Текст книги "Российский хадж. Империя и паломничество в Мекку"

* * *

В 1830-х годах Сирия оказалась в центре конфликтов, возникших в Османской империи между великими державами. Одна из крупнейших османских арабских провинций, она включала полностью территории нынешних Сирии, Ливана, Израиля/Палестины и Иордании, а также небольшую часть современной Турции. Временная потеря османами контроля над этим регионом вызвала в Сирии политическую нестабильность и породила в европейцах страх перед коллапсом османской власти в регионе, а с ней и постнаполеоновского «баланса сил» в Европе.

Сирия переживала смуту с 1831 года, когда ее оккупировали войска Мухаммада Али – отложившегося от османов наместника Египта. Используя слабость османов – империя только что уступила огромный кусок Балкан грекам, которые восстали и основали собственное государство, – Мухаммад Али захватил Сирию, стремясь выкроить свою собственную империю из османских арабских провинций.

Египетская оккупация Сирии продолжалась все 1830-е годы и открыла регион для беспрецедентного европейского проникновения. Стремясь заручиться поддержкой европейцев в своем имперском проекте, Мухаммад Али поощрял коммерческую экспансию европейских торговцев в регион и приглашал христианских миссионеров. Ради защиты своих растущих интересов в Сирии, европейские державы добились у Мухаммада Али разрешения открыть сети консульств и продвигались на территории, долгое время закрытые для них османами по религиозным соображениям. Во время египетской оккупации европейцы открыли свои первые консульства в Иерусалиме и Дамаске – двух городах, священных для мусульман, и в Джидде – на Аравийском полуострове, недалеко от священных городов Мекки и Медины. В 1839 году Россия открыла новое консульство в Бейруте, оживленном торговом порту и развивающемся узле европейской дипломатии в Сирии5454
  Freitag U. The City and the Stranger: Jeddah in the Nineteenth Century // Freitag U., Fuhrmann M., Lafi N., Riedler F. (eds). The City in the Ottoman Empire: Migration and the Making of Urban Modernity. London: Routledge, 2011. P. 220.


[Закрыть].

В 1840 году османы покончили с египетской оккупацией, выиграв длительную войну при помощи британских войск. Но после восстановления османского контроля над регионом европейское присутствие продолжало усиливаться. Европейские державы, приобретя опорные пункты в Сирии, стали расширять свое влияние внутри нее. Их присутствие в Сирии и окрестных регионах было связано с более обширными структурами и обусловливалось как внешне-, так и внутриполитическими интересами. Британия владела значительными торговыми сетями с центром в Багдаде и желала защитить их, а также свои континентальные пути сообщения с Индией, проходившие через Сирию и Месопотамию. Франция, переживавшая в 1840-х годах разгар промышленной революции, нуждалась в Сирии из-за шерсти и шелка для своих новых фабрик. Россия, со своей стороны, была больше озабочена безопасностью, учитывая близость Сирии к ее, России, юго-западным границам (расстояние между Тифлисом и Алеппо – около тысячи километров). Каждая из держав – Британия, Франция и Россия – опасалась, что в случае падения Османской империи одна из соперниц постарается заполнить вакуум и колонизовать османские территории5555
  Masters B. Aleppo: The Ottoman Empire’s Caravan City // Eldem E., Goffman D., Masters B. (eds). The Ottoman City between East and West: Aleppo, Izmir, and Istanbul. Cambridge: Cambridge University Press, 1999. P. 17–78; Owen R. The Middle East in the World Economy, 1800–1914. London: I.B. Tauris, 2005. P. 85–87.


[Закрыть].

Учитывая эти более общие имперские интересы, европейские державы в течение 1840-х годов усиливали свое присутствие в османской Сирии и конкурировали друг с другом за влияние на местные народы. Хотя интересы держав были в первую очередь стратегическими, они выражали их по большей части в религиозных терминах. Стандартные научные нарративы описывают, как европейские «христианские» империи стремились подорвать османский «мусульманский» контроль над подвластными ему христианскими народами, ссылаясь на гарантированные османами по международным договорам права, называемые «капитуляциями», и злоупотребляя ими. Хотя большинство жителей Сирии были мусульманами (около 90% – суннитами), ее также населяли крупнейшие в империи компактные группы христиан. Они исчислялись сотнями тысяч и практиковали крайне разнообразные обряды и традиции. Под предлогом «защиты» христианских «единоверцев» в Сирии от гонений со стороны мусульманских соседей европейские консулы вмешивались в религиозные дела местных христиан, а державы строили в Иерусалиме и вокруг него инфраструктуры поддержки своих христианских подданных, посещавших в качестве паломников Иерусалим и окрестные святые места5656
  См. стандартный рассказ о «восточном вопросе»: Anderson M.S. The Eastern Question, 1774–1923: A Study in International Relations. London: Macmillan, 1966.


[Закрыть].

Россия, видимо, имела особое преимущество в этом состязании империй, поскольку крупнейшая христианская община в Сирии также исповедовала православие (православными были около трети всех христиан в регионе)5757
  Lieven D. Empire: The Russian Empire and Its Rivals. New Haven, CT: Yale University Press, 2000. P. 152 (см. на русском: Ливен Д. Российская империя и ее враги с XVI века до наших дней. М.: Европа, 2007); Maʹoz M. Ottoman Reform in Syria and Palestine, 1840–1861: The Impact of the Tanzimat on Politics and Society. Oxford: Clarendon Press, 1968. P. 216; Смилянская И.М. К.М. Базили – российский дипломат и историк Сирии // Очерки по истории русского востоковедения. М.: Изд-во восточной литературы, АН СССР, 1959. Сб. IV. С. 63.


[Закрыть]. На должность русского консула в Бейруте МИД после тщательного отбора назначил грекоязычного православного российского подданного, уроженца Османской империи по имени Константин Базили. Министерство надеялось, что Базили завоюет доверие грекоязычного духовенства православных церквей в Сирии. В качестве бейрутского консула Базили также официально отвечал за помощь русским православным паломникам, которые обычно прибывали в Бейрут или Яффу по морю, а затем по суше отправлялись в Иерусалим. Но это был скорее предлог для открытия нового русского консульства, чем реакция на неотложную потребность. Не многие русские православные совершали паломничество в Иерусалим: по оценке русского посольства в Константинополе – лишь несколько сотен в год5858
  АВПРИ. Ф. 313. Оп. 823. Д. 3; Kane E.M. Pilgrims, Holy Places, and the Multi-Confessional Empire: Russian Policy toward the Ottoman Empire under Tsar Nicholas I, 1825–1855. PhD diss. Princeton University, 2005. P. 63.


[Закрыть]. Конечно, некоторые не попадали в посольские отчеты, но таких вряд ли было много. Ехать из России в Сирию было далеко, дорого и опасно, и, в отличие от хаджа, православное паломничество не было обязательным. Однако царское правительство было заинтересовано в росте православного паломничества, которым подкреплялись бы российское присутствие в Сирии и российские претензии на интересы в ней. Царское правительство стало поощрять своих православных подданных к паломничеству в Иерусалим, субсидируя их поездки и организуя вспомогательные учреждения по дороге, в Иерусалиме и вокруг него.

В течение 1840-х годов царское правительство организовало православную Русскую духовную миссию в Иерусалиме с заявленной целью поддержки православных паломников и местных православных церквей. В конце XIX века правительство участвовало в финансировании русского Императорского православного палестинского общества, которое построило сеть учреждений для православных паломников на маршрутах из России в Святую землю. Эта история оставила следы, и до наших дней наблюдаемые в физическом ландшафте Иерусалима: луковичные главы русских православных церквей на Елеонской горе и так называемое Русское подворье за пределами иерусалимского Старого города – комплекс зданий, построенных при участии царского правительства для помощи русским православным паломникам. (Сегодня часть этого комплекса занята израильскими государственными учреждениями5959
  В последние годы правительство России стало подчеркивать ее «исторические» православные связи с Ближним Востоком, отчасти для обоснованности притязаний на ценные владения царской эпохи в Израиле. Соответственно, возродились научные исследования русского православного паломничества в Святую землю. См., например: Лисовой Н.Н. (сост.). Россия в Святой Земле: Документы и материалы. В 2 т. М.: Международные отношения, 2000; Вах К.А., Житенёв С.Ю., Лисовой Н.Н. (сост.). Россия в Святой Земле: к 130-летию сотрудничества Императорского Православного Палестинского Общества с народами Ближнего Востока: Каталог международной юбилейной выставки. М.: Индрик, 2012; Воробьёва И.А. Русские миссии в Святой земле в 1847–1917 годах. М.: Институт востоковедения РАН, 2001. О Русском подворье в Иерусалиме см.: Schiller E. (ed.). The Heritage of the Holy Land: A Rare Collection of Photographs from the Russian Compound, 1905–1910. Jerusalem: Arie Publishing House, 1982; Кроянкер Д. (ред.). Русское подворье: навстречу 2000 году. От русского паломнического центра к центру городской жизни. Иерусалим: Изд-во Иерусалимского муниципалитета, 1997 (на иврите).


[Закрыть].)

Российская поддержка православного паломничества в Иерусалим была частью развивающейся стратегии усиления влияния в Сирии через религиозные структуры. Как вскоре обнаружили царские власти, Россия была связана с Сирией не только через православных, но и через другие группы подданных. Вся сложность отношений России с Сирией становится видна, когда читаешь подряд архивы бейрутского консульства, внимательно присматриваясь, с какими случаями Базили имел дело в первые годы службы русским консулом. Обнаруживается много дел с участием российских армян и евреев, приезжавших в Иерусалим и другие места османской Сирии с паломническими и торговыми целями, а также, в случае евреев, на постоянное место жительства. Кроме того, в архивах отражены попытки царских властей увеличить российское землевладение и присутствие в Иерусалиме, заявляя права на здания, которыми в этом городе веками владела Грузинская православная церковь6060
  АВПРИ. Ф. 313. Оп. 87. Д. 57; Безобразов П.В. (ред.). Материалы для биографии епископа Порфирия Успенского. СПб.: Типография В.Ф. Киршбаума, 1910. Т. 2. С. 451; Kane E.M. Pilgrims, Holy Places, and the Multi-Confessional Empire. P. 175. См. также: Ginat S. The Jewish Settlement in Palestine in the 19th Century // Carmel A., Schafer P., Ben-Artzi Y. (eds.). The Jewish Settlement in Palestine, 634–1881. Wiesbaden: L. Reichert, 1990. P. 166–167; Hyamson A.M. (ed.). The British Consulate in Jerusalem in Relation to the Jews of Palestine, 1883–1914. New York: AMS Press, 1975. Pt. 1.


[Закрыть]. Самое же удивительное, что в бейрутских архивах имеются дела и переписка, касающиеся российских подданных мусульман и их связей с данным регионом. По большей части это новые русские подданные с Кавказа, едущие через Сирию в Мекку и обратно.

Сирия в XIX веке была центром глобальных маршрутов хаджа благодаря дамасскому каравану. Это был один из двух имперских паломнических караванов, спонсируемых османскими султанами. Второй отправлялся из Каира, и оба существовали издавна. Оба каравана организовали мамлюки в XIII веке, а затем, после завоевания арабских стран в XVI веке, унаследовали османы. Поддержка двух имперских караванов была частью роли «покровителей» хаджа и священных городов Мекки и Медины, взятой на себя османскими султанами6161
  Petersen A. The Medieval and Ottoman Hajj Route in Jordan. P. 10, 20; см. также работы, указанные выше – в примечании 32.


[Закрыть]. Поддержка эта стоила османским султанам гигантских средств и усилий, но ожидалась от них как от мусульманских правителей, контролирующих мусульманские святые места. Имелись у султанов и стратегические мотивы. Сурайя Фароки в своей работе о хадже при османах доказывает, что для них патронат над хаджем служил также механизмом интеграции разбросанного и внутренне неоднородного мусульманского населения империи и поддержания военного присутствия в отдаленных арабских провинциях6262
  Faroqhi S. Pilgrims and Sultans. P. 9.


[Закрыть].

Ради безопасности паломники, ехавшие в Мекку по суше, старались присоединиться к одному из этих караванов. Дамасский караван, пожалуй, был престижнее. Он выезжал из Стамбула, где османский султан исполнял публичную церемонию инвеституры при его отправке. С караваном ехал церемониальный паланкин (махмаль) – пустое деревянное кресло на спине верблюда, закутанное в шелк с цитатами из Корана, символ султанской власти, – а также «имперские кошели» (сурре). В состав сурре входили щедрые суммы денег и дары от султана народу и чиновникам в Дамаске, Иерусалиме, Мекке и Медине, а также придорожным бедуинским племенам пустыни6363
  Сурре были древней традицией хаджа, введенной Аббасидами в VIII веке. Об истории этого института см.: Atalar M. Osmanlı Devletinde Surre-i Hümayûn ve Surre Alayları. Ankara: Diyanet İşleri Başkanlığı, 1991; Faroqhi S. Pilgrims and Sultans. P. 54–58; Peters F.E. The Hajj. P. 267–269; Wasti S.T. The Ottoman Ceremony of the Royal Purse // Middle Eastern Studies. 2005 (March). Vol. 41. No. 2. P. 193–200.


[Закрыть].

Чтобы сделать караван хаджа имперским институтом и «краеугольным камнем османской власти» в Дамаске, османы начиная с XVI века выстроили масштабную инфраструктуру его поддержки. В частности, возвели величественный паломнический комплекс Теккия в центре Дамаска: с мечетью и бесплатной столовой, с лавками по продаже припасов на дорогу, таких как сбруя, попоны и зерно, и с огороженной площадью для молитв во внутреннем дворе комплекса, предназначенной только для паломников6464
  Petersen A. The Medieval and Ottoman Hajj Route in Jordan. P. 52–54.


[Закрыть].

В пустыне между Дамаском и Меккой османы построили для защиты караванного пути цепь крепостей, колодцев и цистерн, проникавшую глубоко в Хиджаз. Для обеспечения безопасности по дороге они разместили вдоль нее войска и щедро одаривали зерном кочевые бедуинские племена, чтобы те не нападали на караваны. Они титуловали наместника Дамаска «главой хаджа» (амир аль-хадж) и поручили ему ежегодно заготавливать все необходимое для каравана и вести его в Мекку и обратно. Они также организовали в Дамаске новые церемонии в честь отправки каравана: пышное шествие через город с османскими войсками и музыкантами и доставку в караван махмаля и сурре чиновниками из Стамбула6565
  Barbir K. Ottoman Rule in Damascus, 1708–1758. Princeton, NJ: Princeton University Press, 1980. P. 133–142; Faroqhi S. Pilgrims and Sultans. P. 6–9; Peters F.E. The Hajj. P. 160–161, 269; Petersen A. The Medieval and Ottoman Hajj Route in Jordan. P. 52–54; Rafeq A.-K. New Light on the Transportation of the Damascene Pilgrimage during the Ottoman Period // Islamic and Middle Eastern Societies: A Festschrift in Honor of Professor Wadie Jwaideh. Brattleboro, VT: Amana Books, 1987. P. 129, 131.


[Закрыть].

В результате этих усилий формировался гигантский караван людей и животных, описанный одним свидетелем как «передвижная администрация»6666
  Ségur Dupeyron P. de. La Syrie et les Bedouins sous l’administration turque // Revue des deux mondes. 1855. March 15. P. 348.


[Закрыть]. Помимо многих тысяч разноязычных паломников во главе с начальником каравана, он включал в себя воинский эскорт, свой собственный суд и казну, торговцев, османских чиновников, отвечавших за сложную логистику каравана, и армию служителей, в том числе «факелоносцев», которые посменно шли впереди каравана по ночам с фонарями в руках6767
  Rafeq A.-K. Damascus and the Pilgrim Caravan. P. 134–135; Peters F.E. The Hajj. P. 147–149.


[Закрыть].

В конце XVIII и начале XIX века дамасский караван ежегодно включал не менее 50 тысяч паломников из окрестных арабских стран, Анатолии, Персии, Центральной Азии и с Кавказа6868
  Rafeq A.-K. Damascus and the Pilgrim Caravan. P. 132.


[Закрыть]. В хорошие годы он обеспечивал паломникам безопасный проход через пустыню в Мекку и обратно. Но в период войны или голода маршрут становился незащищенным, учащались атаки бедуинов, и были годы, когда караван застревал в Дамаске. Во время девятилетней египетской оккупации Сирии османы потеряли контроль над караваном. В 1832 и 1833 годах караван не покидал Дамаска из-за местных восстаний и неспособности египтян обеспечить безопасность на маршруте. Затем, между 1834 и 1839 годами, участок караванного пути между Дамаском и Меккой контролировали египтяне; они ввели новые процедуры и церемонии, а отвечать за них поручили своим собственным чиновникам6969
  Faroqhi S. Pilgrims and Sultans. P. 54–73; Tresse R. Le pèlerinage syrien aux villes saintes de l’Islam. Paris: Imprimerie Chaumette, 1937. P. 49–50, 82.


[Закрыть]. Только в начале 1840-х годов, после ухода египетских войск из Сирии, османы начали восстанавливать контроль над дамасским паломническим караваном и возобновили традиционные церемонии.

Но все равно в 1840-х годах дамасский караван как институт переживал упадок. С каждым годом численность паломников снижалась: с десятков тысяч в год в начале века до всего лишь 2 тысяч в 1850 году. Тому были две причины. Во-первых, с развитием всемирного пароходного сообщения паломники начали отказываться от традиционных караванных путей в Аравию в пользу морских. Во-вторых, после ухода египетских войск из Сирии османы много лет боролись за восстановление порядка в регионе и за повышение налогов с местного населения до уровня, необходимого для финансирования паломнического каравана. Поскольку нападения на паломников продолжались и распространялись слухи об опасностях, поджидающих в дороге, многие мусульмане стали искать альтернативные маршруты в Мекку. В декабре 1840 года караван не вышел из Дамаска в намеченный срок, поскольку османы не смогли обеспечить безопасный проход через пустыню. Тысячи паломников застряли в Дамаске, вынужденные либо отправиться в долгий обратный путь, либо целый год дожидаться в городе следующего сезона хаджа7070
  Rafeq A.-K. Damascus and the Pilgrim Caravan. P. 132, 138; Records of the Hajj: A Documentary History of the Pilgrimage to Mecca. Cambridge: Archive Editions, 1993. Vol. 4. P. 503, 512.


[Закрыть].

Историки пишут об опустошительных для Дамаска последствиях упадка караванов: экономика этого города веками основывалась на обслуживании паломников7171
  Rafeq A.-K. Damascus and the Pilgrim Caravan.


[Закрыть]. Но другим следствием были открывшиеся перед Россией и иными европейскими державами возможности наращивать участие в хадже через новые консульства в Сирии. Особенно богатые возможности открылись перед Россией и Францией, связанными с Сирией и дамасским караваном через свои мусульманские народы Кавказа и Алжира соответственно. В 1840-х годах обе страны начали организовывать через консульства поддержку своих подданных, совершавших хадж по сирийскому маршруту, и вмешиваться в османскую организацию дамасского каравана7272
  Тысячи мусульман бежали от французов после завоевания ими Алжира в 1830 году и поселились на османской территории, в том числе в Дамаске, где занялись торговлей и приняли османское подданство. В 1840-х годах, когда французская консульская система распространилась на Дамаск, некоторые стали объявлять себя французскими подданными, чтобы воспользоваться соответствующими экстрерриториальными привилегиями, включая консульскую защиту при паломничестве в Мекку. См.: Bardin P. Algériens et tunisiens dans l’empire ottoman de 1848 à 1914. Paris: Éditions du Centre National de la Recherche Scientifique, 1979. См. также: Popoff A. La question des lieux saints de Jérusalem dans la correspondance diplomatique russe du XIXme siècle. St. Petersburg: Impr. Russo-Française, 1910. Pt. 1. P. 350, 354–355.


[Закрыть].

Будучи ведущим русским дипломатом в Сирии, Базили занялся делами хаджа в Дамаске в декабре 1840 года. Он знал, что среди тысяч паломников, застрявших в городе, есть много русских подданных, а также немало «именитых» персидских паломников с документами из русского консульства в Табризе, даровавшими им дипломатическую защиту со стороны России. Когда глава персидской группы обратился в бейрутское консульство за помощью, Базили связался с новоназначенным османским наместником в Дамаске, Неджиб-пашой, попросил его оказать покровительство этим паломникам и предупредил, что среди них есть знатные лица, чья безопасность заботит персидское правительство. Одновременно Базили в письме к главе персидской группы предложил официально жаловаться на все возможные «обиды» в консульство через агента, которого послал в Дамаск и «уполномочил» обращаться к османскому наместнику от имени персов7373
  АВПРИ. Ф. 208. Оп. 819. Д. 413.


[Закрыть]. А тем временем пытался перенаправить русских и персидских подданных из Дамаска через Каир, прося местных османских чиновников гарантировать их «безопасный проход» из Дамаска в Бейрут и напрямую обращаясь к главе каравана в Дамаске с просьбой передать паломникам этот новый план. Некоторые мусульмане по собственной инициативе стали писать Базили из Дамаска, прося помочь добраться до Мекки. В этих прошениях отражены некоторые из опасностей, подстерегавших паломников на сирийском маршруте того времени из-за неспособности османов обеспечить безопасность. Также они демонстрируют, что некоторые мусульмане с Кавказа начали использовать в тяжелых обстоятельствах свой новый статус русских подданных и обращаться в русские консульства за помощью в хадже7474
  См., например: SSSA. Ф. 11. Оп. 1. Д. 888.


[Закрыть].

Среди тех, кто в ту зиму искал помощи у Базили, была группа мусульман из Казикумуха, мусульманского ханства в Дагестане, которым тогда правила назначенная русскими ханша7575
  А.К. Казикумухские и Кюринские ханы // Сборник сведений о кавказских горцах. Тифлис, 1869. Вып. 2. С. 1–39. О Казикумухском ханстве см. также: Khodarkovsky M. Bitter Choices. P. 40, 54, 93.


[Закрыть]. Они путешествовали по суше, пешком и верхом, в составе небольшого каравана из двадцати человек. Их дело, хранящееся в толстой папке в архивах бейрутского консульства, содержит яркие детали, характеризующие личности паломников и условия, в которых те совершали хадж. Подобно многим участникам паломничества в Мекку той эпохи – незадолго до начала эры современного транспорта, сделавшего хадж доступным для мусульман любого происхождения, – это были представители элиты, имевшие все необходимые средства и связи для столь долгого путешествия. Группа образовалась вокруг трех мулл (исламских юрисконсультов), которых жена местного хана вызвала из их деревень и попросила совершить хадж от имени ее самой, хана и их сына. Она выдала им из своей казны подарки для раздачи чиновникам в мусульманских священных городах и отрядила семнадцать своих слуг для помощи в путешествии. Также она организовала для них выписку паспортов у русского главнокомандующего в Тифлисе, И.Г. Головина. Он «тепло» принял их в своей штаб-квартире в Тифлисе, выдал им добавочные дары и заграничные паспорта и отпустил следовать своей дорогой.

Караван из двадцати человек выехал из Тифлиса в Дамаск в октябре 1840 года, проехал через Эрзурум и через месяц прибыл в Алеппо. На полпути между Алеппо и Дамаском они оказались внезапно атакованы и ограблены бедуинами, которые «появились ниоткуда», пешие и конные, вооруженные копьями, дубинами и ружьями. Бедуины похитили все – деньги, одежду, паспорта, сушеные продукты и лошадей, – убили восемь человек и серьезно ранили остальных. Двенадцать выживших нашли убежище в Дамаске и там узнали, что неподалеку есть русское консульство, после чего трое из них немедленно отправились в Бейрут, к Базили, за помощью. В первом письме к Базили, переданном лично через дверь консульства, они напомнили, что его «долг» состоит в защите их как «подданных царя», и попросили сделать одно из трех: приехать в Дамаск и походатайствовать за них перед османским наместником, или послать за помощью в Константинополь, к русскому послу, или послать за ней обратно, в Тифлис, – к русскому главнокомандующему. Они не имели ни денег, ни проездных документов и писали Базили: «Мы голодны и раздеты, и мы умрем, если вы не поможете»7676
  АВПРИ. Ф. 208. Оп. 819. Д. 413. Л. 43.


[Закрыть].

Базили немедленно взялся за это дело. Он принял трех паломников, появившихся у дверей консульства, и предоставил им жилье и пищу на несколько дней. Через консульского агента он послал денег выжившим паломникам в Дамаске и написал им, заверяя, что их дело будет «особо рассмотрено» Неджиб-пашой. Сообщив о преступлении градоначальнику Дамаска (мюсселиму), Базили просил его обеспечить выжившим безопасность в его городе. Параллельно он связался с русским послом в Константинополе В.П. Титовым, и тот добился, чтобы османское правительство выдало султанский приказ Неджиб-паше с предписанием расследовать дело «дагестанских паломников» и наказать разбойников-бедуинов. Наконец, написав напрямую Неджиб-паше, Базили напомнил ему о «двойном титуле» наместника Дамаска и главы каравана и просил его «исполнить свой долг», «рассудив по справедливости» дело дагестанских паломников, поименованных в султанском приказе7777
  Там же; АВПРИ. Ф. 180. Оп. 517/I. Д. 734. Л. 38–40.


[Закрыть].

В течение девяти месяцев дело дагестанских паломников было разрешено. В итоговом отчете послу Титову Базили рассказал, что Неджиб-паша послал в пустыню войска, нашел виновных бедуинов и отобрал у них 425 верблюдов в виде возмещения. Когда же вскоре подошло время следующего хаджа, Базили отправился в Дамаск проследить за продажей верблюдов с публичного аукциона и за выплатой денег дагестанским паломникам через местный исламский суд (махкеме). Базили заверил Титова, что его усилиями паломники не имели дела с исламским судом – ввиду их иммунитета как российских подданных – и что он «скрупулезно» избегал вмешиваться в раздел денег: паломники разделили их сами поровну, «согласно законам своей веры»7878
  АВПРИ. Ф. 180. Оп. 517/I. Д. 734. Л. 206–206 об.


[Закрыть].

Поскольку ходили слухи, что дамасский караван в этом году может снова не отправиться, Базили организовал для этих двенадцати дагестанских паломников участие в каирском караване. За счет консульства он переправил их всех из Дамаска в Бейрут, на несколько дней предоставил им кров и пищу, а затем отправил пароходом в Египет. В виде финального жеста доброй воли он дипломатической почтой послал письма их родственникам на Кавказе, заверяя, что паломники находятся в безопасности и направляются в Мекку7979
  Там же. Л. 202.


[Закрыть]. Годом позже, находясь в Египте в ожидании парохода в Россию, они написали Базили письмо, в котором благодарили за помощь, сообщали, что молились в Мекке за него и за царя и что все они благополучно совершили поездку, кроме одного, похороненного в Джидде8080
  Там же. Ф. 208. Оп. 819. Д. 413.


[Закрыть].

Занимаясь делом дагестанских паломников, Базили исполнял свой долг русского консула по обеспечению дипломатической защиты подданных царя на османской территории. Согласно мирным договорам XVIII века («капитуляциям») Россия, как и другие европейские страны, была вправе открывать консульства на османской территории «повсюду, где имеет интересы», и ее подданные обладали экстерриториальными привилегиями8181
  О «капитуляциях» см.: Groot A.H. de. The Historical Development of the Capitulatory Regime in the Ottoman Middle East from the Fifteenth to the Nineteenth Centuries // Oriente moderno. 2003. Vol. 83. No. 3. P. 575–604; İnalcık H. Imtiyazat // Encyclopedia of Islam. New ed. Leiden: Brill, 1971. Vol. 3. Col. 1179a – 1189b. См. также: Лисовой Н.Н. (сост.). Россия в Святой Земле. Т. 1. С. 7.


[Закрыть]. В частности, они были свободны от османских налогов и законов. Ученые чаще всего вспоминают об этих договорах в связи с православными подданными России, но в действительности «капитуляции» относились ко всем русским подданным на османской территории, независимо от религии. Согласно османским источникам, некоторые российские мусульмане начали пользоваться этими привилегиями, как только получили их в конце XVIII века. В османских архивах хранятся прошения от русского посла в Константинополе в защиту российских мусульман, которые жаловались на притеснения со стороны османских чиновников во время хаджа8282
  Masters B. The Treaties of Erzurum (1823 and 1848) and the Changing Status of Iranians in the Ottoman Empire // Iranian Studies. 1991. Vol. 24 (1). P. 6.


[Закрыть]. Базили в качестве бейрутского консула регулярно предоставлял юридическую помощь русским подданным всех вероисповеданий, поддерживал их перед османской властью, когда они бывали жертвами преступлений, и выступал арбитром в их финансовых сделках с османскими подданными.

Но все же видно, что ради этих паломников с Северного Кавказа Базили предпринял экстраординарные усилия. Он помогал им, хотя у них не было документов, подтверждающих русское подданство, и вопреки тому, что они пренебрегли предупреждениями со стороны царских чиновников об опасности хаджа в этом году – «через воюющую страну». А его настойчивые требования выследить и наказать разбойников-бедуинов, хотя и привели к успеху, дорого обошлись османским властям в Дамаске. Ближе к концу этой истории раздраженный Неджиб-паша жаловался Базили, что тот «вышел далеко за пределы своих обязанностей» и расследование уже стоило османскому правительству гораздо больше, чем паломники потеряли при нападении8383
  АВПРИ. Ф. 208. Оп. 819. Д. 413.


[Закрыть].

Из переписки по этому делу видно, что Базили усматривал в поддержке дагестанских паломников стратегический интерес. Он написал Титову, что «расточал» заботу о них отчасти потому, что они принадлежали к «дому прославленного Аслан-хана, князя Казикумуха в Дагестане»8484
  Там же. Ф. 180. Оп. 517/I. Д. 734. Л. 38–40.


[Закрыть]. Базили хорошо знал Кавказ. Перед назначением в Сирию он служил на Кавказе в комитете МИДа, созданном с целью разработки плана управления регионом. Он знал из первых рук, как русское правительство стремится усмирить восстания и установить контроль над преимущественно мусульманским Северным Кавказом, выявляя и кооптируя в русскую администрацию лояльную мусульманскую знать8585
  Смилянская И.М. К.М. Базили. С. 58.


[Закрыть]. Внимание Базили к этому конкретному случаю и его письма Титову свидетельствуют о том, что, помогая этой группе паломников, он учитывал более общие интересы империи и что на его решение повлияли усилия, предпринимаемые в то время русским правительством для организации устойчивого управления на Кавказе.

Случай дагестанских паломников демонстрирует нам контуры нарождавшейся российской политики патроната над хаджем, основанной на новых сложных геополитических обстоятельствах и взаимных интересах русских чиновников на Кавказе и в Сирии и мусульман Кавказа. В период, когда Россия стремилась консолидировать свою власть на недавно завоеванном Кавказе и усилить влияние в османской Сирии, царские чиновники в обоих регионах стали считать, что поток паломников, связывающий эти территории, стратегически полезен и заслуживает культивации.

Русский главнокомандующий на Кавказе И.Г. Головин и его преемники в начале 1840-х годов начали выборочно поддерживать хадж, предоставляя паспорта и особые услуги – субсидии, дары, сопровождение, в некоторых случаях полную оплату хаджа – знатным мусульманам, выбравшим службу в русской администрации или поклявшимся в верности России8686
  SSSA. Ф. 11. Оп. 1. Д. 888; Рапорт командующего войсками на Кавказской линии и в Черномории Ген.-Адъют. Нейдгардту о действиях Гаджи-Магомеда на Северо-Западном Кавказе // Движение горцев Северо-Восточного Кавказа в 20–50 гг. XIX века: Сборник документов. Махачкала: Дагестанское книжное изд-во, 1959. С. 448.


[Закрыть]. Пример паломников из Казикумуха вписывается в эту модель патроната над хаджем как колониальной стратегии консолидации лояльности мусульман. В то же время за границей, в Сирии, Базили начал негласно расширять масштаб поддержки хаджа. Он нанял в Дамаске неофициального консульского агента, местного грекоязычного торговца по имени Леонидас Телатинидис, чтобы тот рекламировал услуги соседнего, бейрутского консульства паломникам с Кавказа, проезжавшим через город, и помогал им «устраивать дела»8787
  АВПРИ. Ф. 180. Оп. 517/I. Д. 739. Л. 143 об.


[Закрыть].

Некоторые кавказские мусульмане с удовольствием ссылались на свой новый статус русских подданных и прибегали к услугам русской консульской сети в Сирии, но делали это, несомненно, из прагматических соображений. В период политической нестабильности в Сирии, когда османы неоднократно терпели неудачи с обеспечением традиционных маршрутов и охраной паломников, Базили и его агент в Дамаске предлагали последним поддержку, необходимую для совершения священного религиозного ритуала. Такие отношения были взаимовыгодны: предлагая паломникам государственную поддержку и позволяя обращаться в русское консульство, а не искать помощи у османских чиновников и институтов, Россия получала возможность лучше узнать, а то и проконтролировать поток паломников между Кавказом и османской территорией и обосновать усиление своего дипломатического присутствия в Сирии.

* * *

В течение 1840-х годов Россия увеличила масштаб поддержки паломников в Сирии. В 1845 году открылось новое консульство в Алеппо, а главное – в 1846 году еще одно консульство в Дамаске. Оба города служили узлами на основных маршрутах мусульман между Кавказом и Меккой, и новые консульства работали под надзором Базили. С их открытием МИД по сути формализовал практику, которая существовала уже много лет, и поставил поддержку хаджа во главу угла российской миссии и политики в Сирии. Эти консульства и их услуги были для России в новинку: они дали начало систематическим попыткам координировать трансграничный патронат над хаджем, применению паспортов для картографирования и регулирования потока паломников между Кавказом и Меккой и новой политике использования хаджа для интеграции мусульман в империи и расширения русского влияния за границей. Также их создание было поворотным пунктом в истории хаджа в Дамаске. Впервые немусульманское государство утвердило себя в качестве патрона и защитника мусульманских паломников в Сирии, напрямую участвуя в деятельности паломнического каравана и ведя дела о наследстве умерших паломников.

Дамаск был священным городом и для православных, и для мусульман, его посещали те и другие, но Россия открыла там свое вице-консульство в расчете на мусульман. Это видно из распоряжений Базили, адресованных Телатинидису по случаю официального назначения того вице-консулом. В «Инструкциях» от 1846 года Базили указал Телатинидису, что его «главная обязанность» – защита русских подданных, едущих через Дамаск в паломничество к святым местам, в большинстве своем «мусульман суннитского и шиитского обряда» с Кавказа. Телатинидис как русский вице-консул должен был приветствовать и принимать мусульманских паломников по приезде их в город, регистрировать паспорта и предоставлять список этих людей главе дамасского каравана, чтобы тот мог оказывать им «действенную защиту» во время «изнурительного путешествия»8888
  АВПРИ. Ф. 180. Оп. 517/I. Д. 739. Л. 142–142 об.


[Закрыть].

Решение открыть русское вице-консульство в Дамаске не было следствием внезапного наплыва паломников с Кавказа в Сирию. Невозможно судить, сколько в точности русских подданных паломников перемещалось между этими регионами в тот период. Некоторые записаны в документах бейрутского консульства, но множество других, несомненно, не связывалось с консульством и путешествовало безвестно для русских властей по своим древним маршрутам и при поддержке исторически сложившихся мусульманских сетей. Ученые зачастую утверждают, что в эпоху до железных дорог и пароходов хадж совершали в основном высокопоставленные мусульмане. Однако это спорно. Развитие современной правительственной административной сети в России к середине XIX века и увеличившиеся в объеме данные о миграциях населения выявляют, помимо прочего, наличие более сложных и притом явно давних моделей хаджа. Например, на Северном Кавказе чиновники отмечали, что многие паломники из Дагестана бедны, путешествуют пешком по хорошо известным караванным путям и в своем долгом и трудном пути промышляют тем, что нанимаются слугами к богатым паломникам8989
  SSSA. Ф. 5. Оп. 1. Д. 424. Л. 50 об. – 51.


[Закрыть]. Впрочем, как бы то ни было, численность паломников с Кавказа, выбиравших сирийский маршрут в Мекку, вероятно, снижалась: распространялись слухи об опасностях дороги, и паломники стали предпочитать морские пути из Черного моря в Красное или откладывали хадж.

Не было это решение – открыть вице-консульство России в Дамаске – продиктовано и проблемами, которые создавали паломники в данном городе, или опасениями из-за их действий. В инструкции Телатинидису о «поддержании порядка» среди российских паломников Базили отметил, что они, по его наблюдениям, «в основном спокойны и добропорядочны»9090
  АВПРИ. Ф. 180. Оп. 517/I. Д. 739. Л. 69 об. – 70.


[Закрыть].

Открытие русского вице-консульства в Дамаске скорее было связано с изменением политики на Кавказе. К началу 1840-х годов русские власти, не способные подавить мусульманские восстания по всему Северному Кавказу, становились все больше озабочены хаджем. Они плохо представляли, сколько мусульман на Кавказе совершают паломничество, какими маршрутами и что это за люди. Подобно европейским чиновникам в других колониальных контекстах, многие из русских чиновников воспринимали хадж как тайную практику, питавшую мусульманский «фанатизм», и Мекку как центр антихристианской пропаганды. Многие считали, что хадж подпитывает мусульманское антиколониальное сопротивление на Кавказе. Особенно тревожились русские чиновники из-за возможного влияния паломников, вернувшихся из хаджа, на их общины. Чиновники понимали, что паломничество совершают многие знатные лица, что обладатели титула «хаджи» (т.е. совершивший хадж) пользуются в своих общинах большим уважением и что мусульмане часто выбирают их местными политическими лидерами. Если бы эти паломники радикализовались в ходе хаджа, то могли бы оказать на свои родные мусульманские общины мятежное, радикализующее влияние9191
  SSSA. Ф. 11. Оп. 1. Д. 1351.


[Закрыть].