Текст книги "Год без мужчин. Чему я научилась без свиданий и отношений"

Подкупивший меня идеализм

Возвращаясь к нашим ожиданиям «брака с родственной душой», замечаем, что другие культуры гораздо более гибки и великодушны, когда дело доходит до выбора «за кого выйти замуж». В книге Элизабет Гилберт «Законный брак: история любви» прекрасно это показано. Автор беседует с замужними женщинами из деревни Хмонг во Вьетнаме.

Первый же ее вопрос, вроде «А вы сразу поняли, что он особенный?», был встречен недоумением и смешками. Но она продолжила: «Когда вы в него влюбились?»

Женщины ответили взрывом хохота. Гилберт смутилась, но не отступила.

«А в чем, по-вашему, секрет счастливого брака?» – спрашивала она их снова.

«В ответ женщины буквально писаются от смеха, практически потеряв над собой контроль, – пишет Элизабет. – Даже бабушка рыдала от хохота».

Вот такая шутка. Мы неординарны в нашем западном стремлении к совершенству – «ты дополняешь меня». В большинстве других культур это больше «Он сделает», а не «Он – тот Единственный».

Лично я предпочла бы жить в нашей культуре «брака с родственной душой» и теоретически не выходить замуж вообще, вместо того чтобы быть с человеком, живущим будущим.

Наши варианты сценария

На Западе всячески приукрашивают истории первого знакомства и превращают их в эдакие вычурные полотна. Мы придумываем рассказы, которые могли бы стать отличными сценариями, включая судьбоносные встречи, драму, неизвестность и другие варианты, либо получаем хороший урок. «На протяжении многих лет изложение фактов в ее интерпретации будет либо отлито в золотой эпический миф, либо забальзамировано в горький поучительный роман», – пишет Гилберт.

Точно! А ведь я так и сделала – вспомнила неуклюжее первое свидание, превратила его в милую встречу и потом это знакомство переплавила в судьбоносное событие со счастливым концом.

Один из моих удачно женатых друзей (имя не назову) прочитал эти два абзаца и сказал: «Думаю, мы все пользуемся такими мифами для подтверждения уже сделанного выбора, когда слишком поздно менять ситуацию. Мы придумываем свои собственные сказки, потому что как минимум 50 % браков – это неблагодарный труд и каждодневная рутина, 30 % – сравнительно мирное сосуществование, а 10 % живут с постоянным вопросом: «А что, если?» Так что оставшиеся 10 % «сказок» просто необходимы».

Итак, сюжетные линии мы формируем сами. Не думаю, что до этого момента я полностью осознавала, что сама так и делаю. Но таким способом можно вызвать аплодисменты на званых обедах. Реальные истории, как правило, остаются за бортом – о них просто забывают. Но потом эти же люди валятся на винную горку – обычно это случается уже около 2 часов ночи, и они произносят: «Мне хотелось, чтобы мой бывший вернулся, но он не захотел, поэтому я вышла замуж за X» или: «Я хотела ребенка, а Y для этого самый походящий». Некоторым действительно очень везет, а другие просто привыкают, и часто невозможно определить, кто есть кто.

Изменение назначения горько‑сладких расставаний

Я узнала о Old Flame Fair, ежемесячной ярмарке в Ханое. На ней расставшиеся парочки выбрасывают сувениры от своих бывших любовников: духи, книги, одежду, даже фотографии в рамках и любовные письма. Человек, который его основал, Динь Тханг, сделал это, потому что думал об экологии (не выбрасывать то, чего больше не хочешь) и чтобы помочь разбить табу на расставания во Вьетнаме, где их до сих пор не одобряют.

Еще есть Музей разрушенных отношений в Хорватии и в Лос-Анджелесе, постоянная выставка знаков любви, которые видят около тысячи посетителей в неделю. Кураторы отделения в Хорватии говорят, что англичане – нация, которая больше всего жертвует в их казну. Среди экспонатов есть «Изображение нас, нарисованное незнакомцем в поезде», «Пачка таблеток от гастрита», «Глупое фрисби», моряцкая бескозырка и состриженные дреды; все это с захватывающими историями от бывших владельцев.

Акт превращения чего-то разрушенного во что-то прекрасное действительно привлекает меня. Вместо того чтобы запихнуть окончившиеся отношения в коробку из-под обуви и засунуть ее под кровать, мы отдаем им дань уважения. Вопрос не только в том, чтобы научиться отпускать, но превратить то, что однажды было мусором, в сокровище.

На их сайте есть раздел для тех, кто хочет поделиться историей разбитого сердца, который напоминает нам, что даже расставание может ощущаться так, словно подобного никогда ни с кем не случалось, хотя это происходило буквально с каждым, даже с тем, кого мы считаем выше разбитого сердца. «Поделитесь историей вашего расставания, оставьте ее под замком, если вам нужно время, или просто отметьте расставание на всемирной карте разбитых сердец, – гласит подпись. – Вы не одиноки».

Раздувание паники вокруг рождаемости

«Тирания времени – серьезная атака на свободу».

Жан Д’Ормессон

Жизнь настроенной на материнство одиночки за тридцать расслабляет примерно так же, как быть сапером в «Повелителе бури»: «Тик-так, какую проволоку мне перерезать, красную или синюю?!» Это действительно похоже на тиранию времени. Будто оно постоянно преследует нас.

И если вы осмелитесь забыть о необходимости безотлагательного решения вашей проблемы, не волнуйтесь – вам не дадут это сделать бесчисленные доброжелатели с советами и наставлениями: «Лучше вам поторопиться!» или «Чего вы ждете?».

Зачем люди так себя ведут? Понятно, что они считают своим гражданским долгом напоминать вам о старении матки, потому что в противном случае вы можете стать плачущей женщиной из карикатуры в стиле Роя Лихтенштейна: «О боже! Я забыла родить ребенка!»

Они непременно должны напомнить, что ваши сперматозоиды стареют, и в этом случае можете ненароком остаться без наследника, а значит, не продолжить свой род. И за это вы должны быть им благодарны.

Отбросив грубый сарказм, во время своего отпуска понимаю, что эта боязнь потери возможности деторождения доводит меня до некоторой паники, хотя я даже не уверена, хочу ли детей. Когда мне исполнилось 33, папа объявил, что деньги моего «свадебного фонда» перенаправит в «Фонд замораживания яйцеклетки». И об этом он говорил вполне серьезно.

И тогда для усмирения беспокойства по поводу бесплодия я начинаю копаться в разных источниках и очень удивляюсь результатам.

Почему мы думаем, что наша способность к деторождению резко падает? Жуткая и часто приводимая статистика гласит, что каждая третья женщина в возрасте 35–39 лет не беременеет даже после года попыток.

И каков источник этих данных? Французская статистика родов с 1670 по 1830 год. То есть в то время, когда антибиотиков, электричества и лечения бесплодия не было и в помине. Таким образом, эти цифры должны были быть признаны «устаревшими и не имеющими отношения к современной науке» еще 150 лет назад, а не звучать сейчас на каждом шагу!

«Но зачем им сгущать краски?» – слышу я ваш возглас. Понятно, что устрашающие заголовки обеспечивают газетам отличный тираж. А лечение бесплодия – это просто огромная машина для зарабатывания денег. Множество компаний обогащаются за счет «детской паники». Но оказывается, что нет никакой реальной причины переживать по этому поводу. Сорокалетняя женщина может забеременеть после пары месяцев попыток, тогда как двадцатилетняя – несколько лет получать отрицательные тесты на беременность. Никто не знает, пока сам не попробует.

Исследование Бостонского университета с участием 2820 женщин показало, что 78 % 35–40-летних забеременели в течение года по сравнению с 84 % 20–34-летних. Падение составило всего 6 %. Совсем немного. Что ж, поверим. (Позже мы поговорим о другом исследовании, зафиксировавшем лишь падение в 4 %.)

И хотя нельзя отрицать, что детородную функцию действительно можно сравнить с окном, которое в конечном итоге захлопывается, в сегодняшней Великобритании более 2000 детей в год рождаются матерями старше 45 лет.

Я знакома с кучей людей, сожалеющих о своей бездетности. Лично я боюсь другого сожаления – зачем я их родила. Не уверена, что моя личность совместима с детьми и что могла бы быть хорошим родителем, к тому же, судя по всему, пять моих самых любимых занятий (сон, спорт, путешествия, чтение и одиночество) будут уничтожены детьми будто ядерной ракетой.

Откуда взялся этот страх сожаления завести ребенка? Подозреваю, что причина кроется в моих родителях – независимо друг от друга они сказали мне, что, встреться они снова, – вряд ли родили бы отпрыска.

«Но тогда мы рассчитывали на ребенка», – сказали оба по отдельности, словно по написанному сценарию.

Возможно, я капитулирую, если встречу кого-то, с кем захочу иметь ребенка, но пока знаю, что ни за что не потратила бы тысячи фунтов на замораживание яйцеклеток, как моя подруга, чтобы попытаться в будущем реализовать свое материнство.

Недавно я сказала ей: «Будь у меня четыре тысячи фунтов, я бы не тратила их на замораживание яйцеклеток, а посмотрела бы, например, северное сияние или лапландское сафари с хаски и оленями, а может, устроила бы себе дайвинг с белухами! Значит ли это, что я недостаточно беспокоюсь?» Возможно. (Эй, я действительно хочу съездить туда!)

В детстве я игнорировала куклы и играла с игрушечными животными: лошадками из коллекции My Little Pony или кроликами Sylvanian Families. Кроме того, мне нравится возможность оставить животных одних на несколько часов без привлечения к суду.

«Если бы у меня были дети, они бы меня ненавидели, – сказала однажды Опра Уинфри. – И все бы закончилось чем-то похожим на «Шоу Опры», где говорили бы обо мне».

А ведь в ней явно есть материнское начало – она практически мать Америки. Просто такая черта характера вполне может уживаться со знанием, что биологические дети не для вас.

К счастью, настоящее общество развивается не так, как ожидалось. У меня есть выбор. И похоже, даже будет много бездетных друзей-одиночек, если я откажусь от деторождения – ведь каждый пятый до 45 лет до сих пор не имеет детей, и эта цифра только растет.

Каким был мой год без мужчин

В двух словах? Чертовски расслабляющим!

Я была приятно удивлена, насколько безобидным может быть мой телефон. Стоит мне начать новые отношения, как телефон начинает походить на кольцо Фродо, на предмет разрушительной силы. Он может поднять мое настроение или ввергнуть в уныние одним только звуковым сигналом.

Если собеседник меня уже достал, то во время ужина я «иду в туалет» для проверки телефонных сообщений. (За столом сообщения не читаю – для этого слишком хорошо воспитана.)

В моем телефоне больше нет отчетов о сбережениях и историй об ужасных судьбах, поэтому он больше не властен надо мной. Теперь он, скорее, похож на свергнутого короля, бывшего босса, волшебника без палочки, отставную императрицу, президента после импичмента. Для меня это больше не телевизор.

Я натыкаюсь на цитату писателя Марка Симпсона, называющего одиночек, часами проводящих время на сайтах для знакомств, «неоплачиваемыми секретарями желания». (Слышу гул одобрения.) Похоже, что основной причиной ухода в этот свой отпуск от отношений явилась жажда уйти от тупого администратора секретарского желания.

Познание самой себя

Без «плюс один» начинаю понимать, чем мне действительно нравится заниматься и кто я на самом деле.

Я была похожа на лицо с картины Пикассо: нечто составное из разных парней. Или, говоря менее элегантно, на Миссис Картофельная Голова (к сожалению, Мисс Картофельной Головы не существует) с характерными особенностями. Я поняла, что не жила одна достаточное долго и поэтому так и не разобралась, кто я и чего хотела бы лично для себя.

Мне понравились стойки на руках в йоге, хотя ни разу они у меня не получились. Я полюбила много вещей: часами бродить по художественным галереям, фотографировать, смотреть сериалы, предназначенные для американских подростков («Как избежать наказания за убийство», «Ривердэйл»), валяться на солнце и читать. У меня есть пропасть времени, и я могу делать с ним все что захочу. Это раскрепощает.

Отказавшись от парней, с которых собирала комплименты, как деньги с банкомата, я стала осваивать собственные резервы одобрения, как, например, изучение искусства резьбы по дереву. Я прочла Экхарта Толле, который говорит: «Перестаньте искать решение где-то во внешней среде ради клочков удовольствия, ради признания, безопасности или любви. Ваше внутреннее богатство бесконечно больше, чем все, что предлагает мир».

Переписываю истории, которые рассказываю сама себе

Едва отдаляясь от личной жизни, я понимаю, что эти выдумки о псевдожертвах, вроде «никто не хочет жениться на мне», совершенно не соответствуют действительности.

Экхарт Толле предлагает такую модель: нас поддерживают строительные леса из выдумок, которые мы сами себе рассказываем. Без этих подпорок мы чувствуем себя неуверенно, шатко, будто строение, то есть мы сами, готово в любой момент рухнуть. Вот в чем особенность. Подпорки могут быть негативными, например «я несчастлива в любви» или «противоположному полу я совсем не нравлюсь». И мы все равно цепляемся за эти негативные леса не на жизнь, а на смерть.

В основном все эти байки для собственного пользования – истории, формирующие наш облик. Вроде залитого в формочки желе или печенья в форме звезды. Это придает нашей жизни аккуратность. И часто мы держимся за истории, запрограммированные повествования, которые больше негде применить.

Мы втискиваем нашу жизнь в определенные, но неподходящие рамки, потому что нас пугает мысль оказаться дрожащим желе или бесформенным комком теста. Без форм и границ вас ждет потенциальная экзистенциальная тоска. «Почему я здесь? Что я делаю? В чем смысл всего этого?!» И это довольно-таки забавно.

Стоит мне начать новые отношения, как телефон начинает походить на кольцо Фродо, на предмет разрушительной силы. Он может поднять мое настроение или ввергнуть в уныние одним только звуковым сигналом.

Времена, когда нас отвергали или ранили, как правило, отпечатываются в наших мозгах, тогда как о периодах счастья мы попросту забываем. Как сказал психолог доктор Рик Хансон: «Мозг – это липучка для негативных переживаний, но тефлон для положительных».

Я пытаюсь придумать нечто такое, что объясняло бы мою проблему одиночества, но все это неправда. Я одна по воле случая и стечению обстоятельств.

Многие мужчины, с которыми я встречалась, поднимали тему брака. И если бы я задержалась в тех отношениях, то получила бы кольцо. Но вышло по-другому. Можно было выйти замуж в 20, 26, 30 и 36 лет – в том возрасте у меня были потенциальные женихи. И так бы и случилось, стоило только мне захотеть… Но я не захотела.

Я просто предпочла соскочить, потому что внутри меня пылали большие желания – литературный труд, путешествия и свобода. Жалею ли я об этом? Ничуть.

Если вы говорили себе «никто меня не хочет», то копните глубже и разберитесь, так ли это на самом деле. Вы хотите сказать, что никогда ни с кем не прекращали отношения по собственной инициативе? И что не найдете никого, кто решился бы на брак с вами уже завтра, если бы вы им позвонили и сказали: «Я совершила ужасную ошибку…»

Хммм. Не верю.

Если вы говорили себе, что одиночество вам навязано, задайте себе несколько вопросов. Уберите подпорки. Вас могли бросать много раз, как и меня, но бьюсь об заклад, вы сами уходили от того, что считали неправильным. А может, у вас другой вариант: «время уходит» или «я счастливее в отношениях». Посмотрите внимательно.

Я говорила себе, что каждый разрыв делает меня слабее. Но теперь знаю, что именно многочисленные романтические конфликты дали мне мужество и смелость.

Неприятности укрепили меня так же, как микротравмы наращивают мышцы. И готова поспорить на последний доллар, что укрепили и вас.

Ода моим родственным душам

Мой год без мужчин и свиданий был интересен и тем, что я не чувствовала себя менее любимой, желанной или востребованной. Почему? Потому что моя жизнь уже богата родственными душами, и у меня появился шанс в этом убедиться. И для этого вовсе не нужно с кем-то трахаться.

«Нам нужен не один человек, – говорит психолог Дженнифер Л. Тайц, автор книги «Как быть одиноким и счастливым». – На самом деле нам нужна целая группа». Робин Данбар, антрополог из Оксфордского университета, считает, что для ощущения счастья нужно примерно пять человек, а вовсе не один.

Пять. Держу пари, что у вас они есть, верно?

Во время годового отпуска я не вращаюсь вокруг того, кого вижу, вроде Земли, рабски крутящейся вокруг Солнца. Со мной рядом – только родственные души, которые в моей жизни гораздо дольше, чем все бывшие, вместе взятые. Мне хочется их представить.

Моей первой любовью, несомненно, была до безобразия смешная и бесконечно преданная Сэм. Мы познакомились в средней школе в одиннадцатилетнем возрасте. Наша дружба была мгновенной и сильной. Принимая во внимание тот факт, что временами мы были закадычными подругами, а временами неприлично ссорились, одноклассники прозвали нас «супружеской парой». «Они опять за свое», – говорили они, закатывая глаза, если мы, сложив руки на груди, демонстративно бойкотировали друг друга или с удвоенным энтузиазмом писали язвительные записочки.

Это были романтические отношения во многих смыслах. Мы делили кровать и рисовали буквы друг у друга на спине, пытаясь угадать слово целиком. Тратили наши обеденные деньги на замороженный торт от Сары Ли, а потом, пожирая его, представляли себя в образе Марии-Антуанетты. Сэм вырвала меня из удобной зоны заядлого интроверта, заставляя проделывать неприемлемые вещи – стоять в переполненном автобусе и петь «Eternal Flame» группы The Bangles. И я это делала.

И до сих пор мы считаем эту песню «нашей». Недавно, гуляя по бульвару Рамбла в Барселоне, мы держались за руки и пели. А еще нам нравится дразнить мужа Сэм, что мы собираемся сбежать вместе, или награждать друг друга смешными прозвищами вроде «сиськи с сахаром» и «чудо-попка».

В университете я просто влюбилась в свою лучшую подругу Элис, узнав ее поближе. Сначала мы возненавидели друг друга, будучи полярными противоположностями – выглаженные джинсы и глянцевые блестки (Элис) против футболки и похмелья (я), но затем нам пришлось вместе делать дипломный проект, и мы были вынуждены наладить контакт.

С Элис я жила дольше, чем с любым другим парнем (в общей сложности три года). Мы называем друг друга «женушка», а других подруг «любовницами». Элис притворяется принцессой, но на самом деле она солдат с засученными рукавами. Кроме того, она ходячий источник афоризмов. К прошлому дню рождения Элис я сделала книгу с подборкой ее перлов, вроде: «Вы двое поладите. Она увлекается собаками, вампирами, фантазиями и прочей чепухой», «Я не думала, что в фильме о Ное будет сплошной Ной» или «Меня тааааак травмировало ожидание автобуса».

Есть Чудо-женщина Кейт-1, мой близнец по стилю, записывающий резонатор, «инструктор по отчетности», когда я собираюсь совершить дерьмовый поступок, и одновременно мой надежный партнер для занятий йогой и прогулок. А есть очаровательная Кейт‑2, просто копия Фиби из «Друзей» с ее заразительным детским удивлением и энтузиазмом. У меня есть «офигительный ангел» Хелен, «умная печенюшка», которую прозвали так из-за песни Ash и черного пояса по тхэквондо. Я полюбила ее с 11 лет и при необходимости могу позвонить ей в 2 часа ночи.

Есть помешанная на снэках рассказчица Лаура, с которой я прожила два года и полюбила ее как сестру. И Джемма, чей сарказм и щедрость не перестают удивлять; недавно у меня кончился мятный чай, и тут же на пороге появилась она с двумя коробками этой фигни, будто в этом нет ничего особенного. Прелестная Лори – поверенная во всех моих ежедневных интригах.

Джен часто сбрасывает мне сообщения в духе: «Нужно признать: ты волшебная. Ты чертовски великолепна. Тебя все любят. Добейся успеха в любом деле! Хорошо? Отлично. Продолжай». Официально Джен – моя самая романтичная подруга.

Я счастливица с такими мудрыми друзьями. Каждый мой день обязательно пронизан романтикой. Только от людей, с которыми я занимаюсь сексом, я этого не получаю. И это нормально. В процессе секса ведь не могут создаваться родственные души? Человек либо является твоей родственной душой, либо – нет. По-другому никак.

С моими родственными душами я буду кудахтать в свои восемьдесят, если сумеем прожить так долго. У меня нулевой шанс умереть в одиночестве – только с толпой друзей у кровати, предварительно проделав какой-то эффектный фокус, спасший мир.