Текст книги "Найди свою звезду"

Глава 5

– Ну нет, – пробормотала Энн, прикуривая сигарету. – Я так просто не сдамся.

Она глубоко затянулась и попыталась сообразить, что делать дальше. Близость Альберта подействовала на нее как ведро афродизиаков на голову. Мысли путались, Энн казалось, что она до сих пор чувствует запах его одеколона. «Алессандро Дель Аква», если ее не подводит память. Один из школьных товарищей Энн, с которым она некоторое время встречалась, пользовался этим одеколоном…

– Вы скучаете?

Энн резко повернула голову и увидела Матиаса Реннера. Он подошел бесшумно, как привидение.

– Простите, не хотел вас испугать. – Реннер достал пачку «Данхилла» и закурил. – Но вы с таким лицом стоите в полном одиночестве, что я решил подойти.

– Со мной все в порядке, – ответила Энн, возможно, излишне резко.

– Как хотите, – покладисто произнес Матиас. Энн, приподняв брови, внимательно оглядела его с головы до ног. У нее было плохое настроение, и подойди к ней сейчас сам Господь Бог, она бы не стеснялась в выражениях. Что уж говорить о какой-то там звезде мюзиклов!

– Вы действительно слишком положительный герой.

– Судя по тому, что вы так искрите, разговор с моим коллегой Кершнером не удался, – без малейших признаков раздражения констатировал Матиас.

Энн удивленно посмотрела на него: нет, этот человек на нее не злился. Забавлялся, скорее.

Теперь, когда у нее появилась возможность разглядеть его вблизи, и рядом не было Альберта, который мог затмить всякого, Энн без зазрения совести рассматривала Реннера – она же наглая журналистка, разве нет?

Матиас оказался не очень высок, всего на полголовы выше Энн, но сразу было видно, что спортом этот человек не пренебрегает. Судя по спокойной уверенности, с какой он держался, и идеально прямой спине, этот человек пребывал в гармонии с собственным телом. У Матиаса было красивое лицо с твердым подбородком, высокие скулы, типичный для истинного арийца прямой тонкий нос и большие шоколадно-карие глаза – как у героев японских мультиков. Темно-медовые волосы, расчесанные на классический пробор, были аккуратно собраны в хвост. Хвост так и щетинился буйными кудряшками. Наверняка гримеры подолгу плачут над Реннером, пытаясь приспособить на его голове очередной парик.

Вечерним нарядом Матиас пренебрег: на нем были черные джинсы, белая футболка и пиджак от Hugo Boss. Смотрелось отлично.

Опомнившись и слегка устыдившись собственного нахальства (но только слегка), Энн протянула Матиасу руку.

– Позвольте представиться, я…

– Энн Лейси, – прервал он ее. – Я слышал и запомнил. Вы англичанка, этот акцент я ни с каким другим не спутаю.

– Так заметно? – улыбнулась Энн.

– Почти нет. Вы давно живете в Германии?

– Полгода.

– Скоро станет незаметно совсем. К хорошему быстро привыкаешь. – Матиас затушил сигарету, но уходить не спешил. – Так вы получили нужное вам интервью, или нет?

– Скорее нет, чем да, – уныло констатировала Энн. В этот момент она сама почти верила в то, что приехала по поручению редактора из «Франкфурт Цайтунг» и теперь он взгреет ее за невыполненное задание. – Это был хороший шанс.

– Почему бы вам не связаться с Альбертом Кершнером через его агента? – спросил Матиас. – Фридрих Йенс – отличный парень, он с удовольствием вам поможет. Организует интервью в удобной обстановке. Сейчас здесь все… изрядно нетрезвы, все-таки закрытие мюзикла, который шел почти год. Или на том и строился ваш расчет? Вы хотели подловить Альберта в неофициальной обстановке?

– Что-то вроде того, – созналась Энн. О том, для чего она на самом деле хотела «подловить» Кершнера, следует, пожалуй, умолчать.

– Затея не из лучших. В качестве утешения могу предложить вам пару бокалов шампанского. Хотите?

– Мистер Реннер, – не удержалась Энн, – зачем вам это нужно?

– А у всего обязательно должна быть причина? – Матиас пожал плечами. – Ну ладно, давайте я что-нибудь придумаю, чтобы вам было спокойнее. Например, я вышел покурить, увидел расстроенную вас и решил поиграть в джентльмена.

– Судя по всему, вы и есть джентльмен. – Пожала плечами Энн.

– Все так ужасно? – уголком рта улыбнулся Матиас.

– Похоже, не лечится, – вздохнула Энн.

Реннер оказался приятным человеком; с такими мужчинами Энн всегда налаживала отличную дружбу. Она так и не поняла, что в ней нашла звезда вечера, да и не воспринимала Энн Матиаса как звезду: слишком он был простой и дружелюбный, словно парень из соседнего дома. Энн казалось немного странным, что многие люди на фуршете смотрят на Реннера, словно на полубога. Да, он прекрасно пел и вообще оказался отличным парнем, но почему многие, особенно девушки, опасались к нему подойти, Энн не понимала. Зато у нее тряслись коленки, если поблизости оказывался Альберт, не выпускавший руки своей блондинки.

Энн и думать позабыла о возвращении во Франкфурт. Она безнадежно опоздала на последний рейс ICE, но предпочитала об этом сейчас не думать. Когда вечеринка закончится, можно будет сообразить, как решить проблему, а теперь нужно ловить момент. Энн давно не оказывалась в столь приятной многолюдной компании; посетители «Пива и сосисок» не в счет. Там ей все-таки приходилось работать, а здесь никто не заставлял ее сновать по залу с подносом в руках. Реннер расспрашивал ее о работе, Энн скупо отвечала, стараясь слишком не завираться. Ей было немного стыдно из-за того, что она обманывает такого хорошего человека, но совесть скоро умолкла.

Это ведь всего на один вечер, сказала сама себе девушка и взяла следующий бокал с шампанским.

Люди понемногу начинали расходиться: многие актеры из массовки приехали на метро и теперь торопились по домам, пока подземку не закрыли. Энн отпила шампанского и печально обвела взглядом зал. Что же делать, как ей задержаться здесь? Мысль о крохотной квартире, куда предстояло вернуться, показалась отвратительной. Безнадежно. Без перспектив. И послезавтра идти к Бертольду таскать тарелки. Энн не принадлежит к этому яркому миру искусства, эти люди любезны с нею, но она не из их среды, и ей придется с ними расстаться.

Реннер, который уходил с кем-то поговорить и вернулся, заметил мрачное выражение на лице Энн.

– Вы снова расстроились. Так нельзя. Это хороший вечер, нужно веселиться, – мягко проговорил он.

– Вы такой правильный. – Энн скрестила руки на груди. – Настоящий немец.

– А вы очень сварливы – настоящая англичанка! – отбрил Матиас и тут же улыбнулся, чтобы смягчить свой выпад. – Будь я настоящим немцем, то отправился бы спать в десять вечера.

– Вы весь вечер меня опекали, а я даже спасибо не сказала, – в Энн внезапно заговорила совесть.

– Не стоит. Мне это не доставило труда, одно удовольствие… – прервал он вежливую тираду. – Ну вот, вы опять помрачнели. О чем вы думаете, фройляйн Лейси?

– О том, что скоро нужно будет уезжать, – честно сказала Энн и подавила совершенно неуместное желание разреветься.

– Вам здесь понравилось, я вижу.

– Я… – Внезапное озарение было подобно удару грома. Энн заговорила торопливо и чуть сбивчиво, пока вдохновение не покинуло ее. – Понимаете, я начинающая журналистка, и мне не хотелось бы провалить задание. У меня есть мечта: написать серию статей о готовящемся мюзикле «Овод». Сделать репортаж со спектаклей и гастролей, показать закулисную жизнь. Это очень нравится читателям. Но редактор отказался мне в этом помогать, сказал, чтобы я выкручивалась сама. Дескать, если я заполучу разрешение, то он возьмет материалы и напечатает – если они будут достаточно хороши. Но я не знаю, как подступиться, вот и пришла сегодня сюда. Подумала, что в неофициальной обстановке… Только не подумайте, будто я весь вечер общаюсь с вами только по работе!

– Я привык думать о людях в первую очередь хорошее, – дипломатично заметил Матиас.

– «Овод» – одна из моих любимых книг, и мне очень хочется увидеть, как будет выглядеть мюзикл. Я бы так написала о нем, что это принесло бы всем только пользу!

Идея и вправду была замечательная. Если Энн удалось бы написать серию таких статей, к черту «Мечту рыболова»! Подобный материал можно предложить и в крупное издание, а потом попроситься штатным корреспондентом…

– Интересная мысль. – По лицу Матиаса нельзя было прочитать, о чем он думает. – А вы далеко пойдете. Если, конечно, удача и дальше будет вам улыбаться. Идемте.

– Вы препроводите меня на выход вместе с моими корыстными намерениями? – мрачно пошутила Энн, шагая вслед за Реннером сквозь изрядно поредевшую толпу.

– Хуже. Я предоставлю вам возможность отвечать за свои слова. Идемте, нам сюда.

Матиас провел Энн длинным коридором и постучал в последнюю дверь.

– Войдите, – послышался густой бас.

Реннер толкнул дверь и жестом предложил Энн зайти. Девушка вошла, слегка оробев: ее, оказывается, привели в кабинет немаленьких размеров. Посреди комнаты стоял тяжелый стол, за которым сидели трое: двое мужчин и одна женщина средних лет. Они прервали негромкий разговор и с любопытством посмотрели на вошедших.

– У нас так всегда, – весело заметил Матиас, закрывая дверь, – труппа отдыхает, а начальство совещается.

– Самое время, – кивнула женщина; она была некрасива, с крупными чертами лица, но когда улыбнулась… Энн подумала, что редко у кого встречала такую обаятельную улыбку. – В обычный день прохода не дадут.

– Позвольте вам представить наших олимпийских богов, – сказал Матиас, обращаясь к Энн. – Это Амалия Дельбрюк, хореограф. – Дама благосклонно кивнула. – Конрад Франке, режиссер-постановщик «Робин Гуда» и «Овода». – Седовласый худой мужчина молча и оценивающе взглянул на Энн. – И, наконец, наш идейный вдохновитель и автор либретто Вольф Малер. – Легендарный автор мюзиклов, о котором Энн читала буквально на прошлой неделе, был внушительным человеком в дорогом черном костюме. – Амалия, Конрад, Вольф, это Энн Лейси из «Франкфурт Цайтунг».

Черт, вот влипла. Сейчас наверняка начнутся неудобные вопросы. Тем не менее, Энн нашла в себе силы кивать и улыбаться.

– К сожалению, наш любимый композитор и музыкальный руководитель нынче отсутствует, – продолжил Матиас. – Однако не беда. У фройляйн Лейси есть замечательный план на серию статей, который может быть нам полезен.

– Матиас, ты заделался пиар-менеджером? – недовольно сдвинула брови Амалия. – Кажется, это не твоя профессия.

– Протекция, мой мальчик? – хмыкнул Малер. – Не ожидал от тебя.

Реннер ничуть не смутился.

– Не вы ли, Вольф, говорили мне не далее как на прошлой неделе о падении рейтинга? И не ты ли, Амалия, утверждала, что нам необходима новая рекламная кампания? Ты ведь тоже не пиар-менеджер. – Указал на очевидные, по всей вероятности, факты Реннер.

– Матиас, может быть, мы не будем говорить это при журналистке? – холодно осведомился Конрад Франке. – Представляю, что за статью она напишет.

– Не напишу, – буркнула Энн.

– Тогда зачем вы здесь, если не писать статьи? – скептически заметил Малер.

– Возможно, фройляйн Лейси просто не удается вставить ни слова. – Реннер уселся на стул и закинул ногу на ногу.

– Мы вас слушаем, – бесстрастно сказал Франке.

Энн постаралась собраться с мыслями – нелегкое занятие, особенно если голова гудит от шампанского. Она не понимала, зачем Реннеру понадобилось так с ней поступать и какая ему в этом выгода; возможно, он тоже выпил больше, чем следует, и пошел вразнос. У звезд свои причуды. А ей, Энн, представился уникальный шанс. Кто бы ее стал слушать в этом кабинете, если бы не Матиас?

Набрав воздуху в грудь и собрав в кучку разбегавшиеся мысли, Энн четко изложила троице главарей так внезапно осенившую ее идею.

– Мне казалось, что будет интересно, если подать материал с точки зрения участницы труппы, – вдохновенно врала Энн. Чем дальше, тем больше ей нравилась эта задумка. – Если бы была возможность присутствовать на репетициях, помогать в создании мюзикла, чтобы на собственном опыте узнать, каково это. Ведь со стороны кажется, что это очень просто. Мало кто представляет, что это тяжелый труд. Хотя и очень приятный.

Начальники переглянулись.

– Вы делаете это по заказу «Франкфурт Цайтунг»? – осведомился Малер.

– Ммм… не совсем. – Энн понимала, что всякая ложь имеет границы. – Если материал получится, я в первую очередь предложу его им, однако, думаю, он вполне может оказаться и в другом издании.

В «Мечте рыболова», ага.

– То есть вы не командированы с этим заказом напрямую? – уточнил Франке.

– Нет, – тихо сказала Энн. И черт ее дернул ввязаться в эту безумную затею! Она внезапно осознала, где находится, и липкий страх заставил ее сердце забиться сильнее. Однако воспоминание о синих глаза Альберта заставляло ее стоять на месте, а не бежать отсюда с воплями.

– Похвальная инициатива, – весело сказала Амалия. – Мне нравится нынешняя молодежь в журналистике. Очень изобретательно.

– Фройляйн Лейси, нам понадобится от вас подтверждение, что вы работаете в журналистике. – Малер посмотрел на коллег. – Я думаю, запрос отсылать не будем? Таблоиды обычно долго корпят над ответами. Если девушка принесет бумагу за подписью главного редактора, думаю, этого будет достаточно.

– Вполне, – кивнула Амалия.

– Тебе не кажется, Вольф, что это должен решать пиар-отдел? – хмуро сказал Франке.

– Пиар-отдел эту идею поддержит. К тому же Матиас просит за девушку, – махнула рукой в сторону Реннера Амалия.

– Верно, я редко что-нибудь прошу, – подал голос Реннер.

– Сама скромность, – улыбнулась Амалия. – В общем, вы поняли, фройляйн Лейси? Мы ждем вас с письмом из редакции… скажем, через две недели. Матиас, будь любезен, найди Виктора, пусть он снабдит журналистку адресами и контактными телефонами.

– Так просто… – ошеломленно сказала Энн, когда они с Реннером вышли из кабинета.

Матиас пожал плечами. Он выглядел сейчас почти мальчишкой: глаза веселые, руки засунуты в карманы джинсов, в зубах палочка от коктейльного зонтика.

– В мире вообще мало сложных вещей. А если вести себя свободно и открыто, удача обязательно улыбнется, – лучезарно и открыто улыбнулся Матиас.

– Вы просто кладезь житейских премудростей, – рассмеялась Энн. Ей до сих пор не верилось, что авантюра удалась. Да еще как! О таком она и не мечтала. Оставалась маленькая проблема – письмо из редакции. Но у нее две недели, чтобы что-нибудь придумать.

– Так и есть, – кивнул Матиас. – Что ж, до встречи, фройляйн Лейси.

– Угу, – рассеянно кивнула Энн, думая, куда же деваться теперь. Нет, у нее на карточке, конечно, есть деньги, и хватит заплатить за ночь в гостинице, но уж очень не хотелось тратить драгоценные сбережения.

– Какие-то проблемы? – осведомился Матиас.

– Я задержалась здесь и боюсь, что поезда на Франкфурт уже не ходят, – созналась девушка, хотя очень не хотелось выглядеть беспомощной. Да еще перед таким человеком. Реннер вдруг стал внушать ей робость, показался выше, старше и жестче. Это же человек-звезда, а Энн так запросто с ним обращается…

– Это не проблема. Кажется, один из наших декораторов живет во Франкфурте, и он еще не уехал. Я попрошу его подвезти вас, – легко разрешил ее проблему Реннер.

Глава 6

Матиас Реннер остановил свой «фольксваген» серебристого цвета напротив дверей ресторана «Лорелея». У входа мялся скучающий швейцар, который весьма оживился при виде посетителя и поспешно распахнул перед Матиасом дверь. Стража порядка можно было понять: мало кто является в ресторан в двенадцать часов дня, когда заведение только что открылось и даже шеф-повар еще не проснулся.

В зале было почти пусто. К Матиасу тут же подлетел улыбающийся официант.

– Добрый день! Вы хотите пообедать, выпить кофе?

– Меня ждут. – Ирма уже махала ему из-за столика. – Принесите меню на тот столик, пожалуйста.

Когда Реннер подошел, Ирма растянула тонкие губы в улыбке, которую при всем желании нельзя было назвать любезной.

– Наконец-то. Я жду тебя уже десять минут, – недовольно проговорила она.

– Прости, простоял эти десять минут в пробке. – Матиас бросил ключи от машины на стол и взял из рук официанта увесистую папку меню. – Будешь обедать?

Ирма скривилась и отхлебнула из высокого запотевшего стакана минералку без газа.

– Здесь готовят отвратительную жирную еду. Я съела бы греческий салат, но не уверена, что его подадут как нужно, – поморщилась она.

– Все-таки рискнем. Если не понравится, я съем твою порцию. – Матиас сделал заказ и отпустил официанта, после чего откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди. – У меня не очень много времени, Ирма. Я надеюсь, это приглашение на ланч не будет… бесполезным?

Она усмехнулась и покачала головой.

Матиас молча разглядывал ее. У Ирмы Шеффер были длинные прямые черные волосы, которыми она по праву гордилась: они сверкающим водопадом спускались до талии. Ирма всегда носила их распущенными. Матиас знал, сколько времени она проводила в ванной, прежде чем выйти на улицу. В сочетании с пронзительно-голубыми глазами эти волосы смотрелись потрясающе. Да и лицо Ирмы – породистое лицо немецкой аристократки – было словно вылеплено современным скульптором-романтиком. Брови вразлет, густые ресницы, тонкая линия скул, удивительная ямочка на подбородке… Мужчины сходили по ней с ума. И Матиас не был исключением.

Ирма снова взяла стакан и улыбнулась Реннеру. На ее запястье звякнули бубенчиками браслеты: нынешней весной Ирма предпочитала наряды в стиле фолк. К браслетам прилагалась пестрая блузка и широкая цыганская юбка. Массивное ожерелье, смотревшееся на тонкой шее Ирмы безупречно, тоже позвякивало бубенчиками.

– Я знаю, что ты для меня слишком занят, – протянула Ирма. – Так было всегда.

– Не начинай, – поморщился Матиас.

– Конечно, мы все это уже обговорили, – фыркнула она.

– Ирма, я не понимаю, что тебе нужно от меня сегодня. – Реннер не стал ходить вокруг да около. – Ты сорвала меня с репетиции.

– Я знаю, что ты трудоголик, дорогой, не нужно мне лишний раз напоминать. – Ирма наклонилась вперед, и взгляд Матиаса невольно остановился на ее достаточно откровенном декольте. От женщины это не ускользнуло. – Но надо иногда отдыхать. Я хочу, чтобы ты пошел со мной и провел два часа, не думая о своих дурацких репетициях.

Матиас молча смотрел на нее. Те фразы Ирмы, которые не начинались с «я знаю», начинались с «я хочу». Она всегда была такой, сколько Матиас ее помнил. Их знакомство тоже началось с этих двух непременных составляющих речи Ирмы. На одном из пресс-фуршетов, где Реннер давал интервью прорве журналистов, Ирма подошла к нему и сказала: «Я знаю, что вы Матиас Реннер. Я хочу, чтобы вы сейчас пошли со мной». И, не спрашивая разрешения, взяла его под руку.

Тогда Матиасу показалось это забавным. Они с Ирмой вместе уехали с вечеринки и начали заниматься любовью уже на заднем сидении такси. Матиас смутно помнил, как осуждающе поглядывал на них водитель в зеркальце заднего вида. Впрочем, в тот момент это было абсолютно неважно.

Тогда это был просто интересный секс. Уже потом Матиас влюбился в Ирму так, что уши закладывало.

– Ваш греческий салат.

Официант поставил перед Матиасом тарелку, и Реннер сморгнул пелену наваждения. Ирма с недовольной гримасой откинулась назад. Она презирала официантов – аристократические замашки, которые всю жизнь вбивал в нее отец, со временем превратились в обыкновенный снобизм.

Матиас взялся за вилку.

– Ирма, у меня нет этих двух часов. Это раз. А два…

– Я знаю, – оборвала его Ирма. – Я все знаю наперед, что ты скажешь. Это всего лишь отличный секс, Матиас, можно было бы не придавать этому такого значения.

– А я придаю. – Достаточно спокойно парировал Матиас.

– Тяжело, наверное, так жить.

– Это стало для тебя открытием? – Взглянул ей в глаза Матиас.

– Нет, конечно. – Она попробовала салат. – Так и знала, что не будет ничего приличного.

Матиас пожал плечами: ему салат понравился. Не нравилось поведение Ирмы и та откровенность, с которой она демонстративно предъявляла на него права. Некие права у нее имелись, но эта женщина полагает, что гораздо большие, чем есть на самом деле.

– Ладно, – сказала Ирма, – но мы же увидимся вечером? Мы еще не обсудили все дела.

– Может быть, – ответил Матиас после паузы. В кармане у него зазвонил мобильный телефон. Как пить дать, это Конрад, который интересуется, где загулял его драгоценный Овод.

Энн вышла на работу, так и не решив, как ей ухитриться и раздобыть письмо от редактора «Франкфурт Цайтунг». Пока что в голову не приходило ни одной хорошей идеи. В общем-то, не было вообще ни одной идеи. От отчаяния Энн уже подумывала о том, чтобы вломиться в редакцию, украсть бланк и подделать подпись. Если бы еще знать, как выглядит эта самая подпись. Впрочем, взлом офиса тоже грозил тюремным сроком. Однако, Энн согласна была рискнуть, лишь бы оказаться поблизости от Альберта Кершнера. Она была готова на все, что угодно. Только вот криминальных способностей она в себе не ощущала. Мысль о взломе пришлось отвергнуть, как фантастическую. Проще говоря, идей не было. Администрация мюзикла вряд ли благосклонно отнесется к рекомендательному письму из «Мечты рыболова» взамен аналогичной бумаги из «Франкфурт Цайтунг». К тому же, Энн подозревала, что герр Сюмме примет ее за сумасшедшую, если она обратится к нему с подобной просьбой. Изданию про рыбалку неинтересен материал про мюзикл «Овод». Хотя… название вполне подходящее, стоит отметить.

Энн настолько погрузилась в мысли о способах заполучить вожделенное письмо, что рассеянно выполняла свои прямые служебные обязанности. Пару раз она перепутала столики, несколько раз – заказы. Когда Энн в очередной раз подошла к стойке, Бертольд подозвал девушку к себе.

– Что с тобой творится, фройляйн? – Прищурился хозяин «Пива и сосисок». – Ты на мюзикл-то съездила?

– Да. – Ответила Энн. – В этом-то и дело.

– Поподробнее можно? – осведомился Бертольд.

Энн помедлила. Что она могла сказать? «Я влюбилась по уши в звезду, наврала с три короба администрации мюзикла, и теперь мне нужно письмо из редакции, которая даже имени моего ни разу не слышала». Бред какой-то.

– Я не успела на последний поезд, поэтому вообще не выспалась, – выдала полуправду Энн. – Прости, я постараюсь быть внимательнее.

– Иди-ка ты лучше домой, выспись, – похлопал ее по плечу Бертольд.

– Спасибо. – Согласилась Энн. – Наверное, мне действительно лучше пойти домой.

К себе в квартиру Энн, однако, не пошла. Пару часов она провела, дефилируя туда-сюда у дверей здания, где находилась редакция «Франкфурт Цайтунг». Войти она не решилась. Потом Энн все же вернулась домой. Квартирка неожиданно показалась совсем убогой. Призрак удачи и резкого карьерного взлета, не говоря уже о надежде на роман с Альбертом Кершнером, сделали реальность беспросветно мрачной. Энн даже разрыдалась, рухнула на кровать и целый час поливала слезами подушку. Когда слезы иссякли, девушка вытерла распухший нос и поставила чайник. Надо думать, а не рыдать. Думы тоже пользы не принесли. Прошло уже три дня из отпущенных ей двух недель. Надежда таяла. Тогда, в театре, Энн казалось, что добыть письмо – такая мелочь, главное, что согласие руководителей труппы получено. Теперь же она снова оказалась в тупике. Такое ощущение, что вся ее жизнь состоит из сплошных табличек «Прохода нет». Или того хуже: «Выхода нет».

Даже не выпив кофе, Энн отправилась на работу. В «Пиве и сосисках» было тихо и спокойно. Бертольд скучал а стойкой, в столь ранний час посетителей практически не было, только в углу флегматично поглощал сосиску мрачный субъект, читавший «Франкфурт Цайтунг». Увидев газету, Энн едва не разрыдалась. Бертольд подозрительно уставился на шмыгающую носом сотрудницу.

– Энн, дорогуша, ты что-то от меня скрываешь, – погрозил он пальцем.

– Что? – очнулась от мрачных дум девушка.

– Поведай мне, отчего грусть в глазах и тоска в сердце? Неужели сказание о доблестном благородном разбойнике могло так испортить настроение?

– О каком разбойнике?

– Так, стоп. Ты какой мюзикл смотрела? «Робин Гуд»?

– А? Да, его.

– Вот ответь мне теперь, отчего такая тоска?

– Дело не в мюзикле. То есть, не совсем в нем.

– Все, ты меня окончательно заинтриговала. – Бертольд перекинул полотенце, которым протирал стаканы, через плечо и взял Энн за руку. – Рассказывай, что случилось? Ты влюбилась в исполнителя главной роли?

Энн моргнула.

– Не молчи, скажи хоть что-нибудь!

– Я…

– Дальше!

– Понимаешь…

– Я все понимаю.

– Ну, в общем…

Бертольд закатил глаза.

– Я получила заказ на цикл статей о их новом мюзикле «Овод». Но я сказала, что я корреспондент газеты «Франкфурт Цайтунг».

– В целом, ситуация понятна, – крякнул Бертольд.

– Мне нужно рекомендательное письмо от редактора «Франкфурт Цайтунг». И я не знаю, что мне теперь делать. Ведь в газете меня никто не знает. А это такой шанс! Я бы сразу пробилась в первый эшелон!

– Значит, ты хочешь меня покинуть, – в притворном горе воздел руки Бертольд.

– Это единственная моя возможность! Больше такой не будет!

– Неужели столь страстное желание попасть в театр связано лишь с карьерными устремлениями? – Поднял палец Бертольд.

– Честно сказать… Не только.

– Значит, влюбленность в звезду все же имеет место быть!

– Я бы не стала называть это влюбленностью, – покривила душой Энн.

– Как бы там ни было, тебе нужно письмо.

– Нужно. Но шансов нет. Нужно успокоиться и продолжать работать.

– Энн, дорогуша, мечты должны исполняться!

– Я ничего не могу поделать! – в отчаянье слишком громко выкрикнула Энн.

– Тише, милая фройляйн. – Положил ей руку на плечо хозяин «Пива и сосисок». – Стой здесь, никуда не уходи.

– Куда я могу уйти? – проговорила вслед удаляющемуся Бертольду Энн.

Девушка села за стойку и проследила глазами за работодателем. Бертольд подошел к единственному посетителю и о чем-то с ним пошептался. Мрачный субъект несколько раз кивнул, достал из внутреннего кармана ручку, из портфеля лист бумаги и что-то написал. Энн моргнула.

Бертольд вернулся к стойке. И протянул девушке листок, полученный от посетителя.

– Что это? – Энн прочитала текст, начертанный резкими, почти готическими буквами.

«Подтверждаю, что Энн Лейси является лучшей официанткой. Редактор Франкфурт Цайтунг». Дальше стояло имя, фамилия и подпись.

– Что это? – снова спросила Энн.

– Это то, что поможет тебе воплотить мечту. – Пояснил Бертольд.

– И каким образом?

– Какая ты непонятливая! Немного ловкости рук, и слово «официантка» превратится в «корреспондент»!

– Но это же подделка!

– Победителей не судят, как тебе известно. Привези статьи – и наш вариант письма станет правдой.

– Но как вам удалось?

– Главный редактор «Цайтунга» – наш постоянный посетитель. И я просто попросил. Ему ничего не стоит черкнуть пару слов.