Текст книги "Выбирая тебя"

– Нет. Не в этом дело, – я отпустила ее руку, чувствуя, как меня поглощает чувство вины. – Я ничего тебе не рассказываю, потому что это ужасно. Узнай ты правду – стала бы по-другому ко мне относиться. Может, даже возненавидела бы меня.

Рейчел обвила мои плечи руками и посмотрела мне в глаза.

– Это неправда. Что бы ни случилось, я всегда на твоей стороне.

– Тогда не спрашивай меня, пожалуйста. Не сейчас. Может, когда-нибудь.

Она кивнула и отстранилась.

– Мама с папой на кухне, – в ее голосе слышалось разочарование. – Я их отвлеку, а ты проскользнешь через входную дверь.

Я поцеловала ее в лоб.

– Ты – самая лучшая сестра на свете, и я тебя не заслуживаю.

– Да, да. Но имей в виду, что они будут ждать тебя здесь, когда ты вернешься.

– Я знаю.

По крайней мере, у меня в запасе было несколько часов, чтобы продумать историю, которую я расскажу родителям.

Рейчел выскользнула из моей кровати, а я натянула самые теплые легинсы для бега, свитшот и кроссовки. На голову повязала бандану, чтобы челка не спадала на лицо. Моим завтраком стал помятый батончик мюсли, который валялся на дне рюкзака. Я торопливо проглотила его и сделала быструю остановку в ванной.

Из-за темных кругов под глазами, мои зрачки казались больше фиолетовыми, чем голубыми. У мамы и Рейчел были изящные черты лица, светящаяся кожа и вьющиеся светлые волосы. По сравнению с ними, мой нос был слишком большим, а губы слишком широкими. После часов, проведенных в океане, моя кожа обычно была загорелой. Но теперь я тоже стала бледной. А еще изможденной, обессиленной и усталой. Бен заставлял меня чувствовать себя красивой, но я всегда считала, что только он видит меня такой. И все же вчера вечером Уайт тоже назвал меня симпатичной.

Я отогнала эти мысли, подавив глупую улыбку, и осторожно спустилась по истертым деревянным ступеням. Бену всегда приходилось нагибать голову, чтобы не удариться о низкий потолок внизу лестницы. Когда-то наш дом принадлежал моим бабушке и дедушке, и, когда они решили переехать во Флориду, его купили мама с папой. Мы немного обновили обстановку: перекрасили стены свежей краской и поставили на кухню новые шкафчики, но дом все еще оставался старым, беспорядочным и очень уютным. Почти спустившись вниз, я схватилась за толстые перила и перепрыгнула через предпоследнюю ступеньку. Она скрипела громче всех.

Остановившись возле шкафа в прихожей, я достала свою куртку для бега. Окна задрожали от сильного порыва ветра. С кухни слышался голос Рейчел: судя по всему, она старательно поддерживала разговор. Я потянулась к дверной ручке.

– Куда-то собралась?

– Господи, – я подпрыгнула и обернулась. На меня смотрела моя мама. – Ты меня до чертиков напугала.

– Правда? – Она сложила руки на груди. – Мне знакомо это чувство, потому что ты пугаешь меня до чертиков уже не первый месяц.

Ее слова были резкими, а глаза покрасневшими.

– Это еще почему? Со мной все в порядке. Я просто иду на пробежку.

Я снова потянулась к дверной ручке, но меня остановили мамины слова:

– Мередит Холл, не смей даже думать о том, чтобы выйти из дома. Отправляйся на кухню сейчас же.

Я посмотрела через ее плечо: в конце коридора стояли папа с Рейчел. Папа должен был выглядеть рассерженным, но почему-то на их лицах было виноватое выражение.

Мама отступила на шаг, и, пройдя мимо нее на кухню, я скользнула на свое обычное место за деревянным столом: стул возле стены, на котором я когда-то вырезала свои инициалы в страхе, что моя будущая сестра решит его отобрать.

– Рейчел, не могла бы ты нас оставить? Нам нужно поговорить с Мер.

Рейчел грустно мне улыбнулась и беззвучно прошептала извинение.

В ответ я пожала плечами. Она сделала все что смогла.

Папа молча подошел к ящику и достал мою кружку. Он налил в нее кофе, добавив две ложки сахара и много сливок. Затем он поставил кружку передо мной и сел напротив.

– Спасибо.

Мама всегда ставила на стол вазу со свежими цветами, даже зимой. Она говорила, что при взгляде на них ей хочется улыбаться. Обычно она собирала цветы в саду, но когда наступали холода, ей приходилось покупать их в магазине. Этим утром цветы оказались недостаточно высокими, чтобы скрыть за собой разочарование на папином лице. Я сжала пальцы на кружке с кофе и обожгла ладони, но руки не убрала.

Мама достала из печки тарелку с панкейками и поставила ее рядом с моей кружкой. Это напомнило мне о том, что она останется моей матерью, что бы ни произошло. Даже приготовившись прочитать мне нотацию, она хотела убедиться, что я сыта, но мне кусок в горло не лез, ведь я знала, что меня ожидает.

Говорят, что лучшая защита – это нападение.

– Я хотела рассказать вам про работу, но…

Что? Я использовала ее как прикрытие для тайных встреч. Я замолчала на полуслове и посмотрела на отца.

Он вздохнул и опустил голову. Мой отец был похож на более добрую и мягкую версию Гризли Адамса[2]2
  Гризли Адамс – персонаж из фильма 1974 г. «Жизнь и приключения Гризли Адамса».


[Закрыть], и его темная борода сливалась со взлохмаченными волосами. Все лето он носил карго-шорты, майки и резиновые шлепанцы. Зимой он всегда выглядел немного потерянным, как будто не понимал, чем ему заняться в джинсах и фланелевой рубашке.

Мама сидела, ровно выпрямив спину и положив обе ладони на стол, словно собиралась отчитать своих второклашек.

– Ты принимаешь наркотики?

Я знала, что она спросит об этом, и все-таки у меня перехватило дыхание от ее уверенного тона.

– Нет.

– Дети постоянно врут своим родителям, – мама переплела пальцы и сжала их с такой силой, что ее костяшки побелели. – Откуда нам знать, что ты говоришь правду? Может, мы должны отправить тебя сдать тест на наркотики.

– Джесс! – папа бросил на нее неодобрительный взгляд.

– Что? Она уже не раз нам лгала. Мы больше не можем засовывать головы в песок, притворяясь, будто ничего не происходит.

– Если она говорит, что ничего не принимает, – я ей верю.

Я слабо улыбнулась папе, прекрасно осознавая, как ему трудно идти наперекор маме. Она всегда настаивала на том, что они должны оставаться на одной стороне и представлять одну точку зрения.

Мама вскинула руки.

– Ладно, раз ты ей веришь, то, будь добр, выясни, чем она занималась каждый вечер на протяжении последних месяцев.

Папа отставил вазу с цветами в сторону.

– Может, нам просто спросить ее?

Я видела в глазах отца надежду: он все еще верил, что, несмотря на все случившееся, я – та маленькая девочка, которая следовала за ним к океану, с восторгом слушала все его истории и разделяла страсть к спорту, игравшему важную роль в его жизни. Мой отец – тихий оптимист.

– Я не делала ничего плохого. Я не принимала наркотики, не пила и не занималась сексом.

Папа отвел взгляд, а мама воскликнула:

– Мередит!

– Что? Вы же хотели честный и «настоящий» разговор. Вы оба знаете, что я не девственница, так что я решила прояснить и этот вопрос.

– Тогда чем ты занималась?

Я пожала плечами и сфокусировалась на нетронутой тарелке с панкейками. В этой ситуации самой лучшей ложью была правда.

– Я хожу на пляж.

– Всю зиму? И ты думаешь, что мы тебе поверим?

– Да, мама, потому что это правда. Я хожу на пляж и сижу там. Я читаю, слушаю музыку и стараюсь ни о чем не думать. В этом нет ничего преступного, но я знала, что ты не поймешь. Ты бы снова отправила меня к тому терапевту, но я больше не хочу говорить о своих чувствах с незнакомцами. Я просто хочу их испытывать. Сама по себе. И не чувствовать, будто все, что я делаю, – неправильно. Кажется, у всех есть мнение насчет того, что мне делать со своей жизнью.

Мой кулак ударил по столу, и мы все вздрогнули. Черт. Мое сердце билось с такой скоростью, словно я пробежала стометровку. Похоже, в моей отповеди действительно оказалось больше правды, чем лжи.

– Мер… – мама нахмурилась. – Я знаю, что тебе сложно, с тех пор как Бен…

К моему горлу подбирались слезы.

– Не надо, мам. – Я ненавижу плакать на глазах у других. – Я просто хочу выйти на пробежку, ладно?

Она подняла подбородок и открыла рот. Мама готовилась произнести свою любимую речь о том, как я молода, и что потеря Бена – не конец света, даже если мне иногда так кажется, и что я справлюсь с этим, если изменю свое отношение к ситуации. Но в этот момент отец поднялся с места и положил руку ей на плечо. Она с удивлением подняла на него глаза.

– Она ответила на твои вопросы, Джесс. Дай ей пойти на пробежку.

Не дожидаясь маминого ответа, я вскочила из-за стола, на секунду задержавшись возле папы. Я порывисто его обняла, и он поцеловал меня в лоб.

– Мы оба тебя любим, – его борода кольнула мою щеку. – Вот и все.

Я кивнула и отстранилась, стараясь не смотреть на маму. Может, она злилась на папу за то, что он прервал ее, а может, она все поняла. В любом случае мне пора было убираться с кухни.

Мне нужно было почувствовать, как мои ступни ударяются об асфальт, капли дождя падают на лицо, а легкие сжимаются и расширяются с каждым вдохом и выдохом. Мне нужно было разобраться в себе прежде, чем я снова увижусь с Беном.

Он бы смог сказать, что делать. Он бы точно знал, как все исправить.

Глава 5

– Оставь свои волосы в покое, Мередит. Они отлично выглядят.

– Ты издеваешься? Они выглядят нелепо. Я никуда не пойду.

Мамино лицо раскраснелось.

– Я понимаю, что ты нервничаешь по поводу первой дискотеки в средней школе, но я только что отвалила приличную сумму за эту прическу, – она вскинула руки. – А что потом? Ты скажешь, что и платье тебе не нравится?

Мои пальцы сжали бледно-голубой сатин.

– Оно такое же нелепое, как и моя прическа.

– Но ты сама его выбрала сегодня утром, – она прижала обе ладони к губам. – Клянусь, ты специально вредничаешь, чтобы вывести меня из себя. У нас наконец-то выдался такой хороший совместный день, а ты делаешь все мне наперекор.

Но она не понимала. Когда я попросила ее пойти со мной по магазинам, я действительно хотела быть девочкой в голубом сатиновом платье и кудряшками на голове. Я хотела быть девочкой, которая пойдет на свою первую школьную дискотеку и будет выглядеть так же, как все остальные. И в глубине души я хотела быть девочкой, которая будет танцевать медленный танец с Беном, на глазах у всех. Я бы пригласила его пойти со мной… как друга, конечно. Я бы не позволила влюбленности испортить нашу дружбу, но это было для меня важно. Я не могла пойти без него.

Моя уверенность продлилась до того момента, когда я посмотрела на себя в зеркало своей спальни, в этом голубом платье и с пышной кудрявой прической. Мне казалось, что в тот момент я была карикатурой на саму себя. Я хотела, чтобы под ногами разверзлась земля и поглотила меня. Я не могла показаться в школе в таком виде, и мне даже не нравилось танцевать. Вся эта затея была большой ошибкой.

Я хотела, чтобы мама это поняла.

Я хотела услышать, что она любит меня такой, какая я есть. Но вместо этого она покачала головой.

– Я сдаюсь. То ты идешь, то не идешь. Тебе невозможно угодить.

Она вышла из комнаты и исчезла за поворотом в конце коридора.

Я моргнула, сдерживая слезы, и попыталась вытащить из волос заколки-невидимки, но дама в салоне покрыла мою прическу таким слоем лака, что мои пальцы прилипали к завиткам. Я зарылась руками в эту липкую конструкцию, мысленно проклиная злостные невидимки: половина из них выдралась вместе с волосами.

– Давай я помогу.

Я посмотрела на Рейчел, стоящую в дверном проходе, и всхлипнула.

– Как?

– Я много раз делала прически своим куклам. У тебя просто нет опыта, – она забралась на мою кровать, деловито подперев бок рукой, и указала на место перед собой. – Сядь сюда.

Я плюхнулась на пышный и скользкий сатин. Рейчел осторожно вытащила оставшиеся невидимки. Закончив, она потянулась за расческой и расчесала запутавшиеся кудри, прежде чем собрать мои волосы в привычный хвост.

Несколько секунд мы обе молчали, а затем ее пальцы коснулись моего плеча.

– Эй, Мер.

– Да?

– Я думаю, что ты очень красивая, без всех этих платьев и причесок. Такая, какая есть.

Я посмотрела в ее искренние голубые глаза и проглотила комок, образовавшийся в горле.

– Спасибо, но я думаю, что это ты очень красивая, причем не только внешне.

Она захихикала и помогла мне расстегнуть молнию. Я быстро переоделась в свои обычные джинсы и майку, и наконец-то снова смогла дышать. Рейчел подобрала платье с пола, перекинула его через руку и направилась к двери.

– Эй, куда ты его несешь?

Она ухмыльнулась.

– В свой шкаф, потому что через пять лет это будет мое любимое платье.

Она высунула язык, и я засмеялась.

Стоило мне решить, что неприятности на сегодня закончились, папа позвал меня в гостиную. Я сбежала по ступенькам и увидела Бена, стоящего у входной двери в отглаженных брюках и застегнутой на все пуговицы рубашке. Он пах кремом после бритья, а его темные волосы были уложены назад и блестели от геля.

– Мер? – Он нахмурился, увидев мое кислое выражение. – Что случилось? Ты заболела?

Я посмотрела на папу, но он лишь улыбнулся, сжал мое плечо и торопливо ушел на кухню. Проще говоря, он оставил меня разбираться со своими проблемами в одиночку. Не могу сказать, что я винила его за это.

– Нет… В смысле, да, наверное.

Я бросила на Бена осторожный взгляд, надеясь, что он поверит в мою маленькую ложь, особенно учитывая то, как болела моя голова после всех этих невидимок.

Бен прищурил глаза.

– Да ладно, Мер, скажи правду. Что происходит?

– Ты думаешь, я веду себя глупо, – надулась я.

– Разве я когда-нибудь так думал?

– Я не знаю. Никогда.

– Ну так скажи мне.

Я засунула руки в карманы и посмотрела на Бена. Он стал гораздо выше меня, у него были широкие плечи, но он никогда не выглядел пугающим. Даже сейчас, с нахмуренными бровями, в его мягких глазах читалась обеспокоенность.

– Я купила платье на дискотеку, но оно выглядит глупо. Поэтому я и не могу пойти: мне нечего надеть.

– И это все? Боже, Мер, я думал, случилось что-то серьезное.

– Что ты хочешь этим сказать?

Бен пожал плечами.

– Я не помню, когда в последний раз видел тебя в чем-то, кроме шорт, джинсов или гидрокостюма, так что я решил, что ты пойдешь на дискотеку в джинсах.

– Но ты нарядился.

Его щеки стали пунцовыми.

– Это меня мама заставила. Так бы я тоже пошел в джинсах.

– Значит, ты думаешь, что я могу пойти на танцы вот так?

– Ты шутишь? Ты меня пригласила, и я разоделся как дурак. Не бросишь же ты меня одного?

Напряжение, которое я почувствовала, посмотревшись в зеркало, куда-то улетучилось.

– Правда?

– Да, – он ухмыльнулся и легко дернул за кудрявый завиток, оставшийся в моем хвосте. – Давай просто повеселимся от души, хорошо?

В итоге, я пошла на танцы в своих любимых джинсах и в футболке с надписью «Лучше бы я каталась на виндсерфе». Я ни капли не завидовала девочкам в нарядных платьях, потому что Бен все равно танцевал со мной. Конечно, это не был медленный танец: мы просто смеялись и прыгали по спортивному залу, но я чувствовала себя той девочкой, которой и должна была быть – лучшей подругой Бена.

* * *

Небо все еще было затянуто серыми тучами. Холодные капли мелкого дождя стекали по моей куртке и просачивались сквозь ткань легинсов. Мне в лицо дул свежий ветер, и я бежала в такт музыке, пульсирующей в наушниках, пока моя кроссовка не попал в глубокую лужу. Вот дерьмо. Вода промочила мои и без того влажные носки. Я перепрыгнула через следующую лужу и прибавила скорость.

Обычно я оббегала городок сзади, вдоль шоссе, но сейчас решила направиться в сторону порта. Город был непривычно пустым для субботнего утра: из-за дождя с ветром нормальные прохожие, покупатели и любители кофеен остались дома. В последнее время остров казался все более пустынным.

Не добежав до порта, я свернула на тихую улочку, оставив позади магазин цветов и булочную. Мне пришлось притормозить у следующего дома. На подъездной дороге стоял черный пикап. С окна исчезла вывеска «Продается», а вместо нее появилась новая, которая гласила: «Скоро открытие».

Когда Уайт упомянул, что его мама решила открыть кофейню, я уже знала, что для этого подойдет не так много зданий, но это место раньше было гастрономом. Владельцы жили в доме, соединенном с магазином, пока не решили вернуться обратно в Филадельфию. Я их понимала. Внешние Отмели были прекрасным местом для отпуска, но не каждый захотел бы здесь жить. Особенно зимой. Несмотря на мои непростые отношения с океаном, мне в голову даже не приходила мысль переехать куда-то еще.

Да уж, не надо было быть гением, чтобы найти дом Уайта, но почему я продолжала стоять напротив него? Почему я не двигалась с места, наклонившись и потирая свои замерзшие бедра?

Я согнулась, чтобы завязать шнурок. Да, вот почему я остановилась… потому что у меня развязался шнурок. Так ведь и споткнуться можно.

– Доброе утро, детка.

Я так резко подняла голову, что закачалась и чуть не упала прямо на пятую точку.

– Эмм… здравствуйте, – я поднялась и сделала шаг назад, отходя с проезжей дороги.

Без сомнения, передо мной была мама Уайта: его более низкая версия с отливающими бронзой светлыми волосами, собранными в небрежный пучок, ореховыми глазами и техасским акцентом. На ней были обтягивающие джинсы и толстый свитер, блестевший от измороси. У нее на щеках сиял свежий румянец. Она выглядела слишком молодой и красивой, чтобы быть мамой Уайта, но, может, она относилась к тем женщинам, которые долго не стареют.

– Уайт не соврал. Ты просто прелесть.

Мои глаза широко раскрылись, и я огляделась по сторонам, ожидая увидеть рядом с собой бездомного щенка или котенка, которого я не заметила.

Она усмехнулась.

– Ты – Мередит Холл, так ведь? Но ты предпочитаешь, чтобы тебя называли Мер.

Я уставилась на нее. Откуда она знает?

Она коснулась своих волос.

– Они фиолетовые. Я думаю, на этом острове не так много девочек-подростков с фиолетовыми волосами и прекрасными голубыми глазами.

– О, – только и смогла ответить я.

– Ты, наверное, ищешь Уайта. Он не любитель рано вставать, только если я сама не стряхну его сонную задницу с кровати. Но, думаю, я легко его разбужу, если он узнает, что ты здесь.

– Нет!

Я совершенно точно была здесь не ради Уайта. По крайней мере, я так думала. Она посмотрела на меня. Меня было сложно назвать высокой, но по сравнению с этой маленькой изящной женщиной чувствовала себя великаном.

– Я здесь не из-за Уайта… В смысле, я пробегала мимо и увидела его пикап, а он упоминал вашу кофейню и… – я поежилась и сделала вид, что застегиваю губы на молнию. – … И я прекращаю нести бессвязную чушь.

– О, ты такая забавная, – благодаря ее дружелюбному тону это прозвучало как комплимент. – Кстати, я – Харли Уилсон. Знаю, у Уайта другая фамилия, но когда я влюбилась в мужчину по имени Джимми Квин, я поняла, что у меня будут проблемы[3]3
  Мама Уайта боялась, что после смены фамилии ее будут звать точно так же, как Харли Квин – злодейку из комиксов про Бэтмена.


[Закрыть]. Так что я оставила свою девичью фамилию, и в итоге оказалось, что это только к лучшему.

Она закатила глаза и засмеялась, пока я пыталась разгадать смысл, скрытый за ее словами.

– Ох… Харли Квин.

И развод? Это объяснило бы, почему Уайт не упомянул отца.

– Ага. Приятно с тобой познакомиться, – она протянула руку, и я заметила, что ни на одном пальце не было кольца. Мы пожали руки, и она обхватила мои ладони. – Детка, да ты дрожишь сильнее, чем новорожденный котенок.

– Все в порядке, – я высвободилась из ее рук. – Просто побегу дальше и снова согреюсь.

– Ох, жаль, я надеялась, ты сможешь оказать мне большую услугу.

Я уставилась на окна второго этажа. Где-то там, на кровати развалился спящий Уайт. Мне нужно было убираться оттуда как можно скорее: пока он не решил проснуться.

– Мисс Уилсон…

– Пожалуйста, зови меня Харли, и, на самом деле, это маленькая услуга. Я экспериментирую с рецептами маффинов в качестве десерта к кофе, и мне нужно еще чье-нибудь мнение.

Кофейня так и манила к себе. Из полуоткрытой двери до меня доносился запах свежей выпечки. Я представила, как внутри должно быть тепло, и что у меня появился шанс немного обсохнуть, перед тем как бежать обратно домой. Если бы не утренний разговор с родителями, я бы позвонила им и попросила за мной приехать. Украдкой я взглянула на второй этаж. Было еще очень рано, а Уайт явно любил поспать. Что могло пойти не так?

Почувствовав неожиданный для меня самой прилив оптимизма, я кивнула Харли. Решила, что согреюсь и уйду до того, как Уайт проснется.

– Ура, – ее лицо просветлело. – Мой первый посетитель.

Харли развернулась, и я пошла за ней, но от удивления замерла прямо в дверном проходе. Уайт с матерью явно приехали недавно, но изменения были просто поразительными. В гастрономе были темные стены, занавески на окнах и виниловые кабинки. Теперь, даже несмотря на мрачную погоду, помещение было светлым и открытым, как свежий глоток весеннего воздуха. Она убрала кабинки, побелила полы, перекрасила стены в мягкие, пастельные тона и сняла занавески с окон. Переднюю часть помещения занимали раскрашенные столы и расставленные по цветам стулья. Позади стоял открытый прилавок, за которым располагалась большая меловая доска, занимавшая всю стену.

– Тебе нравится? – спросила Харли из-за прилавка.

– Очень нравится, – я посмотрела на свои заляпанные грязью кроссовки. – Не хочу все тут испачкать.

– Ты шутишь? Пол сделан так, чтобы его было легко убирать. Я рассчитывала, что посетители принесут с собой много песка, но с такой погодой не приходится ждать ничего, кроме грязи. Разве уже не должно быть тепло?

– Ага. Как будто кто-то перенес наш остров на север, пока мы не видели.

Несмотря на ее заверения, я все-таки сняла кроссовки и прошла по деревянному полу в носках, оставляя за собой влажные следы.

– Как вы так быстро все здесь изменили? – спросила я, забираясь на металлический барный стул.

– Я наняла рабочего, да и Уайт много помогал мне с работой. К тому же я продумывала этот дизайн десять лет. Кофе?

– Капучино?

Она довольно улыбнулась.

– Ну просто не девочка, а сокровище. Но сперва… – она выставила на прилавок три маффина, – мне нужна кристальная честность. Я хочу, чтобы посетителям нравилось здесь абсолютно все.

Я уставилась на маффины, обвив ноги вокруг ножек стула, и мой живот заурчал. Откуда-то из-за прилавка доносилась спокойная кантри-музыка. В первый раз за все утро я не чувствовала, что вселенная точит на меня зуб. Мне наконец-то было тепло и спокойно. Я правильно сделала, что зашла сюда.

Харли внимательно наблюдала за мной с обеспокоенным выражением лица. Я положила в рот кусочек первого, бананово-орехового маффина, и невольно охнула от удовольствия.

Она осторожно мне улыбнулась.

– Я приму это за положительный отзыв.

Я кивнула, потому что мой рот уже был забит остатками маффина.

– Что ж, это обнадеживает.

Она подошла к блестящей, хромированной кофемашине. Та зашипела и выпустила струйку пара, наполняя чашку ароматным кофе.

Я вздохнула и откусила кусочек от второго маффина с лимоном и маком – моего любимого. Он меня не разочаровал. Как и в первый раз, мои зубы вонзились во влажное тесто, и я почувствовала насыщенный вкус десерта.

Харли поставила капучино на прилавок.

– Я очень рада, что ты решила зайти, Мер, потому что я хотела тебя поблагодарить.

– За что?

Она наклонила голову набок, совсем как Уайт.

– За то, что помогла моему сыну, конечно. Я знаю, что с твоей помощью он нашел машину и успел на паром, но на самом деле ты сделала гораздо больше. Ты помогла ему понять, что этот остров может стать для него домом. Это много для меня значит.

Я почувствовала укол вины. Да, я помогла ему, но сделала это неохотно, и меня меньше всего волновали его чувства.

– Это ерунда, – пробормотала я.

Она кивнула на третий маффин.

– Попробуй последний. Я хочу сделать его своим фирменным. Назову этот вкус «техасский триумф».

Я откусила кусочек и почувствовала во рту тыквенно-пряный привкус, приправленный финиками, изюмом и орехами. Этот маффин оказался просто божественно вкусным. Я показала Харли большие пальцы, и она довольно усмехнулась.

– Не то чтобы люди на островах были неприветливы с Уайтом, – продолжила она. – Просто я понимаю, как много у него прошу. Он оставил в Техасе друзей и… все остальное. Но, я надеюсь, здесь ему будет легче учиться: довольно тяжело идти в школу, когда все твои одноклассники уже выпустились, а ты застрял в выпускном классе.

Я сделала глоток кофе, не зная, что на это ответить. Казалось неправильным сидеть здесь с мамой Уайта и обсуждать его личную жизнь, но она выглядела так, словно нуждалась в одобрении.

– Уайт кажется уверенным в себе. Думаю, он легко подружится со всеми в школе.

– Уверенным? – фыркнула Харли. – Детка, не нужно подслащивать пилюлю. Уайт родился таким же нахальным, как и его папаша. У них обоих вечно такой важный вид, что любой индюк позавидует. Это нахальство принесет ему одни беды, если он не будет осторожным. Оно уже чуть его не убило.

Я наклонилась ближе.

– Вы имеете в виду аварию на мотоцикле? – мне не хотелось сплетничать, но любопытство взяло верх.

– Да.

Она странно на меня посмотрела и вытерла тряпкой чистую столешницу. Очевидно, маме Уайта нужно было постоянно чем-то занимать руки: моя мама отличалась той же чертой. Она не могла просто сесть и расслабиться.

– Уайт так сказал? Что он попал в аварию на мотоцикле?

Нахмурившись, я попыталась вспомнить его точные слова.

– Думаю, да. Это не так?

Она невесело усмехнулась.

– Так, но я бы сказала, что это была скорее эффектная катастрофа невероятных масштабов. Он неделю пролежал в коме. Целую неделю я не знала, откроет ли он глаза еще хоть раз и назовет ли меня «мамой». Но, может, это даже к лучшему, ведь если бы он был в сознании, ему бы пришлось терпеть боль из-за переломанных костей и пробитого легкого.

Ее слова рисовали мрачную и безнадежную картину. Мне были понятны ее чувства: уязвимость, отчаяние и бессонница, когда в самый темный час ночи не можешь сомкнуть глаз и думаешь, что твое солнце может никогда больше не взойти. Наверное, в течение той недели она изо всех сил старалась быть полезной, сидя у его постели, поправляя простыни, стараясь не задеть аппарат, поддерживающий его жизнь, и расспрашивая врачей с медсестрами. Все могло пойти по-другому, и тогда я бы не встретила Уайта. Я бы вернулась домой после встречи с Беном, не думая о парне, встреча с которым сулила одни неприятности. Моя жизнь и без того была достаточно сложной.

– Мне так жаль, – я не могла подобрать слова. – Должно быть, это было ужасно.

Глаза Харли заблестели.

– Ни одна мать не должна проходить через такое. И, я клянусь, не смогла бы пережить этого во второй раз, – она встряхнула головой, словно прогоняя мрачные мысли. – Ладно, достаточно этих депрессивных разговоров. Скажи, как тебе маффины? Только честно.

– Замечательно. Я бы ничего в них не меняла.

– Ты говоришь так из вежливости? Просто ты кажешься мне очень вежливым человеком.

Вау. Не каждый день меня обвиняли в излишней вежливости.

– Нет, правда. Все в вашей кофейне просто идеальное. Туристы съедят все десерты подчистую. Местные тоже.

– Детка, я так рада это слышать.

– Когда вы открываетесь?

– Если все пойдет по плану, то на следующих выходных. Мне осталось найти работников и немного их потренировать, – она на секунду задумалась. – Эй, а ты не знаешь никого, кто ищет работу?

Я сглотнула. Три прошлых лета я работала у папы в магазине виндсерфов. Пока что он не спрашивал меня об этом, но я уже решила, что не буду работать с ним. Он думал, что я смогу быть на воде, следить за оборудованием и проводить инструктаж. Но я не могла. Не сейчас. Возможно, никогда.

Я выпрямилась и посмотрела ей в глаза.

– Я ищу работу.

– Вот оно что… у тебя есть опыт?

– Не в кофейне, но каждое лето я работала на папу. Он продает виндсерфы и кайты. Я занималась починкой, выдачей оборудования в аренду и давала уроки новичкам. Еще у нас в магазине продаются всякие сладости и закуски, так что я и за кассой умею стоять. Но, честно говоря, понятия не имею, как работает эта штука, – я показала на хромированную кофемашину.

Ее лицо потускнело, и она неловко переступила с ноги на ногу.

– Видишь ли, милая, мне нужен кто-то с опытом работы. К тому же не хочется разозлить твоего отца, украв у него работника. Не хочу произвести плохое впечатление на соседей, даже не открывшись, – она засмеялась, но я видела, как ей неловко.

Проглотив свое разочарование, я опустила глаза на пустую кружку.

– Я понимаю, но в любом случае я не буду работать у папы этим летом.

– Звучит как начало истории, требующей еще немного кофе.

Она потянулась к моей кружке, но я покачала головой и соскользнула со стула.

– Нет, спасибо. Мне правда пора идти.

– Погоди, – мама Уайта обошла прилавок и остановилась рядом со мной. – Прости, детка. Я не хочу показаться настырной, просто я привыкла выслушивать людей. Говорят, я хороший слушатель… если вдруг тебе понадобится излить кому-нибудь душу.

– Спасибо, – пробормотала я, бросив взгляд на дверь, и мое сердце вдруг забилось быстрее.

Она засунула ладони в задние карманы джинсов.

– Я устроила из всего этого настоящую путаницу, да? Послушай, я тут бегаю впопыхах, пытаясь успеть все в срок, и Уайту уже порядком надоела моя компания, и мне действительно не помешает помощь. Ты не шутила насчет работы?

Я подняла глаза наверх. Если я буду работать в этой кофейне, то просто заменю одну проблему на другую? И все же, если я не хотела работать у океана, то должна была найти работу где-то еще. Мои родители никогда бы не позволили мне бездельничать все лето, особенно учитывая, что я собиралась отказаться от работы в папином магазине.

Я и не заметила, как мои ногти впились в ладони.

– Нет, я серьезно.

– Что ж, детка… – она задумчиво пожевала губу. – Не могу ничего обещать, но почему бы тебе не прийти и не попробовать поработать здесь как-нибудь на неделе. Я проведу для тебя инструктаж, и, может, мы сработаемся.

Я облегченно выдохнула.

– Спасибо. Это было бы здорово, – я сама не понимала, почему так радуюсь этой возможности. Главное, чтобы у меня осталось время для Бена. – Только я не могу работать поздним вечером.

– Не беспокойся. Поначалу я буду работать только днем и по выходным, – она протянула мне руку. – Ну так что, договорились?

– Да, – я пожала ее руку. – Договорились.

– Договорились о чем?

Я резко обернулась.

В проходе стоял Уайт. На нем были спортивные штаны и майка, его волосы были растрепаны, а голос звучал хрипло и сонно. Он поднял руку и протер глаза: из-за этого его майка приподнялась, а мышцы живота немного напряглись.

О боже. Я сглотнула. Выглядело так же впечатляюще, как и накануне вечером.

Он сфокусировался на мне и улыбнулся краешком губ.

– Неужели вчера я был настолько неотразим, что ты все-таки не смогла устоять?

Харли подошла к нему и шлепнула сына по руке.

– Боже мой, Уайт. Никто не любит хвастунов, – она посмотрела на меня и подмигнула. – Кроме того, Мер пришла не для того, чтобы увидеть тебя. Она пришла устраиваться на работу.