Текст книги "Песня огня"

Де Лорис уже отпустил гонца и сидел, глядя невидящими глазами прямо перед собой. Он не сознавал своего состояния до тех пор, пока пальчики дочери легко не опустились на его плечо.

– Отец, – нежно сказала Кассия, – что тебя беспокоит?

Морис сумел стереть беспокойство со своего лица и, улыбнувшись, притянул дочь к себе на колени. Кассия все еще была такой исхудавшей и весила не более ребенка. Но ее живые золотисто-карие глаза снова светились ярко, они искрились, что свидетельствовало о здоровье, а уже слегка отросшие прекрасные волосы покрывали голову шапочкой, обрамляя нежными и своенравными кудряшками лицо. Пожилой рыцарь думал о полученном известии и крепко прижимал дочь к себе. Время истекло.

Морис почувствовал маленькие крепкие груди дочери, и это снова напомнило ему, что она уже не ребенок, не маленькая девочка. Она стала женщиной и женой. Он глубоко вздохнул и отстранился, чтобы видеть ее лицо.

– Ты хорошо себя чувствуешь, дорогая? – спросил он, стараясь оттянуть злополучную минуту.

– Вполне, отец. Много лучше, как мне кажется, чем ты. А теперь, что за весть принес гонец? Итта проговорилась, что это уже второй вестник. Это касается Жоффрея? – По глазам отца Кассия увидела, что он пытается придумать какую-нибудь благую ложь, и торопливо добавила: – Отец, смерть мне больше не грозит. Ты должен сказать, что тебя тревожит. Пожалуйста! Я чувствую себя бесполезной, когда ты обращаешься со мной как с несмышленышем, которого следует от всего защищать.

Он знал, что помочь ей было ничем нельзя. Никто не мог этого сделать. Медленно, стараясь не встретиться с дочерью взглядом, Морис произнес:

– Помнишь, ты мне говорила, что тебе пригрезился голос мужчины? Незнакомого человека?

– Да, помню.

– Он тебе не пригрезился, не приснился. Это был англичанин, лорд Грэлэм де Моретон. Он сопровождал меня до Бельтера. Понимаешь ли, в Аквитании на меня напали разбойники, и лорд Грэлэм спас мне жизнь, он и его люди. Это честный человек. Кассия, прекрасный человек и воин, только что вернувшийся из Святой Земли. Я рассказал ему об этом сукине сыне Жоффрее, и мы на одну ночь остановились по дороге в Бомэнуаре. Там Грэлэм познакомился с твоей теткой и ухитрился избежать ее постели, проявив при этом и учтивость и осмотрительность. Не буду отрицать, что я подумывал о том, каким превосходным мужем он был бы для тебя. Я ему много рассказывал о тебе. Когда мы добрались сюда, мне сообщили, что ты при смерти. И в самом деле я был уверен, что ты не переживешь той ночи.

Кассия смотрела на отца со столь невинным доверием и непониманием, что на мгновение Морис лишился дара речи и не мог продолжать. Он кашлянул, провел пальцами по волосам и забормотал что-то невнятное себе под нос.

– Постой, – обратилась к нему Кассия. – Я не понимаю. Что стало с этим человеком, Грэлэмом де Моретоном?

– Он твой муж, – отчаянно заявил Морис.

Кассия продолжала молчать. Глаза ее были широко раскрыты и выражали недоверие к тому, что сказал ее отец.

– Мой муж, – повторила девушка, пытаясь понять, о чем идет речь.

– Да.

Морис снова притянул ее к себе, крепко прижал и ощутил свежий аромат ее юного тела.

– Да, – повторил он наконец. – Позволь мне объяснить, моя душа. Я был уверен, что ты умрешь, и знал, что Бельтер в этом случае достанется Жоффрею. Поэтому и убедил Грэлэма обвенчаться с тобой перед твоей смертью. В этом случае Бельтер унаследовал бы он, а не этот ублюдок Жоффрей. Благородный рыцарь спорил со мной, Кассия, но я убедил его, заставил. И он наконец согласился. На следующее утро англичанин отправился с брачным контрактом к герцогу Бретани. Герцог одобрил этот брак, и Грэлэм, как я его и просил, вернулся к себе в Корнуолл. Я не писал ему о том, что ты выздоровела. Не видел в этом смысла, пока здоровье твое не восстановилось.

Кассия, совершенно ошарашенная, продолжала смотреть на отца. Замужем! Она замужем за мужчиной, которого никогда не видела! Она словно издалека услышала свой голос, принужденно и вяло произносивший:

– Почему ты не сказал мне, отец? Морис смущенно заерзал на своем стуле.

– Я не хотел тебя огорчать, ведь ты была слишком слаба.

– Но теперь ты говоришь мне. Что же случилось?

– Гонец, прибывший сегодня, от лорда Грэлэма. Он сообщил мне, что его господин собирается сочетаться браком с богатой английской девушкой – наследницей большого состояния.

– Понимаю, – ответила Кассия. Она была потрясена. Замужем за английским лордом! Она не сводила глаз с лица отца, пытаясь осознать услышанное.

– Но есть еще кое-что, Кассия. Первый гонец был от герцога Бретонского. Видимо, Жоффрей разнюхал, что ты все еще живешь в Бельтере, а не отправилась в Англию со своим супругом. Он попытался убедить герцога, что твой брак – фикция, что это просто план сохранить Бельтер для тебя, чтобы замок не попал в его, Жоффрея, руки. Герцог требует от меня объяснения. Если мое объяснение не будет удовлетворительным, он грозит аннулировать ваш брак и повенчать тебя с Жоффреем.

– А этот английский лорд, этот Грэлэм де Моретон, достаточно силен, чтобы защитить Бельтер от Жоффрея?

– Да, – ответил Морис, внимательно и тревожно вглядываясь в лицо дочери.

Странно, думала Кассия, переваривая все сказанное отцом; теперь из них двоих она оказалась сильнейшей. Отец выглядел просто больным от беспокойства и тревоги, и она поняла, что он опасался ее гнева. Возможно, размышляла девушка, на месте отца она сделала бы то же самое. Кассия любила отца больше всех на свете, больше, чем себя самое. И любила Бельтер. Она подумала о Жоффрее, хитром, алчном Жоффрее, и при мысли о том, что он может стать ее мужем, по телу ее пробежала дрожь отвращения. Подняв глаза, Кассия ответила твердо и решительно:

– Отец, я не осуждаю тебя за то, что ты сделал. Не мучай себя больше. – Она соскользнула с колен старого рыцаря и заставила себя улыбнуться ему спокойно и нежно. – Я должна собраться, отец. Поеду с этим гонцом в Англию к своему мужу. Он не должен брать себе другую жену.

Морис, раскрыв рот, смотрел на нее, дивясь отваге дочери и вспоминая ее мать, которая по любому поводу готова была пролить потоки слез, столь сокрушительно действовавших на него.

– Ты должен нанести визит герцогу Бретонскому, – продолжала Кассия задумчиво. – Я полагаю, теперь можно ему сообщить, что я болела и не могла сопровождать своего мужа в Англию. В этом есть доля правды. И не волнуйся за меня. Я ведь все равно должна была выйти замуж за кого-нибудь. Если ты считаешь, что лорд Грэлэм – достойный человек, я удовлетворена. Мне только хотелось бы, чтобы он был французом и жил поблизости. Я буду скучать по Бельтеру.

– Корнуолл не так уж далеко, – неуверенно ответил Морис.

Внезапно он осознал, что вовсе не так уж хорошо знал Грэлэма. Конечно, тот был настоящим мужчиной, отважным воином, сильным и гордым. Но как он будет обращаться с женой, которую считал умершей через считанные часы после бракосочетания? Кассия была так невинна и так молода! В Бельтере все охраняли ее, выказывая ей только нежность и доброту. «Бог мой, – думал Морис, – что я наделал!» Внезапно приняв решение, он поднялся с места.

– Я поеду с тобой в Корнуолл, Кассия.

– Нет, отец. Тебе придется защищать Бельтер от жадных рук Жоффрея. И ты должен увидеться с герцогом Бретонским.

Морис продолжал возражать, но Кассия знала, что у него нет выбора. Она знала и то, что у нее выбора тоже не было. Девушка почувствовала, как набегающие слезы жгут глаза, и решительно смахнула их. Она попыталась представить лорда Грэлэма и решила, что он, должно быть, мало отличается от ее отца.

– Он старый? – спросила Кассия, с трепетом ожидая ответа.

– Грэлэм? Нет, дочка, он молод и хорошо сложен.

– И добрый человек? Нежный?

– Я надеюсь, Кассия.

Она улыбнулась. Молодой и красивый, нежный, как ее отец. Значит, все будет хорошо.

– Грэлэм подарил тебе обручальное кольцо. Я сохранил его для тебя.

– Полагаю, будет разумным надеть его. Ведь теперь я выгляжу немного не так, как в ночь свадьбы.

Кассия оставила отца и, окликнув Итту, поспешила в свою комнату.

– Представь, – сказала она няньке, сбрасывая желтый шерстяной плащ. – Я замужем и даже не подозревала об этом! Итта, ты видела этого лорда Грэлэма?

– Да, малышка. Он был очень тронут, когда священник произносил слова брачного обета. И все время держал тебя за руку.

– И он молод и хорош собой?

– Да, это так, – ответила Итта. Она подумала, что этот мужчина устрашающего вида и огромного роста может раздавить ее нежную госпожу как муху. – Да, – повторила она, – он такой, как его описал тебе отец.

Похоже, подумала Итта, хозяин, описывая зятя, польстил ему. В конце концов ее господин был мужчиной, таким же сильным и крепким, как этот английский дворянин. Но разве у него был выбор?

– Теперь, моя детка, я пришлю служанок – они помогут тебе собраться. А я должна упаковать твои вещи.

Кассия широко улыбнулась и обняла свою старую няньку.

– Мы снова завоюем Англию, Итта, как герцог Вильгельм двести лет назад.

Глава 7

Джоанна де Морлэ грациозно держала на запястье охотничьего сокола-сапсана с колпачком на голове и смотрела из-под опущенных ресниц на злополучную Бланш. Вот сука! Кобыла внезапно оступилась, сокол закричал и впился острыми когтями в ее толстую кожаную перчатку. Джоанна с удовольствием сбросила бы беспокойную птицу в ближайшую кучу навоза, но на нее смотрел лорд Грэлэм, и она, обольстительно улыбнувшись, рванула поводья своей кобылы так, что уздечка вонзилась в нежную губу животного.

Грэлэм отвернулся; собравшиеся на лбу морщины выдавали его недовольство. Хотя кобыла принадлежала Джоанне, рыцаря рассердило то, как безжалостно она обошлась со своей лошадью. Он вздохнул, мысленно желая быть на расстоянии многих миль от Вулфтона, в центре жаркой сечи, крушить головы своим боевым топором и чувствовать, как капли пота стекают вниз по лицу и спине. Все, что угодно, только бы не разыгрывать из себя галантного кавалера перед этой нелепой и тщеславной девчонкой! Она была недурна собой, и Грэлэм подумал, что сумеет скоро обуздать ее надменность, вызванную безмерно мягким воспитанием. Да, он сумеет с ней справиться, как только она станет его женой. У Джоанны были очень светлые волосы, настолько светлые, что, когда на ее голову падало солнце, они казались почти белыми. Грэлэм был неравнодушен к светловолосым женщинам всегда вплоть до сегодняшнего дня. Теперь лучшее, что присутствовало в ее внешности, прикрывал платок. Он ниспадал на плечи, как плохо гнущиеся, хлопающие при движении крылья. Придирчиво разглядывая тело будущей жены, Грэлэм заметил, что у нее широкие бедра, столь хорошо приспособленные для деторождения, а также пышная грудь. Возможно, думал он с сомнением, ее чересчур высокое мнение о собственной персоне трансформируется в страсть, когда она окажется в его постели.

Де Моретон услышал, как Бланш в присущей ей смиренной и мягкой манере задала Джоанне какой-то вопрос, и даже вздрогнул – столь надменно и снисходительно прозвучал ответ гостьи. Теперь уже у Грэлэма не оставалось никаких сомнений насчет того, что он не будет иметь покоя в собственном замке до тех пор, пока Бланш из него не уедет. К несчастью, у него было всего две недели, чтобы сделать выбор между этими двумя женщинами, и похоже, что Бланш, нежная и покорная, доставляла бы ему меньше неприятностей. По крайней мере Бланш не была строптивой, и ее не нужно было укрощать. Грэлэм сжал зубы. Если Джоанна покажет себя слишком несговорчивой, ему придется бить ее. Даже мысль о богатом приданом не повергла его ниц: он привез из Святой Земли достаточно драгоценностей, чтобы реставрировать замок Вулфтон, купить еще овец и коров для фермеров-арендаторов и своих двух деревень и, в конце концов, нанять на службу еще дюжину солдат. Нет, только герцог Корнуоллский вынудил его ввязаться в это дело – было неразумным гневить дядю короля, пока самого Эдуарда не было в Англии.

– Милорд, – услышал де Моретон шепелявый голосок Джоанны, говорившей чересчур жеманно. – Мне так жарко. Мать не разрешает мне проводить много времени на солнце.

Грэлэм проворчал что-то себе под нос и повернул своего коня к Вулфтону. Черт бы побрал герцога! Старик счел своим долгом сопровождать родителей Джоанны и их внушительную свиту в Вулфтрнда свадебное торжество. Что ж, он был не дурак.

Джоанна смотрела на маячившую впереди спину будущего супруга. Уж очень неотесан, думала она, с его губ еще ни разу не слетело медовых комплиментов, и он вовсе не походил на придворных рыцарей. Но все же он был красивым и сильным. Как только этот увалень станет ее мужем, она придаст ему желаемую форму. Что же до хитрой ведьмы Бланш, надо будет позаботиться, чтобы та поскорее убралась восвояси! Джоанна устремила взгляд на замок, и ее передернуло. Чудовищное сооружение, груда серых камней – и никакого изящества. Этот замок стоял в глухом месте, где ничто не обещало радостей благородно воспитанной леди. Джоанна улыбнулась. Если ее муж неотесан и глуп, она проявит остроумие и ловкость. Ей легко удастся управлять им, как она научилась управлять своим отцом. Она не растратит лучшие годы, замуровав себя в Вулфтоне. Возможно, будет проводить здесь несколько месяцев в году, и этого более чем достаточно!

Губы леди Джоанны начали неметь, и ей уже было трудно удерживать улыбку на устах, а лорд Грэлэм все еще ни разу не обернулся к ней, чтобы сказать хоть что-нибудь. Ее взгляд бессильно буравил спину рыцаря. Джоанна выросла в обществе пяти братьев и знала, какую власть может обрести женщина благодаря умению владеть своим телом. Однажды случилось, что она увидела Грэлэма без рубашки, и вид его обнаженного торса вызвал нежное томление внизу ее живота. Его массивная грудь и руки были загорелыми, привыкшими к ветру и солнцу. Глаза ее опустились ниже, и она слегка вздрогнула от предвкушения. Джоанна не была девственницей – со своим целомудрием она распрощалась четыре года назад в объятиях одного из рыцарей отца. Но юная леди сомневалась в способности Грэлэма заметить разницу. Уж во всяком случае, если он заподозрит, что исторгаемые ею крики боли будут притворством, чтобы убедить его, у нее будет припасен пузырек с куриной кровью, которой она оросит свои бедра в надлежащий момент…

Тем временем Бланш, ехавшая рядом с сэром Гаем, страстно желала, чтобы висевший у него на поясе нож вонзился в спину Джоанны. Конечно, Гай прекрасно понимал, что у нее на уме, черт бы побрал его наглость и цинизм! Она очень ясно сознавала, что все игры, затеянные ею в прошедшие две недели, были безуспешными, хотя ее нежный и скромный тон и манеры выглядели неплохо на фоне самоуверенности и надменности Джоанны и вызвали одобрение Грэлэма. И дураку было заметно, что лорд Грэлэм проводил в обществе своей нареченной все меньше и меньше времени по мере того, как узнавал ее получше. Но это не имело значения. Теперь для Бланш существовала только одна возможность, только один выход. Она вскинула голову, и в глазах ее блеснула решимость.

– Смею ли я спросить, что вы собираетесь предпринять теперь? – обратился к ней сэр Гай, чуть не прижимая свою лошадь к ее лошади.

Бланш наградила его ослепительной улыбкой и подняла одну красиво изогнутую бровь.

– Для мальчика вы проявляете слишком большой интерес к тому, что вас не касается.

– Как и вы для женщины почтенного возраста, – возразил, ничуть не смущаясь, рыцарь. – Я имею в виду ваш слишком большой интерес к милорду. Говорю вам, Бланш, вы проиграли. Примите мои соболезнования и утешьтесь. Грэлэм найдет вам мужа.

Неожиданно Гай поймал себя на том, что хмурится; похоже, эта мысль была ему неприятна.

– Вы глупец, – парировала Бланш, продолжая улыбаться.

– Это вы глупы, миледи, – сказал Гай, но голос его прозвучал неожиданно нежно. На самом деле он понимал тяжелое положение Бланш и жалел ее. Почему, недоумевал рыцарь, она не хочет смириться с существующим положением вещей, не желает видеть правды? – Лорд Грэлэм – человек чести. Он согласился на этот брак и сдержит свое слово.

Да, подумала Бланш. Но на этот раз честь Грэлэма будет ей на руку.

«Неплохо бы, чтобы этот глупый старик держал от меня подальше свои костлявые руки». Бланш бросила из-под ресниц сердитый взгляд на сидевшего рядом с ней сэра Томаса, отца Джоанны. Ее так и подмывало шлепнуть его по руке и сказать ему, что он старый дурак, но женщина смолчала и скосила глаза на акробатов, дававших представление в большом зале. Она не находила в этом представлении никакой радости. При взгляде на Грэлэма в горле у нее образовался комок, и решение, принятое ею накануне, только укрепилось. Очень хорошо, думала она, что он только пьет вино и разговаривает с герцогом Корнуоллским, не обращая ни малейшего внимания на свою невесту. Губы Джоанны, сжатые в тонкую линию, обнаруживали ее недовольство тем, что за ней не ухаживают, и от этого настроение Бланш стало немного улучшаться. Черт бы побрал эту выскочку! Конечно, она понимает, что Грэлэм не любит ее. Бланш подала знак служанке, чтобы та наполнила кубок Грэлэма. Она снова почувствовала на своем бедре костлявую руку сэра Томаса и поежилась, стараясь отодвинуться. Его жена леди Элинор, казалось, не замечала маленьких шалостей мужа и непринужденно беседовала с сэром Гаем, оглядывая огромный зал Вулфтона с видом удовлетворенной собственницы.

Наконец, подумала Бланш, наконец она может удалиться. Она грациозно присела в реверансе и покинула зал. Слыша смех сэра Гая, Бланш тряхнула головой.

Ей показалось, что в темноте своей маленькой комнатки она прождала долгие часы. Почувствовав, что начинает покрываться испариной, Бланш стремительно поднялась с постели и протерла влажной тряпочкой у себя под мышками. Подождав еще с минуту, она встала перед полированным серебряным зеркалом и принялась критически оглядывать себя. Тело ее было роскошным, с высокой грудью и полными округлыми бедрами. Правда, на животе оставались еле заметные линии – след деторождения, но даже при свете свечи их было трудно разглядеть. Надевая через голову легкую шелковую ночную рубашку, она принялась тихонько напевать. Потом поправила свои мягкие волосы, выбившиеся из прически, подошла к двери и отворила ее. Наконец все угомонились, и в доме наступила тишина.

Пламя зажженной свечи пришлось защищать рукой, сложенной наподобие чашечки, чтобы оно не погасло. Бланш спешила в спальню Грэлэма. Она бесшумно отворила дверь и проскользнула внутрь. На мгновение остановившись, помедлила, улыбаясь, слушая его храп. Он выпил много вина и, вероятно, не придет в чувство до тех пор, пока не будет уже слишком поздно. Как сказал ей сэр Гай, Грэлэм был человеком чести. Если он окажется в постели с незамужней леди, то сочтет своим долгом жениться на ней. Ах, почему ей это не пришло в голову раньше? Бланш старалась подавить внезапное чувство вины и страх. «Нечего трусить! – подумала она. – сделаю то, что должна сделать!»

Женщина бесшумно приблизилась к огромной постели и, высоко подняв свечу, с минуту внимательно разглядывала спящего рыцаря. Ночь была теплой, и Грэлэм лежал обнаженный поверх покрывала. Даже теперь, когда он не двигался и тело рыцаря было расслаблено, можно было разглядеть валики мускулов на его животе. Ниже Бланш заметила длинный извилистый неровный шрам, пересекавший живот от бедра почти до паха. На фоне черных волос он казался совсем белым. В густых, как руно, темных волосах знак его пола казался мягким и вялым, и женщина ощутила потребность дотронуться до него, приласкать его, чтобы пробудить к жизни. Она поставила свечу на маленький столик возле кровати, медленно и все так же тихо сбросила ночную рубашку, потянув ее через голову, и уже приготовилась скользнуть в постель. когда сквозь небольшое оконце в комнату ворвался порыв ветра. Пламя свечи затрепетало и погасло. Бланш тихонько выругалась, но тотчас же поняла, что свет полной луны даже лучше подходит для ее цели.

Она легла рядом с Грэлэмом, прижавшись к его боку своим телом. Затем медленно склонилась над ним и легонько пробежала пальцами по его груди. Рыцарь вздохнул во сне, но не пробудился. Ищущие пальцы Бланш спустились ниже, пока не нашли то, к чему стремились, и рука ее обвилась вокруг его мужского естества. С нежной настойчивостью она принялась гладить и ласкать его.

– Нэн, – услышала она сонное бормотание. Грэлэм заворочался в полусне. – Я ведь сказал тебе, что больше мы не будем спать вместе. Уйди.

Пальцы Бланш крепче обхватили его набухающий орган, и она улыбнулась, услышав его стон. Внезапно руки Грэлэма обвились вокруг ее тела, привлекая к себе, и она оказалась лежащей на нем. Она чувствовала его жесткий и требовательный рот, обхвативший ее губы, которые мгновенно раскрылись навстречу его вторгающемуся в рот языку. Она ощутила, как его руки гладят ее спину, спускаются к ягодицам, яростно ласкают их, прижимая ее к разбухшему мужскому естеству.

Скоро, торжествующе подумала она, скоро она закричит, но не раньше чем семя Моретонов взорвется в ее лоне. С каким наслаждением она посмотрит в лицо герцога Корнуолла!

– Тело Господне! – воскликнул Грэлэм, стряхивая туманившие голову остатки хмеля. – Бланш!

У нее не было времени на то, чтобы ответить. Его рука легла на ее рот и зажала его. Он бросил ее на спину, его мощная нога оказалась поверх ее ног. На мгновение ее охватил страх, но она тут же расслабилась и улыбнулась ему.

– Какого дьявола ты делаешь здесь? – спросил Грэлэм грубо.

Бланш обольстительным движением прижалась к нему и внезапно изменила свои планы.

– Я люблю вас, милорд, – сказала она почти хнычущим голосом. – Не женитесь на этой…

В ужасе он перебил ее:

– Молчи, женщина! У тебя нет ни ума, ни гордости! Иисусе, Бланш! Я был близок к тому, чтобы овладеть тобой.

– Вы можете овладеть мною, милорд, если только женитесь на мне, – прошептала она, прижимаясь грудью к его руке.

Грэлэм тихонько выпустил целую очередь проклятий, удивив даже Бланш беглостью своей бранной речи.

– Я не могу жениться на тебе и не женюсь! – только и смог он наконец выговорить. – Ради Бога, убирайся отсюда, пока тебя никто здесь не застал!

Догадываясь, что она не подчинится, Грэлэм поднялся с постели, рывком подняв и ее. Он наклонился и подал ей ночную рубашку.

– Наденьте ее – сказал он, переходя на более уважительный тон. – И уходите поскорее и потихоньку. Я никому не скажу, и вы тоже.

– Вы меня не хотите, милорд? – с отчаянием спросила Бланш, выпячивая грудь и прикасаясь сосками к его обнаженной груди.

Грэлэм почувствовал, как тают его негодование и гнев. Бланш была таким нежным созданием… и эти слезы у нее на глазах. Но он сказал тихо и уже спокойнее:

– Этого не должно быть, Бланш. Я обручен. Вы не можете стать моей любовницей. Вы – леди. Только муж может вас познать.

«Я никогда не буду вашей любовницей», – хотелось ей крикнуть ему в лицо, но тело ее все еще содрогалось от краткого мгновения, принесшего такое наслаждение. Бланш чувствовала, что по щекам ее текут слезы разочарования и отчаяния.

Грэлэм наконец сумел надеть на нее рубашку. По правде говоря, его тело готово было ответить на ее призыв. Но он не хотел после стыдиться ни себя, ни её.

– Ну же, Бланш, – сказал рыцарь мягко. – Вы должны вернуться в свою комнату. И мы оба забудем об этом.

Ей хотелось закричать, заставить прибежать сюда Джоанну или ее мать, столь похожую на хорька, но она знала, что не сделает этого. Де Моретон задушил бы ее, если бы она посмела так поступить, тем более что теперь он пришел в чувство и вполне владел собой. Это было несправедливо, ах как несправедливо. Что станется с ней теперь? Что будет с ее бедным сыном? «По крайней мере покажи хоть капельку достоинства», – бранила она себя. Бланш расправила плечи.

Грэлэм молча смотрел, как она выскользнула из его спальни. Он вернулся в постель и бросился плашмя на спину, положив руки под голову. «Иисусе! – думал он. – Ну и женщины!» Правда, это и в самом деле было несправедливо. Бланш такая милая и застенчивая! Он не мог винить ее за этот поступок. Она ведь и вправду любит его. Что ж, он должен найти ей мужа и как можно скорее. Грэлэм помнил ощущение, возникшее у него, когда ее тело прижималось к нему, помнил прикосновение ее ласкающих пальцев. Ее тело было полным и округлым, именно таким, какое ему нравилось. И вдруг он осознал, что если бы поддался искушению и овладел ею, последствия могли быть такими, что самый отважный человек утратил бы свою прыть. Конечно, все прошло бы не так плохо, если бы возможно было пережить ад, который, несомненно, вызовет такой его поступок. Напоследок Грэлэм подумал, что все-таки предпочел бы Бланш в качестве жены, резким движением перевернулся на живот и приказал себе заснуть. Теперь все кончено – его судьба решена.

Кассия чувствовала головокружение, вызванное усталостью, но заставляла себя сидеть прямо на своей Ромашке. Она смотрела вперед на Вулфтон. Это была огромная крепость, столь же грубая и прочная, как и окружавшая его природа. Когда четыре дня назад их судно пришвартовалось у южного побережья Корнуолла, девушка во все глаза смотрела на незнакомые деревья, на спокойную и теплую страну, столь отличную от ее Бретани. Чем ближе они подъезжали к Вулфтону, тем уютнее она себя чувствовала; казалось, она приближается к дому. Ей была мила непрощающая требовательная страна, и если бы Кассия не была такой смертельно усталой, то радовалась бы при виде каждой грубошерстной овцы и толстобрюхой коровы, которые встречались им на пути. Они проезжали близко от скал и утесов, и до нее доносился рокот волн, бьющихся о камни. Вулфтон, замок Грэлэма де Моретона, ее мужа… Теперь это был и ее дом. Кассия испытала столь сильный приступ страха, что покачнулась в седле. Она была в чужой стране и направлялась к мужчине, которого не видела ни разу в жизни. Это безумие, чистое безумие. Постепенно отвага покидала ее, как покидали, медленно утекая, последние силы.

Все, чего ей хотелось теперь, – это повернуться и бежать без оглядки.

– Миледи!

– Нет-нет. – Она попыталась взять себя в руки. – Со мной все в порядке, Стефан. – Кассия улыбнулась одному из самых старых и доверенных вассалов ее отца. – Я просто устала, вот и все. Путешествие было таким долгим.

Слишком долгим для его хрупкой госпожи, подумал Стефан, глядя на нее тревожными глазами. Еще неизвестно, как ее примут. Он сжал зубы, и челюсть его приняла жесткие очертания. Никто не посмеет оскорбить его юную госпожу, никто! Рука в перчатке неосознанно потянулась к мечу.

Стефан видел в больших глазах Кассии нерешительность и страх. Она всего лишь юная девушка, думал он. Как мог лорд Морис позволить ей отправиться сюда без него? Но, конечно, Стефан знал ответ. Все дело было в этом ублюдке Жоффрее!

– Передохните, миледи, – сказал он Кассии. – Я хочу, чтобы наши люди привели себя в порядок, прежде чем они предстанут перед лордом Грэлэмом.

Кассия кивнула. Она настолько обессилела, что не могла говорить. Оглянувшись, назад на небольшой паланкин, девушка подумала о том, что делает теперь Итта. Стефан тем временем объезжал своих людей; некоторых он бранил, других, напротив, хвалил и подбадривал. К счастью, их путешествие обошлось без приключений. Ни один разбойник не посмел напасть на отряд из двадцати человек. Но она так устала… Ей хотелось только одного – свалиться с седла и заснуть. Однако девушка понимала, что не может этого себе позволить. Она не должна посрамить отца и его людей. Кассия заставила себя выпрямиться и замереть в седле. Одежда ее запылилась от долгого пути, но девушка боялась спросить Стефана, как она выглядит.

Дождавшись, пока Стефан присоединился к ней во главе их отряда, Кассия легонько вонзила шпоры в бока Ромашки, и кобыла пустилась рысью.

Они проехали через маленькую рыбацкую деревушку Сент-Эгнис, столь похожую на деревни, расположенные вдоль побережья Бретани, что Кассии показались приветливыми суровые взгляды сельчан. Единственная разница, подумала она, улыбаясь, что дома, завидев ее, жители обязательно помахали бы ей. Ухабистая дорога вела теперь вверх по извилистому склону к замку Вулфтон. Чем ближе они подъезжали к массивным, толстым стенам, тем большее почтение испытывала к этому сооружению Кассия. Этот замок, думала она, не под силу взять никому. На мгновение девушку охватило чувство гордости, но она тут же рассмеялась. Этот огромный дом еще ей не принадлежал. И при этой мысли, которую она все путешествие гнала от себя, кровь застучала у нее в висках. А что, если лорд Грэлэм де Моретон уже успел жениться?

Стефан поднял руку, давая знак своим людям остановиться. Кассия видела, как он подъехал к человеку, высунувшемуся из сторожевой башни, но не слышала их разговора. Когда человек скрылся, Стефан вернулся к ней.

– Этот парень решил, что я не в себе, – сказал Стефан, и его широкий рот растянулся в улыбке. – Я сказал ему, что жена его господина дожидается внизу.

Кассия нервно улыбнулась: и вправду не в себе, подумала она. Услышав скрип, девушка повернула голову – опускали мощный дубовый подъемный мост. Как только мост с глухим стуком лег по обе стороны сухой канавы, Кассия погнала Ромашку вперед, но Стефан, быстро протянув руку, схватил лошадь за повод.

– Нет, миледи, пока еще нет. В молчании они смотрели, как медленно потянулась вверх железная решетка.

– Снимите капюшон с головы миледи. Ни один мужчина не посмеет напасть на отряд, в котором есть женщина.

Кассия послушно спустила подбитый кроличьим мехом капюшон со своих кудрей.

Стефан не спеша кивнул ей, потом сделал знак ехать позади него. Они миновали подъемный мост. Лошадиные копыта глухо постукивали по толстым деревянным доскам. Вот он, замок воина, размышляла Кассия, пока они осаживали своих лошадей, переводя их на шаг. Земля, по которой они теперь ехали, была глинистой, но сухой. Однако видно было, что за чистотой здесь не особенно следили. Они проехали под второй аркой поуже и оказались во внутреннем дворике. Там стояло не менее пятидесяти человек – мужчин, женщин и детей. Они молча разглядывали прибывших. Кругом, попискивая, бродили цыплята, несколько коров нетерпеливо мычали, тоскуя по травянистому лугу за стенами замка. Двор украшали древние надворные постройки – кухня, прачечная, несколько амбаров; рядом с ними возле конюшни под низкой соломенной крышей стояли новые казармы. Кассия заметила, что солдаты мрачно пожирали ее спутников глазами, вероятно, заподозрив в них врагов.

Наконец ее взгляд остановился на высоком белокуром мужчине, довольно привлекательном, стоявшем на нижней ступеньке лестницы, ведущей в замок, и ожидавшем, пока она приблизится. Губы девушки тронула усталая улыбка. Отец говорил ей, что лорд Грэлэм пригож. Так оно и было. Он действительно оказался мягким и добрым, Когда Кассия остановилась, мужчина спустился со ступенек, и на мгновение она залюбовалась его грациозными движениями. Он оказался моложе, чем она ожидала. Подойдя к юной леди, рыцарь поднял руки, чтобы помочь ей сойти с лошади.