Текст книги "Победить страх"

– Я не понимаю – словно все разом рехнулись. Сегодня четверг, а по количеству происшествий можно подумать, что пятница в самом разгаре. Пьяные дебоши, бытовые скандалы, потасовки у баров… Какой-то придурок попытался ограбить банк.

– Безуспешно, я полагаю, – сказал Лукас.

– Да, благодаря моим людям. Представляете, ворвался в банк с игрушечным пистолетом, из тех, у кого на конце ствола загорается лампочка? Я уж было хотел его пристрелить, из принципа. За то, что все утро мне испортил, паскудник.

Джейлин прыснула в кулак и сказала:

– Бойкий денек для такого маленького городка. Жители газетных сообщений начитались?

– Наверное. Ну а как у вас дела?

– Никак, – коротко ответил Лукас.

– Он тоже малость свихнулся, – усмехнулась Джейлин.

– Да мы тоже не лучше, – осклабился Меткалф и повернулся к двери, в которую вошел полицейский с конвертом в руке. – Ну что там еще стряслось? – нервно спросил он.

– Не знаю, шериф. Стюарт попросил меня передать это вам.

Стюарт Келли дежурил сегодня в приемной.

Лукас проводил глазами полицейского до двери, перевел взгляд на Меткалфа, Тот вскрыл конверт и только начал читать вложенный в него лист, как лицо его перекосилось, словно от боли, и побелело, а длинные пальцы задрожали.

– Господи! – прошептал он.

– Уайат, что случилось? – Не получив ответа, Лукас вскочил со своего стула, обогнув стол, подошел к шерифу, увидел в руках его листок бумаги с коротеньким текстом, отпечатанным большими буквами, и фотографию. У него перехватило дыхание.

– Господи! – повторил Меткалф, – Он похитил Линдси.

Глава 4

Лукас бросил на стол перед Самантой фотографию в прозрачном пластиковом файле и невозмутимо произнес:

– Что ты можешь сказать о ней?

Саманта, сдвинув брови, взяла фотографию, и ее без того бледное лицо совсем побелело.

– Не понимаю. Линдси? Он похитил Линдси?

– Как видишь. Теперь скажи: зачем ты заставила нас следить за Кэрри Воган?

– Потому что я ясно видела ее лицо. Да, ее, а не Линдси, не знаю, зачем он…

Лукас хлопнул ладонью по столу. Саманта, вздрогнув, вскинула голову и уставилась на него.

– Думай, Саманта. Где она находится? Там же, где ты видела Кэрри?

– Да. Комната та же. Тот же стул. Та же газета. Даже повязка выглядит как та. Единственная разница – на стуле сидит не Кэрри, а Линдси. – Она, словно в забытьи, отодвинула от себя фотографию.

Лукас сел напротив нее.

– Фотография отпечатана на принтере. Разумеется, она чистая. Открой файл, дотронься до нее.

– Я и так все вижу.

– И все-таки, Сэм. Дотронься до нее.

Она помедлила, затем пододвинула к себе файл и осторожно, подрагивающими пальцами, начала вытягивать фотографию. На лице ее не дрогнул ни один мускул, и Лукас понял, что ничего нового она не увидела.

– Нет, – Саманта покачала головой, – больше ничего нет.

– Ты уверена?

– Абсолютно. – Она вложила фотографию в файл. – Он похитил ее сегодня утром? Недавно, во всяком случае. Я видела, как она входила и выходила.

– Уайат получил конверт меньше часа назад. Двадцать минут назад ее машину обнаружили припаркованной возле небольшого кафе, куда она обычно заезжает выпить кофе. – Он говорил ровным, бесстрастным голосом. – Никто из работников кафе не видел, как она подъехала. В кафе она тоже не заходила. Пока нам не удалось найти никого, кто бы видел ее в том районе.

– Он уже потребовал с шерифа выкуп?

Лукас кивнул.

– Сколько?

– Ровно столько, сколько у него есть на счету, – двадцать тысяч.

– Ровно двадцать?

Лукас снова кивнул.

– Раньше похититель не был столь точен. Он приблизительно определял, сколько семья может заплатить. Сейчас сумма указана до цента. Мне кажется, это не простое совпадение.

– Нет, ни в коем случае. Ты хочешь сказать, что с каждым разом он становится все смелее? Теперь он щелкнул тебя по носу.

– Что-то вроде того, – согласился Лукас и опять кивнул. – Он похитил полицейского, что или очень глупо, или он просто обнаглел. А на дурака он не похож.

– Когда он требует доставить выкуп?

– Завтра в пять дня.

Саманта наморщила лоб:

– Но если ему известно, сколько у шерифа на счету, он мог бы потребовать деньги и сегодня. Зачем ему давать тебе двадцать четыре часа на поиски Линдси?

– Он и дает их мне, чтобы я попытался найти ее. Проверяет, на что мы способны. Не исключено, что он затаился где-то поблизости, наблюдает за нами, изучает наши методы.

Саманта внимательно посмотрела на него:

– Что ты еще думаешь? Что чувствуешь?

– Ничего не чувствую.

– Но ты же знаешь Линдси, ты был рядом с ней все эти дни. Неужели ты ничего не улавливаешь?

Лукас покачал головой.

– Отказываюсь верить, – вздохнула Саманта. – Хотя, возможно, она без сознания.

– Может быть.

Ей не нужно было касаться его руки, она и так понимала, что скрывается за его холодным тоном и застывшим, словно маска, лицом.

– Записку с требованием выкупа получил Меткалф. Почему? Потому что он ее шеф? Маловероятно. Скорее всего потому, что он ее любовник.

Лукаса догадка Саманты нисколько не удивила. Он давно догадывался об их отношениях.

– Второе. Они, собственно говоря, и не очень-то скрывались. По-моему, даже специально – чтобы к ним с расспросами не лезли.

– А где Меткалф сейчас?

– На пути к вам, в цирк.

Саманта подскочила на стуле.

– Что?! Люк, ты должен его остановить.

– Успокойся. С ним поехала Джей. Она проследит, чтобы он там не наделал глупостей.

– Он не поверит, что мы не причастны к похищению.

– Но ваш цирк находится рядом с кафе, возле которого нашли машину Линдси. Возможно, кто-нибудь из ваших артистов что-нибудь видел. Меткалф хочет всего лишь поговорить с ними.

– Поговорить? Ты прекрасно его знаешь и вполне догадываешься, чего он хочет.

– Мне и догадываться не нужно. Десять минут назад он хотел прийти сюда и бросить тебе в лицо вот эту самую фотографию. Сядь, Саманта, и успокойся.

Она опустилась на стул и с горечью произнесла:

– Ну вот видишь. Опять я во всем виновата. И все из-за своего предсказания, которое сбылось, но не так, как я сказала.

– Сейчас он неспособен мыслить здраво, и не жди, что это произойдет скоро. Он готов засадить за решетку любого, кто хотя бы косвенно причастен к похищениям, а уж тебя – в первую очередь.

– Но я же никакого отношения не имею к похищениям в Голдене!

– Я знаю. Уайат это знает. И журналисты, которые вьются вокруг управления как мухи, тоже знают. В чем также состоит еще одна сложность. Все газеты только и трезвонят о том, что ты сама пришла сюда, чтобы доказать свою невиновность.

Саманта вздохнула:

– Доказала… что будет еще одно похищение.

– Думаю, тебя сегодня отпустят. Представляю, что будет твориться возле твоего шатра, где ты предсказываешь судьбу!

Саманта, откинувшись на спинку стула, внимательно разглядывала его.

– Да, настоящие экстрасенсы – большая редкость, а уж те, чью правоту подтверждает пресса, становятся знаменитостями. А нужна мне такая реклама?

– Не могу сказать…

– Тебе и не нужно ничего говорить.

Лукас сделал незаметный глубокий вдох, медленно выдохнул.

– В любом случае народ к тебе повалит хотя бы только для того, чтобы посмотреть на тебя.

– Да, наверное.

– Саманта, перестань дуться. Лучше помоги мне найти Линдси Грэм. Иначе этот подонок убьет ее.

– Это просьба или как?

Лукас вскочил.

– Да, – хрипло произнес он. – Просьба. Я прошу тебя о помощи, Саманта, потому что я бессилен. У меня нет ничего – ни улик, ни версий, ни зацепок. Мне не с чего начинать. Времени для сожалений, объяснений и пререканий с тобой у меня тоже нет. И у Линдси тоже нет времени – если завтра к ночи мы ее не найдем, она умрет. Если ты не желаешь помогать мне, так по крайней мере помоги ей.

– Шерифу твоя затея может не понравиться, – ответила она, растягивая слова.

– Уайата я беру на себя.

Несколько минут она молча продолжала смотреть в его лицо, затем чуть заметно кивнула:

– Хорошо. – Она поднялась. – Пошли.

Линдси не знала, сколько прошло времени, но смутно понимала, что много. Последнее, что ей удалось с большим трудом вспомнить, – это завтрак с Уайатом.

Странно, но это ее не беспокоило. Строго говоря, сейчас ее мало что беспокоило. Она подозревала, что ей ввели какой-то наркотик. Подобное ощущение, сродни блужданию во мгле, она уже испытывала много лет назад, когда во время болезни ей иногда кололи сильное успокоительное.

Поняв причину окутавшего мозг тумана, она немного успокоилась. «Наркотик так наркотик. Ничего особенного. Его действие рано или поздно проходит».

Она лежала на животе на чем-то жестком и холодном. Приоткрыла глаза – кругом непроглядная темень. Догадалась, что на голове у нее капюшон или что-то подобное. Запястья перетянуты за спиной широким скотчем.

Попыталась пошевелиться и не смогла. Все, что ей удалось сделать, – это слегка дернуться, из чего она заключила, что хотя ноги ее на лодыжках и не перетянуты, но мышцы затекли так, что ни перевернуться, ни тем более освободить руки она не в состоянии. Ей казалось, что рук она просто не чувствует.

Связана, обколота наркотиками, с капюшоном на голове…

«Боже, меня похитили!»

Первым чувством при этой мысли был, как ни странно, скептицизм. «Похищать? Меня? Зачем? Если он охотится за хорошими деньгами, то здесь он явно просчитался». У Линдси имелась только часть последней зарплаты и ничего больше.

«Постой. Сэм говорила, что деньги его не интересуют. Для него – как она его назвала? Человеком с повредившимся рассудком? – это всего лишь игра. Кошмарная игра. Он играет против Лукаса Джордана. Выясняет, кто из них умнее, находчивее, быстрее. Кто – лучший. Как в шахматах… Да, именно так Сэм и говорила».

И в этой игре Линдси стала пешкой.

Просветление длилось недолго. Вскоре она снова начала погружаться в густой вязкий туман, так и не вспомнив, сколько до нее было таких же пешек.

Смерть.

«Черт подери!» – услышала она свой тихий голос.

Она подумала, что он или кто там есть рядом с ней, ответит, но интуиция подсказывала, что она одна. Лежит где-то. Одна, связана, в наркотическом дурмане.

Сквозь парализующее, успокаивающее действие наркотика начали пробиваться первые толчки тревоги и страха.

Они вышли с черного хода, где не толпились газетчики. Выводил их Глен Чемпион. Прежде чем открыть дверь, он посмотрел на Саманту и выпалил:

– Спасибо вам… Утюг… Ну, в общем, он был неисправен. Приходил электрик, удивился, как это он еще не загорелся. Спасибо.

– Не за что. Присматривай за малышкой.

– Обязательно. – Он едва заметно склонил голову. – Спасибо вам большое.

Они вышли из здания управления.

– Ну вот. Теперь у тебя здесь появился друг. А что там насчет его дочки? Ты что-нибудь увидела?

– Да, она станет преподавателем.

Саманта шла впереди. Весь небольшой путь до стоянки, где находился арендованный Лукасом автомобиль, он молчал. Репортеров здесь не было, они роились у главного входа.

Только когда они уже сидели в машине, Лукас задумчиво произнес:

– Только вы трое – Бишоп, Миранда и ты – можете видеть такое далекое будущее. Когда эта малышка станет преподавателем? Через двадцать пять лет?

– Примерно так. Она будет хорошим преподавателем. Если бы сейчас таких было бы побольше. – Саманта поежилась. – Я очень редко вижу светлые моменты будущего, гораздо чаще – темные: зло, трагедии. И я ничего не могу изменить.

– Потому ты и посоветовала Глену присматривать за дочкой?

– Я просто предупредила его. Точно так же, как я предупредила Кэрри Воган, когда узнала, что она станет жертвой похищения. А прежде – Митчелла…

Лукас на секунду оторвал взгляд от дороги, посмотрел на Саманту.

– Ты предупреждала Кэллогана? Но ты же утверждала, что никогда не встречалась с ним.

– Не встречалась до того, – она сделала ударение на двух последних словах, – как увидела его похищенным.

– Какая разница? – пробормотал Лукас.

– Для меня – очень большая. Ты знаешь, как я отношусь к словам. Кстати, я его и не видела, я с ним разговаривала по телефону.

Лукас промолчал.

– Я пришла к Меткалфу предупредить его о готовящемся похищении Кэллогана и почти сразу поняла, что он воспринимает меня несерьезно. Как я должна поступить в таком случае? Я позвонила самому Кэллогану и посоветовала быть осторожнее. Думаю, что и он не принял меня всерьез. Печально, но я все сделала, что могла. А остальное мне безразлично.

Лукас согласно кивнул. Немного помолчав, он спросил:

– Как ты думаешь, почему ваш цирк оказался в Голдене именно сейчас? Ты что-нибудь видела?

– Ты полагаешь, Лео изменил бы наш обычный маршрут, даже если бы я его об этом попросила?

– Если ты его попросишь, Лео банк ограбит. И уж без всяких колебаний свернет в маленький небедный город.

Саманта не отвечала.

– Ну так что ты видела? Ты не знала о серийном похитителе, пока не приехала сюда, верно? – Лукас не удивился, что Саманта ответила на его второй вопрос, оставив без внимания первый.

– Нет, не знала. Какие-то слухи до нас доходили, мы много ездим, сам знаешь. Поговаривали о двух похищениях. Мне показалось это неожиданным для этих мест. Летом кое-что слышала, во время поездок по Виргинии, Мэриленду, Нью-Йорку и Пенсильвании. Но это были всего лишь слухи.

– Что ты видела, Сэм? Не говори мне, что ты оказалась здесь случайно, – я все равно не поверю, – настаивал Лукас.

Прошло несколько долгих минут, прежде чем Саманта ответила:

– Я видела сон.

Он нахмурился:

– У тебя никогда не было вещих снов.

– Раньше не было.

– Откуда ты знаешь, что теперь видишь будущее во сне?

– Потому что ты здесь, – просто сказала она.

Он въехал на стоянку у кафе, рядом с которым обнаружили автомобиль Линдси, и припарковался возле него. Машина была обтянута желтой полицейской лентой.

– Ты приехала в Голден из-за меня? Ты знала, что мы встретимся?

Саманта, ни слова не говоря, вышла из машины, подождала, когда он подойдет к ней.

– Не льсти себе. Я должна здесь быть, потому и приехала сюда. А ты – часть комбинации или, если хочешь, знак, что мой сон был действительно вещим. Люк, я здесь, и это все, что тебе нужно знать.

– Но почему?

– Потому что, как любит повторять Бишоп, многие события должны происходить именно так, как они происходят, а не иначе. Придет время, и ты сам все увидишь, без моей подсказки, либо столкнешься с тем, к чему придешь.

Он смотрел на нее, пытаясь определить, упрямится ли она, как прежде, или говорит честно о своем видении во сне. Еще он понимал, что во втором случае она ему больше ничего не скажет, чтобы не повлиять на ход увиденных ею событий. Саманте всегда удавалось скрывать свои мысли и чувства – как он ни старался, он не мог уловить их. Наверное, потому, что она никогда не испытывала страха в его присутствии.

«Да, она никогда ничего не боялась», – подумал он.

– Так мы начнем? – Саманта кивнула в сторону автомобиля.

У машины стояли двое полицейских. Один из них сообщил Лукасу, что машину давно осмотрели, посторонних следов не нашли и что они будут крайне признательны ему и Саманте, если те помогут либо определить местонахождение Линдси, либо идентифицировать преступника.

– Это будет не так-то просто. Такие типы фору в играх не дают, – заметила Саманта, и они с Лукасом сняли с машины ленту.

– Ты не ошибаешься насчет игры? – спросил Лукас.

– Ты же сам знаешь, что не ошибаюсь. Или все еще сомневаешься?

Лукас ответил уклончиво:

– Джейлин говорит, что никакой игры не может быть, пока я не узнаю правила.

– Если, конечно, он собирается играть честно.

– Я думаю, да, по крайней мере когда он будет выигрывать. Хотя в его извращенном понимании честность – понятие относительное. Пока я в игру не вступил. Но когда вступлю и начну опережать его, он, не исключено, начнет отступать от правил.

– Ты прирожденный психоаналитик, – сказала Саманта.

Он подозрительно взглянул на нее:

– Ты не согласна со мной?

– Не предполагай и не делай никаких выводов сейчас, чтобы не ошибиться впоследствии. Узнай о нем больше. Он опаснее любого, с кем тебе приходилось сталкиваться. – Она помолчала, затем прибавила: – И запомни, заставить тебя гадать, бродить в темноте – это тоже часть его плана. Он бросил тебе вызов по всем статьям.

– Ты что-то недоговариваешь.

Саманта обернулась и, убедившись, что полицейские не слышат ее, продолжила:

– За доской вас двое. Вы оба профессионалы с равными возможностями. Ты не понимаешь, что я говорю? Ты знаешь, как работает мозг преступника, он знает, как работает твой мозг. Он тоже психолог, Люк.

Шериф Меткалф сверлил взглядом черноглазого, смуглого владельца цирка «Вечерний карнавал», изо всех сил стараясь смутить его. Но тот держался на редкость уверенно и спокойно.

– Значит, вы заявляете, что никто из ваших артистов ничего подозрительного не заметил?

Лео Тедеско смущенно улыбнулся:

– Шериф, уверяю вас, что нет. Представления мы даем вечерами. Артисты ложатся под утро, а просыпаются к полудню и даже позже. Есть у нас, конечно, рабочие – ухаживают за животными, убирают, но они постоянно находятся в помещении. – Он показал рукой на далеко отстоящий от дороги сборный шатер, откуда мало что видно. – Можете мне поверить – никто из нас детектива Грэм сегодня утром не видел.

– Вы так смело говорите за всех? Нет, я хочу поговорить с каждым из артистов и рабочих, – упирался шериф.

Тедеско уныло посмотрел на Джейлин. Он давно уже про себя решил, что лучше обращаться к ней, так как та вела себя намного сдержаннее.

– Агент Эйвери, шериф! Мы очень хотим помочь вам, но здесь вы только напрасно потратите свое время, которого у вас, насколько мне известно, не много…

– Откуда вам это известно? – прорычал Меткалф.

– Помилуйте, шериф, да об этом деле весь Голден с самого утра только и говорит. К тому же репортеры к нам наведывались. Вы спросите любого жителя города, и он вам расскажет, что вы ищете серийного похитителя, который крадет людей в ночь на четверг, а выкуп требует доставить к пяти дня в пятницу.

– Шериф, он прав. Это уже давно ни для кого не тайна, – мягко сказала Джейлин.

– Совершенно верно. – Тедеско кивнул. – Здесь помимо других был мой знакомый репортер, из эшвиллской газеты, так он мне все рассказал о похищениях в восточных штатах, совершенных по такой же схеме. Полагаю, в сегодняшних шестичасовых новостях вы сами все это услышите.

– Спасибо за информацию, – сказала Джейлин.

– He за что. – Тедеско широко улыбнулся, сверкнув золотым зубом. – Честное слово, шериф, агент Эйвери, мы рады вам помочь. Особенно теперь, когда наша Саманта вне подозрений.

– А кто вам сказал, что она вне подозрений?

Брови Тедеско полезли вверх.

– Шериф, но ведь она сидела у вас в управлении. Какое она может иметь отношение к похищению детектива Грэм? А что касается первого похищения, то у вас есть показания десятка свидетелей, которые видели Саманту здесь. Она никуда не уходила. У вас просто нет против нее улик. Не говоря уже о том, что у нее не было мотива его похищать. И физически она не справится с мужчиной. Нет, шериф, вы должны признать, что Саманта мало подходит на роль похитителя.

Поскольку Меткалф, судя по его виду и настроению, не собирался признавать ничего из сказанного Лео, за него ответила Джейлин:

– Мы вас поняли, мистер Тедеско. Пожалуйста, оставьте нас на пять минут, нам нужно посоветоваться.

– Да, конечно. – Тот коротко кивнул. – Если я вам еще понадоблюсь, вы найдете меня вон в том фургончике. Там у меня офис.

Провожая его недобрым взглядом, Меткалф проворчал:

– Хорош фургончик. Прицеп высшего класса, тысяч на сто пятьдесят потянет.

– Это же его дом, – тихо сказала Джейлин. – Уайат, мы проверили здесь всех. Ты их проверил. Полиция восьми штатов их проверяла. Общество охраны животных проверяло содержание зверей в цирке. Все – и артисты, и рабочие – порядочные люди, не мошенники и не проходимцы. Их дети учатся в школах. Они платят налоги, у них никогда не возникало проблем с законом. Они посещают церковь. Половина жителей Голдена больше подходят на роль подозреваемых, чем они.

– Проклятие!

– Ты знаешь, что я говорю правду. Мы определенно только потратим здесь время. Оставь здесь несколько полицейских, пусть они снимут показания, а нам нужно ехать. Линдси мы здесь не найдем.

– Ты абсолютно в этом уверена?

Она выдержала его напряженный взгляд и спокойно ответила:

– Абсолютно.

Меткалф отвернулся. За последние часы он обмяк и ссутулился, плечи его повисли.

– Других зацепок у нас нет.

– До передачи выкупа осталось чуть больше двадцати четырех часов. Повторяю – здесь мы ничего не найдем.

– Тогда где нужно искать? – В голосе Меткалфа слышалось плохо скрытое отчаяние. – Я не знаю, что делать, Джейлин!

– Я скажу, что нужно делать, – ответила она спокойно. – Тебе следует отказаться от своих прежних воззрений и признать неоспоримый факт – в данном случае обычная полицейская работа бесполезна.

Он криво усмехнулся:

– Ты говоришь о Зарине.

– Я говорю о Саманте Берк.

– Какая разница?

Джейлин покачала головой:

– Разница есть, и ты ее должен себе уяснить. Зарина – цирковая артистка, предсказательница, работающая за деньги. Так она зарабатывает себе на жизнь. Ее работа – это театр, шоу. Она сидит в шатре, в экзотическом одеянии, в смешной чалме, держа в руках стеклянный шарик, обозначающий магический кристалл, и говорит главным образом то, что люди хотят от нее услышать. Но Саманта Берк – настоящий, талантливый экстрасенс.

– Не верю.

– А я и не прошу тебя верить, Уайат. Только прими факт, понимаешь? Объективный факт, что есть вещи, которые современная наука пока объяснить не способна. И экстрасенсорика – одна из таких вещей. Согласись с тем, что Саманта Берк может нам помочь. Дай ей эту возможность.

Шериф ответил почти сразу:

– Похоже, ты в ней уверена.

– Совершенно уверена, – подтвердила Джейлин.

– Потому что она работала с тобой и Лукасом раньше? Расследовала какое-нибудь преступление?

– Даже не одно. И сейчас она охотно поможет нам.

– Вам с Лукасом – да, но мне, я уверен, – нет.

– Речь идет не о тебе, Уайат, а о Линдси. Саманте она нравится.

– Значит, говоришь, поможет?

– Да.

– Но как?

– Поехали и увидим, – сказала Джейлин.

– Ты хочешь сказать, что он действительно психоаналитик? – Лукас вопросительно посмотрел на Саманту.

– Конечно, но сомневаюсь, что он окончил университет. Скорее, самоучка. Прочитал массу книг, облазил Интернет. Материала там масса. Не исключено, что заинтересовался психоанализом недавно, когда узнал о твоем существовании и твоей работе.

– По-моему, ты преувеличиваешь мои заслуги.

– Откуда ты знаешь? Может быть, я тебя обвиняю, – пробормотала Саманта и замотала головой: – Нет, не волнуйся, ты не доктор Франкенштейн и не создал очередного монстра. Не будь тебя, он бы затеял свою кошмарную игру с другим. Дело в том, что ему нравится убивать, играть с чужими жизнями. Но я уверена – доведись тебе поговорить с ним, он бы заявил, что на этот путь толкнул его ты. Наверняка он бы сказал, что видел тебя по телевизору, читал о тебе в прессе и решил проверить, так ли уж ты хорошо умеешь отыскивать людей, как о тебе говорят.

– Боже мой… – прошептал Лукас.

Саманта пожала плечами, отвернулась от него и принялась осматривать машину.

– Я всего лишь теоретизирую, – сказала она. – Ищу возможные мотивы. Будь у меня соответствующее образование, я бы сказала точнее.

– Дело здесь не в образовании, – отозвался он.

– Я знаю. Дело в красной чалме. – На губах ее появилась легкая усмешка. Не сводя глаз с автомобиля, она закончила фразу: – И в доверии.

– Саманта, хватит об этом. Если бы тебе не доверяли, тебя бы здесь сейчас не было. У нас есть работа, очень важная и срочная. Давай ею и займемся.

– И это я тоже понимаю, – меланхолично заметила она.

– Тогда перестань обижаться на Бишопа за то решение, которое ему пришлось принять.

– А я и не обижаюсь на него. – Подойдя почти вплотную к машине, она почти машинально прибавила: – Не он, а ты во всем виноват.

– Я?! Что ты говоришь, Сэм?

– Ты нашел легкий выход, Люк. Руками Бишопа ты расчистил собой же созданные завалы, да еще убедил себя, что так будет лучше для всех.

– Неправда.

– Разве? – Она обернулась и посмотрела ему в глаза. – Неужели я ошибаюсь?

– Сэм…

– Ладно, Люк. Хватит на самом деле. Сейчас это все уже не важно. Скажи, в этой машине Линдси ездила постоянно?

Лукасу очень не хотелось менять тему разговора, но хронометр, отсчитывающий секунды в его мозгу, и соседство охраняющих авто полицейских подсказывали ему, что продолжать его сейчас не время и не место.

– Это ее служебный автомобиль, – сдержанно ответил он.

Саманта медленно обошла его, надеясь, что ее раздражение ускользнет от внимания Лукаса. Она знала, что прикосновение к машине ничего не даст. В большинстве случаев предметы, которых она касалась, не вызывали в ней ничего, кроме обычных физических ощущений. Как у обычных людей. В большинстве случаев.

Однако в состоянии эмоционального напряжения, и особенно нарастающего, у нее начинали появляться видения. Люк объяснил бы этот феномен действием окружающих человека электромагнитных полей, их синхронизацией с электромагнитными полями, излучаемыми мозгом, в результате чего открывается неведомая дверь и человек обретает способность видеть будущее или тайные стороны настоящего.

Саманта никогда не питала интереса к наукам – ни к гуманитарным, ни к естественным. Ее вообще мало что занимало, кроме своих способностей, и все, что к ним не относилось, она попросту отметала. Она много читала об экстрасенсорике, но мало что впитывала и еще меньше понимала. Твердо она знала только одно – видения ее, изменившие, как, впрочем, и сформировавшие всю ее жизнь, есть мучительная, иногда пугающая реальность, от которой ей невозможно скрыться. И еще тяжкое бремя.

Она все время думала о том, понимает ли это Люк.

– У нас нет ни единой зацепки, Сэм, ни одной версии, ни одной улики – ничего. Мы понятия не имеем, где этот подонок может удерживать Линдси. Нам нужна хоть какая-нибудь отправная точка.

Саманта резко остановилась, спросила:

– Ты ничего не чувствуешь?

– Нет. Либо не могу войти в контакт с ней, либо она без сознания или под действием наркотика.

– Либо мертва.

В углах его рта появились глубокие морщины.

– Линдси жива, – уверенно произнес он. – Он всегда ждет выкупа. Возможно, он увез ее отсюда.

– Так далеко?

– Да, так далеко. Чтобы я не смог уловить ее присутствие. Но даже если бы она находилась близко, я тоже не смог бы установить контакт с ней.

– Ты имеешь в виду расстояние?

– Да. Многое зависит от расстояния и от других факторов. К примеру, я должен понять, как люди реагируют на стресс и на боль. Даже направление и местность имеют значение. Мне нужно на чем-то сконцентрироваться, Сэм.

– А если я не смогу тебе ничего подсказать?

– Мне не на кого больше надеяться. Обычные полицейские средства не помогут нам и на метр приблизиться к Линдси.

– Только не дави на меня.

В первый раз за все время их разговора он улыбнулся, правда, улыбка получилась слабой и неуверенной.

– Извини, но я не умею подслащивать горькую пилюлю правды.

– Да, я помню.

Лукас предпочел не комментировать ее замечание.

– Пожалуйста, сядь в машину. Может быть, что-то почувствуешь внутри.

Мысленно подбадривая себя, отметая неуверенность и настраиваясь на положительный результат, Саманта потянулась к ручке двери напротив водительского сиденья. Только дотронувшись до нее, она сразу ощутила внутри себя знакомое странное волнение, описать которое невозможно. Она тут же открыла дверь и села за руль.

Саманте не раз говорили, что смотреть на нее во время ее видений порой даже страшно. Лицо ее менялось, становилось безжизненной маской и действовало на зрителей парализующе.

Она это очень хорошо знала.

Не успела она сесть за руль, как ее окутала черная пелена. Так случалось всегда. Это был первый знак – густой мрак, вязкий, словно деготь. Затем неожиданно наступала звенящая тишина.

Саманта сидела, вцепившись пальцами в руль, но вскоре перестала чувствовать его.

Ее начал обволакивать холод. Ей нередко приходило в голову, что так холодно может быть только в преисподней. Она словно повисла в воздухе, бесплотная, невесомая и даже бесформенная, в каком-то жутком месте, пустоту которого и представить себе невозможно.

Она и сама не могла вспомнить после видений, как там пустынно, но во время видений ощущала это всем своим существом.

Несколько минут она находилась в неизъяснимо загадочном, страшном состоянии, ждала, когда перед ней вспыхнет яркий свет и она увидит иное место, иную жизнь, иное время. Она ждала, когда мозг ее настроится на нужную частоту и в нем возникнут и поплывут, словно в необычном фильме, звуки и образы.

Вот появились картинки, замелькали, как в калейдоскопе. Затем она услышала голоса, звучавшие как далекое эхо. Вначале все было искажено, но постепенно образы приняли обычную форму, а звуки стали чище и яснее.

«…понимаешь…»

«…ты понимаешь…»

«…личного, ты же понимаешь».

– Ничего личного, ты же понимаешь.

Наркотик продолжал действовать, но даже сквозь полузабытье Линдси почувствовала в его голосе фальшь.

– Нет, как раз очень личное, – пробормотала она и прислушалась, надеясь по ровному голосу своего разговорчивого похитителя понять что-нибудь о его характере.

Ей нужно было пробить хотя бы маленькую брешь в его броне, которую она могла бы постепенно расширить, найдя его уязвимое место.

– Вовсе нет, – возразил он. – Ну или по крайней мере тебя это не касается.

– Я пешка, – прошептала она.

Не успели эти слова слететь с ее губ, как она сразу же пожалела, что произнесла их.

– Пешка? – с интересом спросил он. – Шахматная? Кто же тебе вбил в голову такую мысль? Лукас?

Линдси молчала. Теперь она сидела в кресле. Руки ее были все так же связаны, на голове был все тот же капюшон или мешок. Похититель стоял позади нее.

– Стало быть, он наконец понял, что это игра.

– Тебя все равно рано или поздно схватят, – проговорила Линдси бесстрастным голосом, изо всех сил стараясь подавить нараставший в груди страх. Голова у нее начала проясняться, и Линдси поняла, что должна следить за своей речью, чтобы случайно не сказать что-то, что могло бы помочь ее похитителю. – Ты слишком засветился.

– Не волнуйся, пожалуйста, пока я в полной безопасности, – ответил он почти приятельским тоном. – У меня нет никаких связей с Голденом. Здесь никто не подозревает о моем существовании.

– Хватаешь людей наугад?

– Никоим образом. Я тщательно выбираю своих гостей. И тебя выбирал долго. Каждый из вас – это важная часть игры.

– Ты всем говоришь такие успокоительные речи?

Он рассмеялся – весело, озорно.

Линдси этот смех не прибавил ни грамма надежды.

– Хорошо, что у тебя есть чувство юмора, – сказал он. – С ним легче жить.

– И умирать?

– Ну это ты скоро сама узнаешь, – радостно произнес он. – Прежде меня. А я тебе охотно помогу.