Текст книги "Российский хадж. Империя и паломничество в Мекку"

Предлагалось, в частности, остановить поток паломников за рубеж, назначив запретительно высокую цену за паспорт. В 1842 году военный министр А.И. Чернышёв хотел ввести суровую пошлину в 50 рублей за все паспорта для отъезжающих в Мекку, чтобы снизить число паломников. Но эта мера оказалась непопулярной и неисполнимой – мусульмане жаловались на ограничение свободы вероисповедания, а сама пошлина нарушала действовавшее паспортное законодательство. Тогда главнокомандующий А.И. Нейдгардт высказал идею следить за российскими паломниками. В 1843 году он предложил министру иностранных дел Нессельроде послать одного из «доверенных» мусульманских офицеров с Кавказа в Мекку «специальным агентом», который информировал бы русскую администрацию на Кавказе о том, чем паломники занимаются в Мекке и пытаются ли иностранные мусульмане «внушить» им идеи, «вредные» для царского правительства. Нессельроде согласился, что было бы «желательно» послать русского агента в Мекку, но усомнился, что османы позволят России присутствовать в «священном для мусульман месте»9292
  SSSA. Ф. 11. Оп. 1. Д. 1351.


[Закрыть].

Когда в 1844 году наместником Кавказа был назначен М.С. Воронцов, правительство взялось за дело по-другому. Оно начало активно поддерживать хадж с Кавказа, чтобы установить над ним государственный контроль. Согласно двум царским указам, от 1844 и 1845 годов, паспорта для мусульман, направлявшихся в Мекку, стали бесплатными (нужно было заплатить только 50 копеек за бланк). В то же время русские чиновники на Кавказе стали опрашивать местное мусульманское духовенство о паломнических маршрутах в Мекку, имея в виду «укрепление» зарубежной сети русских консульств и агентов, предоставлявших «защиту» мусульманским паломникам. Из этих опросов выяснилось, что некоторые мусульмане, как сунниты, так и шииты, все еще предпочитают сирийский маршрут через Дамаск альтернативному морскому пути через Трабзон, Стамбул и Каир9393
  Rhinelander A.L.H. Prince Michael Vorontsov: Viceroy to the Tsar. Montreal: McGill-Queen’s University Press, 1990; АВПРИ. Ф. 161. Оп. 12/3. Д. 14; SSSA. Ф. 4. Оп. 8. Д. 61; Ф. 5. Оп. 1. Д. 424.


[Закрыть]. Дамасское вице-консульство стало для русских властей на Кавказе чем-то вроде разведывательного учреждения, с которым консультировались по вопросам заграничного потока паломников по главному маршруту между Кавказом и Меккой.

Поддерживая хадж между Кавказом и Сирией, русские чиновники не пытались поощрять его. Напротив, Воронцов предписывал местным властям на Кавказе «ограничивать» количество паспортов для проезда в Мекку и выдавать их только тем, за кого могли бы поручиться уездные начальники в плане надежности и отсутствия «вредоносных намерений» в отношении русского государства9494
  SSSA. Ф. 5. Оп. 1. Д. 424.


[Закрыть]. Главная цель заключалась в том, чтобы больше мусульман обращалось за российскими паспортами и, таким образом, царские власти на Кавказе имели бы больше информации о том, кто совершает хадж и по каким маршрутам. С точки зрения русских чиновников, паспорта имели две важные функции. Во-первых, служили механизмом выявления влиятельных знатных лиц, которых можно было бы привлечь в русскую администрацию. Нессельроде в отчете царю убеждал того в необходимости выдавать бесплатные паспорта для проезда в Мекку, поскольку это позволит русским властям на Кавказе выявлять и «привлекать к Правительству влиятельных лиц из числа тех, кои возвращаются из Мекки»9595
  АВПРИ. Ф. 161. Оп. 12/3. Д. 14.


[Закрыть]. Во-вторых, русские чиновники использовали паспорта еще и для слежки. Они записывали туда подробности о маршрутах, запланированных паломниками, а затем связывались с русскими консульствами на этих маршрутах и просили их отслеживать паломников и рапортовать на Кавказ об их деятельности9696
  SSSA. Ф. 4. Оп. 8. Д. 61.


[Закрыть].

Этот прагматичный план сопрягался с более широкой программой Воронцова по сотрудничеству с местной мусульманской знатью Кавказа и по кооптации ее в русскую армию и администрацию. В то же время он отражал растущую тревогу перед хаджем как перед угрозой для безопасности. В 1846 году Воронцов получил надежные сведения, что имам Шамиль, вождь мусульманского восстания на Северном Кавказе, сообщается с мусульманским духовенством в Османской империи и получает от него помощь через суннитских паломников, каждый год отправляющихся из Дагестана в Мекку. Власти на Кавказе тревожились, что через сети хаджа поддерживаются «тайные и вредоносные сношения» между Кавказом и османскими территориями, но полагали, что для русского правительства «невозможно» запретить этот «важный обряд» религии или даже отговорить мусульман от его совершения. Они организовали для хаджа новую паспортную систему, чтобы картографировать и изучить маршруты паломников и поставить хадж под контроль и надзор со стороны русских учреждений9797
  Kappeler A. The Russian Empire: A Multiethnic History. London: Routledge, 2001. P. 177, 183–185 (см. на русском: Каппелер А. Россия – многонациональная империя. Возникновение, история, распад. М.: Традиция; Прогресс-Традиция; 2000); SSSA. Ф. 4. Оп. 8. Д. 61.


[Закрыть].

Через несколько месяцев после открытия вице-консульства в Дамаске Базили написал Титову, что паломники с Кавказа уже сильно зависят от услуг Телатинидиса. Так было, несомненно, из-за того, что османы все еще не могли обеспечить безопасность сирийского маршрута. 1846 год был катастрофическим для дамасского каравана. Голод заставил бедуинов разграбить запасы пищи и воды для каравана по его дороге через пустыню, а когда дамасские власти послали в пустыню чиновника с провизией для каравана, на него тоже напали. Это нападение подняло цены на фураж для животных на рынках вдоль караванного пути, и погонщикам пришлось требовать с паломников больше денег за наем верблюдов. Сотни паломников погибли при нападении и после него, многие от голода; погибли также сотни лошадей и верблюдов. После возвращения каравана в Дамаск многие русские подданные обратились к Телатинидису с жалобами на «грабеж» со стороны погонщиков верблюдов на обратном пути и просили его передать их жалобы османскому наместнику9898
  АВПРИ. Ф. 180. Оп. 517/I. Д. 739. О катастрофе каравана 1846 года см. также: Records of the Hajj. Vol. 4. P. 482. В том же 1846 году имела место вспышка холеры в Мекке, погубившая 15 тысяч человек. См.: http://www.ph.ucla.edu/epi/Snow/pandemic1846-63.html.


[Закрыть].

Базили видел в зависимости мусульман от нового дамасского вице-консульства признак больших перемен. Он отмечал, что всего несколько лет назад большинство мусульманских паломников с Кавказа, проходя через Дамаск, «не осмеливались» объявлять себя русскими подданными, поскольку страшились возможной реакции местных «фанатиков». Признавая, что в этом году паломники вынуждены были просить помощи Телатинидиса из-за опасной и нестабильной ситуации, Базили также претендовал на то, что его, Базили, постоянные усилия по поддержке паломников – «в особенности примечательное наказание бедуинов», напавших на караван из двадцати казикумухцев, – «переменили» отношение мусульман к России. Он писал Титову, что ныне мусульманские паломники, проезжающие через Сирию, «с гордостью носят звание русских подданных», «прославляют» имя царя и «заботу правительства империи об их благе». Были даже «подслушаны разговоры» некоторых паломников «в гостиницах и кофейнях Дамаска и Бейрута» – те открыто обсуждали с местными мусульманами «преимущества» подданства России и сравнивали свою благополучную жизнь под российской властью с «анархией» и беспорядком в османских провинциях9999
  АВПРИ. Ф. 180. Оп. 517/I. Д. 739.


[Закрыть].

Вице-консул Телатинидис, предлагая услуги российским мусульманским паломникам и регистрируя их паспорта в своем вице-консульстве, имел возможность собирать данные о потоке паломников с Кавказа, в некотором смысле занимаясь разведкой. Он хранил подробные сведения о паломниках, приходивших к нему за помощью, – записывал имя, возраст, номер паспорта (если таковой был) и место жительства, – и писал ежеквартальные отчеты о потоке паломников, которые переправлял Воронцову через русское посольство в Константинополе. Эти отчеты снабжали Воронцова и власти на Кавказе ценной информацией о русских подданных – мусульманах, находящихся под их управлением: о географии заграничных маршрутов хаджа, о знатных мусульманах, с которыми паломники встречались в Дамаске, об отношении к ним османских знатных персон, о грабежах, нападениях на паломников, об их смертях в пути и о статусе их имущества100100
  Там же. Ф. 208. Оп. 819. Д. 421. Л. 62–64, 68–69; SSSA. Ф. 11. Оп. 1. Д. 2792; Д. 1586. Л. 1–24.


[Закрыть].

Базили, работая в близком контакте с Телатинидисом, предоставлял услуги российским паломникам в Дамаске, конкурируя с османскими чиновниками и учреждениями, с организованными вокруг хаджа сетями, с местной индустрией услуг для хаджа и в некоторой степени замещая их. Он предлагал паломникам отдавать деньги и ценности на сохранение в дамасское вице-консульство. Также он рекламировал услуги вице-консула по улаживанию наследственных дел тех многих паломников, которые умирали во время хаджа. В 1846 году Базили с удовлетворением отмечал «первый пример», когда паломники предпочли обратиться к русскому вице-консулу, а не в исламский суд, в деле о наследстве русскоподданного паломника, умершего во время хаджа. Этот паломник, родом с Северного Кавказа, умер в Дамаске до выхода паломнического каравана, и Телатинидис вел его дело. Он забрал в консульство имущество покойного и договорился со знатными лицами из его попутчиков, что передаст имущество законным наследникам согласно исламскому праву. Базили писал, что паломники «по своей инициативе» добивались вмешательства Телатинидиса, и видел в этом признак того, что они «доверяют больше ему, чем османским властям в Дамаске». Он отметил, что османские власти были раздосадованы потерей этой «традиционно выгодной» роли, но не могли не признать, что русский агент имеет законное право улаживать это дело101101
  АВПРИ. Ф. 180. Оп. 517/I. Д. 739. Л. 217–218 об.


[Закрыть].

Веками служившие важным источником доходов для османского государства, дела о наследстве быстро стали для русских консульских чиновников одним из главных вопросов хаджа, а также частью системы услуг по экстерриториальной правовой защите русских подданных102102
  Faroqhi S. Pilgrims and Sultans. P. 45.


[Закрыть]. Напомним, что русский подданный Касым Мамад умер в Мекке в 1848 году, оставив нерешенным вопрос о судьбе крупной суммы денег, отданных на хранение дамасскому погонщику верблюдов, и в результате Базили и Телатинидис два года расследовали дело об этом имуществе. Архивный экземпляр дела о наследстве Мамада внезапно обрывается, так что мы не знаем, как оно в конце концов решилось и удалось ли наследникам получить те 300 рублей. Но, как бы то ни было, этот пример хорошо иллюстрирует реакцию мусульман на растущее участие России в событиях хаджа того времени. Судя по случаю с имуществом Мамада, к концу 1840-х годов мусульманские паломники регулярно обращались к русским консульским чиновникам в Сирии за помощью в делах о наследстве. Базили отмечал в переписке с другими чиновниками, что в прошлом вел «много» дел, подобных делу Касыма Мамада, и решал их быстро103103
  SSSA. Ф. 11. Оп. 1. Д. 1957. Л. 7–7 об.


[Закрыть].

Впрочем, ясно и то, что многие мусульмане по-прежнему опирались на османские структуры и избегали русского консульства или обращались в него только в случае серьезных проблем. Дело Мамада отняло у Базили так много времени – почти два года, – потому что ни он, ни Телатинидис не имели никаких документов об этом человеке. Мамад не зарегистрировался в вице-консульстве по приезде в Дамаск и оставил свои деньги у османского погонщика верблюдов, а не у вице-консула. Базили жаловался послу Титову, что им с дамасским вице-консулом очень трудно защищать права российских мусульман, если те не регистрируют в консульстве свои платежи и сделки. Базили был огорчен, что многие мусульмане до сих пор не регистрируются в русских консульствах в Алеппо и Дамаске, учрежденных «для защиты интересов русских подданных», и многие не извещают консулов о своих деловых и торговых предприятиях. Из-за этого Базили было трудно разбирать такие дела, как случай Мамада, – требовавшие длительных расследований, которые дорого обходились русским консульствам104104
  Там же. Л. 19–21 об.


[Закрыть].

Царские чиновники на Кавказе желали побудить мусульман совершать хадж через официальные российские каналы – получая паспорта и регистрируясь в заграничных консульствах – и всерьез восприняли жалобы Базили. Они решили, что многие мусульмане не регистрируют своих сделок у русских консулов из-за незнания об этой «необходимой формальности», и постарались лучше информировать отъезжающих паломников о доступных консульских услугах и о том, как важно доводить до сведения русского консула или агента информацию о своем местопребывании и сделках с османскими подданными. В 1851 году наместник Кавказа приказал своим подчиненным требовать с мусульман, выезжающих в Персию и Османскую империю, чтобы те привлекали к своим сделкам русских консульских агентов, и этот приказ был также направлен русским дипломатическим служащим в Персии и послу в Константинополе105105
  SSSA. Ф. 11. Оп. 1. Д. 1957. Л. 7–8, 25–26.


[Закрыть].

* * *

К началу 1850-х годов чиновники, занимавшиеся хаджем на Кавказе и в Сирии, разошлись во мнениях, стоит ли расширять сеть поддержки мусульманских паломников на более отдаленные османские территории. Это видно по разногласиям между Воронцовым и Титовым по поводу предложения организовать русское консульство в Мекке. Такую идею выдвинул один из российских мусульман – из-за тяжелых страданий, пережитых российскими паломниками в 1850 году. Тогда, во время хаджа, который Базили назвал «худшим хаджем за много лет», в Мекке, Медине и их окрестностях вспышка холеры унесла 20–30 тысяч паломников. Вследствие неверных решений «беспечного» главы дамасского каравана, который настоял, чтобы караван двигался под проливным дождем, несколько русских подданных во время перехода через пустыню погибло. «Уже много лет паломнический караван не возвращался в таком жалком и несчастном состоянии», – писал Базили Титову в ежегодном отчете106106
  Там же. Д. 2369. Л. 3–3 об.


[Закрыть].

Базили не знал точно, сколько русских подданных умерло в дамасском караване 1850 года. Некоторые попали в Мекку через Каир и не регистрировались ни у него, ни у Телатинидиса. В их число входила группа паломников из Дагестана, которые обратились за помощью к Телатинидису, когда караван достиг Дамаска. Они жаловались, что погонщики верблюдов потребовали двойной оплаты тяжелого перехода через пустыню. Телатинидис передал их жалобы османским властям в Дамаске и добился у них «справедливости». Один из паломников по имени Ибрахим-бек Махмудоглу, впечатленный этой поддержкой, по дороге домой остановился в Бейруте для встречи с Базили. Махмудоглу рассказал, как страдали он и его спутники и как им помог Телатинидис, и предложил Базили, чтобы Россия организовала консульство в Мекке107107
  Там же. Д. 1957. Л. 3–5.


[Закрыть].

Титов, стремившийся к усилению российского присутствия в османских арабских провинциях, согласился с планом послать в Мекку русского агента. Он представил этот план османскому великому визирю в Стамбуле как средство России «защитить интересы ее подданных в Аравии». Если судить по его переписке с другими русскими чиновниками, Титов начал воспринимать хадж как главный вопрос соперничества между Россией и Францией на османских арабских территориях. Он указал, что Франция в Алжире поддерживает своих мусульманских паломников, ежегодно предоставляя им бесплатный проезд на пароходе до Джидды108108
  Там же. Л. 8–11.


[Закрыть]. И всего год назад, в 1850-м, Титов хвалил Базили за его «гениальный» план захватить здание рядом с храмом Гроба Господня в Иерусалиме под предлогом размещения российских мусульманских паломников. В одном меморандуме от 1850 года Титов предупредил Нессельроде, что Россия должна поскорее захватить это здание – прежде, чем французы займут его для своих собственных мусульманских паломников из Алжира, чтобы те останавливались там по пути в Мекку109109
  Popoff A. La question des lieux saints. P. 350, 354–355.


[Закрыть].

Повсюду, от Багдада и Джидды до Бомбея, русские военные чиновники стали ссылаться на долг России «защищать» своих мусульманских паломников как на оправдание для открытия новых русских консульств в зонах стратегических интересов и внешнеполитического соперничества между империями. Например, русский офицер Е.И. Чириков предложил открыть консульство России в Багдаде, где британские линии сообщений с Индией пересекали маршрут хаджа с Кавказа. Он прибыл в этот османский город в 1849 году в составе международной комиссии по демаркации послевоенных границ между Персией и Османской империей. Находясь в Багдаде, Чириков обнаружил множество мусульманских паломников с Южного Кавказа на пути в Мекку и к различным шиитским святилищам. По его оценке, их было не меньше 6 тысяч человек в год. Многие из них обращались к русским сослуживцам Чирикова за помощью в сношениях с «местными властями»110110
  Докладная записка генерал-майора генерального штаба Е.И. Чирикова о возможности наступления англичан из Индии на Среднюю Азию и мерах противодействия этому со стороны России // Русско-индийские отношения в XIX в.: Сборник архивных документов и материалов. М.: Восточная литература, 1997. С. 93.


[Закрыть].

Что касается предложения Титова послать русского агента в Мекку, то османский великий визирь намекнул, что его правительство не позволит России назначить официального консульского агента, но может разрешить держать в Мекке «кехайя» из числа кавказских мусульман, предпочтительно суннита. Его работа заключалась бы в том, чтобы представлять своих единоверцев перед властями в Мекке, вести наследственные дела умерших паломников и «защищать» паломников от эксплуатации местными жителями. После этого Титов переслал свое предложение Воронцову, представив его как реакцию на бедствия, пережитые паломниками за год до того, и признавая, что у наместника Кавказа есть основания беспокоиться за подданных в его зоне ответственности. Он добивался ответа Воронцова на этот план111111
  SSSA. Ф. 11. Оп. 1. Д. 2369. Л. 1–2.


[Закрыть].

Воронцов получил предложение Титова как раз тогда, когда разными способами пытался отвратить мусульман от совершения хаджа и других паломничеств за границу, к шиитским святым местам в Персии и Османской империи, прежде всего в Мешхед, Неджеф и Кербелу. Одна из стратегий заключалась в том, чтобы отговаривать мусульман, запросивших паспорт, от поездки, выражая озабоченность благополучием их семей, покидаемых на долгое время. Воронцова тревожил, в частности, устрашающий масштаб потока паломников и его потенциальный рост в будущем. Он признавал, что из-за трудности и дороговизны поездки сравнительно немногие мусульмане каждый год отправляются в хадж. Но отмечал, что общее количество мусульман на Кавказе огромно и российская политика веротерпимости не позволяет отклонять прошения о поездке в Мекку, а потому хотел, чтобы численность паломников по крайней мере оставалась низкой112112
  Там же. Д. 1957. Л. 1–14 об.


[Закрыть].

У Воронцова были и экономические мотивы. Он провел расследование и выяснил, что мусульманские паломничества обходятся весьма дорого: по меньшей мере в 200 рублей до Мекки, в 100 – до Кербелы и 40–50 – до Мешхеда. Многие паломники тратили на путешествие «последние копейки», оставляя свои семьи без средств и создавая проблемы для царской администрации. Пароходы упростили и ускорили плавание через Каспийское море из Баку и Ленкорани, и шииты «толпами» стали совершать паломничество в Мешхед, где, согласно рапортам чиновников Воронцова, набирались «фанатизма и ненависти к христианам». Воронцов беспокоился, что из-за большого числа мусульман, совершавших эти паломничества, правительство в их отсутствие лишается налогов113113
  Там же. Л. 4–5; Ф. 8. Оп. 1. Д. 256. Л. 11.


[Закрыть].

Воронцов отклонил предложение Титова из соображений стабильности на Кавказе. Он писал Л.Г. Сенявину, начальнику Азиатского департамента МИДа: «Мне известно, что большинство русских подданных, совершающих хадж, происходят с Южного Кавказа, и я часто размышлял над тем, чтобы разместить русского агента в Мекке». Но он не видел никаких резонов для особого покровительства над религиозной практикой, которая имела «неудобные» политические следствия и внушала мусульманам «ненависть к христианам». Подобно колониальным чиновникам всех европейских стран, Воронцов опасался хаджа во многом из-за статуса Мекки как города, закрытого для немусульман, что заставляло подозревать в хадже прикрытие для тайных политических организаций и причину радикализации мусульман. Непохоже, чтобы у Воронцова были свидетельства связи между хаджем и мусульманским антиколониальным сопротивлением на Кавказе. Напротив, в другом письме примерно того времени он признавал, что «до сих пор по секретным наблюдениям над поведением и действиями возвращающихся оттуда» не было выявлено «каких-либо вредных от того последствий»114114
  SSSA. Ф. 11. Оп. 1. Д. 2369; Ф. 4. Оп. 8. Д. 61.


[Закрыть].

Титов соглашался, что тревоги Воронцова обоснованны в его местных условиях, но отстаивал свой план послать русского агента в Мекку и аргументировал это более общими соображениями. В письме к Нессельроде от июня 1851 года Титов доказывал, что распространение на Мекку зоны российского патроната над хаджем поможет интегрировать российских мусульман в империю и даже ослабит их «фанатизм». Центральную роль в его аргументах играли суровые физические испытания во время хаджа и неспособность османов обеспечить паломникам безопасность, о чем он хорошо знал из отчетов своих консульских чиновников в Сирии. Титов описывал хадж в условиях, существовавших тогда в Османской империи, как один из самых неудобных и разорительных религиозных ритуалов для большинства совершавших его мусульман. Он утверждал, что если позволить российским мусульманам при таких условиях предпринимать хадж через османские территории, то это поможет «нейтрализовать» жажду мусульман совершать его, ослабит «фанатизм» и «дух противоречия», особенно когда мусульмане увидят, какие услуги предлагает паломникам на османской территории «христианское правительство». Он приводил в пример Дамаск: у мусульманских паломников с Кавказа складывалось более благоприятное впечатление о России после получения помощи от российского вице-консула в Дамаске115115
  SSSA. Ф. 11. Оп. 1. Д. 2369. Л. 8–11.


[Закрыть]. Титов по сути доказывал, что Россия может и должна взять на себя новую роль – покровительницы хаджа, поскольку это пойдет на благо империи. Это поможет России интегрировать недавно покоренные мусульманские народы, сопротивляющиеся русскому владычеству, позволит расширить зону влияния на османской территории и подорвать существующий престиж султана и его влияние на российских мусульман.

* * *

В течение всего XIX века человеческая мобильность оказывала воздействие на политику и географические контуры империй во всем мире. Это заключение занимает центральное место в нескольких недавних работах, где показано, что империи в значительной степени строились на базе миграционных моделей и движущихся человеческих тел – торговцев, миссионеров, трудовых мигрантов и других людей, а значит, оформлялись под давлением снизу. В этих работах предлагается взгляд, альтернативный стандартным рассказам об империестроительстве, в которых подчеркиваются завоевания и описываются централизованные, направленные сверху вниз процессы116116
  Games A. Migration and the Origins of the English Atlantic World. Cambridge, MA: Harvard University Press, 2001; Eadem. The Web of Empire: English Cosmopolitanism in an Age of Expansion, 1560–1660. Oxford: Oxford University Press, 2008; Metcalf Th.R. Imperial Connections: India in the Indian Ocean Arena, 1860–1920. Berkeley: University of California Press, 2007. О миграциях и национальных государствах см. также: Sammartino A.H. The Impossible Border: Germany and the East, 1918–1922. Ithaca, NY: Cornell University Press, 2010.


[Закрыть].

В России государственный патронат над хаджем был для правительства одним из способов осуществлять новые имперские программы поверх унаследованных сетей мобильности. Этот патронат начался в малом масштабе на Кавказе и в Сирии, где русские власти открыли для себя хадж как важную сеть, соединявшую данные регионы, и подключились к нему, преследуя свои собственные империалистические цели. Кроме того, завоевание Россией Кавказа было не просто приобретением новых земель и народов для империи. Это завоевание изменило Российскую империю, связав ее с Османской, а также с другими государствами мира новыми и стратегически важными связями.

Россия в итоге не стала завоевывать Сирию и иные арабские страны, находившиеся под властью османов, но начиная с 1840-х годов планомерно усиливала в этих странах свое влияние и присутствие на локальном уровне, выстраивая новые имперские транспортные структуры вдоль маршрутов хаджа. Российская поддержка хаджа началась как реакция на нужды и запросы мусульман, возникшие из-за хаоса и политической нестабильности в османской Сирии и неспособности османского правительства обезопасить сирийский маршрут. Этот импульс исходил в основном снизу, от перемещений индивидуальных, отдельно взятых кавказских мусульман по традиционным путям в Мекку через османские земли и обратно в Россию. В свою очередь, это перемещение тел порождало в умах царских чиновников, наблюдавших данный поток и соприкасавшихся с ним, новые идеи о связях России с соседней Османской империей и о новой имперской политике, выстроенной вокруг хаджа.

Таким образом, новая стратегическая реальность стимулировала появление нового вектора российского империализма. Отняв в первой половине XIX века Кавказ у османов и персов, Россия установила контроль над регионом, тесно связанным с Меккой через Сирию. В тот же период Россия расширяла свое консульское присутствие в Сирии в рамках соперничества с Британией и Францией в Османской империи. По мере разворачивания этих двух процессов русские чиновники на местах, на Кавказе и в Сирии, начали воспринимать эти регионы как взаимосвязанные, как историческую зону взаимодействия и обмена, в основном благодаря сети маршрутов хаджа, соединявшей их, и потоку паломников, перемещавшихся между ними.

В итоге Россия не открыла консульства в Мекке – вероятно, из-за противодействия османов этой идее. Но идея Титова об усилении российского влияния за границей через сети хаджа была воспринята. Во второй половине XIX века Россия создала систему новых консульств и учреждений на главных маршрутах хаджа между империей и Аравией. Главную роль в этой развивающейся сети поддержки хаджа играло основанное в 1891 году российское консульство в Джидде – морском транспортном узле по пути в Мекку. Как и предлагал Титов, первым руководителем российского консульства в Джидде стал мусульманский подданный царя – доверенный татарин-посредник, ранее служивший режиму в Туркестане, – который имел доступ в Мекку и мог выступать представителем власти для российских паломников внутри священного города.

В течение следующих десятилетий, по мере того как поток паломников из России возрастал благодаря подъему современного транспорта и завоеванию Туркестана во второй половине XIX века, России предстояло создать разветвленную систему патроната над хаджем, связавшую империю с Аравией. Российская инфраструктура хаджа соединяла Тифлис и Дамаск, Ташкент и Одессу, Джидду и Бомбей – отдаленные друг от друга места, ранее почти или совсем не контактировавшие. Как мы увидим, эта инфраструктура страдала от запутанных внутренних конфликтов, но в то же время была неотъемлемой частью российского империализма конца XIX – начала ХХ века.