Текст книги "Холодные чувства. Вампирский роман"

Часть 1. Холодный расчёт

Глава 1. Это дождливое лето

− Спасибо, вы мне очень помогли, − поблагодарила я немолодую угрюмую сотрудницу Мультифункционального центра оформления документов, и отошла к окну с заветной справкой. Теперь можно было вздохнуть спокойно: регистрацию я недавно получила, а документы на дом скоро будут оформлены. За широким окном Центра моросил дождик: старый покорёженный временем асфальт тротуара блестел, листья деревьев вдоль дороги трепетали под редкими каплями. Можно было возвращаться домой.

Это лето выдалось дождливым. Не то, чтобы дожди заливали область с утра и до вечера, но случалось так, что как зарядит дождик с полудня, да с прохладным западным ветерком (спасибо, что не с северным), так и будет идти до следующего утра, а то и дня три подряд. Уже на вторые сутки такой погоды нападает неизбежное уныние из-за мокрой одежды и грязной обуви, а её в сельской местности замучаешься мыть каждый раз перед выходом. Ибо, да, я жила этим летом в сельской местности и не собиралась возвращаться в мегаполис по окончании отпуска, потому что, во-первых, у этого отпуска не было принудительного календарного конца, а во-вторых, потому что, далеко ― перейдя роковой для многих рубеж «за тридцать», я решила поменять и среду своего обитания. Перебраться из городских джунглей на сельские просторы.

Местность здесь лесостепная, и ближайшие джунгли― реликтовый лес ― были всего в пяти километрах от моего дома: двухметровая крапива, поваленные дубовые деревья, частокол зарослей орешника и еще невесть чего. Короче, дебри на любителя или энтузиаста-грибника. Ни к тем, ни к другим я не отношусь, посему последний раз была в лесу лет десять назад. Или около того. Само село раскинулось по огромным буграм среднерусской возвышенности, протянувшись между лесом и двумя речками, воды которых потом далеко отсюда вольются в могучий Дон.

Я привыкла проводить здесь большую часть своих школьных каникул, да и во взрослом возрасте регулярно сюда наведывалась. А теперь перебралась в дом предков с полным намерением никуда дальше не двигаться и врасти в родную землю по самые уши. Странное желание для всех окружающих. Дауншифтинг с отечественным вектором. Люди типа меня, живущие невысоко оплачиваемым наемным трудом, всегда боятся потерять привычную стабильность. Работа ― самое сильное воплощение этой стабильности. Перебравшись на новое место, я должна была бы подумать прежде всего об этом ― где и как устроиться на работу. Я так и собиралась сделать. Этому, а также некоторым другим вопросам, связанным с пропиской, были посвящены мои частые выезды в районный центр ― город в двадцати километрах от нашего местечка БОН ТЕМПС. Популярность телесериала «Настоящая кровь»¹ не очень высока среди местных, поэтому они бы удивились, узнав, как я окрестила наше село. Но я и, правда, не представляю, как еще можно иносказательно его назвать, чтобы передать ту неуловимую атмосферу самодовольства и претензии, которые связаны с его настоящим названием. «Бон Темпс» подходит тут лучше всего. Теперь возникает вопрос, как называть наш районный центр ― старинный город с непростой историей, чтобы не свести на нет усилия по переименованию основного места действия? Ну, раз уж его частенько называли в областной прессе «Жемчужиной Черноземья» (чуть было не написала «Средиземья»), то думаю остановиться на названии «Ла Перла». Звучно и красиво, совсем так, как здесь любят, особенно если судить по названиям местных ЧП (частных предприятий, конечно!).

Странное дело, но в Ла Перле я, прожившая всю свою жизнь в немаленьких городах и даже мегаполисах, умудрялась чувствовать себя одновременно и приезжей из того самого мегаполиса, и деревенской. Но совершенно определенно, Ла Перлу я воспринимала как незнакомый мне город, плохо в нем ориентировалась и чувствовала себя не в своей тарелке. Полдня пробежки по магазинам или официальным конторам ― и меня уже тянуло обратно на автостанцию, чтобы скорее уехать в Бон Темпс. Такая торопливость была совершенно обоснована ― рейсовые автобусы, проходящие через Бон Темпс, прекращали ходить уже в 17 часов. Позднее этого времени добираться следовало на попутках, риск езды на которых сложно преувеличить. Что за шофер окажется в остановившейся машине, можно было только гадать, полагаясь на судьбу. Ставки возрастали с приближением вечернего времени. Безусловно, разумнее ездить на своей машине, работая в городе и живя в деревне. Справедливости ради надо сказать, что у очень многих деревенских есть машины. У многих моих родственников они есть. Но не у меня. У меня её никогда и не было, потому что я страдала полным дорожным кретинизмом и, скорее всего, смогла бы самостоятельно проехаться на машине только один раз. Вот почему я всегда была прочно привязана к графику движения рейсовых автобусов. И к местной рулетке «Подвези меня». Сегодня из-за сложностей взаимопонимания с работниками Мультифункционального центра, я потеряла изрядное количество времени с документами, поэтому, посетив еще пару дежурных мест, прибыла на автостанцию уже много после отбытия рейсового автобуса.

Ну, что делать, придется идти голосовать. Я посмотрела через дорогу на автобусную остановку в нужном направлении и с неудовольствием отметила про себя, что она пуста, а значит, попутчиков у меня не наблюдается. Подавив вздох, я переползла надземный переход, изогнувшийся над шоссе рядом с перекрестком, и спустилась по ступеням прямо к остановке. В этот момент как будто для того, чтобы сделать мое положение близким к критическому, дождь усилился. Я достала из пакета зонт и раскрыла его, прилаживая к руке, в которой держала пакет с ботами. В них я приехала утром в город, но тогда же и сняла, потому что дождь сделал перерыв. Второй рукой я собиралась голосовать, сделав шаг от остановки по обочине, чтобы меня было хорошо видно. Следовало останавливать машины с местными номерами, так как транзитные явно не желали заниматься извозом в малознакомых для них местах. Как, в общем-то, и местным не особенно хотелось связываться с «чужедальними» персонажами, от которых, как известно, всякого можно ждать, и не только доброго. Местные же должны были в это время возвращаться с работы и могли выступить в роли «доброго водителя». Существовали и профессиональные «подвозилы», которые занимались извозом от случая к случаю, их было человек пять, но работали они в основном в первой половине дня, и вечером обнаружить их не представлялось возможным.

Так, оценивая вероятные “за” и “против”, я вглядывалась в приближающиеся машины и периодически вскидывала руку, демонстрируя своё желание переместиться из этого места. Из-за дождя ли или из-за чего другого сегодня мне не везло. То есть уже четверть часа я безрезультатно стояла на дороге.

– Ну что, не везут? ― услышала вдруг я сбоку хрипловатый голос.

Быстро скосив глаза и переместив зонт так, чтобы открыть обзор, я увидела дядьку лет пятидесяти цыганской наружности с баулом в руках. Из тех, видать, кого свои ноги кормят. Личного авто и шофера у него поблизости так же не наблюдалось. Я неопределенно переступила с ноги на ногу, тем самым пытаясь ограничить наше общение и попутно прикидывая, насколько такой попутчик выгоднее полного его отсутствия.

– Ну, что, ― продолжал дядька, ― Помаши сильнее, да зонт закрой, не видно, кого подвозить-то!

Ага, а в мокрой одежде очередь выстроится из желающих подвести! Продолжаю молчать.

И тут он тоже подключается к автостоппингу и начинает яростно трясти рукой. Дождь в этот момент припускает. Я чертыхаюсь, балансируя зонтом и глядя на приплясывающего мужичка; свет приближающихся фар внезапно делает дугу и замедляет движение. Теперь я вижу, что какой-то автомобиль останавливается, и мужичок заглядывает в переднюю дверцу и практически тут же забирается туда, на секунду задерживаясь и оборачиваясь ко мне:

– Ну, что стоишь-то, едешь что ли?

Я бросаюсь к машине, быстро закрываю зонт и забираюсь на заднее сидение.

– Мне до Бон Темпс, ― бормочу я, пытаясь не очень заметно стряхнуть с себя воду.

В машине было на удивление тихо ― вездесущее авторадио было отключено. Мужичок на переднем сидении вполголоса поминал подходящую погодку, шум дождя сопровождался шорохом шин.

– Как вам угодно, ― прозвучал ровный голос.

Я взглянула на водителя, полупрофиль которого скрывал сгущающийся сумрак. Черные волосы и непривычная для этого времени года бледность. «Не местный», ― отметила про себя я ― на номера машины я не успела взглянуть.

Глазеть на водителя дальше не имело никакого смысла, да и просто было бы неприличным, поэтому я переключила свое внимание на мокрую муть за окном. Так мы неслись некоторое время в полном молчании. Несколько встречных машин озаряли фарами салон, в котором мы вынужденно коротали совместную поездку. Внезапно за очередным поворотом, уходящим с горки влево, навстречу нам выскочила машина, ослепляя светом фар. Завизжали тормоза, нашу машину принялось крутить, послышался крик мужика, от страха и отчаяния у меня помутнело в глазах. «Вот ОНО!» ―пронеслось в голове, и следом я ощутила удар, и тут меня выбросило вправо куда-то в мокрую темноту, и все исчезло окончательно…

«Нет, это не может быть правдой», ― в отчаянии думала я, лежа в мокрой траве неподалеку от кустов. Меня выбросило из машины, и я чудом не влетела в кусты, проехавшись метров пять по мокрой траве. Теперь я лежала в грязи, а сверху меня поливало дождем. Правая сторона, принявшая на себя основной удар при падении, неприятно гудела. Я лежала плашмя, что-то подо мной, кажется, сумочка, неудобно давила мне на грудь, но сползти с нее мне не хватало мужества. Сначала я просто боялась пошевелиться. Чтобы осмотреть себя и свои повреждения, надо было встать, на что у меня пока не было сил. Я только приподняла голову и разглядела лежащую на боку машину, потом увидела и силуэт мужчины. Это был водитель. Он стоял вполне ровно, дождь лил на него, но он не отряхивался, и вообще никак не обращал на него внимания. Не издавал он и никаких звуков. Ни криков, ни вздохов, ни охов, ― находился в шоке? Причины нашей аварии поблизости не наблюдалось. Неужели уехали? Теперь, когда один из нас был очевидно цел, я могла бы, по всей видимости, ожидать от него помощи. Но от желания застонать меня удерживал какой-то непонятный страх. И где же второй попутчик?

Водитель между тем принялся оглядываться вокруг, оценивая последствия, наверное, или может быть, высматривая своих неудачливых пассажиров. Я все ещё медлила с громким заявлением о своем присутствии. Водитель подошел к машине всё так же молча, уперся там во что-то руками, как мне показалось с моего невольного пункта наблюдения, и вдруг перевернул её, как какое-нибудь корыто! Пару раз стукнул куда-то кулаком ― послышался характерный металлический звук. Пораженная, я припала к земле, теперь мне уже никак не хотелось, чтобы он про меня вспомнил. И я молилась всем богам, чтобы он убрался поскорей отсюда, а я смогла доползти до шоссе (может быть, я была в состоянии ползти) и там бы меня кто-нибудь нормальный подобрал. И нашел моего попутчика; я не зверь, ― судьба мужика меня тоже не оставляла равнодушной. Теперь я уже почти пришла в себя, и от бесконечно падающей сверху воды становилось ужасно холодно. А от невероятного зрелища ― ещё и страшно. Я затаилась в своей траве и даже старалась не глядеть в сторону машины. Послышалось чихание мотора ― машина, похоже, завелась в руках этого сверх-водителя. Я уже почти поздравила себя с избавлением от непонятной угрозы, как вдруг мотор заглох, и сквозь шорох дождя я услышала звук приближающихся шагов.

Глава 2. Конкретный мужчина

Я слушала звук приближающихся шагов и холодела от непреодолимого ужаса. Ни одной проезжающей машины за всё это время! Куда они провалились?! Они бы увидели нас! Они бы остановились или хотя бы могли потом рассказать, что видели нас!

Сейчас этот человек казался мне страшнее того, что только что произошло. В полуобморочном состоянии я затаила дыхание, не подавая никаких признаков жизни. Минута, другая. Он остановился прямо надо мной. Вода стекала по моему лицу, сжатые в судороге руки вцепились в землю… Послышалось движение ― он склоняется надо мной и берет меня на руки, отлепляя от грязной травы. Увы, но тут уже я не смогла не застонать от ноющей боли в правых руке и бедре, проклиная себя за несдержанность. Сейчас в его руках я почувствовала себя абсолютно беспомощной. Что это за человек? Или монстр? Я не слышу его дыхания, его руки не теплее моих, окоченевших в мокрой траве. Он относит меня в машину, располагая на заднем сидении, захлопывает дверь, обходит машину и садится за руль. Тут уже я не выдержала, видимо, взыграла гуманистическая солидарность, и я прохрипела:

– А тот, мужчина… что с ним?..

Водитель молчит и заводит мотор. Я боюсь настаивать на своих вопросах. Тут и со мной ничего не ясно. Почему он молчит? Почему он не разговаривает со мной, не будут ли мои вопросы поводом для раскрытия чего-то такого, что мне, как я интуитивно чувствую, вовсе не хочется знать?!

Машина трогается с места и, немного раскачиваясь из стороны в сторону, начинает свое движение, постепенно набирая скорость. И вот мы уже опять мчимся, уже вдвоем в абсолютной тишине, я постепенно согреваюсь в салоне, хотя от мокрой и грязной одежды ужасно неуютно. Я сажусь на сидении позади водительского и, стараясь заставить себя глядеть в переднее зеркало, обреченно говорю в пустоту:

– Я выхожу в Бон Темпс! Остановите в Бон Тепмс!

– Ты не можешь так выйти ― ты вся мокрая. Я отвезу тебя до дома, ― говорит он.

Всё таким же, представьте, ровным голосом, не поминая ни полет в кювет, ни мужичка, потерянного где-то по пути! И этот тип хочет отвезти меня до дома! Сейчас! Показать ему, где я живу! Он смотрит на меня в зеркало и встречается взглядом ― мне хочется закрыть глаза, но я заворожённо смотрю на его отражение, глаза в глаза. Не знаю, какие они, я не хочу в них смотреть!

– НЕТ! Не надо, здесь совсем рядом! Я дойду…, ― я стараюсь говорить твердым голосом, а у самой, представьте, как поджилки трясутся!

Хотя забрезжил какой-то лучик надежды на счастливый исход ― то есть что я сейчас выберусь из этой чёртовой машины и, наплевать, как, но докостыляю мокрая и разбитая до дома! Сейчас мне уже не хотелось никого посвящать в произошедшее. И это намерение всё больше казалось мне верным.

– Как угодно, ― говорит он.

И мы въезжаем в Бон Темпс, где за мостом через речку виднеется знак остановки.

– Ты уверена, что тебя высадить здесь?

– Да, да, спасибо, ― не могу поверить своему счастью.

Машина тормозит, я отрываю дверь, не дожидаясь остановки, и меня чуть снова не выбрасывает в сторону. Выскакиваю, с силой захлопывая за собой дверь и стараясь сразу очутиться подальше от машины.

– До встречи, ― успевает бросить мне он, заставив засомневаться в действительном избавлении от происходящего кошмара.

Я спотыкаюсь и оборачиваюсь, машина трогается с места, и я смотрю вслед удаляющимся огонькам, потом делаю два неуверенных шага, осматриваю себя на предмет повреждений и обнаруживаю, что сумочка все так же со мной, только переместилась на своем длинном ремешке куда-то в район груди, зонт засунут в карман плаща, ну, а пакета с ботами, конечно же, нет. Дождь продолжается, и это мне на руку, потому что все сидят по домам, и никто не видит мою скорбную фигуру, бредущую в сумерках по воде и грязи, а то бы вопросов не избежать.

Через полчаса отвратительной прогулки я добралась до дома и там поспешно сняла с себя насквозь промокшую одежду, часть которой была еще и в грязи и вырванной траве. Переодевшись и согревшись, я попыталась проанализировать случившееся, но слишком многое явно не имело рациональных объяснений, более того, вызывало панику. Заварив травяной чай с мёдом, я попыталась успокоиться и оставить размышления на потом. В конце концов, вероятность повторной встречи с этим типом на машине была не очень велика, вероятность обнаружения моего присутствия на месте аварии － и того меньше. Мне надо бы раздобыть свои боты, которые могли там валяться, и которые, чисто теоретически, могли стать свидетельством моего присутствия. Разыскивать попутчика было страшновато: вдруг придется столкнуться с этим непонятным водителем-монстром? Ну, если я отправлюсь за ботами, то там много чего обнаружится, и в том числе следы попутчика. Звонок с мобильного телефона в службу спасения? Мне было страшно. Я чувствовала, что надо обязательно избежать возможной повторной встречи с водителем этой злосчастной машины. И тут я вспомнила, что абсолютно не помню, как выглядит эта машина! Я же садилась в нее впопыхах в сумерках и в дождь! И как же тогда я буду избегать встречи с ней?! ― я даже застонала от отчаяния. Спокойствие, которое я ценила последнее время больше всего, летело ко всем чертям.

***

На следующее утро я разлепила глаза и увидела солнце ― дождь кончился! Разумным решением было бы вернуться на место вчерашней аварии и увидеть всё в деталях. Мои повреждения оказались незначительными ― синяки и ссадины на плече и бедре. Посторонний наблюдатель не заметил бы во мне ничего подозрительного, если бы я всё ещё не держала себя напряженно и слегка кособоко. Можно было бы и не показываться никому на глаза хотя бы один этот день, но неизвестная судьба моего вчерашнего попутчика не давала покоя. Мне нужно было вернуться на место аварии и как можно скорее. Поэтому я позвонила своему троюродному (да, да, здесь у меня была целая куча родственников разной степени близости, большинство из которых были в этой третьей степени) брату Фёдору с просьбой отвезти меня срочно в Ла Перлу. Предварительно я прозондировала почву на предмет его занятости сегодня. Брат мой Фёдор был на несколько лет меня младше и до сих пор не был связан брачными узами, что сообщало ему некоторую свободу, которой были напрочь лишены мои другие семейные родственники мужского пола. Он на удивление быстро согласился прокатиться до города, что объяснялось, в том числе, его личной заинтересованностью.

– Хорошо, сестричка, ― сказал он, ― Но мы заскочим на Строительный двор, мне там нужно кое-чего посмотреть.

– Конечно! ― обрадовалась я тому, как пока складно всё идет по плану, ― Через сколько заедешь?

– Полчаса тебе и мне на сборы! ― бодро ответил Фёдор и отключился.

Я быстро оделась и взяла большую торбу из мешковины, чтобы положить туда боты, которые надеялась обнаружить на месте вчерашних событий.

Через полчаса мы уже мчались в направлении Ла Перлы, Фёдор весело рассказывал про проделки своих младших сестер, а я высматривала интересующее меня место, имея весьма смутные представления о том, на каком расстоянии от Бон Темпс это всё произошло. Вчера все мои ощущения были настолько необычны, что мне казалось, будто мы ехали от места аварии до Бон Темпс целую вечность. Я только помнила, что это должно было быть перед одним из поворотов, а их не так много на этой трассе, хотя и не один.

Я чуть не просмотрела это место. Мне пришлось прервать его болтовню, резко бросив:

– Останови здесь!

Он сначала не понял, но когда я начала быстро повторять, слабо владея собой: ― Останови, останови, пожалуйста! ― пытаясь справиться с нахлынувшими переживаниями, сбавил скорость и затем остановился, съехав на обочину.

– Что случилось, Марьяна? Тебе плохо?

– Нет! Смотри! ТАМ что-то случилось…, ― я показала рукой на левую сторону дороги.

Там на обочину выходил глубокий след от колес, грунт был взрыт на большой площади круговыми бороздами, где машина какое-то время шла юзом.

– Ну и что? Там же никого нет! Вчера, видимо, машина вылетела с дороги. Зачем тебе это? ― недоумевал он.

– Пойдем, посмотрим! ― я выскочила из машины и, не давая удивленному Фёдору высказать возражения, резво перебежала через дорогу. Он был вынужден выйти вслед за мной. Пока он с недовольным видом закрывал машину и собирался перейти дорогу, я уже добежала до интересующего меня места. Действительно, я увидела и следы своего «вылета» из машины – примятую дорожку, оставленную моим падением, где я лежала, проклиная себя за то, что села в эту машину. Потом я переключилась на поиски следов попутчика. Похожий след на траве виднелся в метрах трех от моего. Та же примятость в конце траектории. Я подошла поближе: что-то похожее на размытую кровь… От этого места отчётливо просматривались следы волочения тела вплоть до дороги. Во всяком случае, было очевидно, что он своим ходом отсюда не уходил, и его не уносили, а попросту волокли по земле. Это открытие меня больше расстраивало, чем успокаивало. Хотя, может быть тот, кто его обнаружил, был в одиночестве и не мог тащить его на руках. Фёдор тем временем уже присоединился к моим изысканиям и вопросительно смотрел на меня:

– Что ты здесь ищешь?

– Здесь кое-что произошло, ― нехотя призналась я.

Может, Фёдор не будет болтать об этом со своими дружками? Пострадавших нет и, следовательно, нет никакого интереса к этому происшествию.

– Ты была здесь вчера?!

– Ну, да, только не говори никому.

–С кем ты ехала?! Это кто-то из наших? ― с понятной тревогой продолжал допытываться Фёдор.

– Нет, успокойся! Это был какой-то не местный. И с ним ничего не произошло! Представь себе, и со мной тоже! Я здесь потеряла боты!

Я принялась озираться вокруг, пытаясь охватить взглядом как можно более обширную территорию. И тут в подтверждении своих слов я увидела злосчастный пакет в ближайших от моего падения кустах. ― Вот они!

Я извлекла из кустов разорванный пакет с невредимыми ботами и воззрилась на Фёдора:

– Всё, теперь мы можем ехать на Строительный двор!

– Ты была одна в машине? Когда это было? ― не унимался мой заботливый братец.

– Это было вечером, и я была одна, ― я уже начала сожалеть, что посвятила его в эту историю.

– Ты садишься одна в попутку вечером?!! ― Фёдор, как и многие, не одобрял этой вынужденной практики.

– Да, я это сделала! Очень сожалею, что мы кувырнулись в кювет, но ты же сам видишь, что не такой уж он плохой водитель, раз мы оба живы, ― про исчезнувшего попутчика я предпочла не упоминать.

– Я удивляюсь вам, женщинам! ― не унимался Фёдор: ― Он мог быть кем угодно! Помнишь про случай в прошлом году с девчонкой, которая возвращалась после вечерней смены?!

О, да, я помнила эту историю, леденящую душу! Но выслушивать бесполезные теперь наставления я тоже не хотела. И, да, он на самом деле оказался кем угодно! Непонятным монстром, встречи с которым я теперь боялась больше всего!

Глава 3. Мы с вами где-то встречались?

Я покинула место происшествия в смешанных чувствах, ведущим из которых было уныние. Я не узнала доподлинно, что случилось с моим попутчиком, хотя, по правде, это из-за него я и села в ту машину. Но также из-за дождя и досады на ситуацию, ― и это тоже правда. Другими чувствами, охватившими меня с новой силой после исследования места аварии, были смутная тревога и какой-то необъяснимый ужас, который накатывал всякий раз, когда я вспоминала угрюмый (как мне теперь казалось) профиль водителя.

Мы расстались с Фёдором на не самой дружеской ноте. Я заставила его пообещать не трепаться о том, что со мной случилось. Хотя и понимала, что надежды на это у меня не так уж и много.

В любом случае, повлиять на события в нужную мне сторону я уже не могла, оставалось правильно к ним подготовиться.

Во второй половине дня опять прошел короткий дождь. После дождя во дворе стояла духота, но в саду оказалось свежо и по-прежнему тепло. Белёсое предвечернее небо светлым куполом накрывало землю, а само солнце уже скрылось за высокими деревьями, окаймляющими сад и окружающими его почти непроходимыми зарослями. Тепло вечера позволяло наслаждаться свежим запахом трав и листвы . Отчетливый аромат малины во влажном тягучем воздухе будил сладостные ожидания. Было уже достаточно сухо для того, чтобы пройтись по тропинке в сланцах, не намочив серьезно ноги ― дождь был короткий, хотя и сильный, и за пару часов влага успела испариться.

Внезапно что-то привлекло мое внимание в глубине сада, и я прошла с десяток метров по тропинке, глядя в дальний левый угол, окаймленный зарослями американского клёна и черемухи. Вот странность, там, в слабом сумраке зарослей виднелась чья-то фигура. «О, чёрт», ― я отчего-то только слегка взволновалась, хотя теперь неожиданные вечерние посетители должны были бы меня серьёзно напугать. Но я почувствовала лишь слабое томительное чувство неуверенного ожидания. Да, несомненно, это фигура мужчины. Он стоял спиной ко мне, высокий, статный, в одежде зеленоватых тонов, со светлыми длинными волосами. Вот он полуобернулся ко мне, и я увидела его профиль горделиво-надменный, и брошенный мельком взгляд. Я замерла, ожидая дальнейшего разворота незнакомца в мою сторону. Было так, словно повстречались охотник и дичь; и когда он замер, и переместил взгляд дальше, я поняла, что охотник ― это я, я увидела его, но сейчас он уйдет, растворится, оставив в качестве трофея лишь странное воспоминание. Вдруг он пошевелился, повернулся и мгновенно скрылся в зарослях. На какое-то время я застыла на тропинке, боясь двинуться дальше или повернуться и уйти. Это оцепенение сопровождалось звоном в ушах. Птицы все также радостно щебетали. Да, можно было бы подумать, что это была галлюцинация…

***

Последующие три дня прошли относительно спокойно. Никто из родственников, кого в какой-то мере могла интересовать моя судьба, не звонил и не появлялся с расспросами о неудачной поездке. Из чего я заключила, что мой братец не стал распространяться об этом происшествии или, что было бы лучше всего, забыл. Я занималась домашними делами также в надежде забыть этот случай. Иногда мне казалось, что это почти удалось, и всякий раз я тут же вспоминала своё оцепенение в мокрой траве и судорожное ожидание неизбежного в тёмном салоне машины. Эти воспоминания были неприятны. Из-за них или из-за повышенной нервозности по вечерам на меня накатывало какое-то беспокойство. В такие моменты я начинала прислушиваться к окружающим звукам, которые только усиливали мою тревогу. Я замечала, как машины останавливаются на нашей улице, и как часто начинает вечером скулить и подвывать соседская собака, тоскливо и испуганно, словно подрывая веру в свою охранную функцию.

Трудно сказать, почему возникало это беспокойство. Никаких разумных причин для этого не было. Происшествие без последствий ― значит, и никакого продолжения быть не должно. Но одно маленькое допущение, что последствия могли быть, и мне они не известны, запускало моё беспокойство, которое быстро перерастало в тревогу, отравлявшую моё размеренное существование.

Когда на третий вечер зашелестел по листьям дождь, я поняла, что моя тревога вот-вот сменится паническим страхом. Для этого, вот уж точно, причин не было. Но разве может разум обуздать разгулявшиеся нервишки?! Я чувствовала, что от малейшего неожиданного шороха я могу позорно бежать сломя голову в дом и закрыться там на все засовы.

Честно признавшись себе, что я достигла границы невроза и пора браться за себя по-серьезному, пока не пришлось браться другим, я пересмотрела свою тактику. Уединение было сейчас категорически противопоказано, поэтому надо было заменить его какой-никакой активностью. В лес пойти за грибами ― это слишком радикально. Такой способ провоцировать свои явные и скрытые страхи по плечу только крайне психически устойчивой натуре, у которой и страхов-то таких возникнуть не может. В моем случае годится сходить в один из местных магазинов ― уже развлечение.

Приняв такое решение, я быстро собралась, одев не так часто извлекаемые этим летом из гардероба легкое платье и балетки, и бодро зашагала к «Лукошку» ― одному из главных (а других здесь и нет) продуктовых магазинов Бон Темпс, расположенному рядом с пересекающим село шоссе.

Солнце светит, птички поют, небольшие тучки дают надежду на то, что дождик не прольется, ― все условия для бодрого расположения духа. Поход в магазин ― это весьма достойный повод совершить прогулку по местным понятиям. В деревне не принято бездельно шататься по окрестностям и созерцать природу, во всяком случае, это не поведение взрослых людей. Это подспудно осуждается: взрослый человек всегда должен быть чем-то занят, он либо трудится по дому, либо зарабатывает деньги, а ни первое, ни второе не связаны с праздным шатанием. Если же ты еще и женского пола и тебе больше пятнадцати лет, то твои прогулки в одиночестве получат вполне однозначное объяснение. Не ясно, почему в сознании местных возникла эта упрощенная схема, но нельзя было её совсем не принимать во внимание, если ты не хотела получить звание хитрой городской шлюхи. Твои запоздалые объяснения, что это ты гербарий собирала, или лечебные травы только добавят идиотизма или демонизма твоему портрету, который будет закреплен в массовом сознании на долгие годы. Да, надо быть изрядным конформистом, чтобы органично вписаться в деревенскую жизнь!

В «Лукошке» кроме меня было еще человека три покупателей. И столько же персонала. Этим отличаются сельские магазины ― наблюдать очередь случается здесь не чаще двух раз в месяц, когда идея придти в магазин в одно и то же время посещает сразу человек десять, и все они одновременно подъезжают на своих машинах к магазину. Покупателей, передвигающихся на своих двоих здесь в несколько раз меньше тех, кто прикатил сюда на автомобиле.

Привычные действия в стандартной обстановке сработали успокаивающе. Взяв хлеба и молока, я встала в кассу, попутно обдумывая, не удлинить ли мне свою прогулку и не зайти ли к родственнице, которая жила неподалёку от шоссе. Идея показалась мне дельной, я положила покупки в сумку и вышла на улицу, поглядывая на небо. Мне так показалось ещё за стеклянной дверью магазина, что оно из голубого вдруг стало невыразительно серым. Предчувствие меня не обмануло ― на улице опять шелестел дождь, мелкие капли упали на волосы и я, вздохнув, стала доставать предусмотрительно взятый зонтик.

– Не думаю, что дождь будет сильным, ― совсем рядом раздался голос, ― Ну, теперь я в любом случае Вас подвезу до дома.

Я резко обернулась, от неожиданности испуг пришел не сразу, а чуть позже, когда я встретилась со знакомыми глубоко посаженными глазами. Это был он ― непонятный и оттого пугающий человек, в машине которого я несколько дней назад пережила не самые лучшие минуты в своей жизни. Однако я не собиралась сдаваться так вот запросто.

– Мы с вами знакомы? ― спросила я, постаравшись, чтобы мой голос звучал так же ровно и холодно, как и голос моего знакомого незнакомца.