Текст книги "Цвет любви"

6

– Вы серьезно?

Я смотрю на Энни, когда поезд метро, которое называют здесь «трубой», проносится по стрелке и нас встряхивает. Половина восьмого утра, в вагоне полно людей, и всем им, как и нам, нужно в Сити, чтобы вовремя быть на работе, поэтому нам приходится стоять и крепко держаться за поручни.

– Иначе зачем бы я предлагала, – усмехается Энни. – Когда ты пошла спать, мы с ребятами обсудили это, и все были за. – Девушка подмигивает мне. – Особенно Маркус. Думаю, ты произвела на него особенно неизгладимое впечатление.

– Как мило с вашей стороны. – Я все еще не помню себя от счастья: я могу остаться в этой квартире на весь период практики! Энни только что предложила это, и мне хочется ущипнуть ее от радости и восхищения. Проснувшись сегодня утром, я ужаснулась предстоящим мне поискам пристанища. – Конечно же, я немедленно внесу свою долю квартплаты, – решительно заявляю я.

Энни отмахивается.

– Там видно будет. Тебе ведь нужно для начала пережить потерю трехсот фунтов. Кстати: можем сегодня после работы зайти в полицию и написать заявление, если хочешь. Кто знает, возможно, они поймают того парня.

– Да, давай, – отвечаю я, но втайне я уже совсем не огорчена тем, что у меня не сложилось с квартирой в Уайтчепел. Альтернатива-то намного лучше! Мне не придется сидеть вечерами одной в квартире, я смогу проводить время с тремя по-настоящему милыми людьми. У меня появился настоящий дом в этом чужом городе, и это потрясающее чувство. Все могло сложиться совсем иначе.

От станции метро «Мургейт» мы добегаем до здания компании «Хантингтон» у Лондонской стены. День снова обещает быть чудесным, небо голубое, безоблачное и отражает состояние моей души. Поднимаясь в лифте наверх, Энни рассказывает мне, на каких этажах находятся различные отделы.

– А где административный этаж? – Вопрос вырывается у меня прежде, чем я успеваю подумать.

Она поднимает брови.

– Ты опять начинаешь?

– Просто спросила, – оправдываюсь я, и Энни сдается. Она указывает на верхнюю кнопку на панели.

– На самом верху. Оттуда открывается фантастический вид на Сити.

Лифт останавливается на четвертом этаже, и мы снова оказываемся в холле отдела. Но мы не успели дойти до своих кабинетов: когда мы поравнялись с секретариатом, нас окликнула Вероника Хетчфилд.

– Минутку, мисс Лоусон. Только что звонил босс. Он хочет поговорить с вами.

Я застываю на месте. Босс? Затем я понимаю, что она наверняка имеет в виду начальника отдела.

– Спасибо, – отвечаю я и направляюсь к офису Клайва Реншоу. Но женщина останавливает меня.

– Не туда. Кабинет мистера Хантингтона наверху.

Я так судорожно сглатываю, что мне становится больно.

– Мистера Хантингтона? – хриплым голосом повторяю я. – Вы имеете в виду, что босс – мистер Хантингтон?

Она смотрит на меня, высоко подняв брови.

– Мистер Хантингтон – босс, именно, – повторяет она, и до меня доходит, насколько глупым был мой вопрос.

– То есть именно он хочет со мной поговорить?

– Так он сказал, когда только что звонил. – Она нетерпеливо машет рукой. – Так что вперед, не заставляйте его ждать. Он такого терпеть не может.

Стоящая рядом со мной Энни широко открывает глаза, да и Вероника, похоже, считает необычным, что меня уже на второй день практики вызывают на административный этаж, потому что внимательно приглядывается ко мне. И это нервирует меня еще сильнее.

– Ну, я пошла. – Я отдаю Энни свою сумочку и тонкий летний плащ, затем снова направляюсь к лифту, из которого мы только что вышли. Сердце выскакивает из груди.

– Поезжай на самый верх, там еще одна приемная. Секретарша проведет тебя к нему, – кричит мне вслед Энни, и я киваю, с неуверенной улыбкой оборачиваясь через плечо, прежде чем нажать на кнопку.

Лифт поднимается наверх с пугающей быстротой, а когда двери открываются, я с удивлением вхожу в средоточие власти «Хантингтон венчурс». Ух ты! Холл грандиозен, внешние стены, как и повсюду в здании, представляют собой огромные окна, и отсюда действительно открывается захватывающий вид на город. Здесь тихо, поскольку мягкое ковровое покрытие, кажется, поглощает все звуки. Мои тоже, когда я ступаю на него, проходя мимо двух благородных дизайнерских кресел, предназначенных, очевидно, для ожидающих посетителей, и направляюсь к темному письменному столу, стоящему между четырьмя дверями. Они, впрочем, не стеклянные, как внизу, и не позволяют увидеть, что находится за ними.

Привлекательная черноволосая женщина поднимает голову, когда я подхожу к ней. И приветливо улыбается.

– А, мисс Лоусон, – произносит она, как будто я бывала здесь уже сотню раз, и встает. – Мистер Хантингтон ожидает вас.

Она обходит письменный стол и направляется к двери справа. Ее синий, цвета сапфира, костюм выглядит дорого и элегантно, и я вдруг осознаю, что в плане модной одежды мне за ней не угнаться. Вчерашний черный наряд я сменила на светлую юбку и бледно-зеленую блузку. Стоя сегодня перед еще не распакованным чемоданом, я вспомнила слова Хоуп и подобрала то, что казалось мне наиболее весенним.

Я нервно поправляю узкую юбку, тут же пожалев об этом. Ее зеленый цвет далеко не так ярок, как синий цвет костюма секретарши, наоборот. Теперь он мне кажется очень скучным. Я поспешно оглядываю себя и расстегиваю еще одну пуговицу на блузке. Теперь в вырезе видны кружева сорочки, и я чувствую себя немного привлекательнее.

Женщина открывает дверь и сообщает, что я пришла. Кивнув мне, она приглашает меня войти в комнату, и я нерешительно повинуюсь. Как только я переступаю порог, дверь тут же закрывается снова, и я остаюсь наедине с боссом.

Джонатан Хантингтон сидит за широким элегантным столом из благородной древесины в конце длинной комнаты размером с конференц-зал на нашем этаже, где мы сидели вчера. Нет, она даже больше, с уголком из кожаных диванов коньячного цвета справа от меня и светлыми шкафами вдоль стен, очень гармонирующими с простой, но наверняка весьма дорогой обстановкой. Стена за письменным столом полностью стеклянная, а за ней раскинулась грандиозная панорама лондонского Сити.

«Какой вид», – думаю я, точно не зная, что производит на меня большее впечатление: город или мужчина, вставший из-за стола и направляющийся ко мне.

– Мисс Лоусон. – У него низкий и мягкий голос, и по спине у меня пробегает холодок из-за того, что он кажется мне таким приятным. С бьющимся сердцем я иду ему навстречу по толстому ковру. Я понятия не имею, что ему может быть от меня нужно, и страшно нервничаю.

Чем ближе мы подходим друг к другу, тем лучше я могу разглядеть его черты: угловатый подбородок, высокие скулы, полные губы. Я вижу его голубые глаза, особенно сильно выделяющиеся на загорелом лице, и эту легкую улыбку, которая так смутила меня еще вчера. Он снова во всем черном, и волосы спадают на лоб, однако сегодня он чисто выбрит.

Мы останавливаемся друг напротив друга, и я чувствую запах его лосьона, от которого у меня также подгибаются колени. Он протягивает мне руку, я ему тоже. Его рукопожатие теплое и крепкое, но длится всего секунду, он тут же выпускает мою руку и указывает на место для посетителей – стоящее напротив письменного стола обтянутое кожей кресло, гармонирующее с его собственным, расположенным с другой стороны стола.

– Присаживайтесь же.

Я нерешительно опускаюсь на широкое сиденье, в то время как он обходит стол и тоже садится.

– Сегодня не в черном? – спрашивает он, указывая на мою одежду.

– Э… нет, – отвечаю я, снова злясь из-за того, что послушалась Хоуп. Но откуда мне было знать, что сегодня я еще раз встречусь с человеком, которому понравился мой черный наряд?

Он откидывается на спинку кресла.

– Как прошел первый день у нас, мисс Лоусон? Вы довольны?

Я удивленно гляжу на него. Он хочет узнать, как у меня дела? Это какая-то проверка?

– Я… спасибо, мне все нравится. Коллеги очень милы, особенно Энни… Энни Френч. Она мне очень помогла.

– Да, я об этом слышал. Были какие-то трудности с квартирой?

Вот теперь я растерялась по-настоящему. Он знает об этом? Откуда? Клайву Реншоу я об этом не рассказывала. Но Вероника слышала наш разговор с Энни, когда мы вчера уходили. Может быть, Джонатан Хантингтон спрашивал ее об этом? И почему его вообще это интересует?

– К сожалению, я напоролась на мошенника, – говорю я ему, когда понимаю, что он ждет ответа. – Мнимый арендодатель взял залог за несуществующую квартиру. Но я смогла переночевать у Энни Френч, так что не осталась на улице.

Он склоняется вперед.

– Мы ни в коем случае не хотим, чтобы одна из наших практиканток была вынуждена спать на улице, – говорит он, и мне почти кажется, что его голос ласкает меня. Я с трудом сосредотачиваюсь на его словах. Возьми себя в руки, Грейс!

А он тем временем продолжает:

– Наш правовой отдел позаботится об этом деле. Мы немедленно составим заявление, и, надеюсь, полиции удастся задержать этого парня, чтобы вы смогли получить деньги обратно. Я полагаю, что существуют квитанции о произведенном вами переводе?

– Нет… я имею в виду, что да, документы есть. Но вам действительно нет необходимости что-либо предпринимать. Я и сама могу пойти в полицию.

От одной мысли о том, что он сейчас может спросить, как звали мнимого арендодателя, меня бросает в пот. Я наверняка умру от стыда, если придется признаться Джонатану Хантингтону в том, что я не знаю одну из самых известных английских легенд. Это и без того достаточно неприятно.

– Вы можете воспользоваться такой возможностью. Я на этом настаиваю, – не отступает он. – И решение вашей жилищной проблемы я уже тоже нашел. На время практики вы можете поселиться в одной из принадлежащих фирме квартир неподалеку. Мой шофер Стивен, которого вы уже знаете, отвезет вас туда позже и все покажет.

Меня словно водой облили, я смотрю на него, пытаясь понять, что должна думать о его предложении. Он организовал для меня квартиру. О’кей, это мило. Ух ты! Даже очень мило. Но ведь он мог бы и спросить меня, хочу ли я этого. Или нужно ли мне это. Почему-то меня злит то, что он снова все за меня решает. Как будто люди должны делать только то, что он говорит. Может быть, так и есть, напоминаю я себе. Поэтому он и добился такого успеха. Но даже если в прошлый раз ему удалось убедить меня принять его предложение, теперь мое решение твердо.

Я улыбаюсь.

– Большое спасибо, мистер Хантингтон, но я уже сама решила свою жилищную проблему. В квартире, которую мисс Френч снимает совместно с другими людьми, одна комната свободна, и сегодня утром она предложила мне переехать туда на время практики.

Он хмурит лоб.

– Комната в квартире совместного пользования не сравнится с квартирой, которую я предлагаю. Это пентхаус, который мы обычно предоставляем деловым партнерам, когда они приезжают в город. – Совершенно очевидно, что мое решение для него не имеет значения.

Но как бы круто это ни выглядело и каким бы интересным ни казалось, я вовсе не обязана соглашаться. И ни за что на свете я не откажусь от своей комнаты в Айлингтоне.

– Возможно, все так и есть, и я очень благодарна вам за предложение, – отвечаю я ему, – но в квартире, которую снимает мисс Френч, я чувствую себя очень комфортно, и мне хотелось бы там остаться.

– Ага. – Он с трудом скрывает свое удивление – и раздражение. – Что ж, это ваше решение. – Тон его голоса совершенно однозначно дает понять, что лично он обо всем этом думает, и на миг меня начинают терзать муки совести.

Наверное, он уже считает меня довольно-таки упрямой, раз я не хочу позволить ему помочь мне. Но я действительно не желаю сидеть в одиночестве в пентхаусе, если вместо этого могу развлекаться с Энни и ее друзьями.

Он хмурит лоб, очевидно, все еще озадаченный моим ответом, и, чтобы не видеть его критического взгляда, я опускаю глаза на его грудь. На его довольно широкую грудь. Как и вчера, на нем нет галстука, а воротник облегающей рубашки слегка расстегнут. Мой взгляд, словно завороженный, останавливается на загорелой коже, виднеющейся там, и во рту внезапно становится сухо. Я поспешно поднимаю глаза и встречаюсь с его взглядом.

– Это все? – спрашиваю я, беспокойно ерзая в кресле. Должно быть, это все. А что ему еще может быть от меня нужно?

– Нет, это еще не все, – решительно объявляет он, и я снова застываю в ожидании.

Я понятия не имею, что сейчас будет, но этот визит становится для меня почти мучительным. Почему он наконец не сжалится надо мной и не отпустит? Я имею в виду – ничто ведь не изменилось. Он босс, а я никто, просто девушка, которая может немного набраться опыта в его фирме. Благодаря нелепой случайности мне удалось привлечь к себе его внимание, но это продлится недолго. Пропасть между нами слишком широка. Сейчас все закончится, и, если мне очень повезет, я не опозорюсь в очередной раз.

Он снова откидывается на спинку кресла в этой своей совершенно расслабленной манере, источающей самоуверенность. Волосы падают ему на лоб, и он мимоходом откидывает их рукой. Жест не тщеславный, совершенно неосознанный, и поэтому кажется небрежным. Я снова задумываюсь о том, что его длинные волосы кажутся мне довольно красивыми. Это подходит не всякому, но ему – да. На миг я задаюсь вопросом, какие у него на ощупь волосы, настолько ли мягкие, как кажется, а потом замечаю, что он что-то говорит, и снова сосредотачиваюсь на его словах.

– Клайв доложил мне, что во время первого совещания вы произвели хорошее впечатление. Похоже, вы очень активны и заинтересованны, обладаете хорошим чутьем на проекты, на которых специализируется этот отдел «Хантингтон венчурс», – кстати, это сердце нашего предприятия, которое так дорого мне и моему компаньону.

– Я знаю… в смысле, не то, что я произвела хорошее впечатление, этого я не знала, а то, что вложение инвестиций вам очень небезразлично. Это ведь… философия вашей фирмы.

Что я несу? Говорю же, нужно выбираться отсюда, причем срочно.

Он улыбается, и я снова напрягаюсь. Если бы его зубы были идеальны, то Джонатан Хантингтон по-прежнему оставался бы очень привлекательным. Но этот маленький отколотый уголок придает его улыбке нечто совершенно неповторимое, и я не могу наглядеться на нее. Это делает его каким-то более настоящим и – ранимым. «Интересно, как это случилось?» – спрашиваю я себя.

– Вы хорошо информированы, – произносит он своим низким ласкающим голосом. – И можете радоваться, мисс Лоусон. С настоящего момента вы будете работать на меня.

– Э… я думала, что это уже так и есть, – озадаченно отвечаю я.

Его улыбка становится еще шире.

– Думаю, я неверно выразился. Конечно, на меня вы и так работаете, но с настоящего момента вы будете работать со мной.

Что? У меня замирает сердце.

– С вами? Я не понимаю…

– Я дам вам возможность заглянуть в управление этим предприятием. Вы станете сопровождать меня в качестве ассистентки. Будут и исключения, но вам предстоит присутствовать на большинстве моих переговоров, вы можете спрашивать меня обо всем, что вас интересует. В процессе принятия решений вы, конечно же, не будете принимать участия, но я буду рад выслушать ваше мнение, если у вас найдется что сказать.

Тон его голоса не вопросительный, он не предлагает мне, как будто у меня есть выбор, это распоряжение. Но я все равно колеблюсь.

Какая-то часть меня – тщеславная – ликует. Джек-пот, Грейс. Ты можешь сопровождать Джонатана Хантингтона, заглядывать ему через плечо, пока он управляет этим предприятием. Ты увидишь такое, о чем даже мечтать не смела. Это совершенно потрясающий шанс.

Но есть и другой голос, чуть тише. Который предупреждает меня. Относительно мужчины, рядом с которым мне становится трудно сохранять ясность мышления. И от которого мне стоит держаться подальше, если верить Энни. Действительно ли он всего лишь хочет дать мне шанс – или у этого невероятного предложения есть какая-то иная причина?

– Почему вы мне это предлагаете? – Я задаю вопрос прежде, чем успеваю задуматься. Он просто вырывается у меня.

Он поднимает брови, негромко фыркает и с улыбкой качает головой. Очевидно, он считает меня довольно забавной.

– Вы предпочитаете остаться в отделе инвестиций? – Он снова говорит это тоном, недвусмысленно дающим понять, что у меня не все дома. – Если вы не хотите воспользоваться таким шансом, то…

– Нет, конечно, я хочу. – Моя тщеславная часть поспешно заверяет его в этом прежде, чем другая часть успевает даже задуматься над этим. – Я… просто удивляюсь.

– Чему?

Этот мужчина сведет меня с ума. Я смотрю на него почти в отчаянии, потому что не знаю, осмелюсь ли я задать ему вопрос, который вертится у меня на языке.

– Вы часто так поступаете? – На этот раз вопрос задает та часть меня, которая всегда начеку. Если да, то в этом нет ничего особенного. Но если нет – то почему я?

Он снова смотрит на меня этим отчасти раздраженным, отчасти веселым взглядом и убирает волосы со лба.

– Что, делаю любезные предложения? Нет, не часто. И в дальнейшем могу перестать. Потому что у вас с этим, похоже, настоящая проблема, мисс Лоусон.

– Нет, вы неверно меня поняли, я…

Я глубоко вздыхаю. «А даже если и так?» – думаю я и отметаю все предупреждения Энни и собственные сомнения. Даже если у него другие мотивы, какими бы они ни были, – неужели я действительно хочу отказаться от возможности, которую он мне предоставляет? Я имею в виду… блин! Джонатан Хантингтон хочет быть со мной любезным. Нельзя ведь отказываться.

– Я потрясена. Правда. И с удовольствием возьмусь за это.

На миг он замолкает, не сводя с меня взгляда своих голубых глаз. Испытующего. Как будто ждет, что я вот-вот передумаю.

– Ну что ж, – произносит он наконец и поднимается. – За это нужно выпить.

Он направляется к одному из шкафов, стоящих возле кожаного дивана, и, когда он открывает его, я вижу бар. Удивленно бросаю взгляд на часы. Не собирается же он так рано пить алкоголь?

Тут он оборачивается.

– Идите сюда, – требует он.

В обеих руках он держит два высоких бокала с темно-оранжевой жидкостью. Когда я приближаюсь, он протягивает мне один из них. Я осторожно заглядываю внутрь.

– Что это?

– Фруктовый коктейль. – Один уголок его губ насмешливо приподнимается. Очевидно, он прочел мои мысли. – У меня долгие дни, и некоторое количество витаминов с утра не помешает. Обычно я так рано алкоголь не пью.

– Нет, конечно нет, – отвечаю я, а про себя стенаю, потому что меня так легко увидеть насквозь.

В дверь стучат, и мгновением позже на пороге появляется черноволосая красавица.

– Мистер Хантингтон, можно вас на минутку?

– Секундочку, – говорит он мне и ставит свой бокал на стеклянный столик напротив дивана. – Я сейчас вернусь.

Я в нерешительности застываю с коктейлем в руке, одна в огромном офисе. Я все еще в страшной растерянности, но внезапно начинаю ощущать приятное волнение. До меня по-настоящему доходит, что это все для меня означает. Какой шанс!

Минуту или две я не двигаюсь с места. Но поскольку он, похоже вернется не скоро, я впервые по-настоящему оглядываю комнату – и замечаю дверь в стене, на которую прежде не обращала внимания. Она слегка приоткрыта.

Я с любопытством обхожу диван и приближаюсь к ней, однако щель настолько узка, что в нее ничего не видно. Поэтому я осторожно приоткрываю дверь, а увидев, что находится за ней, распахиваю полностью. За дверью обнаруживается спальня. В ней – широкая кровать с решетчатым изголовьем, накрытая светло-коричневым покрывалом, а также высокие встроенные шкафы у стен. Еще одна дверь, похоже, ведет в умывальную комнату или небольшую ванную. Здесь внешняя стена тоже полностью стеклянная, но есть тканевые жалюзи, которые при желании можно закрыть.

Я с удивлением разглядываю комнату. О том, что он действительно может ночевать в своем офисе, я не думала. Но, может быть, он часто работает допоздна. Или… От мысли о том, чем еще он может здесь заниматься, кровь приливает у меня к щекам.

Внезапно я чувствую движение воздуха и оборачиваюсь. За моей спиной стоит Джонатан Хантингтон и смотрит на меня. В руке он снова держит бокал. Я не слышала, как он вошел.

– О, простите, – лепечу я. – Я не хотела быть излишне любопытной, но…

– Но так получилось, – заканчивает он за меня.

На секунду мне кажется, что я все испортила. Я вторглась в его личную сферу, и сейчас он разозлится и возьмет свое предложение назад. Затаив дыхание, я жду резких слов, которыми он наверняка поставит меня на место.

Но он одаривает меня одной из своих обезоруживающих улыбок.

– Когда оказывается, что уже очень поздно, часто у меня нет ни малейшего желания ехать в Найтсбридж. Тогда я ночую здесь, – поясняет он. – Но, – он поднимает руку, и мне уже кажется, что он собирается меня коснуться, однако он всего лишь опирается на дверную раму за моей спиной, – я никогда не смешиваю работу и личную жизнь. Так что не переживайте.

Я просто смотрю на него, поскольку чувствую, что мой голос не совсем повинуется мне, и спрашиваю себя, что он мог иметь в виду. По поводу чего я должна – или не должна – переживать? Наверняка ведь не о том, о чем я только что подумала. Или о том? Я просто не могу ясно мыслить, когда он стоит прямо напротив меня.

Его рука совсем рядом с моим лицом, и я чувствую тепло, исходящее от его тела. Словно сам по себе, мой взгляд на миг перемещается к его губам, всего на миг, но, прежде чем я успеваю сдержаться, из моей груди вырывается вздох. Его улыбка исчезает, он становится серьезным, смотрит так же, как и тогда, в автомобиле, когда я навалилась на него. Моя грудь вздымается и опускается, пульс несется вскачь, в то время как я тону в его голубых глазах. Целую вечность – или каких-то пару секунд, не знаю, – мы стоим друг напротив друга. Затем он опускает руку.

– Итак, – он поднимает бокал, – за хорошее сотрудничество, Грейс.

Я испуганно выхожу из своего трансового состояния, когда его бокал соприкасается с моим.

– Да. За хорошее сотрудничество, – выдыхаю я, размышляя, значит ли это, что теперь я тоже должна называть его по имени. Однако предпочитаю не пробовать, из опасения снова сделать что-то не так.

Я зачарованно наблюдаю за тем, как движется его кадык, когда он пьет. Потом осознаю, что таращусь на него, и поспешно подношу к губам бокал. Однако я слишком спешу, и, когда сладкий сок наполняет мой рот, захлебываюсь и начинаю кашлять. Я чувствую, как он хлопает меня по спине, а сама тем временем пытаюсь отдышаться. Проклятье, Грейс, ты можешь обойтись без глупостей, когда рядом находится Джонатан Хантингтон?

– Все в порядке?

Поднимая голову, я вижу веселый блеск в его глазах. Я морщусь и киваю.

– Да, уже все прошло.

Он возвращается в комнату и ставит свой бокал на журнальный столик.

– Лучше всего будет, если вы принесете снизу свои вещи и скажете там, что теперь будете работать здесь наверху, у меня. Все остальное обсудим чуть позже, – произносит он и снова направляется к своему письменному столу.

– Хорошо, тогда… до скорого, – говорю я и иду в противоположную сторону, все еще пребывая в некоторой растерянности. В дверях я еще раз оборачиваюсь. – И… спасибо.

Он стоит за своим письменным столом и только кивает. Отсюда я не вижу выражения его глаз.

– Поспешите. Через час у нас первая встреча.

С горячими щеками и гулко бьющимся сердцем я иду обратно к лифту мимо черноволосой секретарши.