Текст книги "Российский хадж. Империя и паломничество в Мекку"

Глава 2
КАРТОГРАФИРОВАНИЕ ХАДЖА И ИНТЕГРАЦИЯ МУСУЛЬМАН

Во второй половине XIX века хадж в России стал массовым явлением благодаря имперской экспансии России и созданию государством современных транспортных сетей. Российское завоевание Туркестана радикально увеличило численность мусульман в империи – примерно на 7 миллионов человек. Мусульмане отныне составляли 15% населения империи и были второй по численности конфессией в России после православных117117
  Crews R. For Prophet and Tsar. P. 13 (Круз Р. За пророка и царя. С. 20).


[Закрыть]. В то же время быстрое строительство общеимперской железнодорожной сети и появление новых пароходных линий, берущих начало в портах Черного моря, привели к непредвиденному последствию: Мекка стала доступнее для мусульман из России и всей Евразии. Россия строила свою современную транспортную систему, преследуя экономические и стратегические цели – индустриализацию, стимуляцию торговли, интеграцию регионов империи, укрепление границ, – но это не мешало мусульманам использовать систему в своих собственных целях. В России, как и в других странах, мусульмане увидели в современном транспорте новый и лучший способ добраться до Мекки118118
  Schenk F.B. «This New Means of Transportation Will Make Unstable People Even More Unstable»: Railways and Geographic Mobility in Tsarist Russia // Randolph J., Avrutin E.M. (eds.). Russia in Motion: Cultures of Human Mobility since 1850. Urbana: University of Illinois Press, 2012. P. 218–234; Spring D.W. Railways and Economic Development in Turkestan before 1917 // Symons L.J., White C. (eds.). Russian Transport: An Historical and Geographical Survey. London: G. Bell, 1975. P. 46–74; Wheeler W.E. The Control of Land Routes: Railways in Central Asia // Journal of the Royal Central Asian Society. 1934. Vol. 21. P. 585–608. О том, как современный транспорт «оживил» старые модели паломничества в Азии в начале ХХ века, см.: Amrith S.S. Migration and Diaspora in Modern Asia. P. 57–58.


[Закрыть].

К 1880-м годам десятки тысяч мусульман ежегодно совершали паломничество в Мекку через российские территории и черноморские порты, забросив свои старые караванные пути через Османскую империю, Персию и Индию. Эти мусульмане, привлеченные повышенной безопасностью, комфортом и скоростью, стали ездить в Аравию и обратно на российских поездах и кораблях. Они отправлялись не только с российской территории, но также из Бухары и Хивы, Персии, Афганистана и Китая. В Одессе, главном порту России на Черном море, внезапный приток евразийских паломников был настолько значителен, что привлек внимание шарифа Мекки в отдаленной Аравии. Шариф, будучи османским служащим, ответственным за мусульманские священные места и ежегодное паломничество, каждый год посылал группы профессиональных гидов для паломников в города разных стран, служившие транзитными пунктами хаджа, в том числе в Неджеф и Кербелу, Багдад и Бомбей, Решт и Константинополь, а к 1880-м годам и в Одессу119119
  Farmayan H., Daniel E.L. (eds. and transl.). A Shiʿite Pilgrimage to Mecca, 1885–1886: The Safar-nameh of Mirza Mohammad Hosayn Farahani. Austin: University of Texas Press, 1990. P. 184.


[Закрыть].

Хадж был одной из крупнейших миграций в России эпохи модерна и самым многолюдным паломничеством, и тем не менее большинство царских чиновников ничего о нем не знали. Они плохо понимали его религиозный смысл. Многие путали Мекку с Мединой, называя первую местом погребения пророка Мухаммада, где паломники молятся на его могиле. Эти чиновники почти не знали маршрутов мусульман в Мекку, их итинерариев и занятий по дороге. Маршрут хаджа между Россией и Аравией в основном пролегал по тем заграничным территориям, где Россия по большей части не имела традиционных интересов и официально не присутствовала. Безусловно, все это относилось и к православному паломничеству в Иерусалим, которое проходило по многочисленным и изменчивым путям через османскую территорию, где паломники были недоступны для царских властей. Но традиция православного паломничества в Иерусалим была знакома русским чиновникам, и они в основном воспринимали ее более позитивно120120
  О том, сколько русских православных паломников отправлялось в Иерусалим, см.: Dixon S. Nationalism versus Internationalism: Russian Orthodoxy in Nineteenth-Century Palestine // Greene A., Viaene V. (eds.). Religious Internationals in the Modern World: Globalization and Faith Communities since 1750. New York: Palgrave Macmillan, 2012. P. 139–162.


[Закрыть].

Массовый поток мусульманских паломников из России пришелся на эпоху, когда европейцы и русские все сильнее опасались панисламизма как угрозы для своих империй и когда Россия пыталась интегрировать миллионы новоприобретенных мусульманских подданных в Туркестане. Многие русские чиновники, подобно колониальным чиновникам других стран, в классическом ориенталистском стиле воспринимали хадж в качестве скрытой, заговорщической деятельности и символа мусульманского «фанатизма». Вдобавок многие боялись его – больше, чем других миграций, – как разносчика инфекционных болезней, прежде всего холеры. Поэтому, по мере того как хадж становился массовым явлением, царские власти все больше стремились поставить его под наблюдение и контроль со стороны государства.

Они начали изучать маршруты и итинерарии паломников. Следуя традиции, шедшей с XVIII века, царское государство стремилось контролировать и использовать в своих целях перемещение людей по бескрайним имперским просторам России, осмысляя его в терминах итинерария – системы станций и стоянок121121
  В работе Джона Рэндольфа о дорогах в России эпохи раннего модерна и о ямской системе можно найти блестящие наблюдения того, как царское государство концептуализировало обширные пространства России в терминах итинерариев. См.: Randolph J.W. The Singing Coachman or, The Road and Russia’s Ethnographic Invention in Early Modern Time // Journal of Early Modern History. 2007. Vol. 11. No. 1–2. P. 32–61. О сложившейся в империи XVIII века практике рассматривать российские дороги как систему станций см.: Кирилов И.К. Цветущее состояние Всероссийского государства. М.: Наука, 1977; Вигилев А.Н. История отечественной почты. М.: Связь, 1977. Т. 1.


[Закрыть]. Подобный подход Россия применила и к хаджу. Для сбора сведений о передвижениях мусульман из России в Мекку и об их остановках по пути Россия организовала начиная с 1880-х годов сеть новых консульств. Они открывались в тех известных транзитных пунктах на путях паломников из России, которые выяснялись из опросов возвращавшихся паломников, – в Багдаде и Джидде, Кербеле и Мешхеде, Константинополе и Бомбее122122
  Россия открыла консульство в Багдаде в 1880 году, а вскоре и вице-консульство в соседней Кербеле, святом месте для шиитских паломников. В 1889 году было открыто консульство в Мешхеде, также центре шиитского паломничества, в 1891 году в Джидде, а в 1900-м – в Бомбее. Все они участвовали в отслеживании хаджа из России, предоставляли услуги паломникам и отчитывались в МИДе об их перемещениях. Об основании консульства в Бомбее в связи с организацией хаджа см.: Русско-индийские отношения в 1900–1917 гг.: Сборник архивных материалов. М.: Восточная литература, 1999. С. 30; Об образовании генерального консульства России в Бомбее // Дипломатический вестник. 2000. 1 марта. С. 81–85.


[Закрыть]. Судя по этой схеме новых консульств, расположенных в том числе в Кербеле и Мешхеде (двух важных священных городах шиитов), хадж был не единственным мусульманским паломничеством, интересовавшим царские власти. Но, будучи самым масштабным из всех мусульманских паломничеств, он требовал наибольшего внимания и участия со стороны русского государства123123
  Кербела, место погребения имама-мученика VII века, Хусейна (ныне в Ираке), является одним из самых почитаемых святых мест для шиитов, наряду с Меккой и Мединой. В конце XIX века Кербела привлекала к себе все больше мусульманских паломников с Южного Кавказа, как и Мешхед и Неджеф, важные шиитские святые места, расположенные ныне в Иране и Ираке соответственно. Об интересе царского государства к шиитскому паломничеству и его документировании в начале ХХ века см.: Васильев А.Д. Паломники из России у шиитских святынь Ирака. Конец XIX века // Восточный архив. 2013. Т. 1. № 27. С. 9–17.


[Закрыть].

Как будет видно из этой главы, создание сети зарубежных консульств для российских мусульманских паломников говорит о том, что российский имперский проект управления и руководства разными народами и их интеграции преодолел в конце XIX века официальные границы империи. В последнее время историки начали изучать важные и долгое время не привлекавшие внимания вопросы пространственных аспектов русской истории – в частности, обратили внимание на процессы (культурные, политические, идеологические и т.д.), сформировавшие географическое пространство Российской империи, какой мы ее знаем. Ученые, работающие в этом направлении, обычно рассматривают строительство Российской империи как процесс, протекавший внутри замкнутой территории, а следовательно, реифицируют российские границы и идею империи как некоего замкнутого контейнера124124
  См., например: Baron N. New Spatial Histories of Twentieth-Century Russia and the Soviet Union: Surveying the Landscape // Jahrbücher für Geshchichte Osteuropas. 2007. Bd. 55. H. 3. S. 374–401; Baron N., Gatrell P. Population Displacement, State-Building, and Social Identity in the Lands of the Former Russian Empire, 1917–1923 // Kritika: Explorations in Russian and Eurasian History. 2003 (Winter). Vol. 4. No. 1. P. 51–100; Bassin M. Imperial Visions: Nationalist Imagination and Geographical Expansion in the Russian Far East, 1840–1865. Cambridge: Cambridge University Press, 1999; Bassin M., Ely C., Stockdale M.K. (eds.). Space, Place, and Power in Modern Russia: Essays in the New Spatial History. DeKalb: Northern Illinois University Press, 2010. См. также прорывной геоинформационный проект «Imperiia: Mapping the Russian Empire» историка Келли О’Нил (http://worldmap.harvard.edu/maps/886).


[Закрыть]. Но это не вполне верно. Границы Российской империи были проницаемыми и в глазах людей XIX века зачастую не столь жестко фиксированными, как это кажется нам сегодня. И, поскольку жители Российской империи в конце XIX века пересекали эти границы все легче и все чаще, они подталкивали царское правительство к выработке новой политики и стратегии имперского администрирования. Иными словами, миграции определяли географию российского имперского управления и царских административных сетей.

* * *

Исследователи хаджа зачастую уделяют основное внимание финальному достижению Мекки, рассматривая хадж как простое путешествие из пункта в пункт и пренебрегая важнейшими аспектами процесса перемещения туда и обратно125125
  Исключение составляет прекрасная работа Майкла Лаффана: Laffan M. Islamic Nationhood and Colonial Indonesia: The Umma below the Winds. London: Routledge, 2003. Антропологи, изучающие паломничество, отмечают, что в работах по паломническим традициям видна устойчивая тенденция сосредотачиваться на достижении паломниками святых мест, упуская из виду важные вопросы о «передвижении». См. введение к работе: Coleman S., Eade J. (eds.). Reframing Pilgrimage: Cultures in Motion. London; New York: Routledge, 2004. P. 8.


[Закрыть]. Возможно, такой подход более осмыслен сейчас, в XXI веке, когда хадж протекает весьма гладко под строгим правительственным контролем Саудовской Аравии и большинство мусульман со всего мира (не менее 3 миллионов в год) совершают паломничество на самолете – из своих городов напрямую в аэропорт Джидды и оттуда на автобусе с кондиционером в Мекку126126
  Подробный рассказ о бюрократических процедурах и практических аспектах хаджа в XXI веке см. в кн.: Hammoudi A. A Season in Mecca: Narrative of a Pilgrimage. New York: Hill and Wang, 2006.


[Закрыть]. Но до эпохи авиации и массовых путешествий паломничество в Мекку происходило более окольными путями и перемещение как таковое играло более важную роль. Для многих мусульман это было главное путешествие в их жизни, единственный раз, когда они уезжали далеко от дома. Значительная часть их впечатлений была связана с физическим перемещением, а также с посещенными по дороге местами и встреченными людьми.

В XVIII и XIX веках большинство мусульман из России не спешили добраться до Мекки. Их маршруты и итинерарии менялись под влиянием политических событий, погоды и дорожных происшествий. По пути они обычно останавливались во многих других святых местах, прежде всего в Константинополе, Дамаске и Иерусалиме, уделяли время их осмотру, а иногда по нескольку месяцев учились у богословов в крупных центрах исламского образования, таких как Каир и Медина.

Этот со многими остановками итинерарий хаджа представлен в искусстве мусульман-татар позднеимперской России. Самодельные религиозные картины под названием «шамаиль», популяризованные в XIX веке благодаря массово издаваемым открыткам и репродукциям, изображали паломничество в Мекку. Они примечательны тем, что иллюстрируют растущую важность Мекки и хаджа для ислама в России эпохи модерна, а также мусульманские итинерарии хаджа. На одной из популярных репродукций изображены в общей рамке четыре священных города – Мекка, Медина, Иерусалим и Дамаск – с мелкими подписями на татарском, относящимися к основным гробницам, святилищам и примечательным местам в каждом городе и его окрестностях. Подобные репродукции могли висеть на стенах татарских домов в России конца XIX века. По шамаилям видно, что в эпоху, когда современный транспорт неожиданно сделал эти города легкодоступными, они соседствовали в умах российских мусульман. Такие картины могли служить и картами, которые можно было изучать или даже брать с собой в поездку в качестве путеводителя по важнейшим местам в этих четырех городах.

Аналогично и мемуары о хадже, которые начали писать мусульмане в эпоху модерна, читаются как путеводители для будущих паломников. Они с исчерпывающей полнотой описывают логистику поездки в Мекку и обратно, людей, которых следует избегать, места, которые надо увидеть, и перечисляют множество святых мест и святилищ, которые нужно посетить в Константинополе, Дамаске, Иерусалиме и, наконец, Мекке и Медине127127
  См., например: Саяhатнама, Астрахан губернасы Красный Яр уезы Сайид; Санкт-Петербургский филиал Института востоковедения [далее – ИВ (ныне Институт восточных рукописей)] РАН. A1522: Аввали хаддж ал-харамайн. Ал-хаддж сигри сабил катиб хаджи ал-харамайн Аййуб Бикан салис ал-хадджи Губайдуллах бин Арали катиб сани Абу-л-Гази бин Байнаки.


[Закрыть]. В отличие от других модерных текстов о путешествиях, они писались не для развлечения, а в качестве источников практически полезной информации о том, как совершать паломничество. Будучи таковыми, они содержат драгоценные подробности о мусульманских итинерариях до Мекки и о том, как изменялся хадж в эпоху модерна и колониализма.

Историк Барбара Меткаф доказывает, что письменные рассказы о хадже – отличительная особенность эпохи модерна. От прежних веков дошло несколько знаменитых образцов арабоязычных травелогов о хадже – в частности, относящийся к XIV веку рассказ Ибн Баттуты, выехавшего из Марокко, – но, как отмечает Меткаф, непрерывной жанровой традиции мемуаров о хадже не существовало до XVIII века, т.е. пока не стало легче путешествовать на дальние расстояния благодаря экспансии европейских империй в Азии и пока не появилось больше текстов о путешествиях вообще128128
  Metcalf B.D. The Pilgrimage Remembered: South Asian Accounts of the Hajj // Eickelman D.F., Piscatori J. (eds.). Muslim Travellers: Pilgrimage, Migration, and the Religious Imagination. Berkeley: University of California Press, 1990. P. 86–87. Об Ибн Баттуте см.: Dunn R.E. The Adventures of Ibn Battuta: A Muslim Traveller of the 14th Century. Berkeley: University of California Press, 2005.


[Закрыть]. К концу XIX века в России были написаны десятки историй хаджа. Большинство из них не опубликованы и остаются в рукописях по сей день. Эти рассказы, разбросанные по частным коллекциям на территории бывшей Российской империи, – богатые и по большей части неисследованные источники о жизни мусульман при царском правлении129129
  Несколько рассказов о хадже было опубликовано после падения коммунистического режима – в рамках возрождения ислама и хаджа в бывшем СССР. См., например: Альмушев Х. Хадж-наме: Книга о хадже. Нижний Новгород: Изд-во НИМ «Махинур», 2006.


[Закрыть].

Старейшие известные мемуары российского подданного о хадже были написаны в середине XVIII века татарским купцом Исмаилом Бекмухамедовым130130
  Фәhреддин Р. (ред.). Исмаил сайаhаты. Об этом тексте см. также: Kemper M. Von Orenburg nach Indien und Mekka: Ismails Reisebuch als Genremischung // Усманова Д., Гилязов И. (ред.). Источники и исследования по истории татарского народа: Материалы к учебным курсам. В честь юбилея академика АН РТ М.А. Усманова. Казань: Изд-во КГУ, 2006. С. 318–330; Усманов М.А. Записки Исмаила Бекмухамедова о его путешествии в Индию // Кулагина Л.М. (ред.). Ближний и Средний Восток: История, экономика. Сборник статей. М.: Наука, 1967. С. 88–103.


[Закрыть]. Он выехал в Мекку в 1751 году из Оренбурга, главного военного и торгового форпоста России на реке Урал, на границе с Казахской степью. Исмаил и четверо его спутников направились из Оренбурга по торговому пути «в страну казахов». Через двадцать два дня они достигли города Ургенч на Шелковом пути (в современном Узбекистане), где присоединились к каравану и через двенадцать дней прибыли с ним в Бухару. Из Бухары Исмаил и его спутники поехали кружным сухопутным и морским путем через Афганистан, Персию, Индию и Аравию, пока наконец не достигли священных городов Мекки и Медины. Далее Исмаил с группой крымских татар отправился в османскую столицу Константинополь, где располагались одни из самых великолепных мечетей в исламском мире. Он прожил в Константинополе двадцать пять лет и работал в лавке, чтобы накопить денег на дорогу домой.

История Исмаила нетипична. Многие мусульмане из российских владений были, несомненно, в состоянии проехать туда и обратно в течение года, особенно те, что присоединялись к османским имперским караванам, отправлявшимся из Каира и Дамаска. Кроме того, ряд фантастических и пугающих деталей в рассказе Исмаила вызывает недоверие, и некоторые ученые подозревают, что он эти детали выдумал131131
  Kemper M. Von Orenburg nach Indien und Mekka. S. 323.


[Закрыть]. Например, он описывает посещение леса в Индии, полного «обезьян величиной с лошадь», «бородатых и усатых, как люди», с человеческими ладонями и стопами132132
  Фәhреддин Р. (ред.). Исмаил сайаhаты. C. 11.


[Закрыть]. Тем не менее рассказ Исмаила соответствует моделям хаджа премодерной эпохи, которые подтверждаются иными источниками. Он совершил свое дальнее путешествие не только ради паломничества, но и ради торговли. И его итинерарий включает многие святые места – не только Мекку и Медину, но и Иерусалим (третий по значимости священный город ислама), Дамаск и, наконец, Константинополь. Его рассказ также освещает множество проблем и трудностей, с которыми, несомненно, приходилось сталкиваться и другим паломникам из России до эпохи модерна. Они подвергались нападениям пиратов, теряли дорогу, подолгу ждали в заграничных городах караванов или кораблей, направлявшихся в нужную сторону; ветры на море были непредсказуемы, османские чиновники – продажны, Россия не имела дипломатических представительств, куда можно было бы обратиться за помощью или защитой, а расходы превышали запланированные133133
  Там же. С. 7–12.


[Закрыть].

Рассказ Исмаила – ценное описание хаджа российского подданного в период до конца XIX века, т.е. до того, как современный транспорт и вмешательство российского государства преобразили хадж. Также здесь зафиксировано, как европейцы в Азии начали контактировать с паломниками и участвовать в их делах. Исмаил несколько раз описывает, как по дороге обращался за помощью к европейцам. В Аравийском море его и спутников спасло от пиратов появление «европейского военного корабля», и паломники заплатили капитану этого корабля, чтобы их судно отбуксировали в безопасное место. Позже, в Калькутте, они встретили другой европейский корабль и наняли на нем солдата для сопровождения их в плавании через Индийский океан134134
  Там же. С. 12.


[Закрыть].

Рассказ Исмаила освещает деятельность тюркских неформальных сетевых структур, на которые он и, несомненно, другие российские подданные опирались при совершении хаджа в XVIII веке. Несколько раз в тексте Исмаил упоминает о том, как другие тюркоязычные выходцы из России, жившие в арабских странах или проезжавшие через них, помогали ему договариваться с властями, осваиваться в местной культуре и совершать дальние переезды. В Афганистане он познакомился с «узбеком», который объяснил странное поведение местных женщин; двадцать крымских татар сопровождали Исмаила на пути из Аравии в Константинополь; «узбек-посол» бухарского эмира нашел Исмаила в Константинополе и взял показания об имущественном деле одного из Исмаиловых спутников135135
  Фәhреддин Р. (ред.). Исмаил сайаhаты. С. 8, 27–29.


[Закрыть]. Не следует забывать об этих неформальных сетях, как и о географических образах хаджа, представленных в вышеупомянутых мусульманских источниках, когда мы рассматриваем, как российское государство пыталось отслеживать, выявлять и подменять собой сети и инфраструктуры мусульманских итинерариев хаджа.

* * *

Трудно переоценить влияние современного транспорта на хадж из России и других стран. Перемены были многочисленны и разнообразны, но три из них заслуживают особого упоминания. Во-первых, изменилась скорость. Мусульманам из Российской империи требовалось проехать тысячи километров. Железные дороги и пароходы радикально сократили время и расстояние для поездок между империей и Аравией. Прежде путешествие из России в Мекку занимало, как правило, многие месяцы, а в некоторых случаях – годы. К концу же XIX века мусульмане из России обычно проезжали туда и обратно за несколько месяцев. В мемуарах о хадже этого периода мусульмане восхищались скоростью поездов и пароходов, отмечая, что теперь могут добраться от Уфы до Константинополя (расстояние более 4500 километров) за неделю, а от Одессы до Яффы всего за десять дней136136
  Султанов С.-Г., хаджи. Священная область мусульман в Аравии. С. 85–144; ИВ РАН. A1522: Evveli hac el-harameyn. С. 1–2.


[Закрыть]. Знаменитый татарский богослов и историк Шихабетдин Марджани в 1880 году совершил вполне типичное путешествие. Передвигаясь исключительно поездами и пароходами, он съездил туда и обратно всего за четыре с небольшим месяца. Выехав из Казани в начале августа, он вернулся в конце декабря, а в поездке несколько раз останавливался для осмотра достопримечательностей, посещения мечетей и святых мест и для встреч с богословами137137
  Рихләтел-Мәрҗәни // Фахреддинов Р. (ред.). Болгар вә Казан Төрекләре. Казан: Татарстан китап нәшрияты, 1997. С. 130–150.


[Закрыть].

Во-вторых, современные и более дешевые средства передвижения впервые в истории сделали хадж широкодоступным. Во всех колониях железные дороги проникли в сельскую местность и соединили ее с многолюдными портовыми городами. К концу XIX века хадж превратился из ритуала, небольшого по масштабу и совершаемого в основном элитой с деньгами и связями, в массовое явление, в котором преобладала беднота138138
  Peters F.E. The Hajj. P. 266–315.


[Закрыть]. В-третьих, железные дороги и пароходы реорганизовали хадж вдоль новых маршрутов, смешали народы, ранее не соприкасавшиеся друг с другом, и создали новые итинерарии. Во второй половине XIX века мусульмане во всем мире стали переходить со старых, караванных путей на новые, железнодорожные и пароходные маршруты. С открытием в 1869 году Суэцкого канала мусульмане из «северных» стран – из Северной Африки, с Балкан, из России и Центральной Азии – получили возможность плавать из Черного и Средиземного морей непосредственно в Красное. К 1870-м годам российские черноморские порты Севастополь, Батуми и Одесса стали узлами многолюдного потока паломников, где те собирались в ожидании пароходов в Константинополь и дальше, в Аравию.

Усиление массового потока паломников через Россию заставило царских чиновников совершенно по-другому концептуально осмыслить хадж. Ранее они воспринимали его как таинственный и малопонятный феномен мусульманской культуры, а теперь увидели конкретный религиозный процесс и яркое ежегодное событие. Хадж поставил перед ними новые вопросы об управлении мусульманскими народами России и о географии российского империализма.

В последние годы историки создали прочную научную традицию изучения того, как европейские империи использовали этнографию и технику картографирования и проведения переписей в качестве «культурных технологий управления». Ученые доказывают, что эти технологии играли не меньшую роль в организации европейцами стабильного централизованного управления колониями, нежели «более наглядные и брутальные методы подчинения»139139
  Литература по колониальным наукам и имперским завоеваниям огромна. См, например: Cohn B.S. Colonialism and Its Forms of Knowledge: The British in India. Princeton, NJ: Princeton University Press, 1996. P. ix; Dirks N.B. (ed.). Colonialism and Culture. Ann Arbor: University of Michigan Press, 1992; Hirsch F. Empire of Nations: Ethnographic Knowledge and the Making of the Soviet Union. Ithaca, NY: Cornell University Press, 2005. P. 146. О картографии как об имперской технологии см.: Edney M.H. Mapping an Empire: The Geographical Construction of British India, 1765–1843. Chicago: University of Chicago Press, 1990; Mundy B. Mapping New Spain: Indigenous Cartography and the Maps of the Relaciones Geograficas. Chicago: University of Chicago Press, 1996.


[Закрыть]. Действия России по картографированию маршрутов и итинерариев своих мусульман следует рассматривать как часть более общего явления – создания «колониальной науки» в качестве инструмента захвата, контроля над завоеванными территориями и народами и управления ими. Но в некоторых важных аспектах эти действия все-таки отличались от тех конвенциональных проектов колониальной картографии и производства знаний, которые описаны в прежних работах. Во-первых, здесь действия России были нацелены на то, чтобы изучать и контролировать не людей, привязанных к определенным местам, а процессы перемещения этих людей и инфраструктуру поддержки этих перемещений. И, во-вторых, основной целью проекта картографирования хаджа был не сбор информации для нанесения ее на картезианскую карту, а реконструкция трансграничной системы узлов или главных итинерариев хаджа из России. Попросту говоря, этот проект был посвящен картографированию движения в пространстве, а не абсолютного пространства отдельной территории. Он был российской попыткой концептуально осмыслить и контролировать перемещения людей, а не физический ландшафт, через который те двигались140140
  Я отмечаю и провожу это разграничение под влиянием теории пространства, предложенной географом Дэвидом Харви, особенно под влиянием его деления пространства на три категории (абсолютное, относительное и реляционное). См.: Harvey D. Space as a Keyword. P. 70–93.


[Закрыть].

Российский проект картографирования хаджа начал осуществляться только после первоначальных попыток последний ограничить. В конце 1860-х годов МВД дважды приказывало губернаторам по всей империи сократить выдачу заграничных паспортов мусульманам, едущим в Мекку. Паспорта, впервые введенные в России в начале XVIII века, приобрели во второй половине XIX века новое значение. В эпоху Великих реформ Россия стремительно модернизировала свои транспортные сети, и у русских подданных появились новые возможности для зарубежных поездок, несмотря на страхи режима перед их последствиями. В 1856 году царь Александр II отменил обременительную пошлину в 250 рублей за заграничные паспорта и снял запрет на поездки в Западную Европу, имея целью стимуляцию экономического и интеллектуального развития в России и поощрение ее внешней торговли. Царь делал это неохотно. Как и многие царские чиновники, он опасался, что рост числа поездок в Западную Европу вызовет отток денег из империи и приток подрывных политических идей, но все же решил ослабить ограничения на поездки141141
  Чернуха В.Г. Паспорт в России, 1719–1917. СПб.: Лики России, 2007. C. 257.


[Закрыть]. Хадж вызывал аналогичные опасения, особенно в МВД, но в данном случае министерство пыталось ограничить выдачу паспортов паломникам, несмотря на риск спровоцировать недовольство мусульман и на то, что это было явным вмешательством в их религиозную практику.

На это решение сильно повлияли санитарные соображения. Первый министерский указ об ограничении хаджа в России вышел в 1865 году, когда масштабная вспышка холеры в Мекке перешла в глобальную эпидемию: толпы расходившихся паломников широко распространили инфекцию142142
  О приказе 1865 года см.: Державний архів Одеської області [далее – ДАОО]. Ф. 1. Оп. 174. Д. 7. Л. 1–3.


[Закрыть]. В течение шести месяцев холера достигла Европы и Нью-Йорка, и в крупных городах по всему миру умерло более 200 тысяч человек143143
  Long D.E. The Hajj Today. P. 69.


[Закрыть]. Это привело в ужас европейские державы и породило страх перед хаджем как перед инфекционной угрозой Европе и ее колониям. Европейцы лишь недавно познакомились с этой страшной болезнью – холерой. Она давно существовала в Азии, но европейцам стала широко известна лишь в 1830-х годах, когда была зафиксирована первая эпидемия. Холера, бактериальная инфекция тонкого кишечника, убивает своих жертв быстро и мучительно: у зараженных развивается сильный понос и рвота, и они умирают от обезвоживания, иногда в течение суток. В 1865 году ученые и врачи не знали, каким образом распространяется холера, и тем страшнее казались ее вспышки. Европейские державы откликнулись на эпидемию 1865 года серией новых международных санитарных правил, нацеленных на предотвращение эпидемий холеры и других инфекционных болезней. Они выстроили новые карантинные пункты в узловых точках хаджа по всему миру и усилили наблюдение за потоками паломников между европейскими колониями и Аравией144144
  Long D.E. The Hajj Today. P. 72–73; Peters F.E. The Hajj. Р. 301–305.


[Закрыть].

Но из переписки о министерском указе 1865 года видно, что имели место и другие соображения. Министерство выпустило его в ответ на сообщения, что многие крымские татары под предлогом хаджа эмигрируют – получают паспорта для поездки в Мекку и переселяются на османскую территорию. Позже русские власти в Таврической губернии (ныне – Крым и окрестности) будут объяснять это переселение бегством мусульман от русской воинской повинности и страхом перед правительственным запретом поездок в Мекку145145
  ДАОО. Ф. 1. Оп. 174. Д. 7. Л. 54–55.


[Закрыть]. Каковы бы ни были причины этой эмиграции, царское правительство стремилось прекратить ее, главным образом по экономическим соображениям. С тех пор как Россия в конце XVIII века захватила Крым, отняв его у османов, там хронически не хватало рабочих рук, в основном из-за периодических оттоков татар в эмиграцию. Последняя волна имела место после окончания Крымской войны. Начиная с 1859 года царское правительство изгнало или побудило к эмиграции миллионы мусульман из Крыма и с Кавказа, считая их более лояльными султану, нежели царю. Но вскоре режим пожалел о своем решении выдавить из Крыма татар и развернул курс на 180 градусов, стремясь отныне предотвратить их эмиграцию из империи. Чтобы восстановить численность населения, в 1860-х годах правительство стало поощрять переезд в Крым колонистов из центральных губерний России, стимулируя их социально и финансово. На этом фоне министерский указ от 1865 года выглядит в основном как попытка в интересах регионального экономического развития остановить татарскую эмиграцию146146
  В 1859 году российское правительство, основываясь на сведениях о сотрудничестве крымских татар с османами в ходе Крымской войны, способствовало (с некоторой степенью принуждения) их миграции, вызвав массовый исход около 100 тысяч крымских татар в Османскую империю. В том же году царское правительство передумало, обеспокоившись отрицательными последствиями эмиграции для экономического и сельскохозяйственного развития региона. В 1860 году оно издало противоположный приказ, предписав чиновникам прекратить выдачу паспортов крымским татарам и вместо этого поощрять их к отказу от переселения. Но ущерб был нанесен. Крымские татары перестали доверять правительству, а регион потерял большую часть своего продуктивного населения. См.: Fisher A.W. The Crimean Tatars. Stanford, CA: Hoover Institution Press, 1978. P. 89, 93. См. также: Meyer J.H. Immigration, Return, and the Politics of Citizenship: Russian Muslims in the Ottoman Empire, 1860–1914 // International Journal of Middle East Studies. 2007 (February). Vol. 39. No. 1. P. 15–32.


[Закрыть].

Экономические соображения также стояли и за вторым министерским указом, изданным в 1869 году. Он предписывал русским чиновникам в мусульманских областях выдавать паспорта только тем мусульманам-паломникам, которые представят доказательства своей способности оплатить расходы на хадж и оставят залог в 10 рублей для покрытия долгов, каковые могли бы за ними числиться. Эта мера была направлена на то, чтобы неимущие мусульмане не обращались за паспортами, и тем самым – на снижение общего количества едущих в хадж. Также она была нацелена на решение серьезной и растущей проблемы неимущих мусульман, совершавших хадж из России, не имея на то достаточных средств, что причиняло серьезный экономический ущерб учреждениям империи и ее иностранным консульствам.

Российские попытки ограничить хадж в 1860-х годах не сработали. Поток паломников все возрастал, несмотря на эти меры. Чем дальше протягивались железные дороги в глубь мусульманских областей империи, тем больше становилось паломников. И, как всегда бывало и раньше, многие паломники уезжали из России даже просто без паспорта, незамеченными проскальзывая через границу. В России того времени процветала торговля фальшивыми паспортами, поэтому другие паломники приобретали подделки или попросту подкупали чиновников для получения русского паспорта вопреки запрету147147
  О том, насколько просто евреи-мигранты в России приобретали фальшивые паспорта, см.: Avrutin E.M. Jews and the Imperial State: Identification Politics in Tsarist Russia. Ithaca, NY: Cornell University Press, 2010. P. 127–130. О такой проблеме, как продажные чиновники, выдававшие незаконные паспорта за скромную взятку, см.: ДАОО. Ф. 1. Оп. 249. Д. 468.


[Закрыть]. Преступные шайки в черноморских портах продавали с рук фальшивые китайские и бухарские паспорта по высоким ценам148148
  ДАОО. Ф. 1. Оп. 174. Д. 7. Л. 17–20 об., 21–22 об.; Ф. 1. Оп. 249. Д. 468.


[Закрыть]. В этом отношении реформа паспортного законодательства почти не имела практического значения и не влияла на поток паломников из России.

Большую часть информации о потоке паломников из империи царское правительство получало от своих консульств, находившихся на османской территории. К концу 1860-х годов оно знало, что многие паломники из России приходят в русские консульства за границей и просят денег на покрытие дорожных расходов. МИД получал множество рапортов об этой проблеме из посольства в Константинополе.

К концу XIX века для мусульман из российских владений было уже привычным ездить в хадж через Константинополь. В мемуарах о хадже и в османских документах XVII и XVIII веков отражены случаи проезда через Константинополь паломников из России и Центральной Азии, хотя такой путь был более кружным149149
  Faroqhi S. Pilgrims and Sultans. P. 139–142. Роберт Мак-Чесни признает, что некоторые выходцы из Центральной Азии ездили в Мекку через Константинополь, но спорит с Фароки и другими, утверждающими, что в XVI и XVII веках паломники из Центральной Азии предпочитали этот «северный» маршрут. См.: McChesney R.D. The Central Asian Hajj-Pilgrimage. P. 132–135.


[Закрыть]. В этом городе они посещали гробницу Абу Айюба аль-Ансари, близкого соратника пророка Мухаммада, любовались величественными каменными мечетями и нередко поселялись на долгий срок для обучения у богословов. Некоторые также приезжали посмотреть на церемонию султанской инвеституры и процессию сурре, которая отправлялась из дворца Долмабахче в гавань Кабаташ и переправлялась на корабле через Босфор в Ускюдар (откуда имперский паломнический караван направлялся в Мекку через Анатолию и Дамаск). Многие приезжие из России и Центральной Азии останавливались в константинопольских текке, странноприимных домах, разбросанных по всему городу. Суфии братства Накшбандия начиная с XVI века выстроили по всей Османской империи сеть таких домов в помощь паломникам из Центральной Азии. Другие паломники останавливались в гостиницах, принадлежавших крымскотатарским эмигрантам150150
  Algar H. Tariqat and Tariq: Central Asian Naqshbandis on the Roads to the Haramayn // Papas A., Welsford T., Zarcone T. (eds.). Central Asian Pilgrims. P. 76–95. См. также: Can L. Connecting People: A Central Asian Sufi Network in Turn-of-the-Century Istanbul // Modern Asian Studies. 2012. Vol. 46. No. 2. P. 373–401; Smith G.M. The Özbek Tekkes of Istanbul // Der Islam. 1980. Vol. 57. No. 1. P. 130–139; Сибгатуллина А.Т. Контакты тюрок-мусульман Российской и Османской империй на рубеже XIX–XX вв. М.: Исток, 2010. С. 89–99.


[Закрыть].

В XIX веке изменился прежде всего масштаб. Когда пароходы стали наиболее популярным средством передвижения, поток паломников из российских владений через Константинополь неожиданно начал ежегодно заливать город. Многие паломники из России были образованными мусульманами, чьи средства и заграничные связи облегчали им путешествие. Написанные ими мемуары о хадже позволяют представить впечатления этой элиты о хадже и о Константинополе того времени. Когда листаешь страницы их мемуаров, наверное, больше всего удивляет отсутствие проблем: там почти не упоминаются темные дельцы и мошенники, которые шныряли в тени константинопольских улиц, охотясь на беззащитных паломников. Упоминаниями этих грабителей полны рапорты о хадже, составленные в русском посольстве того времени. Возможно, причина тому – ретроспективное обеление памяти о поездке. Но, несомненно, здесь сказывается и своеобразный опыт российской мусульманской элиты. Эти люди зачастую были образованны, много путешествовали раньше, располагали большим жизненным опытом, владели множеством языков и, что не менее важно, входили в обширную сеть ученых, эмигрантов и их институтов в османских владениях. Многие прибывали в Константинополь со списком имен в кармане и имели местных знакомых, которые могли сопроводить их по городу и найти им жилье. Это ограждало таких паломников от многих неприятных ситуаций, в которые попадали их неимущие соотечественники; также благодаря этому элитарии редко обращались за помощью в русские консульские учреждения и зачастую избегали внимания и влияния с их стороны151151
  См., например, три книги мемуаров о хадже – от 1899, 1909 и 1911 годов соответственно: Альмушев Х. Хадж-наме; Саяхатнама, Астрахан губернасы Красный Яр уезы Сайид; Уфимский научный центр [далее – УНЦ (ныне Уфимский федеральный исследовательский центр)] РАН. Отдел рукописей. Ф. 7: Махаммед Хасан Акчура таржемайхале.


[Закрыть].

Но огромное большинство паломников из России тех лет не принадлежало к элите. Они были бедны, неграмотны и совершали дальнюю поездку впервые в жизни. Неудивительно, что паломники именно такого типа чаще всего встречались русским посольским и консульским чиновникам в столице Османской империи и, таким образом, укрепляли в них ассоциацию хаджа с бедностью, болезнями и беспорядком. Паломники, приходившие в русское посольство, были родом из мусульманских областей всей Российской империи, большинство – с Кавказа и из Центральной Азии.

Русский посол в Константинополе и его генеральный консул каждый год получали массу прошений от неимущих мусульман-паломников, застрявших в Константинополе. Многие были ограблены и жили на душных, грязных постоялых дворах, где свирепствовали инфекции. Их отчаянное положение создавало неудобства посольству. Толпы паломников собирались у ворот посольства и попрошайничали. Русские консульства в других частях Османской империи также рапортовали о попрошайничестве паломников, в основном кавказских. Наместник в Тифлисе регулярно получал сообщения от русских консулов в Восточной Анатолии (Трабзоне и Карсе, Эрзуруме и Батуми) о паломниках, обращавшихся в консульства за помощью. Большинство этих паломников были ограблены или просто истратили все деньги, и у многих не было ни паспортов, ни других документов, подтверждающих российское подданство. Русские консулы тратили большие деньги, чтобы отправить их домой, – приобретали им билеты на пароходы, нанимали охранников (кавасов) для сопровождения по суше и подкупали карантинных и таможенных чиновников, а русскому наместнику в Тифлисе писали прошения о покрытии расходов152152
  SSSA. Ф. 5. Оп. 1. Д. 3305.


[Закрыть].

Это было не только российской проблемой. Во второй половине XIX века неимущие мусульмане, в основном колониальные подданные, все чаще отправлялись в хадж без достаточных средств. Для покрытия расходов некоторые нанимались слугами к богатым соотечественникам, направлявшимся в Мекку; другие подряжались работать по дороге. Но многие начали также приходить в европейские консульства и просить денег. Эта модель поведения говорит об определенной изобретательности части колониальных мусульман, которые ради получения поддержки в хадже стали ссылаться на свой статус европейских подданных и использовать к своей выгоде доступные им новые дипломатические институты и услуги. Перед европейцами встала дорогостоящая задача репатриации неимущих паломников, застрявших в Хиджазе без денег и шансов вернуться домой, и они применяли разные стратегии для ее решения. В 1897 году по случаю шестидесятой годовщины восшествия на престол королевы Виктории мусульмане из Британской Индии основали в Джидде Юбилейный фонд помощи индийским паломникам – благотворительный фонд для неимущих паломников под кураторством британского вице-консула153153
  Records of the Hajj. Vol. 4. P. 331.


[Закрыть]. Также в 1890-х годах между французским МИДом и алжирским колониальным правительством разгорелся спор о том, кто должен нести возрастающие расходы по репатриации паломников – уроженцев Алжира154154
  Boyer P. L’administration française et la règlementation du pèlerinage à la Mècque (1830–1894) // Revue d’histoire maghrébine. 1977 (July). No. 9. P. 277.


[Закрыть]. Неспособность османов контролировать Хиджаз и обеспечивать безопасность на паломнических маршрутах открыла возможности для вмешательства европейцев. Мусульмане, оказавшиеся в беде, часто просили консульства о помощи. В 1880 году двадцать восемь мусульман из Сингапура написали из Мекки британскому консулу. Они просили оплатить им дорогу до Джидды и утверждали, что в Мекке у них вымогают деньги155155
  Records of the Hajj. Vol. 4. P. 185.


[Закрыть].