Текст книги "Пекарня Чудсов. Волшебство на один укус"

Кэтрин Литтлвуд
Пекарня Чудсов
Волшебство на один укус

Кэтрин Теген, книжной волшебнице

Kathryn Littlewood

BITE-SIZED MAGIC

Copyright © 2013 by The Inkhouse

Interior illustrations copyright © 2013 by Erin McGuire

Cover art copyright © 2013 by Iacopo Bruno

This edition published by arrangement with Inkhouse Media Group, Inc.,

and The Van Lear Agency LLC

All rights reserved

© Н. С. Сечкина, перевод, 2024

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2024

Издательство АЗБУКА®

Пролог
Уладить дела поможет пчела

Мечты Розмарин Чудс сбылись. Она стала самым знаменитым пекарем во всем мире. Самой юной победительницей престижного международного состязания кондитеров «Гала де Гато Гран»[1]1
  Gala des Gâteaux Grands – здесь: «Большое кондитерское состязание» (фр.). – Здесь и далее примеч. перев.


[Закрыть], проходившего во Франции. Первой двенадцатилетней девочкой, которая в упорной конкурсной борьбе обошла родственницу – саму Лили Ле Фей, телезвезду, ведущую знаменитого кулинарного шоу, – и положила конец ее злодействам. Спасительницей родного города и фамильной реликвии Чудсов – волшебной Поваренной книги. Так что же мешало Роз быть счастливой?

Утром тринадцатого дня после возвращения из Парижа она встала с постели, подошла к окну и раздвинула шторы. Вспышка. Щелчок фотокамеры. Вспышка. Щелчок. Щелчок. Вот что мешало ее счастью.

– Смотрите, это Роз! – Щелчок. Вспышка. Щелчок. – Роз, какие чувства ты испытываешь после победы?

– Роз, каково это – быть лучшим пекарем на планете? – Щелчок. Вспышка. Вспышка. Щелчок. – И в твои-то двенадцать лет!

Щелк-щелк-щелк.

«Ох, – подумала Роз, – они всё никак не уберутся». Мелодичного перезвона китайских колокольчиков на ветру, скрипа веревочных качелей, привязанных к ветви старого дуба за окном, не было слышно. Теперь эти умиротворяющие звуки заглушал шум толпы папарацци, осадивших задний двор семейной пекарни «Следуй за чудом». Каждое утро назойливые репортеры ждали, когда Роз появится в окне, а затем принимались без конца щелкать фотоаппаратами и выкрикивать вопросы о ее невероятной победе.

Втайне Роз всегда разбирало любопытство: как это – греться в лучах славы? Что ж, она узнала. Чувствуешь себя золотой рыбкой в аквариуме: на тебя таращатся сотни выпученных глаз, тебе некуда бежать и негде скрыться, разве что в тесном декоративном замке.

Роз задернула шторы и подумала: «Не пора ли заканчивать с выпечкой? Если так пойдет и дальше, оно того не стоит».

– Эх, вот бы мне больше никогда не нужно было печь! – вслух произнесла она, ни к кому конкретно не обращаясь.

Из-под груды грязной одежды в изножье кровати высунулась мохнатая серая голова с завернутыми ушами.

– Ты с этим поосторожней, – посоветовал Гус. – Желания, загаданные накануне дня рождения, имеют странное свойство сбываться. – Говорящий кот породы скоттиш-фолд задрал лапу и тщательно вылизал промежутки между пальцами.

– Глупости, – отмахнулась Роз. – И день рождения у меня только в конце лета. В любом случае я говорила не всерьез. – Она погладила кота, и тот довольно замурчал. – Мне просто хотелось бы немного отдохнуть от приготовления выпечки, понимаешь?

Розмарин Чудс стала пекарем, потому что любила свою семью и свой город, а еще потому, что считала выпечку своим призванием, однако победа на «Гала де Гато Гран» все перевернула с ног на голову.

Роз понимала, что прошло каких-то жалких две недели, однако эти четырнадцать дней показались ей самыми долгими в жизни. Ни минуты покоя, никакой возможности насладиться летом. Занятие выпечкой перестало доставлять радость, превратилось в нечто обязательное, как домашка.

И что в этом хорошего? В общем, Роз решила: если за лето ничего не изменится, она с выпечкой завязывает.

Внизу, на кухне семейной пекарни Чудсов, обстановка была не лучше. Вспышки фотокамер пробивались сквозь опущенные жалюзи, словно короткие прерывистые молнии; лай репортеров, доносившийся из-за двери, создавал впечатление, что перед домом собралась не сотня-другая людей, а целая тысяча. «Почему меня не оставят в покое?» – раздражалась Роз. А ведь ей еще и письма писали!

Ее братья Алфи и Тим уже сидели на кухне и разбирали вчерашнюю почту: ненужные письма выбрасывали в огромный черный мусорный мешок, а те, что требовали ответа, складывали в стопку. Все послания были адресованы Роз («Твои фанаты обожают нас – ну, то есть тебя», – любил повторять Тим), однако читать их ей до смерти надоело. Она больше не желала видеть ни одного письма, ни сейчас, ни потом, а просто хотела вернуться к обычной жизни.

– Ерунда, – объявил Алфи и швырнул комок смятых бумажных листков в мешок.

Младшему брату Роз, пухлощекому крепышу Алфи, недавно исполнилось десять лет, однако выглядел он максимум на восемь и ни днем старше. У него были кудрявые светло-рыжие волосы, и если за прошедший год у него чего-то и прибавилось, то лишь россыпи новых веснушек на носу.

– А что там такое? – поинтересовался Тим.

В отличие от Алфи, красавчик Тимьян за последнее время действительно вытянулся, однако не настолько, насколько хотел; недавно он с сожалением признался Роз, что его мечтам о звездной карьере игрока НБА[2]2
  НБА – Национальная баскетбольная ассоциация США.


[Закрыть], видимо, не суждено сбыться.

– Президент Испании просит торт, – доложил Алфи. – Уоррену Баффету[3]3
  Уоррен Эдвард Баффет (р. 30 августа 1930 г.) – американский предприниматель, миллиардер, один из крупнейших и наиболее известных в мире инвесторов.


[Закрыть] нужен гигантский пирог в виде круговой диаграммы с разноцветными секторами.

– Что такое круговая диаграмма? – нахмурился Тим.

– Кто такой Уоррен Баффет? – нахмурилась Роз.

– Какой-то любитель пирогов, наверное, – отозвался Алфи и начал читать следующее письмо. – Заказ из Генеральной Ассамблеи ООН[4]4
  ООН (Организация Объединенных Наций) – международная организация, созданная для поддержания мира и безопасности. В нее входят 193 страны. Генеральная Ассамблея – ее главный совещательный орган.


[Закрыть] на капкейки для всех представителей к следующему собранию. Каждый капкейк должен быть украшен глазурью с изображением флага соответствующего государства и – нет, вы только послушайте! – иметь богатый вкус традиционного десерта родной страны посланника.

– Фу, – сказал Тим. – Когда уже к нам обратится кто-нибудь по-настоящему важный?

Младший братишка вскрыл очередное письмо; от плотного темно-розового конверта повеяло изысканным парфюмом. Алфи картинно рухнул на пол и схватился за грудь, изображая сердечный приступ.

– Держите! – Он вытянул руку с письмом.

Роз пробежала глазами листок изящной почтовой бумаги:

Дорогие все, потрясающая Роз и остальные сотрудники пекарни «Следуй за чудом»!

Пожалуйста, испеките для меня тортик. Умоляю. Любой. Я просто обязана попробовать один из ваших тортиков, иначе я умру. Заплачу любую сумму. Если хотите, можете даже присоединиться к моей группе в следующем гастрольном туре. С нетерпением жду тортика.

Кэти Перри[5]5
  Кэти Перри (настоящее имя – Кэтрин Элизабет Хадсон; р. 25 октября 1984 г.) – американская певица, композитор, автор песен, актриса, посол доброй воли ООН.


[Закрыть]

– Да ладно! – ахнул Тим. – Значит, она следила за конкурсом, увидела там меня и втрескалась! Тортик – это всего-навсего предлог для знакомства со мной.

Роз вздохнула. Ей полагалось бы радоваться, а на деле все эти письма от знаменитостей ее утомляли. Выпечка – это история не про заказы от звезд, а про муку, масло и сахар, про то, как взбивать, замешивать и раскатывать, и делать все это с душой, любовью и…

– Мы богачи! – завопил Тим, размахивая письмом с эмблемой в виде мультяшного изображения Кэти Киган – логотипом гигантской компании, производящей хлебобулочные изделия. – Роз, они предлагают нам семьсот семьдесят семь тысяч долларов за один-единственный тридцатисекундный ролик с рекламой их продуктов!

– Почему именно три семерки? – поинтересовался Алфи.

– Все, что от тебя требуется, – продолжал Тим, – это съесть фирменный кэкикс и сказать: «Меня зовут Розмарин Чудс, я самая юная в истории победительница конкурса „Гала де Гато Гран“, и – гм… – источник моего вдохновения – Кэти Киган!». – Тим протянул письмо Роз и мечтательно уставился в потолок. – Если я женюсь на Кэти Перри, а ты подпишешь этот рекламный контракт… в нашей семье больше никому не придется работать!

– Вообще-то, Кэти Киган – вымышленный персонаж, – возразила Роз. – Корпорацию Киган основала группа предпринимателей. Как я могу называть своим источником вдохновения несуществующего человека? Кроме того, я ни за что не стану есть кэкиксы. Сам знаешь, чтó наша мама говорит о выпечке в пластиковой упаковке. – Роз сунула листок в карман и отвернулась. Хватит с нее на сегодня писем!

Только теперь она заметила, что по всей кухне громоздятся застеленные пергаментом противни.

Через распашные двери, отделявшие кухню от торгового зала, влетела мама, нагруженная хозяйственными сумками. Парди Чудс была крепкой женщиной с миловидным лицом, густыми черными кудрями и непослушной челкой, которая вечно спадала на глаза.

– Мальчики! – воскликнула она и взъерошила рыжие шевелюры сыновей. – Я же велела вам заняться «пуговками» и не останавливаться, пока не заполните все противни!

Недовольно ворча, братья вооружились кондитерскими мешками и начали аккуратными рядами высаживать на противни «пуговки» шоколадного теста.

– Это зачем? – спросила Роз.

– Для репортеров. – Парди чмокнула дочь в лоб. – Не будет нам покоя, пока они не уберутся.

– Я помогу, – предложила Роз, впервые за много дней ощутив воодушевление. Глядишь, и вправду удастся почувствовать себя полезной.

– Роз, солнышко, – обратилась к ней Парди, выгружая покупки, – тебе лучше пойти наверх. Они ведь здесь из-за тебя.

– Так что мне, сидеть в башне, как Рапунцель? – всплеснула руками Роз. – Ну уж нет. – Она схватила кондитерский мешок, наполненный шоколадным тестом, и выдавила на противень несколько круглых «пуговок». Братья тем временем управились с остальными.

– Триста штук, – подсчитала Парди. – На всех хватит. Дети, идите ко мне. – Она ласково обняла сыновей и старшую дочку.

Дверь огромной холодильной камеры открылась, и оттуда вышел прапрапрадедушка Роз, Балтазар. В руках он держал массивную банку из толстого синего стекла, обмотанную мелкой проволочной сеткой. Изнутри доносился звук, похожий на одновременное жужжание десяти тысяч электрических зубных щеток.

– Готовы? – спросил Балтазар.

Кивнув, Парди сказала:

– Выпускай пчел.

Балтазар поставил банку на пол в центре кухни и открыл крышку. Пчелиный рой, вырвавшийся на свободу, напоминал колышущееся облако черно-желтого дыма, огромное и жуткое.

– Узрите же Грозный рой Тубертина! – провозгласил Балтазар и схватился за бороду.

– Эти печенья-пуговки называются «Не ваша забота», – перекрикивая гудение, объяснила Парди. – Тот, кто съест «пуговку», пропитанную ядом пчелы из Грозного роя Тубертина, перестанет лезть в чужие дела и приставать с расспросами. Первыми этим печеньем накормили монахов-траппистов[6]6
  Трапписты – неофициальное название монахов католического ордена цистерцианцев строгого соблюдения устава. Название происходит от монастыря Ла-Трапп в Нормандии, ставшего в XVII веке центром движения среди цистерцианцев за более аскетическую жизнь, включая обязательный физический труд, более строгий пост и правила обета молчания.


[Закрыть]. До того рокового дня трапписты болтали без умолку, ля-ля да ля-ля, а как только отведали волшебной выпечки, сразу принесли обет молчания – первыми в истории монашеских орденов. – Парди достала из кармана фартука смешную пищалку-казу[7]7
  Казу – американский народный инструмент. Похож на дудочку с отверстием, которое располагается сверху. – Примеч. ред.


[Закрыть]. – Смотрите!

Она поднесла пищалку к губам и заиграла ритмичное танго. Пчелиный рой на миг повис в воздухе, а после насекомые заметались по кухне, пока каждая пчела не опустилась на свою шоколадную «пуговку» и с готовностью не устремила на Парди внимательный взгляд. Роз почувствовала ровную вибрацию сотен трепещущих крылышек.

Парди выдула следующие ноты мелодии, и все триста пчел как по команде вонзили жала в шоколадные кругляши. Затем жужжание сделалось тише, пчелы будто разом вздохнули, отвели глаза от лица Парди и цепочкой потянулись обратно в банку. Балтазар захлопнул крышку.

Тим и Алфи выбрались из-под стола в кухонном уголке и с облегчением перевели дух.

– Фу, – поморщился Алфи. Роз заметила на полу и стенах капли вязкой желтой массы. Алфи мазнул одну каплю пальцем. – Они нам тут все заляпали!

Балтазар поскреб лысую голову, и на подушечке его пальца осталась такая же липкая капля. Облизав палец, старик буркнул:

– Это мед.

Парди и Роз один за другим поставили все противни с ужаленными шоколадными «пуговками» в духовки, а несколько минут спустя переложили еще горячее печенье на подносы, и вскоре Тим с Алфи уже раздавали волшебные «пуговки» возбужденной толпе фотографов и репортеров.

Стоило одному из репортеров откусить кусочек печенья, как глаза его вспыхивали тем же золотом, каким отливало мохнатое тельце пчелы, и он торопливо удалялся с лужайки. Буквально через десять минут задний двор очистился: люди, съемочные камеры, микрофоны на штангах, лампы-вспышки – все исчезло.

Тим и Алфи вернулись в дом с пустыми подносами. Волосы Тима, которые он с поездки в Париж обильно покрывал гелем и укладывал в высокие торчащие шипы, поникли и стали напоминать обвисшие водоросли. На лбу у Алфи алел след от удара.

– Меня треснули микрофоном! – пожаловался Алфи. – Не люди, а звери какие-то. Просто звери!

– Вот что было приклеено к парадной двери. – Тим показал оранжевую листовку. – Такие же налеплены на все стены. – В уголках листка виднелись остатки скотча.

Парди взяла листовку и зачитала вслух:

– «По указу Федерального бюро предпринимательства и в соответствии с законом № ХК-213 данное предприятие подлежит НЕМЕДЛЕННОМУ ЗАКРЫТИЮ…»

– И что, у них есть такое право? – растерянно спросил Алфи. – Разве они не должны сперва поговорить с нами?

– Надо же, а мы только-только развернулись, – с досадой пробормотал Тим. – Кэти Перри заказала торт!

Сдвинув брови, Парди продолжала:

– «…Согласно Федеральному закону о мелких хлебопекарных предприятиях, все пекарни с численностью персонала менее тысячи человек обязаны немедленно прекратить деятельность и пройти процедуру ликвидации. Крупные хлебопекарные предприятия по всей стране терпят убытки в связи с необоснованными преимуществами мелких семейных пекарен. С этого дня Вам предписано закрыть заведение. Производство выпечки с целью извлечения прибыли категорически запрещается. Нарушители будут привлечены к суровой ответственности».

Роз сглотнула. В голень ей ткнулось что-то мягкое. Девочка опустила глаза – это был Гус.

– А я ведь говорил, будь осторожна. – Кот потерся о ее ноги. – Что случайно пожелается, то взаправду и сбывается!

Глава 1
Кот в мешке

Ровно двадцать семь дней спустя Роз проснулась и обнаружила, что в спальне тепло и сухо, точь-в-точь как в носке, вынутом из сушилки.

Двадцать семь дней она просыпалась в холодном доме: духовки выключены, жалюзи на фасадных окнах опущены, пекарня закрыта. Двадцать семь дней мучительной вины за то, что она, Розмарин Чудс, одним бездумным желанием навлекла на весь город стынь.

Потянувшись в постели до хруста косточек, Роз порадовалась, что за окном июнь, а на календаре суббота. Сегодня не нужно таскаться по серым школьным коридорам. После закрытия пекарни «Следуй за чудом» жизнь одноклассников Роз, как и всех прочих обитателей Горести-Фолз, переменилась к худшему. Учителя излагали новый материал без всякого воодушевления, спортивные команды потеряли игровой азарт, и даже девчонки-чирлидерши танцевали без прежнего огонька. «Ура-ура», – нестройным хором бормотали они на выступлениях, вяло помахивая помпонами.

Что еще хуже, изменился и Девин Стетсон, чья пшеничная челка превратилась в унылые жирные сосульки. Роз недоумевала: что она вообще в нем нашла?

Однако тоскливее всех было ей самой. В целом городе только она одна знала, что пекарня закрылась по ее вине.

– Всего неделя… – сказала она себе.

– Тсс, – проговорил тоненький голосок где-то совсем близко. – Я сплю!

Роз откинула одеяло и увидела нечто бесформенное, одетое в пижаму: свернувшись клубочком у самой стенки, на кровати лежала ее младшая сестра Лик.

– Лик, – строго произнесла Роз, – может, хватит уже забираться в мою постель?

– Но одной мне страшно! – Сестренка часто-часто заморгала темными ресницами, и Роз вновь захлестнула вина. Ночные кошмары, которые с недавних пор начали одолевать четырехлетнюю Лик, – это ведь тоже из-за нее.

– Всего неделя до чего? – раздалось негромкое мурлыканье.

Под бочком у Лик, тоже свернувшись клубком, устроился Гус. Приоткрыв зеленый глаз, кот посмотрел на Роз. Разговаривать он умел, сколько она его помнила, а точнее, с тех пор, как наелся «Болтливых крекеров с чеддером», испеченных прапрапрадедушкой Балтазаром. Несмотря на этот факт, Роз изумлялась всякий раз, когда кот открывал обрамленный усами рот и изрекал какую-нибудь фразу.

– Язык проглотила? – не отставал он.

– Осталась всего неделя до летних каникул, – пояснила Роз. – У меня уже никаких сил нет. Все ходят такие мрачные… – Она набрала полную грудь воздуха и ощутила приятный слабый аромат корицы и мускатного ореха. – Кто-то печет!

Гус вытянул передние лапы и изогнул спину дугой, выставив хвост восклицательным знаком.

– Мы, вообще-то, в пекарне, – заметил он.

– Но… но… но мы же закрылись! По распоряжению правительства!

Лик сонно моргнула и погладила вислоухого скоттиш-фолда. После избавления от ужасных чар, заставлявших ее без конца превозносить злодейку-тетю, на Лик снизошло буддийское спокойствие, и теперь девчушка почти не разговаривала, лишь изредка озвучивая простые истины.

– Когда закрывается одна дверь, обязательно открывается другая, – спокойно промолвила она и коснулась пальчиком морщинки на лбу старшей сестры.

– Закрывается, открывается – какая разница? – Роз досадливо поморщилась. – Если мы печем, то нарушаем закон. Идемте-ка вниз, посмотрим.

Роз в красной футболке и коричневых шортах, а с ней Лик и Гус спустились на кухню как раз в ту минуту, когда из торгового зала вышел Чип, бывший морской пехотинец, который обычно обслуживал покупателей. Роз и представить не могла, как бы Чудсы без него справлялись.

– Не знаю, что я тут делаю, – сказал Чип. – На двери табличка «Закрыто», жалюзи опущены, свет не горит.

– Так, Чип, садись, – произнесла Парди. – Сейчас я тебе все объясню.

Чип устроился на табурете в кухонном уголке, у заваленного фанатской почтой стола, вокруг которого уже сидели родители Роз, ее братья и дедушка Балтазар. Альберт, отец Роз, снова и снова перечитывал официальное правительственное письмо, будто надеялся обнаружить на странице оставшуюся незамеченной мелкую сноску, полностью отменяющую запрет.

– Этот закон лишен всякого смысла! Абсолютно! – тихо негодовал он.

Лик проползла под столом и, вынырнув с другой стороны, залезла к матери на колени. Роз втиснулась между братьями.

– Согласна, закон бессмысленный, – заявила Парди. – И посему начиная с сегодняшнего дня пекарня «Следуй за чудом» возобновляет работу.

– Но, дорогая, – запротестовал Альберт, – это же нелегально!

– Голубушка, нам официально запретили печь, – поддержал его Балтазар, промокнув лысину носовым платком. – В документе четко и ясно сказано: если у нас меньше тысячи сотрудников, то работать нельзя. Даже тот знаменитый адвокат, Боб Соломон, не нашел, к чему придраться. А Большая Нелл Кейти, член Конгресса? Тоже ничегошеньки не смогла сделать против других политиков в Вашингтоне. Они хорошие люди, Боб и Нелл, но здесь мы столкнулись с настоящей подлостью.

Гус выгнул спину, зашипел и начал остервенело царапать деревянную ножку стола, точно клетку с мышами.

– Гус, не нужно портить мебель, – мягко сказала Парди.

Кот с несчастным видом лег на пол, немного поизвивался и в конце концов перевернулся на спину.

– Прошу прощения. Мы, скоттиш-фолды, таким образом реагируем на подлость.

– Согласно закону мы не можем заниматься выпечкой ради извлечения прибыли. – Глаза Парди странно блеснули. – Однако там ни словом не упоминается благотворительность. Нам запрещено торговать, но не печь!

Тим уронил челюсть.

– Ты же не хочешь сказать, что мы можем…

– …Раздавать выпечку бесплатно! – закончил за брата Алфи.

Тим схватился за голову – осторожно, чтобы не примять шипы.

– Ушам своим не верю, – прошептал он. – Так мы никогда не разбогатеем!

– Именно это я и предлагаю – раздавать выпечку бесплатно, – решительно выразилась Парди. – Прибыль для нас не главное. Мы нужны нашему городу!

Алфи театрально застонал. Альберт с улыбкой сложил письмо.

– Мы не можем себе позволить раздавать выпечку постоянно, – продолжала Парди, – но попытаться стоит, по крайней мере, до тех пор, пока не придумаем, как обойти этот нелепый закон.

– Уверен, это происки Лили. – Балтазар вышел из-за стола и, почесывая бороду, принялся мерить шагами кухню. – Не забывайте, она так и не вернула «Апокрифы[8]8
  Апокрифы – древние книги с религиозным содержанием, отличным от каноничного.


[Закрыть] Альбатроса». Ставлю буханку бананового хлеба «Выдай правду» на то, что Лили использует жуткие рецепты из этой брошюрки, чтобы посеять хаос в правительстве. Надо было мне уничтожить эти листки еще тогда, в 1972-м.

Прапрапрадедушка Роз частенько напоминал родным о рисках, связанных с «Апокрифами Альбатроса» – сборником особо вредных и опасных рецептов, которые много веков назад изложил предок Чудсов, считавшийся в семье паршивой овцой. До недавнего времени «Апокрифы» хранились в тайной нише на заднике обложки Поваренной книги Чудсов, но после того, как Лили проиграла на «Гала де Гато Гран» и вернула Книгу, «Апокрифов» на месте уже не было.

– Мы не можем этого утверждать, – возразил Альберт, хотя, по мнению Роз, его слова прозвучали так, словно он пытался убедить не Балтазара, а самого себя.

Старик в ответ лишь недоверчиво хмыкнул.

– Да какая разница? – воскликнул Тим. – Решить наши проблемы проще простого! Достаточно Роз сняться в рекламе кэкиксов от Кэти Киган, и безбедная жизнь на Таити нам всем обеспечена. Можно навсегда забыть о выпечке. За нас будут печь другие! – Он и Алфи дали друг другу «пять».

– Речь не о деньгах, Тимьян. – Парди отвесила старшему сыну шутливый подзатыльник. – Речь о жителях нашего города. Люди нуждаются в нас, а мы – в них. Выпечка – это наша сверхзадача.

– Кроме того, – подхватил Альберт, – это пока еще в наших силах. Мы всегда старались экономить и откладывать что-то на экстренный случай. Нынешняя ситуация – самый что ни на есть экстренный случай в истории Горести-Фолз.

В глубине души Роз вспыхнула крошечная искра – огонек надежды, желание сотворить добро единственным известным ей способом.

– Как будем действовать? – спросила она маму.

Парди улыбнулась, и Роз почувствовала, как тоска последних двадцати семи дней развеивается, словно туман на восходе солнца.

– Пекарня «Следуй за чудом» уходит в подполье! – объявила Парди. – Весь день и всю ночь будем печь, а начиная с завтрашнего утра будем развозить по городу пироги, торты и маффины. Жители Горести-Фолз поддержали нас в трудные времена, когда мы лишились Книги, теперь наш долг – поддержать их.

Альберт торжественно разорвал официальное письмо надвое.

– Это лучшая идея из всех, что я слышал, – сказал он.

Парди пересадила Лик на колени к отцу, поднялась и стала расхаживать взад-вперед по тесной кухне.

– Чип возьмет на себя закупку продуктов. – Она посмотрела на своего крепкого помощника. – Альберт, будь добр, составь список всех волшебных ингредиентов. – Гордо вздернув подбородок, Парди добавила: – Нас не сломить!

– Я помогу, мама, – сказала Роз, радуясь возможности отменить свое бездумное желание и впервые за целый месяц насладиться любимым делом. Никаких фото– и видеосъемок, никаких репортеров, только три поколения Чудсов, занятых тем, что всегда удавалось им лучше всего, – кухонным волшебством.

Часы показывали три часа ночи. Воздух на кухне был плотный, как виноградный джем. Роз разбила красное яйцо маскового неразлучника в миску с тестом для кабачковых маффинов, предназначенных для мистера Бэсстола и миссис Бэсстол-Репей – пожилых супругов, которые в отсутствие волшебной выпечки Чудсов опять стали стесняться друг друга.

– Мама, смотри, – сказала Роз. После добавления яйца тесто начало густеть, шипеть и стрелять в воздух маленькими сердечками из муки.

Парди, однако, ее не услышала: она вмешивала в заварной крем громкий крик малайзийского тукана удачи. Этим кремом она начинила «Хоральные профитроли» для участников городского хора Горести-Фолз, чьи голоса без волшебных профитролей звучали тихо и слабо.

– Что-что, солнышко? – переспросила Парди.

– Ладно, не важно, – ответила Роз и продолжила месить тесто.

Балтазар тем временем выпустил взгляд средневекового Третьего Ока в сливочную помадку «Отцы и дочери» для мистера Борзини и его дочки Линдси – благодаря помадке они лучше понимали друг друга.

– Никогда не смотри Третьему Оку прямо… в глаз, – предостерег Балтазар прапраправнучку, – если не хочешь ослепнуть.

«Взять на заметку, – подумала Роз. – Не ослепнуть».

Семья трудилась вот уже шестнадцать часов, а список выпечки, составленный Парди, уменьшился только наполовину.

Кухня была заставлена банками из синего стекла, в которых находились всевозможные чихи, фырки, феи, гномы, древние ящерицы, грибы-болтуны, выпученные глаза, штопорные мухи и горошины – прыгучие, светящиеся и прочие. Воздух полнился ароматами корицы, ванили и мускатного ореха, а также разнообразными звуками. Роз оставалось лишь надеяться, что соседям не придет в голову, будто Чудсы решили завести домашний зоопарк.

Альберт без устали таскал банку за банкой из секретного погреба, расположенного под полом огромной холодильной камеры («Дорогу, дорогу мне!»), пока темные от времени деревянные полки почти не опустели.

Тим и Алфи давно легли спать. В какой-то момент оба спустились чего-нибудь перекусить, однако стоило им увидеть царящий на кухне магический кавардак – щелкающие зубы, летающих кроликов, цветные фейерверки и фонтаны в дюжине металлических мисок разом, – как они быстренько ретировались наверх.

Чего только не приготовили Чудсы! Тут было и «Печенье правды» для печально известной лгуньи миссис Хэвгуд, и «Успокоительные блинчики» для сердитой шотландки миссис Карлсон, которая жила по соседству и иногда присматривала за Лик, и яблочные слойки «Вперед, к приключениям» для скромных сотрудниц «Дамской лиги библиотекарей». Для почти ослепшей флористки Флоренс кухонные волшебники напекли песочного печенья «Вижу все», для Пьера Гийома, хозяина французского бистро и известного шопоголика, – постный пирог с малиной «Фрамбуаз». Не забыли и про Девина Стетсона, светловолосого парнишку, о котором Роз думала по меньшей мере дважды в сутки на протяжении одного года, пяти месяцев и одиннадцати дней. Специально для Девина она испекла синнабоны «Дыши легко», призванные излечить частый насморк, бывший, как полагала Роз, единственным его недостатком.

К четырем часам утра Роз почувствовала, что изнемогает от жара. Она сказала Парди, что минутку передохнет, прилегла на скамейке у стола в кухонном уголке и моментально уснула.

Разбудили ее яркий, золотистый, как сливочное масло, солнечный свет и пушистая лапа шотландского вислоухого кота Гуса, тормошившая ее за плечо.

– Роз, пора заняться доставкой, – тихонько промурлыкал кот. – Вся выпечка из списка готова!

Роз рывком села и обнаружила спящих на полу маму, папу и Балтазара. На всех горизонтальных поверхностях выстроились белые коробочки с десертами, перевязанные полосатым красно-белым шпагатом.

Тим и Алфи уже загружали выпечку на заднее сиденье семейного минивэна. Лик помогала братьям – похлопывала коробочки перепачканными глазурью ладонями и приговаривала:

– Ладушки-ладушки!

Алфи усадил сестренку в детское автокресло и сел рядом с ней.

– Я за рулем, – объявил Тим, любивший напоминать окружающим, что в свои шестнадцать он уже достаточно взрослый и может водить машину. Он сунул руку в задний карман темно-синих джинсов и гордо извлек оттуда водительское удостоверение. На фото во всю длину были запечатлены его рыжие волосы, уложенные в острые шипы, из-за чего лицо поместилось в кадр не полностью, а только до нижней губы. – Фух, все в порядке, – сказал он. – Я просто проверял, не забыл ли права. Мои водительские права.

Роз закатила глаза.

– Ну, едем, эрмана[9]9
  Hermana – сестра (исп.).


[Закрыть], – сказал Тим. – Сегодня я твой шофер.

– Если ты не против, я, пожалуй, возьму свой велик, – отбилась Роз.

Тим бросил на нее косой взгляд, затем пожал плечами:

– Что ж, как эрмана решила, так и будет. – Едва приступив к школьным урокам испанского, Тим начал уснащать свою речь иностранными словечками, дабы придать себе обаяния и значительности.

– Ты же в курсе, что на велике нет кондиционера? – высунулся из окошка минивэна Алфи.

– В курсе, – подтвердила Роз.

Она выбрала несколько коробочек и переложила их из машины в переднюю корзинку велосипеда, а еще одну, самую важную, аккуратно поместила в свой рюкзачок. В последний момент в корзинку запрыгнул и Гус.

– В путь! – скомандовал он.

– О прекрасная Роза, сделай остановку у фонтана Реджинальда Горести, я изловлю себе завтрак, – попросил кот, приподняв мохнатую серую голову.

– Гус, в фонтане нет рыбы, – ответила Роз, продолжая крутить педали, – только мелочь, монеты по пять и десять центов, которые гуляющие бросают в воду на счастье. Традиция, знаешь ли.

– В таком случае я соберу эти монеты и куплю на них вкусной копченой рыбки.

Роз проехала мимо фонтана без остановки и припарковала велосипед перед одноэтажным домом супругов Бэсстол-Репей, заросшим плющом.

– Пожалуйста, помалкивай, – обратилась Роз к Гусу и расстегнула рюкзак.

Кот запрыгнул внутрь, покрутился на месте, устраиваясь поудобнее, потом высунул наружу мордочку.

– Знаю, знаю. – Он вздохнул. – Очень жаль, что при виде говорящего кота люди поголовно хлопаются в обморок.

Роз отвела в сторону завесу из плюща и нажала на кнопку дверного звонка в форме лягушки. Дверь открыл мистер Бэсстол, одетый в футболку с лягушкой и призывом «Поцелуй меня».

– Здравствуй, Роз, – произнес он. Выглядел мистер Бэсстол слегка приунывшим, хотя его жесткие седые волосы торчали во все стороны, как обычно. – С чем пришла?

Роз опустила глаза и прочла надпись на придверном коврике: «Рады лягушкам и некоторым людям».

– Как вы знаете, пекарня «Следуй за чудом» закрылась, – начала она, – но мы хотели бы поблагодарить вас за поддержку на конкурсе и угостить вашей любимой выпечкой – любовными… то есть кабачковыми маффинами.

– Ну и ну, – тихо проговорил старик. По мягкому блеску в его глазах Роз поняла, что он тронут, но ведь мистер Бэсстол всегда был крайне застенчив, оттого-то и понадобились «Любовные маффины». Заметив выглядывающие из рюкзака загнутые кошачьи уши, старик поинтересовался: – Эй, это кот? У него что-то не так с ушами?

– Нет-нет, все в порядке, – заверила Роз. – Это кот породы скоттиш-фолд, у них у всех такие ушки.

– А-а. – Мистер Бэсстол рассеянно откусил кусочек маффина. – Это как у лягушек – барабанные перепонки сразу за глазами.

Гус вдавил когти в спину Роз.

– Ай! – подпрыгнула от неожиданности она.

– Что? – не понял мистер Бэсстол.

– Ничего, – ответила Роз.

Не обращая на нее внимания, мистер Бэсстол, рассыпая крошки, откусил еще кусочек маффина и шумно его проглотил. Внезапно глаза старика засияли изумрудной зеленью, а плечи сами собой расправились. Прочистив горло, он завопил:

– О, Фелидия! Я снова должен покорить сердце моей возлюбленной, ибо она совершенна, а за совершенной женщиной мужчина обязан ухаживать ежедневно! Фелидия, я иду к тебе!