глух к достаточно явным намекам, что его общество ей совсем не по вкусу. Избавиться от него не было никаких сил, разве только устроить сцену. В его прямо-таки маниакальном интересе к ней было что-то такое, что не на шутку встревожило ее. Лаури не обольщалась своей внешностью. При ее небольшом росте она была чуть полнее, чем хотелось бы, единственное ее достоинство – большие черные глаза, так что у нее были основания не доверять такой внезапной вспышке чувств; она по горло была сыта мужчинами, которые заводятся с первого взгляда. К тому же, повиснув на ней, он лишал ее последней надежды поболтать с Адамом. Хотя, с горечью призналась она себе, шансов на это было немного. Адам опять обратил свое внимание на Кэролайн, которая буквально висла на нем, всем своим видом демонстрируя, что она только и мечтает, как бы закончить вечер в постели с ним.

– Вы друг Адама? – обратилась Лаури к Гаю, не спуская глаз с парочки в противоположном конце зала.

– «Друг» – это слишком сильно сказано, – ответил Гай. Он закусил губу, проследив взглядом, куда смотрит Лаури. – Я учился с ним в школе. Он «дружок» Кэролайн. Она от него без ума. Женщины так и липнут к Хокриджу. Ума не приложу почему. Он ведь не такая уж картинка.

– Нет, конечно, – согласилась Лаури. – Не картинка. – Но он в тысячу раз привлекательнее тебя, Гай Сетон, добавила она про себя, потому что в нем есть жар. А ты со всеми твоими страстными взглядами холодная рыба, и больше ничего.

– Кэро не терпится влезть в койку к Хокриджу, вот она и заставила меня приехать сюда с ними. Впрочем, нет худа без добра. Я рад, что я здесь. – Он одарил ее откровенно обольстительной улыбкой. – Вместо того чтоб быть третьим лишним, я лучше отвезу тебя домой.

– Нет уж, спасибо, – ледяным голосом осадила его Лаури. – Это ни к чему. Я живу здесь.

– Ах ты, черт, – осклабился он. – Вот уж удар так удар. – Он осмотрел ее сверху донизу, словно раздевая. – У этого сукина сына Руперта Клэра губа не дура. Иметь в своем распоряжении сразу двух таких роскошных баб, да еще под одной крышей.

Это было уж слишком. Лаури посмотрела на Гая в упор.

– Я очень люблю Руперта, но, если на то пошло, я живу в каретном сарае, под другой крышей. И ни в чьем распоряжении не нахожусь. – Она сунула ему в руки свой пустой стакан. – Спокойной ночи, мистер Сетон. – И, не произнеся больше ни слова, она бросилась через холл в кухню, захлопнув с размаху за собой дверь.

– Что стряслось? – изумленно воззрилась на нее Бренда, складывающая посуду в мойку. – Кто-то там тебе перышки взъерошил?

– Это уж точно, – в бешенстве бросила Лаури. – Кофе нет, Бренда? Я помогу тебе убрать со стола.

– Сейчас сделаю, дорогая, – ответила Бренда, наполняя чайник. – От помощи не отказалась бы. Через полчасика за мной должен зайти Терри – не хотелось бы заставлять его ждать.

– Терри? – переспросила Лаури со смехом. – А с Уэйном что случилось?

Бренда подмигнула, взъерошив завитки своих светлых волос.

– Чего он не знает, о том горевать не будет, разве не так?

Еще через несколько минут Лаури кралась по дорожке, обсаженной по обе стороны перголой, к каретному сараю. Она вступила в свое убежище со смешанным чувством облегчения, благополучно избавившись от настырного мистера Сетона, и сожаления, что так и не удалось пообщаться с Адамом. Что было глупо, говорила она себе, выбираясь из черного платья. Потому что когда он не уделял времени Кэролайн, то был с огненно-рыжей гривой, и наоборот. Она смыла косметику с лица, смазала кожу кремом, расчесала гребнем заметно отросшие волосы и влезла в ночную рубашку, накинув сверху ярко расшитое шелковое кимоно – рождественский подарок отца и Холли. Закончив приготовления ко сну, она почувствовала, что спать совершенно не хочет. Облокотившись о подушку, она взяла зачитанный томик «Нортангерского аббатства». Как правило, острый ум Джейн Остин действовал на нее умиротворяюще; устроившись поудобнее, она постаралась выбросить из головы мысли об Адаме и настырном мистере Сетоне и погрузилась в чтение.

Она уже добралась до середины первой главы, когда стук в дверь вернул ее к действительности. Спрыгнув с кровати, быстро приведя себя в порядок, она пошла через кабинет к входной двери, будучи уверенной, что это Сара или Руперт по какому-нибудь делу. Она открыла дверь и вскрикнула от ужаса: в распахнутую дверь ворвался Гай Сетон. Оттолкнув Лаури в глубь кабинета, он захлопнул за собой дверь и остановился; вид у него был такой дикий, что Лаури замерла от ужаса.

– Ну-ну, Лаури, – проговорил он угрожающе. – Это не по-дружески. А мне так нужна забота и ласка, моя дорогая.

– Вы явились не по адресу. Здесь вам делать нечего.

– Так-таки и нечего? Я же предложил проводить тебя. Но вот ты и дома, и я тоже. Устроим вечеринку! – Он двинулся в ее сторону, на сей раз его болезненная возбужденность чувствовалась столь явственно, что Лаури готова была ударить себя за то, что не поняла раньше, в чем дело. Ее нежелательный визитер был, несомненно, под действием чего-то гораздо более опасного, чем шампанское.

– Гай, ради Бога, – пролепетала она, пятясь от него, пытаясь еще при этом изобразить на лице подобие улыбки. – Уже поздно, и я устала…

– Вот и пойдем в постельку, – грубо заявил он и двинулся к ней.

Лаури боролась изо всех сил, но, несмотря на свой субтильный вид, Гай Сетон оказался на удивление силен. Ему удалось втащить ее, как она ни отбивалась руками и ногами, в спальню и повалить на кровать. Обезумев от ярости, Лаури изворачивалась ужом, ногти ее раздирали ему физиономию, она впилась зубами в его губы. Гай взвыл от боли и отпрянул, сжав кулаки. Лицо его было исцарапано. И вдруг он без звука оказался распростертым на полу, сбитый с ног мощным ударом Адама Хокриджа, который, даже не взглянув на потерявшего сознание Гая, перешагнул через него и заключил Лаури в свои объятия.

– С тобой все в порядке? Этот подонок не покалечил тебя?

От нервной дрожи у Лаури зуб на зуб не попадал, и она никак не могла объяснить ему, что, кроме пустячного синяка и страшного испуга, с ней ничего не случилось.

– Как… ты… узнал? – наконец вырвалось у нее.

– Кэролайн решила ехать домой и хотела, чтоб ее чертов братец отправился с нами. Когда мне не удалось его отыскать, я стал соображать, где он может быть, и, слава Богу, додумался, – со злостью закончил он и снова привлек к себе Лаури. – Ты говоришь правду? Он… не причинил тебе ничего такого?..

Лаури вся вспыхнула.

– Если тебя интересует, не изнасиловал ли он меня, так я тебе говорю – нет! И я не приводила его, честное слово, – из глаз ее полились слезы. – Я просто не поняла, в чем дело. Он весь вечер лип ко мне как банный лист. Под конец я не выдержала и сбежала. А он… – всхлипывала она, – а он пришел сюда. Вот как было, остальное видел сам.

Адам прижал ее к себе и гладил, словно это была маленькая Эмили.

– Ну, успокойся, все позади. Позвать Сару?

– Да ты что! И не вздумай Руперту хоть слово сказать. – Ее даже передернуло от одной мысли об этом. – Ты же его знаешь, вспыхнет как порох. Пусть прием пройдет нормально. – Ее трясла нервная дрожь. Она с трудом сдерживала рыдания, и Адам крепче обнял ее.

– Ну все, малышка, – убеждал он ее, – все позади. Ты в безопасности. Их глаза встретились, сердце Лаури бешено забилось, и она судорожно набрала воздуху в грудь. На мгновение оба застыли, и вдруг Адам наклонил голову и неожиданно для самого себя поцеловал ее. Губы Лаури сами собой раскрылись, ища язык Адама; одна рука его крепче прижала Лаури, а другая легла на ее затылок и держала ее голову, пока он целовал ее с горячностью, явно не соответствовавшей, как Лаури понимала, его первому намерению – утешить ее, не более.

Когда он отпрянул от нее через несколько мгновений, равных вечности, Лаури едва не упала.

– Ах, чтоб меня! – с горечью воскликнул Адам. – Ну и хорош! Не лучше этого Сетона.

Лаури заморгала, едва соображая и пытаясь улыбнуться.

– Зачем ты так говоришь? Ты… ты же… просто хотел меня утешить.

Брови Адама взлетели вверх.

– Правда, Лаури?

Лаури вспыхнула как маков цвет, отвела глаза в сторону и от неожиданности прикусила губу: взгляд ее упал на бездыханного Сетона, лежащего на полу спальни.

– О Господи! Что нам с ним делать? Вместо ответа Адам нагнулся и небрежно взвалил себе на плечо бесчувственное тело.

– Брошу его на заднее сиденье и подберу Кэролайн. Боюсь, ее придется посвятить в происшедшее, но больше об этом не узнает ни одна душа. – Ничего не задев, он вынес Сетона в кабинет и велел Лаури отпереть дверь.

– Как там? Тихо?

Лаури выглянула наружу, огляделась по сторонам, утвердительно кивнула, затем улыбнулась Адаму жалкой улыбкой.

– Я глубоко признательна тебе, Адам. Честное слово, ты меня спас от кое-чего пострашнее смерти.

Адам без улыбки смотрел на нее.

– Моя вина. В конце концов, это же я притащил этого ублюдка. Я очень виноват, Лаури. Во всем. – Он на секунду замолчал, потом глаза его блеснули. – А может, не во всем, – закончил он, усмехаясь; затем поправил свою ношу на плече, помахал свободной рукой, двинулся вниз по лестнице и быстро скрылся за калиткой.

Как только он удалился, Лаури заперла дверь, задвинула засов, затем сняла с кровати постельное белье и постелила чистое, стараясь избавиться от воспоминания об Адамовых поцелуях и думать только о том, чем она ему обязана. Если б не его своевременное появление, дело поправить было бы гораздо труднее, чем сменить постельное белье.