Текст книги "И меркнет свет"

Несмотря на все это, она по-прежнему не была уверена, что ему можно доверять. Ее так же мучил настойчивый вопрос, на который он так и не ответил.

– Почему ты нам помогаешь? – спросила она, когда Илья начал подниматься по лестнице на следующую палубу.

Он остановился и глянул на нее через плечо.

– Я просто не понимаю, – призналась она.

– Нет, – согласился он, – и не поймешь.

Он двинулся дальше, и Эфира последовала за ним.

– Паллас что-то сделал тебе? – спросила Эфира. – Ты хочешь отомстить или вроде того?

Он не ответил.

– Дело в чувстве вины? – спросила она. – Из-за того, что ты сделал с Антоном?

Он слабо улыбнулся ей, но эта улыбка не коснулась глаз.

– Беру вон там, в конце коридора.

Она пыталась найти что-то в его лице, но безуспешно, ни трещины в фасаде, которая бы подсказала, что она близка к разгадке. Он не собирался ей отвечать.

Не проронив больше ни слова, Илья развернулся и спустился вниз по лестнице.

Эфира вздохнула. Беру была здесь, в безопасности. Все остальное может подождать.

Она подошла к двери, и сердце подскочило в груди, но прежде, чем она успела постучать, дверь распахнулась, и вышел Гектор.

Они уставились друг на друга.

– Джуд? – спросил он с ноткой отчаяния в голосе.

Эфира кивнула:

– Он будет в порядке. Сейчас отдыхает.

Он отрывисто кивнул ей:

– Спасибо.

А потом отошел, и Эфира ворвалась в комнату, больше не оглядываясь.

Беру встретила ее, мирно сидя на кровати снова с ошейником на горле.

Эфира обняла ее и почувствовала, что впервые за много дней дышит полной грудью.

– Мы справились. Мы сбежали.

Беру отстранилась, и на ее лице мелькнула знакомая тень тревоги. Она покачала головой:

– Но почти потерпели неудачу.

Эфира взяла ее за руку, сжимая ее в ладонях:

– Но мы справились.

Беру опустила взгляд:

– Бог… становится сильнее. Когда он взял верх, я думала, что не смогу его победить. Каждый раз, когда я использую его силы, он становится немного сильнее. У нас кончается время.

Эфира пробежала пальцами по волосам сестры и погладила ее по голове:

– Ничего нового. У нас всегда кончается время, разве не так?

Беру грустно ей улыбнулась, а потом потеребила выбившуюся из простыни нитку.

– Наверное, так оно и есть.

– Мы найдем способ, – пообещала Эфира. – Чего бы это ни стоило.

17. Антон

Прошло восемь часов, но Джуд так и не проснулся. Антон сжимал его безжизненную, лихорадочно горячую руку, смотрел, как опускается и поднимается его грудь при дыхании. Рядом стояла позабытая тарелка с едой.

– Антон? – раздался неуверенный голос Эвандера.

Он оторвал взгляд от неподвижного лица Джуда и повернулся к Эвандеру. Тот стоял в дверях, хрупкий и потерянный, а его обычная жизнерадостность и энергичность угасли.

– Ты в порядке? – спросил Эвандер.

Антон постарался натянуть на лицо успокаивающую улыбку.

– Я в порядке. А ты?

Эвандер медленно подошел и осторожно сел рядом, глядя на Джуда:

– Не волнуйся за меня.

Антон понял, что тот меняет тему.

– Почему Иерофан схватил тебя? Что ты делал в Паллас Атосе?

Эвандер посмотрел широко распахнутыми голубыми глазами на Антона:

– Когда вы покинули Эндаррион, пришел отряд свидетелей. Они искали вас. Думаю, некоторые гости с вечеринки леди Беллроуз запомнили вас двоих и то, что это я привел вас.

– И они сдали тебя свидетелям? – угадал Антон.

Эвандер кивнул:

– Они… как только они узнали, что вернулся Паллас, бо́льшая часть города поклялась ему и Паллас Атосу в верности. Эндаррионские торговцы вроде моего отца во многом зависят от торговли с Паллас Атосом. Наверное, они все решили, что прибыль важнее моей жизни. И важнее Одаренных в Эндаррионе.

Антон тяжело вздохнул:

– Прости, Эвандер. Прости, что мы тебя в это втянули.

Эвандер нахмурился. Антон не привык видеть на его лице такое выражение.

– Я не виню тебя. Ничуть. Просто мне бы хотелось хоть чем-то тебе помочь.

Антон посмотрел в его голубые глаза, на его спутанные темные волосы и почувствовал, что никогда не был справедлив к Эвандеру. Он считал, что знал все, что нужно знать об этом парне в красивой одежде и с фривольным стилем жизни, но под поверхностью всегда скрывалось то, что он не утруждал себя изучить.

– Ты помог мне, – заверил его Антон. – Тогда, в Эндаррионе, ты помог нам вернуть меч Джуда. И раньше ты всегда был мне хорошим другом. Прости, что я не был таким для тебя.

На лице Эвандера мелькнула надежда, а потом грусть:

– Я всегда видел, что ты не открываешься мне. Когда мы впервые встретились, ты так понравился мне, и иногда я думал, что тоже нравлюсь тебе, но ты тут же возводил эту… эту стену между нами. Даже когда показывал свою уязвимость. Не хочу говорить, что ты делал это специально, потому что не считаю, что ты врал. Но ты позволял мне видеть эту твою сторону, только когда тебе это было нужно.

Антон напрягся, впервые понимая, что Эвандер не был таким слепым, каким казался ему, зато сам Антон был прозрачным.

– Ты мне небезразличен, Эвандер, – сказал Антон. – И тогда был. Наверное, я не понимал в то время насколько. Прости.

Эвандер покачал головой, слабо улыбаясь.

– Не нужно извиняться. Просто… – Он вздохнул и кивнул на спящего Джуда. – Постарайся в этот раз лучше.

Антон проследил за его взглядом и вцепился пальцами в простыни. Были вещи, о которых он не мог рассказать Джуду, о которых ему придется молчать, но, лишь только увидев паладина, покрытого синяками и израненного, в своих снах, он решил, что не будет держаться подальше.

Раздался стук в дверь, и Антон с Эвандером повернулись к стоящей там Страннице.

– Надеюсь, не помешала, – мягко сказала она. – Остальные ждут на верхней палубе. У них много вопросов. Я подумала, может, они захотят услышать ответы от тебя.

От мысли о том, чтобы встретиться со всеми остальными, пока Джуд все еще без сознания, все еще уязвимый, Антону стало тошно.

– А ты не можешь с ними поговорить?

Странница одарила его взглядом, который легко можно было интерпретировать: «Теперь это твоя обязанность, Антон. Вот что значит быть пророком».

– Я могу посидеть с ним, – тихо предложил Эвандер. – Чтобы он не оставался один.

Антон подавил протест и быстро кивнул Эвандеру, прежде чем подняться на ноги. Бросив последний долгий взгляд на Джуда, он последовал за Странницей по коридору и вверх по лестнице в гостиную, где уже ждали остальные.

Эфира стояла в углу, облокотившись о стену и скрестив руки. Хассан сидел возле Гектора за столом. И, к неудовольствию Антона, напротив них сидел Илья. Все четверо повернулись к юноше и Страннице, как только они вошли в комнату.

– Итак, – нарушила тишину Эфира, – каков план? Я же полагаю, он есть. Потому что мы провели почти два с половиной месяца во власти Палласа, и, пусть я ужасно рада оказаться на свободе, у нас появилась еще одна гигантская проблема.

– Бог, – пояснил Илья, хотя это было необязательно.

В комнате повисло глухое молчание, и Антон знал, что не он один сейчас вспоминает Бехезду.

– Нам нужно его убить, – прямо сказал Хассан. – То есть это же единственный способ, разве нет?

– Иерофан сказал, что понадобилось семь пророков, чтобы его убить, – ответил Гектор. – Кажется, нам нескольких не хватает.

– Он был прав, – сказала Странница и глянула на Антона.

Антон вздохнул:

– Вот почему нам нужно найти других пророков.

На комнату вновь опустилась тишина. Всего пару месяцев назад сама мысль о том, что один из семерых пророков все еще ходит по земле, казалась абсурдной. Но теперь они все сидели прямо перед одной из них. И только что спаслись от другого.

– Ну, а где они? – наконец спросил Хассан и глянул на Странницу. – Ты же одна из них. Значит, у тебя должны быть идеи, где находятся остальные.

Странница покачала головой:

– К сожалению, нет. Между нами возникло больше противоречий, чем мы сообщили вам, смертным. Они все считали, что я слишком вмешиваюсь в человеческие дела. И это не единственная их претензия ко мне.

– А ты не можешь найти их с помощью прорицания? – спросила Эфира, неясно махнув рукой.

– Все не так легко, – ответил Антон. – Пророки умеют прятать свою эшу. Вот почему Палласу не удавалось найти нас все это время. И теперь мы продолжим прятаться от него. И прятать от него всех вас.

– Так вот почему Джуд не мог найти тебя, – едва слышно произнес Гектор.

Антон вздрогнул и повернулся к нему:

– Что?

– Джуд нанимал охотников за головами, чтобы отследить тебя и… – Он не закончил. – Знаешь что, не важно. Как нам найти пророков?

Антон молчал, не отрывая взгляда от Гектора и уже понимая, что тот скажет, как только он упомянет Керамейкос.

– Есть одно место, – осторожно произнес Антон. – В нем… есть эхо Даров пророков. Мы думаем, если использовать провидение там, то нам удастся найти след их эш и таким образом выследить.

Гектор начал качать головой еще прежде, чем Антон договорил.

– Нет. Нет, нет, нет. Мы не можем отправиться туда.

– У нас нет выбора, – сухо ответил Антон. – Круг камней – единственное место, где у нас есть шанс найти пророков.

– Орден последнего света решил, что мы с Джудом клятвопреступники, – ответил Гектор. – Керамейкос слишком опасен, и не только для нас двоих. Мы понятия не имеем, верны ли паладины там Палласу.

– Стража не выступит против… – начал Хассан.

– Ярик выступил, – мрачно возразил Гектор. – И даже если остальные члены стражи находятся в Керамейкосе, даже если они не присоединились к Палласу… Антон и Джуд бросили их в той глуши. Я бы не стал рассчитывать на их поддержку.

– Ну, кажется, у нас нет выбора, – заметила Эфира.

Гектор подошел к Антону, умоляя:

– Ты же знаешь, как это опасно для Джуда. Ты готов рискнуть?

Антон отвернулся. Он не был готов рисковать Джудом. Именно поэтому им нужно было отправиться в Керамейкос. Но он не мог сказать Гектору правду, иначе пришлось бы открыть настоящую причину, почему ему нужно найти пророков и что случится, если они потерпят неудачу. – Я не позволю, чтобы с ним что-то случилось.

– Ты защитишь его? – не веря своим ушам, спросил Гектор. – От сотни паладинов?

– Да.

– Вам двоим даже не нужно сходить с корабля, – вставил Хассан. – Мы можем пойти одни.

– Нет.

Дыхание замерло в горле при звуке голоса Джуда. Выдох вырвался отрывисто, а сердце колотилось. Антон повернулся к Джуду, который напряженно стоял в дверях и не отводил от него взгляда.

– Если ты едешь в Керамейкос, то и я с тобой.

Желудок Антона подпрыгнул при виде друга, целого и исцеленного. Он не мог говорить, просто прирос к месту, поглощенный пониманием, как скучал по нему. И чего ему стоили попытки держаться подальше.

– Рад снова видеть тебя на ногах, – тепло произнес Гектор, нарушая напряженное молчание.

– Спасибо, – ответил Джуд, одарив его короткой, усталой улыбкой. – Если вы все не против, я хотел бы поговорить с Антоном наедине.

Антон слышал, как все остальные вышли из комнаты, но его взгляд не покидал Джуда. Это мгновение казалось таким хрупким, словно снежинка, которая растает на пальцах, если он постарается ее коснуться. Каждая частичка его жаждала сократить расстояние между ними. И все же он не мог пошевелиться, не мог заставить себя сделать последние пару шагов и не свалиться.

Гектор задержался в дверях, настороженно глядя на них. Его сомнения раздражали. Антон был благодарен, что Гектор помог им спастись из цитадели, но часть его злилась, что Гектор снова рядом с Джудом после всего, что сделал ему. Даже если Джуд его простил, Антон – точно нет.

Бросив на них последний предупреждающий взгляд, Гектор вышел из комнаты и закрыл за собой дверь.

Звук захлопывающейся двери развеял остатки выдержки Антона. Он тут же бросился к Джуду, обнял его и спрятал лицо на его шее. С губ сорвался дрожащий вздох. Джуд был теплым и твердым в его объятиях, более пьянящим, чем любой сон. Антон чувствовал себя опьяненным, отчаянным, полным страха и облегчения. Он знал, что Джуд в порядке после того, как его исцелила Эфира, но знать и поверить в это – две разные вещи. Только теперь, когда дыхание Джуда щекотало его ухо, он почувствовал, как тревога отступает.

– Это ты, – наконец произнес Джуд, все еще не отрывая рук от боков, хотя Антон цеплялся за него. – Это на самом деле… – Он замолчал и резко вздохнул. – Я думал, что это сон.

Его голос звучал тихо и далеко, как когда Антон нашел его, измученного свидетелями. Джуд все еще не двинулся, не обнял его в ответ, и впервые с тех пор, как он увидел его израненного и окровавленного на полу, в сердце Антона проникли сомнения.

Он отстранился, изучая лицо Джуда:

– Это на самом деле я.

Джуд нахмурился и отказывался встречаться с ним взглядом.

– Я знал, что ты жив. Я… я это чувствовал. Гектор и Хассан мне не верили. Гектор сказал… – Джуд замолчал, словно собираясь с силами. – Сказал, что будь ты жив, то нашел бы нас. Использовал бы провидение, чтобы найти меня.

В его голосе звучала обида, которую он даже не пытался замаскировать, и Антон внезапно и болезненно понял, почему Джуд не бросился к нему так же, как он.

– Я искал тебя, – сказал Антон. – И так узнал, что тебя схватил Паллас. Вот почему я приехал за тобой.

– Два месяца, девять дней и четыре часа. – Джуд говорил так тихо, что Антон не был уверен, правильно ли его расслышал.

– Что?

Джуд поднял взгляд, и буря в его глазах выбила весь воздух из груди Антона.

– Два месяца, девять дней и четыре часа. Я понятия не имел, где ты. Ты просто исчез, и я… я видел тебя во сне. И надеялся, и…

– Это были не просто сны, – как можно спокойнее объяснил Антон. – Это был и правда я. Я проникал в твои сны и рассказывал все… что мог.

Джуд открыл рот и сделал неуверенный шаг назад:

– Ты… проникал в мои сны?

Антон кивнул:

– Странница научила меня, как это делать. Мне хотелось сказать тебе, что я в безопасности, что тебе не нужно волноваться. Я не знал, поверишь ли ты мне, так что просто продолжил приходить. Почти каждую ночь.

– Каждую… – Джуд замолчал и спрятал лицо в руках. Он казался охваченным эмоциями, сердитым. И немного испытывающим стыд. Антону хотелось снова обнять его, утешить, но он не решался потянуться к нему, потому что Джуд мог снова его оттолкнуть.

– Это была пытка, – наконец произнес Джуд приглушенным из-за ладоней голосом. – Видеть тебя и думать, что это нереально. Словно разум играет со мной.

В груди Антона вспыхнуло чувство вины. Он знал, что творит с собой, отправляясь к Джуду во сне. Но даже не подумал, как поступает с Джудом.

– Я не мог оставить тебя. Я… я не знал, что все будет так.

– Что ты имеешь в виду? – спросил Джуд.

Антон приоткрыл губы, пытаясь выразить в словах, какими ужасными были последние десять недель. Но как описать то, что он никогда раньше за семнадцать лет жизни не испытывал? Непрекращающаяся боль, словно кто-то сунул в него руку и достал часть сердца. Никогда раньше он не позволял себе ни по кому скучать, но с Джудом выбора не было. Она просто сидела в нем, эта неподвижная точка, вокруг которой вращались все его мысли. Скалистый берег, в который его сердце врезалось вновь и вновь.

Он покачал головой. Даже сейчас, стоя в паре дюймов от Джуда, он чувствовал тягу того же желания.

В глаза Джуда вернулась буря.

– Я мог бы пойти с тобой. Куда бы тебе ни понадобилось, что бы тебе ни нужно было сделать, я бы…

– Знаю, – произнес Антон. – Но я должен был сделать это в одиночку.

На лице Джуда, словно синяк, расцвела боль, и Антон вспомнил, что он сказал Джуду в ту ночь, когда они покинули Стражу. Я не смогу сделать это без тебя. Возможно, жестоко было забирать эти слова назад теперь, но Антон предпочел быть жестоким, чем сказать Джуду правду.

– Если ты… – голос Джуда дрожал. – Если я был не нужен тебе…

Антон не мог вытерпеть боль в глазах Джуда, понимая, что это он ее вызвал. Но и объяснить, что он был нужен ему, он тоже не мог. Нужен больше кого-либо еще. И что именно поэтому им следовало держаться подальше друг от друга.

– Это были просто… дела пророка, – сказал он. – Странница учила меня использовать мои силы, контролировать их. Дело не в том, что я не нуждался в тебе, Джуд. Мне просто нужно было сосредоточиться.

Джуд нахмурился:

– Значит, я что, отвлекаю тебя?

– Вообще-то да. – Антон поднял руку и убрал прядь волос с лица Джуда. – Я мог думать только о тебе.

Джуд очаровательно покраснел, и Антон не смог больше думать, поэтому просто наклонился поцеловать его.

С резким вздохом, словно из его груди выбили воздух, Джуд поймал Антона за запястье и отстранился.

– Все равно ты не должен был бросать меня.

«Мне пришлось», – не сказал Антон.

– Я тебя не простил.

– О, – ответил Антон. – Значит, ты не хочешь поцеловать меня?

Взгляд Джуда опустился на губы Антона.

– Нет.

Уголок губ новогардийца приподнялся.

– Разве я не говорил тебе, что ты плохо врешь?

– Антон, – в голосе Джуда мелькнула боль.

Антон смягчился:

– Прости. Я серьезно. Знаю, что причинил тебе боль, и, если ты не сможешь простить меня или тебе нужно время, я буду рядом, обещаю.

Он удерживал взгляд Джуда, и в груди, несмотря ни на что, разгоралась надежда. Когда паладин не ответил, Антон проглотил разочарование, натянул на лицо грустную улыбку и начал отходить.

И наконец Джуд потянулся к нему. Он просто коснулся локтя Антона, но улыбка успокоила беспокойство, которое грызло его с тех пор, как он решил отправиться за Джудом. Или, если быть честным, с тех пор как он вообще решил держаться от него подальше.

– Да, – осторожно произнес Джуд, вибрируя от тревожной энергии.

– «Да» что? – спросил Антон, и его сердце подскочило в горло. Да, прощаю? Да, нужно время?

– Да, я хочу поцеловать тебя.

Грудь Антона затрепетала от этого простого признания и неподдельного желания на лице Джуда. Больше не думая, он снова наклонился, и в этот раз Джуд позволил ему. Его губы были мягкими и сладкими, и Антон скучал по этому ощущению больше, чем считал возможным. Все те сны оказались лишь бледной тенью.

Но, даже наслаждаясь поцелуем, Антон чувствовал, каким осторожным было прикосновение Джуда. Как будто он боялся, что если будет держаться слишком крепко, то Антон выскользнет из его пальцев.

Или, может, Джуд просто реагировал так на сомнения Антона. Потому что, как бы Антону ни хотелось просто погрузиться в тепло, расцветающее между ними, он не мог подавить мысль, гниющую внутри, как старая зарубцевавшаяся рана. Мысль, гласившая, что все ценное могут у него забрать. Что лучше вообще ничего не иметь.

* * *

Антон мягко постучал в косяк двери каюты Беру и заглянул в приоткрытую дверь.

– Можешь войти, Антон, – окликнула его Беру, сидящая на кровати, прижав колени к груди.

Она внимательно наблюдала, как он входит. После того, что Антон видел на берегу, он бы соврал, если бы сказал, что ничуть не страшился оставаться наедине с ней, но не собирался позволять этому помешать их разговору.

– Как он? – спросила Беру. – Мечник?

– В порядке, – ответил Антон. – Эфира его исцелила.

Их воссоединение пришлось прервать, когда желудок Джуда настойчиво напомнил ему, что он провел последние четыре дня, запертый в башне узников. Антон отвел его в столовую корабля и предложил снова встретиться в их каюте, когда тот поест. Антон посчитал хорошим знаком, что Джуд быстро согласился.

– Я рада, – ответила Беру. – Эфира рассказала мне, как ты переживал.

– А ты? – спросил Антон. – Ты в порядке?

С губ Беру сорвался долгий вздох:

– Мне… лучше.

Антон неуверенно сел на край кровати. На лице Беру появилась улыбка, и она покачала головой.

– Что?

Девушка рассмеялась:

– Кажется, когда мы разговаривали в последний раз, ты работал официантом в таверне, а я пряталась в крипте. А теперь только глянь на нас.

Теперь они были двумя самыми могущественными созданиями в мире. Когда Антон думал об этом в таком ключе, все казалось ему абсурдным. Он улыбнулся.

– Я доверяю тебе, Антон, – сказала она ему. – И тогда тоже доверяла. Не знаю почему, но я… мне кажется, это правильно.

– Я тоже тебе доверяю, – сказал Антон. Когда они встретились в первый раз, Беру предложила ему не больше не меньше правду о ее худшем страхе. Прошлом, которое ей и Эфире небеспричинно приходилось скрывать. Она попросила его о помощи.

Теперь разговор чем-то напоминал тот.

– Бог становится все сильнее, – сказала Беру. – С каждым днем все сложнее удерживать его в оковах. Узы Палласа не протянут вечно, поэтому, что бы ты там ни планировал, нужно сделать это побыстрее.

– А они знают? – спросил он. – Гектор и Эфира? Ты сказала им или еще кому-то?

– Они знают, – ответила Беру. – Но они не… Скорее всего они постараются убедить тебя, что есть способ остановить бога, не навредив мне. Так что я прошу тебя, потому что верю тебе, Антон, не слушай их. Убей бога любым способом и как можно быстрее. Чего бы это ни стоило.

Взгляд ее карих глаз встретился с его, и Антон увидел весь ее страх и горе. Она готова пожертвовать собой, если это спасет мир.

– Пообещай мне, – попросила она.

Антон сглотнул. Он не мог такое пообещать. Не мог смотреть на нее, видеть, как она бескорыстна, как храбра, как она смотрела в лицо смерти снова и снова и не дрогнула. Он видел лишь отражение собственной эгоистичности.

Она вела войну в своем теле, каждым вздохом удерживая бога и его желание разрушать. Ей просто хотелось, чтобы это прекратилось.

А Антон не мог ей этого дать. Не сейчас. Пока нет. Не отказавшись от единственного, что он не готов был потерять.

– Ладно, – сказал он и, произнося это, понимал, что лжет. – Обещаю.

Прошлое

Бог лежал перед семерыми пророками мертвый, но священное слово осталось. Они все чувствовали его силу, гуляющую по равнине эхом.

– Нужно его уничтожить, – сказала Бехезда.

– Нет, – возразила Назира. – Что, если бог вернется? Нужно его оставить.

– Оно слишком сильное, – сказал Тарсеис. – Нужно его спрятать. Похоронить.

– Как? – спросила Эндарра.

– Нужно поместить его в сосуд, – сказал Паллас. Он махнул рукой, и из теней руин появилась группа его последователей. Между ними стояла связанная и пытающаяся вырваться Темара.

Ананки замерла на месте.

– Что это? Что она здесь делает?

– Эта девушка – причина, по которой мы здесь собрались, – сказал Паллас. Он обращался не только к Ананки, но и к другим пророкам. – Возможно, бога стоило убить. Но непокорность нельзя оставить безнаказанной.

При виде Ананки Темара удвоила свои усилия, сражаясь в попытке добежать до нее.

– Что ты делаешь? – спросила Ананки. – Немедленно отпусти ее!

Паллас махнул рукой, и из нее вырвался яркий белый свет.

Ананки почувствовала тягу силы священного слова. Паллас вытягивал его из нее, как и из других пророков.

Свет окружил руки Палласа, а потом Темару. Последователи отпустили ее, и она упала на колени. Бледный свет становился все ярче, и вскоре Ананки уже не могла разглядеть Темару.

– Что ты с ней делаешь? – воскликнула она. По ее щекам текли горячие слезы. – Отпусти ее!

Она поняла, что один из пророков – Тарсеис – удерживал ее. Воздух наполнил низкий гул, белый свет собрался в Темаре, и вместо темно-зеленых, словно море, глаз, которые Ананки так любила, остался только белый свет.

А потом и он погас, и Темара упала.

– Темара! – закричала Ананки и, собрав все силы, вырвалась из хватки Тарсеиса. Она бросилась к любимой.

– Она в порядке, – сказал Паллас. – Ее эшу привязали к священному слову. Если оно снова понадобится нам, нужно будет просто отвязать его от нее или ее потомков. Так как она не бессмертна в отличие от нас.

Ананки бросилась на землю рядом с Темарой и осторожно обняла ее. Она видела, как поднимается и опускается грудь девушки, чувствовала болезненные вибрации ее эши, наполненные тем, что выло и сотрясало Ананки, словно буря. Слово.

– Конечно, освобождение священного слова убьет ее, – заметил Паллас. – Но это цена, которую мы все должны принять, если возникнет такая потребность.

Ананки плакала, пряча покрытое слезами лицо в волосах Темары.

– Паллас, уверена, нам не нужно это делать, – начала Бехезда. – Уверена, есть другой способ защитить слово.

– Дело сделано, – отрезал Паллас тоном, не допускающим дальнейших обсуждений. Ананки слышала его приближающиеся шаги.

– Отдай ее мне, – мягко произнес Паллас, когда остановился над ними обеими.

Ананки взглянула на него сквозь слезы.

– Зачем ты это сделал?

– Потому что ты должна научиться, – сказал Паллас. – Просто потому то, что создатель умер, не значит, что наши сердца принадлежат только нам. Теперь мы боги, Ананки, и должны оставаться чистыми и не привязанными к смертным, которыми мы правим.

– Я не хочу быть богом, – сквозь слезы сказала она.

– Тогда покинь нас, – холодно ответил Паллас. – Откажись от права властвовать. Я сделаю так, что твое имя сотрут из анналов этого мира, и никто в пророческих городах не произнесет его снова. Ни один город не будет назван в твою честь. Ты будешь жить вечно, как и все мы, но станешь призраком.

– А Темара? – спросила Ананки.

– У Темары есть долг, даже если ты отказываешься от своего, – сказал Паллас. – Она теперь Хранительница священного слова. И ее ребенок станет Хранителем Слова. И его дети. Она должна была стать жертвоприношением богу. А теперь ее жертва состоит в том, чтобы помешать ему снова явиться.