Текст книги "Новые волны"

III
Личные вещи

Единственным предметом в моей комнате, который пугал меня больше ноутбука Марго, была бумажка с ее паролем. Я должен был выбросить обе вещи. Я удалил учетную запись Марго на фейсбуке. Зачем мне ее ноутбук и пароль? Мне никогда не составляло труда что-то выкинуть. Переехав в Нью-Йорк, я взял столько одежды, сколько влезло в чемодан, так как не мог потратить шестьдесят долларов за второе багажное место. Все, чем я владел, можно было заменить.

Миновала неделя с тех пор, как я удалил аккаунт на фейсбуке. Я решил, что пора притормозить с привычкой ходить в кино, и долгие часы выходных стал проводить… никак. Просто пил пиво в комнате, воображая, чем бы мы могли заниматься с Марго, будь она еще тут: напиваться днем, бродить по парку, жрать, пока специи не начнут выходить с потом, играть в «Пакман», разумеется. Мой взгляд постоянно возвращался к ноутбуку, который я все никак не мог заставить себя выкинуть. Меня свербил вопрос: что это еще за «Фантастическая планета»?

– Нахер, – объявил я вслух в пустоту. Открыл еще пиво и стянул ноутбук Марго со стола.

И снова, когда я напечатал «f» и «a», «Фантастическая планета» возникла в строке браузера. Я кликнул.

Появился экран входа. Я сверился с запиской. M4v15B34c0n. Снова сработало, и «Фантастическая планета» явила себя: древний форум, не слишком отличающийся от PORK. Но с первого взгляда было неочевидно, что передо мной. Наблюдалась какая-то активность, но умеренная. В отличие от PORK, ветви дискуссий нечетко систематизированы. Скорее мешанина тем, начиная с обсуждений каких-то книг и заканчивая новыми историями и коллекциями картинок с оптическими иллюзиями. Я не очень понимал, что это.

Пощелкал то тут, то там. Хотя не выделялось отчетливой главной темы, я нашел несколько повторяющихся. Их объединяла любовь к науке и технике, почти старомодная романтизация. Большинство сообщений представляли собой занудную писанину о загадочных чудесах космоса. В основном картинки, опубликованные там, датировались 1950—60-ми годами. На «Фантастической планете» сохранялась любовь к космической эре – завтрашнему дню, каким его воображали в прошлом.

Я обнаружил, проверив историю Марго, что она посещала «Фантастическую планету» почти каждый вечер. Она регулярно отвечала в определенных ветках, особенно в обсуждениях авторов-фантастов. Волевой и резкой Марго там не было и в помине. Этот афронавт3000 вовсе не производил впечатление воинственности. На форуме она писала искренне и вдохновенно. Ее присутствие на «Фантастической планете» было до странности мирным. Она напомнила мне афронавт3000 из PORK.

Скопилось несколько непрочитанных сообщений для Марго, почти все от одного пользователя – шахтерская_колония.

Темы следующие:

Привет

Здравствуй

Давно не общались

Все хорошо?

Даты всех этих сообщений – после смерти Марго. Я просмотрел входящие: беседы между Марго и шахтерской_колонией длились более трех лет. И, похоже, общались они почти каждый день с момента знакомства. У меня появилась уйма вопросов. Кто этот человек? Почему я никогда о нем не слышал? О чем они разговаривали почти каждый день эти три года? Мое лицо внезапно вспыхнуло, так что я снова присосался к пиву. Кто этот человек, с которым Марго общалась больше, чем со мной?

А потом, в странный миг пьяного прозрения, возник верный вопрос: не должен ли я сказать ему, что случилось с Марго?

За этим последовала предсказуемая пьяная досада, и я захлопнул ноутбук Марго и бросил его в мусорное ведро.

Ты чего такая злая?

Я не зла, я просто расстроена. Менеджеры по продукту только и делают, что дергают меня и напоминают о сроках.

Разве это не их работа?

Бесить меня весь день? Видимо, да. Скотт хуже всех.

Который из них Скотт?

Лысый, со странной растительностью на лице, которую он называет «бородой».

О, он устраивает «Ночь настольных игр» в офисе.

Скотт постоянно «отслеживает», «вежливо поторапливает», вечно хочет «свериться», что бы это ни значило. Я знаю, каковы мои задачи. Мне не нужно напоминаний от какого-то невнятного белого парня.

Ну так ты успеваешь по срокам?

Нет, если продолжать эти бесполезные «проверки». Если я отстану в работе, никакой менеджер по продукту вроде Скотта ничем не поможет. Он ничего не знает про код. Он знает только, как поговорить об этом, чтобы предстать в лучшем свете перед своим начальством.

Мой новый план – запутать его. На последней проверке я рассказала ему историю о японском марафонском бегуне, который установил мировой рекорд в начале ХХ века. Он был так хорош, что его назвали «Отцом марафона».

Почему не «Марафонским папочкой»?

Хотя он прославился как лучший бегун в мире на длинные дистанции, наивысшую славу он обрел, исчезнув на Олимпийских играх 1912 года в Стокгольме. Тогда путешествия были нелегким делом. Требовалось 18 дней, чтобы добраться из Японии в Швецию – сначала на корабле, затем поездом. И ко всему прочему, его желудку пришлась не по нраву местная кухня.

Слишком много «шведских рыбок»[8]8
  Жевательный мармелад в форме рыбок, без жира и глютена, придуман шведским производителем в 1950-х годах для американского рынка.


[Закрыть].

Настал день соревнований, и он в ужасной форме, но все же бежит. Это катастрофа: его сознание то отключается, то проясняется. Посреди забега он останавливается возле ресторана и просит бокал апельсинового сока. Там он понимает, что нет смысла продолжать забег. Он остается в ресторане целый час и наслаждается отдыхом. Даже заказывает еду, которая ему не нравится. А насидевшись, уходит, идет прямиком на вокзал, потом пересаживается на корабль и возвращается в Японию.

Суть в чем: он ничего не говорит судьям. Так что, когда он не приходит к финишу, те решают, что он где-то на дистанции.

Между тем я уверен, что Скотт не понимает, зачем ты ему это рассказываешь.

Он гладит себя по тщедушной бороденке и говорит что-то вроде: «Какое отношение это имеет к твоим срокам?»

И какое же отношение это имеет к твоим срокам?

Я закончу рассказ. Только в 1967 году журналист из шведской газеты узнает, что бегун жив и здоров. Так что ради смеха его приглашают закончить забег. Слава богу, спустя более полувека путь из Японии уже не так труден. Он наконец-то завершает марафон, его показатель 54 года, 8 месяцев, 6 дней, 5 часов, 32 минуты и 20,3 секунды.

Столько тебе надо, чтобы закончить работу?

Нет. Я просто говорю Скотту: «Я перестану приходить на эти проверки. Считай, что я умерла».

И что он ответил?

Ничего. Он так поражен, что просто встает, лепечет невнятное «продолжай в том же духе» и выходит из комнаты.

Ты не боишься, что попадешь в неприятности, если не успеешь по срокам?

О, вообще-то я опережаю расписание. Я сдам код раньше, не сказав Скотту. Я на вершине эффективности. Но из-за этого Скотт будет выглядеть плохим менеджером по продукту, ведь он не поспевает за мной.

Это злодейство.

Слушай, мне не нужно подтверждения со стороны, что я способна пробежать сорок два километра. Я спокойно пробегу их одна.

Начиная работать в «Фантоме», я выслушал лекцию от Денниса, маркетолога, который объяснил мне, что привлечение пользователей – это воронка. Он нарисовал диаграмму на доске.

– Это – вершина воронки, – объявил он, обводя широкую верхнюю часть. Взял маркер и провел линию в треугольнике, отмечая продвижение пользователя сквозь воронку. С его объяснением процесс стал выглядеть самоочевидным, будто любой человек, попав на верхушку этой схемы, неизбежно окажется внизу, превратившись в нового пользователя. Он обвел низ графика:

– Все очень просто, верно?

Урок мне запомнился в основном тем, что Деннис случайно использовал нестираемый маркер, и его каракули навсегда сохранились на испорченной доске, которую мы спрятали в кладовку, – физическое подтверждение, что «Фантомом» управляли идиоты.

Каждую пятницу у нас проходило общее собрание, на котором Деннис называл число привлеченных пользователей, что обычно служило для него поводом себя похвалить. Но когда новости стали менее приятными и графики поползли вниз, он решил отменить еженедельные совещания. «Я возвращаю всем полчаса рабочего дня», – написал он в электронном письме, будто делал нам одолжение.

Я не удивился, что Денниса вскоре уволили. Мы все еще оставались довольно маленькой компанией, и Брэндону пришлось объяснять, почему он решил «расстаться» с главным маркетологом. Брэндон был тактичен. Деннис просто больше «не вписывался в культурную среду» и мог «найти работу получше». Мне стало любопытно: когда Брэндон увольнял Денниса, сказал ли он ему то же самое – будто делает, как лучше для него.

Вскоре после этого Брэндон назначил личные встречи со всеми сотрудниками компании. Видимо, Деннис стал первым уволенным в «Фантоме», и Брэндон хотел убедиться, что это событие не повлияет на настроения в коллективе. Я сказал ему, что это лишнее – я почти не общался с Деннисом. Но Брэндон все равно настаивал.

В кафе, во время встречи один на один, Брэндон предложил купить мне кофе.

– Какой ты хочешь? Я угощаю.

Был уже конец дня, и я не хотел ничего.

– Брось, позволь мне купить тебе напиток. Или хочешь выпечку?

Я понял, что придется выбрать что-то с прилавка, хотя слишком остро чувствовал похмелье, чтобы есть сладости. В итоге я попросил малиново-миндальный скон, который совершенно не хотелось запихивать себе в желудок. Я смотрел, как он рассыпается на салфетке, пока Брэндон говорил. Тот мечтал, что «Фантом» будет работать долгие годы. В университете он изучал компьютерные науки по лучшей программе в стране, но его всегда интересовал вопрос, как техника может освободить людей. Демократия распространится посредством информации – таков моральный императив для успеха «Фантома». Я слышал это прежде, но теперь заметил новый обертон.

Дела у «Фантома» шли хорошо, и Брэндон воодушевился, словно толкал речь на публике. Чтобы донести до меня, с чего начиналась компания, он показал первую презентацию, которую рассылал инвесторам. (Разумеется, он притащил ноутбук в кафе.) Из того, что я знал о мире венчурного капитала, получить финансирование оскорбительно просто. Я не смог взять кредит, чтобы заплатить за учебу в техническом колледже, а Брэндону удалось получить 200 тысяч долларов первых инвестиций для запуска «Фантома», который на тот момент был просто идеей. Я не мог не заметить опечатки, рассеянные по всей презентации.

И все же я восхищался его историей. Он использовал Китай в качестве примера авторитарного режима, издевавшегося над миллиардом человек, ограничивая им доступ в интернет. Коммунистическая партия внедрила проект, незамысловато прозванный «Великим китайским файрволом», который делал некоторые сайты в сети недоступными для граждан страны. Активность пользователей пристально отслеживается, чтобы никто не организовал свержение правительства. С помощью «Фантома» китайские пользователи могли бы как минимум общаться с людьми за пред[9]9
  Проект «Золотой щит», который по аналогии с Великой китайской стеной неофициально называют «Великим китайским файрволом», – это система фильтрации содержимого интернета в КНР: ограничен доступ к ряду иностранных сайтов, для ссылок на иностранные ресурсы требуется разрешение, страницы фильтруются по ключевым словам.


[Закрыть]елами файрвола. Поскольку сообщения в «Фантоме» исчезают, это защитит их от последствий незаконной переписки. В конце приводилась грубая оценка прибыли в случае, если «Фантом» прорвется на китайский рынок. Не существовало четкого плана, как бы компания это устроила, лишь обещание возможности. Это была высокая миссия в сочетании с рыночными перспективами. Инвесторы могли радоваться, что вкладывают в это деньги, и при этом надеяться, что им удастся на этом нажиться.

Брэндону техника казалась не горней вершиной. Он представлял ее как тектонические плиты в недрах Земли, медленно движущиеся и меняющие поверхностный ландшафт. Когда я уточнил, что это метафора землетрясения, Брэндон отмахнулся и объяснил, что поэтому в нашей сфере нужны люди с чувством ответственности. В настоящее время технологии развивались втемную, никак не регулировались, то есть могли привести к хаосу. Я часто вспоминал эту беседу в тот год, наблюдая, как благородный оптимизм Брэндона медленно угасал, по мере того как росло давление инвесторов. Если технологии представляют собой ландшафт, по которому люди бредут на протяжении жизни, его можно формировать и значительно менять с помощью денег, и делают это рекламодатели, инвесторы, любой, у кого они есть. Даже я это понимал.

Мне казалось, у Марго не было друзей, кроме меня. Да и откуда? Будь у нее друзья, они бы пришли на похороны. Но в архиве «Фантастической планеты» хранились сотни, возможно, даже тысячи сообщений. Этот человек, кем бы он ни был, желал бы знать, что случилось с Марго, ведь так? Может, он также понял бы, каково это – ее потерять.

Я проснулся среди ночи, тело слабое от привычного обезвоживания – я чувствовал это каждый день в течение трех недель с похорон. Побрел в темную ванную, сунул лицо под кран, чтобы попить. Включил свет. Глаза красные, лицо тоже, вода стекает по подбородку. Дерьмовое зрелище.

Я вытянул компьютер Марго из мусорного ведра.

Читая историю сообщений Марго, я в итоге понял, что имя пользователя шахтерская_колония отсылало к книге с таким же названием, «Шахтерская колония». Автор пришла на сайт «Фантастической планеты» за помощью в работе над научно-фантастическим романом, и в основном они с Марго обсуждали рукопись. Ее Марго, должно быть, получила по электронной почте, в которую я пока не заглядывал. Я сказал себе, что больше не буду взламывать аккаунты Марго. На «Фантастической планете» я и так зашел слишком далеко.

Однако замечания Марго для шахтерской_колонии были подробными. Как у любительницы научной фантастики, у нее имелись весьма своеобразные представления о том, как возродить ту давно ушедшую эпоху дешевого чтива. Эти двое много шутили, и, как я понял из их объемной переписки, беседы становились все более личными. Я узнавал кое-что. Марго вскользь упоминала свою работу, своего «придурочного босса» (Брэндона) и парня, с которым она спит (кто это? она никогда о нем не говорила). Признаюсь, отчасти я ожидал, что она напишет обо мне, но ничего не нашел. Я старался не огорчаться.

У шахтерской_колонии были свои истории, столь же обыденные: безумное одиночество работы из дома, дни проходят, а она не выходит из квартиры и не встречается ни с кем лицом к лицу. Последнее сообщение шахтерской_колонии читалось так: «Все хорошо?»

Солнце всходило.

«Привет, шахтерская_колония, это не Марго, – напечатал я. – К моему сожалению».

Я вырубился, а когда проснулся, увидел ответ.

«Кто такая Марго?»

Я прочесал почти три года переписки и не заметил, что ни разу к Марго не обращались по имени. Она сохранила псевдоним со времен PORK. Забавно: Марго говорила с этим человеком каждый день, подолгу, целых три года, и они ни разу не обменялись реальной, определяющей их информацией. Не так уж отличалось это от дружбы, которую мы с Марго завели в PORK, – анонимная, но не очень.

Я набросал начерно несколько ответов, но ни один не казался мне правильным. Как сказать другу по переписке твоей погибшей подруги, что та мертва?

«Этот аккаунт принадлежал Марго», – написал я и добавил ссылку на некролог. В каком-то смысле сжульничал. Я понял, что действовал так всю свою жизнь. Мои чувства и настроения передавались посредством файлов и прочего контента, сгенерированного в интернете другими, – ссылки, mp3-файлы, картинки в JPEG. Использование трудов других людей, чтобы избежать необходимости производить что-то самостоятельно, очень помогает при общении в Сети. В некрологе содержались готовые фразы, которые сообщали незнакомому собеседнику, что Марго выскочила из бара на улицу и ее сбило несшееся такси.

Ответ шахтерской_колонии был почти мгновенным.

«О боже. Это ужасно».

«Соболезную твоей утрате», – напечатал я.

Я ждал следующего сообщения, но прошло несколько минут. Я был готов попрощаться с шахтерской_колонией. Этот раз, когда я открыл компьютер Марго, стал бы последним, и я выбросил бы бумажку с паролем. Но следующий вопрос меня затянул.

«А ты кто?»

Привет

Рада, что мы переместились в почту. Уже не так странно, да?

RE: Привет

Точно. С аккаунта Марго писать было неловко.

Итак, начнем с начала: как тебя зовут?

RE: RE: Привет

О, точно, официальное знакомство, похоже, затерялось во всех этих объяснениях в духе «Привет, та, кого ты знаешь, не отвечает на сообщения, поскольку… ее больше нет».

Уф, это так странно. Но я Джилл. А ты?

RE: RE:RE: Привет

Лукас.

RE: RE:RE: RE: Привет

Несмотря на поистине ужасающие обстоятельства, рада знакомству, Лукас.

Мои предположения подтвердились: она была писательницей. Оказалось, я узнал о ней довольно много из их переписки с Марго. Но я позволил ей самой рассказать о себе.

RE: RE:RE: RE:RE: RE:RE: RE:RE: RE:RE: RE:RE: RE: Привет

Я понимала, что примерно представляю себе свою вторую книгу – научно-фантастический сюжет. Но я не знала, как воплотить эти идеи, как рассказать историю, происходящую в реальности, отличающейся от нашей. И я подписалась на форумы «Фантастической планеты». У меня завязалась беседа с Марго (надо уже привыкать называть ее так), и мы очень поладили, начали активно переписываться в личке каждый день.

Я сообщил ей, что мы с Марго работали вместе на последних двух работах. Были близкими друзьями.

RE: RE:RE: RE:RE: RE:RE: RE:RE: RE:RE: RE:RE: RE:RE: RE:RE: RE:RE: RE:RE: RE:RE: RE:RE: RE:RE: RE: Привет

Знаешь, что самое удивительное? Пока я не прочла некролог, я понятия не имела, что Марго жила в Бруклине. Там написано, что она жила в Краун-Хайтс. Я в Коббл-Хилл, то есть мы несколько лет общались, а жили в паре километров друг от друга. Я могла встречать ее на улице или сидеть рядом в метро, не зная, что она та, с кем я говорю каждый день.

У Джилл открылся нескончаемый поток вопросов о Марго. Некоторые были конкретными:

Какого она была роста?

162 см или 159 см?

На другие было труднее ответить.

Как звучал ее голос?

Твердо.

Я чувствовал любопытство с ее стороны, а с ним и желание понять, насколько Марго соответствовала представлениям об афронавт3000, какой Джилл воображала ее несколько лет.

У тебя есть ее фотография?

Вообще-то Марго не любила фотографироваться. Я поискал изображения на ее жестком диске. Мало что нашлось. Наконец обнаружил фото, где она позировала перед баром, купаясь в свете неоновой рекламы дешевой марки пива, не улыбаясь (разумеется). На голове платок с узорами, одета в платье горчичного цвета. Если присмотреться, можно различить огонек сигареты в ее руке. Фото давнишнее, снято лет пять назад – примерно времен учебы в университете. Это лучшее, что я смог найти, и я его отправил.

Джилл тут же ответила: «Она была красивой».

«Очень», – написал я, осознав, нажимая ENTER, как странно это звучит. Я никогда не думал о Марго как о красавице. Ну да, красивая. Но мы дружили не поэтому. Мы доверяли друг другу, это была близость, которую чувствуют люди, когда живут в мире, который совершенно их не понимает. Это не романтика. К тому же, если честно…

Хочешь встретиться?

Я удивился вопросу. Но не хотел выказывать сомнение и не стал.

Служба быстрых сообщений, которой пользовались мы с Марго, хранила архив всех наших переписок. Я поискал в истории, упоминалась ли как-то «Джилл». Ничего не всплыло, и это понятно, ведь, похоже, Марго так и не узнала настоящего имени своей собеседницы. Я попробовал еще, по словам «писательница», «романистка», и получил несколько результатов, но ничего важного – просто обрывки разговоров. Наконец попробовал искать «Шахтерскую колонию».

Около года назад Марго порекомендовала мне прочитать книжку «Шахтерская колония». Отозвалась об авторе как о «Реймонде Карвере в космосе», написавшем роман об университетской жизни, действие кот[10]10
  Реймонд Карвер (1938–1988) – американский поэт и мастер короткого рассказа.


[Закрыть]орого разворачивается на астероиде. Я добавил его в список других книг, которые советовала мне Марго. Она читала со сверхчеловеческой скоростью, и я добавлял названия в список быстрее, чем вычеркивал. Но я отчетливо запомнил восхищение, с которым она говорила о «Шахтерской колонии»:

«Итак, место действия – кластер астероидов, два обломка в космосе. На первом, побольше, расположена шахтерская колония Экскаватор-IV. Она, как все шахтерские поселения, очень бедная. Работа тяжелая и опасная. Но поблизости есть еще Экскаватор-V, другой обломок, где живут владельцы шахты. Там же находится университет, в котором обучают добыче полезных ископаемых в космосе. По сути, это история о напряженных отношениях неравенства между жителями двух астероидов».

Я сказал Марго, что звучит очень интересно.

«Я сама еще на середине, – ответила она, – но это уже явно одна из лучших книг, что я прочла».

Тогда Марго не призналась, что «Шахтерская колония» имеет к ней особое отношение, что она помогала писать этот роман.

Теперь самое время его прочесть. Я покинул квартиру с намерением купить книгу, но как только вышел на улицу, осознал, что понятия не имею, где ближайший книжный. В бодеге я заказал кофе и спросил про книжный у продавца. Он тоже не знал, выдал мне сдачу и пожелал хорошего дня.

Тут я вспомнил о большом книжном на Манхэттене рядом с Юнион-сквер – из тех, что обычно расположены в торговом центре между магазинами электроники и одежды, с обязательным кофейным баром возле полок с бестселлерами. Приехав туда, я принялся бродить в поисках книги Джилл Огаст. Сначала проверил отдел научной фантастики. Безуспешно. Поискал на полках с художественной литературой. Там тоже нет. Спросил продавца, который попытался найти «Шахтерскую колонию» по компьютеру. Нет записей. Вместо этого мне нашли другую книгу автора по фамилии Огаст. «Современные взрослые». Обложка непритязательная: крупный шрифт поверх стокового фото семьи. Я ее купил.

Открыл книгу в метро, по дороге домой. Шел от станции до квартиры, переворачивая страницы, продолжил читать в постели.

Роман «Современные взрослые» был совсем не похож на то, что я ожидал. В первой сцене брат и сестра украдкой читают раздел «случайных знакомств» на «Крейгзлист». Они еще подростки, но читают друг другу похотливые фантазии мужчин и женщин. Им очень весело, пока они не натыкаются на объявление с фотографией, на которой изображена женщина, подозрительно похожая на их мать.[11]11
  Популярный американский сайт электронных объявлений, основан в 1995 году.


[Закрыть]

Дети в растерянности: должны ли они сообщить об этом родителям или притвориться, что ничего не знают. Сын, учащийся в средних классах, предан отцу и хочет ему рассказать. Дочь, только что перешедшая в старшие классы, уверена, что все это какое-то недоразумение. Она убеждает брата молчать.

Однако дочь начинает шпионить за матерью. Она записывает, когда мать приходит и уходит из дома. Присматривается к отношениям между родителями – как часто они говорят друг с другом и проявляют чувства привязанности, как часто спорят и ссорятся. Это великолепный литературный прием, и мы видим, что пристальное наблюдение дочери за родительским браком приводит ее к открытию, что такое любовь и близость.

Книга разделена на две части, и к концу первой части дочь после долгих раздумий и любительской слежки решает, что мать определенно не обманывает отца с незнакомцами на «Крейгзлист». Мамино расписание сходится. Мама с папой очевидно любят друг друга. Все так, как и должно быть.

Но однажды брат сбегает с уроков, чтобы выкурить косячок в парке с друзьями. (Это отдельная сюжетная линия, как сверстники подталкивают его к употреблению наркотиков.) И по дороге он видит машину матери, припаркованную у местного мотеля. Он решает проследить за ней и, к своему ужасу, видит, что она заходит в номер с незнакомцем. Он так потрясен, что чуть не попадается ей на глаза. Но ему все же удается снять их обоих на «полароид».

Позже он показывает снимки сестре. Фотографии смазанные, размытые. Они спорят о том, что все это значит. Сестра в расстроенных чувствах берет «полароид» и спускается вниз, чтобы показать отцу фото, сказать ему, что его жена – отвратительная обманщица. Но обнаруживает родителей за кухонным столом, они смеются и пьют вино. Дочь, чувствуя себя уязвленной, решает поговорить начистоту с ними обоими.

Она кричит. Показывает отцу фото. Тычет пальцем в мать и называет ее шлюхой и лгуньей. Мать начинает плакать. Отец, убитый горем, смотрит на фото. Он молчит.

Дочь кричит на мать, спрашивает, почему та так поступила, почему она предала семью, как она могла быть такой эгоисткой. Наконец отец подает голос. Он требует, чтобы дочь заткнулась. Говорит, что он все знает. И мать знает, что он знает. Они делают это вместе. Это хороший заработок. А им нужны деньги.

На этом первая часть заканчивается. Оказывается, их мать – секс-работница.

Я выглянул в окно и обнаружил, что день почти догорел.

Смерть Марго на пару недель испортила настроение в офисе, но со временем «Фантома» увлек новый кризис – подростки.

Брэндон лелеял амбициозные мечты в связи с «Фантомом» и не ожидал, что его сервис станет безумно популярен у детей, чьи привычки общения в корне отличаются от взрослых, для которых все было придумано. Подростки отправляли сообщения с неимоверной скоростью. Как так случилось, что школьники средних и старших классов рассылали в сто раз больше сообщений, чем их родители? Рост загруженности вызвал серьезные неполадки на серверах «Фантома». На протяжении двух недель инженеры отрабатывали безумные смены, пытаясь поддерживать все серверы в рабочем состоянии.

Было непросто найти первого пользователя, поспособствовавшего популярности «Фантома», но аналитики данных заметили всплеск активности подростков в небольшой старшей школе в Центральной Калифорнии. Собравшись возле одного из компьютеров аналитиков, мы с благоговением смотрели, как все больше пользователей появлялось в Калифорнии, затем в Нью-Йорке, а потом и в глубине страны. Словно вирус инфицировал всю Америку.

Венчурные инвесторы никогда не интересовались доходом – их заботила лишь возможность дохода. Так работает инвестирование. Рост пользователей замедлился и постепенно остановился, что поставило под угрозу следующий раунд финансирования. Поэтому внезапный всплеск числа новых пользователей стал для нас маленьким чудом. Но поскольку их демографические показатели были совершенно иными, это породило новые трудности, и мы оказались абсолютно к ним не готовы.

По мере роста пользовательской базы «Фантома» росло и количество запросов к службе поддержки, на которые требовалось отвечать, а прямо сейчас команда службы поддержки состояла из меня одного. Они собирались нанять еще людей, но Брэндон надеялся, что я не буду возражать против временного повышения нагрузки.

– Это я и имел в виду, когда обещал прибавить тебе обязанностей, – заявил он.

– Раз уж я работаю больше, можно мне прибавить зарплату?

– Что? – Моя просьба застала Брэндона врасплох. – Да, конечно. Само собой.

Он предложил 10 процентов надбавки с такой легкостью, что я задумался, не стоило ли мне потребовать еще.

Когда я был маленьким, каждые три месяца отцу приходила по почте посылка. Само событие уже примечательное, ему редко писали, но содержимое пакета было еще интереснее: всегда две видеокассеты VHS в упаковке, украшенной романтичными фотографиями и кучерявой надписью «Ночной Париж».

Замысел нехитрый: концерт театра варьете, в основном музыкальные номера и несколько второсортных комедийных сценок. Все выступления были на вьетнамском – песни, монологи – и снимались целиком в Калифорнии. Помимо сирачи, «Ночной Париж» представлял собой величайшее культурное творение [12]12
  Разновидность сладкого соуса чили.


[Закрыть]американских вьетнамцев. Единственная передача, которую отец смотрел по телевизору.

У нас был DVD-проигрыватель, но «Ночной Париж» продолжали присылать на кассетах. Отец утверждал, что не знает, как поменять подписку, но думаю, ему нравился такой формат. Из-за размера посылку в почтовом ящике невозможно было ни с чем спутать. Всякий раз, как она приходила, ожидалось, что мы всей семьей будем смотреть шоу вместе. И неважно, что ни мама, ни я не говорили по-вьетнамски. Каждый выпуск «Ночного Парижа» длился четыре часа.

С тех пор как я себя помню, мы смотрели шоу каждый квартал. Качество выпусков всякий раз чуть улучшалось. Словно премия Американской академии, только без премий. Если на «Оскаре» выступления и шутки использовали для заполнения промежутков между награждениями, то «Ночной Париж» просто представлял собой несколько часов таких связок. Только тогда я видел, как отец смеется – по-настоящему, всем телом. Он хохотал так сильно, что порой его даже прошибали слезы. Актер на сцене произносил фразу на вьетнамском и застывал в ожидании смеха и аплодисментов. Они всегда следовали за паузой. Мы с мамой никогда не знали, о чем там идет речь.

Но мама тоже смеялась. Однажды я спросил ее, почему она смеется, если не может понять шутку.

– Это же не значит, что не смешно, – ответила она.

Спустя пару месяцев после моего переезда в Нью-Йорк папа позвонил мне рассказать о новом выпуске «Ночного Парижа». Мы висели на телефоне довольно долго, пока он поочередно описывал мне каждое выступление. Он пытался перевести шутки ведущих, часто с оговорками, что по-вьетнамски они звучат смешнее, а потом смеялся сам, но я все равно ничего не понимал.

Он спросил, как моя работа. Папа почти никогда не подходил к компьютеру, только недавно купил себе мобильный, так что мне трудно было объяснить, что собой представляет «Фантом». Но, по крайней мере, он понимал, что такое текстовые сообщения. Вместо разговоров переписываешься с человеком. Просто.

Я объяснил, что в «Фантоме» сообщения исчезают после прочтения.

– Зачем тебе, чтобы они исчезали? – спросил он. – А если захочешь перечитать их позже?

Я подумал про записи «Ночного Парижа». Обычно, просмотрев кассету, перематываешь ее к началу, чтобы пересмотреть в другой раз. Отец никогда не перематывал «Ночной Париж», так как никогда не пересматривал передачу. Он хранил видео на полке в шкафу, шоу хватало на один раз, затем его убирали в архив.

– Почему ты их не выкинешь?

– А если я захочу пересмотреть?

– Ты никогда не смотрел «Ночной Париж» дважды.

– Но вдруг однажды я захочу.

– Разве не удобнее освободить шкаф?

Отец задумался. Похоже, ему никогда не приходило в голову, что не нужно хранить все отсмотренные кассеты.

– Это было бы расточительством.

Я даже не пытался его переубедить.

– Текстовые сообщения исчезают сами, – заявил он.

– Как это?

– Спустя какое-то время они исчезают.

– Наверняка они все еще в твоем телефоне.

– Нет, ты их забываешь. Проходит время, и ты уже не помнишь, что кому сказал или что кто-то написал тебе. Они все исчезают сами.

Я понятия не имел, о чем папа говорит, но не стал возражать.

Я снова опоздал на работу. Пить в последнее время я стал гораздо меньше, но завел привычку приходить после 10 утра. Но остальные делали так же. Вот и получалось, что появлялся я примерно как все.

Брэндон и Эмиль очень громко спорили в конференц-зале, и все в офисе бросили работать, многие развернулись в своих креслах, чтобы посмотреть на ссору.