Текст книги "Хозяин моего дома"

Кэтрин Полански
Хозяин моего дома

1

Серебристый «ягуар» Миранды Деверил летел по прибрежному шоссе: Энди – так ее называли друзья – была жутко расстроена. Каждую пятницу, в течение уже семи лет мисс Деверил одолевала три с половиной часа пути от Лондона до Морвеллан-Холла в графстве Корнуолл. До сегодняшнего дня поездка всегда доставляла ей массу удовольствия: прекрасный закат, окрашивающий асфальт в сюрреалистические оттенки красного и золотого, урчание мощного мотора, скорость… И главный приз в конце пути: Дом, ее Дом, ее гордость – отреставрированное имение семнадцатого века. Вообще-то поместье существовало с одиннадцатого века, однако триста лет назад замок перестроили, превратив довольно-таки мрачную крепость в уютный дом.

Сегодня Энди раздражал и закат, и предстоящий уик-энд. Два дня бездействия и ожидания… Девушка пробормотала что-то нелицеприятное в адрес светила, медленно скатывающегося за горизонт, и вывела звук магнитолы на максимум: «Show must go on!» – вот уж действительно…

Еще три дня назад Энди считала, что ее жизнь распланирована на долгие годы, что удача сопутствует ей… если не в личной жизни, то в бизнесе – наверняка. Унаследовав в двадцать четыре года от отца сорок процентов акций сети супермаркетов DR, она вошла в совет директоров, затем стала одним из исполнительных директоров и, наконец, три года назад, в двадцать девять, заняла кресло генерального.

Тогда же Энди пришлось утратить романтические иллюзии: ее жених Тимоти Редклиф – обладатель двадцати процентов акций компании «Деверил и Редклиф» (DR) – не простил мисс Деверил победы в борьбе за президентское кресло.

Свадьба расстроилась, прежние отношения между Энди и Тимом так и не восстановились, но молодые люди оставались дружны: они ведь знали друг друга с детства, их деды основали DR, отцы сделали компанию одним из лидеров европейского рынка… Миранда, сколько себя помнила, всегда была влюблена в Тима, он же наслаждался вниманием красивой девушки… и многих других красавиц, как узнала Энди после расторжения помолвки, взглянув на мир без розовых очков.

Поражение в личной жизни, казалось, не очень огорчило Миранду. Она с увлечением бросилась в океан большого бизнеса. Но, видимо, предательство Тима задело ее гораздо сильнее, чем она была готова признать: замуж Энди так и не вышла, и даже длительных отношений с мужчинами не получалось.

Три дня назад Миранда занималась отчетами из филиалов, как всегда во вторник, когда в кабинет зашла Джин Холмс, главный аналитик DR.

– Энди, ты должна это увидеть… – Длинная сводка легла на стол.

– Что это, Джинни? – Мисс Деверил и мисс Холмс связывала давняя дружба, еще с университетской скамьи.

– Это сводка о закупках за последние полгода. А это – о среднерыночных ценах. И тут все очень странно. – Джинни потерла висок, словно отгоняя навязчивые мысли.

– О чем ты? Только без заумных слов, если можно. – Энди всегда недолюбливала бухгалтерию с ее бесконечными цифрами. Джин же чувствовала себя в этом, как рыба в воде.

– Если без умных слов, то мы уже полгода – то есть я надеюсь, что всего полгода, – закупаем многие товары по ценам значительно выше среднерыночных. Кто-то кладет денежки себе в карман: взятки от поставщиков за выгодные закупочные цены.

– Как это может быть? Уверена? – Энди не могла поверить, что это происходит с DR.

– Я все проверила несколько раз, подняла накладные, сходила на склады. И это еще не самое плохое…

– Но за закупки отвечает Тим, как он мог такое допустить? – Энди задала вопрос, но ответ она уже знала.

– Да, Тим. Но ты послушай, что мне рассказал Джон Уизерли…

– Менеджер складов DR Реддинга?

– Да, он. Обычно он не занимается этим, но пару дней назад один из его помощников заболел, и мистеру Уизерли самому пришлось сверять данные накладной с ярлыками на партии джема. В бумагах стояло, что джем свежий, но, по данным упаковки, срок годности истекал через три дня. Партия была закуплена по цене кондиционного товара, хотя продукты с истекающим сроком годности мы берем по сниженной цене и в малом количестве, чтобы успеть продать. А то количество джема, что поступило на склад, не разойдется за три дня.

– О господи…

– Я подняла бумаги, Энди. Там везде подпись Тима.

– О нет! Но… нет, дай я сама все просмотрю, Джинни.

Через полчаса Миранда подтвердила выводы аналитика.

– Но почему, зачем он это делает, Джин?

– Есть два варианта: или по глупости, или ему срочно нужны деньги. Оба варианта равновероятны. А может быть и так: по глупости и деньги нужны – одновременно.

– О, мисс Холмс, вы всегда были невысокого мнения об умственных способностях и моральных качествах Тимоти! – Миранда нашла в себе силы пошутить. – Я все еще не могу поверить.

– А зря. Я всегда говорила, что мистер Редклиф – редкий тупица и чрезвычайный негодяй. Не понимаю, почему ты ему веришь? После той истории с президентством и Сьюзан…

– Ой, Джинни, не начинай! Я знаю Тима с детства – он, может быть, и не идеал, но и не последний подлец. Я все еще склонна доверять ему. Дай мне пару дней, Джин.

Мисс Холмс скорчила гримаску и удалилась.

Ответы на все вопросы появились уже через сутки: Тим, ее Тим, Тим, на которого она полагалась, которому доверяла, мошенничал с поставками, чтобы заткнуть дыры в своем бюджете. Финансы Тимоти находились в плачевном состоянии. Уже в который раз. Но он ставил под угрозу компанию! Немыслимо! За последний год Тимоти Редклиф несколько раз вложил крупные суммы в убыточные предприятия, купил виллу в Монте-Карло, дом в Кенсингтоне; его преследовали неудачи на бирже – в общем, благосостояние висело на волоске.

И Тим опять – Миранда поморщилась – опять предал, как три года назад. Только тогда это коснулось только ее, теперь поставлено под удар множество людей: акционеры, служащие… И репутация компании.

Предатель! Миранде хотелось рвать и метать, вытрясти из Тима имена недобросовестных поставщиков… Нет, это не должно всплыть, скандал повредит компании…

Уже поздно ночью, бессмысленно уставившись в огонь камина, в библиотеке своего лондонского дома Энди приняла решение: в пятницу она пригласит Тима на завтрак и поставит перед выбором. Мередит-Хаус, ее лондонский особняк, казался Миранде более надежным и защищенным местом, чем кабинет в офисе компании.

Утром в пятницу Энди встала с гудящей головой. С особым тщанием причесалась, оделась, сделала макияж – все эти привычные действия придавали уверенности. Перед тем, как спуститься в столовую, Миранда оценивающе осмотрела свое отражение в огромном старинном зеркале и удовлетворенно хмыкнула. Природа одарила ее прекрасной внешностью: рыжие, пышные и густые волосы, зеленые глаза, правильные черты лица (многие назвали бы Энди скорее красивой, чем просто хорошенькой), пять футов девять дюймов роста, стройная фигура… Пять футов с огоньком, как называл ее отец.

Энди услышала звук колокольчика у входа, шаги экономки миссис Кеттл… Пора. Расправив плечи и вздернув подбородок, Миранда спустилась в столовую.

– Энди.

– Тим… – Миранда жестом предложила сесть за стол.

Гость явно удивился, обычно приветствие было более теплым.

– Чему я обязан столь необычной, но, безусловно, приятной встречей на рассвете?

Тим Редклиф был привлекательным мужчиной, осознавал это и с успехом пользовался данными ему богом достоинствами. Шелковистые светлые волосы, голубые глаза, немного асимметричные черты лица, обаятельная улыбка, высокий рост и подтянутая фигура.

Хоть в рекламе шампуня снимай! – ехидно подумала Энди, а вслух сказала:

– Не ёрничай, Тим. Разговор пойдет о неприятных вещах. – Тимоти заметно занервничал. – Вижу, ты догадываешься, о каких. Не думал же ты, что сможешь водить меня за нос вечно?

– Энди, милая, даже не могу предположить, о чем речь. Я никогда тебя не обманывал! – Улыбка Тима стала натянутой.

– Возьми синюю папку с сервировочного столика.

Редклиф листал материалы минут десять. По его напряженной позе Энди поняла, что ничего не упустила из грязных махинаций своего бывшего жениха.

– Это ужасно! Кто-то пытается очернить меня! – фальшиво возопил Тим.

Миранду неприятно поразила эта неуклюжая попытка Тима вывернуться из тупика, куда он сам себя загнал.

– Тим, не надо считать, что я глупее, чем есть на самом деле. Я проверила твое финансовое положение – ты на грани разорения. Причем, из-за собственной глупости и неосмотрительности. Ты предал меня. Предал не в первый раз.

– Энди, ты не веришь мне из-за той старой истории? Да, я был расстроен, что не стал президентом. Возможно, я обидел тебя, но не обманывал и не предавал…

– Ты так тогда расстроился, что уехал в Испанию с Сьюзан, оставив меня объяснять окружающим причины нашего разрыва… Что я должна была говорить? Мы расстались из-за того, что Тим не пропускал ни одной юбки? Что Тим пытался облить меня грязью, чтобы занять президентское кресло? Мне, почему-то оба этих варианта казались унизительными. Я промолчала. Ты все-таки был моим другом с детства, мы партнеры. Но и трех лет не прошло, как ты опять предал меня!

Энди несколько раз глубоко вздохнула и отпила сока из бокала, чтобы успокоиться.

Не поддавайся эмоциям, детка! – подсказала всегда рассудительная мисс Деверил, ее неизменно логичный внутренний голос.

– Энди, ты должна меня понять! Я запутался… – Тим понял, что проиграл, и пытался сдаться на выгодных условиях, рассчитывая если не на понимание, то хотя бы на жалость.

– Я поняла тебя восемь лет назад, когда ты продал половину своих сорока процентов акций, чтобы покрыть убытки от пустых прожектов, а ведь это стоило мне очень дорого, компанию лихорадило почти год. Я поняла тебя три года назад, хоть ты предал уже меня лично. Теперь ты предал не мои чувства, а дело моей жизни. Мое терпение лопнуло.

– Энди, я клянусь тебе, помоги мне еще раз, поверь – и я стану твоим рабом на всю оставшуюся жизнь! – Тимоти еще раз попробовал надавить на чувства.

– Нет, Тим. Ты ничему не учишься. Ты все хочешь получить без усилий, не разбираясь в средствах. Нет. – Миранда выдержала паузу. – Я предлагаю тебе выбор, – перешла она к следующей части экзекуции.

Тимоти заметно оживился. Но, как оказалось, Энди собиралась предложить совсем не то, на что он рассчитывал.

– Два варианта: или ты в понедельник под любым благовидным предлогом подаешь в отставку со всех постов и уходишь из совета директоров, предварительно назвав мне всех участников твоих махинаций; или я дам официальный ход этим материалам. – Энди показала вилкой на папку, которую Тим все еще держал в руках. – Ты сохранишь свои акции и доход с них, но не сможешь больше вредить мне и компании.

– Ты не сделаешь этого из уважения к памяти моего отца, если уж я сам и наше общее прошлое для тебя ничего не значат! – Тим вскочил со стула и заметался по комнате.

– Я устраняю тебя от дел компании именно из уважения к памяти твоего отца, чтобы ты не разрушил дело его жизни. А что касается нашего общего прошлого – это ты все разрушил, а не я!

Тим прекратил метаться и почти прокричал:

– Ты все разрушила! Айсберг в юбке! Компания, компания, всегда только компания! Никогда мне ни в чем не уступила, всегда все лучше меня делала! Даже эти старикашки из совета директоров всегда тебе в рот смотрели! «Мисс Деверил, мисс Деверил!». «А ваше предложение, мистер Редклиф, неприемлемо!» Если бы ты была хоть чуть-чуть женщиной! Просто милой красоткой! Нет, у тебя только цифры в голове. Даже в постели со мной ты думала о делах… Бизнес-мороженое!

Редклиф резко замолчал, увидев заледеневшее лицо Миранды.

– Даю тебе срок подумать до понедельника. – Энди позвонила в серебряный колокольчик. – Проводите мистера Редклифа, миссис Кеттл.

…«Ягуар» мягко съехал с шоссе на подъездную аллею имения Морвеллан-Холл, которое с тринадцатого века было родовым гнездом графов Мередит – вплоть до тысяча восемьсот шестьдесят восьмого года, когда внезапно и бесследно исчез двадцать второй граф – Эвард Морвеллан.

2

Эвард Морвеллан, граф Мередит, был зол на весь свет. День явно не задался, а вечер – тем более. Впрочем, если подумать, то прошедшая неделя тоже не отличалась какими-либо хорошими событиями. Потому он сидел в любимом кресле у камина, обнимал бутылку бренди и предавался печали.

Эвард опять получил отказ из Палаты лордов. Чертово графство – чувствуешь себя племенным жеребцом! «…Пока у графства Мередит нет наследника, мы не можем позволить Вам рисковать жизнью». Эти напыщенные лорды не разрешают ему купить офицерский патент и отправиться в Эфиопию с экспедиционным корпусом – лишают единственного достойного джентльмена занятия… Беспросветная скука зимних месяцев в Корнуолле… Только в начале мая установилась теплая погода, загремели грозы. В Морвеллан-Холле он хотя бы избавлен от стаек честолюбивых девиц на выданье… Сюда он мог приглашать тех, кого действительно желал видеть.

Бутылка показала дно. Слуги давно спят. Эвард раздумывал: пойти в буфет за бренди или налить портвейна, который всегда имелся в кабинете. Граф остановил выбор на портвейне: бродить со свечой по спящему дому… Нет, это навевает мысли о преданиях про бесследно исчезнувших членов благородного семейства… Или об аристократических призраках, разгуливающих по имению в грязных саванах и ржавых цепях. Как бы в ответ на мысли Эварда хлопнуло французское окно. Кажется, будет гроза: ветер стих, с моря набегали тучи.

Надо прогуляться… Свежий ветер выдует из головы все бредовые мысли о призраках и безвременно пропавших предках. А может быть, старые ворчуны из Палаты лордов правы, и пора жениться, завести детей? Эвард представил себя в окружении кучи малышей, читающим им сказки на ночь или гуляющим с детьми по Гайд-парку. И еще жена… милая, добрая, любящая его без памяти и ни слова не говорящая поперек. Если бы у него была жена, она бы этим вечером сидела рядом с ним и подливала ему бренди… Эвард скривился, спускаясь с небес на землю. Никакое бренди, разумеется, ему не светит. Жена через несколько лет брака начнет ворчать все больше и больше, а детей надо будет воспитывать и обеспечивать им образование… Словом, опять рутина и скука. Вот офицерский патент – совсем другое дело! Эварду очень хотелось в Эфиопию…

Он вздохнул, поднялся и, прихватив с собой бутылку, вышел через французское окно на свежий воздух. Правда, свежим он был весьма условно: стояла душная ночь, почти тропическая, нетипичная для английской погоды. Ветер скончался где-то в скалах, небо заволокли тяжелые тучи, и лишь изредка в щелочки между ними испуганно поглядывала луна, большая и круглая, как рыбий глаз.

К счастью, Эвард знал окрестности дома как свои пять пальцев. Еще бы: он родился и вырос здесь, в Морвеллан-Холле, и еще ребенком облазил всю обширную территорию поместья, разведав самые отдаленные уголки. Усадьба содержалась в идеальном состоянии; гости очень любили, приезжая к графу Мередит, устраивать пикники на безупречно подстриженных изумрудных лужайках или гулять по древнему лабиринту.

Граф постоял немного на террасе, ожидая, не подует ли ветер, но так и не дождался. Мир, казалось, перестал дышать. Эвард выбрал себе направление для поздней прогулки и, слегка пошатываясь, – бренди никак не хотело выветриваться, и в этом был виноват загулявший где-то ветер, – побрел в темноту.

Гравий хрустел под ногами. Эвард направлялся к лабиринту – самому старому и загадочному сооружению в усадьбе. Когда-то лабиринт был каменным, кажется, он существовал еще до появления на английской земле первых Морвелланов. Тогда было полно всяких предрассудков, люди верили в магию и прочую чепуху; семейные хроники, дрожа страницами, предполагали, что в лабиринте приносились человеческие жертвы. Эвард не верил этому: с чего бы? Кельты были, конечно, диким народом – в то время они там все были дикие, – но человеческие жертвы – это уже немного слишком. Кому их приносить, когда Англия даже тогда уже приняла христианство? И хотя в окрестностях лабиринта иногда исчезали люди, из этого не нужно делать поспешных выводов. Мало ли что может случиться с человеком, который вышел ночью погулять? Уж в наш-то просвещенный век – абсолютно ничего, – мрачно подумал Эвард.

В семнадцатом веке кладка стен лабиринта пришла в полную негодность: суровые ветры Корнуолла в буквальном смысле не оставили от нее камня на камне. И предок Эварда, граф Ричард Морвеллан, поддавшись модным веяниям, приказал снести остатки стен, а на их месте посадить вечнозеленый кустарник. Названия этого мерзкого растения с длинными шипами и словно лакированными листочками Эвард не знал, но росло оно на редкость буйно. Странное дело: кусты росли только на тех местах, где раньше находилась стена, ни на дюйм не отклоняясь от заданных линий. Их даже не требовалось подстригать. Что ж, меньше работы садовникам. Таким образом, лабиринт сохранил свою структуру, загадочность и неповторимость. Мало кому удавалось выбраться оттуда с первого раза. Но не графу Мередит! Отец Эварда показал сыну план лабиринта, когда мальчику исполнилось семь лет. Отныне наследник графа мог безбоязненно гулять по тихим аллеям с живыми зелеными стенами и добираться до сердца лабиринта – круглой площадки, посреди которой стояла вросшая в землю каменная скамья.

Дорожка, ведущая от дома к лабиринту, перекинулась горбатым мостиком через бурный ручей, который, недовольно ворча, нес свои воды к морю. Эвард немного постоял на мостике, пытаясь разглядеть бегущую воду, но смутно видел только белые бурунчики там, где вода разбивалась о камни.

Через несколько минут он добрел до лабиринта. Вечнозеленые кусты мрачно молчали: наверное, у них тоже было плохое настроение. Выглядел лабиринт довольно зловеще: черная стена, едва различимая в темноте, от которой явственно веяло холодом. Эварду невольно вспомнились сказки старой кухарки, которые он обожал слушать ребенком. Кухарка – кажется, ее звали Дейзи – вечерами сидела у очага, вязала носок и вешала сказочную лапшу на восторженно оттопыренные уши юного Морвеллана. Истории о драконах, ведьмах и вампирах Эвард слушал, раскрыв рот. Иногда эти истории приобретали весьма зловещий оттенок – чего стоит хотя бы рассказ о живой ноге повешенного разбойника, обитавшей в сундуке на чердаке и по ночам поедавшей детей! Чем именно нога их ела, кухарка не уточняла, и от этого было еще страшнее. Но все же действие этих историй разворачивалось где-то в невообразимой дали, а не здесь, под боком. Под боком был только лабиринт, и уж если Дейзи заговаривала о нем, Эвард потом долго не мог заснуть. Но его все равно тянуло в страшный лабиринт, по аллеям которого бродят живые мертвецы, катаются, ухая, отрезанные головы невинно убиенных и с заунывным звоном цепей гуляют призраки пропавших без вести графов Мередит. Это же так интересно и загадочно! Став старше, Эвард, разумеется, посмеялся над своими детскими фантазиями. Он часто гулял по лабиринту и днем, и вечером, и даже ночью, но ни разу не встречал там призраков. Иногда ему попадались заблудившиеся гости, однако в категорию мертвецов не попадали даже они: леди и джентльмены еще не успевали как следует проголодаться за время, прошедшее с завтрака, не то что отдать богу душу.

Хмыкнув и в очередной раз отхлебнув из бутылки – он уже и забыл, что пришел сюда освежиться и протрезветь, – Эвард решительно вошел под арку и оказался в лабиринте. Как ни странно, здесь было гораздо светлее, чем снаружи, хотя тень от высоких стен должна была сделать тьму грозовой ночи и вовсе непроглядной. Но Эварду показалось, что над лабиринтом светит луна, хотя он так и не смог ее увидеть. Ну и ладно. Он медленно пошел вперед, считая повороты. Через некоторое время граф вышел на центральную площадку и немедленно взглянул на небо: луны, разумеется, видно не было. Эвард со вздохом опустился на каменную скамью и сделал еще один глоток портвейна. Граф бездумно смотрел на ближайшую стенку, пока ему не показалось, что она начинает светиться. Что за бред!

– Мне надо меньше пить, – пробормотал граф, с сожалением отставляя полупустую бутылку. И вправду, пора завязывать с этим, жениться, зачать ребенка и после этого со спокойной душой укатить в Эфиопию. Или еще куда-нибудь. Если Палата Лордов и дальше будет трястись над ним, последним представителем рода Мередит, его скоро вообще перестанут выпускать из страны. Нет, надо жениться. Выбрать одну из этих милашек на выданье, устроить пышную церемонию венчания, съездить с ней в свадебное путешествие куда-нибудь… в Эфиопию, например… Нет, вряд ли жена оценит. Ладно, тогда провести с ней брачную ночь, убедиться в том, что наследник будет, и тогда уже приступать к осуществлению мечты…

Раскат грома пророкотал уже ближе, небо над головой Эварда расколола яркая вспышка. Ветер наконец проснулся и начал дуть порывами, ероша темные волосы графа. Эвард с удовольствием смотрел на небо, такая погода ему нравилась. От всего этого, положительно, веяло безумием: сидеть в бурную ночь в самом сердце лабиринта, несмотря на разгул стихий! Хоть какое-то развлечение.

Небо набухло заоблачным светом и обрушилось на Эварда потоками воды. Дождь был теплым, поэтому граф не двинулся с места. Промокнуть под майским дождем – не самая большая неприятность. Граф поднялся, сделал несколько шагов по направлению к выходу и… уперся в живую стену кустов.

В нетрезвом состоянии ошибиться легко. Пытаясь разглядеть выход, Эвард дождался, пока над головой полыхнет молния, и вот тут-то ему стало не по себе.

Выхода из лабиринта не было. Граф крепко зажмурился, пытаясь вырваться из плена бредовых видений. Когда же он открыл глаза, выход был на месте. Эвард, осуждая сам себя, покачал головой. Все, решено. Завтра он запирает винный погреб, достает из гардеробной синюю визитку, белый галстук и едет свататься. Хотя бы к той милой кудряшке Мэри, одарившей его многообещающим взглядом на последнем приеме у барона Торна.

Теперь в лабиринте все было правильно: темно, хоть глаз выколи, никакого призрачного мерцания, поэтому шел он большей частью на ощупь. Нет, милашка Мэри не подойдет. Если она столь многообещающе смотрела на него, кто ей помешает смотреть так и на остальных джентльменов? Нет, жена должна быть скромной, доброй, сидеть дома и заниматься хозяйством и детьми. И подливать Эварду бренди по вечерам. Да. Ему определенно нужна та, что согласится подливать бренди…

Дождь почти прекратился, и Эвард без приключений добрался до дома. Французское окно было закрыто. Наверное, оно хлопало и кто-то из слуг встал и закрыл его. Граф несколько минут постоял перед ним, размышляя, как попасть в дом.

Черный ход тоже оказался заперт, но обнаружилась приоткрытая створка окна в кухне. Какая опрометчивость! Впрочем, Морвеллан-Холл находится далеко от оживленных дорог, в ближайшей деревне даже трактира нет, и все же беспечность проявлять нельзя. Кряхтя, граф пролез через окно в дом и немедленно свалил что-то с кухонного стола, наделав шуму. Он представил, что будет, если сюда сбегутся слуги. Чего доброго, примут его за привидение или за вора. Эвард поспешно выскочил из кухни, прошел по коридору в холл и на ощупь поднялся на второй этаж. Гроза закончилась, луна так и не показалась, и вокруг царил мрак. Только из-под двери спальни Эварда пробивалась полоска света. Наверняка Джеймс обнаружил отсутствие хозяина и поджидает его, приготовив ванну и теплый халат. Как кстати… Эвард повернул ручку и распахнул дверь. И застыл на пороге.

Обстановка в спальне за три четверти часа отсутствия хозяина претерпела кардинальные изменения. Нет, камин, деревянные панели, пейзажи и жанровые сценки на стенах были знакомыми. И два кресла с вышитыми подушками остались на месте. И кровать, на которой с пятнадцатого века любили предаваться радостям любви графы, тоже стояла там, где ее поставили черт знает сколько лет назад. А вот все остальное… Занавески, столик, на котором ярко светится стеклянный шар… И главное – главное! – в кровати кто-то лежал.

Эвард сурово кашлянул и сделал шаг вперед, да так и застыл. На него изумленно смотрела рыжеволосая девушка. Она лежала в постели, укрывшись цветастым пледом, и держала в руках книгу.

– Юная леди, – строго спросил граф Морвеллан, – что вы делаете в моей постели?