Текст книги "Последнее обещание"

– Еще? – Не дожидаясь ответа, он подал знак бармену. – Повтори.

– О, я думаю, мне хватит, – запротестовала женщина. – Мне пора возвращаться к дочери.

– У тебя есть малышка?

– Ну, не то чтобы малышка. Ей четырнадцать.

– Да ладно! В жизни не поверю, что у тебя четырнадцатилетняя дочь. Хочу сказать, тебе самой-то ненамного больше.

Она рассмеялась.

– Вы просто невнимательно смотрите. Мне почти тридцать.

Он наклонился, разглядывая ее лицо. Вайолет пришлось отвернуться и взять свой бокал, чтобы не дышать исходившим от него запахом табака. Стю ткнул пальцем ей в грудь:

– Ты векил… велкип… – Язык у него заплетался. – Ты отлично выглядишь.

Он положил свои ладони ей на бедра и начал двигать их вверх.

– Немедленно уберите руки. Мужчина выглядел крайне озадаченным.

– С чего вдруг? Ты же явно этого хочешь. Позволила выпивку тебе купить, кокетничала со мной.

Не убирая рук, он потянулся к ее лицу, приоткрыв рот. Его влажные губы напоминали толстых слизней. Прежде чем Вайолет успела опомниться, кто-то схватил Стю за шиворот и дернул назад.

– По-моему, тебе пора, дружок.

Мужчина стряхнул Стю со стула и, бросив на пол, поставил ногу ему на грудь.

– Думаю, тебе стоит извиниться перед этой прекрасной леди, прежде чем исчезнуть отсюда. И не советую испытывать мое терпение.

Стю вскочил на ноги, отряхнулся и, бросив полный ненависти взгляд на своего обидчика, язвительно прошипел в сторону певицы:

– Динамо.

Весь эпизод занял не более минуты, но, когда Вайолет вновь подняла свой бокал, ее рука дрожала.

– Боже, я думала, это приличное место.

– Вы в порядке? Давайте куплю вам выпить, – мужчина подозвал официанта. – Два бренди, дружище.

– Я в полном порядке. Благодаря вам. Ну и придурок этот Стю.

Спаситель протянул ей руку:

– Ларри Валентайн. Рад знакомству.

Пожимая ему руку, она заметила аккуратно подстриженные ногти и кольцо с бриллиантом на мизинце.

– Вайолет Добс.

– Можно? – спросил он, указывая на соседний стул. – Обещаю к вам не приставать.

– Да, конечно, садитесь, – рассмеялась она.

Мужчина сбросил свое бежевое пальто и повесил на спинку стула.

– Я уже собирался домой, но тут заметил, что вы оказались в затруднительном положении.

– Если бы вы не вмешались, я бы разобралась с ним по-своему. Стю уже вытирал бы с лица остатки моего коктейля.

– Тогда хорошо, что я вмешался. Зачем тратить впустую прекрасный напиток? – Мужчина отпил из своего бокала. – Кстати, вы были просто блистательны сегодня. Давно здесь не выступали такие талантливые певицы.

– Вы так добры ко мне.

– Это правда. Я всегда говорю только то, что действительно думаю.

Вайолет тайком бросила взгляд на часы. Ей вдруг захотелось, чтобы этот вечер не заканчивался. Но Тара наверняка уже заждалась. Ларри заметил ее взгляд.

– Вы куда-то торопитесь?

– Если честно, да. Мне нужно возвращаться домой, к дочери. Она теперь умирает от любопытства и ждет, что я расскажу ей, как прошел вечер. Так что мне нельзя пропускать последний автобус.

– Автобус? Только не говорите мне, что ехали на нем в этом костюме.

Она взглянула на свое сверкающее платье.

– У меня еще шуба сверху была.

Ларри потер подбородок. Его взгляд остановился на Вайолет, глаза сузились.

– Знаете, что? Посидим еще немного, и я отвезу вас домой. Что скажете?

– Вообще-то не хотелось бы создавать вам столько проблем.

– Я думаю, на сегодня наши проблемы закончились, – ответил он и, подмигнув ей, поднял бокал.

Стоянка была плохо освещена, и Вайолет пришлось осторожно прокладывать себе путь среди ям и выбоин на асфальте. В какой-то момент она споткнулась о камень и растянулась бы на земле, если бы не Ларри, который ловко подхватил певицу под локоть, чтобы не дать упасть.

– Вы сегодня мой рыцарь в сияющих доспехах, – сказала Вайолет, внутренне содрогнувшись от этого клише, ведь сама она в этот момент слишком напоминала типичную благородную даму в беде.

– Какой красивый мех, – отозвался ее спутник, пробежавшись пальцами по рукаву. – Он настоящий?

– Да, но она не моя. Я одолжила ее у… ммм… у друга.

– Должно быть, это очень близкий друг, – присвистнул мужчина.

Он остановился рядом со спортивным автомобилем перламутрово-синего цвета и вставил ключ в замок. Вайолет разглядывала длинный гладкий капот, тонированные стекла и хромированный руль.

– Как он хорош, – вздохнула она.

– Она, – поправил Ларри. – Она очень хороша.

Женщина едва сдержалась, чтобы не закатить глаза.

И почему мужчины вечно носятся со своими машинами, как с живыми, еще и имена им присваивают. Он открыл пассажирскую дверь, и Вайолет проскользнула внутрь со всей грацией, на которую была способна. Низкие кресла были обтянуты красной кожей, которая обожгла холодом ее голые ноги. Ларри обогнул капот и устроился на водительском сиденье рядом с ней.

– Куда едем?

Она представила себе их берлогу. Кричащие обои, зеленая краска, местами облупившаяся, так что из-под нее выступает прошлое покрытие идиотского розового цвета. К тому же по пятницам Альф стирал в кухонной раковине свое белье и развешивал его над обогревателем. Вайолет просила купить стиральную машину, но хозяин и слышать об этом не хотел. Этель никогда не пользовалась всеми этими новомодными штучками, и он обойдется без них. Не приглашать же Ларри в этот кошмар.

– Просто подкиньте меня до конца Стокпорт Роуд.

– Уверены? – водитель покосился на нее. – Мне не нравится мысль о том, что дама будет одна бродить в темноте.

– Все будет в порядке, – Вайолет махнула рукой, – не беспокойтесь. Я могу о себе позаботиться. К тому же Тара наверняка еще не спит. А мне не хотелось бы отвечать на миллион вопросов о вас среди ночи.

– Мне эта идея не нравится, но если вы настаиваете…

Дальше они ехали в тишине. Удивительно, с какой чувственной нежностью он прикасался к рулю, словно тот представлял собой нечто драгоценное. Она рассматривала его профиль. Густые русые волосы обрамляли лицо, словно шлем. Он напоминал ей Стива Маккуина[14]14
  Стив Маккуин – знаменитый американский автои мотогонщик, а также прославленный киноактер, пик карьеры которого пришелся на 70-е и 80-е годы ХХ столетия.


[Закрыть]. Те же голубые глаза и легкое беспокойство на лице. На запястье мужчины красовался «Ролекс», правда, Вайолет понятия не имела, настоящий он или из тех, что продают на рынке. Хотя вряд ли водитель «Ягуара» станет носить подделку. На второй руке поблескивал широкий золотой браслет из той же серии, что цепочка на шее. Вообще-то ей не очень нравились украшения на мужчинах, но Ларри почему-то все это очень шло. Он нажал на тормоз, и автомобиль плавно остановился.

– Надеюсь, вам недалеко идти.

– Моя… квартира… вон там, – кивнула она и потянулась к ручке двери, но мужчина уже выскочил на улицу и обогнул капот, чтобы помочь ей выйти.

– Спасибо, – поблагодарила она, выбираясь из машины.

Ларри взял ее руку и поднес к губам.

– Я хотел бы увидеть вас снова.

Она постаралась скрыть свой восторг и ответить ему прохладным тоном:

– Мне нужно свериться со своим расписанием.

Он улыбнулся, не выпуская ее руки.

– Ужин, завтра вечером. Я заеду в семь.

Он сказал это с утвердительной интонацией. То есть вовсе не спрашивал, а просто сообщал ей о своем решении. Как самонадеянно рассчитывать, что ради него она бросит все дела.

– Чудесно, увидимся, – ответила она раньше, чем успела подумать.

– Я буду ждать на этом же месте, – он указал на тротуар.

Прежде, чем подняться по крутой деревянной лестнице, Вайолет сняла каблуки. Одному богу известно, как Альф на ней умудряется не сломать себе шею. Держась за перила, она ступала осторожно, пропуская ступеньки, которые скрипели особенно громко и противно. Пробравшись в свою комнату, тихо прошептала:

– Тара, ты уже спишь?

– Сплю, – раздался тихий ответ.

Вайолет тихонько забралась в кровать и обняла дочь.

– Прости, что вернулась так поздно, – попросила она, поглаживая Тару по затылку. Мысли все время возвращались к Ларри. Никогда прежде такие мужчины не обращали на нее внимания. А если и обращали, то просто хотели развлечься, не больше, как тот кретин из бара. Но Ларри был совсем другим. Вежливым, обходительным, интересным. К тому же, судя по всему, в деньгах он не нуждался.

– Теперь у нас все будет отлично, детка, – прошептала она и поцеловала дочь в щеку.

13

2018

Я вернулась около десяти, но, к счастью, в холле горел свет, и шторы в гостиной были раздвинуты. Слава богу, у меня есть Мойра, которая обо всем заботится. Я не позвонила ей, как обещала, потому что мне требовалось время, чтобы все обдумать. К счастью, она решила меня дождаться.

– Я дома, – провозгласила я, открывая дверь.

В камине потрескивали дрова. Дубовый паркет был отполирован до первозданного блеска. На столе в гостиной стоял кувшин с фрезиями. Мойра была много больше, чем домработницей. Едва мне стало немного легче, как я открыла дверь в кухню, и мои плечи тут же ссутулились, а настроение заметно ухудшилось.

– Ральф! Какого черта ты тут делаешь?

Он встал, протягивая руки, чтобы поприветствовать меня. Я прошла мимо, игнорируя раскрытые объятия.

– Ты оставила мне сообщение, к тому же Сюзи сказала, что ты звонила. Я понял, что речь идет о чем-то важном, – усмехнулся он.

Хотя я, как ни пыталась, не нашла в его словах ничего забавного. В воздухе пахло его бальзамом после бриться. Прежде он был так привычен, что я его не замечала. Великолепная смесь сандала и гвоздики вернула меня на мгновение в счастливые времена, с головой накрыв нежданной печалью.

– О, Ральфи. Ну, зачем же ты все разрушил?

Ральфи. Я не называла его так с того дня, как он ушел из дома. Казалось, он на секунду опешил. Ответа так и не последовало. Впрочем, я его и не ждала.

– Я дала тебе ключ только на самый крайний случай, – напомнила я, швырнув сумку на столешницу.

– Я решил, что момент настал, – ответил муж, подкладывая в огонь очередное полено.

– Тогда чувствуй себя как дома, Ральф, – саркастически заметила я.

В ответ он спокойно предложил пропустить по стаканчику перед сном. Я покорно кивнула. Похоже, у меня не было выбора. Ральф отправился в кабинет за стаканами и бутылкой «Джек Дэниэлс». Хотя на дворе стояла середина зимы, он был одет в бежевые брюки и белую рубашку. Серо-голубой кашемировый свитер был небрежно наброшен на плечи. С него еще не сошел канарский загар. Темные волосы на висках начали седеть, но это только добавляло ему привлекательности. Я вспомнила, в каком виде провела этот день, и провела пальцами по растрепанным волосам, пытаясь придать им хоть какую-то форму.

– Кстати, ты так и не сказала, зачем звонила?

По правде говоря, мне не хотелось ничего рассказывать. К нему это не имеет отношения. Наверняка Ральф начнет диктовать мне, что делать. Жаль, что я вообще втянула его во все это, но не так-то просто избавиться от старых привычек.

– Уже не важно, – отозвалась я, устроившись в кресле у камина и отхлебывая приличную порцию из своего стакана. – Почему бы тебе не рассказать, зачем ты на самом деле пришел.

Вместо того чтобы сесть напротив, он примостился на подлокотник моего кресла.

– Здесь так спокойно, – ответил он, заглядывая мне в лицо. Я впервые заметила, что он выглядит очень усталым. Детская аэробика, похоже, давалась ему намного труднее, чем казалось.

– Ты даже не представляешь, как тебе повезло, Тара. Живешь здесь одна в свое удовольствие. Можешь делать что вздумается, смотреть что угодно по телевизору…

Я подскочила так, что пролила виски на блузку.

– Ральф, иногда ты несешь такую чушь.

Разговор угрожал закончиться тем же, чем обычно завершались все наши дискуссии, но у меня совершенно не было эмоциональных сил обвинять, оправдываться и меряться, у кого из нас дерьмовее жизнь.

– Ты когда-нибудь перестанешь себя жалеть? У тебя две прекрасные дочки, сногсшибательная подружка, которая по какой-то непостижимой причине от тебя без ума, и сын, которые все еще любит и уважает тебя, несмотря на то, что ты разрушил семью.

Он кивнул и уставился в свой пустой стакан.

– Ты права, я знаю.

Я подняла его за локоть из кресла.

– Тебе пора, Ральф. Уходи. Тебя ждут сказки на ночь.

Я довела его до входной двери и остановилась, глядя, как он забирается в машину. На прощанье муж махнул мне рукой, и я с раздражением осознала, что тоскую по нему. Вернувшись в теплую кухню, я извлекла из сумки пакет, привезенный из Локстона, и бросила взгляд на настенные часы. Сейчас я хотела бы поговорить лишь с одним-единственным человеком, но было уже поздно. Уже сорок лет как поздно.

14

1978

Тара закинула школьный рюкзак на плечо, пристроила на сгиб локтя плетеную корзинку с кулинарными принадлежностями и свободной рукой подхватила сумку с физкультурной формой.

– Надо расстрелять того, кто составлял мое расписание.

– Тара, – возмутилась Вайолет, – нельзя так говорить.

– Математика, география, биология, труд и физкультура в один день? Мне нужен вьючный осел, чтобы дотащить все это до школы.

Вайолет поцеловала дочь в щеку и вручила ей пакет с ее обедом.

– Еще вот это не забудь.

Тара отправила пакет в корзинку:

– Не забудь, что у нас есть пирог. И Альфу скажи, что на его долю тоже хватит. Можно открыть банку печеных бобов.

– Яйца и бобы? Ну, не знаю. У Альфа желудок наизнанку вывернется.

Теперь дорога до школы занимала у Тары чуть больше времени, чем когда они снимали комнату у Колина, но это было лишь небольшим неудобством, которое с лихвой перевешивали плюсы нового жилища. И все же руки у нее затекли, пока она донесла все свои сумки до места. У входа, как обычно, ошивалась толпа мальчишек. Они курили и лезли из кожи вон, чтобы выглядеть круто. Некоторым девушкам это нравилось. Лизе Купер, например, которая повисла на руке у Тома Маршалла. Тот не удосужился надеть свой форменный пиджак, предпочтя ему джинсовую куртку. Тара никак не могла понять, почему ему это сходило с рук. Только если учителя были такими же тормозами, как и ее одноклассники. Том стоял, прислонившись спиной к стене, опираясь на нее одной ногой, согнутой в колене. Он курил и стряхивал пепел на землю.

– Привет, Тара, – улыбнулась Лиза, поглаживая руку парня. – Ты в порядке? Ты вся красная… и… ну, знаешь, блестишь.

Тара поспешила пройти мимо них, низко опустив свою большую поблескивающую голову.

– Все хорошо, спасибо.

Ну и сучка эта Лиза. Она, конечно, красотка. Но не может же тот, кто тратит все карманные деньги на косметику, выглядеть, как… как… как Тара, например. Том был на два года старше, что давало ему явное преимущество над их ровесниками, которые вели себя как клоуны. Мальчики и девочки обучались раздельно, но две школы объединяла общая спортивная площадка. Кроме того, раз в неделю они собирались на совместные занятия. Девочки получали шанс попробовать себя в резьбе по дереву, а мальчики учились шить лоскутные одеяла. Тара терпеть не могла ходить в соседнюю школу. Там было душно и пахло нестиранной одеждой, как в комиссионке. У Вайолет даже имелась своя теория на этот счет. Она говорила, все дело в том, что девочки носят юбки, которые позволяют воздуху циркулировать. Мальчики же носили брюки. Это означало, что они полностью были лишены этой роскоши. Поэтому, по мнению ее мамы, все, что располагалось ниже пояса, нещадно прело. Тара же предпочитала вообще не думать о вещах такого рода. В независимости от того, потеют они или нет. Она села за свою парту, подняла крышку и достала свой пенал. Неделя начиналась с двух уроков математики. В ожидании учителя она выложила на стол линейку с транспортиром и принялась точить карандаш.

– Эй, ты…

Тара подняла глаза и увидела Лизу Купер, которая стояла перед ней, уперев руки в бока.

– Что я?

Лиза явно считала, что резинку можно жевать и с открытым ртом.

– Держись подальше, – заявила она. Весь класс мгновенно затих.

– От тебя? С удовольствием, – ответила Тара, не отрываясь от своего занятия.

Лиза хлопнула ладонью по парте.

– Не от меня, идиотка. От Тома Маршалла.

– Держаться от него подальше? Думаю, он и не подозревает о моем существовании.

– Серьезно, – ответила девица, издевательски растягивая слова. – Тогда с чего вдруг он все время спрашивает о тебе?

Тара почувствовала, как кровь прилила к ее щекам.

– Я… я… понятия не имею. Что он хотел узнать?

– Забудь, – ответила Лиза с наглой усмешкой. – Я уже все ему рассказала. Что у тебя даже нормального дома нет и ты живешь над лавкой с промтоварами. И что твоя мать – стриптизерша.

Тара опустила голову, разглядывая рисунки на парте, оставленные многими поколениями их предшественников. Она сделала глубокий вдох и медленно поднялась на ноги, чеканя каждое слово:

– Моя мама – не стриптизерша. Она – певица.

Лиза покачала головой.

– Да? А мой отец по-другому говорит.

– Откуда ему знать?

– Он видел ее в «Соблазнах плоти».

Черт. И правда. Вайолет однажды выступала в этом захудалом стрип-клубе, но всего однажды. Ее пригласили разогреть публику, и она определенно не раздевалась. Только спела пару песен и к девяти уже была дома.

– Часто туда ходит, да? Твой отец. Любит посмотреть на голых женщин?

– У меня хотя бы есть отец, – не осталась в долгу Лиза.

Но ее улыбка померкла, как только Тара встала из-за парты и одной рукой вцепилась ей в волосы, а второй так влепила ей по щеке, что этот шлепок, должно быть, слышала вся школа.

Лиза вскрикнула, и в эту самую секунду на пороге появилась учительница с журналом в руках:

– Тара Добс! – завопила она. – К директору! Сию же минуту!

Тара стояла за прилавком в магазине Альфа. Она любила субботы, но походам по магазинам косметики и музыкальных записей предпочитала просто помогать старику и его покупателям. Советовала, какую краску выбрать, принимала заказы на доставку и отсчитывала шурупы и гвозди. С тех пор как ее мать встретила Ларри Валентайна, прошло четыре недели. Прибавить к этому концерты в «Аметист Лаундж», и становится понятно, почему Вайолет впервые в жизни пребывала в состоянии счастья, граничащего с эйфорией. Она рассказала дочери все об его огромном доме в дорогом пригородном районе, фото которого Тара пару раз видела в местных журналах. По ее словам, у Ларри была огромная ванная в зеленых тонах (он называл этот цвет «оттенком авокадо») с джакузи и покрытыми настоящей позолотой кранами. Еще имелось шесть спален, к четырем из которых примыкали собственные санузлы. Ларри называл их французским словом, но Вайолет никак не могла запомнить, каким. В его собственной спальне стояла огромная кровать с балдахином, обтянутая розовым шелком и заваленная множеством атласных подушечек. Тара предпочитала не задумываться, откуда ее матери известны все подробности о его удобной кровати и роскошном постельном белье. Она отогнала навеянные этой мыслью образы и уставилась в окно на небольшой слой снега, который намело за ночь.

– Хреновая погода для апреля, надо сказать.

– Не так уж и плохо, – возразил Альф из-за ее спины. – Я помню зиму сорок седьмого, когда повсюду стояли двадцатифутовые сугробы. Уголь замерз так, что невозможно было отколоть. Все электростанции закрылись, а картошка так вмерзла в землю, что не вытащишь без перфоратора.

Несмотря на то что Альф рассказывал о своих трудностях и лишениях, по его лицу блуждала меланхоличная улыбка, как это часто бывало, когда он погружался в воспоминания.

– Этель связала мне свитер с воротником. На это ушло несколько недель, но, клянусь, в мире нет ничего теплее. Я и по сей день его храню, – старик поднял глаза к потолку. – Он все еще пахнет тобой, Этель. – Альф натянул свою коричневую спецовку. – Ладно, сегодня новенький у нас приступает к работе.

– Зачем он нам, Альф? Мы и сами неплохо справляемся.

– И все же пара крепких рук не помешает. Он будет носить тяжести и, может, заниматься доставкой. Конкуренты не дремлют, помнишь? И нам нужно держать марку.

Тара взглянула на часы.

– Он уже опаздывает в свой первый рабочий день. Так себе начало.

Колокольчик у входа зазвенел, и они оба обернулись на дверь.

– Привет, дружище, – поприветствовал Альф, – входи, не бойся, познакомлю с Тарой.

У девушки челюсть отвисла при виде нового помощника, что, без сомнения, со стороны выглядело не очень привлекательно.

– Привет, Том, – промямлила она.

– О, так вы уже знакомы, – удивился старик.

Парень улыбнулся и шагнул внутрь.

– Ну, официально нас никто друг другу так и не представил. Том Маршалл, – сказал он, протянув руку, – приятно познакомиться.

Он казался таким взрослым. Тара пожала его руку и постаралась ответить как можно беззаботнее:

– Дааа, виделись пару раз.

– Ну, обо всем по порядку, – заявил Альф. – Сначала покажи ему, где у нас чайник.

– Он вот там, – Тара указала на дверь, ведущую в коридор.

– Иди-ка с ним, – хозяин лавки слегка подтолкнул ее, – заодно и мне чайку приготовишь.

Девушка отправилась на кухню вслед за Томом, не в силах оторвать глаз от его стройных бедер. На нем была застиранная футболка «Стренджлерс» с полным списком дат их турне семьдесят седьмого года на спине и потертые джинсы. Темные волнистые волосы казались вызывающе длинными, и парень часто откидывал их с лица рукой или привычным кивком головы, распространяя вокруг легкий аромат бальзама после бриться.

– Что ты здесь делаешь, Том? Почему решил работать у Альфа?

– Я как-то зашел сюда после школы спросить, не нужна ли помощь в магазине по субботам. Он ответил, что нужна, и вот я здесь.

– А Лиза знает?

– Лиза? А с чего бы ей знать, где я работаю? – Он казался искренне озадаченным.

– Но ты знал, что тут работаю я. И живу тоже здесь, наверху, – она подняла глаза к потолку.

– Конечно, знал, – признал он. – Я подумал, что было бы здорово работать вместе.

– Ты меня совсем не знаешь.

– Вот это я и рассчитывал исправить.

– Зачем? – спросила Тара, стараясь сохранять холодный рассудок.

– Слушай, ты мне нравишься, ясно? Ты забавная.

– Ты… ммм… Ты же не стал бы делать это, чтобы отомстить за Лизу?

Том рассмеялся.

– Говорю же, ты забавная.

Она оглядела его с ног до головы.

– Но, ты… ты такой… – Но девушка не договорила, потому что в дверях появился Альф.

– Эй, я уж решил, что вы двое потерялись, – сказал он. – Чего так долго?

– Я как раз хотел спросить, не пойдешь ли ты со мной на каток вечером?

Тара подняла на него глаза.

– Я?

– Ну, не он же, – улыбнулся парень, кивнув в сторону старика.

Пальцы девушки инстинктивно нащупали прыщик на подбородке.

– Сегодня? Смотрю, ты не любишь ходить вокруг да около. – Она мысленно перебирала в памяти весь свой скудный гардероб и гадала, удастся ли ей улизнуть ненадолго, чтобы купить новую кофту. – Ммм… думаю, да… можно.

– Смотри, не передумай, – ответил парень, улыбаясь и складывая руки на груди.

– Не передумает, – заверил Альф. – Я об этом позабочусь. Вайолет наверняка будет торчать у этого Ларри, а я хоть один вечерок побуду один.

Тара так хотела встретиться с ним. Но каток? В голове она сразу вообразила олененка с разъезжающимися на льду ногами. А потом взглянула на Тома, на его гладкое лицо, выражающее ожидание.

– Ну, ладно, договорились, – сказала она. – Спасибо за приглашение.

Шанс сбегать наверх ей представился лишь через несколько часов.

Тара влетела в комнату, громко ударив дверью о стену, и едва не напугав Вайолет, поглощенную последним романом Джеки Коллинз.

– Ни за что не угадаешь, что случилось! – воскликнула она.

– Тогда лучше просто расскажи мне, – ответила мать, отложив книгу в сторону.

– Том пригласил меня на свидание! Сегодня. На каток.

– Том? Это еще кто такой?

– Ну, парень из школы. На пару лет старше меня. Он просто нереальный! Похож на Дэвида Эссекса. Альф взял его на работу в магазин.

– Не помню, чтоб ты раньше о нем рассказывала.

– Потому что он – не мой уровень, но сегодня каким-то чудесным образом он пригласил меня на каток…

Она резко остановилась и провела рукой по волосам.

– О боже! Ты же не думаешь, что он сделал это на спор?

– Нет, милая, я и представить не могу, каким надо быть жестоким для этого. Ты прекрасная юная девушка, и любой парень должен гордиться возможностью выйти с тобой куда бы то ни было.

– Ты говоришь так, потому что ты моя мама. Это не считается.

Она подошла к зеркалу и уставилась на свое отражение.

– Ты только посмотри, – она указала на пятно на подбородке. – Как я пойду на первое свидание в таком виде? Огромный прыщ.

Вайолет встала с места и подошла ближе, чтобы взглянуть в лицо дочери.

– Перестань, Тара, там ничего нет.

– Ничего нет? Да его слепой за километр увидит. Извергаться будет, как гребаный Везувий.

– Не надо ругаться.

– А с этим что делать? – воскликнула она, проводя рукой по пепельно-русым волосам. – Им нужно… нужно больше… объема. Как думаешь, я успею накрутить легкие волны к вечеру?

– Не паникуй, детка. Я помогу тебе, и к вечеру ты самой Фэрре Фосетт[15]15
  Фэрра Фосетт – известная американская актриса, модель и художница.


[Закрыть] дашь сто очков вперед.

Вайолет достала свой чемоданчик с косметикой, открыла его и принялась копаться внутри. Один за одним она извлекала флаконы и тюбики и выкладывала их на кровать с видом хирурга, готовящегося к операции.

– Думаю, у меня есть все, что нужно, – подытожила она, задумчиво постучав пальцем по губам. – Во сколько ты можешь уйти из магазина?

– Без понятия, а сколько времени нужно? – пожала плечами Тара.

Мать провела пальцем по ее бровям и нахмурилась, пристально всматриваясь в лицо.

– Что-то не так?

– Я считаю, что все так, и ты идеальна от природы. Но если ты действительно этого хочешь, давай добавим немного магии.

– Да, мамочка, пожалуйста. Доставай свою волшебную палочку.

– Она нам в этот раз не потребуется, – рассмеялась Вайолет. – И все же придется немного поработать над тобой. Ступай вниз, скажи Альфу, что ему придется обойтись сегодня без тебя.

Тара прикусила ноготь большого пальца и посмотрела на часы.

– На них же верное время, мам? Ты не забыла их перевести?

– Не забыла, хватит переживать. Он всего на пять минут опаздывает.

– Думаю, мне лучше спуститься вниз и подождать в магазине.

– Не стоит этого делать. Альф впустит его. Пусть потрудится подняться за тобой.

– Мам, только не говори ничего лишнего.

– Я? – изумилась Вайолет. – Как будто когда-то было такое.

– Что, если он захочет меня поцеловать? Что мне тогда делать? Как это вообще происходит? Что мне делать с языком? Глаза лучше закрыть? Боже, меня тошнит.

Мать взяла девушку за обе руки.

– Детка моя, ты слишком много думаешь. Просто расслабься, и все будет прекрасно. Вряд ли он попытается поцеловать тебя на первом же свидании.

– Пойду еще раз в туалет сбегаю, – сказала Тара, направляясь к двери. – И не называй меня деткой.

В ванной она вновь взглянула в зеркало, и едва узнала отразившееся в нем лицо. Ее мама проделала серьезную работу. Сначала отправила дочь за краской. Так что теперь волосы приобрели каштановый оттенок и засияли. Затем Вайолет накрутила их и, уложив мягкими волнами, залила лаком так, что этой прическе не страшен был ни один ураган. Пока выщипывали брови, Тара хныкала, как ребенок. Консилер помог замаскировать пятно на подбородке. Благодаря румянам и умелым рукам матери у нее даже появились скулы. Двойной слой туши на ресницах и блеск для губ завершили образ. Девушка улыбнулась своему отражению. Им пришлось потратить несколько часов, но конечный результат того стоил. Тара выглядела настоящей красавицей, но не той, которая полагается на косметику, а той, что от природы наделена эффектной внешностью. Вайолет удалось сотворить настоящее чудо.

Раздался стук в дверь.

– Тара, милая, Том пришел.

– Уже иду.

Она ухватилась за край раковины и сделала глубокий вдох.

Субботними вечерами на катке творилось настоящее безумие. Тара смотрела на людей, проносившихся мимо, врезаясь лезвиями в лед, и недоумевала, как позволила себя в это втянуть. Том сидел рядом и шнуровал ботинки.

– Значит, ты и раньше тут бывал?

– Пару раз, – ответил он, выпрямляясь, и заправил волосы за уши, чтобы они не падали на лицо.

Девушка неуверенно встала, покачиваясь на нетвердой опоре.

– Боже ты мой, во мне словно два метра роста, – воскликнула она, расставляя в стороны руки, чтобы удержать равновесие, и сделала первый робкий шаг. – Нет, Том, я не могу.

– Можешь, конечно, – рассмеялся он. – Когда окажешься на льду, будет проще.

– Хмм… Посмотрим.

– И лучше заправь их в носки, – посоветовал он, указывая на ее длинные джинсы. – Если конек в них застрянет, можешь грохнуться.

Бережно поддерживая под локоть, парень проводил ее к месту, где ограждение катка размыкалось и позволяло пройти внутрь. Прыгнув на лед первым, он откатился на пару шагов назад и протянул ей обе руки.

– Давай, хватайся.

С дрожащими коленками она уцепилась за Тома, который осторожно вытащил ее на лед.

– Ну вот, я же говорил, что все просто.

Держась за руки, они ехали вдоль бортика так, чтобы при необходимости Тара могла ухватиться за перила. Ноги у нее затекли, а спина уже побаливала.

– Постарайся немного расслабиться и выпрямиться.

Девушка посмотрела вперед и заметила, что путь им преграждает семья из пяти человек. Все они держались за руки.

– О, нееет, ты только посмотри.

– Все хорошо, – заверил ее Том.

Проезжающий мимо смотритель крикнул им:

– Эй, вы читать умеете? Цепочкой кататься нельзя. Расходитесь!

– Вот видишь, все под контролем, – улыбнулся ее спутник.

Они уже сделали несколько кругов, и Тара почувствовала себя немного увереннее, когда прозвонил звонок.

– Это что еще за черт?

– Это значит, нам нужно сойти с катка. Сейчас будут танцы на льду.

– Ну, вот, а я только начала втягиваться.

– Это всего на двадцать минут. Можем пока выпить горячего шоколада из автомата, если хочешь.

Свет немного приглушили, на катке замелькали разноцветные огни прожекторов, танцоры заняли свои места. Том и Тара смотрели на все это со стороны, попивая водянистый шоколад из пластиковых стаканчиков. Пары грациозно кружились, завораживая легкостью, с которой им, казалось, давались изящные слаженные движения.

– Эй, Том, привет, – перед ними остановилась девушка в короткой юбке, напоминающей балетную пачку, и легинсах.

На ее ногах красовались собственные белоснежные коньки, намного симпатичнее и удобнее тех, что давали здесь напрокат. Волосы были собраны в тугой пучок на затылке. Голубые тени сверкали и переливались на веках.

– Хочешь потанцевать?

– Это Мелони, – пояснил парень для Тары.

– Просто Мел. Не возражаешь, если я украду его ненадолго?

– Я не пойду, если ты против, – пояснил Том, слегка подняв брови.

Девушка посмотрела на партнеров по танцам, которые крепко прижимались друг к другу. Понятное дело, она против!

– Все нормально, иди, – ответила она наконец, – я посмотрю отсюда.

Как только Мел и Том ступили на лед, музыка замедлилась. Он заключил ее в свои объятия, их глаза встретились, и тут все и началось. Судя по тому, как парень ловко крутил партнершу и сажал на свое плечо, он бывал здесь далеко не пару раз. Мел казалась такой красивой, изящной и грациозной, что Таре внезапно захотелось убежать с катка. Не может она соревноваться с такими девчонками. Только не в этих потрепанных джинсах. Образ не спасала даже блузка матери, повязанная на бедра, над которой виднелась полоска кожи на животе. Надо бы снять ее, чтобы не чувствовать себя полной дурой. Зря она согласилась на эту встречу.